Текст книги "Избранные статьи в двух томах. Том II. Современная психопатология"

Сейчас стало модно проповедовать толерантность, за которой скрывается беспрецедентный рост интолерантности в современном обществе. Напомню, что толерантность как безусловный принцип профессиональной деятельности впервые утвердилась в психоанализе, и точка зрения психоаналитиков здесь достаточно традиционна.

Андрей Дмитриевич Сахаров

Мы исповедуем нейтральность. Мы никогда не будем осуждать наших пациентов или презирать их, независимо от того, что они приносят на наши сессии или какой сексуальной ориентации они придерживаются. Наша единственная цель – помочь им самим понять их психический опыт и принять ответственность за свой выбор и свои решения. Наша практика сосредоточена на том, чтобы помочь каждому пациенту осознать его внутренние конфликты, в результате чего многие ценности, ранее (нередко ошибочно) принимаемые как основополагающие истины, становятся сознательными и утрачивают свою фатальность.

Дмитрий Сергеевич Лихачев

Впервые видя ясными и неискаженными причины и способы своей индивидуальной (порой – защитного характера) адаптации к миру, пациенты часто подвергают сомнению как свои религиозные, политические, этические или эстетические убеждения, так и свой сексуальный выбор – гомо– или гетеросексуальную практику. Но мы, терапевты, только присутствуем при этом, оставаясь нейтральными. Выбор принадлежит пациенту. Конечно, было бы неверным призывать или пытаться действовать аналогичным образом в социальной жизни. Но позаимствовать некоторые принципы было бы неплохо.

В отношении тех или иных форм и видов сексуального поведения у общества всегда есть определенный выбор возможностей. Любое общество непременно заботится о сохранении своей этической, национальной и демографической структуры и стремится к поддержанию ее стабильности.

При этом оно справедливо определяет в качестве незаконных любые сексуальные действия, которые могли бы угрожать сексуальной неприкосновенности детей или посягать на права и свободы взрослых граждан. Понятно, что сексуальное развращение несовершеннолетних или агрессивное сексуальное поведение (например, такое, как изнасилование или эксгибиционизм), навязанное не принимающему его лицу, должно строго караться по закону.

Другие сексуальные отклонения, такие как фетишистская или садомазохистская практика по взаимному согласию между взрослыми, а также, например, оральный или анальный секс, которые не затрагивают никого, кроме находящих в них взаимное удовлетворение непосредственных (гомо– или гетеросексуальных) участников, не подпадают под действие законов. Особенно, если учесть, что (как свидетельствует наш терапевтический опыт) для большинства из вышеупомянутых («отклоняющихся от стандарта») лиц это, возможно, единственный способ получения сексуального удовлетворения.

Запретить им это? Только «делай как я», даже если тебе это не нравится, не приносит удовлетворения и вызывает отвращение? Мой коллега Альфред Щеголев недавно подверг справедливой критике почти устоявшееся понятие «нетрадиционной сексуальной ориентации».

Сексуальное влечение (в отличие, например, от народных промыслов, специфики национальной скульптуры и живописи или этнических праздников) не может быть описано в понятиях «традиции». Данный термин может применяться только к явлениям культуры, но не к физиологии.

В упомянутом выше определении кроется заведомый стигматизирующий смысл: «это вне нашего культурного пространства». Не буду упоминать множество всемирно известных имен, которые в этом случае следовало бы исключить из сокровищницы мировой культуры. Нравится это кому-то или нет, но культура у нас одна, и она общая для гомо– и для гетеросексуалов, хотя не стоило бы однозначно отрицать и определенные субкультурные особенности, присущие обеим группам.

От моих пациентов мне известно, что некоторые люди, в том числе из карьерных побуждений или в результате череды неудач в построении гетеросексуальных отношений, пытались «приобщиться» к гомосексуальному опыту, но не испытали при этом ничего, кроме отвращения, и даже воспоминания об этом опыте были им омерзительны. Почему бы не допустить, что и гомосексуалы испытывают аналогичные чувства при попытках стать такими, как все?

Упоминание «карьерных побуждений», безусловно, спровоцирует вопрос, который мне задавали неоднократно: существует ли гомосексуальное лобби в выборных и административных органах? Существует, точно так же, как и другие лобби национальных, конфессиональных и прочих меньшинств. Попытаемся запретить их все или выборочно? И если да, то какие и каким образом? Закон о лоббировании, даже в его стандартном варианте, обсуждается уже второе десятилетие.

В нашем законодательстве и социальных установках существует множество «неурегулированных» вопросов. Например, как квалифицировать ситуацию, когда в сексуальные отношения по обоюдному согласию вступают двое несовершеннолетних, исходящих из обычного познавательного интереса, любопытства или даже искренне любящих друг друга? По данным независимых экспертов, в возрастной группе 14–18 летних таковых сейчас уже не менее 70 %. Причем родительская и даже педагогическая мораль уже давно демонстрирует самое снисходительное принятие такого варианта отношений.

Еще несколько вопросов, требующих дальнейшего обсуждения. В странах, где гомосексуальность вне закона и даже считается преступлением (как это еще недавно было в России), гомосексуальная ориентация обычно представляется и подается всеми доступными СМИ как серьезная угроза обществу, как некая зараза. При этом, вероятно, исходят из убеждения, что гомосексуальность может распространяться в обществе путем заражения, как инфекция, угрожая подрастающему поколению и всем общественным институтам, включая семью и брак. Однако менее поверхностные наблюдения показывают, что гетеросексуалы не становимся гомосексуалами от взаимодействия с последними – и наоборот. Мы не заражаем их нашими сексуальными предпочтениями, и они не заражают нас: мы существуем в параллельных сексуальных мирах.

Касаясь профессиональных вопросов, нужно отметить, что даже в тех странах, где гомосексуальность (по взаимному согласию взрослых) не карается законом, как ни странно, многие психотерапевты и даже отличающиеся широтой взглядов аналитики все еще считают, что любая гомосексуальность симптоматична (то есть патологична).

Такие специалисты, безусловно, лелеют тайные надежды превратить (!) своих гомосексуальных пациентов в гетеросексуальных. А некоторые из моих коллег даже открыто провозглашают это целью терапии. Сразу хотел бы отметить, что само слово «превратить» – это нечто из сказок о Царевне-лягушке или Коньке-горбунке, что-то, связанное с колдовством или магией, и не может иметь никакого отношения к терапии. Потому что никаких превращений здесь не происходит (нужно еще раз отметить, что в данном случае мы говорим только об истинной гомосексуальности – не ситуационном, а психобиологическом выборе, не зависящем от желания или нежелания конкретного человека).

Даже если (с большими оговорками) принять, что гомосексуальность патологична, нужно всегда помнить, что такие симптоматические «неординарные решения» обычно вызревают десятилетиями. Их корни глубоко сокрыты в самом раннем детстве, в большинстве случаев отражая – пусть и патологический, но, опять же, – единственно возможный способ приспособления к жестокой реальности, который ребенок смог найти перед лицом обстоятельств, непреодолимо неблагоприятных для успешного гетеросексуального развития.

Чаще всего это происходит в период, когда ребенок еще не задумывался о принятии той или иной сексуальной роли, и она могла быть фатально навязана ему в гомосексуальном варианте как грубо физически, а затем и психологически, так и – гораздо чаще – исключительно психологически. Но когда мы сталкивается с нашими пациентами, даже в случаях ложной гомосексуальности эта роль уже принята, и, как правило, принята как единственно возможная. И что же, будем наказывать невиновных, которые и так страдают от того, что они другие?

Пару десятилетий назад в некоторых странах Западной Европы проходила острая дискуссия по вопросу, может ли гомосексуальная личность быть психотерапевтом. Не буду углубляться в ее содержание, и только сообщу итог: оказалось, что может. И это правильно. Когда позднее мне приходилось читать работы коллег, которым пытались отказать в свободе выбора профессии, я мог отметить их высокий, средний или недостаточно солидный уровень теоретических построений или обобщений, но сексуальная ориентация авторов меня вообще не интересовала.

Точно так же, как и в случаях, когда мы восхищаемся шедеврами музыкального, живописного или литературного творчества людей с традиционной или нетрадиционной сексуальной ориентацией. Добавлю, что в ряде случаев последние – это люди тонко и глубоко чувствующие и понимающие, в том числе чуждые им гетеросексуальные проблемы. Как-то я спросил одного из своих выдающихся коллег, как ему удается так тонко подмечать многие нюансы отношений между мужчинами и женщинами, и получил ответ: потому что он никогда в них не участвовал, а наблюдал исключительно со стороны.

В моей практике были лишь единичные пациенты, которые обращались по поводу сомнений в своей гомосексуальной идентификации. Остальные гомосексуалы приходили с обычными общечеловеческими проблемами: депрессия, несчастная любовь, отношения с родителями, кризис карьеры, творчества и т. д. В абсолютном большинстве случаев это обычные во всех отношениях люди, более или менее талантливые или вообще бесталанные, приятные и не очень, но всегда (в дополнение к типичным общечеловеческим проблемам) страдающие от нашего остракизма, отгораживаясь от него показным пренебрежением к нашим полупрезрительным желаниям во что бы ни стало сделать их такими, как все.

Воинствующий читатель-гетеросексуал здесь должен воскликнуть: «А, значит, все-таки не Природа, а некие детские травмы, недостатки воспитания, так сказать!». Нет, все-таки скорее Природа, так как у пациентов-гетеросексуалов мы сталкиваемся с точно такими же проблемами и точно такими же детскими травмами (в том числе сексуальными), но они при этом все равно остаются гетеросексуалами.

В истории жизни гомосексуалов очень нередки ситуации, когда их родные пытались во что бы то ни стало разрушить их (как правило, уже сложившиеся) любовные отношения с представителем своего же пола. Абсолютно понятно, что эти люди (родители, братья или сестры) исходили из самых добрых – с их точки зрения – побуждений. Но мой длительный терапевтический опыт показывает, что в случаях, когда такие попытки удавались (нередко с реальными угрозами и даже криминальными действиями в отношении другого гомосексуального партнера), это порождало тяжелейшие депрессии или даже более серьезные психические и поведенческие расстройства, вплоть до суицидов. И когда кто-то обращается с вопросами, как вернуть сына или дочь в гетеросексуальное сообщество, всегда уместно предостережение: готовы ли эти чадолюбивые родители к тому, что могут полностью утратить психологический контакт с ребенком или потерять его совсем?

Безусловно, разрыв со своим гомосексуальным партнером (инспирированный кем-то или случившийся по тем же многочисленным основаниям, как и в среде гетеросексуалов) далеко не всегда фатален, и большинство с этим справляется, так же как и большинство других людей. Обычно это происходит после обретения нового или возвращения к старому гомосексуальному партнеру. В целом, если мы хотим остаться на гуманистической позиции, нужно объективно признать: гомосексуалы (с нашей точки зрения) неизлечимы, а с их точки зрения – они здоровы! Так же, как и мы, – гетеросексуалы. А попытки проповедовать или пытаться побуждать кого-то отказаться от удовлетворения своих влечений вряд ли обоснованы.

Обращение к широкой аудитории адресуется мной, прежде всего, родителям и близким: гомосексуал – это не раковый больной и не больной СПИДом, но если вы будете пытаться «лечить» или «перевоспитывать» своего (с вашей точки зрения, «извращенного») ребенка, повторю еще раз: вы можете потерять его не только в социальном, но и в физическом смысле, и с такой же обреченностью, как при вышеупомянутых, во многих случаях неизлечимых болезнях.

Очень распространено мнение, что они почти все ненормальные. «Они», то есть, все, кто «не мы», всегда ненормальные. С одной стороны, это естественно, что мы идеализируем гетеросексуальность. Но психопатологам хорошо известно, что гетеросексуальность также ни в коей мере не защищает от психопатологических и прочих расстройств. Нужно признать, что никакая психотерапия не способна восстановить гетеросексуальные цели для гомосексуальных пациентов, более того – никакой психотерапевт не имеет права специально (в явной или скрытой форме) навязывать пациентам свою систему ценностей, политические или сексуальные предпочтения. В психоанализе таких называют «делателями» – не самая лестная характеристика для специалиста.

Слово «извращение» всегда имеет уничижительное значение, подразумевая под собой некую деградацию или обращение чего-либо во зло – во всяком случае, никто никогда не слышал, чтобы что-то было «извращено в хорошую сторону». Но мы, терапевты, хорошо знаем, что многие психологические симптомы, не исключая и отдельные случаи гомосексуальности, являются специфическими способами адаптации к миру и себе, в ряде случаев позволяющими избежать более тяжелого психического страдания.

Анализируя проблемы и комплексы наших пациентов, их глубинное значение и причины их возникновения, мы очень часто обнаруживаем, что в их основе лежат специфически детские сценарии разрешения конфликтов, связанные с ситуациями утраты. При этом утраты не кого-то, а самого себя как единственно возможного способа избегания непереносимой душевной боли.

Столкнувшись с трудностями человеческого существования и с патологическими паттернами поведения (нередко весьма далеких от идеала) родителей или других взрослых, ребенок ищет и изобретает пути выживания, чтобы сохранить себя как личность, в формировании которой особую роль играет ее сексуальность. А поскольку его интеллектуально-волевая сфера еще не сформирована, он принимает преимущественно психоэмоциональные (далекие от взрослой рациональности) решения, где любовь и ненависть, привязанность и отвращение трудно дифференцируемы, а порой и просто неразличимы. В некоторых случаях эти решения оказываются определяющими для всей последующей жизни.

Надо сказать, что многие из проблем наших пациентов в сфере гетеросексуальных отношений в абсолютном большинстве случаев также имеют свои истоки в далеком (детском) прошлом и в целом они не более понятны, чем вопросы гомосексуального выбора.

А существуют ли все-таки извращения? Безусловно. И в нашей гетеросексуальной среде, и в гомосексуальной. Их перечень и описание легко найти в Интернете, но его стоило бы пересмотреть и существенно сократить. Конечно, это не касается педофилии и любых попыток вовлечения в гомо– или гетеросексуальные отношения несовершеннолетних, которые должны строго караться по закону. Но напомню, что еще совсем недавно даже детская мастурбация относилась к половым извращениями, а сейчас чаще упоминается как сексуальная девиация (то есть болезненное отклонение от общепринятых норм поведения), хотя на самом деле это естественная стадия развития взрослой сексуальности.

Многообразие неизвращенной взрослой гетеросексуальной активности известно и многократно подтверждается нашей практикой. Наши пациенты описывают бесконечное разнообразие эротических сценариев, включающих переодевание в одежду противоположного пола, использование фетишей и всяческих приспособлений, садомазохистские игры и т. д., которые играют роль специфической прелюдии к сексу, разжигающей страсть как в случайных, так и в стабильных любовных отношениях. Такие практики, естественно, не порождают конфликтов, так как они не воспринимаются как навязанные или необходимые условия сексуального наслаждения – в принципе, можно обойтись и без них, и чаще – обходятся. Эти тенденции и практики моя выдающаяся коллега Джойс МакДугалл, у которой мной заимствованы многие из излагаемых идей, в свое время определила как неосексуальности.

Рубенс. «Похищение Ганимеда», 1636

Специалистам хорошо известно, что определенная часть гетеросексуальных пациентов стабильно вынуждена придерживаться исключительно фетишистских или садомазохистических сценариев, так как их сексуальные отношения могут доставлять удовольствие только в этой (нередко строго ритуальной и единственной) форме.

В тех случаях, когда эти сценарии эротического театра устраивают обоих партнеров и являются единственными условиями, позволяющими им достигать чувственного наслаждения, опытный аналитик никогда не будет рекомендовать им избегать этих неортодоксальных вариантов, хотя, с точки зрения обыденной морали, они могут показаться извращениями. Напомню, что 3. Фрейд рассматривал гомосексуальность как инверсию, то есть как особую сексуальную установку, а не как перверсию, то есть извращение.

Вообще, особенности сексуального предпочтения становятся проблемой, требующей вмешательства специалиста только тогда, когда сам человек ощущает, что традиционная или типичная для него форма сексуальности не доставляет ему или ей удовольствия или даже причиняет страдание. Характерно, что с последним вариантом проблемы чаще обращаются женщины.

Эти же проблемы, правда, в несколько ином варианте, иногда возникают у геев и у лесбиянок, когда они (в угоду мнению семьи, общественной морали или религиозным принципам) предпринимают попытки вступить в гетеросексуальные отношения. Обычно такие ситуации сопровождаются тяжелыми внутренними конфликтами и неизбывным чувством вины или стыда за свое несоответствие ожиданиям дорогих и близких людей. Тем не менее в некоторых случаях попытки слома (точнее, разрыва) уже сложившихся гомосексуальных отношений бывают относительно успешными, даже несмотря на то, что они были единственными, приносящими удовольствие, а иногда – единственными, где воплощались надежды на любовь.

Выражением «относительно успешными» мне хотелось подчеркнуть, что это позволяло избежать морального осуждения ближайшего окружения, а иногда – обрести желанный опыт материнства или отцовства, но не было синонимом обретения душевного комфорта и счастья. Есть и другие варианты. Например, так же, как некоторые гетеросексуалы чувствуют в себе скрытых гомо-, так и последние иногда приходят к заключению, что они являются «латентными» гетеро-. Но таких меньшинство.

Большинство гомосексуальных мужчин и женщин считают жизненно важным сохранять свою гомосексуальную идентичность и ориентацию. И с учетом всего вышеизложенного нам следовало бы признать, что они правы. Что подталкивает нас к излагаемой здесь психологической гипотезе гомосексуальности, кроме уже упомянутых в самом начале фактов? Во-первых, определенное сходство эдипальных конфликтов и отношений гомосексуально ориентированных пациентов с их эдипальными объектами – матерью и отцом.

Такие пациенты (что примечательно – и мужчины, и женщины) обычно рассказывают о чрезмерно близких (эмоциональных и телесных) отношениях с матерью, иногда с выраженным инцестуозным или садомазохистическим подтекстом, и об отце, который воспринимался как ничтожество или вообще не допускался в своей мужской (реальной или символической) роли в эдипальный «треугольник» (мать-ребенок-отец). В некоторых случаях из этих эдипальных отношений исключалась мать. Но в итоге эдипальные отношения исходно строились как диадные (только «мать-ребенок» или только «отец-ребенок»), а следовательно, исходно ущербные.

Мной было описано несколько рассказов пациентов (возможно, отчасти продиктованных их детскими фантазиями, а возможно и нет) о совращении их родителями (или приемными родителями) того же пола или другими ближайшими родственниками в раннем детстве. Такие случаи происходили нередко в полных семьях, при этом родитель противоположного пола иногда появлялся в таких историях в роли якобы ничего не замечавшего «соучастника».

В других случаях в процессе работы с нашими пациентами мы сталкиваемся с мучительным описанием материнского пренебрежения ребенком, особенно когда мать не только не скрывала, а демонстративно садистически подчеркивала, что она вовсе не мечтала об этом мальчике или девочке, а все свои мечты и надежды связывала исключительно с ребенком противоположного пола. И ребенок «менял пол», чтобы угодить матери. Иногда это осуществлялось путем гомосексуальной идентификации, а иногда – и реальной (хирургической) сменой пола.

Мне приходилось наблюдать несколько человек после таких операций, и должен признать, что они не выглядели более счастливыми, чем те, кто «предпочел» гомосексуальный выбор. Психосоциальные аспекты выбора иной сексуальной роли (независимой от анатомического строения своего тела) – это очень болезненная и в ряде случаев даже трагическая проблема.