Текст книги "Планида Сергея Капустина"

Супер-3. Один в один

Слава. Популярность. Широкая известность. Они почетным эскортом сопровождают звезду спорта. Разным бывает этот воображаемый эскорт по количеству и качеству транспортных средств; особенно впечатляют эффектно экипированные мотоциклисты на «Харлеях», которые будто круглосуточно сопровождают звезд большого спорта.

У хоккейной звезды Сергея Капустина все как-то было обставлено скромно и сдержанно, словно в рамках жестко ограниченной сметы расходов, отведенной на такую роскошь. Словно являлся он главой карликового небогатого государства.

Нами, симпатизировавшими ему, воспринималось это болезненно; налицо была несправедливость, явная несправедливость в отношении Капустина. Недоданная порция славы – почему так происходило?

Причин тому не одна и не две.

Одно очевидно – пресса обходила его вниманием. Харламов, Мальцев, Якушев, Михайлов. Васильев, Петров, Третьяк, Балдерис… Частота их упоминаний в газетах и журналах зашкаливала. Сказал то-то, отыграл так-то. Капустин находился в центре событий и при этом на хоккейной авансцене отсутствовал.

Это – одна из граней «ПЛАНИДЫ СЕРГЕЯ КАПУСТИНА».

Феномена капустинской звездности.

Приведем суждения по этому поводу людей, которые болезненно воспринимали отсутствие Сергея в фокусе всеобщего внимания.

Александр Лубянецкий:

«К нам в Ухту как-то приехала команда ветеранов «Звезды России», был там Александр Павлович Рагулин. Матч показательный провели с местными ребятами, народу пришло очень много. Праздник удался. После матча, как водится, ужин устроили. Слово взял Александр Павлович, тост произнес: «Такие хоккеисты, как Сережа Капустин, рождаются в мире один раз в сто лет!»

И так отозвался о нашем земляке сам Рагулин – легенда нашего хоккея!

И я, хоть и не поиграл на очень высоком уровне, в команде высшей лиги, кое-что понимаю в хоккее и согласен полностью с Палычем.

Наш Капустин – звезда первой величины!

И я не возьму на себя смелость сравнивать Капустина с Харламовым или Мальцевым… Я просто ставлю их на одну доску.

Лично мое восприятие такое. И не потому, что Сережа земляк мой».

Александр Лубянецкий является патриотом Ухты, но без экзальтации. Крупный и такой степенный мужчина. Рассудительный. Его суждения имеют право на жизнь.

Игорь Капустин, напротив, дает волю эмоциям при воспоминаниях о старшем брате – родная же кровь; но Капустин-младший сам котировался достаточно высоко, во вторую сборную призывался многократно, в «Спартаке» выступал с Тюменевым и Кожевниковым (обоих Тихонов включал в состав национальной сборной), и это звено конкурировало в клубе с Шалимовым – Шепелевым – Капустиным-старшим. И потому к словам Игоря Алексеевича, остановившегося в шаге от высших титулов, тоже стоит прислушаться».

Игорь Капустин:

«Вот мы говорим о популярности моего брата, о том, что не был так популярен, как того заслуживал. Как были популярны Харламов с Мальцевым.

Популярность к кому приходит? Кто на виду, кто все время на виду… А на виду кто оказывается?

Мальцев мог один в один обыграть. Харламов накручивал дай боже. А Якушев накоротке редко кого один в один обводил, он больше, когда наберет скорость и раскатится, объезжал кого угодно. Малец, Харлам – они именно на обыгрыш шли. А Серега мой мог и обкатить, и обвести!»

Ай да брат! Ай да мастер хоккея! Насколько зорко все подметил.

Мы же у Игоря подметим, явно придираясь, маленькую и естественную неточность в формулировке последней фразы. «А Серега мой мог и обкатить, и обвести!»

Обкатить – тоже означает обвести, только на большем пространстве. Точнее сформулируем: «А Серега владел и длинной обводкой, и короткой!»

Вернемся, однако, к кумирам.

От Харламова и Мальцева трибуны буквально ходуном ходили!

Финт, обводка являлись для нашего тогдашнего болельщика верхом эстетики. Хитроумный финт форварда оставлял в дураках защитника и сразу же создавал предпосылку для результативной атаки. И для этого не требовалось большого пространства, каких-то дополнительных квадратных метров льда – как дополнительных «квадратов» при получении жилплощади особо заслуженными деятелями…

Обводка «на носовом платке» – наивысший пилотаж! Обводка за счет обката, на большой амплитуде, – «только» высший пилотаж! Строго говоря, сие достаточно спорно, ибо кому что нравится. Но мы же судим и рядим про Сергея Капустина, про недополученную им заслуженную популярность. И прикидываем так и сяк эмоциональную составляющую, визуальное восприятие трибун. Трибуны 70–80-х восторгались более всего харламовской или мальцевской обводкой.

Обкат в исполнении Капустина или Якушева свои имел преимущества, потому что оставлял защитника далеко позади себя, потому что догнать Сергея или Александра у того не было и малейшего шанса. Пожалуй, у Якушева это смотрелось изумительно пластично, зато у Капустина невероятно мощно и неотвратимо.

Александр Лубянецкий:

«Все-таки считаю Якушева звездой иного плана, чем Капустин. А так-то согласен с Игорем. Харламов, Мальцев, Капустин – ставлю их в один ряд. Считаю так с еще большей уверенностью после того, что высказал Игорь.

Сейчас-то вообще мало кто обыгрывает один в один. А кто пытается – тот же Гусев, те же Дацюк, Дадонов, – те и на виду».

«А Серега мой мог и обвести, и обкатить!»

Однако тогда на круг выходит, что Сергей Капустин в эффектности превосходил самого Валерия Харламова и самого Александра Мальцева! И обязан был срывать оваций больше, чем Валерий Борисович, и больше, чем Александр Николаевич.

Однако ж этого так и не происходило!

И опять на нашем горизонте появляется капустинский феномен. Появляется то, что мы окрестили «Планидой Сергея Капустина».

Отгадка лежит на синеватой поверхности ледового овала: Капустин редко, очень редко использовал короткую обводку – при том, что владел ею безупречно; куда чаще он включал свой фамильный обыгрыш – мощнейший и идеально скоординированный «объезд» соперника как стоячего и выезд напрямки к чужим воротам. И по-игроцки был Капустин абсолютно прав! И был абсолютно… не прав по части приобретения массовой популярности. Если бы стремился к повальному обожанию зрителей, то старался бы «побывать на двух свадьбах» – лишний раз применяя дриблинг «на носовом платке». Запросто справился бы и с этим! Но это был бы уже кто-нибудь иной, а не Сергей Алексеевич Капустин. Таких, как он, в нашем хоккее не было. По совокупности личностно-хоккейных качеств «второго Капустина» встречать не доводилось.

И отчего-то у авторов книги закрадывается пророческое чувство, что и не появится такой хоккеист в обозримом будущем…

Александр Лубянецкий:

«Сергей, помню, приехал в Ухту, когда уже в Москве обосновался и за «Крылья» играл. Ну и, видно, решил размяться, подвигаться – мы пошли, прихватив с собой Игоря, брата его, на лед, просто повозиться с шайбочкой. Естественно, что Сергей против нас с Игорем играл. Обводку показал потрясающую. Короткую обводку. Нанизывал нас только так! Обводил, обводил на маленьком участке. Никак шайбу не могли у него отнять. В матчах-то Сергей редко этим пользовался, предпочитал свою фирменную обводку – мощно стартовал и обходил кого угодно, вроде как и не замечая соперников. А тут в родной Ухте дорвался…»

Абсолютно неизвестный эпизод. Причем весьма показательный. В качестве активного отдыха (или, верней определить, забавы ради) Сергей играет один против двоих – брата, который помладше, и земляка, который на два года младше. Играет против нападающего и защитника. И не дает им шанса отобрать у него шайбу. Вот здесь-то Капустин и включает по полной программе свое владение обводкой накоротке! При таких обстоятельствах нелепо выглядел бы обкат на широком шаге брата или земляка…

При таких обстоятельствах, когда его команда состояла из одного человека – его самого! – Сергей не задумывался о партнерах, заботясь о них; свободен был абсолютно и творил что хотел и что мог. А мог, как выясняется, накрутить и на «носовом платке».

Вообще-то звездный игрок в таких развлекательных условиях отнюдь не всегда смотрится звездно; тем паче тогда, в Ухте, Капустину противостояли совсем не мальчики для битья его финтами на ограниченном пространстве. Однако Сергей, напротив, во всем блеске продемонстрировал ту грань своего искусства, которая очень редко была видна в календарных матчах.

Наибольшее приближение к матчу – командная тренировка. Вроде там не разгуляешься, со свободой маневра там обычно туговато…

Алексей Касатонов, двукратный олимпийский чемпион, пятикратный чемпион мира:

«На тренировках ЦСКА Капустин вытворял такое, что я изумлялся. Я же защитник, и мне помногу приходилось против него играть при подготовке к матчу. Очень-очень сложно мне было. Капустин легко и мастерски обводил на ограниченном пространстве, на тренировках частенько этим пользовался. Обладал прекрасной короткой обводкой. Ну в играх предпочитал больше свое фирменное – размашистый обкат защитника…»

Дорогого стоит признание одного из сильнейших наших защитников 80-х. Оно явно свидетельствует – Сергей Капустин в совершенстве владел короткой обводкой.

Когда Капустина призвали в армию, он в ЦСКА застал еще тройку Михайлов – Петров – Харламов.

Борис Михайлов, двукратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион мира:

«Обводка ради обводки – такое ничего не стоит. Для команды пользы – ноль! Для чего нападающий старается обвести защитника? Для того, чтобы проскочить его, вылезти на ворота и забросить шайбу. Вот это ценнейшее качество у Сергея Капустина было. В том числе и поэтому я считал его классным форвардом».

Коротко и ясно. Исчерпывающе.

Снова и снова возвращаемся к наболевшему, а именно к тому, что, имея Имя, Сергей Капустин не имел той популярности, которой, вне сомнений, заслуживал.

Благодаря ухтинцу Александру Лубянецкому и еще в большей степени брату Игорю мы, немало постаравшись, прояснили истоки недополученной славы. Они – в особенностях хоккейного стиля, в том, как именно использовал Сергей Капустин собственный и обширнейший хоккейный арсенал; они в особенностях его человеческой натуры.

Популярность. Слава. Звонкость имени… Модное сейчас словечко «раскрутка» объясняет восхождение на Олимп звезд шоу-бизнеса; в хоккее никуда не спрячешься, здесь «под фанеру» не играют, однако раскрутка спортсмена тоже имеет значение. Прежде, в Советском Союзе, отсутствовали пиар-агентства и социальные сети. При этом в недалеком прошлом, в годы капустинской карьеры, средства массовой информации обладали могучим воздействием на народные массы. Ну разве сегодняшняя газета «Спорт-Экспресс» сопоставима с тогдашним «Советским спортом» по тиражу и по влиянию на болельщицкую аудиторию? И близко не сопоставима. И даже всемогущий интернет не конкурирует с еженедельником «Футбол – Хоккей», который доставляли в киоски к 6:30 утра, – взрослые дяди, забывавшие поставить будильник, рисковали остаться с носом.

Один из авторов книги регулярно публиковался в «Футбол-Хоккее». Когда им было предложено развернутое интервью с Сергеем Капустиным в рубрику «Об игре, товарищах и о себе», редакция одобрила кандидатуру, однако сделала это без восторга: мол, ну хорошо, заслуживает, надеемся, будет интересно написано… встречайтесь, делайте без спешки… разместим, когда место свободное появится… Интерес возник, но без ажиотажа: «Давай, старик, делай поскорей – как сдашь материал, так сразу и разместим в ближайшем номере!..»

Общение с Сергеем оставило самые приятные воспоминания. Доброжелательность и скромность, полное отсутствие бахвальства и намеков на звездную болезнь. На предложение показать ему текст перед сдачей в редакцию ответил: «Да ни к чему это. Доверяю вам». Никаких претензий к самой публикации не высказал. Так, после матча пересеклись за кулисами, и Капустин, улыбнувшись, сказал: «Да все путем. Спасибо вам».

Самым удачным в той публикации был заголовок, что по законам журналистики предельно важно: «ВСЕГДА НА ВИДУ И НЕМНОГО В ТЕНИ».

И сегодня, по истечении стольких лет, точнее про Сергея Алексеевича Капустина и не скажешь…

Игорь Капустин:

«Брат вообще не любил… как бы правильней сказать… публичности. Не лез куда-то вперед. Интервью? Да я особо и не припомню, чтобы он раздавал интервью кроме того, которое вышло в «Футбол – Хоккее». А другие только и ждали, когда к ним корреспонденты подбегут… И получалось, что им и славы доставалось побольше. А по игре они уступали Сереге. Еще как уступали.

Уж на что мне-то было далеко до брата, а один раз мое фото появилось на обложке «Футбол – Хоккея». Это когда я наколотил десять шайб и меня признали лучшим хоккеистом месяца. А чтобы Серега появился на первой странице газеты, я что-то не припомню…»

Александр Лубянецкий:

«Я солидарен с Игорем. Сергей не любил фотографироваться. Даже не для прессы, а так, в житейской обстановке. Ну вот почему мало снимков с Сергеем осталось? До обидного мало. Потому что, так думаю, очень не любил светиться. Да если и соглашался попасть в объектив, то обязательно находился не в центре, а где-нибудь в сторонке».

Владимир Крикунов:

«Капустин как бы подчинял себя звену… Но у нас тогда вообще шел крен на все коллективное, даже иногда с перебором. Ты что, возомнил себя звездой?! Начинали сразу попрекать… Возьмет кто-то, тащит один шайбу и пас не отдает – ты что, звезда, что ли, что ты таскаешь все? Тут еще от воспитания в обществе, еще от личного воспитания зависит. Упор на коллективизм и в действия хоккеистов вошел настолько, что на игре отражался. И на Серегиной игре в том числе.

Я сам кирово-чепецкий. К капустинским краям поближе. Сергей тоже был из глубинки. В глубинке и народ другой, все сразу отмечают, что москвичи – это москвичи, а там у людей нет второго дна, они как есть, так и говорят».

Смело предположим, что и операторы телетрансляций повышенной активности не проявляли, выискивая Сергея Капустина, чтобы дать его крупным планом. При всех возможностях солировать делал он это изредка, играя на партнеров прежде всего. Был фантастически полезен для клуба и сборной, но при этом, словно нарочно, избегал пребывания на виду. Суперзвезда Капустин делал все, чтобы оставаться в тени. А телевидение во все времена влияло и влияет на популярность звезды большого спорта. Капустин и тут недополучил положенного.

Планида, значит, такая была у Сергея Алексеевича.

Крылья Капустина

Такого парня следовало отправлять из Ухты в столицу нашей родины. Безотлагательно отправлять.

Перспективы восемнадцатилетнего Сережи Капустина бросались в глаза даже не искушенному в хоккейных тонкостях болельщику местного «Нефтяника».

Одного полного сезона такого парня, проведенного в команде мастеров, хватило с запасом для однозначного решения.

«Нефтяник» это, ясное дело, ослабляло, лишая на ближайшие сезоны грозного форварда; судьба коренного ухтинца Сережи Капустина все же была важней, была дороже, чем узкоспортивные тренерские интересы, важней и дороже местнического патриотизма. В конечном счете такой одаренный молодой человек, если сумеет пробиться на самые верха спортивные, прославит на всю страну, да на весь мир Ухту и окрестности, прославит республику Коми. И тогда патриотизм окажется совсем иного масштаба.

Однако принять очевидное решение о расставании с Сережей Капустиным оказалось делом куда более простым, чем претворить его в жизнь.

Куда командировать земляка, было ясней ясного: в Москву! Куда же еще, если там все главные клубы находятся, если там все звезды советского хоккея выступают, если там ведущие тренеры страны наставляют уму-разуму.

Ну а в какой клуб командировать, какому именно тренеру рекомендовать Капустина? Ясно, что с Именем, – так все они там знаменитости… ЦСКА? «Спартак»? «Динамо»? «Крылья Советов»? Где ставить командированному Капустину Сергею печать о прибытии-убытии?

ЦСКА. Ну это же неприступная стена. Тарасов! Базовый клуб сборной СССР! Что ни игрок, то звезда!.. Нечего туда и соваться.

«Спартак». Тоже состав будь здоров! Якушев, Шадрин, Зимин!..

«Динамо». Тоже не забалуешь там! Мальцев с Васильевым! Давыдов!..

«Крылья Советов». Там вроде поскромней все обставлено… Стоп-стоп – туда же Кулагин пришел, неспроста, значит, Борис Павлович принял команду…

Однако задача состояла не в том, как поступить наилучшим для парня образом, а вообще – чтобы что-то конкретное предпринять. Ухта – Москва: такая хоккейная командировка смахивала на фантастику советского писателя Александра Беляева!.. Москва – Ухта: ну это совсем иное дело, проза жизни это – кто из москвичей не пробивался в «основу» родных клубов, тот мигрировал в провинцию. К примеру, в Ухте выступали сразу несколько москвичей, когда поставили на ставку юного Капустина; напомним, что здесь выступал Валерий Лопин – выпускник ЦСКА группы 1948 года, где он прошел все этапы обучения вместе с… легендарным Валерием Харламовым. Все решала инициатива конкретного тренера или администратора, работавшего тогда в Ухте; мог сгодиться для этой роли даже уважаемый хоккеист «Нефтяника», который являлся воспитанником какого-нибудь московского клуба.

Сгодился Валерий Березовский, воспитанник «Спартака». В «Спартак», который тренировал Борис Майоров, он и порекомендовал Сережу Капустина. Задача решилась с учетом личных контактов конкретных людей и конкретных обстоятельств.

Восемнадцатилетний Капустин печать о прибытии на «командировочном» удостоверении проставил в Сокольниках. Прибыл он на просмотр в «народную команду». Сам этот факт малоизвестен, даже некоторые хоккейные историографы были не в курсе…

Борис Майоров, двукратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира, старший тренер «Спартака» в сезоне 1970/71:

«Весной 71-го в «Спартак» прибыл Сергей Капустин. На просмотре выглядел здорово, видно было, что игрок с большими задатками. Показался немного сыроватым. А вскоре меня освободили от должности…»

А вот как отложился просмотр Сергея Капустина в «Спартаке» в памяти его младшего брата Игоря – со слов того же Бориса Майорова.

Игорь Капустин, игрок второй сборной СССР в 70-е годы:

«Меня много приглашали во вторую сборную. Кажется, лет шесть там выступал. Майоров там работал. И как-то Борис Александрович признался мне: «Эх, Игорь, упустил я твоего старшего брата. Не по своей воле упустил. Сергей – талантище! А все из-за того, что меня уволили тогда из клуба»

А вот как тот же самый почти никому не известный факт выглядит в памяти крыльевских игроков, которые долго являлись партнерами Сергея Капустина:

Сергей Котов и Юрий Терехин, игроки «Крыльев Советов» в 70-е годы:

«Мы слышали, что Серега не приглянулся «Спартаку» вроде бы из-за того, что приехал не полностью здоровым. Какая-то незалеченная травма была. Ну и какие-то организационные проблемы в клубе возникли, может, они-то и повлияли на непопадание Сереги в «Спартак».»

Факт один – «Спартак» упустил будущую звезду. А при изложении самого факта кое-какие подробности различаются. Однако в этом нет ничего удивительного, ведь память человеческая несовершенна, ведь минуло немало лет. Борис Александрович Майоров – Личность. На все имеет собственное суждение. Про все высказывается с прямотой подчас просто поразительной. Капустин очутился бы в «Народной команде», однако незаслуженное смещение Майорова с должности рулевого перечеркнуло такую возможность. И констатируем: Борис Александрович упустил будущего Супермастера не по своей воле, а из-за той чехарды на тренерском мостике, которая, увы, была характерна для этого профсоюзного клуба.

Набралось аж три версии примечательного факта!

И далее на страницах книги будут встречаться такие жизненные коллизии, которые будут изложены в формате нескольких версий разных людей, имевших самое непосредственное касательство к жизни Сергея Алексеевича Капустина…

* * *

Как пережил неудачный просмотр в Сокольниках юный талант из далекой и суровой Ухты?

Спокойно перенес. Без излишних эмоций. И в силу собственного характера – настоящего мужского, с северной добавкой воли и стойкости. И в силу того, что сам Сергей, видя, как разительно он выделяется на фоне мастеров из местного «Нефтяника», догадываясь о своей грядущей силе, все же об истинных собственных возможностях ясного представления, конечно же, не имел.

А какое такое представление мог иметь этот ухтинский самоцвет, если ни в какие сборные Союза его не звали. Ни в юношескую, ни в молодежную. Слишком далеко находилась Ухта от Москвы, впитывавшей, как огромная пористая губка, перспективный молодняк из провинции, слишком далеко находилась и в прямом географическом плане, и в хоккейном тоже. В общем, было бы явным преувеличением считать, что молва о юном Сереже Капустине разнеслась по городам и весям.

Как состоялась вторая попытка Капустина штурмовать Москву?

В Ухте проживал и трудился еще один хоккейный человек, который верил в Сергея и имел собственные профессиональные контакты в столице. Это Анатолий Данилович Ковалевский, воспитывавший несколько групп разных возрастов. Судя по всему, его ничуть не смутила неудачная первая попытка. Ну не дали самолету, в котором находился пассажир Капустин Сергей, приземлиться в Сокольниках – сделал второй заход на соседний аэродром тоже в Москве, только не на ее северо-востоке, а на западе – в Сетуни. Проглядели в «Спартаке» – ничего страшного, в «Крыльях Советов» разберутся. Тем паче там хозяйничает сам Борис Павлович Кулагин – хорошо знакомый Ковалевскому по совместной работе в Оренбурге.

Борис Павлович обладал фантастическим педагогическим даром и изумительной интуицией на тех, кто мог стать звездой, но по тем или иным обстоятельствам заявлял об этом не слишком явно, громко. Достаточно напомнить, что именно Кулагин, а не кто-нибудь иной принял невзрачного Валерку Харламова в школу ЦСКА и все годы верил в его будущее, подбадривая форварда и поддерживая его отца, Бориса Сергеевича.

Первая реакция Бориса Павловича на появление новобранца с нефтегазового Севера была весьма примечательна: «Ничего, глина есть, а мясо мы нарастим!» Услышав это, Анатолий Данилович Ковалевский имел полное право посчитать свою историческую миссию выполненной. Иных достижений в нашем хоккее за ним не значится, однако одного десантирования Сергея Капустина на московский лед уже достаточно для его вхождения в хоккейную летопись.

Повезло ли Капустину осесть именно в Сетуни? Не то слово!.. Фортуна повернулась к Сергею лицом.

ЦСКА с ведомственной принадлежностью к армии и «Динамо» с прямыми организационными связями с пограничными войсками и иными силовыми ведомствами не подходили Капустину – его натуре офицерские звания и звездочки на погонах, определенные правила поведения были чужды. Клуб, представлявший авиационную промышленность, предоставлял ему уклад жизни, который не требовал каких-то усилий при адаптации в новых условиях.

Это – первое.

Второе – рулил «Крыльями Советов» Кулагин. Он явился сюда, отпахав почти пару десятков лет в ЦСКА: в школе и в команде мастеров, ассистируя великому Тарасову. Кулагиным двигало стремление доказать Тарасову, что сам он является крупной тренерской фигурой – фигурой, сопоставимой с… самим Тарасовым. А для этого Кулагину оставалось ни мало ни много, а привести профсоюзные «Крылья» к Олимпу, сдвинув оттуда тарасовский ЦСКА. Задача казалась непосильной, однако Борис Павлович считал иначе.

Капустин попал в клуб, который после длительного прозябания в середняках устремился на самый верх. И это не могло не повлиять самым благотворным образом на спортивное развитие Сергея.

Ну а третья удача приземления Капустина на рабочей окраине столицы нашей родины имела, пожалуй, не менее важную значимость, хотя напрямую со спортом была не связана.

Про сложности привыкания жителя российской глубинки к жизни в Москве говорили и в советские годы, и в нынешние российские. Касалось это, как правило, уроженцев областных центров и центров крупной промышленности: Омск и Тюмень, Ростов-на-Дону и Саратов, Оренбург и Вологда, Казань, Челябинск, Новосибирск, Новокузнецк… Ну а что говорить о проблемах адаптации восемнадцатилетнего уроженца Ухты со стодвадцатитысячным населением и с удаленностью от Москвы более чем в тысячу километров, с отсутствием нормального автомобильного сообщения в 70-е годы со столицей?! Сергею, уже в существенной мере сформировавшемуся человеку, предстояло обживаться в абсолютно непривычной обстановке, сталкиваясь с проблемами ментального свойства. Что иной раз оказывается повесомее проблем чисто спортивных…

Однако Капустину несказанно повезло – Сергей переехал из Ухты в… Ухту. Именно так!

Родная Ухта-1 находилась за тысячу с лишним верст от Кремля, а новая Ухта-2 – километрах в двадцати от Спасской башни. Но для Сергея большой разницы не было, не было таких качественных различий между северным рабочим городом и западной рабочей окраиной столицы. Сетунь находилась на отшибе, метро поблизости еще не провели, добираться сюда было удобно на электричке, выходя на предпоследней перед окружной автодорогой станции, которая так и называлась «Рабочий поселок». Этот поселок в глазах жителей центра города являлся чем-то немосковским; Сетунь многие называли «деревней».

Здесь был свой уклад. Уклад трудового, заводского люда. Уклад простой и ясный: рабочая смена, жена и дети, законный выходной, аванс и зарплата… Отсюда не стремились переезжать поближе к центру, здесь почти каждый знал почти каждого хотя бы в лицо. И нет смысла искать информацию о населении района Сетунь и сравнивать с тем, сколько людей было в Ухте в детскую и юношескую пору Сергея Капустина; куда важнее почти близнецовое сходство в укладе «той и другой» Ухты.

Чтобы лучше себе представить этот феномен Сетуни, приведем высказывание крыльевского хоккеиста 80-х годов, которое он сделал совсем недавно, в 2017 году:

Сергей Пряхин, чемпион мира 1989 года, первый российский хоккеист, выступавший в НХЛ:

«…Ну вот сама атмосфера здесь, на Сетуни, какая-то особенная, наверное. Знаете, как раньше нас называли: «деревней». Рядом же со МКАД, окраина московская. Тогда еще здесь тихо было, спокойно; не все было застроено многоэтажками. Не клуб «деревней» называли, а район наш: мол, в деревню едем играть…

Сама атмосфера какая-то на Сетуни подразумевает, что ты дома находишься. Здесь и болельщики особенные, какие-то очень свои. До сих пор я могу идти по улице – и меня останавливает болельщик, начинает расспрашивать про клуб, про мои дела. А ведь я когда закончил играть? Считайте, под двадцать лет уже прошло. Добрые отношения здесь между болельщиками и командой. Всегда такими они были.

И в столовой нашей по-прежнему вкусно кормят. А раньше вот девчонки работали здесь по много лет, готовили по-домашнему, без приукрашивания – по-домашнему на самом деле, да. Команда же питалась одно время здесь.

Ну я же говорю – здесь какая-то сама атмосфера везде особенная. Очень теплая. И чистая очень».

(Из книги Леонида Рейзера «Крылья», 2017 год)

А теперь отмотаем ленту времени и зафиксируем ее на начале 70-х.

Игорь Капустин:

«Здесь не Москва была. Была Сетунь. Рабочий поселок такой. Ну а в народе частенько называли Сетунь «деревней».

Если вспомнить те времена… В фильме «Москва слезам не верит» есть такая реплика: «А помнишь, как мы ездили целоваться в Кунцево…» А между прочим, от Кунцева до Сетуни шагать еще и шагать.

А сегодня здесь пройдешь – и разве подумаешь, что ты в Москве?!»

Восемнадцатилетнему новобранцу «Крыльев» ментально не пришлось ломать себя, обживаясь в Москве. И потому чувствовал он себя комфортно. Ничто не мешало ему прогрессировать в деле своей жизни – в хоккее.

Те шесть лет, что обитал здесь Сергей до вынужденного перехода в ЦСКА, Капустин оставался скорее ухтинцем, ухтинцем с московской отметиной, нежели москвичом.

В той или иной степени это повлияет на его судьбу – на драматичные коллизии, возникшие уже после завершения спортивной карьеры…

Коснемся этого подробным образом в финальных главах книги. А пока переносимся в 71-й год, когда Капустина приняли в «Крылья Советов» без каких-либо оговорок и предварительных условий, без колебаний приняли и отправили вместе с командой на послесезонный сбор в Кисловодск.

Сделаем одну важную оговорку.

Вокруг ухтинского молодого дарования не было шума, пересудов, прогнозов, какие обычно возникают при появлении на горизонте будущей звездочки. Вообще всем нам кажется очевидным, что общепризнанная впоследствии звезда едва ли не с детства проявляла себя невероятно ярко.

Мальцев скорее являлся исключением: только Эпштейн распознал в нем мастера, зазвав в воскресенский «Химик», как сразу же подсуетилось «Динамо» – Чернышев строго-настрого указал своему помощнику Тихонову призвать кирово-чепецкого самородка под бело-голубые знамена. Даже Харламов заблистал не сразу, пройдя школу мужества в уральском Чебаркуле; даже Якушев сразу не раскрылся в полный свой высоченный рост, а Михайлов вообще в двадцать пять лет появился в ЦСКА.

О Капустине не было пересудов. В юношескую и молодежную сборные его не приглашали. Знали о нем, по существу, только в Ухте. И хотя «Нефтяник» прилично выступал в своей зоне, успешный сезон, там проведенный, шумиху вокруг Капустина не создал.

В Москве не всполошились, прознав о просмотре в «Спартаке». Ни ЦСКА с «Динамо», ни «Крылья Советов». На капустинское счастье, Ковалевскому хватило терпения и энергии, которые зиждились на интуиции, на вере в перспективу Сергея, и он совершил вторую попытку, обратившись к зоркому и мудрому Кулагину.

И мы должны это понимать, восстанавливая стартовый период Сергея Капустина в «Крыльях Советов». Его никто толком прежде не знал. Ни тренеры, ни игроки.

Юрий Терехин – защитник, 1951 года рождения, воспитанник школы ЦСКА, выступал за «Крылья Советов» в период 1971–84 годов:

«Мы с Сергеем познакомились в 71-м. Одновременно пришли в «Крылья», когда Борис Павлович уже принял клуб. Кулагин планомерно вел селекционную работу. Помню, что уже в феврале я определился с тем, куда пойду, в какую команду мастеров. Мы были еще в армии, а Борис Павлович набирал потихонечку тех, кто, на его взгляд, усилил бы «Крылья Советов». Сидел на трибуне и никуда не вмешивался. Мы, на кого он глаз положил, закончили цээсковскую школу, а она была тогда лучшей хоккейной школой в мире. Но так сложилось, что сразу несколько ребят, стремившихся в «основу» ЦСКА, расценили шансы на это как невеликие и потому охотно откликнулись на приглашения Кулагина, который возглавил «Крылья Советов»: Анисин, Лебедев, Бодунов, еще Карнаухов, я… Долго Борису Павловичу не пришлось нас уговаривать, мы как-то объединились и попали в его команду.

Но попали с небольшим опозданием из-за того, что оформлялись документы демобилизационные из армии. На два-три дня позже прибыли в Кисловодск, где Кулагин устроил необычный тренировочный сбор. Необычность заключалась в том, что проводился он после сезона, когда никаких матчей не было. Казалось бы, зачем такая канитель, зачем хоккеистов перегружать без нужды? Как Борис Павлович полушутя-полусерьезно объяснял своим помощникам: «Пускай в июне, в отпуске, ребята гуляют, пьют, позволяя себе лишнее. Зато в мае на сборе повкалывают по полной программе под нашим присмотром и за счет этого за время отпуска совсем уж форму не растеряют».