Текст книги "Бездна Мурены"

Глава X. Безжизненная Зона

После того как главный врач Арфеев навсегда покинул психиатрическую больницу по адресу Довженко, дом 19, прошло не так уж много времени. Но изменения в её стенах произошли колоссальные. Минздрав не торопился с назначением нового начальника, а потому санитар № 2, узурпировавший власть, ею вволю упивался.

Вдохновение Николай черпал из книжки «Архипелаг ГУЛАГ», которую приобрёл на барахолке на сдачу. Начав читать от скуки, он сразу превратил книжку в своё настольноё пособие. Больничные палаты с этого времени стали именоваться бараками, а порядки неимоверно ужесточились. Третий барак, к которому Коля после пропажи золотой печатки и взрыва в пищеблоке питал особенные чувства, был прозван «штрафным космическим».

На поясах у санитаров отныне красовались ветеринарные пистолеты, заряженные шприцами. Импортное снаряжение привезли коммерсанты, чтобы продать местному зоопарку, а у того не хватало денег даже на кормёжку несчастных зверушек. Второй санитар, прознав об этом, скупил всю партию товара на подотчётные деньги, выделенные Минздравом на хозяйственные нужды больницы. Пациенты продолжали ютиться на истлевших матрасах и ржавых кроватях, а «надзиратели» обзавелись дополнительными рычагами мотивации особенно строптивых.

Самый активный из надсмотрщиков, санитар Коля, регулярно провоцировал пациентов, ибо стрельба шприцами по живым мишеням доставляла ему неслыханное удовольствие. «Ничто так не бодрит с утра, как удачно подстреленная бешеная собака», – любил повторять он, бродя по столовой во время завтрака, пока перепуганные «собаки» сидели, склонив к своим мискам головы и боясь шелохнуться.

В пистолетных шприцах находилась особая смесь, изготавливаемая медсестрой Леровой. В состав входил сульфозин и прочие «прелести», которые сулили подстреленному бедолаге моментальный болезненный паралич с последующей многочасовой агонией. Рецепт Галеры испытали на себе многие. Повторять не хотелось никому. Но кроме ветеринарных зарядов в арсенале временной администрации были предусмотрены и прочие средства для наказания провинившихся: ЭСТ, оборачивания, обработка резиновой дубинкой и многое другое.

Чаще других в прицеле санитара Коли оказывался О'Юрич, чьё боевое прошлое не давало Николаю покоя. Он бесконечно подначивал Бортинженера, оскорблял и всячески провоцировал нарушить дисциплину. В ассортименте его персональных ругательств любимыми были: «совковый милитарист», «вшивый афганец» и «тухлый спецназовец». На массовых сборищах в столовой Коля регулярно заводил разговор о том, что в дурке О'Юрич на самом деле «косит» от отправки в очередную горячую точку.

Бортинженер мог долго терпеть и не подавать виду, но временами даже его чаша терпения переполнялась. Особенно когда из поганого рта Николая сыпались оскорбления в адрес крокодила Виталика. Санитар № 2 в такие моменты был наготове и с садистским наслаждением палил в бесстрашно бросающегося на него «милитариста». Для Бортинженера ему было не жалко двух, а иногда даже и трёх зарядов, от которых несчастный О'Юрич пребывал в жуткой лихорадке по нескольку дней кряду. И лишь внимательный взгляд Зенита отмечал, что с каждой новой попыткой атаки Бортинженер неумолимо оказывался чуть ближе к своему обидчику.

В один из дней санитар Коля шумно ворвался в «штрафной космический». Нуль-парсековцы тут же напряглись в ожидании очередной гадости.

– Ну что, идиоты, кто хочет стать в вашем бараке старостой? – он ухмылялся и оглядывал пациентов, хлопая по ладони своей любимой дубинкой.

Все хранили молчание, отводя глаза в сторону.

– Освобождение от наказаний, горячее питание совместно с администрацией, для помывки предоставляется нагретая в баке вода, – озвучил Николай полагающиеся старосте льготы.

Предложение было заманчивым. Пациентов уже давно перевели на сухой паёк, так как после подрыва газа в пищеблоке продолжала работать всего одна конфорка. Горячую воду в больнице тоже отключили на неопределённое время. А пожаловаться на коммунальщиков было некому – мнение рядового санитара в Минздраве никого не интересовало. Но даже перспектива прекращения регулярных издевательств не подвигла разведчиков совершить подлый поступок – народ третьего отсека безмолвствовал.

– Вы чё, придурки космические, самые гордые, что ли? – Второй санитар подбросил к потолку дубинку и поймал её, когда та сделала пару оборотов. – В остальных бараках отбоя от претендентов не было, народ друг другу глотки был готов рвать. Или перетрудиться боитесь? Так обязанности самые простые – следить за нарушениями дисциплины внутри барака и своевременно докладывать.

Претендентов на лакомую вакансию не нашлось и теперь. И тогда санитар Коля решил коварно прибегнуть к запрещённому приёму:

– Старостам барака снова разрешим играть в теннис.

Рука Р-Ната в ту же секунду непроизвольно поднялась вверх. Он смирился со всем: с холодной кашей, с ледяным душем, во время которого троица санитаров беззастенчиво разглядывала его и ухохатывалась над треугольником на его смуглой заднице. Он мог вытерпеть сеансы электросудорожной терапии и последствия от попадания шприцем с набодяженным Галерой жутким составом. Истинные же страдания ему причиняло отлучение от любимой игры. И поделать он с собой ничего не мог.

Семь презрительных взглядов сфокусировались на Р-Нате. Даже Командор ненадолго отвлёкся от своей любимой книжки, чтобы выразить коллеге-разведчику своё разочарование в нём.

– Вот и славненько! – расплылся в ехидной улыбке санитар Коля. – Искандеров, дуй в ординаторскую. Там сейчас для всех старост проведём собрание.

Уговаривать Р-Ната не потребовалось. Красный как рак и прожигаемый осуждающими взглядами, он ринулся из палаты, едва не сбив с ног уходящего санитара.

– И осталось их семеро, – проворчал Командор, не отвлекаясь от животных Гваделупы.

– Вот вам и новобранец, – процедил сквозь зубы Лыжников. – Не нравился мне этот тип с самого начала.

– Вообще-то старостой должен быть я, – невозмутимо заявил Дипер. – Согласно субординации.

– Что ж ты тогда ручку-то не поднял, когда санитар спрашивал? – ехидно усмехнулся Врач.

– Можешь поднять сейчас, Командор, – хмуро обронил Бортинженер. – Поглядим, какой из пальцев у тебя лишний.

В его руках мелькнул коготь фурдории, и Дипер сразу набросил на голову одеяло, оставив небольшую щёлочку для освещения заветной книжки.

Разведчики то и дело испытующе глядели на Зенита в ожидании его реакции на предательство собрата по отряду, но капрал был озадачен не меньше остальных и не знал, как реагировать на случившееся.

Вернулся Р-Нат ближе к вечеру. На нём был больничный халат, на спине которого красовалась свежая трафаретная надпись:

ДПС

Б-3

– «Б-3» – это «третий барак», судя по всему, – догадался Штурман. – А «ДПС» что означает?

– Добровольный Помощник Санитаров, – не без гордости расшифровал теннисист.

О'Юрич поднялся с кровати и двинулся в сторону предателя.

– Учтите, мне вот это выдали! – опасливо отступил от него Р-Нат и достал свисток из кармана халата.

– Ну так свистни. – Бортинженер говорил тихо, но лицо его окаменело. – Поглядим, успею ли я тебе эту свистульку ногой в горло заколотить!

Он подошёл к кровати Р-Ната и взялся за спинку, напрягшись, словно пружина. Все замерли в ожидании развязки. Внезапно Р-Нат извлёк из рукава какой-то предмет, похожий на резиновую дубинку, но только короче. Бортинженер от неожиданности расплылся в улыбке и хотел было съязвить по этому поводу, но в этот момент теннисист поднёс конец дубинки к металлической дужке кровати, за которую держался О'Юрич.

Раздался громкий треск, словно разорвали плотную материю, под ладонью Бортинженера сверкнуло, он рухнул на пол и задёргался в судорогах, вращая выпученными удивлёнными глазами.

– Из Р-Ната тоже дроида сделали! – воскликнул Шлемофонцев. – Разрядник в манипулятор вставили!

– Всё намного серьёзнее, – мрачно произнёс капрал. – Р-НАТ – это же Робот Натурального Анатомического Телосложения! Как я раньше не догадался!

– Я вам больше не Р-Нат! – злобно выкрикнул теннисист, вскочил и принялся махать дубинкой перед собой, словно отгоняя ночных хищников горящим факелом. – Я теперь Игорь!

– А Русланчик где? – удивился Левап.

– Этот хлюпик мёртв! – От жуткого голоса теннисиста всем стало не по себе.

Пятясь к выходу, Р-Нат развернулся и стремительно исчез в холле. Все поглядели на Бортинженера, который перестал дёргаться, но всё ещё лежал на полу, уставившись в потолок и хлопая глазами.

– Что ещё за Игорь? – недоумевал Повар. – Р-Нату мозги, что ли, на собрании заменили?

– ИГОР – это Интерактивный Гуманоидный Органический Робот, – продолжил расшифровку Зенит. – Оргабот для краткости. Он, как человек, у него есть мозг, он может думать, анализировать и развиваться, в отличие от простых роботов. Потому Бестелесые и ему передали часть Знания, приняв Р-Ната за гуманоида.

– Когда треугольник ему на жопу лепили – разницы не заметили! – хохотнул Серджио.

– Но, в отличие от нас, думать Р-Нату помогает компьютер, – продолжил капрал. – Оргабот напичкан разнообразными техническими усилителями типа плазмоштыка, которым он вырубил Бортинженера.

Все снова глянули на валяющегося на полу бедолагу, который уже слабо шевелил губами и руками.

– Спасибо, кстати, что мощность энергетического импульса установил не на максимум. А не то бы вместо О'Юрича сейчас пепел в совок заметали, – отметил Зенит. – Кроме того, у оргаботов ускорена реакция.

– Вот почему этот хорёк всех в теннис обыгрывает, – заключил Эндрю.

– И на Челхиор его послали, так как было понятно, что он выиграет у всех и выполнит задание по устранению Хлагдрерга, – добавил Зенит. – Теперь всё встало на свои места.

– Ничего ещё не встало! – раздражённо возразил Вонахап. – Зачем нам его в отряд разведчиков засунули?

– Чтобы присматривал и доносил, само собой, – брезгливо отозвался Лыжников.

– Не исключено, – кивнул капрал. – Либо чтобы в самый критический момент принял на себя удар, выдержать который обычному разведчику не под силу.

– Вот он и принял. – Биолог лежал на кровати и силился рассмотреть, что там темнеет на потолке: муха или просто выщерблина в извёстке. – Согласился помогать дроидам, что любому нормальному разведчику западло.

– Я бы тоже этот удар выдержал, – пробубнило из-под командорского одеяла.

Повар пошарил руками в поисках чего-нибудь тяжёлого, чтобы запустить на звук гнусного голоса, но ничего не нашёл.

– Либо вообще всё банально, – продолжал озвучивать версии Зенит. – ИГОРы – штуки экспериментальные и не до конца узаконенные Космосодружеством. Компания-производитель Р-Ната могла за взятку пропихнуть его нам в полёт для тестирования и рекламы.

– Первое, что надо будет протестировать, – поместится ли плазмоштык у Игорька в треугольной заднице. – Бортинженер наконец поднялся на ноги и принялся отряхивать пижаму.

– Нам придётся быть вдвойне осторожнее, – предостерёг его капрал. – Разумность Р-Ната – его преимущество, но в то же время и слабость. Нахрапом не одолеть. Но на него можно пытаться воздействовать, апеллируя к морали и прочим человеческим качествам.

– Все человеческие качества – это слабости, – отрезал О'Юрич.

Он сделал стойку на руках у стены и начал отжиматься от пола, упираясь в него кулаками.

– Хотя, конечно, наши земные законы ему до лампочки, – хмыкнул Зенит.

– У Р-Ната свои законы, – недовольно проворчал Штурман. – Ома и Кирхгофа.

– Вот ведь ублюдок генетический! – в сердцах воскликнул Ровский, убедившись, что неподвижное пятно на потолке, к сожалению, не имеет органического происхождения.

⁂

С каждым днём санитар № 2 всё сильнее упивался безграничной властью. Его деспотизму мог бы позавидовать даже печально известный диктатор Хлагдрерг с планеты Челхиор. Первый и Третий Колю побаивались, его садистских замашек не разделяли, но деваться простому санитару в это смутное время было некуда. Или в условиях жёсткой конкуренции продавать ширпотреб на толкучке, рискуя стать добычей рэкетиров, или же обрести хоть какое-то подобие власти над ещё более убогими, но имея при этом гарантированный кусок хлеба. Санитары Петя и Шурик недолго думая выбрали второй вариант. Не говоря уже о медсестре Леровой, которая приторговывала рецептурными препаратами и на свой кусок хлеба могла намазывать щедрый слой масла.

В один из дней в больничном туалете запланировали показательное дисциплинарное наказание для третьего штрафного барака, чему предшествовала череда взаимосвязанных событий.

Сначала у Галеры пропал весь запас таблеток фенолфталеина. Вслед за этим у старосты третьего барака начались неприятности. После каждого приёма пищи Р-Нат вместо игры в свой любимый пинг-понг был вынужден просиживать на унитазе по причине внезапно срабатывающего слабительного эффекта. Его же часто можно было заметить бегущим по холлу в своём белом халате, покрытом «кровавыми» пятнами. Правда, к тому времени, как Р-Нат добегал до ординаторской, чтобы пожаловаться санитарам на своих соседей по бараку, аммиак успевал испариться, и кровавый цвет фенолфталеина с халата попросту исчезал.

Имела место также регулярная порча теннисных шариков, которые староста был вынужден прятать за пределами барака. В конце концов страдания и жалобы старосты третьего космического надоели Второму санитару, и тот принял решение поставить обнаглевших космонавтов на место.

В туалете, помимо приговорённых, присутствовали все трое санитаров и старосты бараков, которые должны были засвидетельствовать происходящее и донести до своих подопечных всю пагубность нарушения дисциплины.

Туалет, предназначенный исключительно для пациентов, занимал просторное помещение. Помимо железных чаш унитазов, разделённых деревянными перегородками, здесь находилась душевая на несколько человек. Посреди туалета стояла большая железная ванна, к которой протянулись резиновые шланги. Стены были покрыты потрескавшимся и отвалившимся во многих местах кафелем. Одним своим видом отхожее место нагоняло депрессию и вызывало ассоциации с фильмом «Обыкновенный фашизм».

Санитары, держащие штрафников на прицеле своих ветеринарных пистолетов, подали команду старостам, и те потащили к ванне первого из разведчиков. Дипер отчаянно брыкался, но его быстро раздели и погрузили в уже залитую ледяную воду. Отчаянный крик Командора зазвенел внутри кафельных стен, рождая на них новые трещины. Для завершения безрадостной картины не хватало рвущихся с поводков немецких овчарок.

Запись № 31. Своими дерзкими выходками мы вынудили дроидов насторожиться и прибегнуть к крайним мерам. Наш отряд снова погружают в анабиоз. Что ждёт нас? Милосердная кремация в Безжизненной Зоне, пока мы пребываем в бесчувственном состоянии? Или же пробуждение с полностью обновлённым сознанием, в котором уже не будет ни Знания Бестелесых, ни чувства долга перед идеалами гуманизма, ни воспоминаний об угрозе из Бездны Мурены? Не хотелось бы в результате повторной амнезии потерять тридцать ценнейших записей бортового журнала.

Дроид Коля тем временем взял плазмоштык, подошёл к ванне и злорадно заулыбался стоящим у стены разведчикам. После этого сунул конец шокера прямо в воду. Старосты, удерживающие Командора, едва успели отпрыгнуть. Тело Дипера неестественно выгнулось и тут же ушло под воду. Николай схватил того за громадную голову и выволок из ванны наружу. Командора трясло, он откашливал попавшую в глотку воду и пытался удержаться на четвереньках, но его непослушные конечности разъезжались на скользком полу.

– Гидроцефал, у тебя есть ровно минута, чтобы убраться с моих глаз. Если, конечно, не хочешь повторения водных процедур. – Второй санитар пнул Дипера под рёбра и повернулся к остальным разведчикам. – А вы пока вспоминайте, кто украл фенолфталеиновые таблетки. Как только вспомните – все идут кушать и баиньки.

Спотыкаясь и содрогаясь всем телом, покрытым гусиной кожей, Командор сгрёб в охапку свою одежду и проковылял на выход.

– Борода – следующий! – указал Коля плазмоштыком на капрала.

Когда Зенит вернулся в пустую палату, его всё ещё трясло после полученного разряда. Ему даже показалось на миг, будто вернулись эпилептические припадки. Он насухо обтёрся полотенцем, взял с тумбочки О'Юрича фломастер и спешно подрисовал стёршийся с руки во время «купания» треугольник. И тут капрал заметил на себе внимательный взгляд Командора, накрытого одеялом. Впрочем, Дипер тут же снова уткнулся в свою любимую книгу.

После экзекуции, когда все остальные члены «Нулевого парсека» вернулись в третью палату, перестали трястись и обсохли, туда заявился и староста Р-Нат. Он с опаской пробрался к своей койке, косясь на Бортинженера и сжимая плазмоштык обеими руками, которые у него тоже слегка дрожали, но всего лишь от волнения, в отличие от остальных. Капрал успел убедить коллег не лезть на рожон и временно отстать от Р-Ната, поэтому за свою жалкую жизнедеятельность оргабот мог не волноваться. По крайней мере, этим вечером.

– Между прочим, вы сами виноваты. – В голосе Р-Ната послышались оправдательные нотки. – Не надо было меня травить.

– Фенолфталеин – не отрава! – возмутился Шлемофонцев. – Скажи спасибо, что твою выхлопную систему прочистили, оргаботина неблагодарная!

– Сами вы неблагодарные! – огрызнулся Р-Нат. – Начальник говорит, что вы мой авторитет признавать должны.

– Сначала мой! – ляпнул Командор, плюя на пальцы и переворачивая страницу книги.

– Это Колян-то начальник? – Повар тоже сплюнул с нескрываемым отвращением. – Нового главврача вместо Константиныча пришлют – и будет твой Коля ему шестерить, как сейчас ты ему, Русланчик.

– Он же Р-Нат, – напомнил Штурман.

– С-с-сам ты Р-Нат, – парировал теннисист. – Игорь я!

– Р-Нат – это разведчик из «Нулевого парсека», с которым мы громили челхиорскую нечисть, – выразил своё веское мнение О'Юрич. – А вот этот вот чмошный оргабот на побегушках у дроида – позорище, а не разведчик.

– Полный абсурд! – присоединился к порицанию Р-Ната Шлемофонцев. – Всё равно что каким-нибудь НИИ взялся бы руководить пылесос. И этот пылесос назначил бы макаку начальником лаборатории. Вместо того чтобы посадить макаку в клетку, а учёным испытывать на ней вакцины.

– А Колю-Пылесоса отдать уборщице для использования по назначению, – вставил Повар.

– С-с-сам ты макака! – зашипел от злости Р-Нат и сжал припрятанный в рукаве плазмоштык.

– Предлагаю исключить оргабота из отряда «Нулевой парсек». – Эндрю поднял руку вверх.

Бортинженер поднял и свою руку, и картонную лапку Виталика.

– Шовинистические людишки! – Р-Нат вскочил на ноги, прицениваясь, кого бы первым из непокорных обитателей вверенного ему барака утихомирить электрическим разрядом, но заставил себя успокоиться и сел на место, тяжело дыша от волнения.

Капрал понял, что пришла пора вмешаться.

– Постойте! – Он вышел на середину палаты. – Поспешные решения под влиянием эмоций ни к чему хорошему не приводят. Не забывайте, что Р-Нат состоит в нашем братстве Треугольника.

– Начальник говорит, что треугольники эти – самые обычные партаки, которые нам психованная рыжая татуировщица набила, – продолжал сопротивляться Р-Нат, сводя на нет миротворческие усилия Зенита.

– Обычные?! – вспылил капрал. – Если я сейчас возьму у О'Юрича фломастер и намалюю тебе таблицу умножения на втором полужопии – станешь ты от этого умнее?

Говоря о фломастере, Зенит заметил, как Дипер внимательно посмотрел на него, затем на его поддельный треугольник у локтя, после чего вернулся к чтению.

– Умнее не стану. Но и треугольник на первом полужопии не добавил мне никаких знаний, – упрямствовал Р-Нат.

Капрал набрал в грудь воздуха и мысленно посчитал до десяти, чтобы успокоиться.

– Хорошо, тогда небольшая демонстрация. – Он подошёл к выходу из палаты. – Парни, покажите-ка мне свои треугольники.

Повар выставил вперёд ладонь, Биолог водрузил гигантскую ступню на дужку кровати, Штурман расстегнул пижаму на груди, Врач снял её полностью и повернулся спиной, а Бортинженер закатал рукав до плеча. Командор поначалу заерепенился и стянул с головы шапочку только после того, как О'Юрич пригрозил спустить на него своего терамского крокодила. Зенит вышел в холл, выключил в палате свет и тут же вернулся. В темноте парили и покачивались шесть светящихся треугольников. Раздались возгласы удивления, кто-то присвистнул.

Капрал снова включил свет, пока никто не хватился, что его собственный треугольник почему-то не светится.

– А я, когда ночью до толчка бегал и заметил светящийся треугольник на ноге у Ровского, подумал, что у меня глюки! – признался Серджио.

– Ну и дела! – Повар с любопытством разглядывал свою ладонь, упрятывая её в темноту под одеяло.

– А у Р-Ната тогда в штанах круглосуточная дискотека для мандавошек! – Шутка Врача немного разрядила напряжённую обстановку.

– Вы могли треугольники нарочно натереть чем-нибудь светящимся, – не сдавался оргабот, искушённый в издёвках соседей по палате.

– Тебе, Р-Нат, я погляжу, гораздо приятнее считать себя пациентом дурдома, которым помыкают недалёкие санитары, – укоризненно заметил капрал.

Теннисист обиженно насупился. Судя по растерянному выражению лица, его раздирали внутренние противоречия.

– Лучше уж пусть они помыкают пациентом, чем высокотехнологичным оргаботом, – проворчал он. – Хотя бы не так обидно. И лучше уж я буду сидеть в дурдоме на Земле, чем летать в космосе. Полёты я не могу переносить, капрал, извини.

– Чушь! – категорически запротестовал Зенит. – Даже в психбольницах на нашей родной планете пациенты прямо сейчас вынуждены безостановочно летать вместе с Землёй вокруг Солнца. А обиду твою я прекрасно понимаю. Ты же в некоторой степени совершеннее нас всех. И уж точно совершеннее дроидов. В тебе соединилось всё лучшее от них и от нас.

Р-Нат смутился и покраснел от подобной похвалы.

– И как, наверное, невыносимо осознавать, что люди из Центра используют этот совершенный инструмент для самой грубой работы, – капрал продолжал искусно играть на струнах синтетической души оргабота. – Ты мог бы изобретать, творить, отвоёвывать Космосодружеству новые планеты, а вместо этого тебя превратили в ёршик для проталкивания Знания в канализацию Безжизненной Зоны.

– Причём одноразовый ёршик, – тихо добавил в наступившей тишине командор Дипер.

Этой ночью Р-Нату, обуреваемому раздумьями, почти не удалось заснуть.

⁂

После прихода к власти клики санитаров кормёжка и условия содержания ухудшились у всех пациентов без исключения. Но винили все в своих мытарствах исключительно нуль-парсековцев из третьего барака. И если раньше рядовой состав «Довженко-19» симпатизировал разведчикам, то теперь все откровенно злорадствовали каждый раз, когда штрафной космический подвергался очередной экзекуции.

В этот день санитар № 2, или, как его теперь называли меж собой разведчики – Коля-Пылесос, организовал своё любимое мероприятие под названием «Неудачник на ужин». Отряд Зенита сразу окрестил это издевательство «Челхиорским турниром».

После обеда всех пациентов согнали в холл, где Р-Нат должен был поочерёдно обыгрывать представителей третьего барака в настольный теннис. Неудачник определялся по наименьшему количеству заработанных очков. Теннис с некоторых пор остался для Р-Ната единственным оазисом в окружающей его пустыне презрения и непонимания. Оргабот чувствовал себя чужим и среди бесхитростно устроенных дроидов, и среди людишек с их слабостями и предрассудками.

Поэтому и сегодня Р-Нат расправился со своими не умеющими играть соперниками беспощадно. Сразу двое разведчиков не набрали ни одного очка, проиграв оргаботу «всухую». Поэтому неудачников к ужину получилась пара: один – подслеповатый биолог Ровский, второй – Штурман, тоже не отличающийся востроглазостью, да ещё и испытывающий проблемы с координацией.

За ужином рядовые пациенты по обыкновению уплетали давно остывшие условно питательные вещества, в то время как стол, за которым восседал медперсонал и старосты бараков, изобиловал горячей мясной пищей. Два же отобранных неудачника были полностью лишены скудного ужина и предназначались сегодняшним вечером исключительно для забавы власть имущих.

Неудачник Ровский стоял у стены, касаясь затылком плаката о преимуществах диетического питания. На голове его покоилась грязная картофелина, которую туда водрузил кухонный работник Хряпычев. После излечения от ожогов его морда стала ещё шире и краснее. А сострадания к «свиньям», по понятным причинам, у Хряпычева не прибавилось.

Позабавиться первыми Коля традиционно предложил своим коллегам. Как обычно, санитары Пётр и Александр отказались, довольствуясь щедро наваленной в тарелки тушёной капустой и шницелями. Снисходительно посмеявшись над малодушием соратников, санитар № 2 встал из-за стола, вышел на середину столовой, утёр рукавом сальные губы и повернулся к подпирающему стенку Биологу.

Пока Коля-Пылесос разминал нависшие над рукоятью ветеринарного пистолета пальцы, словно стрелок из фильмов про Дикий Запад, лицо Бака Ровского выражало крайнюю степень несчастья. Второй санитар выхватил пистолет и прицелился. Бак зажмурился и втянул голову в плечи, картофелина с его головы свалилась и покатилась по полу. Тогда Коля тоже направил ствол вниз и выстрелил.

Шприц с адской смесью воткнулся Биологу в живот. Тот перегнулся пополам, рухнул на пол, засучил ногами и затих. Глаза его словно остекленели. Николай кивком подал знак старостам. Несколько из них сразу побросали ложки, выскочили из-за стола и за ноги выволокли бесчувственное тело Ровского из столовой в холл.

– Ставьте другого доходягу! – скомандовал санитар № 2.

Хотя глаза Левапа были защищены толстенными стёклами очков, он всё равно инстинктивно зажмурился, когда увидел наведённое на него дуло. Было хотя бы не так страшно. Атеист Вонахап, боясь шевельнуться и уронить корнеплод с головы, молился каким-нибудь всемогущим техническим богам, чтобы рука Коли-Пылесоса не дрогнула и шприц пронзил картофелину или, на худой конец, плакат про диетическое питание.

Рука Второго санитара не дрогнула, но и стрелок из него был неважный. Этот факт уже давно не остался незамеченным для внимательных глаз Бортинженера. Шприц застрял в лице Штурмана прямиком под оправой очков. Он вскрикнул, обмяк и сполз по стене на пол. Судя по ухмыляющемуся лицу дроида № 2, результатом тот оказался удовлетворён. Коля отпнул подкатившуюся к его ногам картофелину, картинно дунул в ствол ветеринарного пистолета и сунул его в кобуру на поясе.

Ночью Штурман с Биологом пришли в себя и почти до самого утра стонали и бились на кроватях в болезненной агонии. У Левапа вдобавок начался сильнейший отёк лица, которая сжалившаяся Галера тайком от Николая вечером предусмотрительно намазала чем-то заживляющим. Врач Шлемофонцев ночью дополнительно посыпал заплывшее лицо Вонахапа собственным снадобьем. Что-то из применённых средств однозначно помогло, так как к утру отёк на физиономии Штурмана спал.

А вот у старосты Р-Ната поутру случилась неприятность – он натянул пижамные штаны, а его любимые подтяжки оказались разрезаны. Судя по характеру надреза – когтём фурдории.

Глаза оргабота заблестели от обиды. Он сунул в рот свисток и засвистел, разбудив не только своих соседей по палате, но и тех, что спали за стенкой. Тут же Р-Нат был вынужден выпустить свисток изо рта, он кашлял и отплёвывался, бедолагу едва не тошнило. Судя по хитрому прищуру Шлемофонцева – последствия его колдовства над свистком.

В связи с инцидентом вместо завтрака третий барак подвергся тщательному обыску. Но опасного режущего предмета, о котором Р-Нат донёс санитарам, за час добросовестного шмона так нигде и не обнаружилось.

Рассерженный санитар № 2 подошёл к кровати О'Юрича и взял в руки чёрную обувную коробку.

– А не вскрыть ли нам твоего картонного зверька? – Николай потряс крокодильчиком возле своего уха. – Вдруг открывашку он проглотил?

Взгляд Бортинженера заставил Второго санитара бросить коробку обратно на кровать и поспешно отойти на безопасное расстояние.

– Учти, Коля-Пылесос, – процедил О'Юрич сквозь зубы, – меня можешь обстреливать своими иголками, жечь током и поливать ледяной водой. Но за Виталика я тебя сразу загрызу, при первой же возможности, только отвернёшься или моргнёшь. Обещаю.

Николай натужно хихикнул и принялся нервно теребить рукоять ветеринарного пистолета. Первый и Третий тоже на всякий случай взялись за пистолеты в ожидании от своего самозваного босса должной его положению реакции.

– По надзорной палате соскучился, Юрич? – В голосе Второго сквозила неуверенность. – Ты не стесняйся, врубай буйного. Я тебя мигом на вязки положу. Будешь с утра до вечера на косолапых глядеть, успокаиваться.

Бортинженер взял крокодильчика на руки и отвернулся. То, что хотел, он уже сказал. Внутри санитара Коли всё клокотало. С одной стороны, нельзя было спускать подобную наглую выходку от пациента. С другой стороны, неизвестно, что может прийти в больную голову этого свихнувшегося «афганца». Управлять агрессией бывшего сержанта Варова получалось только у доктора Арфеева.

– Сегодня на ужин у нас снова неудачник, – объявил санитар № 2. – И вот ведь совпадение – он опять будет отобран из вашего космического барака!

Коля злорадно осклабился и вышел из палаты. За ним засеменили остальные санитары.

После обеда авторитету Коли-Пылесоса снова был брошен вызов. Добровольный помощник санитаров Руслан Искандеров участвовать в розыгрыше неудачника наотрез отказался.

– Русланчик! Или как там тебя – Игорёк! Ты чего? – Строптивость теннисиста стала для Николая неожиданностью.

– С «Нулевым парсеком» играть не буду! – категорично объявил Р-Нат.

– Ты снова за своё? – нахмурился Второй санитар. – Ты дебил, а не космонавт. Хотя как тебя убедить – ты же дебил!

– Сам дебил! – огрызнулся теннисист.

Кровь прихлынула к лицу Коли. В переполненном холле воцарилась мёртвая тишина.

– Что ты сказал, Искандеров? – растягивая слова, просипел Второй.

– Сам играй, – тихо отозвался Р-Нат, опустив голову.

Санитар Коля достал ветеринарный пистолет из кобуры.

– Что ж, я сыграл. И по моим правилам ты проиграл, Игорь Русланович. – Голос его стал вкрадчивым. – И знаешь, что будет сегодняшней мишенью за ужином? Треугольник на жопе неудачника!

Лицо Р-Ната исказила гримаса отчаяния. В руке его оказалась дубинка с шокером.

– Наконец-то, Русланчик Игоревич! – возликовал Второй. – Нащупал-таки в своём кармане пару яиц вместо хрупких теннисных шариков? Давай, разозлись, маменькин сыночек!

Коля ухватил пистолет обеими руками и встал, широко разведя ноги. Остальные санитары тоже достали своё ветеринарное оружие и пугливо озирались на окружившую их толпу психически нездоровых людей.