Текст книги "Русский вор"

Глава пятая

Полунин и Болдин сидели в дальнем углу грязной забегаловки за потрескавшимся деревянным столом и молча посасывали дешевое светлое пиво из больших стеклянных кружек. Полунин сидел спиной к стойке бара, предоставив возможность Славке наблюдать за тем, что происходило у стойки.

Бар под названием «Перекресток» располагался на окраине небольшого городка. Кроме местных жителей, здесь постоянно тусовались водители-дальнобойщики, остановившиеся перекусить в придорожной забегаловке, а то и переночевать в этом городе.

Внимание Славки было приковано к сидевшему за стойкой бара плотному пожилому мужчине с большим животом и с крупным мясистым лицом багрового цвета.

Мужчина был неопрятен, его жидкие рыжеватые волосы давно уже не имели дела с расческой. На лице трехдневная седая щетина.

Это был отставной работник исправительно-трудового учреждения старший прапорщик в отставке Григорий Шевчук.

Шевчука отправили в отставку почти сразу, как только отслужил он положенный срок. Сделало это новое руководство зоны, где служил Шевчук, несмотря на его горячее желание продолжить службу.

Причин было несколько. С одной стороны, необходимо было давать дорогу молодым, с другой – сам Шевчук за годы службы стал слишком одиозной, прославившейся своей жестокостью фигурой в лагере.

К тому же Шевчук после совершенного на него покушения все чаще и чаще стал прикладываться к бутылке со спиртным и нередко появлялся на зоне в нетрезвом виде.

Решение начальства было для Шевчука тяжелым ударом. Он еще больше запил. В маленьком городке, где он поселился с женой после службы, работы было немного, а запойного пьяницу тем более никто не хотел брать к себе на службу.

Через два года после отставки от него ушла жена. Разменяв квартиру и оставив Шевчука жить в небольшой комнате коммуналки, она уехала в другой город к своим родственникам.

Шевчук не просыхал от алкоголя, спуская на пойло всю свою пенсию. Поскольку денег катастрофически не хватало, Шевчуку необходимо было работать. И иногда ему удавалось подработать грузчиком в ближайшей от его дома продуктовой лавке.

Вот и сегодня, получив небольшое вознаграждение, Шевчук отправился в один из местных баров.

Как всегда бывает в таких случаях, выпивки явно не хватало. И хотя Шевчук уже сидел в полусонном состоянии, клюя носом в пустой бокал, стоящий перед ним на стойке бара, он чувствовал, что ему надо еще. Ему не хватало самой малости, чтобы дойти до обычных кондиций. Затем уже он на автопилоте добрел бы домой и, рухнув на раскладушку, забылся бы в тяжелом беспробудном сне.

Наконец, когда нос Шевчука готов был уже вот-вот нырнуть в пустоту стакана, его владелец вдруг встрепенулся и, накрыв рукой стакан, двинул его в сторону бармена.

– Борян, блин, плесни еще немного.

Бармен, черноволосый человек лет тридцати, в этот момент вскрывал бутылку водки. Он лишь усмехнулся и спросил:

– А может, хватит на сегодня, Гришаня? По-моему, ты перегрузился, до дома не доползешь.

– Налей, – прорычал Шевчук, еще ближе подвинув к бармену стакан. – Ты мне еще будешь указывать. Еще ни разу такого не было, чтобы я до дома не дошел.

– А бабки у тебя еще остались? – презрительно спросил бармен, слегка раздраженный тоном Шевчука.

Шевчук долго лазил по карманам своей военной куртки, наконец произнес почти виновато:

– Не-е-е, больше не осталось.

– Ну на нет и водки нет, – сказал бармен и ушел в другой конец стойки.

– У-у, пес паршивый, – прорычал Шевчук, злобно глядя вслед бармену. – Попался бы ты мне, сука, на зоне, я бы из тебя капусту квашеную нашинковал.

Полунин отпил еще глоток пива из бутылки и, поставив ее на стол, спросил у Славки:

– Ну что там происходит?

– Похоже, наш клиент поистаскался, денег на выпивку у него больше не осталось, а кредитовать его никто не хочет. Его, видимо, не только на зоне не любят.

В этот момент спор за стойкой бара стал разгораться с новой силой.

– Я сказал нет – значит, нет, – зло крикнул бармен.

– Не будь сукой, Борян, – уговаривал его Шевчук. – Я тебе что, когда-нибудь не отдавал? Я всегда расплачиваюсь по долгам.

– Не всегда, – ответил бармен. – Я тебя уже два раза за свой счет поил, а бабки ты так и не отдал. Тебе здесь не благотворительное общество халявной выпивки.

– Завтра деньги будут, Борян... В магазине заработаю и отдам.

– Я сказал – нет, – твердо ответил Борян.

Шевчук от злобы скрипнул зубами. Он сжал стакан так, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Козел ты вонючий, – выкрикнул Шевчук в лицо бармену и со всей силы грохнул стакан о стойку бара. Стакан разбился, порезав руку Шевчука.

Бармен Боря, сорвав с плеча белое вафельное полотенце, накинул его на шею Шевчуку. Он перетянул полотенце петлей и рванул Шевчука на себя, слегка придушив при этом отставного прапорщика.

– Ах ты, сучара толстожопая, – прошипел Борян ему в лицо. – Я тебе сейчас за козла башку отвинчу.

Шевчук, начавший уже задыхаться, схватил бармена за руки, пытаясь ослабить петлю на своей шее.

– Убью гада, – рычал бармен, прижав Шевчука к стойке бара.

Тот сопротивлялся. И белая рубашка бармена, и белое полотенце были испачканы кровью, сочившейся из порезанной руки Шевчука. Несколько человек уже бросились разнимать дерущихся. Сделать было это довольно трудно, так как их разделяла стойка бара.

Полунин оглянулся и высказался:

– Ну что же, нам, пожалуй, пора на выход. Я так думаю, что скоро нашего клиента выкинут из этого питейного заведения.

Полунин и Славка встали и направились к выходу. В этот момент внимание всех присутствующих было приковано к драке.

– Это что же здесь, мать вашу, происходит? – неожиданно раздался громкий женский крик. – Борис, отпусти его немедленно! Слышишь, кому сказала!

У стойки бара появилась маленького роста полная женщина, ее светлые волосы были взбиты при помощи какой-то химии в странную прическу, отдаленно напоминавшую одуванчик.

Это была хозяйка бара, услышав голос которой Борис отпустил своего обидчика, напоследок он уперся ладонью ему в лицо и что есть силы толкнул подальше от стойки.

Шевчук отлетел на несколько метров и упал на пол, приземлившись на задницу.

– Если через пять минут ты не свалишь, то я вызываю милицию, – сделала последнее предупреждение отставному надзирателю директриса бара.

Пяти минут не потребовалось. Шевчук развернулся и медленно пошел к выходу, слегка покачиваясь из стороны в стороны.

– Собаки, – выругался Шевчук, хлопнув дверью, – всех бы вас перерезал.

Шевчук медленно шел по пустынным улицам городка. Время было уже позднее, большинство жителей уже сидело по домам. Сама же улица, фонарей на которой не было, освещалась светом, исходившим из окон жилых домов.

Он прошел уже полпути и находился недалеко от магазина, где он подрабатывал грузчиком, когда выскочивший из подворотни здоровенный кобель облаял его, скаля зубы и угрожая вцепиться в ногу.

Шевчук с детства ненавидел собак из-за того, что в пятилетнем возрасте его чуть не загрыз волкодав, охранявший отару овец, к которой приблизился маленький Гриша. Лишь подоспевший пастух спас его.

Лающий кобель прыгал вокруг Шевчука, стараясь подобраться к нему поближе. Шевчук огляделся по сторонам и увидел недалеко от себя валяющуюся на земле металлическую трубу, длиной чуть меньше метра. Он, не поворачиваясь спиной к собаке, попятился и поднял трубу.

Шевчук замахнулся трубой на собаку, и та отбежала в сторону.

– А-а, псина шелудивая, ссышь, – со злорадством произнес он.

Шевчук прицелился и швырнул в убегающую собаку трубу. Железяка попала кобелю под задние лапы, и тот, взвизгнув, скрылся в спасительной для него подворотне.

– Вот так вот, всех бы вас так, псов, поубивать, – гордо заявил Шевчук, обрадованный этой маленькой победой, и, развернувшись, продолжил свой путь к дому.

Когда он был уже далеко от места сражения с собакой, к подворотне подъехала темно-синяя «БМВ», которую вел Шакирыч.

Полунин, сидевший рядом с ним, повернулся к Славке, расположившемуся на заднем сиденье, и сказал:

– Слав, сбегай за той дрыной, которую этот алкаш пустил в собаку.

– Зачем? – удивился тот. – Мы можем и без этой дубины поколотить его. У нас в багажнике полно всяких железяк. И гаечные ключи, и монтировка найдется.

– Потом объясню, – ответил Полунин, – давай быстро неси ее сюда. Только руками ее не бери. Возьми, обернув носовым платком.

Когда Славка вернулся в машину, положив трубу на сиденье, Полунин скомандовал Шакирычу:

– Давай, Эльдар, загони тачку вон в ту подворотню, чтобы не светить ее лишний раз.

Когда машина въехала между двумя трехэтажными домами, Шакирыч, погасив все огни, спросил у Полунина:

– Что дальше делать будем?

– Магазинчик видели, мимо которого прошел Шевчук? – задал вопрос Владимир.

– Ну да, – сказал Славка, – по-моему, это он в нем работает грузчиком.

– Совершенно верно, – подтвердил Полунин. – Его надо дербануть.

– На кой хер он нам сдался? – удивился Болдин. – Что там путного можно взять, кроме ящика водки и ящика консервов?

– Вот именно водку и консервы нам надо взять, – сказал Полунин. – Правда, ящик – это много, хватит трех-четырех бутылок.

– Я так понимаю, – произнес Шакирыч, – что вскрыть этот магазин надо с помощью этой дрыны.

Он кивнул на железяку, лежавшую на заднем сиденье.

– А водяру с консервами подкинуть нашему большому другу всех заключенных, – добавил Славка.

– Верно мыслите, – ответил Полунин. – Как думаете, возможно это сделать с помощью этого инструмента?

Шакирыч задумался на секунду.

– Наверное. Замок навесной, если даже там есть сигнализация, пару бутылок водки мы быстро оттуда утащим.

Шакирыч надел перчатки и, взяв с заднего сиденья трубу, вылез из машины. Он подошел к двери магазина и быстро всунул трубу под дугу дверного замка. Упершись коротким концом трубы в стену, что есть силы рванул замок.

Замок слетел, дверь открылась. Тишину улицы огласил визг сигнализации. Шакирыч бросил трубу чуть подальше от крыльца и рванул в помещение.

Буквально через полминуты он выскочил обратно и побежал по улице. За пазухой у него торчали три бутылки водки и несколько банок консервов.

Когда на место происшествия приехал наряд милиции, зафиксировавший взлом магазина, вся троица в «БМВ» была уже далеко от этого места.

* * *

Этой же ночью «БМВ» припарковался недалеко от трехэтажного дома, где жил Шевчук. Полунин вышел из машины и направился к подъезду дома. Неслышно ступая, он поднялся на второй этаж и подошел к двери под номером пять.

На плече у него висела сумка, из которой Полунин, надев на руки резиновые перчатки, достал связку отмычек. Минуты три он возился с замком, подбирая нужную отмычку. Наконец замок тихо щелкнул, Полунин аккуратно открыл дверь, стараясь, чтобы она не скрипела, и проник в коридор.

В коридоре стояли сумерки, тусклый свет в него проникал из кухни, где хозяева не погасили лампочку.

Полунин подошел к ближайшей из внутренних дверей и прислушался к тому, что происходило за ней. Из недр комнаты до него донесся натужный храп.

Полунин аккуратно толкнул дверь, она открылась. Владимир быстро зашел в комнату и прикрыл за собой дверь. Комната была освещена слабым светом настольной лампы. Хозяин квартиры валялся на кровати животом вниз, в верхней одежде, не сняв даже ботинки.

«Удивительно, – усмехнулся про себя Полунин. – Эта гнида может храпеть, даже лежа на животе».

Он подошел к столу и, вынув из своей сумки бутылки водки, пару банок рыбных консервов, поставил их на стол. Затем он проделал следующую процедуру – каждую из бутылок краденой водки он аккуратно прикладывал к свисающей с кровати правой руке Шевчука. То же самое он проделал и с консервами. После этого поставил все украденные продукты под стол.

Затем Полунин вскрыл последнюю бутылку водки и, подойдя к умывальнику, вылил больше половины ее содержимого в раковину, после чего поставил бутылку рядом с кроватью.

В этот момент Шевчук завозился. Полунин молниеносно залез правой рукой в сумку и вынул из нее пузырек с прозрачной жидкостью. Шевчук, оторвав голову от подушки, разлепил глаза и, щурясь, посмотрел на Полунина.

Несколько секунд он соображал, кто стоит перед ним, не понимая, что происходит. И этим временем воспользовался Владимир.

Он достал из кармана носовой платок и, вылив на него часть жидкости, быстро приложил платок к лицу Шевчука.

Эфир подействовал на хозяина квартиры очень быстро. И без того тусклый взгляд тюремщика еще больше потух. Глаза его закрылись, и он уснул крепким сном.

– Спи, гнида, – тихо произнес Полунин. – Надеюсь, когда ты проснешься, тебя ожидает долгий путь, который прошел я. Посмотрим, какой ты крутой.

Полунин достал из пачки «Примы», которая лежала рядом с кроватью, сигарету, разжег ее и бросил на циновку, раскинутую у входной двери. Та начала медленно тлеть.

Несколько минут Полунин наблюдал за тем, как развивается этот процесс. Убедившись, что циновка разгорается, он быстро взял свою сумку, спрятал туда пузырек с эфиром и вышел из комнаты.

Под конец он бросил взгляд под дверь квартиры. Дым стал медленно проникать по полу в коридор, источая неприятный запах.

Полунин посчитал, что сделал все, что задумал, и вышел из квартиры. Через три минуты он сидел в «БМВ».

– Ну что, все нормально? – спросил нетерпеливый Славка, как только Полунин залез в машину.

– Думаю, что так, – ответил Владимир. – Осталось только ждать реакции соседки. Обычно старые бабки очень бдительны ко всяким запахам. Надеюсь, что она обнаружит пожар раньше, чем сгорит этот подонок.

* * *

Эта ночь для участкового милиционера капитана Бобкова выдалась тяжелой. Разбудили его в два часа, и с тех пор он не сомкнул глаз.

Сначала на его участке произошло ограбление. Кто-то взломал дверь продуктового магазина и похитил товар.

Выехавший на место происшествия милицейский наряд сообщил об этом в дежурную часть, а дежурный довел эту информацию до участкового. Тому ничего не оставалось, как среди ночи переться к магазину.

К тому времени уже появившиеся в магазине хозяева осмотрели помещение и сообщили, что пропало несколько бутылок водки «Большаковская» и пара банок рыбных консервов с витрины. Из чего был сделан несложный вывод, что это дело рук местных алкоголиков.

Бобков разбирался с кражей в магазине больше часа. За это время он оформил показания пожилой бабки, которая видела убегающего с места преступления мужчину, но, правда, толком она так и не разглядела его. Сразу после этого Бобкову сообщили, что на его участке случился еще и пожар.

– Ну и ночка сегодня выдалась, – тяжело вздохнул Бобков и отправился к дому на улице Плешакова, который, как сообщили пожарники, загорелся.

Однако «масштаб бедствия» оказался не таким уж серьезным, как мог ожидать Бобков. Пожарные, вызванные пожилой женщиной, сообщили Бобкову, что загорелась комната ее соседа, который, будучи совершенно пьяным, выронил тлеющий окурок сигареты на пол. После чего загорелась циновка у двери в его комнату, а следом за ней и сама дверь.

Бобкову, проработавшему участковым пять лет после сокращения из армии и хорошо знавшему свой участок, был знаком этот сосед бабули.

Григорий Шевчук и раньше доставлял неприятности Бобкову отдельными актами мелкого хулиганства. На него не раз жаловались соседи, как на алкоголика и дебошира. Участковый не раз проводил с Григорием беседы, эффект от которых если и был, то минимальный.

В душе Бобков, будучи сам человеком в возрасте, понимал, что переделать отставного тюремщика, которому перевалило за пятьдесят, невозможно.

Но тем не менее Шевчук был бельмом на глазу у Бобкова. На него постоянно жаловались то соседи, то работники питейных заведений, в которых Григорий напивался и вел себя вызывающе.

Вот и сегодня Шевчук опять дал милиции повод обратить на себя внимание. Когда Бобков поднялся в коммуналку, в которой жили Шевчук и его соседка, пожарные уже давно закончили свою работу. Старший из них поднялся в квартиру вместе с Бобковым.

Полы в коридоре коммуналки и в комнате Шевчука были залиты водой. Пахло горелым. Дверь в комнату Шевчука сильно обгорела.

Сам хозяин комнаты сидел на диване, похоже, он не так давно проснулся и маялся сильной головной болью. Он сидел на кровати, обхватив голову руками, слегка покачивая своим крупным корпусом из стороны в сторону. Словно человек, пытающийся убаюкать свою головную боль.

Худенькая старушка, шамкая беззубым ртом – в силу критических обстоятельств она не успела поставить на место вставные зубы, – заверещала, увидев Бобкова:

– Вот видите, Олег Михайлыч, вот видите, что натворил этот изверг, супостат. Чуть весь дом не спалил.

Бобков молча вошел в комнату и посмотрел на Шевчука. Тот лишь мельком взглянул на капитана милиции, не удостоив его никаким приветствием.

Бобков тоже был не слишком любезен с Григорием.

– Что, опять нажрался, – с презрением произнес участковый.

Григорий лишь тихо простонал в ответ:

– Ой, бля-а.

Бобков понял, что его совершенно не слушают, но все же продолжил наставления, надеясь достучаться до помутневшего сознания Шевчука.

– Ну и что дальше, – произнес он. – Мало тебе пьяных скандалов с соседями, теперь еще и пожар устроил. Что дальше, я тебя спрашиваю? Шевчук поднял на стоящего перед ним Бобкова свои опухшие глазки.

– Опохмелиться бы мне, Олежка, сушняк долбит, блин, силы нету.

– Фу ты, черт, – Бобков сплюнул на пол. – Я ему об одном, он мне о другом.

Бобков при этом бросил взгляд на валяющуюся на полу бутылку водки «Большаковская». Стоявший рядом с Бобковым пожарник сказал:

– У него, вообще-то, было полбутылки водки, но мы случайно опрокинули, когда водой заливали.

– Мудаки! – злобно выругался на пожарников Шевчук. – Руки у вас из жопы растут, аккуратнее не могли, что ли! Вы не то что брандспойты, вы свои члены в руках держать не умеете. Дармоеды херовы.

– Чего ты разорался-то, а?! – возмутился пожарник. – Если бы мы вовремя не подъехали, ты бы сейчас покойником был. Помер бы от удушья... А откупоренная бутылка водки могла быть очагом дополнительного возгорания, в ней спирт есть... К тому же у тебя под столом еще две непочатые бутылки стоят.

Шевчук радостно встрепенулся.

– Эх ты, блин... как же я о них забыл-то, – произнес он, лихорадочно вспоминая, откуда у него могли появиться три бутылки водки.

Он вскочил, подбежал к столу, взял в руки одну из бутылок и, свернув крышку, прямо из горла сделал большой глоток. Оторвав бутылку ото рта, Шевчук припал лицом к тыльной стороне ладони, шумно вдохнув носом.

Прошло еще несколько секунд, и он уже с блаженной улыбкой уселся на кровать, держа в руке бутылку водки.

– Ну вот, – произнес он, – теперь жить можно.

– А нужно ли? – глядя на хозяина квартиры, произнес пожарник.

Бобков, все это время угрюмо наблюдавший за Шевчуком, тяжело вздохнул.

– Ну ладно, алкаш вонючий, – сказал он. – Мое терпение кончилось, я тебе обеспечу веселую жизнь. За устройство пожара ты ответишь, как того заслуживаешь.

– Да пошел ты, – отмахнулся Шевчук. – Моя дверь обгорела – мои проблемы.

– А угроза жизни соседей? Не-ет, на сей раз я тебя, засранца, в суд отведу.

Бобков порывисто развернулся и направился к выходу. Но, дойдя до самой двери, он обернулся и посмотрел на Шевчука, который в этот момент снова приложился к бутылке.

– Постой, постой, – задумчиво произнес Бобков. – А откуда у тебя эта водка?

Григорий вытер губы рукавом куртки и ответил:

– Откуда, откуда... Купил.

– Где купил?

– В магазине, – не раздумывая, сказал Шевчук.

– В каком?

– Какая тебе на хер разница, где я ее купил?

– А консервов в этом магазине ты, случаем, не закупил?

– Нет, консервов не закупил, – уверенно ответил Григорий.

– А консервы у него тоже есть, – вставился пожарник, – там под столом. Лосось и сайра в собственном соку.

– Так, так, так, – произнес участковый. Наконец он повернулся к соседке и спросил:

– У кого здесь телефон есть?

– В четвертой квартире, – ответила бабка.

Через минуту Бобков уже вертел телефонный диск, набирая номер милиции.

– Але, дежурный... Это Бобков говорит, участковый с третьего участка. Я на улице Плешакова, дом пятнадцать. Быстро пришлите сюда оперативников... Надо кое-что проверить... По делу об ограблении продуктового магазина... Ага, жду.

* * *

Через два часа Шевчук, уже находясь в милиции, давал объяснения по поводу того, откуда у него взялись бутылки водки и консервы.

– Да не знаю я, не знаю, откуда они у меня взялись, эти проклятые бутылки! – орал Шевчук, отвечая на вопросы милиционеров.

– Ага, – ехидно произнес Бобков, – сами пришли. Добрый волшебник из бывших алкоголиков сжалился и подкинул.

– Я вам правду говорю. Я был в баре, там выпил, пошел домой, пришел, лег спать, когда проснулся, бутылки уже были.

– Прямо как в кино. Шел, упал, очнулся – гипс, – иронично заметил молодой лейтенант, оперативник из отдела уголовного розыска.

Шевчук с ненавистью оглядел находящихся в комнате ментов. По их настроению он понял, что ему никто не верит. Более того, до него дошло, что ему никто и не хочет верить. Всех ментов, занимающихся этим делом, вполне устраивала эта версия.

– Вот что, гражданин Шевчук, – произнес молодой лейтенант. – Может, хватит вешать нам лапшу на уши. Слишком плохо она у вас сварена. Отпечатки ваших пальцев на бутылках присутствуют. На консервах тоже.

– Да мои отпечатки пальцев по всему магазину можно найти, я же там грузчиком подрабатываю, – попытался было оправдаться Шевчук.

– Но как эти бутылки оказались у вас дома? Хозяева утверждали, что вы уходили из магазина пустым.

– Может быть, я в другом месте купил, – произнес Шевчук и оживленно посмотрел на милиционера.

Тот усмехнулся и покачал головой:

– Не пойдет, Григорий Семенович, эта версия отпадает. Водка «Большаковская» продается только в вашей лавке. Во всех остальных местах она давно закончилась. Никому из нас и в голову не приходит предположить, что водка может у вас лежать на хранении несколько дней. Вы давно бы ее вылакали, в первый же день.

– А вот хранилась, – высокомерно заявил Шевчук. – Берег на всякий случай, для опохмелки.

Милиционеры в ответ лишь заулыбались.

– Давайте допустим, что это так, – продолжил допрос молодой мент. – Хотя мы легко можем доказать, что водка, которая найдена у вас, индентична той, которая находится в магазине. Для этого потребуется чуть больше времени... Но в таком случае ответьте, знаком ли вам вот этот предмет?

Молодой милиционер положил на стол перед Шевчуком завернутую в полиэтилен металлическую трубу.

– Что это? – хмуро спросил Шевчук.

– Кусок трубы. В соседнем с продуктовой лавкой доме недавно меняли сантехнику. Старые трубы повыкидывали.

– Зачем вы мне все это говорите?

– А затем, что именно этой трубой был вскрыт замок от магазина, – ответил милиционер.

– Ну и что? – пожал плечами Шевчук.

– А то, что на этой трубе обнаружили отпечатки ваших пальцев.

Багровое лицо Шевчука побледнело.

– Но... я... – начал было заикаться Григорьев. – Мало ли какие трубы я во время работы мог взять в руки. Бочку сдвинуть с места с помощью ее или, может быть, еще что-нибудь сделать.

– Вы несете полный бред, конечно, – снова усмехнулся мент, выслушав Шевчука. – Но даже если я захочу поверить в эту версию, сделать это я не смогу.

– Почему это? – удивился Шевчук.

– А потому, что эту трубу вы могли взять только вчера поздно вечером, когда вы вышли из бара. На ней обнаружены пятна крови, наверняка это ваша кровь. Потому что вчера вы порезали руку в драке с барменом.

Взгляд молодого мента сделался холодным и жестким.

– Нет, гражданин Шевчук, тут вам не отвертеться, слишком много доказательств. Советую вам во всем признаться. Этим вы смягчите свою вину и можете рассчитывать на снисхождение суда.

Бобков, печально посмотревший на Шевчука, добавил:

– Эх, Григорий, Григорий, конченый ты человек. Надо же так пить, что до тюрьмы добухался.

Ошарашенный Шевчук замеревшим взглядом уставился на трубу, лежащую на столе следователя. Из глубины его памяти стали выплывать смутные картинки вчерашнего вечера.

Он вспомнил, как из подворотни на него бросилась собака и как он оборонялся от нее какой-то железякой, которую потом и зашвырнул вслед убегающей собаке.

И еще он вспомнил свой ночной сон, который на самом деле, как он сейчас понял, таковым не являлся. Он вспомнил, как он увидел стоящего у его кровати седого мужчину неопределенного возраста, лицо которого ему показалось даже знакомым, но кто это был, Шевчук вспомнить никак не мог.

– Меня подставили, – тихо вымолвил он, – я не виноват.

Милиционеры молча переглянулись, затем молодой лейтенант произнес:

– Ну и фантазия у вас, гражданин Шевчук. Чего вы только тут нам сегодня не нагородили, лишь бы не признаваться в содеянном. Ну да ладно, пусть со всем этим разбирается суд. На наш взгляд, дело совершенно ясное. Будем оформлять на вас документы. По всей вероятности, вам придется вернуться туда, где вы столько лет проработали, но только уже в другом положении.

* * *

Полунин и Болдин сидели в привокзальном кафе и ужинали. В помещение вошел Рамазанов и, подойдя к столу, уселся на свободный стул.

– Есть будешь? – спросил его Полунин.

– Нет, я перекусил в баре «Перекресток», – ответил Шакирыч и продолжил: – Ты, видимо, должен быть доволен. Я сейчас говорил с барменом, представился бывшим коллегой Шевчука, который заехал к нему в гости. Он мне все выложил. По его сведениям, дело на Шевчука уже готово, его вот-вот передадут в суд. Ему светит как минимум трешник за кражу со взломом. Учитывая, что он тут достал многих, могут дать и больше.

– Ничего страшного, ему полезно, – произнес Славка. – В тюрьме бросит пить, наконец-то начнет работать. А то за всю жизнь ничего толком делать не научился. К тому же у него появится возможность продолжить свою сексуальную жизнь, – добавил Славка, – правда, уже в новом качестве. Думаю, что он не успеет даже до своей койки в бараке дойди, как его братва опустит, сделав петухом. Братва на зоне, памятуя о его прежних «заслугах», отыграется на нем.

– Это вряд ли случится, – ответил Шакирыч. – Его, как бывшего работника системы, отправят скорее всего на ментовскую зону, а там другие порядки. Учитывая его возраст и то, что это его первая отсидка, могут скостить срок и пораньше выпустить.

Шакирыч посмотрел на молчащего Полунина и спросил:

– Так ты все же доволен, что именно так обошелся с ним?

– Да, – ответил тот, – я доволен. Он пройдет тем путем, который прошел я и многие другие. Пусть на своей шкуре почувствует, каково это. Если бы мы его просто грохнули, то это при его нынешней жизни было бы для него даже спасением. Пусть сам решит, жить ему или нет, в зависимости от того, что с ним будет происходить в дальнейшем.

– Может, ты и прав, – задумчиво ответил Шакирыч.

– Кто следующий? – спросил Славка. – Теперь, я так понимаю, мы едем прямиком в Тарасов, нигде не останавливаясь?

Полунин отрицательно покачал головой:

– В Тарасов пока поеду я один, а вы поедете домой. Ваш поезд через полчаса.

– Как это? – удивился Славка. – Ты что, решил обойтись без нас?

– Нет, – ответил Полунин. – Сначала я должен выяснить обстановку и узнать все о тех людях, которые меня интересуют. Как только мне понадобится ваша помощь, я вызову вас.

– Ну и правильно, – одобрил решение Владимира Шакирыч. – Нам надо делом заниматься. Бизнес без нас развалится.

Славка уныло вздохнул, но спорить не стал.

– Домой так домой, – произнес он. – А кто из нас будет руководить фирмой, пока ты будешь отсутствовать?

– Ты, – ответил Полунин и добавил: – Но при помощи Шакирыча.

Славка удивленно посмотрел сначала на Полунина, потом на Шакирыча, которого, впрочем, это решение нисколько не смутило.

– А почему не Шакирыч? – спросил Славка осторожно.

– Потому что в этом случае я первым делом уволю тебя, – ответил, усмехнувшись, Рамазанов.

– А откуда ты знаешь, что я этого не сделаю с тобой? – в тон ему спросил Славка.

– Только попробуй, – погрозил ему кулаком Шакирыч.

Полунин прервал его:

– Ну ладно, надеюсь, что вы договоритесь. Если же нет, значит, я плохо разбираюсь в людях.

Он поднялся из-за стола.

– Деньги у вас есть, билет купите сами. Ну а мне пора ехать.

Славка, наблюдавший из окна за Полуниным, произнес:

– И чего он так гонит? В ночь поехал. Подождал бы уж до утра.

– Очень торопится домой, – ответил Шакирыч, также глядя, как «БМВ» мчится по привокзальной площади.

Славка, услышав его слова о Полунине, хотел было возразить, что Шакирыч ошибся и дом Полунина находится не в Тарасове.

Но в следующую секунду до него дошло, что Шакирыч не ошибся.

* * *

Через месяц после того, как Шевчука задержала милиция, районный суд приговорил его к трем годам лишения свободы. И хотя он до конца утверждал, что невиновен, доказать так ничего и не смог.

Суд счел аргументы и доказательства следствия весомыми и отправил Шевчука в место лишения свободы, где отбывают свои сроки бывшие работники правоохранительных органов.

Шевчука мучило, что он так и не вспомнил человека, которого видел ночью у себя в комнате. Он догадывался, что это какой-то бывший заключенный. Только они могли отомстить ему так жестоко. Но кто именно этот человек, Шевчук так и не мог вспомнить.

Со временем это стало для него навязчивой идеей. Одно время лицо этого мужчины снилось Шевчуку почти каждую ночь, и тогда он просыпался в холодном поту.

Иногда ему казалось, что он отдал бы все что угодно, лишь бы узнать имя этого зэка. От этого наваждения он мучился и потихоньку сходил с ума.

В конце концов психика Григория Шевчука не выдержала всех испытаний, свалившихся на него. Последний год своего срока он досиживал в тюремной психушке.