Текст книги "Николай I. Биография и обзор царствования с приложением"

По собственному признанию императора Николая, сделанному им несколько позднее, идя навстречу английским предложениям, он имел в виду тем самым склонить Англию к более умеренному образу действия относительно Турции и для этого противопоставил первоначальному английскому плану союза против Турции для поддержания греческого восстания путь совместных представлений перед Портой.

Согласившись с Англией относительно умиротворения Греции, император Николай и в своих непосредственных отношениях с Турцией взял более решительный тон сравнительно с тем, каким говорила до сих пор русская дипломатия. На другой день после подписания Петербургского протокола в Константинополе был передан ультиматум, которым Порте предлагалось в шестинедельный срок удовлетворить указанные выше русские претензии. Порта пошла на уступки, результатом чего был съезд русских и турецких уполномоченных в Аккермане (1 июля–25 сентября; с русской стороны гр. (впоследствии светл. кн.) М.С. Воронцов и наш посол в Константинополе гр. А.И. Рибопьер; с турецкой – Сеид Мехмед Хади Эфенди, дефтердар (генеральный контролер) анатолийский и Сеид Ибрагим Джаффер Эфенди, софийский кади); съезд закончился Аккерманской конвенцией (25 сентября 1826 г.).

Аккерманской конвенцией Порта обещала исполнять во всем его объеме Бухарестский договор 1812 г., а также постановления торгового договора 1783 г. и Ясского мирного трактата 1791 г. За Россией обеспечивалась полная свобода торговли и мореплавания, а побережье дунайской дельты, во избежание споров между береговыми жителями, должно было оставаться незаселенным. Относительно Молдавии и Валахии Порта обязывалась восстановить гатти-шерифы 1802 г. о правах и преимуществах обоих княжеств и признавала за ними право избрания кандидатов из местных бояр в господари, которые назначались общим собранием дивана и должны были управлять, руководствуясь указаниями русского посланника. За Сербией признавались ее права на внутреннее управление; ей обеспечивалась свобода религии и торговли и должны были быть возвращены отнятые от нее Турцией земли. По особому акту, приложенному к конвенции, Порта обязывалась подтвердить все условия, относящиеся к Сербии, особым фирманом.

Аккерманской конвенцией разрешался, таким образом, вопрос о русских претензиях. Принужденная принять ее, Турция оказалась гораздо менее податливой в греческом вопросе. Петербургский протокол был сообщен венскому, берлинскому и парижскому кабинетам с предложением к нему присоединиться. В Вене и Берлине он был встречен весьма несочувственно, и Меттерних прямо заявил, что этот акт – оскорбление Священному Союзу. Напротив, в Париже отнеслись к этому акту совершенно иначе и выразили полную готовность к нему присоединиться, результатом чего был созыв в Лондоне конференции представителей трех согласившихся держав по греческому вопросу и превращение Петербургского протокола в тройственный между Россией, Англией и Францией договор об умиротворении Греции (Лондонский трактат 24 июня 1827 г. подписан кн. Полиньяком, Дедлей и Ливеном). Такова была почва, на которой в первые годы царствования императора Николая произошло охлаждение между Россией и Австрией и ее сближение с Англией и Францией. По Лондонскому трактату, заключению которого особенно содействовали Поццо-ди-Борго и французский посланник Лаферроне, союзные державы, повторяя почти целиком Петербургский протокол, условливались сделать Порте общее предложение о посредничестве и в то же время предложить обеим сторонам заключить перемирие, необходимое для ведения переговоров. Основанием этих переговоров должно было быть восстановление Греции под владычеством султана, что должно было выражаться в уплате ею определенного размера дани. В секретных статьях этого договора устанавливалось впервые принудительное воздействие на Турцию. Союзные державы соглашались объявить Порте, что существующее положение вещей на Востоке не согласно с их торговыми интересами и может вынудить их установить свои торговые сношения с Грецией назначением туда консулов. В случае, если бы Порта или греки не приняли предложенных условий, державы решались принять общие меры к прекращению распри, не вмешиваясь, однако, во враждебные действия воюющих сторон, путем посылки соответствующих инструкций своим адмиралам, командующим эскадрами в водах Леванта.

Порта на предложения союзных держав о посредничестве отвечала отказом и обратилась за помощью к своему вассалу, египетскому паше Мегмету-Али. Энергичный правитель Египта, о котором придется еще говорить ниже, произвел перед этим ряд реформ в подвластной ему провинции (Александрийская военная школа по европейскому образцу и др.), за что был назначен правителем Аравии и получил титул защитника Мекки и Медины. Мегмет-Али согласился отправить войско и флот под начальством своего сына Ибрагима-паши для окончательного усмирения греков самыми жестокими мерами.

К 27 августа турецко-египетский флот собрался в Наваринской гавани[39]39
  На юго-западном берегу Морейского полуострова.


[Закрыть].

Со стороны союзных держав точно так же, еще до заключения Лондонского трактата, были начаты военные приготовления. 9 июня балтийская эскадра под начальством ген.-ад. адм. Д.Н. Сенявина после смотра, произведенного самим государем, снялась с кронштадтского рейда и направилась в Портсмут, куда и прибыла к 27 июля и где от нее была отделена особая эскадра в составе 4 линейных кораблей, 4 фрегатов и двух бригов под начальством контр-адмирала гр. Л.П. Гейдена для защиты русской торговли в Архипелаге. 24 сентября эскадра Гейдена прошла Мессинский пролив и ко 2 октября соединилась около Наваринской гавани с находившимися уже там и начавшими блокаду турецко-египетского флота эскадрами английской (адм. Кодрингтон) и французской (адм. де-Риньи). Общее начальствование над соединенными морскими силами принял Кодрингтон, заявивший перед этим Ибрагиму-паше, что адмиралы эскадр берут на себя ответственность за выполнение Лондонского договора. 8 октября соединенный флот вошел в гавань Наварино, и, когда, во время бросания якорей, в английский фрегат «Дартмут» и французский «Сирена» с противной стороны были сделаны выстрелы, завязался бой, результатом которого после трехчасового сражения было полное уничтожение турецко-египетского флота[40]40
  Турки потеряли в этот день до 6000 человек, в том числе почти весь состав офицеров из организованной Мегметом-Али на европейский образец Александрийский военной школы, 3 линейных корабля, 21 фрегат и 24 корвета. Потери союзников исчислялись в 600 чел.; 4 их судна требовали серьезной починки.


[Закрыть].

Известие о Наваринском бое было встречено с открытым негодованием в Вене, и даже в Англии были несколько смущены тем, какой оборот приняло дело. Напротив, император Николай открыто выражал по этому поводу свое чувство полного удовлетворения и пожаловал Кодрингтону Георгия 2-й степени. Исход Наваринского сражения еще более укрепил его в мысли перейти по отношению к Турции к более решительным мерам. На подобное решение могло повлиять и то, какой оборот к этому времени начали принимать наши дела в Закавказье и в Персии.

Еще в июле 1826 г. персы вторглись в русские пределы и заняли Ленкоран и Карабаг. Донося об этом, главнокомандующий кавказским корпусом ген. А.П. Ермолов просил о присылке ему подкрепления в составе двух пехотных и одной кавалерийской дивизии. Николай Павлович, издавна питая недоверие к Ермолову, назначил командующим кавказскими войсками ген.-ад. И.Ф. Паскевича, поставив его, однако, под главное начальство Ермолова. Одновременно с этим 20-й дивизии было предписано идти на усиление кавказских войск, причем государь выражал свое твердое намерение «наказать персиан в собственной их земле за наглое нарушение мира». Ненормальное положение, в которое был поставлен Паскевич, создало натянутые отношения между обоими военачальниками, что привело к посылке на Кавказ начальника Главного штаба гр. Дибича и к отставке Ермолова (март 1827 г.). Он был окончательно заменен Паскевичем. Между тем еще 13 сентября 1826 г. Паскевич одержал победу над персами при Елизаветполе. В апреле 1827 г. он вторгся в Эриванскую область, и 1-го октября был взят главный оплот Персии – Эриван. Вскоре за этим последовало взятие Тавриза, а в декабре – Мияна и Ардебиля, чем открывался для русских путь на Тегеран. Шах Фет-Али-Хан убедился в необходимости пойти на уступки, и 10 февраля 1828 г. между Россией и Персией был заключен мирный договор в Туркманчае, подписанный с русской стороны Паскевичем и русским представителем в Персии А.М. Обресковым, с персидской – сыном шаха Аббас-мирзой. По этому договору Персия уступала России ханства Эриванское и Нахичеванское, а также некоторую часть побережья Каспийского моря до р. Астары. Шах уплачивал военные убытки в размере 20 миллионов рублей и подтверждал за Россией исключительное право держать военные суда на Каспийском море, а также право назначать в Персию консулов. Особым актом выговаривалось покровительство русской торговле в Персии. Успешное окончание персидской войны и выгодное положение, создававшееся для России после заключения Туркманчайского мира на Каспийском море и в Закавказье, окончательно утвердили императора Николая в его решении объявить войну Турции.

Тотчас после Наварина в Константинополе завязались переговоры по поводу происшедшего события между правительством султана и послами союзных держав, в которых послы настаивали на исполнении требований Лондонского трактата. Порта отвечала отказом, и в начале декабря Страдфорд Каннинг, Гильемино и Рибопьер оставили Константинополь. Император Николай пытался после этого склонить Англию и Францию к продолжению решительных действий против Турции, но не имел успеха. В Англии, где после смерти Каннинга (27 июля 1827 г.) получил главное значение противник столкновения с Турцией герцог Веллингтон, начало брать перевес более сдержанное отношение к восточному вопросу. Даже во Франции, где при новом министерстве Мартиньяка (декабрь 1827 г.) портфель министра иностранных дел получил Лаферроне, бывший в свое время горячим сторонником решительных действий против Турции, теперь высказывались более осторожно. На конференции в Лондоне (представители со стороны России: кн. Ливен и гр. Матушевич) в ноябре 1828 г. союзные державы, на случай возможности военных действий, взаимно обязались, что «успехи, которые обещает им превосходство сил в борьбе с Турцией, не побудят их искать какой-либо исключительной выгоды, ни торговых преимуществ, ни увеличения территории». В то же время Портой был предпринят ряд неприязненных действий, направленных главным образом против России. Начались притеснения русских купцов и судовладельцев, и проливы были закрыты. Султанским указом (байян-немэ 8 декабря 1828 г.) Порта объявляла Россию своим непримиримым врагом, обвиняла ее в подстрекательстве греков и отказывалась исполнять Аккерманскую конвенцию. Все мусульмане призывались к религиозной войне против России. Император Николай решил принять вызов. 14 апреля 1828 г. были обнародованы манифест о войне с Турцией, декларация русского правительства, мотивировавшая его действия и являвшаяся как бы ответом на султанский байян-немэ, и манифест о рекрутском наборе. Начальнику второй армии графу П.Х. Витгенштейну и Паскевичу повелевалось считать войну с Турцией с 25 апреля начатой.

Для войны предназначались: на европейском театре военных действий 2-я армия, по строевому рапорту располагавшая 113.920 чел. при 384 орудиях, на азиатском – Кавказский корпус. 2-ю армию предполагалось, кроме того, усилить гвардейским корпусом. Николай Павлович весьма желал, чтобы в войне приняла участие и польская армия, но это желание встретило решительное противодействие со стороны цесаревича Константина Павловича, и лишь незначительное количество польских офицеров (18 чел.) были прикомандированы к русской армии. По плану кампании, выработанному Дибичем, предполагалось достаточным ограничиться занятием придунайских княжеств, переходом через нижний Дунай и взятием придунайских крепостей; одновременно с этим на кавказском побережье предполагалось взятие Анапы. Этот план встретил сильные возражения со стороны Витгенштейна и ген.-ад. П.Д. Киселева, настаивавших на необходимости более решительных действий, но эти возражения не были приняты во внимание. Государь пожелал сам отправиться в действующую армию в сопровождении начальника Главного штаба гр. Дибича, не принимая, однако, на себя главного командования. Сопровождавшая его главная квартира была очень многочисленна, включая в себя, кроме гофмаршальской части, некоторую часть дипломатического корпуса и значительное количество свиты. Ввиду возможности продолжительного отсутствия государя были предприняты экстренные меры по государственному управлению. 24 апреля 1828 г. была учреждена временная верховная комиссия, в которую были назначены гр. В.П. Кочубей, кн. А.Н. Голицын и гр. П.А. Толстой. Вел. кн. Михаил Павлович, на случай смерти государя, облекался «саном и властью правителя государства».

25 апреля армия перешла Прут, заняла Яссы, Галац, Бухарест и Крайову и обложила Браилов. В Молдавии и Валахии немедленно было введено русское гражданское управление. 7 мая Николай Павлович прибыл к Браилову. Переправу через Дунай решено было совершить у Сатунова (на нижнем Дунае), что давало возможность обеспечить флотом подвоз продовольствия с моря. Переправа была совершена 27 мая. 30 мая сдалась расположенная на другом берегу крепость Исакчи, и русская армия начала наступательное движение по Добрудже. Часть ее сил оставалась, однако, занятой у Браилова. Лишь к середине июня сдались Браилов (7 июня), Гирсов, Кюстенджи и Тульча, и в распоряжении русских оказались все придунайские крепости ниже Силистрии. К этому же времени (12 июня) на кавказском побережье была взята Анапа. К 29 июня главные силы армии были стянуты у Базарджика. Здесь дальнейший план действий, по мысли Дибича, одобренной самим государем, был изменен. Вместо движения всеми силами на Варну решено было двинуться на осаду Шумлы, где были сосредоточены главные силы турецкой армии под начальством Гуссейна-паши. К Варне была отряжена с обсервационной целью всего одна дивизия (под начальством ген. П.П. Сухтелена). Это сообщило дальнейшим военным действиям затяжной характер и было причиной малоуспешности всей кампании. Главные силы надолго задержались под Шумлой, не имея в то же время, в силу местных условий, возможности совершенно отрезать ее от окружающего района. В тылу оставалась невзятая Силистрия, и русская армия попадала в треугольник между Шумлой, Варной и Силистрией, рискуя быть отрезанной от моря. Присутствие в армии самого государя стесняло к тому же самостоятельность главнокомандующего, а многочисленная главная квартира создавала значительные затруднения для провиантской и фуражной части. 21 июля государь оставил лагерь под Шумлой и к 24-му прибыл к Варне. Отсюда морем он совершил поездку в Одессу, где в это время находилось царское семейство, и вернулся к войскам к 27 августа. 14 августа под Шумлой Гуссейн-паша атаковал фланги наших войск, нанеся им значительный урон, что заставило Витгенштейна оставить позиции, занятые им в тылу турецкой армии. Это заставило отказаться и от мысли двинуть к Шумле прибывший в это время к Дунаю гвардейский корпус; он был направлен к Варне, к которой начали теперь снова стягивать главные силы.

С половины сентября, после прибытия лейб-гвардии Саперного батальона, было приступлено к более энергичной осаде этой крепости, и 28 октября последовала сдача Варны. К 4 октября началось отступление наших войск от Шумлы, а к началу ноября, за поздним временем года, решено было отказаться от дальнейшей осады Силистрии, чем и закончилась кампания 1828 г. Войска расположились на зимние квартиры на левом берегу Дуная и в занятой части Болгарии. Более успешно прошла кампания 1828 г. на азиатском театре военных действий. Здесь Паскевичем были взяты турецкие крепости Карс, Ахалцых, Баязет, Ардаган и окончательно заняты три пашалыка: Карсский, Ахалцыхский и Баязетский. На Черном море, кроме того, были заняты Поти и Сухум-Кале.

Ошибки кампании 1828 г. и ее малоуспешность, имевшие не только неблагоприятные стратегические, но и политические последствия, заставили императора Николая пересмотреть дальнейший план военных действий и обратить внимание на реорганизацию армии. Большую роль сыграла в данном случае записка ген.-ад. И.В. Васильчикова «Apercu sur la campagne de 1828», представленная им государю, в которой доказывался вред многоначалия в действующей армии, неуспехи кампании объяснялись столкновением двух властей – главнокомандующего и начальника штаба – и проводилась мысль о бесполезности главнокомандующего, раз в армии находится сам государь. Собранный в это время комитет, в который вошли Кочубей, Толь, Чернышев и Васильчиков, подверг разбору план кампании и единодушно пришел, со своей стороны, к заключению о необходимости отказаться от мысли о систематической войне на Дунае и приступить к выработке плана забалканского похода на Адрианополь. 9 февраля 1829 г. главнокомандующий Витгенштейн получил отставку, о чем многократно просил уже раньше, и новым главнокомандующим был назначен Дибич, автор плана кампании 1828 г. и движения к Шумле, теперь отказавшийся от своих прежних мыслей и примкнувший к мнению комитета. Сам государь не отправлялся на театр военных действий.

В начале кампании положение дел едва не осложнилось событиями в Персии. 30 января 1829 г. в Тегеране произошло возмущение против русского посольства; был убит русский посланник, автор «Горя от ума» Грибоедов, и перебита вся миссия (кроме одного случайно спасшегося секретаря С.И. Мальцева). Персидское правительство поспешило, однако, принести свои извинения, снарядив в Петербург особое посольство с принцем Хозрев-мирзой во главе, и подвергло строгим наказаниям виновных. Благополучное разрешение тегеранского инцидента позволяло Паскевичу сосредоточить все свои силы на дальнейших действиях против турок. Одновременно с назначением главнокомандующим Дибича Паскевич получил звание главнокомандующего корпусом «со всеми правами, властью и преимуществами, учреждением о большой действующей армии званию главнокомандующего присвоенными».

Еще до назначения главнокомандующим гр. Дибича наши войска овладели крепостями Кале и Турно (за турками оставалось на левом берегу Дуная одно лишь Журжево), а наш флот захватил гавань и город Сизополь. В первых числах мая наша армия перешла Дунай у Гирсова и начала блокаду Силистрии. К этому времени главные силы турецкой армии под начальством нового главнокомандующего Решида-паши, собранные в Шумле, были выведены из крепости и совершили удачные действия против ген. Рота, охранявшего линию Силистрия-Варна. На соединение с Решид-пашой шел от Рущука Гуссейн-паша. Желая предупредить их соединение и не дать Решиду вернуться в Шумлу, Дибич отвел главные силы от Силистрии и двинулся против турецкой армии. Он встретился с неприятелем при Кулевче, где 30 мая было нанесено туркам решительное поражение. 18 июня сдалась Силистрия; освободившийся после этого корпус ген. А.И. Красовского был оставлен около Шумлы, и 5 июля Дибич с главными силами начал переход через Балканы, чем обманул ожидания Решида-паши, предполагавшего, что неприятель сосредоточит снова все свое внимание на Шумле. Переход был совершен около Кепрекиоя. В течение июля были взяты Карнабат, Айдос, Ямболь и Славно, гавани Мессемврия, Ахиоло и Бургас. 8 августа сдался Адрианополь, и на другой день после этого был взят Люле-Бургас. Незадолго перед этим, еще 25 июня, в Азии Паскевичем был взят Эрзерум. Создавались благоприятные условия для вступления в мирные переговоры, почва для которых давно уже подготовлялась с различных сторон. К тому же положение Дибича продолжало быть очень серьезным: войска страдали от наступившей жары; в тылу оставалась Шумла. Необходимо было спешить воспользоваться благоприятным моментом.

Надо сказать, что открытое столкновение России и Турции было встречено в Европе несочувственно как со стороны Австрии, так и со стороны держав, подписавших вместе с Россией Лондонский договор – Франции и Англии. Австрия, в лице своего канцлера князя Меттерниха, всячески старалась выступить в роли посредницы и выдвигала мысль об общеевропейском конгрессе, что встречало самый решительный отпор со стороны императора Николая. Из двух его союзников большее сочувствие к его решительному образу действий проявляла, во всяком случае, Франция. Желание сохранить тройственный союз, ввиду положения, занятого Австрией, заставило императора Николая оставить без возражения принятое им с горечью возвращение в Константинополь английского и французского послов. В то же время в Лондоне продолжала заседать конференция по греческому вопросу. Постановлением этой конференции от 4 ноября 1828 г. и ее протоколом от 10 марта 1828 г. Морея, занятая в конце 1828 г. французами, с прилегающими островами, была объявлена под охраной союзных держав, а протоколом от 10 марта 1829 г. были выработаны детали будущего устройства Греции. Греция провозглашалась государством под верховенством султана; эта зависимость выражалась в уплате ежегодно дани в 1,5 миллиона пиастров. Ее внутреннее управление должно было быть независимым и вверено князю-христианину, не родственному династиям, правящим в Англии, России или Франции, причем государственное устройство по возможности должно было приближаться к монархической форме правления. Северная граница нового государства должна была идти от залива Воло (на Эгейском море) до залива Арта (на Ионическом).

Весной 1829 г., после коронации в Варшаве, Николай I неожиданно посетил своего тестя, прусского короля Фридриха-Вильгельма III, пробыв в Берлине с 25 по 31 мая. Во время пребывания государя в Берлине прусский король предложил свои услуги в качестве примирителя между Россией и султаном, на что император Николай согласился. Результатом этого было отправление в Константинополь прусского генерала Мюфлинга. Еще в конце 1828 г. Порта через датского посланника в Константинополе барона Гюбша, несмотря на малоуспешность для русских кампании этого года, предлагала России вступить в непосредственные с нею переговоры, на что император Николай, в принципе, отвечал согласием. Успехи Дибича создавали благоприятную почву, и Мюфлингу удалось склонить Порту к признанию Лондонского трактата. После взятия Адрианополя английский и французский послы (Гордон и Гильемино) через прусского посланника Ройе уведомили главнокомандующего о том, что Порта просит пощады и выражает готовность вступить в переговоры. Переговоры велись в Адрианополе уполномоченными: с русской стороны ген.-ад. А.Ф. Орловым и т.с.гр. Ф.П. Паленом, с турецкой – Мехмед-Садик-Эфендием, действительным великим дефтердарем Порты, и Абдул-Кадир-Беем, кази-аскером анатолийским. Переговоры закончились мирным договором, подписанным этими представителями 2 сентября 1829 г.

Основным трактатом Адрианопольского мирного довогора определялись отношения России и Турции, а также права и преимущества Молдавии, Валахии и Сербии и провозглашалось признание Портой внутренней независимости Греции. Отдельным актом этого договора определялись новые преимущества Молдавии и Валахии. Границей между Россией и Турцией в Европе оставалась р. Прут, а дальше – самое южное (Георгиевское) гирло Дуная. Острова, образуемые различными гирлами этой реки, переходили к России с обязательством не возводить на них никаких укреплений, кроме карантинных. Турция, со своей стороны, обязывалась оставить незаселенным правый берег Георгиевского гирла (от той точки, где оно отделяется от Сулинского) на расстоянии двух часов пути от реки. Турецкие крепости на левом берегу Дуная, Браилов и Журжево, должны были быть срыты. Купеческие суда обеих держав получали право свободного плавания по Дунаю и всем его гирлам. Русские военные суда могли входить в Георгиевское гирло, но не могли ходить по Дунаю дальше впадения в него Прута. На Кавказе ив Азии Россия получала все Черноморское побережье отр. Кубани, на севере от Анапы, до пристани св. Николая, на юге от Поти, а также Ахалцыхский пашалык с крепостями Ахалцых и Ахалкалаки. Кроме того, Турция признавала за ней приобретенные от Персии ханства Эриванское и Нахичеванское. В возмещение военных расходов Турция обязывалась уплатить 10 млн. голландских дукатов (эта цифра была определена особым соглашением), а в возмещение убытков, понесенных русской торговлей, 1,5 миллиона дукатов. Подтверждалась полная свобода русской торговли на Черном море и во всех турецких владениях. Русские подданные в Турции ведались в полицейском и судебном отношениях исключительно русским посланником и консулами. Русские суда освобождались от внутреннего досмотра турецких властей в открытом море и в гаванях. Проливы объявлялись свободными как для русских судов под купеческим флагом, так и для купеческих судов других держав. Относительно Молдавии и Валахии устанавливалось, что внутреннее управление в княжествах будет принадлежать господарям, избираемым не на семь лет, как это до сих пор было, но пожизненно, которые будут решать дела по совещанию с диванами. Жители княжеств освобождались от всех податей, даров и повинностей Порте, кроме определенной подати в установленном размере (на основании гатти-шерифа 1802 г.). Княжества могли устанавливать карантины, а для охранения границ, карантинов и внутреннего порядка господари могли иметь вооруженную стражу (земское войско). Жители княжеств получали право свободного плавания по Дунаю и свободной торговли в Турции. Магометане лишались права жительства в княжествах, а магометанские купцы допускались лишь по особым фирманам. В вознаграждение за прежние стеснения княжества на два года освобождались от податей.

Относительно Сербии Турция обязывалась немедленно привести в действие относящиеся сюда постановления Аккерманской конвенции и вернуть Сербии отторгнутые отнее округа. Относительно Греции Турция выражала свое согласие на постановление Лондонского трактата 24 июля 1827 г. и протокола Лондонской конференции 10 марта 1829 г.[41]41
  Окончательное устройство Греческого королевства относится уже к тому времени, когда во Франции разразилась новая (Июльская) революция, в значительной степени изменившая общий характер европейских международных отношений. На положение дел на Востоке, и в частности на разрешение греческого вопроса, это событие оказало точно также немалое влияние.


[Закрыть]

В истории русско-турецких отношений Адрианопольский мир был завершением той наступательной политики России на Черном море, которая была намечена еще Петром Великим и не забывалась при его преемниках и начало которой в широком масштабе было положено Екатериной II. От Кучук-Кайнарджийского мира до Адрианопольского – один определенный период. Когда через несколько лет после этого между Россией и Турцией было заключено союзное соглашение (Унхиар-Скелессийский договор) и Турция согласилась в случае войны России с кем-либо из европейских держав закрыть Дарданеллы для вражеского флота, положение России на Черном море окончательно упрочилось и успехи ее достигли здесь кульминационного пункта. Это положение начало представлять теперь серьезную опасность для Западной Европы. В истории восточного вопроса начинается новый период борьбы европейских держав с русским влиянием на Востоке, во главе которых идет теперь Англия. Еще до Июльской революции начало подготовляться англо-французское сближение и охлаждение отношений между обеими этими державами и Россией. Июльская революция, ее отзвук в Бельгии и польское восстание, способствуя новому сближению России с Австрией и Пруссией, способствовали и окончательной кристаллизации нового международного положения. Нам и предстоит теперь перейти к разбору этих событий и их влияния как на внешнюю, так и на внутреннюю политику николаевского царствования.