Текст книги "ВДВ. С неба – в бой"

В целом он остался доволен и организацией, и проведением, одного взводного из ошского полка даже похвалил. После разбора занятий шефом рванул к своим разведчикам, рассказал про засаду, которая вчера предназначалась для нас. Сержант Шкарупа, командир второго отделения, утверждал, что наблюдал нечто подозрительное в том самом месте, но, так как группа резко свернула в сторону, не стал заострять на этом внимание. Сегодня мы работали с топографической картой. Отошли на километр от лагеря и сразу же организовали занятие. Местность выбрали богатую ориентирами, и занятие прошло успешно. В разведке было общее требование: каждый разведчик обязан уметь читать карту, составлять радиограмму, работать на радиостанции и управлять автомобилем. После сытного обеда всем офицерам было приказано собраться около штабной палатки, при себе иметь командирскую сумку и обязательно офицерскую линейку. Через несколько минут все собрались и стали судачить, как женщины около колодца. Зачем нас собрали? Я оказался недалеко от ротного. Пидник таинственно подозвал меня и шепотом предупредил: «Шеф будет у вас принимать зачет по знанию иностранных армий». – «Есть», – ответил я. И тут же «военную тайну» выдал своим, а те другим. Из палатки вышел майор Абрамкин, старший помощник Пантюшенко: «Ну что, соколики, все собрались? Как настроение?» – «Нормальное», – бодро ответили мы. «Тогда проверимся. Да, все в сборе. Продолжаем работать». Прокофьев каждому из нас раздал по два листа стандартной бумаги. «Не забудьте в верху листа написать свою фамилию. Записывайте первый вопрос, – при этом сделал загадочную паузу и обвел нас взглядом, – организация и вооружение пехотного батальона армий Ирана и Пакистана». Второй вопрос состоял в том, чтобы нарисовать около двух десятков условных тактических знаков, в том числе иностранных армий. «На все про все дается один час времени. Время пошло», – отчеканил майор. И сразу все офицеры полковых рот стали кучковаться около нас. В полках организацию иностранных армий, как правило, изучали во время занятий по командирской подготовке, а в ротах от случая к случаю. Поэтому полковые офицеры в этом вопросе были на несколько порядков ниже офицеров дивизионки. Мы стали чересчур громко консультироваться друг с другом. Это вывело Абрамкина из себя: «Прекратите разговоры, тем более шарить по карманам, как студенты». А ведь мы и правда недавние военные студенты. Без нее родимой, шпаргалки, даже в чистом поле не обойтись. У полковых, наверно, и шпаргалок нет, подумал я. Окрики следовали один за другим. Час, отведенный для написания ответа, закончился, а лейтенанты все пишут и пишут. Опять голос Абрамкина: «Стоп, сдать работу. Помните, что Петр Первый говорил?» – «Конечно, помним», – воскликнули лейтенанты. «Вот это мы и проверим. Пока мы будем разбираться с вашей писаниной, вы свободны». Через пару часов нас снова собрали около палатки, с волнением ожидали объявления оценки. Хотя я, в общем, был уверен в правильности ответа, но тем не менее немного переживал. Майор Абрамкин с большим юмором провел разбор полетов. Правда, некоторым было не до смеха. «Ну что, молодежь, в целом мы довольны вашей работой. Конечно, есть и неполные ответы, но это дело будущего. После завершения выхода мы за подписью командира дивизии подготовим документ для командиров полков с целью обратить более серьезное внимание на нештатные разведроты». В конце разбора занятия объявил оценки, мою работу начальник оценил на «хорошо». В роте единственная пятерка была у Дрыженко. Вечером ротный объявил, что завтрак будет сухим пайком, а подъем ранний. Оказывается, по плану занятий рано утром тыл с техникой перемещается в другой район и в каком-нибудь далеком ущелье или овраге она будет сосредоточена и замаскирована. Для нас, разведчиков, это будет новый объект, который мы должны найти, разведать и совершить налет.

Рано утром весь лагерь пришел в движение. Стали сворачивать палатки, цеплять полевые кухни к автомобилям, загружать продовольствие и дрова. Ко мне и Николаю подошел старшина Волков и протянул нам сухой паек, один на двоих, а ужин будет горячим. Когда тыл уехал в неизвестном для нас направлении, на площадке сразу стало неуютно, только группы солдат сидели прямо на земле по всей территории бывшего лагеря. Начальник разведки пригласил к себе командиров групп и довел новую задачу дня: «По агентурным данным, где-то в районе Чимионских гор на позиции развернута пусковая установка «Першинг». Надо провести разведку определенного района, а район нам Пантюшенко на карте указал, определить точные координаты пусковой установки, совершить налет и вывести ее из строя. Выход для выполнения задания, по моим расчетам, ровно через час. Я со взводом выхожу последним. Вопросы есть? – и сам себе шеф ответил: – Вопросов нет». Примерно такая же задача была поставлена и полковым группам. Только у них был несколько другой район разведки. Специально запланировали, чтобы мы не мешали друг другу.

Чимионские горы название получили, по всей видимости, от нефтепромыслового поселка Чимион. Горы были невысокие, метров шестьсот над уровнем моря. В основном пологие и каменистые, кроме травы, на них ничего не росло. Через эти горы по ущелью протекала не широкая, но очень бурная речка. Она была основной водоносной артерией кишлаков, которые ютились недалеко от нее. По обе стороны ущелья высокие и обрывистые берега. Высота в некоторых местах достигала двадцати и более метров. По берегам речки росли огромные пирамидальные тополя. Вдруг я услышал голос шефа: «Скрынников, следи за временем». Ну, вот настало время выхода и моей разведгруппы. В дозор ушел старшим сержант Росляков. Кстати, у меня взвод прошлой осенью наполовину обновился за счет нового призыва. А призыв был из Казахстана. Все русские парни в физическом отношении были подготовлены хорошо, все имели за плечами десятилетку. Одним словом, солдаты что надо. С такими в разведку можно идти смело. Они запросто могли разговаривать с узбеками. В глубинке местное население русский язык знало плохо. Толмачами в основном были те, кто отслужил в армии. Через пару часов ходу стало тепло, а затем и жарковато. Сделали небольшой привал. Кругом холмы и овраги. Шли в основном по компасу. Заметных ориентиров практически не было. Сменил дозорных. Старшим назначил Шкарупа. Петров был в замыкании группы. Прошли еще часа три. Маршрут был волнообразный. Поднимаемся вверх, затем спускаемся вниз. Такой маршрут физически здорово выматывал. Сделали еще один небольшой привал. Нутром чувствую, где-то недалеко от цели. Раз так, надо полосу разведки расширить. Выделил и боковых одиночных дозорных. Продвигаемся уже медленно, осторожно. Я с основной группой спускаюсь в овраг, а Шкарупа уже наверху. «Наблюдатель мне, товарищ лейтенант, Василий сигнал подает». Смотрю, и боковые дозорные залегли. Я карабкаюсь где бегом, а где на полусогнутых наверх, а по-другому и не подняться. Дозорные показывают рукой нужное направление. В бинокль рассмотрел ротный тыл и технику. Все это в конце ущелья на большой поляне, дальше начинались хлопковые поля. «А где же пусковая установка?» – сам себя спрашиваю. В хлопковых полях, рядом с тылом она располагаться не может. Значит, она может быть в ущелье или рядом с ним. Посоветовались, решил группу отправить на разведку вниз вдоль ущелья, а зама и несколько разведчиков оставить для наблюдения за ротным хозяйством. Впереди себя отправил двух парных дозорных. Старшими Курбанова и Рослякова. Буквально минут через двадцать хода Шухрат подводит ко мне пожилого узбека. Поприветствовали старика, разговариваем. Он, оказалось, давным-давно служил в конной армии Буденного. Поэтому наши занятия воспринял как должное. Узбек нам рассказал, что совсем недалеко за горкой стоят две военные машины с солдатами и рядом высокая труба. Получилось, как в настоящей разведке. Задержали местного жителя, допросили и получили нужную информацию. «Кузнецов, бегом к Петрову и всех быстро ко мне». Дождались прибытия зама с группой и продолжили осторожный путь вперед. Избегали подниматься на тактический гребень каменистых холмов. Овраг стал незаметно поворачивать к ущелью. Курбанов подает сигнал «Противник» и спешит ко мне. «Товарищ лейтенант, за изгибом следующей горы я видел две наши БРДМ и метрах в сорока от машин эту самую установку». Осторожно с группой выдвигаюсь к точке, с которой наблюдался «противник». Внимательно изучаю объект. Солнце уже припекало, и охрана, как всегда, бдительность потеряла. Одни друг с другом разговаривают, другие что-то читают, третий сидит на большом камне и клюет носом. Нормальная обстановка, то, что и надо для нас, думаю я. Что-то не видно Прокофьева с Чередником. Этих трудно обмануть. Обстановку изучал долго, пока не вычислил нужных мне офицеров. А вот и они медленно поднимаются со стороны ущелья. Наверно, были около речки.

Взвод распределил на две группы. Одна обходит объект слева, а я со своей атакую объект из-за гребня сопки. Расстояние до «противника» метров семьдесят, не более. Броском преодолеем, не успеют опомниться. Петров группу увел в обход, но зрительную связь со мной не терял. Заместитель с группой уже наверху и машет рукой, мол, готов к действиям. И вдруг в стороне ротного хозяйства начинается стрельба, которая сопровождается криком «ура». Охрана проснулась. Нам ничего не оставалось, как с двух сторон одновременно атаковать «противника». Моя группа выскочила из-за гребня сопки. На ходу ведя огонь и громко крича «ура», устремилась к объекту. Все внимание охраны на мою группу, а с тыла на них навалилась тоже со стрельбой группа Петрова. В общем, встретились около объекта и свои, и «чужие». Прокофьев сказал: «Действия группы в целом были грамотными», – и успех отдал нам. Чисто случайно, но атака получилась одновременной на два объекта. В боевой обстановке это была бы уверенная победа.

Я вспомнил случай, который произошел в моем взводе. Взвод успешно выполнил задачу и возвращался на базу через небольшой участок ирригационной системы. Я был в командирской машине впереди колонны. Стало заметно темнеть, запрашиваю последнюю машину, в ней находился мой заместитель, он отвечает: «Все нормально, двигаюсь в замыкании». На одном из поворотов я выглянул из люка и осмотрел колонну. Мне показалось, что одной машины недостает. Присмотрелся, точно, третьего БРДМа нет. Запрашиваю зама: «Ты где?» – «Двигаюсь в замыкании». – «Как двигаюсь, когда мы стоим». Разворачиваюсь и назад, через несколько сот метров вижу светящие фары машины в канаве. Подъезжаем ближе. Весь экипаж босиком в канаве пытается вызволить машину из плена. «Как это случилось?» – спрашиваю зама. «Да водитель при повороте не рассчитал радиус разворота и угодил в канаву». В это время ротный меня запрашивает. «Меняем колесо на одной машине», – отвечаю ему. Получился замкнутый круг, зам врал мне, а я ротному. И только цугом соединив три машины, мы с трудом вытащили бедолагу из канавы. В лагерь вернулись под утро. Утром ротный вышел из палатки и осмотрел технику, она оказалась на месте, он не стал меня беспокоить. Однако через некоторое время в разговоре между собой кто-то из моих разведчиков проболтался, об этом узнал ротный. Естественно, устроил мне разгон. Хотя по большому счету можно было и не заострять на этом всеобщее внимание. Я это к чему вспомнил: сегодня подведение итогов полевого выхода, и, возможно, этот случай будет озвучен с высокой трибуны, и он может повлиять на оценку взвода.

Уставшие (как-никак километров тридцать отмахали), но взбодренные успехом, мы медленно побрели к ротной кухне. Вдалеке услышали стрельбу. Наши коллеги из полковых рот продолжали атаковать свои объекты.

Обед был очень вкусным. Старшина предложил добавку, не смог отказаться. После обеда к нашему лагерю подъехали на автомобиле офицеры полковых разведывательных рот. Все собрались на небольшой зеленой лужайке. Пантюшенко подвел итоги полевого выхода и поставил задачи на летний полевой выход разведчиков. Добавил: «Подготовку подразделений не откладывайте надолго. Не успеете оглянуться, как снова в учебном центре встретимся». Объявил результаты соревнований между взводами. Первое место заняла разведгруппа Сулимова. Моему взводу досталось тоже призовое, второе, место, второе место – это тоже не слабо. После служебного совещания шеф дал команду чирчикской роте убыть на станцию погрузки для отправки железнодорожным эшелоном в город Чирчик. И добавил: «Майор Завирухин, по прибытии в полк доложите оперативному дежурному по дивизии о том, что личный состав и техника роты на месте». Оставшимся подразделениям в лагере разрешили немного расслабиться, некоторые солдаты занялись стиркой, другие пытались ловить рыбу, но без снастей у них ничего путного не получилось. На следующий день, ближе к обеду, колонна техники, возглавляемая ротным, прибыла в автопарк. До самого вечера драили, чистили боевую технику и оружие, только после доклада ротному о том, что техника и оружие во взводе в порядке, было разрешено уходить домой.

«Пойдем домой», – предложил я Николаю. «Нет, мне нужно в город. Хочу матери позвонить». Мне писарь в канцелярии протянул письмо. Посмотрел на конверт – от родителей. Когда шел домой, обратил внимание, что улица Фрунзе уже одевалась в зелень. Начало апреля. Дома меня встретил хозяин. «Здорово, пропащий. Где был? Давай умывайся. Пока хозяйки нет дома, угощу тебя еще одним вкусным сортом вина». Умываясь, услышал, как открывается калитка, во двор вошли Виталий с Александром. «Привет, а где Коля?» – «Пошел на переговорный пункт звонить матери». Хозяину не терпится, торопит. «Давайте, заходите в дом, за столом наговоритесь». Нас дважды приглашать не надо. Однако ребята засиживаться не стали, похвалили вино, заторопились к своим подругам, которые их уже заждались. Хозяин сказал: «Я слышал от соседки, у Виталия со Светланой серьезные намерения. А ты что отстаешь, а то все по полям да по полям шастаешь. Николая я однажды в городе как-то видел с одной девахой, рыжая вся из себя». Вот оно что, а мне басни рассказывает, надо матери домой позвонить. «Ладно, Миша, расходимся, а то мне сегодня в ночную смену заступать». Уже в комнате я услышал голос хозяина: «Людмила! Убери со стола, а то вскоре мать придет». Из комнаты вышла Люда и через стеклянную дверь поздоровалась со мной. Пришлось выйти в коридор. Она искренне обрадовалась, крепко прижалась ко мне и говорит: «А я подумала, это Александр с Виталием. Ой, какой ты обветренный или загорел», – и потрогала мое лицо теплой рукой. От ее прикосновения в моей душе что-то шевельнулось, разлилось приятное тепло. «Мать сегодня в ночь работает?» – «Нет, вскоре придет». – «Жаль», – подумал я. «Я очень рада твоему возвращению. Пойду уберу со стола, а то мама на папу будет ругаться, что опять пьянку организовал». Через несколько минут я тоже вышел на веранду, чтобы погладить форменные брюки. «Давай поглажу». – «Нет, Людмила, брюки глажу всегда сам». – «В «Космосе» идет интересный фильм. Пойдем?» – «Если не буду занят службой, пойдем». Пока я приводил брюки в порядок, зашла хозяйка: «Ну вот и пропащий появился, а я уже переживать стала. Дочь, давай чай пить». Пришлось и мне принять участие в чаепитии. Посидел немного, поговорил, затем пожелал женщинам спокойной ночи и ушел отдыхать.

На следующий день полевых занятий не было. Продолжали обслуживать технику в автопарке. Была суббота, и мы себе позволили явиться на службу в брюках на «улицу», то есть навыпуск. До обеда проводились плановые занятия. Это позже суббота станет паркохозяйственным днем. Вечером, как и договаривались с Людмилой, отправились в кино. Потом немного погуляли по улице Ленина, зашли в парк. В кафе съели мороженого и медленно направились в сторону дома. Дома нас ожидали хозяйка с хозяином. «Мы вас уже заждались! Садитесь, будем ужинать». Я вроде бы для приличия хотел отказаться, но не получилось. Людмила без умолку щебетала о фильме. Дядя Ваня говорит: «Мать, ведь сегодня суббота, а мы ужинаем без вина?» – «Ну ладно, иди принеси, только красного, я тоже немножко с вами выпью». Дядя Ваня не дурак, он из бочки нацедил полный кувшин. Да и в подвале, наверно, стаканчик пропустил. «А где Николай?» – спросил он у меня. «В роте», – соврал я. «Знаю, в какой роте», – коротко хохотнул. Долго с хозяйской четой засиживаться не стал. Людмила тоже ушла готовиться к выпускным экзаменам. Она была прилежной девушкой, не чета соседским хохотушкам. Засыпая, я еще некоторое время слышал голос хозяина и смех хозяйки. Подумал, что-то интересное жене рассказывает. Утром проснулся от того, что солнце светило в окно. Ротный нам разрешил на службу не приходить. Одним словом, выходной. Николай еще спит, накрывшись с головой одеялом. Разбудил его и спросил: «Ты где шлялся?» – «Да так, по делам», – и перевернулся на другой бок. Сегодня он в город не пойдет. Сильно устал, придется идти одному. Полежал еще некоторое время, встал, вышел во двор. Хозяин вскапывает грядки. «Дядя Ваня, давайте помогу!» – «Помогай». Минут через десять грядки были вскопаны. Вышла хозяйка и похвалила нас за проделанную работу. Хозяин тихонько мне шепчет: «Заработали мы с тобой на завтрак». Я его намек понял, но отказался. Сослался на то, что мне надо зайти в роту. Около обеда переоделся в гражданку и ушел бродить по городу. Около кинотеатра «Новая эра» встретил Лену. Она шла за покупками на рынок. «Можно и я с тобой пойду?» – «Пойдем». На восточных рынках надо уметь торговаться. Многие русские лишь со временем научились этому. Ранней зелени на прилавках уже было полно. Покупки отнесли домой. Я на улице ее подождал, хотя она меня и приглашала зайти в дом. Потом долго бродили по городу и парку, болтали обо всем. Лена по образованию была музыкантом, про композиторов рассказывала. Окончила музыкальное училище по классу фортепиано и училась заочно в педагогическом институте. Проводил ее до дома и отправился восвояси. Около дома собрались девчонки, среди них была и Людмила. Они обсуждали что-то веселое. Людмила поинтересовалась, где я целый день пропадал. «Почему целый день, – возразил ей. – До обеда отцу помогал огород копать. Видела работу?» – «Видела». Девчата захихикали: «Ну, Люда, у тебя по дому уже помощник есть?» – «Да ну вас», – отмахнулась она от них. Они продолжали еще шутить, но я вошел в дом. Николая не было. Когда я уже отдыхал, он тихонько вошел, чтобы не тревожить меня. Утром по дороге в роту Николай рассказал, что его разведчик Малышев написал рапорт с просьбой отпустить его для поступления в Сызранское вертолетное училище. «Ну и пусть поступает, солдат он хороший. Я хотел, чтобы он в наше училище поступал. Слушай, раз ему нравится вертолетное, пусть туда и едет». По приходе в роту он завизировал его рапорт. Со временем мы о Малышеве услышим. В Афганистане за умелое командование и уничтожение опорного пункта душманов в горах ему будет присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

В конце девяностых я Сулимову напомнил этот момент. «Вот ежели бы ты тогда не подписал ему рапорт, не быть бы Малышеву Героем». – «Мы с ним встречались», – ответил Николай.

Через несколько минут в канцелярию вошел Пидник: «На Герасимова пришел приказ. Его переводят в артиллерийский полк на должность замполита артиллерийского дивизиона». Мы стали искренне Василия поздравлять с назначением на вышестоящую должность. Чередник сказал: «Вася, с тебя причитается». Ротный продолжил: «Исполнять обязанности замполита роты будет секретарь партийной организации роты товарищ Дрыженко».

После майских праздников пришел новый штат роты. У нас стало три взвода разведки. Начальник разведки представил нам нового взводного Факаева, нашего однокашника. Дрыженко вместо исполняющего обязанности стал замполитом роты. Через год и Дрыженко уйдет на повышение. «Что-то замполиты долго на одной должности не задерживаются», – сказал Сулимов.

Я об этом через несколько десятилетий вспомнил, да, это было давно, но правдой. Просто замполитов не хватало в то время в войсках. Советское правительство образовавшийся пробел в подготовке замполитов перекрыло созданием одногодичных курсов при военных училищах. На них отправляли отобранных на конкурсной основе лучших сверхсрочников, сержантов и солдат. В течение года их учили, как надо работать и воспитывать солдат. Оценивать в общем их качество работы в войсках не берусь. Но на одном примере хочу подтвердить правильность принятого на том этапе решения. У меня на командирском БРДМ механиком-водителем был рядовой Ильинский. Смело могу утверждать: машину он знал назубок, радиостанцию освоил и мог работать на ключе на уровне радиста третьего класса, гранату метал метров под семьдесят. По окончании службы ему посоветовали поступить на курсы замполитов. Дал ему соответствующую характеристику. Через год он прибыл в ферганский полк замполитом роты. Окончил заочно педагогический институт. Стал замполитом батальона. Позднее – Военную академию имени Ленина. Назначен на должность замполита рязанского полка. Выполнял интернациональный долг в Афганистане. Служил в десантном училище и воспитывал курсантов. Аналогичный пример могу привести и с Петром Шеметило. Так тот вообще дослужился до генерала. Это была вынужденная мера. Когда училища стали удовлетворять потребности армии, эти курсы отменили. А вот нынешнее правительство как-то слабо занимается укреплением воинской дисциплины в Вооруженных силах. В ротах, батареях должны быть лица, отвечающие за дисциплину в подразделении. В белорусской армии этот институт работает, и от него только польза. В нашей армии пока принимаются всевозможные декларации, привлекаются средства массовой информации, комитеты солдатских матерей, подключают военную прокуратуру. Имеет место негативное отношение в войсках к лейтенантам, которые окончили военную кафедру и пришли в войска на два года. Они армию цементировать не могут, они расшатывают годами сложившиеся армейские устои.

Мне в свое время приходилось лично наблюдать за их службой. В начале семидесятых годов из Ташкентского института к нам в дивизию прислали около десятка лейтенантов-узбеков. Назначили их на должности командиров парашютно-десантных взводов. Организовали для них сбор по изучению парашютов и прыжки из самолетов. Практически они все отказались совершать прыжки с парашютом. Толку от них как от лейтенантов было мало. Это были самые настоящие пастухи своих взводов. Во время занятий по боевой подготовке часто наблюдал такую картину. Сидит на камне кафедральный лейтенант и читает книгу, а недалеко от него, как стадо баранов, лежат солдаты. Вот так они помогали совершенствовать боевую подготовку Воздушно-десантных войск. Однако приходилось терпеть этих горе-командиров. Они дисциплину не нарушали, своевременно являлись на службу, не пьянствовали. Какие к ним претензии предъявить можно, да никаких. Ждали, когда окончится двухгодичный срок службы. Больше на моей памяти в Фергане таких командиров не было.

Вечером в столовой мы дружным коллективом проводили Герасимова к новому месту службы. Пожеланий ему высказано много, а на следующий день он самолетом улетел в Ташкент, дальше автобусом до артиллерийского полка. Утром ротный только собрался провести развод и отправить разведчиков на полевые занятия, как вдруг заявляется военный комендант. У него было одно желание: снова нас захомутать для несения патрульной службы. Пидник ему вежливо отвечает: «Только через начальника штаба дивизии». – «Вот как вы разговорились, ну ладно». Сел в машину и уехал в штаб дивизии. А мы в поле на занятия. И все же комендант добился своего. Конечно, не полной победы над нами, но несколько раз мы привлекались для несения патрульной службы в гарнизоне. Нас спасли от полной его кабалы грядущие мероприятия по плану дивизии.

Однажды во время подготовки переносной учебно-материальной базы мне вспомнились слова нашего шефа разведки. «Не успеете оглянуться, как надо готовиться к следующему разведвыходу». Его слова оказались пророческими. Время действительно летело быстро. Отпраздновали майские праздники. Приняли участие в полковом тактическом учении с десантированием в пустынную местность.

Учением руководил командир дивизии генерал Калинин. Он нам лично довел общие задачи по ведению разведки, а Пантюшенко потом конкретизировал их по каждому этапу учения. Десантировались под Кокандом, на площадку Уч-Кудук. Самая настоящая пустыня, песчаные барханы, редкие кустарники, много ящериц и варанов. Вот в этом районе и проходили «баталии» дивизионных разведчиков с ферганским полком. К этому времени цивилизация уже потихоньку наступала на пески. Кое-где появились каналы, из которых орошались хлопковые поля. Через этот район проходила дорога Фергана – Коканд. После десантирования мы сразу приступили к организации засад на путях движения парашютно-десантных батальонов. Вынуждали их развертываться в боевые порядки и наступать на наши позиции, а мы быстро сворачивались и уходили в новый район для организации новых засад. Тем самым терроризировали подразделения полка и на марше, и во время отдыха. Одним словом, от нас им житья не было.

В связи с этим вспоминается один случай. На пути выдвижения батальонной колонны выбрали удобное место и организовали засаду. Через дорогу протянули длинную веревку, вернее, несколько связанных строп, а в кювете на противоположной стороне один конец привязали к огромной, заранее срубленной ветке. Ждать «противника» долго не пришлось. Вдалеке показался одиночный радийный «газик», с двумя высокими антеннами, которые плавно раскачивались из стороны в сторону. Кто-то из командиров, подумал я. Как только «газик» подъехал к месту засады метров за двадцать, несколько разведчиков вытащили этот огромный сук на дорогу и перекрыли ее. Машина, естественно, резко затормозила. Я с группой захвата рванулся к машине. Резко открываю дверь со стороны старшего и громко кричу: «Вы в плену!» Из машины важно вышел командир полка полковник Панарин и стал материться: «Да как ты посмел меня останавливать, туды твою мать». Потом много неласковых слов в адрес моих разведчиков. Но мы от машины не отходим, держим ее в плотном кольце. Я продолжаю: «Вы по условиям учения захвачены в плен». Он опять мне: «Лейтенант, да пошел бы ты…» – и на армейском языке, популярно мне объясняет тот маршрут, по которому я должен пойти. Петров, мой заместитель, мне на ухо шепчет, сзади идет колонна. Через несколько минут картина может резко измениться. И нам пришлось быстро убегать за ближайшие холмы. Там стояли замаскированные наши БРДМ. Да, в боевой обстановке мы бы не стали с чужим командиром полка церемониться. Скрутили и уволокли куда надо. И сверлили бы дырки на мундирах для орденов. Позднее, в конце учения, на разборе он увидел меня, подошел, поздоровался и говорит: «Все нормально, разведчик, это я от колонны далеко оторвался, а так бы ты меня хрен взял». А я про себя подумал, колонну мы бы из-за холмов да из пулеметов и ушли бы спокойно. На второй день в нашу засаду влетел и начальник разведки полка капитан Королев. Тот самый Королев, который до недавнего времени был командиром нашей дивизионной разведроты. Однако на «газике» наше немудреное препятствие он все же сумел объехать, водитель у него классный. Конечно, наши БРДМ по сравнению с радийным «газиком» выглядят неуклюжими черепахами. Пришлось дорогу перекрыть БРДМ, но водитель и здесь оказался на высоте. Мы тогда ему вслед из пулемета холостыми патронами. Он остановился, вышел из машины. «Скрынников, ну как я вас кинул?» А я ему в ответ: «А как пулемет». Он рассмеялся, закурил. Некоторое время пробыл с нами, потом уехал в какой-то батальон. Мы с барханов проследили за его маршрутом, а когда стемнело, моя и группа Сулимова пешком всю ночь беспокоили оборону «противника». Провоевали всего трое суток. За свои бессонные ночи, проведенные на учении, заработали от генерала Калинина благодарность. На этом для нас учение закончилось, а шеф напомнил о порядке, который должен сохраняться во время совершения марша. Из района учения мы своим ходом убыли в Фергану. Ближе к обеду наша колонна прибыла в автопарк. Здесь дежурный передал Череднику, чтобы тот срочно явился в кабинет полковника Симонкова, заместителя командира дивизии по воздушно-десантной подготовке. Пока Пидник руководил обслуживанием техники, вернулся и Чередник, причем в приподнятом настроении, мы это сразу подметили. «С завтрашнего дня начинаем подготовку к десантированию БРДМ из самолета «Ан-12». Месяц отвела нам Москва». В принципе, швартовку БРДМ мы, по крайней мере офицеры, давно освоили. Раньше эти занятия были обычным явлением программы боевой подготовки, а сейчас необходимо технику готовить по-боевому, на десантирование. Тренировались с утра до вечера. Все же настал тот день, когда первую машину загрузили в самолет на десантирование. Это была машина моего взвода из учебно-боевой группы. За свою долгую службу она всего натерпелась. Побывала в арыках, горела, и вдобавок ко всему двигатель какой-то механик запорол. Вот и сейчас решили нацепить на нее парашюты и сбросить с самолета. Нас вместе с Чередником было четыре человека, которые должны были десантироваться вслед за БРДМ. Это было новшеством в войсках, тем более прыжок вслед за техникой.

Последние проверочные штрихи узлов крепления машины в грузовой кабине офицерами воздушно-десантной техники и полная готовность к полету. Люк закрылся. В грузовой кабине стало темно. Мы разместились в гермокабине, все сиденья в грузовой кабине перед загрузкой машины были убраны. Взлет. Пару кругов самолет сделал над Ферганой. Груз тяжелый, надо набрать необходимую для выброски высоту. Через иллюминаторы увидели на земле давно уже знакомые для нас ориентиры. Сейчас самолет будет заходить на боевой курс. По команде техника вышли в грузовую кабину. Сиротливо стоит наша машина, вся увешенная грузовыми парашютами. Открывается люк, кабина наполняется светом, и сразу как-то становится уютнее. Мы подошли почти вплотную к машине. Вот сорвался и ушел под хвост самолета вытяжной парашют, и БРДМ стала медленно двигаться к люку. Мы идем вплотную за ним. И вдруг машина падает в бездну. Самолет, освободившись от груза, подпрыгивает вверх, нас моментально прижимает к полу кабины, еле удерживаемся на ногах. И тотчас дружно бросаемся за машиной. Пока проходила стабилизация падения и раскрывался мой парашют, успел проследить за процессом последовательности работы грузовых парашютов. Когда купола от рывка встряхнулись, около них образовалось целое облако пыли. Как мы ни старались тянуть стропы, боевая машина приземлилась раньше нас и очень благополучно. К месту приземления БРДМ подъехали офицеры из состава комиссии, среди них был и полковник Солнышкин из Москвы. Члены комиссии скрупулезно осмотрели парашютную систему и пришли к единому мнению: «Грузовые парашюты и узлы крепления в заводских доработках не нуждаются». Второй прыжок вслед за техникой для нас уже не был неожиданностью, особенно при выходе техники из самолета. На этот раз число людей было увеличено до шести, им заранее все подробно объяснили. Как только БРДМ стала проваливаться в бездну, мы ноги пружинили и более мягко почувствовали бросок самолета вверх. И тут же хором бросились под хвост самолета. На этот раз мы были совсем рядом с огромными куполами, внизу которых мирно раскачивалась БРДМ. И на этот раз все прошло гладко. Третья выброска была заключительным аккордом и прошла так же успешно, как и две предыдущие, что и позволило комиссии сделать положительное заключение о своей работе. Вот так мы, ферганские разведчики, первые из разведчиков Воздушно-десантных войск освоили десантирование БРДМ из самолета «Ан-12». В те годы на учениях десантировали только «АСУ-57», автомобили «ГАЗ-66» и «ГАЗ-69».