Текст книги "Избранные статьи в двух томах. Том II. Современная психопатология"

Сейчас много говорят и пишут о чрезмерной сексуальной свободе. Но применительно к обсуждаемой теме, думаю, нам следовало бы признать, что для большинства людей не существует никакой свободы выбора той или иной сексуальной ориентации – ни для гетеро-, ни для гомосексуалов. В преимущественно (на 96 %) гетеросексуальном обществе мало кто из «уклонистов» производит впечатление, что он или она по собственному желанию «выбрали» гомосексуальность (чтобы примкнуть к «оппозиции»). У большинства из них просто не было выбора.

Гомосексуальный выбор вообще не является ни осознанно принимаемым решением, ни случайным, как например, выбор профессии. В большинстве случаев он оказывается просто меньшим (или большим) из двух зол, навязанных человеку биологическими и социальными факторами, хотя определение «навязанные» не слишком адекватно применительно к биологическим факторам. Перечень всяческих привходящих условий может быть существенно расширен за счет вербальных и невербальных сообщений, в рамках которых формировалась психика и сексуальность ребенка, включая действовавшие в семье принципы и табу, касавшиеся его половой принадлежности, его мужественности или женственности, и сформировавшейся в итоге сексуальной роли.

Повторю еще раз: чаще всего этот выбор осуществляется неосознанно (бессознательно), и в нем нет вины ребенка; более того, вначале этот выбор может переживаться как открытие трагической истины о своей особой форме сексуальности в сочетании с достаточно мучительным признанием того, что она каким-то образом отличается от сексуальности других людей. Мой коллега, проф. А.И. Белкин, который много занимался этой проблемой, как-то привел такую метафору: «Что-то напутали ангелы и вложили в женское или мужское тело душу не того анатомического пола».

Специалистам известно, что случаи гомосексуальности встречаются и в животном сообществе, а братьев наших меньших как-то сложно упрекнуть в развращенности или извращенности. Нам следовало бы не только признать, что такое явление существует в природе, но и согласиться, что в обществе есть такое явление, как гомофобия. И эта последняя также имеет определенные причины и даже право на существование – в силу все той же природно обусловленной потребности заботы большинства о себе и своих интересах и о выживании вида. Все, что находится за пределами нашего опыта, – пугает.

Но гомосексуальность, известная с незапамятных времен, – это не единственное негативное (с гетеросексуальной точки зрения) явление. В очередной раз апеллируя к своей врачебной и аналитической практике, не могу не высказать очень осторожного (и мало приятного для меня как для консервативного гетеросексуала) предположения, что постепенно, но все более заметно, начинает проявляться тенденция к бисексуальности.

Бисексуальные практики становятся не только более распространенными и чаще обсуждаемыми, но и относительно принимаемыми не только в некоем гипотетическом виде, но и в их реальном варианте, в том числе принимаемыми гетеросексуальными супругами бисексуалов.

При этом достаточно типично, что жены, хотя и не испытывают особого удовольствия от осознания, что их мужья демонстрируют более или менее явные признаки бисексуальности, тем не менее стараются не замечать этого, а на сознательном уровне оценивают их как не представляющие угрозы их браку. Гетеросексуальные мужья к лесбийским «играм» своих жен относятся еще более снисходительно, как к чему-то типа детских шалостей, а в некоторых случаях даже предлагают себя в качестве «дополнительного участника» такой гомосексуальной пары. И как терапевту мне известны случаи, когда такие предложения, хотя и без особого энтузиазма, принимались.

Как ни неприятно это признавать, но приходится: каждый выбирает свой круг общения и свои сексуальные нормативы так, как не подсказывает, а диктует ему его Природа в совокупности с множеством другим привходящих факторов. И в большинстве случаев этому диктату невозможно противодействовать или противостоять. Поэтому нам стоило бы учиться большей терпимости, и не только в этом узкоспециальном аспекте.

Кто-то, кто знаком с моими интервью, скажет: а как же ваше заявление по поводу негативного отношения к гей-парадам? Оно таким же и осталось. У меня есть стойкое убеждение, что любые проявления сексуальности и своего выбора – это глубоко индивидуальный и очень интимный вопрос, не предполагающий публичности. И эта интимность, в тех случаях, когда она не ущемляет права и свободу выбора другого человека, как бы она ни проявлялась, требует уважительного и бережного отношения. Разъяснение этого последнего тезиса и было основной задачей этой публикации.

6. О трансвестите и ритуальном убийстве

Открытие второго смысла мифов и сказок относится к одному из явно недооцененных приоритетов психоанализа[12]12
  Статья впервые была опубликована в качестве послесловия к книге выдающегося российского психоаналитика Моисея Вульфа «Психоанализ детских сказок».


[Закрыть]. Почти все мифы и сказки символичны, а следовательно, их образы и содержание требуют не прямого прочтения или легко выявляемого дидактического истолкования – они всегда имеют отношение к чему-то другому, о чем нельзя или не принято говорить, нередко – не только с ребенком, но даже в кругу взрослых.

В психоанализе уже давно «общим местом» стало признание того, что капризы ребенка, если он здоров физически, – это почти всегда реакция на невнимание и недостаток любви, потребность в которой можно без сомнения отнести к одной из базисных и ненасыщаемых. Не бывает много любви, но не нужно путать это исходно чувственное влечение ребенка с заботой, которая лишь компенсирует (и то – лишь по представлениям взрослых) его потребность в общении и стабильности отношений со значимыми для него людьми, прежде всего – с родителями. Каприз – это не только сигнал о неблагополучии данных отношений, но одновременно и проявление агрессии.

Моисей Вульф

Не имея возможности вербализовать свои чувства или наказать (за недостаток внимания) этих значимых взрослых каким-то иным путем, ребенок начинает мстить (без кавычек) игрушкам, нанося им непоправимые «увечья» или обращая свой (непонятный ему) гнев в слезы или на самого себя. Так появляются дети-невротики, основной чертой поведения которых становится амбивалентность чувств – присутствующих одновременно любовных и враждебных, что затем будет проецироваться на все их отношения и жизненные сценарии.

В процессе лекционных курсов по психоанализу мы обычно обязательно обращаемся к мифам и сказкам, при этом преимущественно хорошо известным аудитории, – одной из которых является история Красной Шапочки. Когда аудитории задавался вопрос: «А каков глубинный смысл этой сказки?» – мне не раз приходилось слышать интерпретации типа: «Дети не должны ходить одни в лес», «Не стоит разговаривать с незнакомцами», – реже появлялись предположения о «присутствующей за кадром злой маме», которая отправила девочку в лес, где водятся дикие звери. Все эти предположения не лишены оснований и уже упомянутого дидактического смысла.

М. Вульф идет дальше и задает вопрос, который большинству не приходит на ум: «А почему волк не съел ее сразу, после того, как Красная Шапочка сообщила ему адрес бабушки?» Ответ автора книги читатель уже знает из текста. Но и Вульф не идет до конца в своих интерпретациях.

Вряд ли кто-либо из чадолюбивых или даже просто разумных взрослых будет рекомендовать малолетним детям читать книги или смотреть фильмы о трансвеститах и ритуальных убийствах, которыми переполнен современный детективный жанр. И здесь мы снова возвращаемся к вопросу: «Почему волк не съел ее сразу?» – ив итоге приходим к еще одной группе вопросов: «Почему ему надо было предварительно переодеться в женское платье? Он что – никак не мог бы справиться с маленькой девочкой без этого? Почему ему надо было ждать девочку не просто в избушке, а именно в бабушкиной кровати, куда он и завлекает юное создание?» И это не каверзные вопросы и не извращенное восприятие сюжета. Это просто еще одно не претендующее на полноту и завершенность объяснение – почему взрослые с таким удовольствием пересказывают эти (завуалированные под безобидные рассказы) ужасы, а дети с таким же трепетом хотят услышать вновь и вновь любимую сказку. Уместно напомнить, что ребенок далеко не всегда идентифицируется с жертвой, и в ряде случаев хорошо известная в психоанализе защитная идентификация с агрессором оказывается более предпочтительной («если я сам буду агрессором, то ко мне не смогут применить агрессию»). Поэтому не все дети после прочтения «Красной Шапочки» хотят играть в бабушку или внучку и примеряют на себя роли охотника или даже волка. И в этом случае перенос сказочного сценария на взрослую жизнь делает более понятным тезис, вынесенный в заголовок послесловия.

Ханс Дикман

Впервые о развитии невроза по сценарию «любимой сказки детства» мне пришлось услышать в конце восьмидесятых от моего немецкого коллеги – доктора Ханса Дикмана. Это была история о девушке, страдающей истерией, в клинической картине которой паралич ног чередовался с немотой, но никогда эти два симптома не встречались одновременно. Когда эта пациентка после многочисленных неврологических обследований оказалась на приеме у Дикмана, он, по его словам, скорее случайно или интуитивно поинтересовался, какой была ее любимая сказка. Этой сказкой оказалась «Русалочка», которую ей читали и пересказывали сотни раз. В последующем я не раз убеждался, что развитие невротической ситуации по сценарию любимой сказки детства – не такое уж редкое явление. Не будем упоминать о многочисленных почитательницах «Золушки», до 30, а то и до 40 лет ожидающих принца на белом коне, и приведем только два менее обычных примера.

Пациентка, около 35 лет, рассказывает, что она уже восемь лет живет в гражданском браке с мужчиной, намного моложе ее, которого она «отбила» у одной из своих подруг, любимую им, воспользовавшись их временным разладом. Она надеялась, что он ее полюбит, но этого так и не произошло. Их «отношения становились все холоднее и холоднее», в их общем (точнее, ее) доме, куда она вкладывала всю душу, как будто «все покрыто инеем» и «постоянный холод в груди». Это краткий пересказ многократно повторяемой сюжетной линии в течение примерно 15 сессий.

Когда я замечаю, что этот сценарий мне что-то напоминает, пациентка соглашается: «Да, отвечает она, как в сказке какой-то». – «Вы не помните какой?» – спрашиваю я. – «Нет, не вспомню, но что-то знакомое». – Я подсказываю ей: «Может быть, "Снежная королева"?» – Очень примечателен ответ: «Я – Герда?!»

Инсайт состоялся, и вначале исключительно на эмоциональном уровне – с непонятными пациентке слезами, но лишь после того, как я спросил ее: «А разве в этой сказке только один женский персонаж?»

Еще один пример. Пациентка в ритме скороговорки, словно опасаясь, что я ее прерву, рассказывает, как в 17 лет, не объясняя причин, она уехала от мамы и папы из Эстонии в Ленинград, затем так же точно ушла от первого мужа и «подалась» на стройки пятилетки в Сибирь, где нашла второго мужа, с которым также рассталась, и сейчас собирается расстаться с третьим. Я уже пятый или седьмой, по ее словам, психотерапевт, к которому она обращается со своими проблемами, – и никто не дает ей верного совета. Не будем углубляться в методические вопросы, но все же отметим, что мы никогда не даем советов, зная, что и проблема, и способ ее решения всегда принадлежат пациенту, а наличие «обширного опыта» смены терапевтов и неспособность понять психологическую природу своего страдания относятся к негативным для терапии прогностическим признакам. Когда мне, наконец, удалось вставить в ее монолог несколько слов, я, почти без надежды на подтверждение моей гипотезы, поинтересовался и ее любимой сказкой. Ею оказался «Колобок», что еще больше утвердило меня в предчувствии, что надолго эта пациентка не задержится. Так оно и вышло.

Здесь вовсе не преследовалась цель обосновать, что сказки опасны. Сами по себе они, безусловно, не провоцируют неврозы. Но в сочетании с «особыми жизненными ситуациями», когда погружение в мир фантазий становится единственно возможным для ребенка способом компенсации «невыносимости бытия», эти безобидные истории даже с хорошим концом могут служить реальным патогенетическим фактором будущей психопатологии.

7. Порнозависимость

Начнем с определения. Под порнографией понимаются вульгарно-натуралистические и намеренно непристойные описания или изображения половой жизни в литературе, изобразительном искусстве, театре, кино и т. д., специально создаваемые для возбуждения низменных сексуальных чувств. Сразу подчеркнем определение «низменные», в чем, по моим представлениям, и состоит главное отличие порнографии от высокой эротики. Термин «порнография» также используется в переносном смысле как оценочное суждение, когда хотят охарактеризовать что-то аморальное или неприличное с точки зрения какой-то группы лиц. Так можно сказать о лекции, каком-то модном аксессуаре, прическе и т. д.

Нужно признать, что даже профессиональное обращение к теме порнографии в ее основном значении имеет некий налет безнравственности, хотя она уже давно стала обыденным явлением. Люди иногда признаются в том, что «случайно наткнулись» на нечто необычное, но исключительно в кругу ближайших друзей или подруг. И никто никого не осуждает, более того – такие признания нередко сопровождаются естественной заинтересованностью: «Покажи…». Некоторые коллеги считают, что здесь нет никаких проблем. Мне казалось так же, но лишь до тех пор, пока эта тема не всплыла в процессе терапевтических сессий. Затем в различных аудиториях (преимущественно – психопатологов) мне не раз приходилось задавать вопрос: «А кто ни разу не заходил на порносайты?». Среди около 400 опрошенных мужчин такой нашелся только один, впрочем – и среди женщин – также одна-две. С мужчинами вроде бы все понятно – мужчины любят глазами и это их главная эрогенная зона. Но почему женщины, понять не удалось. Они уклонялись от ответа или скрывались за фразами об «обычном любопытстве». А поскольку автору совершенно неизвестны их опыт и чувства, не будем делать никаких предположений.

Жан Беро. «Парижская проститутка», 1905

Тем не менее еще несколько слов о женщинах. Существует такой широко распространенный словесный штамп, что «женщина любит ушами». Это не совсем верно – она любит «интеллектуальными ушами» и не найдет в самых нежных словах никакого очарования, если говорящий окажется более примитивной личностью, чем она представляла в своих фантазиях или мечтах. Кроме того, женщины (в отличие мужчин, сексуальность которых имеет узко генитальную направленность) телесны, более чувствительны к запахам и прикосновениям. Когда эта (особенно «голодная») телесность «вдруг случайно» удовлетворяется, даже независимо от оргазмических ощущений, по свидетельству моих респонденток, возможно развитие «неожиданной влюбленности», в некотором роде – «после того», хотя ранее не было даже взаимной симпатии. Еще раз вернемся к термину. Понятие «порнография» происходит от греческих слов «porne» (проститутка) и «grapho» (пишу). Если мы попытаемся интерпретировать это сочетание, то получим что-то вроде «описания или изображения проституток» или «описание работы проституток».

Гюстав Курбе. «Происхождение мира», 1866

Этой теме посвящены десятки картин, среди которых наиболее известны работы выдающихся французских художников Анри Тулуз-Лотрека (1864–1901) и Жана Беро (1848–1935), но даже там, где авторы изображают обнаженную натуру, она не производит впечатления порнографии. Это, безусловно, особая эстетика. В поисках «дифференциально-диагностического» признака вначале появилась идея, что порно предполагает некий крупный план с «интимными подробностями». Но затем вспомнилась картина «Происхождение мира» Гюстава Курбе (1819–1877), которая вначале (в пуританском XIX веке) получила скандальную известность, но затем стала общепризнанным шедевром искусства, а Курбе провозглашен основателем реализма в живописи. Здесь уместно сделать один промежуточный вывод: по мере развития культуры качественно меняются оценочные категории. Многое из того, что в XIX веке считалось безнравственным, например роман Флобера «Мадам Бовари», произведения Мопассана и Золя, которых в приличных домах не держали, в наше время вошло в общепризнанный список шедевров мирового искусства. Но вопрос о границах все равно остается открытым.

Анри Тулуз-Лотрек (1841–1901) рядом со своей картиной и натурщицей

В собственной практике автора было не так много людей, которые приходили с проблемами так или иначе связанными с порнографией, поэтому нет никаких оснований обсуждать насколько это распространено. Тем более что наш терапевтический опыт ограничивается только теми, кто к нам пришел и по тем или иным причинам решил вербализовать эту тему. По статистическим данным, считается, что если в 2003 году порносайты регулярно посещали около 23 миллионов человек, то в 2008-м уже более 100 миллионов, а в 2012-м – 500 миллионов. То есть рост в четыре раза за каждые пять лет. Но эти цифры стоило бы соотносить с ростом доступности Интернета и вовлеченности в него. Специалисты по электронным СМИ утверждают, что порносайты составляют от 12 % до 20 % всего контента Интернета. Трудно сказать, много это или мало, сравнимо ли это с объемом представленного там культурного наследия или технических данных, но в любом случае, представляя объем всего Интернета, это впечатляет. При подготовке этого материала было просмотрено несколько десятков таких сайтов, но их тысячи – и все они предназначены для мужчин. На запрос о порносайтах для женщин было обнаружено всего два. И это легко объяснимо – мужчина любит глазами, а женская телесность никак не может быть удовлетворена визуально. Хотя допускаю, что это чисто мужская точка зрения, и все порносайты в той или иной мере предназначены для обоих полов.

Анри Тулуз-Лотрек. «Софа», 1894–1896

Такой неожиданный рост количества порносайтов и тех, кто к ним обращается, естественно, имеет какие-то веские основания. В том, что это бизнес, который приносит солидный доход, нет никаких сомнений. На большинстве порносайтов обильно представлена реклама порнопродукции, различных стимуляторов и сексигрушек, а также множество перепостов на сайты проституток и интернет-казино. Значительная часть сайтов отличается предельной агрессивностью – зайдя на них один раз, пользователь будет получать ежедневное «приглашение» посетить его еще раз, предлагающее новые варианты контента. Этому, конечно, нужно противодействовать. Но это не решит проблемы. Если это есть и если существует спрос, значит, это удовлетворяет какую-то реальную потребность личности. Однако тезис о том, что у человека, кроме высоких, присутствуют и низменные потребности, которые ни при каких условиях не должны удовлетворяться, категорически отвергается академической наукой. Эта проблема серьезно никем не исследуется, впрочем, как и соотношение погони за прибылью с вопросами морали, хотя в обществе практически укоренилась идея, что там, где «крутятся» большие деньги, взывать к морали бесполезно.

Несколько обобщая, нужно признать, что с сексуальной жизнью людей случилось то, что ранее происходило и во всех других сферах человеческого сообщества, получив красивое наименование «десакрализация». Процесс, который на протяжении тысячелетий и всей доинформационной эпохи был неким вариантом таинства, освященного церковью, стал одним из обычных проявлений физиологического влечения. Обращаясь к широкой терапевтической аудитории, уместно пояснить, что введенный психоанализом термин «влечение» в определенном (но сильно упрощенном) смысле является аналогом понятия «инстинкт». Хотя точнее было бы (и в этом случае – упрощая) характеризовать влечение как «одухотворенный инстинкт».

«Сатир и самка оленя», роспись на вазе

Однако, судя по современным вариантам реализации сексуального влечения, оно постепенно сближается с пищевым инстинктом, идентичным у нас со всеми другими живыми существами и не требующим особой духовности (даже если учитывать безусловные различия между фаст-фудом и ресторанами высокой кухни). Этим можно возмущаться, негодовать, призывать вернуться к идеалам и ценностям XIX века, но это реально существует и имеет весьма протяженную историю. Даже в наскальных рисунках многотысячелетней давности найдены достаточно фривольные изображения, но в информационную эпоху этот процесс существенно ускорился и качественно модифицировался.

Затронув тему животного сообщества, нужно сказать, что, в отличие от всех других живых существ, человек характеризуется гиперагрессивностью и гиперсексуальностью. Любая схватка в животном сообществе (по тем же основаниям, что и у людей: за территорию, самку, источники пищи или за власть) продолжается только до демонстрации подчиненного положения и бегства противника. Убийство представителя своего вида вообще не заложено природой. В этой связи Эрих Фромм, говоря о человеке, утверждал, что он не хищник, он убийца. Хищник убивает, чтобы съесть, а человек, чтобы ощутить торжество, наслаждаясь смертью противника. Ни один другой вид живых существ не смог преодолеть биологически обусловленный запрет на спаривание, который ограничивается периодом течки и брачных игр, направленных на воспроизводство потомства. Только у человека сексуальные отношения отделились от этой биологической функции и стали одним из вариантов свободного времяпрепровождения и получения удовольствия. Обычно во всем обвиняют женщин и их эмансипацию. Но, сколько бы мы ни сетовали по этому поводу, правила по-прежнему диктуют мужчины. Именно мужское большинство

(а не меньшинство феминисток) способствовало уходу женщины от роли хранительницы домашнего очага и постепенному отказу от ее биологической роли, предоставив ей отчасти иллюзорную роль равноправного партнера по бизнесу и по сексу. Если кто-то сомневается, вглядитесь внимательнее – много ли ключевых позиций они занимают? Возможно, я консервативен, но движение антифеминисток мне ближе.

Готовясь к своему первому семинару по этой теме, я просмотрел несколько материалов Интернета, посвященных теме порнографии. Почти во всех этих статьях утверждалось, что она вредна для здоровья, приводит к необратимым последствиям, импотенции и т. д. Но это были очень неубедительные материалы, скорее даже ничем не обоснованные запугивания.

Недавно кто-то переслал мне материал (скорее всего, из того же Интернета), где в шутливой форме обосновывалось, чем порносайты лучше женщины, а чем хуже.

Вначале приведем пять причин из этой статьи, по которым порносайт лучше женщины.

1. Секс с порносайтом дешевле. Так или иначе, на живых женщин уходят деньги. Даже если они не проститутки. Особенно если они не проститутки!

2. Секс с порносайтом быстрее. Порносайт не требует перед сексом сводить его в кино, ресторан, а потом на дискотеку.

3. Порносайт ничего про тебя не подумает и ничего не скажет о тебе подруге, даже если ты не блеснешь в сексе.

4. С порносайтом не надо разговаривать, он не спрашивает: «О чем ты думаешь?» или «Как ты ко мне относишься?». Его можно выключить в любой момент!

5. Порносайт не может тебя заразить. А равно забеременеть, родить, шантажировать тебя ребенком или требовать алименты.

А теперь пять причин, по которым порносайт хуже женщины.

1. Порносайт не восхищается твоей внешностью, бицепсами или интеллектом, он не смеется твоим шуткам и вообще не поднимает самооценку. Скорее, наоборот.

2. Порносайтом нельзя похвастаться перед друзьями, им не будешь гордиться и не сможешь рассказать, какая вчера выдалась ночь и какая она у тебя красивая и сексуальная.

Юнис Голден. «Male Landscapes», 1972

3. С порносайтом нельзя спать в обнимку, ходить в кино и на вечеринку, танцевать на барной стойке и видеть восхищенные взгляды друзей.

4. Порносайт не спросит тебя, хочешь ли ты есть или выпить, и не разделит с тобой ужин.

5. Порносайт никогда не родит тебе детей, а некоторым они все еще нужны, да и жаль расходовать «ценный генетический материал» впустую.

Это далеко не полный перечень «за» и «против», и его можно было бы расширить как минимум вдвое, от «знакомства с родителями» до «куни» и т. д. К тому же перечень явно грешит определенной мизогинией, но оставим это на совести анонимного автора.

Сальвадор Дали. «Великий мастурбатор», 1929

Теперь обратимся к случаям, которые будут изложены предельно кратко, не отвлекаясь на малозначимые для этой публикации детали. Обратилась женщина 42 лет. Ее муж немного старше – ему 50. В браке около 20 лет. В последние годы сексуальная жизнь была сведена, по ее словам, к минимуму. Женщину это не очень устраивало, но она ничего не говорила мужу, списывая это на его возраст. Затем муж вдруг начал демонстрировать гораздо более изощренные ласки и позы и проявлять ранее не свойственную ему сексуальную активность. У женщины были разные предположения, но затем она «кое-что подсмотрела». Оказалось, что страстные ночи совпадают с теми днями, когда муж предварительно по 2–3 часа проводит за просмотром порносайтов. Это ее оскорбило. На мой вопрос – почему, она ответила: «Ну, как же? Он возбуждается с другими, а разрядиться приходит ко мне, то есть я его уже не возбуждаю». Вполне естественная нарциссическая рана. Далее, в процессе нашей беседы она высказала идею, что, если уж у него плохо с потенцией, пусть бы принимал виагру. Я переспросил ее: «А разве это не такое же искусственное возбуждение?». Она ответила: «Нет». И пояснила: «Это он делал бы для меня и без всяких других женщин». Терапия была краткосрочной, и я не стал обсуждать с ней хорошо известный специалистам «принцип удовольствия» и то, что каждый человек, прежде всего, стремится доставлять удовольствие себе, даже когда он целует любимую женщину или мужчину. Мне хотелось помочь ей, а не обучать ее основам психоанализа. Поэтому я начал издалека и предложил ей ряд вопросов: о том, как началась и протекала ее сексуальная жизнь, о ее детских и юношеских влюбленностях, о том, каков ее сексуальный опыт, и т. д. В процессе этой относительно односторонней беседы мы постепенно перешли к тому типу мужчин, которые ей нравятся. Она с некоторым оттенком мечтательности описала такого мужчину. Этот тип мужчин не вполне совпадал с обликом ее мужа, который она описывала ранее. Затем, когда наш терапевтический альянс стал более надежным, мы обсудили ее сексуальные фантазии – там оказалось много своеобразного, но это было не так уж важно для решения той проблемы, с которой она обратилась «за советом». Более важным было другое – мы (вместе) установили, что эти фантазии случались в разное время суток, иногда на работе, иногда дома, а иногда в связи с некими конкретными мужчинами. Это была маленькая ложь моей пациентки, так как сексуальные фантазии всегда предполагают некий объект, пусть даже фантазийный – они вообще не бывают безобъектными (у одной из моих пациенток таким объектом на протяжении нескольких лет был актер Ди Каприо). Но я пропустил этот «нюанс». Периодически эти фантазии ничем не завершались, а иногда она «откладывала» их до ночного времени, когда сама проявляла инициативу и побуждала мужа к близости. В результате этих вопросов она – естественно, не сразу – как бы сама уличила себя в том, что и она использовала некие «посторонние» образы для своей сексуальной готовности в их супружеских отношениях. Это было не так просто, как я рассказываю, но в конце нашей совместной работы мы даже шутили, что, может быть, у ее мужа плохо с воображением, так что пусть смотрит свои картинки.

Микеланджело Буонарротти.

«Леда и лебедь» (уничтожена), 1530

Другой случай был исходно менее удачным. Это не было терапией – всего несколько консультаций. Перескажу его совсем кратко. Обратилась опять же женщина, которая, заметив увлеченность мужа порносайтами, констатировала резкое снижение его сексуальной активности в отношении нее. Более того, она заметила, что он мастурбирует после таких просмотров у себя в комнате или в туалете, а иногда и в постели, когда она рядом, а он думает, что она спит. Естественно, что это было воспринято не только как пренебрежение, но и как унижение и оскорбление (я мог бы привести примеры еще нескольких случаев, когда отказ женщинам в их притязаниях настолько ронял самооценку, что они в полном смысле впадали в тяжелую депрессию). В отличие от первого случая, здесь, безусловно, была качественно иная ситуация. Зрелый мужчина регрессировал к стадии аутоэротического поведения, которая характерна для ранней инфантильной сексуальности и затем (после латентного периода) активно проявляется в период пубертата, когда сексуальное наслаждение достигается путем мастурбации. Это абсолютно нормальное явление на пути формирования зрелой сексуальности. В норме после аутоэротической стадии развития приходит объектная любовь, когда эротическое наслаждение предполагает контакт с телом другого человека, как правило – противоположного пола (вне сомнения, идеальный вариант – когда этому сопутствует еще и духовная близость). Этой пациентке я помочь ничем не мог, но мог бы помочь ее мужу, если бы он согласился на приход к терапевту. Но он не согласился. Единственное, что я мог ей порекомендовать, – попытаться вернуть его или хотя бы немного «развернуть» его в сторону объектных сексуальных отношений, то есть «подключиться» к его мастурбациям и предложить свои услуги в их реализации, в том числе «перекрестным» способом. На этом мы приняли решение завершить наши терапевтические отношения. Она больше не позвонила, и я не знаю, насколько удачным был этот случай психологического консультирования.

Заканчивая это краткое описание двух случаев, не могу не упомянуть здесь выдающегося психоаналитика Вильгельма Штекеля (1868–1940), который, развивая идеи Фрейда о перверсиях, обосновал представления о том, что у каждого человека имеются свои, адекватные только ему, нюансы сексуального удовлетворения. Ему же принадлежит тезис о том, что наряду с любовью ненависть является одним из важнейших социальных чувств. Аналогичные идеи формулировались и Фрейдом, который, отталкиваясь от своего клинического опыта, утверждал, что любая длительная эмоциональная связь между двумя людьми (в том числе между супругами) всегда содержит определенный элемент враждебных чувств, а сексуальные отношения всегда предполагают некий садомазохистический компонент.

Франсуа Буше. «Леда и лебедь», 1740

Критически мыслящие коллеги легко возразят мне, что в вышеописанных случаях речь идет не о порнозависимых, а о межличностных отношениях, косвенно связанных с порносайтами. И с этим нельзя не согласиться. Возможно, у моих коллег есть иной опыт, но я хотел бы высказать предположение, что этот вид зависимости, в отличие от алкогольной, наркотической или игровой, является качественно иным. Он не требует затрат денег и не наносит ущерб репутации или карьере, а следовательно, не побуждает зависимых искать психотерапевтической помощи. Тем не менее эта зависимость также приводит к негативным последствиям, о которых еще будет сказано.