Текст книги "Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть V: Лекарство о жадности"

– Даже не знаю, как оценить сегодняшнего тебя, – говорил он. – Вроде все при тебе, и совсем неплохо. Выглядит так, будто те, кто тебя учил после меня, были мастерами и ты даже сумел получить у них настоящую передачу. Так что учили тебя правильно, да и учился ты явно весьма старательно. Но… – прервал он сам себя, – твое Гун-Фу (если это можно так назвать) сильно отличается от моего. И я даже расскажу тебе, чем именно. Мои уважаемые учителя мастер Ван и мастер Мо прекрасно умеют готовить. Правда, Мо это делает постоянно, а Ван весьма нечасто. Но это не важно, важно то, что, находясь «при них», я тоже стал «немного поваром». И я заметил, что главное в умении готовить (впрочем, как в любом другом Гун-Фу) – это понимание принципов, а не знание рецептов, которых множество и которые никто не способен запомнить, тем более что каждый день появляются новые. Ты понимаешь, о чем я говорю?

В те времена готовить я совсем не умел и потому лишь недоуменно пожал плечами.

– Ладно, – кивнул Минь, – как, по-твоему, рисовая каша и рисовый суп – это разные блюда?

– Само собой, – кивнул я. – Суп жидкий и подается на первое, каша густая и подается в качестве гарнира. Да что там говорить – у них даже названия разные.

– Ох и темный же ты, – покачал головой Минь. – Нальешь меньше воды – получишь кашу, нальешь больше – будет у тебя суп. Так что блюдо здесь одно, и это не каша и не суп, а рис. А теперь, может, догадаешься, чем твое Гун-Фу отличается от моего? И не разочаруй меня, ты же знаешь, у меня глупых учеников не бывает.

– Что, от занятий с тобой они умнеют? – засмеялся я. – Ну да, по голове же ты почти не бьешь – так, мелочи: глаза, горло, пах.

– Не умнеют, – сохраняя полную серьезность, ответил Минь. – Ты же сам меня научил смешной поговорке: «что мама не дала, то уже не купишь». Как я могу сделать глупого умным?! Что я могу сделать, если человек… забыл, как это у вас говорят… кажется, «сильно дурной»? Так вот, если он по-настоящему глупый, то ему не поможет ничего. Даже двухчасовое стояние в столбе. Разве что он поймет, что дурак, и станет смиренно и безропотно слушать умных людей. Но такое с дураками случается нечасто, потому что глупым себя может чувствовать только умный человек. Так что никто от занятий со мной не умнеет, просто дураков я выгоняю без всякой жалости. И чем быстрее выгоню, тем ему же лучше: меньше времени зря потратит на то, чему ему никогда не научиться. Ладно, не пытайся меня отвлечь. Так чем твое Гун-Фу отличается от моего?

– Твое, как бы сказать, гуще, – подумав, ответил я, – в нем меньше воды и больше «субстанции». Так что если мое Гун-Фу – это суп, то твое – каша.

– Вполне, – кивнул Минь, – ты понял, что я имею в виду. Только в моем Гун-Фу вообще нет воды. Если продолжить кухонную аналогию, то это абсолютно чистый продукт: перебранный рис. Чисто вымытый и освобожденный от шелухи и грязи.

– Чистое, беспримесное золото, – про себя пробормотал я.

Несмотря на то что говорил я очень тихо, обладавший прекрасным слухом Минь меня услыхал.

– Именно так. Мне это ювелирное определение нравится, пожалуй, даже больше. С этой точки зрения твое Гун-Фу – это тоже золото, но очень низкой пробы. И как низкопробное золото не годится для изготовления украшений, так и твое мастерство еще не годится для настоящей схватки. Ничего, – похлопал он меня по плечу, – если это рис, то мы его переберем, выбросим шелуху, промоем и просушим. Если это золото, то мы его переплавим, чтобы все ненужное выгорело. В общем, когда мы выбросим все то лишнее из того, что ты знаешь, останется совсем мало. Но это уже будет чистый продукт, который работает и который без всякого стеснения можно называть «Гун-Фу». Сейчас на вид ты тоже вроде как мастер. Но если взяться за тебя всерьез, то окажется, что это не так. В общем, как всегда в Ци-Гун (да и во всей нашей жизни тоже): «Кажется, есть, кажется, нет». Так что я пока буду называть тебя «Володя: мастер или не мастер».

– И долго я буду называться «мастер – не мастер»? – поинтересовался я.

– Думаю, не очень, – подумав, ответил Минь, – точнее, ровно столько, сколько потребуется, чтобы избавиться от жадности.

– Так я вроде не жадный, – удивился я.

– Да, – согласно кивнул Минь, – ты не жадный, ты очень жадный. Ибо только очень жадный человек мог нахватать столько стилей, техник и методов. Да, кстати, ты еще очень глупый, ибо только глупец может думать, что ему хватит жизни, чтобы довести все это богатство до ума. Так что пока ты сам «мастер – не мастер», а твое Гун-Фу – это Гун-Фу жадины. Кстати, о жадности. Вот перед нами море, и не какое-нибудь, а Средиземное. В нем многие тысячи тонн соли. Но поможет ли это, если тебе потребуется посолить свою еду? Наверное, можно взять морскую воду и выпарить из нее соль. Но намного удобнее, если у тебя есть пригоршня соли. Пусть ее мало, но она готова к употреблению в любой момент. Так же и с Гун-Фу. Его не должно быть обязательно много, да его много и не бывает, но оно должно быть чистым, и ты должен иметь возможность использовать его в любой момент. А ждать у моря погоды… – Минь махнул рукой.

– И пока я не забыл… – Минь подмигнул мне. – Только западный человек может обозвать рис гарниром. Для любого азиата, меня, например, – это основное, самое основное блюдо. Кстати, потом объяснишь мне, что такое субстанция, мой русский всегда был не слишком хорош, а сейчас я его еще и подзабыл. Хотя если это от английского слова “substance”, то я понял, о чем ты. Но все равно будет лучше, если ты перестанешь умничать и будешь говорить попроще. А то скажу, что плохо понимаю по-русски, и придется тебе учить вьетнамский. А сейчас – хватит болтать, пойдем лучше тренироваться, почистим твое Гун-Фу, выкинем что-нибудь еще из твоего «багажа». Станет легче его тащить и удобнее пользоваться.

«Умение вслушиваться в окружающее – это первый шаг к построению гармоничных отношений с миром, к «следованию общему потоку мироздания» – к тому, что в Китае называется Гун-Фу».

Сунь Сюй. «Искусство Синъицюань»

«Нежданные» пять элементов

Поэтому среди Пяти элементов природы нет неизменно побеждающего; среди четырех времен года нет неизменно сохраняющего свое положение. У солнца есть краткость и продолжительность, у луны есть жизнь и смерть.

Сунь Цзы. «Искусство войны», Глава VI. «Полнота и пустота»

Древние китайцы ухитрились построить систему Пяти элементов так, что, при ее предельной простоте, с ее помощью они могут описать все, начиная с движения Ци в человеческом теле и заканчивая круговоротом солнца.

Наша трактовка

У Миня неожиданно обнаружилось неизвестное мне прежде Гун-Фу. Он оказался мастером «по спрессовыванию времени». Или, если сказать проще, по «впихиванию» большого количества дел в одно и то же время (или в одно занятие).

– Нечего тебе плавать попусту, – неожиданно сказал он, когда Борина группа разошлась и мы отправились домой (если можно назвать домом мою съемную квартиру) завтракать.

– Что значит «плавать попусту»? – удивился я. – А как можно плавать не попусту? Или я должен как следует наесться, перед тем как купаться, и плавать не с пустым желудком? А может,

наняться кем-нибудь вроде «водного курьера» и развозить пиццу с пляжа на пляж, только не посуху, а вплавь?

– Плавать, нажравшись, вредно, ты сам знаешь, – ухмыльнулся Минь. – И нечего выделываться, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я же видел, как у тебя заблестели глаза, когда я сказал про методику «Плавать, как тигр, нырять, как крокодил».

– Да, – согласился я, – название цветистое, очень похоже на то, как обычно именуют традиционные боевые искусства. Но я понимаю, что мы сейчас выбрасываем кучу старой, ненужной техники и ничего нового учить точно не будем. А то получится нелогично: одно выбросили, другое взяли.

– Все зависит от того, как посмотреть, – сказал Минь. – С одной стороны, ты, безусловно, прав. С другой, ничего нового мы изучать не будем. Мы просто используем «тигра и крокодила» как дополнительный метод обучения тебя. А то, что времени мало… Так мы же все равно купаемся и не потратим на это ни одной дополнительной секунды… Итак, – продолжил он, – Дерево, Огонь, Земля, Металл, Вода. Знакомые понятия?

– Само собой, – кивнул я. – Первоэлементы, все пять штук как один.

– Именно, – подтвердил Минь. – По этому поводу сделаю тебе отдельное пояснение, и не просто так, а с небольшой историей. Мало того, даже картиночку нарисую.

И вот что он мне понарассказывал и понарисовывал:

«Пять элементов используются в восточных воинских системах и могут быть «привязаны» к чему угодно. Как-то мастер Мо прочитал мне целую лекцию по этому поводу. Разумеется, с очень наглядной практической демонстрацией, которая заключалась в том, что я летал от одной стены зала к другой, как резиновый детский мячик. Мо говорил, что в Синь-И-Цюань Пять элементов связаны с Пятью базовыми ударами рук, в Тай-Цзи-Цюань – с Пятью шагами (вперед-назад, влево-вправо и с так называемым центральным равновесием). Все это я прекрасно понимал, потому что учитель Ван, обучая меня стилю «Счастливый путь», говорил примерно то же самое, только у него Пять элементов использовались куда более глобально. Например, Земле ставился в соответствие не какой-то один удар или шаг, а целый класс техник работы на земле (например, борьба лежа, удары и подсечки с земли), которых в Счастливом пути – превеликое множество. Элемент Металл включал в себя работу с металлическим оружием вроде меча, большой сабли, ножа, цепи и подобной старинной дребедени. А когда я, вернувшись с войны, вновь встретился с Ваном, он показал мне, что Пять элементов могут стать основой всего, нужно лишь взять то, что тебя интересует, понять его основные свойства и поставить ему в соответствие Первоэлемент, имеющий сходные свойства. Потом подобрать еще четыре Первоэлемента и связать их в единую систему. В общем, человек может для собственных потребностей и для каждого (!) случая сконструировать собственную систему Первоэлементов. Помнится, тогда я просто обалдел, ведь система Первоэлементов казалась мне чем-то извечным и незыблемым. Но никаких подробностей Ван мне не рассказал, просто не успел. Дело в том, что покидать Вьетнам мне пришлось быстро, я даже не успел попрощаться с семьей. Так что не до Первоэлементов было. Само собой, про эту историю я тут же забыл. Но я давно заметил, что наставления моего деда и мастера Вана никогда не пропадают втуне. Даже если мне и казалось, что я забыл их, они вспоминались, когда было нужно. Как мне кажется, «когда нужно» всегда определялось двумя вещами: сложившейся жизненной ситуацией и уровнем моего понимания на тот момент. Кстати, то же касается и наставлений Мо, которые «всплывают» в памяти именно тогда, когда требуется. Так вот, встретившись с Мо, я вспомнил про «собственный конструктор из Пяти элементов». Услышав это, Мо долго смеялся, а потом сказал, что я все и так знаю. Так что объяснять тут особенно нечего, и для того чтобы я все понял, достаточно будет простого примера. «Ходить далеко не будем, – начал он, – мы учим Тай-Цзи-Цюань, так что про него и будем говорить. Сначала нам нужно выделить пять каких-то (обязательно значимых) составляющих.

Сам понимаешь, в Тай-Цзи-Цюань очень много всего, так что таких «пятиэлементных наборов» может быть очень много. Например, при желании сможешь потом составить пятиэлементную схему, где начальным будет главный в Тай-Цзи-Цюань элемент – Ум. Кстати, в древних трактатах есть даже первые три элемента этой схемы. Запрятаны они в правиле: «Ум ведет Ци, Ци ведет тело». Но это тебе «на потом», а сейчас, чтобы понять, как это работает, возьмем пример попроще: более «телесную» схему, в качестве Пяти элементов которой примем Дыхание, Телесную форму, Ци, Легкость-своевременность-точность и Скорость.

Отсчет цикла начнем с Первоэлемента Дыхание, который поместим в центр схемы. Это вполне естественно и понятно, ведь дыхание – это основа всего, именно с первого вдоха младенца и начинается его посленебесная жизнь.

Порядок взаимопорождения отобранных нами Пяти элементов выглядит следующим образом:

1. Дыхание наполняет и приводит в движение Телесную форму.

2. Правильная Телесная форма создает структуру, способную проводить Ци по всему телу без застоев.

3. Наполненное энергией Ци тело обретает способность делать все легко, своевременно и точно.

4. Легкость, своевременность и точность придают движению уверенность и Скорость.

5. Скорость заставляет тело двигаться быстрее, что требует углубления, так сказать, «укрепления» Дыхания.

– Но, – продолжил Минь, – сейчас тебе не нужно забивать себе голову всей этой белибердой. Ты должен лишь понять, что с Пятью элементами связано много чего (точнее, все). И если есть драка на земле, то есть драка и в воде, и даже в воздухе.

– Прямо «Мерседес» с его трехлучевой звездой, – не выдержал я. – Кроме автомобильных, они в свое время выпускали еще авиационные и корабельные двигатели. Вот и сделали себе «всеобъемлющую» эмблему: «на земле, в воде и в воздухе».

– Знаю, мне Мо рассказывал, – кивнул Минь. – Некоторое время он жил в Нью-Йорке, по специальности (а он сертифицированный психолог и преподаватель психологии) устроиться не мог и подрабатывал таксистом. С тех пор Мо очень любит машины. Причем не просто любит, а профессионально водит (как он сам говорит, «драйвает») и прекрасно в них разбирается. Лучше, пожалуй, он разбирается только в Тай-Цзи-Цюань, Ци-Гун и приготовлении пищи. Ну и, разумеется, в поедании ее. Кстати, ему очень нравится эта эмблема, он говорил, что она ему напоминает о трехчастной системе деления всего на три части, которую так любят китайцы. Они ее «впихивают» во все, даже в чайную церемонию. Обычно Мо заваривал чай на западный манер, говорил, что так проще, быстрее и без «выкрутасов». Но чайную церемонию знает прекрасно и однажды даже взялся показывать ее мне. Так вот, там принято пить чай не просто, как у вас на западе: взял чашку – и пьешь, закончил пить – поставил ее обратно на блюдце. На Востоке чашку нужно поднимать вместе с блюдцем и крышечкой. Кстати, точно так же пьет чай и мой китайский дед, только он ничего мне не говорил по этому поводу, пил себе и пил. Правда, насчет крышечки я понял сразу: она нужна, чтобы чаинки не попадали в рот. Придерживаешь их крышечкой – и они остаются в чашечке. А зачем нужно блюдечко, мне объяснил Мо. Три части (блюдце, чашка и крышечка) соответствуют Земле, человеку и Небу. И получается, что простое чаепитие становится чем-то возвышенным. Впрочем, на эти три части китайцы делят все, в результате все у них что-то символизирует и становится возвышенным.

– Ты много говоришь про мастера Мо, – заметил я. – В те времена, когда ты учился в Союзе, ты рассказывал нам лишь про свою семейную школу и про учителя Вана. А сейчас…

– Мастера Мо я встретил позднее, уже в Ирландии. И это весьма важный для меня человек, который меня многому научил.

– Тебя?! – удивился я. – Тебя еще чему-то можно научить?

– Я тоже был уверен, что уже нечему, – усмехнулся Минь, – но Мо быстро разубедил меня. Я и представить себе не мог, что после деда и Вана встречу кого-нибудь, кто рискнет назвать меня учеником. Но Мо взялся. Если бы ты видел, что он со мной вытворял, когда мы встретились впервые и он сообщил мне, что мастер Ван попросил его «доучить» меня. Мало того, загадочно улыбаясь, Мо сказал, что лично он Вана не знает и письма от него никакого не получал. Так что я могу лишь догадываться, как они с Ваном договорились. То, что Ван умеет всякие штуки, о которых даже рассказывать не хочется (тут же прослывешь лгуном или сумасшедшим), я знаю. Но Мо меня удивил. Он университетский профессор и у меня никак не ассоциировался с этими восточными фокусами вроде яснослышания и ясновидения. Тьфу, у меня даже язык не поворачивается говорить про такие вещи. Ладно, вернемся к нашим «трем средам», воде, земле и воздуху. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Насчет воды понимаю, но как можно драться в воздухе? – удивился я. – Это как? В корзине воздушного шара или когда двух человек выбросили из самолета с одним парашютом на двоих и они, падая, пытаются вырвать его друг у друга из рук?

– Шутишь, – засмеялся Минь, – и это хорошо. Примеров тут может быть множество. Сейчас покажу тебе самый простой и безопасный. Вот только, – с этими словами он начал оглядываться по сторонам, – место тут не очень удачное, одни пальмы вокруг. А, вот то, что нужно, – и он показал на какое-то дерево с раскидистыми ветвями, идущими почти параллельно земле.

Подойдя к дереву, он буквально вспорхнул на ближайшую ветвь и стал подниматься вверх. Делал он это настолько легко, что, казалось, потерял вес. Хотя что там было терять-то, если он и так весил килограммов пятьдесят, не больше. Я даже не понял, кого он мне напоминает. Вначале показалось, что он похож на большую обезьяну, только очень расчетливую и аккуратную. Но когда он поднялся выше и ветви стали встречаться чаще, до меня дошло, что он «стал» змеей, мягко протекающей между ветвями. Все это у него получалось неправдоподобно легко и непринужденно, можно было подумать, что это его ежедневное занятие.

Спустившись вниз, Минь не стал спрыгивать на землю, а уселся на толстой горизонтальной ветви, находившейся метрах в трех от земли. Затем молча указал мне пальцем на место, куда, как я понял, я должен был встать. Видимо, понял я правильно, потому что Минь снова кивнул и…

Мне показалось, что он падает головой вниз. Дерево находилось рядом с пляжем, и под ним был песок. Но если упасть с такой высоты даже на песок…

Уже понимая, что никак не успеваю, я все же прыгнул вперед, пытаясь достать его. И тут я увидел, что он зацепился подколенными сгибами за ветку и покачивается, с ухмылкой глядя на меня. Минь, видимо, не сомневался, что я испугаюсь и попытаюсь подхватить его, поэтому и велел мне стать подальше, чтобы я не помешал ему выполнить этот дурацкий трюк.

Этот маленький паршивец второй раз за одно утро заставил меня испугаться так, как я не пугался с самого детства. Сначала за себя, когда он чуть не утопил меня, а затем за него, когда он полетел с дерева.

Но Миня мои переживания совершенно не волновали. Сказав в очередной раз «времени мало», он велел мне встать на расстоянии вытянутой руки от него. Вышло забавно, Минь выбрал ветку на такой высоте, что его лицо оказалось аккурат на уровне моего. Только я стоял как все нормальные люди – ногами на земле, а он, слегка раскачиваясь, висел на дереве головой вниз.

«Ну точно обезьяна, висящая на хвосте, – подумал я. Испуг прошел, и мне было уже весело. – Посмотрим, чего он там удумал…»

Минь, не торопясь, шлепнул меня по щеке. Я защитился и так же неторопливо ударил в ответ. Потом все стало происходить быстрее и быстрее, и когда я перестал успевать, Минь перевернулся и спрыгнул, мягко став на ноги прямо напротив меня.

– Цирк какой-то, – сказал я, вытирая пот. Как-то очень быстро стало жарко, и я не заметил, как взмок.

– Вот уж никак не цирк, – усмехнулся Минь, – я бы даже сказал, что все наоборот. Ибо если настоящее боевое искусство где-то еще и осталось, то только там, где про цирк и не слыхивали, а именно в самых глухих деревнях. Ты знаешь мое отношение к деревенщине, может, даже помнишь, как ты исправлял мое произношение, когда я говорил «человек древня».

Еще бы я не помнил! Эти слова Минь произносил достаточно часто, я бы даже сказал, очень часто. Минь говорил так, когда кто-то (и неважно, откуда был этот человек, из глухой деревни или из столицы) казался ему тупым, необразованным или (что еще хуже) не желающим учиться и изменяться. И надо было видеть, какое у него при этом было выражение лица.

– Так вот, – продолжал Минь, – можно сказать, что боевое искусство состоит из двух частей: умения драться и непосредственно искусства. И если умение драться в городах не только сохранилось, но и все время развивается, то искусства там уже практически не осталось. Но зато оно сохранилось в деревнях. И чем деревня захолустнее, тем больше шанс найти там настоящего мастера. И хотя, скорее всего, он самый что ни на есть деревенский житель, никому, даже мне, не придет в голову назвать его «человек древня».

Так что истинное Гун-Фу обычно находится где-то в глуши, там, где люди ведут простую, естественную жизнь, там, где меньше шума, суеты и городской грязи.

– Простая жизнь, – не смог удержаться я, – это то, как мы сейчас живем? Только едим, пьем, тренируемся, а в оставшееся время дрыхнем без задних ног?

– Примерно так, – кивнул Минь.

– Но пить, есть и спать – это же жизнь животного, – не отставал я, – а как насчет поработать, почитать книжку, наконец?

– От книг один вред, – уверенно отрезал Минь. – Например, Мо, видимо, считая меня недостаточно образованным, подсунул мне пару книжек, но он же сказал, что у неграмотного человека значительно больший шанс достичь освобождения, чем у так называемого интеллигента, голова которого забита всякой книжной премудростью и чей ум никогда не пребывает в покое. Что же касается «поработать», то без этого не прожить. Даже я, при всей своей неописуемой лени, иногда работаю. Правда, пациентов у меня немного, ирландцы ко мне почти не обращаются, а моим соотечественникам, живущим в Ирландии, не до ухода за собственным здоровьем, им надо выжить, а здоровье подождет. Или не подождет, как получится. Так что работать придется, но важно не слишком вовлекаться в это и не привязывать себя к результату. Если коротко, то не бери на себя лишнего, а если уж взялся за работу, то работай спокойно, делай все качественно и в срок, но при этом не жди, что будет все так, как ты задумал, когда ввязывался в эту работу. Кстати, то же касается и рукопашного боя. Старайся не ввязываться в драку, но если уже ввязался, то ни о чем не волнуйся, просто делай все спокойно, как я тебя учил. А результат… Какой тут будет результат, не знает никто, так что по этому поводу и волноваться нечего. Но вернемся к деревенским мастерам. Никаких специальных тренажеров (даже обычного боксерского мешка многие из них в глаза не видели) у них нет, а вот деревьев вокруг – навалом. И, кстати, дерево – это прекрасный и многофункциональный тренажер. Хочешь – лазай по нему, как обезьяна, хочешь – виси на нем (хоть на руках, хоть на ногах, хоть на хвосте, если он у тебя есть), хочешь – бей его руками, хочешь – пни ногой, хочешь – подтягивайся…

Тут нам на пути попалось точно такое же дерево, как то, на котором только что висел Минь. Я тут же направился к нему, намереваясь попробовать сделать то же самое.

– Не советую, – сказал Минь, видимо, сразу понявший мои намерения.

– Почему? – удивился я. – Повишу пару минут головой вниз, что мне от этого сделается? Я как-то раз был в зале йоги, пришел посмотреть, как они там занимаются. И некоторые стояли вниз головой, у них это называется «перевернутой позой». Говорили, что это весьма полезно, что именно в таком положении (вниз головой) пребывает плод в утробе матери.

– А больше они тебе ничего не говорили? – ласково спросил Минь.

– Спрашивали, не хочу ли присоединиться, но мне было не очень интересно, ведь я люблю движение, а у них там сплошная статика. Я охотно верю, что это может быть полезно, и даже очень, но мне было скучно даже смотреть на это, не то что заниматься. Так что вскоре я откланялся. А что еще они должны были мне сказать?

– Что в твоем возрасте начинать стоять вниз головой уже поздновато.

– А тебе, стало быть, можно? – удивился я. – Ты же лет на семь старше меня.

– Мне можно, – кивнул Минь, – и еще долго будет можно. Дело в том, что я начал это делать в раннем детстве, и тело к этому привычно. Если честно говорить, то тебе, скорее всего, тоже можно, небось, не старик, но я бы не советовал. Необходимости в этом никакой – так, развлечение, а развлечений у тебя и без того пруд пруди.

Когда, вздремнув после обеда, мы отправились на море, Минь приступил к показу «элемента Вода».

– Чего попусту время терять? – сказал он. – Ты изучаешь воинское искусство, значит, должен практиковать его, где бы ты ни находился, в том числе и в воде.

– Покажешь мне «Тигра и крокодила»? – обрадовался я.

– Ни в к коем случае, – отрицательно покачал головой Минь, – там нечего показывать, во всяком случае, тебе. Будем делать то же, что делаем сейчас, исходя из того, что ты все и так знаешь и тебе нужно лишь научиться этим пользоваться в несколько других условиях. Так что на что-то новое даже не надейся. Итак… Для того чтобы драться на земле, нужно уверенно чувствовать себя на земле и нужно уметь драться. Для того чтобы драться в воде… – тут он сделал паузу и выжидающе посмотрел на меня.

– Нужно уверенно чувствовать себя в воде и нужно уметь драться, – продолжил его фразу я.

– Именно, – удовлетворенно кивнул головой Минь. – В воде ты как рыба. Насчет драться… – тут он снова сделал многозначительную паузу. – Ну, будем считать, что ты это более или менее тоже умеешь. Правда, скорее, менее, чем более, но пока и так сойдет. Так что соединим плавание с борьбой – вот тебе и «Тигр с крокодилом».

И с этими словами Минь, до этого стоявший по пояс в воде, нырнул. Я последовал за ним, понимая, что спокойно покупаться и поплавать, как нормальному человеку, он мне не даст.

Все так и вышло. Как только мы отплыли поглубже, Минь стал меня топить. Надо сказать, делал он это всерьез. Он вообще был всегда крайне серьезен в том, что касалось боевого искусства.

– Если я тебя сейчас буду жалеть, – сказал он на нашем

первом занятии, – ты никогда по-настоящему не научишься. Если ты не научишься, то получишь в первой же драке. А там можно огрести весьма серьезно. Не знаю, как у вас, но у нас во Вьетнаме на улицах дерутся жестоко и вполне могут покалечить и даже убить. Так что если я к тебе нормально отношусь, то я учу тебя честно и делаю все, чтобы такого не произошло. И никакой снисходительности я не могу себе позволить. Ибо если я так буду поступать, то ты никогда не почувствуешь, как это работает, и не поймешь, что такое настоящая драка. Так что извини… – развел он руками.

Надо сказать, что в воде он проявлял столько же снисходительности, сколько на суше, и, как я ни вырывался, несколько раз чуть не утопил меня. В общем, «купание» вышло нескучным.

– Так что мне надо было делать? – спросил я, когда мы вышли на берег и я отдышался.

– А что ты сделаешь в воде без ножа? – мне показалось, что Минь даже удивился моей непонятливости. – Ударить мощно и быстро ты не сможешь, ибо у тебя нет опоры и вода сильно замедляет движение. Так что борись, хватай за чувствительные места (сам знаешь, за какие), души. А если попадется тебе человек с аквалангом, постарайся вырвать у него изо рта загубник. Но об этом тебе Боря расскажет.

– А при чем тут Боря? – удивился я.

– Однако… ты как был нелюдимый, так и остался. Вон сколько общаешься с ним, а до сих пор не знаешь. Почему, например, его ресторан называется Aqua-L?

– Никогда не задумывался, – пожал плечами я. – Ресторан рыбный, рыба живет в воде, а «аqua» – это вода. А «L», может, потому, что его сына зовут Лео?

– Я тоже не задумывался, – ухмыльнулся Минь, – я просто спросил. Боря плавает под водой, и «Aqua-L» – это акваланг. И, кстати, он не только стреляет рыбу под водой. Насколько я знаю, плавать с аквалангом его учили в армии, так что драться в воде он точно умеет.

В общем, Минь сумел превратить столь любимый мною успокаивающий ум процесс плавания в нечто совсем другое. Впрочем, он мог это сделать с чем угодно. А мне еще в какой-то момент показалось, что в эту встречу передо мной был другой, помудревший Минь. Пожалуй, так оно и было, только и прежний Минь – воин, диверсант и убийца – никуда не делся. Он просто стал не так заметен. Я бы даже сказал, «спрятался» за всей этой словесной шелухой.

Но, как выяснилось, слой этой шелухи был не таким уж толстым. Даже когда он говорил про философские категории вроде Пяти элементов, он все равно переходил к практике. Но если раньше, говоря про войну во Вьетнаме (а он очень много говорил о ней), он говорил, как убивал американцев, то сейчас он рассматривал ее с точки зрения системы Пяти элементов. Звучало это так.

«Это было противостояние Первоэлементов. Американцы в основном использовали элементы Огонь и Металл. Ну еще, может, Воздух, если считать авиацию. Оно и понятно, чем более продвинута цивилизация, тем больше у нее огнестрельного оружия и техники. А все это металл, боеприпасы, бензин и солярка. Все это взрывается, плавится и горит.

У цивилизаций не столь развитых Металла совсем немного (ножи, топоры, может, какое-никакое ружьишко), а Огнем они пользуются очень ограниченно: развести костер, не более. Им ближе элементы Земля, Вода и Дерево, потому что люди здесь беднее, живут не столько в городах, сколько ближе к земле, воде и лесу.

И если рассматривать столкновение цивилизаций с этой точки зрения, то становится понятно, почему менее развитые цивилизации далеко не всегда проигрывают войну с, казалось бы, более сильным противником.

Это война не только людей, но и Первоэлементов. И если у противника большая огневая мощь (много Огня), то люди зарываются в землю, уходят в горы, находя место, где мощь Огня не может так явно проявиться.

Примерно то же было и во Вьетнаме. Когда я был шпионом в Сайгоне, мне несколько раз пришлось побывать в тоннелях Ку Чи. От Сайгона их отделяло километров 60–70, точно не знаю, помню только, что ходу от Сайгона до этих тоннелей мне было пару дней.

Эти тоннели служили базой местным партизанам, и строили их мудрые люди. Точнее, думаю, не такие уж мудрые, так, обычная деревенщина, но вооруженная многовековым опытом предков. В первое мое посещение я сам себе устроил большую «экскурсию» по этим тоннелям, после чего старался в них ни в коем случае не углубляться. На той войне я всегда был готов умереть – в любой день и час. Но лезть в эти запутанные тоннели с множеством тщательно замаскированных входов и выходов мне очень не хотелось. Высота обычного тамошнего тоннеля – метр-полтора (бывает и ниже!), даже человеку небольшого роста, вроде меня, приходится ползти на карачках или идти согнувшись. Есть там колодцы и места, заполненные водой, которые нужно было «пронырнуть», если ты хотел пройти дальше. Кстати, эти места служили еще и защитой в том случае, если в тоннель запускали газ. Так сказать, «водный замок».

А еще на каждом шагу там понатыканы мерзчайшие ловушки, которые в темноте даже я не всегда сумел бы обнаружить. Ведь я человек джунглей и города.

Так что я либо вызывал того, кто мне был нужен, на поверхность, либо шел внутрь только с лучшим местным проводником. У меня в те дни было много имен и много кличек. Жители подземного города называли меня «Мистер подай самое лучшее».