Текст книги "Бездна Мурены"

Блондинку не интересовали тарелочки с зелёными человечками, но зато она безотчётно верила в нетрадиционную медицину, ругая на чём свет методы, царящие в больнице, в которую её угораздило загреметь.

Повар недолго думая «определил» Зою к врачу Шлемофонцеву. Голову Зои венчала причудливо закрученная конусом коса, которая у Серджио вызвала ассоциацию с недостроенной Вавилонской башней. В ходе недолгого общения с блондинкой выяснилось, что по гербариям и прочему полезному силосу биолог Ровский доминирует над Врачом, предпочитающим в деле ЗОЖ «вредоносную» химию. Поэтому Зоя очень быстро утратила к Серджио всякий интерес, переключив всё своё внимание и неуёмную энергию на Бака Ровского.

Внезапно на спинку стоящей неподалёку от пиршества кровати взгромоздилась ещё одна пациентка. На лицо она была страшна, её короткие неухоженные волосы, похожие на паклю, усугубляли и без того отталкивающее впечатление. Пациентка ловко примостилась на спинке руками и ногами, словно взъерошенный воробей на жёрдочке.

– Вы тут зачем? – Чириканье «воробья» оказалось под стать внешности и больше напоминало карканье.

– За сексом. – Повар оглянулся на голос и тут же отвернулся, поперхнувшись сырком.

– Так вы – сексоты?! – встрепенулся «воробей» и взмахнул «крыльями». – На кого шакалите? Жидомасоны? Бильдербергский клуб? ЦРУ? Кнессет?

– Это Владелина, – представила «воробья» Наталья. – Просто не отвечайте ей, она и угомонится.

– За свою невинность, Владелина, можете не переживать, – не воспользовался советом Лыжников. – У нас для подобного подвига спирта недостаточно.

Блондинка Зоя практически безостановочно хохотала, выслушивая пространные идеи Ровского о превосходстве растительного мира над животным. Одновременно она настойчиво трогала колено О'Юрича своей ступнёй, с которой сбросила шлёпанец.

– У нас тут чайный гриб настаивался, первое средство от мигрени, – сообщила Зоя. – Так эта поехавшая диссидентка его в унитаз выплеснула.

Биолог бросил на «воробья» взгляд, полный ненависти.

– Думала, что гриб за ней следил, – добавила Наталья и грустно вздохнула.

– Следил и главврачу доносил! – отозвалась Владелина, подпрыгнув на «жёрдочке». – Этому изворотливому кэгэбэшнику в белом халатике!

– Никакого КГБ уже нет, – возразил ей Штурман.

– Кого ты пытаешься запутать, сексотина очкастая? – взъерошенная пациентка махнула на Левапа своей растопыренной пятернёй так, что он испуганно отшатнулся. – Я пять лет сидела в психушке при Брежневе, потом в три раза дольше при Андропове, а потом при Горбачёве ещё в три раза дольше! Ни при чём твоё КГБ, да?

– В этом случае вам сейчас около ста лет, – посчитал капрал. – Для сотрудницы борделя многовато. Но если вы, к примеру, таразедская амфибия, то для их разумной расы это вполне себе молодой возраст.

Зоя захохотала. Владелина попыталась плюнуть в Зенита, но промахнулась. Стоящая возле него рыжеволосая тут же угрожающе двинулась в сторону сидящей на спинке диссидентки, которая с визгом поскакала прочь прямо по кроватям, ловко перепрыгивая с одной на другую и наступая на спящих.

Когда она скрылась во мраке палаты, Бортинженер заметил, что блондинка вдруг перестала смеяться, реагировать на происходящее и уставилась в одну точку. Он безуспешно пытался привлечь внимание женщины, щёлкая по ярко-красному ногтю на её ступне, замершей на его колене.

– С Зойкой такое бывает, – успокоила всех Наталья. – Скоро вернётся.

– Перезагружается, наверное, – предположил Вонахап.

Он заприметил ещё одну пациентку, разбуженную скакавшей Владелиной, и подсел к ней на кровать со стороны упрятанных под одеяло ног. Голову её покрывал платок с узорами, что делало достаточно молодую женщину похожей на старушку.

– Уходи, чёрт! Пошто зенки стеклянные вылупил? – У неё оказался забавный старомодный говор. – Отшлимпетить меня удумал? Во блуд меня не утянешь, нечистая сила! Изыди!

Разгорячённый спиртом Штурман изнывал без женского внимания. Получив отлуп, он вернулся к импровизированному столу и подсел к брюнетке, обжимаемой с другого бока Лыжниковым.

– Если излучение с летающих тарелок вас беспокоит, настоятельно рекомендую заземлить ваши очаровательные бигуди! – жарко прошептал он в ухо Натальи.

– Слышь, Паштет! – Эндрю наклонил голову и грозно сверкнул глазами на Левапа, но тут его взгляд упал на бирку на кармане соперника, заставив Повара поправиться и смягчить тон: – Штурман Вонахап, прислушайтесь к совету коллеги – попытайте счастья в других закоулках борделя. Эти бигуди уже есть, кому приземлить.

Погрустнев, Левап был вынужден ретироваться.

– Вот и Жажа всё время предупреждает, что для пришельцев наша планета – бордель для удовлетворения их любопытства и неестественных прихотей, – с грустью в голосе провозгласила Наталья. – Ах, как же мерзко ощущать это бессилие перед их вседозволенностью! Мороз по коже от липких прикосновений их зелёненьких лапок!

Брюнетка воздела сцепленные руки к потолку:

– Кто защит нас? Кто отомстит за поругание?

– Вас, что же, силой тут удерживают? – нахмурил брови капрал.

– А ты думал – мы сюда путёвок накупили, чекист бородатый? – раздалось карканье из темноты.

Лыжников обнял Наталью за плечи:

– «Нулевой парсек», Наташ. Он и защитит, и отомстит, и обогреет.

Эндрю извлёк из кармана ампулу и таблетку. Ампулу надломил и соскоблил внутрь краешек таблетки. Прозрачное содержимое ампулы сразу окрасилось в малиновый цвет.

– Чё за колёсико? – оживился Шлемофонцев.

– Фенолфталеин, – пояснил Повар и выплеснул жидкость из ампулы в бутылку с оставшимся спиртом.

Врач сразу утратил интерес, а Лыжников разлил получившийся «коктейль» по стаканам.

– Ссаниной воняет. – О'Юрич поднёс стакан к носу и поморщился.

– Из-за нашатыря, – угадал опытный в деле медпрепаратов Серджио.

– Зато красиво! – Печальное лицо Натальи тронула улыбка.

Пока все дегустировали «красоту», зажимая носы, снова активизировалась Владелина. Ей приглянулся Р-Нат, вынужденный бегать от навязчивого внимания по всей палате. Владелина прыгала с кровати на кровать, пытаясь настичь проворного теннисиста, но тот каждый раз ускользал. Пациентки, на которых наступала диссидентка, вскрикивали спросонья и ругались.

Наталья объяснила, что Владелина боится ступить на пол, ибо верит, что оттуда выскакивают лезвия и отрубают ноги политическим узникам. Услышав об этом, Р-Нат избрал новую тактику – держаться от кроватей подальше.

– А как происходит распознавание ног? – заинтересовался нетрезвый Штурман.

– Ты очки, видать, нацепил, чтобы доносы строчить? Только похож на умного, – взъелась на него Владелина. – Мы, борцы с режимом, ступаем твёрдо, не крадёмся! И не боимся говорить правду! Вашему политбюро наши рты не заткнуть!

Она показала в потолок фигу и смачно плюнула туда. Бодрствующие на кроватях женщины привычным движением натянули одеяла на лица. Сидящие инстинктивно пригнулись.

– Нашатырь в наши рты! – громогласно заявил Дипер.

Вдоволь нанюхавшись спирта, он снова выгнул грудь колесом и расхаживал по палате, гордо поворачиваясь своей биркой со званием к женщинам и бесстрашно заглядывая в их равнодушные к его потугам глаза.

– Да не мельтеши ты перед глазами, пугало унитазное! – дождался он наконец внимания от Владелины.

– Домовёнок, кыш! – прикрикнула на неё пришедшая в себя блондинка.

Врач Шлемофонцев догадался сунуть ей под нос нашатырь. Зоя ухватила своей крепкой ручищей спинку ближайшей кровати и тряхнула её так, что пациентка в узорчатом платочке с неё едва не слетела.

– Маруся, музыку! – обратилась к ней блондинка.

И молодая «старушка» тут же затянула народную песню, окончательно разбудив почти весь оставшийся женский контингент. Тут и там в отблесках свечей заблестели любопытные глаза.

А где музыка и женщины – там недалеко и до танцевальной программы. Галантный Повар пригласил Наталью и сразу же принялся беззастенчиво обжимать партнёршу, шепча её на ухо вещи, от которых грустная брюнетка краснела и смущённо улыбалась. Дородная Зоя грубо увлекла за собой Ровского. Тот неуклюже склонился над ней, одну свою руку возложив на мощное Зойкино плечо, а второй держась за больную спину. При этом Биолог ещё и старался не отдавить своими «ластами» босые ноги партнёрши. Лицо его выражало неимоверное страдание.

– Бедняжка, тебе поясницу надо барсучьим жиром натереть! – посоветовала блондинка, стараясь перекричать голосящий «платочек». – Ещё помогает запаренный кедровый жмых! Но самое верное средство – на муравейнике…

Договорить Зоя не успела и впала в ступор прямо на ходу, ноги её подломились, и Бак Ровский едва успел её подхватить, взревев от прострелившей поясницу боли. Кряхтя, он с большим трудом дотащил партнёршу до кровати и усадил, прислонив её к железной спинке.

– Большуха, найди себе бабёнку без уха! – не удержалась от порции желчи Владелина. – Чтоб твой скулёж не слышала. Два метра невкусной лапши!

Обидевшийся Биолог подсел к компании, рассевшейся вокруг тумбочек с остатками пиршества. Бортинженер уже был основательно пьян. Он делился своим боевым прошлым с открывшими от удивления рты Р-Натом, Штурманом и Командором.

Здесь же сидел Шлемофонцев с горстью таблеток в ладони, но воспоминания О'Юрича нагоняли на него тоску. Поэтому он принялся бросать таблетки, пытаясь попасть в жерло «недостроенной Вавилонской башни» на голове застывшей Зои.

В этот момент рыжеволосая красавица наклонилась к самому уху почти задремавшего Зенита и отчётливо прошептала: «Ра-Са».

Капрал вздрогнул, хотя был практически на сто процентов уверен, что Бестелесая подселится именно в это совершенное тело.

Я даже не сомневался, Росара, что в качестве временного пристанища ты изберёшь именно данный образчик гелорианской красоты. Осталось согласовать, как мы будем общаться. Вашего языка я, увы, не понимаю. Наш бортовой ИИ наверняка способен транслировать речь Бестелесых, но ему нельзя знать о нашей встрече. Вене я с некоторых пор не доверяю. Ваша опередившая нас в развитии раса, скорее всего, владеет методами телепатического общения. Моё сознание готово к контакту. Жду.

Маруся неожиданно смолкла и тут же захрапела.

– Горло надо полоскать три раза в день, – внезапно вышла из ступора Зоя. – Заваркой лопуха с добавлением струи кабарги.

– Да просто рот под струю подставлять, чего мелочиться! – хохотнул Лыжников.

Он проводил и усадил на место не пожелавшую танцевать без музыкального сопровождения Наталью. Та снова вернула лицу трагическое выражение.

– Ах, всё это тщетно, – прошептала она срывающимся голосом. – Нам ничего не поможет. Никакие наши земные снадобья не спасут от внеземной заразы. Смертоносный штамм уже доставлен сюда в герметичных капсулах. Пришельцы ждут отмашки.

– Господи, откуда вы всей этой галиматьи набираетесь? – всплеснул руками Эндрю и тут же прекратил улыбаться, встретившись с суровым взглядом капрала.

– Так вот же! – Владелина, обвив ногами кроватную спинку, дотянулась до газеты, которой была накрыта одна из тумбочек.

Она сдёрнула газету, и на пол полетели банки от кабачковой икры, фольга от сырков, пустые бутылки, стаканы и остатки снеди.

– «Вечерняя гласность»! – Диссидентка потрясла пропитавшейся потёками еды газетой, разбрасывая вокруг прилипшие крошки. – Тут и про гэбню много интересного, между прочим!

Росара резкими движениями сдвинула кровати и тумбочки, очистив, таким образом, кусочек пустого пространства. Туда она поочерёдно вывела всех гостей мужского пола, выстроив из них хоровод и заставив взяться за руки. Проделывала она это всё так уверенно, что никто не решился воспротивиться.

Капрала девушка завела в центр хоровода и проникла туда сама. Росара сбросила халат и взяла остолбеневшего Зенита за обе руки. Тут же, словно по команде, отряд «Нулевой парсек» двинулся по кругу, постепенно ускоряясь. Девушка принялась извиваться, мотать головой, копна её рыжих волос плясала, словно языки пламени на языческом костре.

Зенит перестал понимать, что происходит – крутится ли он, увлекаемый гелорианской красоткой, или весь остальной мир завращался вокруг них. Капрал вдруг испытал жуткую эпилептическую судорогу такой силы, какой не ощущал никогда. И тут же его накрыло необъяснимое блаженство. Мозг словно избавился от всего лишнего, что тревожило и беспокоило, а каждый его нейрон принялся в огромных количествах поглощать эндорфины.

Как же хочется продлить этот миг навечно и крутиться, соприкасаясь с Росарой ладонями. Ощущение, многократно затмевающее любовь и страсть. Я словно сам стал Бестелесым, состоящим из одного лишь чистого разума. Так вот, значит, что они чувствуют всю свою бесконечную жизнь!

Хотя свечи ещё догорали и давали свет, капрал Зенит провалился в беспросветную темноту.

⁂

Неожиданно тьма сменилась ярчайшей вспышкой, озарившей палату женского отделения. На подстанции устранили аварию, и в психбольницу вернули электричество.

Капрал какое-то время жмурился, защищая отвыкшие от яркого света глаза, потом огляделся. Он лежал на полу рядом с обнажённой Росарой. У девушки были прикрыты веки. Ему невыносимо захотелось поднять её, снова закружиться в вихре блаженства, но в то же время его терзало какое-то необъяснимое чувство собственной ничтожности в сравнении с гелорианкой. Вернее, в сравнении с той, кто внутри этой прекрасной оболочки.

Зенит провёл пальцем по треугольнику на животе девушки, и ему показалось, что от нательного рисунка исходит жар. Росара открыла глаза и улыбнулась.

– Телёнок, – прошептала она, даже не шевельнув губами.

Капрал решил, что ему почудилось, и он встряхнул головой, прогоняя остатки сна. Это был прекрасный сон, навеянный изрядной дозой алкоголя, иного и быть не может.

– Раса-раса, – произнесла девушка, и Зенит убедился, что языком Бестелесых он всё-таки не владеет.

В голове его ощущалось незнакомое доселе облегчение, словно в результате некой непостижимой лоботомии из его мыслей изъяли весь негатив. Хотя после такого количества спирта ожидались противоположные последствия. Капрал приподнялся, сел на полу и огляделся по сторонам.

Бортинженер с Биологом лежали по обе стороны от блондинки Зои на двух сдвинутых кроватях. Она крепко прижимала их к себе могучими руками. Повар возлежал с Натальей. Та спала, положив голову Лыжникову на грудь. Командор разместился под кроватью Владелины. Сама она свернулась на тумбочке, которая ещё недавно служила праздничным столом. Р-Нат сидел в углу, уронив голову на поджатые колени. Место он выбрал максимально удалённое от ближайшей кровати, дабы обезопасить себя от контакта с диссиденткой. Пол рядом с ним был сильно заплёван – Владелина долго не оставляла попыток заявить теннисисту о себе. Но доплюнуть ни разу так и не смогла. Штурман лежал в ногах у Маруси, обнимая чью-то подушку. Сама певунья заснула с иконой в руках, словно отгораживаясь от «окаянного» Левапа.

Бодрствовал один лишь Серджио. Он бродил по палате, чесал спину и сетовал, что у него оказалась аллергия на кабачковую икру. Врач с нескрываемой завистью косился на обнимающихся с дамами коллег. Он разглядывал лежащих на койках одиноких пациенток, но взгляд ни на ком не задерживался, ибо опьянение предательски прошло. Наконец Шлемофонцев очутился возле накрытого простынёй тела в самом дальнем углу палаты. Простыня мерно вздымалась в такт чьему-то дыханию.

Недолго думая Врач откинул простыню, и раскрасневшееся лицо его засияло. Упрятанная от посторонних глаз скромница оказалась мила и очаровательно улыбалась во сне. Серджио развязал удерживающие её руки путы и погладил незнакомку по голове. Реакции не последовало. Тогда он, воровато озираясь, достал из кармана капсулу, вскрыл её и всыпал содержимое незнакомке в рот.

А ещё через пару минут бледный, словно обсыпанный мелом, Шлемофонцев пробежал мимо капрала в сторону выхода из палаты. Но улизнуть ему было не суждено. Воющее существо с развевающимися всклоченными волосами, проворно перемещаясь на четвереньках, оттолкнулось от стены, прыгнуло на Врача и отшвырнуло его, перекрыв выход.

От шума все начали пробуждаться и трогать гудящие с похмелья головы.

– Фурдория! – Зенит не узнал собственного голоса.

В палате началась паника и беспорядочная беготня. Пока О'Юрич спешно натягивал пижамные штаны, существо прыгнуло на него. Но Бортинженер умудрился схватить фурдорию в полёте, зубы её громко клацнули в воздухе, и зверюга, умело направленная О'Юричем, с размаху впечаталась в стену.

Затихло животное лишь на миг и тут же принялось метаться по палате с удвоенной яростью. Владелина, обвив руками и ногами спинку кровати, повисла вниз головой и тоже начала бесноваться. Пакля её волос взметнула клуб пыли с пола.

– Так их, сексотов! – подбадривала диссидентка обезумевшего монстра.

Фурдория не заставила себя уговаривать и вцепилась в ногу ковыляющего к выходу Биолога своими длиннющими ногтями. Тот в отчаянии вскрикнул и безуспешно попытался вырваться. Капрал бросился ему на помощь, но споткнулся о ползущего к выходу Дипера. Зенит грохнулся на пол и больно ударился головой о тумбочку, с которой на него свалился фен и повис на проводе, подключенном к розетке.

Это же квентабер из нашей оружейки, которую заблокировал бортовой компьютер! Персональное оружие звёздного разведчика. Как он тут оказался? Бестелесые переместили его при помощи телекинеза? Им очень нужно, чтобы мы выжили. Значит, фурдория – это не их подарок. Но чей? Белой Мурены – чей же ещё!

Капрал встретился с многозначительным взглядом Росары, которая словно подтвердила его догадки. Парни безуспешно пытались оторвать фурдорию от причитающего Ровского, но та злобно огрызалась, не подпуская никого к своей добыче.

– Эй, чудовище! – Капрал направил на зверя фен.

Буйная пациентка Фундорина, обернувшись на голос и увидев бороду, атрибут её злейшего врага, тут же замерла. Глаза её налились кровью. Попятившись назад для качественного разбега, она бросилась на Зенита. У него мелькнула мысль, что выстрел он успеет сделать только один. Когда перекошенная от ненависти пасть уже была готова отхватить капралу руку вместе с его оружием, он активировал рычажок на рукоятке фена.

Квентабер дёрнулся, посылая в зверя высокоэнергетический импульс, его рукоятка сразу стала теплой.

Струя воздуха ударила Фундориной в лицо. Та опешила и кувыркнулась в воздухе, приземлившись на пятую точку и тут же вскочив на ноги. В этот самый момент О'Юрич изловчился и нанёс полоумной бабе короткий, но мощный удар в челюсть. Чудовище рухнуло, как подкошенное, и затихло.

– Фурдория – проклятье планеты Тралюст II. – Капрал по-киношному дунул в раструб фена. – Запрещена во всех остальных уголках Космосодружества. Свирепое и очень живучее существо.

– Не такое уж и живучее, – констатировал Бортинженер, потирая костяшки кулака.

– Меня больше интересует, кто из наших вчера с этим существом прилёг? – выглянул из-за тумбочки Повар. – Милашке явно не понравилось!

Звёздные разведчики дружно заржали. К ним присоединилась и хохотушка Зоя.

– Наконец-то Фундорину в травматологию увезут! – радовалась она. – Хотя бы ненадолго, а то всех кавалеров нам распугала. Говорила ей, чтобы пустырник пила от нервов. Сама теперь виновата!

– Вот вы сейчас бросите нас, оставите одних! – Наталья укоризненно посмотрела на мужчин. – И кто защитит нас от непрошеных гостей из пропасти космоса?

Брюнетка зарыдала, заламывая руки. Лыжников тут же обнял её и попытался успокоить:

– Команда «Нулевого парсека», мадемуазель, приложит все необходимые усилия, чтобы из космических пропастей и бездн ничего не выползало.

Зенит впервые отметил отсутствие иронии в голосе Повара. Тот был предельно серьёзен. Штурман подошёл к фурдории и слегка поддел её носком тапка:

– Жуткая была тварь. На одни только когти её гляньте! – Он наклонился, разглядывая пальцы лежащей пациентки и придерживая свои очки. – А теперь она – просто очередной трофей нашего бравого капрала.

Зенит смутился от неуместной похвалы.

– А у нас есть лицензия на отстрел фурдорий?

Все обернулись на Командора, переминающегося с ноги на ногу у самого выхода из палаты. Впервые из его уст вылетело что-то осмысленное.

– Эти фурии на их родной планете объявлены вне закона и приговорены к тотальному истреблению, – пояснил капрал.

Тут он краем глаза заметил, как лапа чудовища едва заметно дёрнулась.

– Вонахап, назад! – взревел Зенит.

– Кто? – Левап успел испугаться, но опять не понял, о ком речь.

И тут же поплатился за свою невнимательность. Фурдория, подпрыгнув на месте, издала душераздирающий вой и ударила Штурмана всеми четырьмя лапами, опрокинув его на пол. В два счёта зверюга оказалась у бедолаги на груди, схватила с пола валяющуюся открывашку, которой ещё недавно вспарывали банки с кабачковой икрой, и полоснула ею Левапа по груди. Наискосок от плеча до пояса.

Крик Вонахапа заглушил дикий хохот Владелины, радостно скачущей на кровати.

– Блядский род! – запричитала Маруся, ещё плотнее подвязывая свой платок.

Фурдория, продолжая сидеть на поверженном голосящем Штурмане, победоносно зыркала своими безумными глазищами из-под копны всклоченных волос. Крепко вцепившись в деревянную ручку открывашки, она облизывала кровь с её режущего выступа.

Капрал тем временем передвинул все переключатели фена на их максимальные позиции.

Перевожу квентабер на специальный режим и подтверждаю его чрезвычайным паролем. Ты само напросилось, неугомонное животное!

Зенит приставил фен почти вплотную к голове буйной пациентки:

– Позвольте пригласить вас на танец, безобразное создание?

Фурдория резко повернула к нему свою перекошенную от злобы морду, с клыков её стекала ядовитая слюна. Загудел моторчик фена, переключённого на самую горячую температуру и самый мощный обдув.

Квентабер гулко ухнул. На этот раз в монстра полетела капсула, внутри которой за время полёта был сгенерирован жуткий состав, запрещённый к применению на всей территории, контролируемой Космосодружеством.

От ударившей в лицо струи горячего воздуха у Фундориной расширились глаза, брызнули слёзы и открылся рот. Шлемофонцев недолго думая метнул туда горсть таблеток, нашаренных в кармане. Буйная пациентка закашлялась, выплюнула пару таблеток обратно, но большую их часть была вынуждена проглотить.

На четвереньках она с молниеносной скоростью ускакала к своей кровати. Но только лишь для того, чтобы изготовиться к новой атаке. Зверюга прижала косматую голову к полу, начала царапать его руками, ноги её затряслись от напряжения. Команда «Нулевого парсека» замерла в ожидании самого худшего. Зенит с горечью осознавал, что все средства нейтрализации уже исчерпаны.

Вдруг фурдория зашаталась, ослабевшие конечности её подогнулись, и она рухнула на пол, слабо подрыгивая лапами. Вздох облегчения прокатился по палате.

– Вам это с рук не сойдёт! – взвизгнула Владелина, едва не сорвав голос.

Она выбирала, в кого бы плюнуть, но растерялась от многообразия вероятных противников.

Со Штурмана сняли распоротую пижаму. Грудь его наискось пересекал свежий шрам, из которого сочилась кровь.

– Коготь фурдории – не самый приятный опыт, – констатировал Серджио. – Он ядовит.

Зенит подивился услышанному, ибо сам собирался сообщить практически то же самое.

– Подорожник надо приложить, – посоветовала Зоя.

– Лучше алоэ, – возразил более опытный Биолог.

– Лучше пристрелить, чтобы не мучился. – О'Юрич взял из рук капрала фен и с любопытством оглядел его со всех сторон.

– Я готов помучиться! Честно! – испуганно затараторил Левап.

Шлемофонцев извлёк из кармана пару капсул и выпотрошил их на ладонь.

– Что ж, ты сам напросился, – он злорадно ухмыльнулся и посыпал Вонахапа порошком вдоль всего шрама, словно поперчил подготовленного к жарке цыплёнка.

Штурман замычал, прикусив от боли губу.

– Глядите – у него треугольник! – воскликнул Врач, оттерев кровь с груди Левапа.

Все склонились над лежащим товарищем и уставились на появившийся невесть откуда рисунок рядом со шрамом.

– Раньше ничего не было! – испуганно заявил Вонахап.

– Зараза какая-то, – предположил Р-Нат. – Плохо дело.

– Без паники, – повысил голос Зенит. – Остальные все целы?

– Командор исчез, – заметил Лыжников.

– Сбежал, гнида, – процедил сквозь зубы Бортинженер, сильно сжав в руке рукоятку квентабера.

Маруся затянула заунывную песню:

 
                Гробовы доски стиснули ножки —
                Не могу протянути.
                Сыра мать-земля к грудям прилягла —
                Не могу продохнути.
 

В палату влетел полуодетый заспанный санитар № 3:

– Вашу ж мать, придурки! Ну я же просил!

Вытолкав всех звёздных разведчиков из женского отделения, Александр ещё раз прошёлся по палате и заглянул под каждую кровать – не осталось ли кого постороннего. Он уложил мычащую и слабо сопротивляющуюся Фундорину на койку и с тоской поглядел на голую рыжеволосую красотку, стоящую у стены. Во взгляде его читалось обречённое смирение ребёнка, разглядывающего в витрине игрушку, которую родители ему никогда не купят.

Подпрыгнувшая на кровати Владелина исхитрилась наконец попасть в санитара плевком.

– Получи, чекист недорезанный! – возликовала она.

Александр изрыгнул проклятие и бросился вон из женской палаты, утираясь на ходу.

В третий отсек он влетел в совершенно паскудном расположении духа. Измотанный ночными приключениями отряд «Нулевой парсек», предчувствуя недоброе, заблаговременно разлёгся по своим местам.

– Только пикните кому! – потряс Александр кулаком в воздухе. – Всем спать!

В наступившей темноте воцарилось гробовое молчание. Лишь истерзанный Штурман какое-то время постанывал, но и он вскоре заснул. Капрал никак не решался закрыть глаза, ему казалось, что тут и там во тьме палаты зажигаются и гаснут треугольники.

Запись № 23. Никак не укладывается в голове. Откуда фурдория могла взяться в орбитальном борделе? С Тралюста II и муху-то нельзя в обход карантина вывезти. Факт не поддаётся логике, но приходится признать, что подобными размышлениями я отгоняю от себя мысль ещё более ужасную.

Бестелесые сегодня прокричали о помощи. Испытанная мною эйфория лишь технический способ передачи мне их послания. Я впервые за долгое время обрёл способность к трезвым рассуждениям. И когда удалось отмести отвлекающий ясное сознание мусор, в моей голове оформилась простая и беспощадная данность. Воззвание Бестелесых о помощи запоздало. Их цивилизация на текущий момент уже погибла.

И приложила к этому руку (или что там у неё) Белая Мурена. На очереди все остальные. Надо срочно выйти на контакт с Землёй и созвать экстренный конгресс Космосодружества!

⁂

Когда поутру медсестра Лерова обрабатывала Штурману рану и накладывала повязку, она с трудом сдерживала улыбку. Слухи о ночных похождениях пациентов третьей палаты весь последний час муссировались в ординаторской.

– Жить-то буду? – умирающим голосом спросил у неё Левап.

– А куда ж ты денешься!

– Тебе-то повезло, – Зенит тяжело вздохнул после того, как Галера ушла. – А я теперь себе места не нахожу.

– Да что тут такого особенного, капрал? – попытался его приободрить раненый Вонахап. – Подумаешь – царапина.

– Не в этом дело, ребята, – произнёс он упавшим голосом и обвёл коллег по отряду измученным взглядом.

В отсеке воцарилось молчание, нарушаемое лишь мерным гудением двигателей (на кухне опять подгорела каша, и там включили вытяжную вентиляцию). Разведчики давно не видели Зенита таким обеспокоенным. Все напряжённо смотрели на него в ожидании объяснений.

– Видите ли, парни, фурдория, как я уже говорил, обитает всего на одной планете, – начал делиться опасениями капрал. – Тралюст II находится в стадии недоразвитой цивилизации, там нет новых технологий, и оттуда запрещено вывозить и телепортировать даже микробов.

– Да ерунда, – попытался успокоить сам себя Р-Нат. – Сбежала из какого-нибудь зоопарка или из лаборатории. Неужто во всём Космосодружестве не найдётся подобных особей? Ведь как-то же их изучают?

Цепкий взгляд Зенита пригвоздил теннисиста, заставив того вжаться в стену:

– А ты уверен, что в суулуунском орбитальном борделе есть лаборатория? Назови хотя бы один мало-мальский зоопарк на Суулуу, сынок!

– Ладно, капрал, какие у тебя предположения? – Лыжникову стало жалко Р-Ната, попавшего под горячую руку начальника.

– В том-то и дело, что никак у меня это в голове не укладывается! – Капрал в сердцах стукнул кулаком по внутренней обшивке звездолёта.

Ещё чуть позже ситуация усугубилась. Выяснилось, что командор Дипер после побега из борделя на борту корабля так и не объявился. А злополучные треугольники обнаружились не только у Вонахапа. У всех, по одному на каждого члена экипажа. И эти треугольные рисунки жутко чесались.

У врача Шлемофонцева треугольник оказался на спине между лопаток. У Биолога – на подошве ступни. Из-за своего плохого зрения он не сразу нашёл злополучную фигуру и обрадовался, что избежал общей участи. Но востроглазый Р-Нат его огорчил. О'Юрич нашёл свой треугольник на плече. У Повара рисунок разместился на ладони.

Р-Нат долго упирался и отнекивался, но когда заметили, как он ёрзает, сидя на кровати, с него всей толпой стянули пижамные штаны. Треугольник у теннисиста красовался на ягодице, что вызвало в палате веселье, не соответствующее серьёзности сложившейся ситуации.

Под шумок, пока разоблачали Р-Ната, капрал взял с тумбочки Бортинженера фломастер и незаметно намалевал себе треугольник возле локтевого сгиба, где это сделать было быстрее всего.

Зачем я это делаю? Чтобы не допустить паники и не утратить с трудом возвращённое к себе доверие. Сначала я сам должен разобраться, почему странные треугольники появились у каждого разведчика нашего отряда, кроме меня. Разобщение в сложившейся чрезвычайной ситуации недопустимо.

Едва не плача от обиды, Р-Нат натянул штаны и выскочил из палаты, прихватив с собой мыло и мочалку.

Факт загадочного появления треугольников на какое-то время всецело завладел мыслями обитателей третьей палаты. Хотя Лыжников со свойственным ему скептицизмом полагал, что рисунки им вытатуировала безумная рыжая красотка, когда все напились до невменяемого состояния.

Но никто, кроме капрала, не обратил внимания на произошедшие со всеми разительные перемены. Например, Эндрю по инерции продолжал считать себя Поваром «Нулевого парсека», прорезающим глубины космоса в недрах звездолёта «Довженко-19». Хотя всякая надобность подыгрывать Зениту уже отпала. Мало того, Лыжников находился в непривычном для него нейтральном состоянии: не было ни признаков депрессии, ни избыточного восторга. Он в задумчивость бродил по отсеку, изредка подходя к иллюминатору и всматриваясь в небо.

Бортинженер с самого пробуждения принялся интенсивно тренироваться: отжиматься от пола, растягивать связки, выпрыгивать вверх из глубокого приседа. Бак Ровский вместо того, чтобы привычно валяться на кровати, подставив свои «ветки» солнцу, выпросил у Левапа очки и внимательно разглядывал через них насекомых, ползающих по оконному стеклу.