Текст книги "Мы и они. Из жизни микробов"

Михаил Стати
Мы и они. Из жизни микробов

Жене Гуле и дочери Жанне этот итог моих исканий посвящаю

Перевод и литературная обработка немецкого текста – Ж. М. Стати

© Стати М. И., 2023

Часть 1
(заря, Солнце, теология)

«Из этого-то града и выходят враги, от которых нам надлежит защищать град Божий», – учил мой старший, любимейший брат Том в далекие дни, когда целое поколение молодых микробов, к которому имел счастье принадлежать и я, готовилось к Великому паломничеству, предсказанному предками как время, когда наш род вознесется на вершину славы и признания, заняв подобающее место в истории благодаря выдающимся достижениям, геройству и подвигам, которые предстояло совершить, и мы усердно готовили себя к почетной миссии, отчего в нашей среде царило оживление, проникающее в сознание каждого чувством гордости и трепетом понимания, что сплоченность является итогом ответственности за событие, знаковостью и масштабом затмевающее предыдущие подобные действия, так как, несмотря на то, что паломничества совершались нашими предками и раньше, ни одно не предполагало охвата территорий подобного масштаба с вовлечением такого числа представителей избранного сословия и, самое главное, той качественной подготовкой, очищением и верой в святость, с которой мы подошли к этому важному рубежу под руководством мудрых вождей, и я, несомненно, отдаю себе отчет, что невозможно обойтись без пояснений особенностей нашей подготовки к паломничеству с целью верного отражения произошедшего и чувств, руководившими моими собратьями, попытавшись отдаленно передать дух единства и эйфорию энтузиазма, объединившими и сплотившими нас, ставшими возможными в результате череды таинственных событий, пронизанными духом причастности к благородному, святому делу, наделяя каждое слово, каждое движение, каждую мысль смыслом приближения мига великой цели, внушая уверенность, что именно мы станем свидетелями славы, над приближением которой наше поколение усердно, каждодневно трудилось во имя воплощения святого Очищения, ставшего результатом тщательной, кропотливой работы группы избранных микробов, о которых было известно понаслышке от наших вождей и представителей высшего сословия, из обрывочных сведений, пронизанных трепетом восхищенного преклонения, а микробы моего поколения уже тогда с завистью и благодарностью отзывались о предках, которые, как иногда говорили, мудро и гениально прошли процесс Очищения, особенно упоминая своих родственников, если таковые в списке прошедших Очищение встречались, подчеркивая свою кровную связь с этим событием, и я, как и другие представители нового, счастливого поколения, с благоговением впитывал страницы славы, так как уже тогда бытовало множество легенд, повествующих о том, как было достигнуто Очищение, представляя это святое таинство в подробностях, где выделенная для этой цели группа микробов была полностью изолирована от остального сообщества и помещена в место, где могла в тиши сосредоточиться на выполнении возложенной миссии, пребывая в состоянии наибольшей концентрации воли, визуализируя готовность к паломничеству, силой собственной мысли создавая возможности мутаций, содержащих изменения, должные к передаче следующему поколению, наделяя тех требуемыми свойствами, лучшими возможностями, совершенными качествами, которыми никто из микробов нашего сообщества ранее не обладал, и в этих легендах меня в первую очередь привлекала мистерия, происходящая с микробом в процессе изменения себя силой мысли, концентрации и собственного представления о том, каким он должен стать для целей прогресса и какие способности должны быть присущи для готовности к выполнению святых задач будущего, в чем я видел удивительную и во многом сакральную связь между игрой мысли, воображением и великими идеалами с одной стороны и реальными изменениями, происходящими с микробами, которые появляются на свет в результате этого таинства, зная, что процесс Очищения является непостижимым даром, пропитанным ответственностью перед будущими поколениями и перед самим собой, из чего следовало, что микроб должен быть огражден от авантюрных попыток самовольного, неподготовленного прохождения процесса Очищения, подвергаясь опасности неудачи и непредсказуемых бед, учитывая, что сила представления, мысли, созерцания группы избранных должна сплетаться в единое, гармоничное целое, поддерживая и усиливая мысли других участников этого таинства, достигая эффекта консенсуса, оборачиваясь реальным «Очищением», и понимание этого, как впрочем, и факт, что я также стал воплощением итога последнего гениального процесса Очищения, объявленного нашими вождями, беспрецедентно удачным, приводило меня в детский восторг и восхищение от убеждения, что нет ничего удивительнее и достойнее преклонения, нежели таинство, открывшее исторические перспективы, заранее сохраняя уверенность, что его итог будет использован мудро, с умом и направлен в нужное русло, послужив первоначальным импульсом к объединению сообщества идеей подготовки к предстоящему Великому паломничеству, переданной нам в форме Откровения, где предсказано, что «наступит время славы и триумфа нашего рода», отчего мое сознание охватывала гордость от мысли, что в числе избранных, прошедших таинство Очищения, состоял и мой родитель, в немалой степени послуживший важным свидетельством того факта, что я и мои кровные братья являлись первым поколением славного рода микробов новой формации, которым предстояло заложить фундамент великих свершений в основание эпохи удивительных открытий, грядущих прорывов и достижений, и я постоянно убеждал себя в том, что мне следует горячо благодарить судьбу за то, что, выбирая для достижения своих целей, в соответствии с переданной нам догматикой Откровения, самых достойных микробов, она сочла необходимым остановить выбор на мне и моих кровных братьях, выдвигая нас на передний план истории, уготовив путь от самых истоков, от рождения идеи Великого паломничества, через этапы, полные энтузиазма и деятельности по подготовке к священнодействию самого паломничества, которое должно последовать как вершина проделанной работы, и мои старшие братья, Кен, отделившийся от тела нашего родителя первым, и Том, появившийся на свет после него, являлись, впрочем, как и я, микробами нового поколения, обладающими всеми необходимыми качествами для ожидаемых свершений, несмотря на то, что мои кровные братья были такими разными по своему восприятию мира, по характеру и поведению, такими умными и талантливыми, каждый в своем роде, навевая вождям мысль о целевом использовании во время Великого паломничества каждого, сообразно нашим способностям, что было в высшей степени мудрым выводом, свидетельствующим о святости и глубине мысли тех, кто взял на себя мужество лидерства в организации величайшего в истории микробов предприятия, и под их руководством Кен, который, как и полагалось старшему в роду микробу проявил себя настоящим бойцом, демонстрируя смелость и бесстрашие, не ведающее сомнений при достижении целей, воплощении принятых решений и поставленных задач, определенных нашими вождями, относясь к каждому предприятию как к самому важному этапу подготовки Великого паломничества, подкрепляя свои способности отменным здоровьем, удивительной силой организма, нравственной чистотой и личностной цельностью, немаловажными качествами микроба, готового к выполнению исключительной миссии, достижение которой невозможно без преданности идеалам, и мы с Томом всегда гордились братом Кеном, считая, что природа даровала первому в роду все лучшее, создав образец микроба нового поколения, достойный подражания молодежью как в части физической подготовки, так и в части верности идее, твердости духа, дисциплины и целеустремленности, что было определяющим в рамках подготовки к Великому паломничеству, открывая перед вождями возможность выдвигать Кена на ведущие роли, ставя его в пример остальным, направив его на руководящую позицию основной группы микробов, когда паломничество должно было вступить в завершающую, главную фазу подготовки, и при этом ни Том, ни я нисколько не завидовали нашему старшему брату, а, скорее, наоборот, делали все возможное для продвижения его карьеры, для пропагандирования итогов его деятельности, понимая, что в это ответственное, историческое время подготовки к предстоящему Великому паломничеству, когда от действий каждого зависит успех всего предприятия, а каждое мгновение сохранится в истории в виде легенд и преданий, мы должны подняться выше личных амбиций и, отбросив собственные мелочные цели, стать частью единого братства, направив силы и действия на достижение первостепенного успеха, коим, безусловно, является Великое паломничество, ставшее нашим безальтернативным стягом, и каждый член нашего сообщества вносил свой посильный вклад, чему благородным примером служил мой брат Том, который, в отличие от Кена, хотя и обладал отменной физической формой, являясь образцом микроба нового поколения, вместе с тем своим критическим и проницательным умом подвергал анализу любой тезис, каждое положение в рамках предстоящего предприятия, стремясь найти наиболее верные и разумные решения, чтобы доподлинно убедиться, придя к обоснованности итогов и выводов, приведенных в текстах Откровения, принятых многими как очевидные и непререкаемые, и хотя его критичность и свойство смотреть на положения догматики с долей сомнения часто вредили ему, Том никогда не делал исключений для своего непредвзятого взгляда на вещи в отношении вопросов, связанных с предстоящим Великим паломничеством, пытаясь непременно докопаться до сути, все понять, до всего дойти, во всем разобраться, все оценить, что на фоне общего энтузиазма часто воспринималось как праздное любопытство и вольнодумство, а некоторые из вождей в шутку обвиняли Тома в ереси и неблагонадежности, но я был уверен в преданности Тома самой идее, зная, как Том гордится тем, что является частью великого поколения, как он верит в наше особое предназначение, с какой ответственностью относится к его выполнению, ставя перед собой непосильную задачу осмысления догмата Откровения для объективного понимания его положений, стремясь обладать ответами на все вопросы, отдавая себе отчет, что у нас нет права на ошибку, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что многие новаторские идеи Тома, ставшие следствием его способности критически анализировать состояние вещей, были приняты сообществом и прежде всего вождями с большим энтузиазмом, что во многом подтверждает огромный вклад, внесенный Томом в дело Великого паломничества, его глубокую искренность, которая меня всегда в нем восхищала, глубину его преданности великому делу, которая возносилась им выше простого восприятия догм и лозунгов, призывая всех нас принимать положения Откровения и идеалы Великого паломничества осознанно, после серьезнейшего и всестороннего анализа всех составляющих частей и элементов учения с последующими самостоятельными выводами относительно истинности выбранного пути, что мне представляется итогом его честной и искренней приверженности нашему делу более высокого порядка, нежели заучивание положений и тезисов, слепо и бездумно цитируемых и пропагандируемых некоторыми наиболее преданными, но узко мыслящими членами нашего братства, и в доказательство этого вывода я со временем поведаю о нескольких примерах подобного новаторства со стороны Тома, которыми я особенно восхищаюсь и горжусь, во многом свидетельствующих о том, каким великолепным образцом стратегического видения являлся Том, какой вклад он внес в дело Великого паломничества, в отличие от многих других, сделавших отличные карьеры, добившись почета и особого положения, опираясь исключительно на силу голоса, воинственность речей и пламенность призывов к Великому паломничеству, не вникая в суть его значимости для мира, опираясь в своих аргументах исключительно на веру, переданную нам в виде догматики Откровения и на тот факт, что Великое паломничество было предсказано и предопределено нашему роду выдающимися пророками прошлого, освобождая себя от необходимости поиска весомых аргументов и доказательств, и в этом отношении я с искренностью вынужден признать, что, отдавая должное достижениям и заслугам Кена, которого я всегда беззаветно любил как старшего брата, являющегося одним из наших лидеров и вождем, я глубоко в душе несопоставимо выше ценил и восхищался реальным вкладом в дело Великого паломничества со стороны Тома, отдавая должное гениальности его догадок и практическому значению его новаторских идей для конечного результата Великого паломничества, для обеспечения достижения великой цели, предопределенной и предсказанной нашими предками, и, понимая, что сила нового поколения состоит не только во всеобщем подъеме духа и энтузиазма, охвативших всех и каждого, но также в принципах, подходах и решениях, предложенных ее отдельными представителями, к числу которых, среди самых достойных и заслуженных, я, безусловно, отношу Тома, а если мне предстоит когда-либо подробнее рассказать о своем скромном вкладе, то могу уверить, что рассказ этот будет скучным, изобилуя заурядными событиями, не способными удержать интереса к моей персоне, особенно на фоне моих старших братьев, от которых я всегда отличался мечтательностью, склонностью к праздному созерцанию, безынициативным характером, и, как следствие, я никогда не мог похвастаться практическими достижениями, полезными нашему сообществу в контексте Великого паломничества, идеи которого меня завораживали и, в отличие от Кена и Тома, ставшими видными авторитетными личностями, природа наделила меня талантом скромного наблюдателя, внутренне восхищающегося происходящими событиями и действиями отдельных участников, что давало повод Кену с любовью и нежностью справедливо говорить обо мне как о микробе нового поколения, «совершенно лишенном чувства практического участия», что буквально и однозначно характеризует меня и с чем я полностью согласен, так как действительно лишен чувства реальности и во многом считаю себя мало приспособленным для практической деятельности, направленной на конечный результат, увлекаясь размышлениями и наблюдениями, больше заботясь об обогащении моего внутреннего мира разнообразными впечатлениями и эмоциями, где характер потока мыслей определяется высокой степенью откровенности и открытости моего отношения к окружающим и к самому себе, объективно обосновывая свою неприспособленность к практической деятельности чрезмерной склонностью к рефлексии, владеющей мной при рассмотрении тех или иных проблем, отчего мое сознание лавирует в потоке многообразия возможных следствий, большая часть которых представляется мне несопоставимыми по своей ценности и характеру или порой противоречащими друг другу и в итоге служит отправной точкой моей нерешительности, выражающейся в потребности умозрительного созерцания очевидных решений, и в силу этой особенности меня никогда не увлекала жажда поступков и еще менее подвигов, отдавая предпочтение наблюдениям, находя в этом пищу для размышлений над событиями и действиями, управляемыми другими, ограничиваясь брошенным в той или иной ситуации словом, будь то в состоянии отчаяния и раздражения или же, что чаще всего случалось, в состоянии восторга и неподдельного энтузиазма, в котором мы неизменно находились в те дни, и, невзирая на эту особенность моей личности, порой я сожалел, что природа не наделила меня лидерскими способностями, признаваясь, что в этом случае я мог внести свой скромный вклад в приближение Великого паломничества, встав в ряд с наиболее выдающимися представителями нашего поколения, вписав свое имя в историю не только нашего рода, но и мирового сообщества микробов, которые по достоинству оценят достигнутое, как самое величественное и святое деяние, отчего я глубоко в душе нередко переживал, что обладаю слабыми способностями оратора и того менее – организатора, спрос на которых в момент подготовки к подобным акциям столь неимоверно высок, но, вместе с тем, я и здесь оставался последовательным, понимая и принимая ту божественную мудрость, сообразно которой, помимо избранных, творящих историю, всегда рядом должны быть уполномоченные, понимающие происходящее, проявляющие восхищение, глубоко проникая в суть любого события, поступка и того вклада, который вносится каждым участником, что не менее важно для свершения исторических событий, которые не останутся в памяти поколений без участия тех, кто эти действия наблюдал, осмысливая их в историческом контексте, готовясь к передаче постигнутого будущим поколениям со всеми подробностями, и в силу этого аргумента размышления о моей роли успокаивали меня, нашептывая о божественной миссии, возложенной на меня всезнающим и всепонимающим провидением, присутствие которого я неизменно ощущал в каждом событии, в каждом брошенном слове, где бился пульс очевидно выдающихся событий, и в этом отношении меня никогда не покидало устойчивое ощущение, что деяния Тома окажутся более великими и достойными славы, нежели те, что будут совершены Кеном, хотя доверие наших вождей к Кену, основанное на его чувстве уверенности в себе и веру в общее дело, не могло идти ни в какое сравнение с отношением, служившим признанием заслуг любого другого микроба, включая Тома, несмотря на то, что даже при простом сопоставлении личных достижений и успехов нетрудно было убедиться, что вклад Тома, в дело Великого паломничества, ставший следствием его гениальности, не может быть переоценен, но я допускаю, что могу проявить необъективность, ведомый личными симпатиями, владевшими мной в отношении брата Тома, и я знал, что мои сантименты придают оттенок субъективности любому моему суждению о нем, сохраняя уверенность, что все сделанное им и вклад, который он внес в общее дело, настолько очевидны, что мне, сообразно высказанному прежде обещанию, несложно обратиться к повествованию отдельных фактов и событий, основным идейным вдохновителем которых явился Том, что послужит доказательством его выдающихся способностей, его вклада в дело Великого паломничества и, как уже было сказано, его отменных новаторских идей, поднявших наше сообщество на новый уровень развития, придав дополнительную динамику, и в подтверждение этих слов я немедленно приступаю к изложению последовательности событий, призывая составить объективное суждение, выделяя значение и логику каждого эпизода в отдельности, в силу чего правильным будет для начала обратиться к тому моменту, когда стало окончательно ясно, что Очищение прошло удачнее, чем кто-либо из современников мог ожидать, и, обладая столь важной составляющей успеха Великого паломничества, оставалось со всей тщательностью провести этап размножения, в рамках которого микробы, прошедшие Очищение, могли делиться, давая возможность появлению на свет требуемому количеству микробов нового поколения, чтобы к началу самого паломничества, которое должно последовать как логическое завершение не только всего содеянного на современном этапе, но также итога действий предыдущих поколений нашего избранного сообщества, где не было ничего неважного, а самый незначительный вклад и самые малые идеи послужили основой для движения к цели, существенным вкладом явилась новаторская идея Тома, суть которой проста, как все гениальное, но по форме была выражена как критика приверженцев накопления нужного количества микробов, чтобы при достижении требуемой массы перейти к конечной фазе, где как в старые добрые времена, напевая религиозные гимны и славя Господа Бога нашего, отправиться в Великое паломничество, в то время как, в соответствии с предложением Тома, необходимо поступить умнее и прозорливее, используя отведенное время для накопления необходимого количества с пользой, а именно организовав подготовку каждого микроба к предстоящему выполнению возложенной миссии путем обучения и передачи ему систематических знаний накопленных старшим поколением в течение всего исторического отрезка нашего сообщества, придав качественный толчок всему предприятию, увеличив отдачу, мотивацию и конечный вклад каждого участника Великого паломничества, а как следствие, и славу, которая будет сопровождать это выдающееся священнодействие, и в этой простой мысли, как во всех гениальных, новаторских идеях, содержалось столько глубины и многогранности, что нет ничего удивительного в том, что предложение Тома изначально было принято сдержанно и даже скептически, а некоторыми микробами из наиболее преданных, но не столь одаренных, была осмеяна, и справедливости ради нужно сказать, что среди критиков Тома был наш старший брат Кен, который снисходительно хмыкнул, не позволив себе, однако, более грубых замечаний но гораздо важнее было то, что идея была открыто подвергнута критике Полом, нашим молодым вождем, чей авторитет никогда не оспаривался и любое приказание которого почиталось в нашем обществе, взращенном на строгой дисциплине и субординации, за желание самих Богов, и лишь Дон, родитель Пола, передавший тому свои полномочья вождя и отошедший на время от дел, с целью дать возможность проведения подготовки к Великому паломничеству поколению тех, кому суждено его совершить, только Дон, наш вождь и глава Совета мудрейших, отнесся к этой идее со всей серьезностью, предложив назвать новую организацию по накоплению, хранению, систематизации и передаче знаний подрастающему поколению Академией, ставшей спасением для неординарной инициативы Тома, учитывая, что благодаря энергии Дона, с которой тот приступил к реализации новаторской идеи Тома по обучению молодых микробов, и во многом благодаря его авторитету, организаторским и лидерским способностям, со временем вся слава и результаты успеха деятельности Академии были приписаны самому Дону, при этом через очень короткое время, когда стало очевидно, что Академия успешно действует не только в части подготовки нового поколения образованных лидеров, но и как научная база по совершенствованию фундаментальных основ нашего учения о Великом паломничестве, с общего молчаливого согласия никто не увязывал конечный результат с теми реформаторскими мыслями, которые изначально были сформулированы Томом, и в одночасье были забыты насмешки, которые Том был вынужден выслушивать в свой адрес на начальном этапе, что мне показалось недостойно поведения микробов нового поколения, и даже Кен, когда я указал ему на это обстоятельство, счел необходимым отмахнуться, буркнув, что «идея Тома забыта, потому что это была всего лишь идея, тогда как в процессе ее реализации Дон вложил в нее столько конкретного смысла, что справедливо считать отцом Академии самого Дона, нашего вождя и главу Совета мудрейших», с чем я не мог не согласиться, считая, что справедливость и правда имеют ключевое значение и те, кто приписывает себе выдающиеся достижения других, грешат искажением истории, на что Кен пояснил, что «критически важным для нашего движения является способность вождей слышать, выявляя из потока незрелых суждений рядовых членов общества здоровое зерно, с тем чтобы, опираясь на жизненный опыт и сакральные знания предыдущих поколений, воплотить в жизнь то, что наилучшим образом должно содействовать успеху Великого паломничества», а в данном конкретном случае можно, без сомнений, отдать должное авторитету и мудрости Дона, который наверняка вынашивал определенные планы, искусно скрываемые им для блага нашего общества, разглядев в незрелой идее Тома разумные составляющие, положенные им в основу формирования видения Академии, потребовав энергии, вдохновения и лидерства, тогда как Тому при всей его гениальности не удалось преодолеть легкомысленное отношение других микробов, сложившееся в нашем обществе, ввиду того немаловажного обстоятельства, что никто не причислял Тома к числу вождей первой величины, и по этому поводу Кен выразился в адрес Тома с иронией, которой тот не заслуживал, хотя мне пришлось согласиться по самой сути его реплики, немало поразмыслив по этому поводу и проведя параллель с самим собой, так как никто другой не мог быть свидетелем неоспоримого для меня факта о количестве идей и мыслей, посещавших меня во время размышлений, и некоторые из них были достойны внимания, но я не был способен не только продвинуть их в нашем обществе, но с трудом мог их ясно и доступно формулировать, что во многом отличало Тома, для которого идея, даже самая многогранная, обретала ту степень логичности и стройности изложения, по поводу чего мне оставалось с восхищением соглашаться со всем сказанным, и, вопреки моему малодушию, я отдавал себе отчет, что, настаивая на своем мнении, я подвергаю сомнению то, с чем согласны все, возведенное в общественное мнение, к которому примкнули гораздо более взрослые и мудрые микробы, к опыту которых я относился с уважением и благоговением, не сомневаясь, что они более моего понимали происходящее, и в конечном итоге я хотя и согласился с существующим положением дел, но для собственной искренности и в большей степени для сохранения права уважения к некоторым обстоятельствам, свидетелем которых мне довелось оказаться, я считал правильным сохранить в памяти страницу причастности Тома к созданию Академии, послужив предметом гордости за факт, что Том является моим братом, и, следовательно, наш род также был отмечен немаловажным вкладом в дело общего предназначения, тем более что достижения Академии, последовавшие в скором времени, имели настолько важное значение для Великого паломничества, что я хотел бы остановиться подробнее на этом обстоятельстве, указав составляющие, показавшиеся мне любопытными, так как мне посчастливилось пройти обучение в Академии, на общих основаниях впитав знания, предназначенные каждому микробу нашего поколения, оценив их важность в деле подготовки к главному событию нашего сообщества, и, прежде всего, укажу на обстоятельство, что Дон не только изъявил готовность самолично выступить в качестве лектора и преподавателя Академии, придав больший вес и значение вновь созданной организации, но пригласил ряд уважаемых, во многом легендарных для нашего поколения микробов, в силу своего почтенного возраста отошедших на заслуженный покой, отличившихся подвигами и богатым жизненным опытом, для которых площадка созданной Академии стала идеальной возможностью для передачи нам, то есть молодому поколению, своих знаний в ясной, доступной форме, что в конечном итоге сыграло решающую роль в деле формирования цельного мировоззрения нашего поколения, став немаловажным, а возможно, даже и основным обстоятельством понимания последовавших за этим важнейших событий нашего времени, учитывая возбуждение, которое царило в нашей среде, где действия, мысли и побуждения, сопровождавшие любой поступок в то прекрасное, полное благородного трепета время, пронизывали и наполняли их единственной, божественной целью, достижение которой стало смыслом существования не только нашего поколения, но и всего нашего рода, находя отражение в легендах, сагах и преданиях, хорошо известных мне с детства, пронизанных духом смирения, где все, что воспевалось и восхвалялось, соотносилось с высшей и конечной целью существования нашего рода – с идеалами Великого паломничества, подчеркивая ответственность за выпавший на нашу долю жребий, в соответствии с чем предметы, которым обучали в Академии, были направлены на общую подготовку микробов нового поколения к Великому паломничеству, формирование мировоззрения, целостного понимания божественного предназначения и, как следствие, обоснование фундаментальной базы лидерства при обстоятельствах, когда вожди в силу определенных причин могли оказаться не в состоянии выполнять свои обязанности и от каждого микроба потребуется умение вести себя достойно в новых, незнакомых условиях, проявив дух и знание сообразно своему предназначению и глубокому пониманию миссии, нашедших отражение в поставленных перед нами задачах, сведения о которых я, как и другие микробы нового поколения, почерпнул в Академии в качестве ученика Дона в рамках трех основных предметов, или еще мы их называли истинами, а именно истины о «Пути», истины о «Хозяине» и истины о «Великой благодати», содержащих, как мне представляется, исчерпывающие сведения о мире, где мы живем, об основных его свойствах, служащих лишним подтверждением обоснованности конечной цели Великого паломничества, которое нам предстояло совершить, и обстоятельство, что, несмотря на нашу молодость, судьба распорядилась так счастливо, проделав всю предварительную работу, огромными усилиями предшествующих поколений, их исканиями и сомнениями, оставив нам ясную задачу и почетную миссию, переполняло нас энтузиазмом и гордостью от понимания своей избранности, так как многим предыдущим поколениям приходилось довольствоваться мечтой о дне Великого паломничества, в то время как нам выпала честь принять участие в этом важнейшем событии, впитывая знания, с пониманием, что они очерчены пределами священного текста Откровения и, следовательно, не содержат ничего ложного, так же как немыслимо было представить и допустить, что эти знания могли оказаться неполными, подвергая сомнению Великое паломничество как вершину божественного предназначения истории, опираясь на священный опыт предыдущих паломничеств, совершенных нашими предками, сведения о которых можно почерпнуть в известных с древнейших времен легендах и сагах нашего рода, сложенных под предводительством вождей, наделенных полномочиями хранить сведения о «Пути», передавая их от потомства к потомству, от родителя к сыну, одновременно передавая потомкам бремя ответственности вождя, сохраняя лидерство во время очередного паломничества микробов, что предполагало расставание со всем сообществом без надежды свидеться снова с теми, кто дорог твоему сердцу, и в этой святой плеяде нужно особо отметить нашего родителя, благодаря которому Кен, Том и я появились на свет, который сразу после нашего рождения отправился в паломничество с пониманием, что нам никогда не суждено встретиться вновь, зная, что именно нашему поколению предстоит совершить Великое паломничество, о котором всегда говорили с благоговением и смирением, отдавая должное особой миссии тех из нас, кому посчастливится принять участие в этом событии, будучи свидетелем следствий и изменений в мире, угодных Богу, известных нам, безусловно и доподлинно, и мне с грустью представлялось, с какой душевной тяжестью проходило расставание с нашим родителем, которого я совершенно не помню, как и эйфорию дня моего рождения, сохранившуюся в моей памяти как повод большого праздника, события которого были скоротечны и сумбурны, и мой родитель, так безмерно мною любимый, отправился в неизвестность без надежды когда-либо снова увидеть Кена, Тома и меня с пониманием, что во время пути его будут подстерегать множество опасностей и не все отправившиеся в паломничество смогут пройти путь до конца, а, следовательно, помимо расставания с дорогими тебе микробами, с твоими детьми и всем родом, сохранялась опасность неудачи в выполнении божественного предназначения, что вдвойне мучительно для любого микроба, так как удачное совершение паломничества, даже не великого, а просто рядового, являлось божьей милостью и конечной целью существования каждого из нас, где сосредоточена святость происходящего, как мной оно понималось в размышлениях, посещавших меня, особо отмечая, что именно в нашем месте проточной воды и только нашему роду была определена почетная задача выполнения предназначения, и я отдавал себе отчет о чести, выпавшей на мою долю, быть в числе избранных, и это понимание подстегивало меня, вселяя чувство ответственности и гордости, и вопреки обстоятельству, что нетерпение мучало меня, я трепетно и с особым рвением впитывал истины о «Пути», преподаваемые Доном, чтобы быть готовым минимизировать опасность любых случайностей, включая досадные оплошности, которые мы не можем себе позволить, хотя каждый способен заблудиться или отстать от основной массы микробов во время самого паломничества, тем самым не доведя до конца собственную миссию, что было бы в высшей степени досадно и обидно, а также бесчестно и безответственно по отношению к предыдущим поколениям и к тем, кто рядом с тобой, рассчитывая на помощь в минуты опасности, на поддержку брата и друга, и эта ответственность взывала к моей добросовестности, с которой я впитывал истины о «Пути», накопленные предыдущими поколениями, хранение которых является извечной прерогативой вождей и их потомков, и постепенно меня охватывало сознание, что, помимо практического аспекта этих истин, которые были призваны способствовать прохождению каждым микробом всего «Пути», меня увлекала и очаровывала их теоретическая суть, в основе которой лежала грандиозная космогония мироздания, звучащая как сказка, в которую трудно поверить, и тем больше росло мое восхищение и доверие к предкам, собравших и сложивших в единое целое доступные представления о мире, придав им цельный, законченный характер, но особенно мое воображение было поражено пониманием, что там, дальше, мир не таков, каким мы его знаем с детства, а его разнообразие и размеры поражают размахом, что, безусловно, служит дополнительным свидетельством божественного происхождения сущего и нашей особой миссии, и по мере накопления новых знаний удивительное стало открываться даже в том, что ежедневно окружало нас, составляя естественную среду нашего обитания, которое, со слов Дона, является не чем иным, нежели водой, особой жидкостью, заполняющей большую часть мира, служившей микробам привычной и удобной средой обитания, хотя я всегда воспринимал эту среду как ничем не примечательную, как нечто заурядное и само собой разумеющееся, но, несмотря на это, было вдвойне поразительно услышать, и я был свидетелем, какое впечатление это произвело на Тома, обладавшего незаурядными способностями, мнение которого для меня всегда многое значило, что вода не всегда пребывает в покое или течет неторопливо, какой мы знаем ее с детства, но относительно недалеко от места нашего обитания ее поток ускоряется, формируя бурную реку, где скорость движения настолько высока, что за короткое время можно преодолеть огромные расстояния, невообразимые и неизмеримые для микроба, давая сознанию понимание, как ничтожны наши размеры в этом мире, и в конечном итоге нам приходилось принимать на веру тот факт, что мы обитаем на краю реки, на самой ее границе, где водяной поток замедляет ход, образуя пену, переходя в относительно бездвижное состояние, столь удобное для развития и культивации новых поколений микробов, вместе с тем, имея под рукой естественное транспортное средство, каким является река, способное доставить группы паломников на далекие расстояния, способствуя стремительному охвату территории во время паломничества, и понимание этого обстоятельства утверждало меня в сознании божественной мудрости мироздания, где прослеживались гармония и единство, созданные всевышним исключительно для успеха нашей миссии, и милостью наших вождей, которые, будучи помазаны божественной благодатью, выбрали среду обитания с великой прозорливостью, соизмеряясь с главной миссией, а также с целью, чтобы наш род и его особая роль не были сбиты с пути микробами других племен, коих, со слов Дона, великое множество, которые не все остаются нам дружественными по своему поведению и среде обитания, тая опасность ввиду их агрессивности по отношению к нашему роду, причины коих уходят в глубь веков, и теперь никто не помнит, имелись ли веские основания, и впоследствии Дон поделился сведениями, где этот конгломерат недружественных микробов можно обнаружить, а именно двигаясь в противоположное от реки направление, где со временем вода все больше пребывает в покое, создавая неподвижную среду, что является естественной средой обитания множества разновидностей микробов, где те проводят время в праздности и безделии, хотя, к великому сожалению, остаются нашими близкими или дальними родственниками, что стало для меня удивительным открытием, так как в силу определенных причин и прежде всего по наивности я считал, что наш род одинок, а наше божественное предназначение уникально, в чем состояла, со слов Дона, причина зависти представителей других родов микробов, оспаривающих и безосновательно подвергающих сомнению особое значение Великого паломничества и роль нашего племени в мировой истории, и я снисходительно размышлял о чуждых нам микробах иных племен, вынужденных прозябать на обочине вселенских событий, с завистью наблюдая выдающиеся достижения, которые святым провидением были отданы нашему роду и нашему поколению, и с этой мыслью мы с двойным усердием предавались изучению практической части, начерчивая географию нашей среды обитания, мысленно прослеживая с преподавателями «Путь», который предстояло пройти во время Великого паломничества, пролегающий на первом этапе потоком проходящей рядом реки, выбирая участки, где движение не настолько велико, чтобы разбросать группы паломников, что не раз происходило в прошлом, когда вожди были недостаточно искусны или не в полной мере осторожны, с тем, чтобы после прохождения этой части маршрута оказаться в огромном водоеме с относительно спокойным движением воды, учитывая, что природа, размеры и другие особенности этого водоема были мало известны и изучены, хотя сведения о существовании этого водоема были удивительными как по своей сути, так и в силу того обстоятельства, что нам было доподлинно известно, что ни один участник паломничества, когда-либо отправившийся вниз по реке, не возвращался обратно, чтобы рассказать оставшимся об увиденном, поделившись опытом прохождения благословенного пути в столь далеких краях, отчего вопросы и сомнения по поводу услышанного приобретали огромное значение, особенно уточнения и детали о географии данного водоема, и в частности тот факт, что, оказавшись, в пределах этого водоема, микробам, совершающим паломничество, рекомендовалось придерживаться небольшого течения вдоль левого берега, подчеркивая значение прохождения течения реки не в основном потоке, а выделенным фарватером, так как легенды и предания предостерегали о сложной, по сути невыполнимой, задаче покинуть основное русло реки с необходимостью соскользнуть слабым потоком вдоль левого берега водоема, где предстояло искать продолжение паломничества по узким трубам, куда вода втягивается гидравлическими силами, чтобы впоследствии быть разбрызганной по территории, совершенно лишенной воды, свидетельствуя, что этот участок паломничества был наиболее сложным, требуя концентрации внимания и предельной осторожности, чтобы, просочившись правильным фарватером, сохранить строй, держась всем вместе, для чего на отдельных участках необходимо разбиться на группы, не допустив полной изоляции от других собратьев, сохраняя движение по маршруту в основном потоке воды, продолжая молитву, дающую силу и удачу, чтобы при дальнейшем распрыскивании жидкости, когда паломник не способен управлять своим движением, оказавшись в отдельных каплях воды, суметь попасть не на голую почву, а на компактные участки, покрытые растительностью, ожидая, когда тем или иным способом можно проникнуть в организм «Хозяина», и на этом пути, полном опасностей и случайностей, молитва должна звучать с возрастающей силой, чтобы Бог мог слышать страждущих, направив судьбы паломников в нужное русло, и каждый отдавал себе отчет о степени разочарования, которая может стать итогом для любого из нас в силу указанных обстоятельств и того факта, что заранее можно с уверенностью утверждать, что лишь малое количество счастливчиков найдет своего «Хозяина» в силу множества неизвестных обстоятельств, связанных со случаем и разновидностью флоры, прорастающей на данной почве, отчего зависят характер и особенности организма вероятного «Хозяина», из чего следовал вывод, что даже при хорошо организованном процессе паломничества результаты могут оказаться скудными и незначительными, который подстегивал нашу собранность и желание следовать богоугодной тропой, несмотря на обстоятельство, что «Путь», со всеми присущими ему неопределенностями, представлялся более сложным предприятием, нежели изначально рисовалось неподготовленным воображением, со всеми препятствиями и условностями, от которых зависело, удастся ли каждому из нас найти «Хозяина» или нет, со скорбью цитируя текст Откровения, где сказано, что «немногим посчастливиться найти “Хозяина”», продолжая путь паломничества к достижению конечной цели божественной миссии, о которой нам было известно из древней легенды, повествовавшей о далеких событиях, когда большая часть счастливых микробов встретила «Хозяев» в самой реке, искавшие встречи с участниками паломничества, снискав божью благодать, олицетворившую собой настоящее чудо, о котором молится каждое поколение паломников, как об открытии «легкого пути», в то время как остальной части паломников удалось пройти оставшимся путем, и вся растительность, покрывающая огромный участок почвы, была охвачена без остатка, открыв возможность для подавляющего большинства микробов обрести «Хозяина», отчего обычное паломничество могло обернуться Великим паломничеством, если бы предварительное Очищение стало более удачным, создав требуемые возможности на втором этапе паломничества, уже находясь внутри организма «Хозяина», что само по себе открывает божественные перспективы каждому счастливцу, и мы с особым усердием предавались изучению той части Откровения, где излагалась истина о «Хозяине», переданная в виде святой догматики в рамках нашей гениальной во всех отношениях Академии, но предварительно хотелось остановиться на впечатлениях, пережитых в открытых сведениях о «Пути», прежде всего Кеном и Томом, которые по-разному отнеслись к полученным знаниям, нашедшим отражение как в комментариях, которыми они делились, так и в последовавших за этим событиях, в которые был вовлечен преимущественно Том в силу своего характера и неповторимого образа мыслей, и если Кен воспринял изложенную часть догматики о «Пути» в ее практической перспективе, почерпнув сведения, которыми он планировал воспользоваться в ранге одного из вождей и лидера колонны для преодоления препятствий и достижения конечной цели первого этапа «Пути», то на Тома сведения о движении воды, об огромных, нескончаемых территориях, представляющих собой другую среду обитания, произвели неизгладимое впечатление в перспективе ценных теоретических данных о мире, его свойствах и особенностях, что делало его интересным и привлекательным безотносительно нахождения в этом мире существ, которые могли служить «Хозяевами» для микробов нашего рода, и я прекрасно помню лунные, полные летней прохлады ночи, которые мы проводили с Томом, напролет обсуждая восхитительные особенности нашего мира, в частности, чарующие свойства водной пены, благодаря которой жидкость приобретает чудаковатые формы, образуя шарообразные полости, внутри которых отблеск лунного света переливается всеми цветами радуги, где дышится легко, отчего чувство прекрасного незаметно подводит к мысли, что все в мире не случайно, а божий промысел прослеживается и может быть обнаружен во всем, что нас окружает, а Том особенно настаивал, что мир наполнен божественным смыслом, который не может иметь своим пределом одну только форму, но наверняка обладает целью, и, следовательно, наше существование и беседа при свете луны, являются частью божьего промысла, неизменно подводя к выводу, с чем я, внимая словам Тома, полностью соглашался, что «не может быть, чтобы не было определенного предназначения всему сущему, чтобы не было цели, известной одному Богу, которая со временем станет известна всем, кто когда-нибудь станет свидетелем свершения этого предназначения, достижения божественной цели, если того пожелает Бог, определив их в числе избранных», и при этом мы приходили в восторг от завораживающей мысли, что мы можем оказаться в числе избранных, отдавая себе отчет, что Великое паломничество является важным звеном цепи событий, определённых Откровением, и наша радость находила дополнительные аргументы, среди которых неоспоримый факт, что мы, маленькие микробы, имеющие великое божественное предназначение, проживаем в мире жидкой пены, а не в области бурного водного потока, где наше сообщество было бы разрушено и унесено в разные стороны, а попытка организовать приготовления была опасна и, в целом, невозможна, впрочем, как если бы мы остались в области неподвижной, мутной воды, где цивилизация микробов всех мастей настолько плотна, что мы неминуемо потеряли самобытность и веру в Великое паломничество, и лишь в области проточной воды у нас сохраняется возможность развивать свою культуру, в тиши и спокойствии проводя сеансы Очищения, мутируя в поисках самых чистых свойств и способностей организма, чтобы в назначенный час каждый смог отправиться на поиски «Хозяина» для его же блага с целью достижения конечной божественной гармонии, и мы с Томом часами рассуждали о томлении потенциального «Хозяина», который, чувствуя высшее предназначение, проводит время в поисках своего микроба, мечтая найти того из них, кто будет обладать самыми чистыми свойствами, зная о непредсказуемости и случайности такой встречи, и при этом мы воображали, каким же счастливым будет наш «Хозяин», благодаря судьбу за то, что та даровала ему встречу с подготовленными, утонченными натурами, какими были мы с Томом, рассуждая, как в этот торжественный момент, во имя славы такой встречи, «Хозяин» назначит литургию, и здесь, в своих мечтах, мы опирались исключительно на сведения, известные нам от Дона из курса истины о «Великой благодати», где говорилось о красоте отпевания вознесенного на небеса «Хозяина» с множеством свечей, дающих много света, под звуки торжественного песнопения во славу божественного предназначения и снисхождения «Великой благодати» на избранных, кому посчастливилось повстречаться с участниками Великого паломничества, о словах благодарности Господу, полных смирения и покорности перед скорой встречей со своим создателем, пожелавшим призвать его в свое лоно в самой торжественной форме, отчего мы с Томом преисполнялись гордостью и надеждами стать свидетелями этой божественной литургии, размышляя, что наш будущий «Хозяин» в тот самый момент, пока мы рассуждали в сумерках лунного света, наверняка со своей стороны охвачен тем же томлением святого ожидания, и мы пускались в обсуждения, фантазируя о том, что наш будущий «Хозяин» в данный момент делает, чем занимается, думает ли о предстоящей встрече с нами с той же теплотой, с какой мы размышляли об этом знаменательном событии, не допуская мысли, что мы можем оказаться среди микробов, которые в силу разных обстоятельств не смогут обрести «Хозяина», и в одном из этих удивительных разговоров, оставшихся в памяти как самые лучшие моменты моей жизни, Том высказал удивительную мысль, которая потрясла меня до глубины души, а именно он сказал, что «чувство божественной силы и разума, которое он ощущает в себе, в каждом дыхании, в каждой капле воды, в каждой мысли, обладает той силой, что было бы невозможным, чтобы с ним не произошло что-то исключительно важное и он не стал бы частью особого божественного плана, и все с нами происходящее, включая то, что предстоит, не может закончиться личной смертью без “Хозяина” или иначе, самым бездарным и банальным образом, а непременно должно иметь место что-то исключительно важное, и он будет играть в этом событии центральную роль», и тем удивительней была высказанная Томом мысль, что в ней звучал не эгоизм, в той или иной мере присущий каждому микробу, а сила предчувствия собственного предназначения, основанного на видении, благословенного Богом, открывая широту замысла мироздания, и я понимал, что Том зрит Божий промысел, воспринимая себя частью великого божественного плана, охватывающего сущее, включая прошлое, настоящее и будущее, определяя как наше с Томом и Кеном рождение, так и судьбу Великого паломничества, и события, которые последуют, приближая время славы и преклонения, являясь частью Откровения, оставленного нашими предками, а высказанные Томом догадки подняли его в моих глазах на недостижимую высоту, особенно в свете нашего дальнейшего диалога, где мой брат поделился самыми интимными мыслями, из которых я узнал, что он уверен, что божественное творение, вода, солнце, луна, хозяева и микробы суть часть града Божьего, где все гармонично, составляя единое целое, и в этой всеобщей гармонии, в этой единой целостности мироздания каждому микробу определено предназначение и вклад в приближение конца истории, когда Сущее узрит лик Божий во всем его великолепии, воздав славу создателю за гениальный замысел и святое творение, а наша роль в этом замысле имеет исключительное значение, суть которого состоит в том, чтобы нами, микробами проточной воды, были проявлены твердость и последовательность в воплощении таинства, задуманного создателем, дав клятву оберегать его, потому что «из этого-то града и выходят враги, от которых нам надлежит защищать град Божий», и в этих словах было столько глубины, силы и святости, что я тут же, в свою очередь, дал клятву никогда не оставлять моего брата Тома, следуя за ним, сохраняя убеждение в том, что он владеет божественным даром чтения замысла создателя не по преданиям и сагам и не из текста Откровения, а созерцая творения его, исходя из тайн природы, где заложен замысел мироздания и тот итог, к которому он предуготовлен, и я про себя поклялся, что само великое Провидение создало меня его братом, чтобы быть рядом, сопровождая Тома в мире, способствуя его деяниям, и в этой клятве было столько блаженства и сладостного удовлетворения, что я отдался размышлениям относительно моего предназначения и собственного участия в божественном плане, и осознание, что подобные чувства меня ранее не посещали, еще более убедили, что Бог пользуется символами и сигналами, предупреждая отдельных микробов об их особой роли в задуманном и о том, что их предназначение неизмеримо важнее остальных микробов общей массы, к которой относился я и, понимание этого факта, эти очевидные выводы и открытия не только не расстроили меня, а, скорее, наоборот, подвигли отнестись к этому как к любопытному обстоятельству, открывшемуся в процессе познания мира, так как я всегда интуитивно ощущал мироздание как данность, воспринимая его без придирок и претензий, испытывая удовольствие от созерцания и возможности расширения своих знаний и опыта, оставаясь в уверенности, что мой вклад в дело Великого паломничества окажется скромным и незначительным, тогда как слава замечательных достижений будет принадлежать не вождям, к которым относились Кен или Пол, авторитет которых не может быть поставлен под сомнение ни при каких обстоятельствах, а скорее Тому, чья интуиция, ум и изобретательность настолько развиты, а стремление к непременному достижению божественной гармонии настолько мощно, что хотя Том не мог претендовать на роль вождя первой величины, я был совершенно убежден, что именно Том составит славу и гордость нашего рода микробов, а потомки будут пересказывать легенды, где героические поступки и достижения будут основаны на роли Тома, и моя уверенность крепла, когда я видел, что Дон также выказывает Тому особые знаки уважения, без раздражения принимая критические реплики моего брата, пронизанные сомнениями относительно истинности тех или иных сентенций Откровения, не уклоняясь от длинных, детальных дискуссий по тексту догматики, призвав на помощь логику и здравый смысл, тогда как все мы, включая Кена, со временем теряли нить диалога между Томом и Доном, сбиваясь на малозначительные разговоры на отвлеченные темы, предоставив право этим даровитым умам самим найти правильный ответ, а если подобные дискуссии приобретали затяжной характер, Дон находил возможность ставить им предел, оставляя за собой последнее слово в том духе, что «во время Великого паломничества у Тома будет возможность лично удостовериться в истинности тех или иных гипотез или предположений, и хотя досадно, что эти сведения не будут доступны членам Академии для систематизации и передачи последующим поколениям, но как минимум удовлетворят любопытство Тома, для которого, судя по всему, обсуждаемый вопрос вызывает живой и неподдельный интерес», что служило корректным окончанием дискуссии, подчеркивая уважение к оппоненту, несмотря на то, что ни одна из сторон не брала верх, и этот итог ставил предел и нашим мелким, отвлеченным разговорам, возвращая к основной теме занятия, после чего Дон продолжал изложение материала в ясной, доступной форме, как только он был способен это делать, о свойствах «Хозяина», об этике поведения микроба в организме «Хозяина», на различных этапах развития взаимоотношений между колонией микробов и «Хозяином», что было принципиально важно знать каждому микробу перед началом Великого паломничества, и мы с любопытством впитывали эти истины, а из всех сведений о «Хозяине», почерпнутых мной на занятиях в Академии, особенно впечатлило обстоятельство, что «Хозяином» могут быть организмы разного рода и конструкции и при этом, если микробы выбирают тактику мощной колонизации, то представление «Хозяина» перед создателем ускоряется, в связи с чем мы изучали различные тактики взаимоотношения с «Хозяином», как, к примеру, тактику длинного инкубационного периода, тактику латентного развития колонии микробов и тактику мощной колонизации, но все были единодушны в том, что данный вопрос остается к рассмотрению скорее в нравственной плоскости, а в рамках Великого паломничества мы должны поступать как подсказывает долг, придерживаясь тактики мощной колонизации, не оставляя в этот великий час возможностей для компромиссов, что всеми одобрялось, но, несмотря на очевидные выводы, все же возникали спонтанные прения, где не обошлось без «особого мнения» Тома, высказавшего предположение, что «тактика мощной колонизации снижает эффективность итогов Великого паломничества», добившись едких насмешек со стороны Пола и снисходительной улыбки со стороны Дона, но справедливости ради не могу не отметить, что эта тема настолько взволновала Тома, и его волнение впоследствии передалось и мне исключительно в силу того обстоятельства, что я не мог допустить, чтобы Том обратился к пустяковой, незначительной задаче, а факт вступления в дискуссию свидетельствовал о важности этой проблемной области, хотя я не понимал, каким образом микроб мог поступиться своими нравственными принципами во имя менее приоритетных целей Великого паломничества, но, как следствие, этой дискуссии было посвящено немало часов в попытках разобраться, каким образом микробы могли бы провести более «взвешенную тактику», как ее называл Том, рассуждавший о разнице в размерах, констатируя, что «ресурсы, доступные организмам микробов, несоизмеримы с ресурсами организма “Хозяина” и, соответственно, во время Великого паломничества следовало придерживаться тактики развития взаимоотношений с “Хозяином”, опираясь на скрытое проникновение в организм с последующим распространением на организмы других “Хозяев” с наименьшей активностью на первой фазе мероприятия, до тех пор, пока все наши братья не обретут “Хозяина”, используя инкубационное время на исследование организма с целью понять и освоить его конструкцию для обнаружения наиболее благоприятных мест взаимодействия, и лишь впоследствии вооруженные этой информацией, когда каждый обретет “Хозяина”, будучи готовым к следующему этапу, по команде всем одновременно перейти ко второй фазе колонизации организма путем активного деления и размножения, благодаря чему можно охватить большое количество “Хозяев”, добившись выдающегося результата и наивысшей эффективности Великого паломничества», вызвав этой речью яростные протесты со стороны Пола, выразившего сомнения в осуществимости такого необычного и сложного плана прежде всего в силу того аргумента, что участникам Великого паломничества придется рассредоточиться, подрывая идею единства, а далее в силу невозможности обмена информацией и координированного перехода ко второму этапу, ввиду отсутствия прямой связи между рассредоточенными микробами, и эти возражения Пол сопровождал иронией, суть которой состояла в том, что «многие поколения испробовали всевозможные тактики, на основании чего были определены те из них, которые способны обеспечить конечный успех, и эти тактики доступны в переданном нам догмате Откровения», в то время как «строптивость Тома толкает на ревизионизм, подрывающий основы святых догм предков, что приводит к большей разрушительной силе, чем кто-либо может себе это представить», но Том продолжал настаивать, что «конечная цель Великого паломничества предопределена идеей божественной гармонии и охват и вовлечение большего количества “Хозяев” угодны Богу и станут благоприятным итогом всего предприятия» и в этом контексте «каждый микроб обязан осмысленно подходить ко всему, что он делает, и если задаться целью, можно разработать действенную тактику», сознаваясь, что пока у него нет конкретных предложений, как разрешить проблему координации усилий микробов при переходе ко второму этапу Великого паломничества, и, вероятно, нужна дальнейшая мутация для выработки способности внутреннего измерения времени, чтобы по истечении согласованного периода одновременно всем микробам включиться в следующую фазу колонизации «Хозяина» или найти иные, более простые и действенные подходы, отталкиваясь от духа новаторства, который способен внести новое в идею Великого паломничество, и слушая слова Тома, я был всецело согласен с его мнением, преклоняясь перед его энергией и силой ума, но меня больше всего увлекало не последствие той или иной тактики, а факт возможности изучения организма «Хозяина», сулящий много таинственного, дающий надежду на перспективы необычных открытий, безотносительно тех практических выводов, которые могли следовать, и, в конечном итоге, к немалому неудовольствию Тома, дискуссия была разрешена волевым решением Пола, прекратившего прения как бесполезные и объявившего, что «честных и высоко нравственных микробов, к которым мы относимся, не должна отвлекать задача охвата организмов “Хозяина”, так как на все воля Божья, а у микробов есть божественная миссия предопределенная догматом святого Откровения, а истинность Великого паломничества состоит в том, что оно является целью и следствием божественной мудрости, выступающей гарантией верности действий, направленных на выполнение долга немедленно по свершению таинства доступа к организму ’’Хозяина”, и промедление будет являться насилием по отношению к божественной мудрости и преступлением по отношению к святым положениям этики поведения микроба во время Великого паломничества», и для всех, кто вольно или невольно стал свидетелем сделанного заявления, было очевидно, что сила высказанного Полом аргумента обладала всей убедительностью, и присутствующие, включая меня, приняли его сразу, полностью и безоговорочно, следуя духу и букве догмата Откровения, где по этому поводу содержатся однозначные наставления, и, пожалуй, один лишь Том был не в силах скрыть свое разочарование, которое сквозило во всем его поведении и последующих репликах, и справедливости ради стоит отметить, что подобное поведение Тома не привлекло сторонников, а, скорее, наоборот, послужило поводом к незаслуженному осуждению, особенно со стороны тех, кто не приветствовал критические методы поиска истины, стремясь буквально следовать букве догмата, отказываясь от понимания всего остального как лишнего и ненужного, а таких микробов было большинство, и лишь по истечении некоторого времени Том признался, что именно в тот момент ему впервые пришла мысль покинуть наше сообщество в поисках ответа на вопросы, которые его волновали, при этом он категорично выразился, что никогда не предложил бы подобное предприятие Кену, зная, что наш старший брат не только не последует его примеру, но, наоборот, станет настаивать не предпринимать такого шага, опираясь на аргумент, что подобный поступок навлечет нескончаемый позор на нашу семью, помешав его карьере и, как следствие, лишит прямых потомков Кена возможности стать в ряд полноценных вождей высшего звена, что допускалось обладателям безупречной, незапятнанной биографии, со всеми вытекающими последствиями, послужив славе нашего рода, чему наш родитель, если бы у него была возможность узнать о подобной перспективе, безусловно, придал бы самый высокий приоритет, подчинив поступки и действия остальных членов рода этому уникальному шансу, и мне всегда было приятно гордиться достижениями Кена, моего старшего брата, выражая тому свое уважение, ожидая, что со временем он заслуженно станет полноценным вождем нашего сообщества, но образ мышления и личность Тома были мне много ближе ввиду того обстоятельства, что мы плотнее общались, обсуждая интересующие нас вопросы, важность и величие которых привлекали меня, и я всегда с большей готовностью стремился помочь Тому, избегая при этом ставить на чашу весов карьеру Кена, а если бы в тот момент Том обратился ко мне с предложением тайно покинуть наше сообщество, я ответил бы решительным отказом, даже если целью этой отлучки стала перспектива ответить на многие волновавшие меня вопросы, повинуясь духу преданности делу нашего рода, Великого паломничества, так как в этом случае мне пришлось бы распрощаться с мыслью об участии в этом событии огромного значения, что было немыслимо не в силу обстоятельства, что Пол непременно предал бы нас анафеме, а Кен отрекся бы от нас, как от ренегатов и предателей, покинувших поле боя накануне битвы, так как не перспектива проклятия остановила бы меня в тот момент, но сама мысль лишиться возможности стать участником Великого паломничества не позволила бы решиться на этот шаг, а, скорее, наоборот, я стал бы доказывать Тому, что его амбиции и обиды не могут стоять в одном ряду с честью быть участником Великого паломничества, что является огромной милостью судьбы, подчинившей цепь событий таким образом, что я, Том и Кен, появились на свет именно в момент, когда это знаменательное событие, к которому весь наш род готовился на протяжении многих веков, было задумано, и нам принадлежит привилегия стоять в первом ряду его участников, став олицетворением апогея предназначения и цели мироздания, и я нисколько не сомневался в мудрости Тома, нашедшего в себе силы побороть искушение покинуть наше сообщество, согласившись остаться, направив усилия на пользу своему роду, заняв в нашем сообществе место, подобающее его уму, и это время непременно наступило бы, так как способности Тома были многим очевидны, а его идеи, ввиду их безусловной гениальности, чаще всего находили отклик и воплощение, хотя некоторые догадки были осмеяны и раскритикованы, что было несправедливо по отношению к Тому, если бы не последовавшая вскоре смерть Дона, во многом ожидаемая, учитывая его преклонный возраст, слабость и дряхлость организма, особенно очевидная в последние дни, но все же ставшая для всех большим ударом и настоящим горем, а уважение, которое мы питали к нему, находило отражение в том, что многие микробы шептались, будто Дон сам выбрал день смерти, осуществив задуманное, и я склонен верить этому предположению, так как это произошло буквально сразу после объявления о вступлении подготовки к Великому паломничеству в решающую, окончательную фазу, и, следовательно, Дон счел свою миссию выполненной, не подвергая сомнению авторитет своего сына Пола, которому предстояло повести цвет нашего рода в Великое паломничество в качестве предводителя Совета мудрейших, а церемония прощания с Доном была настолько трогательной, став, по сути, прощанием с родиной, где все, кому предстояло отправиться в Великое паломничество, появились на свет, проведя свое детство, отдавая себе отчет, что мы никогда не вернемся обратно, так же, как никогда не будет с нами Дона, не будет этих часов новых открытий и споров, где авторитет Дона, его чуткость, умение выслушать, жизненный опыт, позволяющий увидеть перспективу многих идей, изначально казавшихся безумными, оставались в прошлом, и мы, получив последнее благословение Дона, нашего вождя и многолетнего главы Совета мудрейших, стояли на пороге знаменательного события, цели нашей подготовки на протяжении долгого времени, предвкушая неведомые открытия, навстречу которым нам предстояло отправиться под предводительством Пола, отличавшегося от своего родителя вспыльчивым, нетерпимым характером, обусловленным стремлением молодого вождя скорее почувствовать по отношению к себе такие же безмерные доверие и преклонение, с которыми все относились к Дону, что служило основанием более резкого, нежели того требовала ситуация, отношения к возражениям, и особенно болезненно Пол реагировал на критику, временами доносящуюся с разных сторон, в большей степени со стороны Тома, и вскоре стало ясно, что отношения Тома и Пола могут поставить под угрозу успех предстоящего Великого паломничества, хотя в подавляющем большинстве ситуаций предложения Тома встречали сочувствие сообщества, а порой и поддержку, что не могло не бесить Пола, последующие поступки которого были очевидно несправедливыми, о чем красноречиво свидетельствует конструктивная идея Тома не выступать в Великое паломничество одновременно всеми основными силами, направив вперед небольшой авангард, цель которого будет состоять в осуществлении рекогносцировки пути, предостерегая основные силы, следующие в фарватере с отставанием, от опасности, на что Пол отреагировал резко отрицательно, и, возможно, именно потому, что многие выразили поддержку этой идее, он наложил вето на ее обсуждение, высказавшись в том духе, что «наши предки совершали паломничества по определенному ритуалу и Великое паломничество не может являться полигоном для различного рода экспериментов, а предстоящие шаги и церемонии будут строго следовать догмату Откровения и традициям, доставшимся нам от предков», что прозвучало как разумная, убедительная аргументация, но снисходительная улыбка Тома привела его в ярость, и если бы не находящиеся рядом другие микробы, включая Кена, бросившиеся разнимать ссорившихся соратников, незначительное столкновение могло перерасти в большой конфликт, поставив под сомнение наше единство буквально накануне Великого паломничества, который, впрочем, усилиями окружающих был все же разрешен благодаря огромному давлению, оказанному на Тома всеми, включая старшего брата Кена, в том смысле, что «авторитет Пола не должен подвергаться сомнению и Том обязан немедленно дать клятву впредь никаким образом, ни словами, ни поступками, не подвергать сомнению авторитет Пола как лидера Совета мудрейших, а следовательно, и высшего вождя нашего сообщества, чьи решения не могут обсуждаться или в какой-либо форме оспариваться», и, несмотря на сопротивление Тома, оказанное давление было столь велико, что в конечном итоге ему пришлось дать эту клятву при свидетелях, ставшую причиной той самой лукавой победоносной ухмылки Пола, вызвавшей во мне, а впрочем, я уверен, и во многих, ставших свидетелями этой отвратительной улыбки, полное неприятие и отторжение, отчего меня пронзила мысль, что я не вижу никакой возможности считать Пола своим вождем, раз он не обладает мудростью той степени, чтобы, поднявшись над мелочными амбициями, над радостью мелких побед во внутренних склоках, увидеть главное, действительно ценные перспективы, чему должно служить Великое паломничество, чтобы своим мудрым отношением вызвать в каждом чувство торжественности момента, показав пример подлинного благородства и уважения к тем, кто его окружает, и хотя я, справедливости ради, должен был осудить Тома за его горячность и прямолинейность, не было во мне чувства осуждения, так как в поступках Тома я видел искреннее желание помочь делу Великого паломничества, открыто предлагая нашему поколению свой талант, свои новаторские мысли, свой критический ум, глубоко в душе болея за конечный результат, и мудрый вождь, к коим, я уже знал, Пол не относился, не мог игнорировать важность подобного отношения к делу одного из участников паломничества, и когда Том сообщил мне о своем твердом решении не участвовать в Великом паломничестве, я отнесся к этому с пониманием, учитывая недавние события и стычки, произошедшие между ним и Полом, после смерти Дона и я решился только на вопрос, что же он собирается делать, ответ на который убедил меня, что Том твердо определил и хорошо знает, чему он хочет себя посвятить, что свидетельствовало о непреклонности его решения, и позже, предаваясь воспоминаниям, я отдавал себе отчет о тех сложных, смешанных, противоречивых чувствах, посетивших меня, в которых отразилась борьба между извечным желанием принять участие в Великом паломничестве и горечью от того, что один из самых достойных микробов, к которым я, безусловно, относил Тома, не разделит со мной эту радость своим присутствием вселяя уверенность в его конечный успех, и эта мысль приводила меня в отчаяние, но вместе с тем я не считал возможным произнести хотя бы слово возражения или осуждения в попытках убедить Тома изменить решение, понимая, что упреками и уговорами я не только ничего не добьюсь, но проявлю неуважение к горячо мною уважаемому и любимому брату, зная, что Том, в свою очередь, молчаливо оценил мою деликатность, и этот факт заставил меня задуматься над непростой ситуацией, в которой я оказался, пытаясь понять образ мысли и мотивацию, руководившую Томом в тот момент, управляя его чувствами и желаниями, наперекор традициям и ценностям нашего рода, убедив отказаться от участия в Великом паломничестве, что казалось мне ересью и кощунством, никак не укладываясь в представление о святости мира, о том, чему действительно достойно посвятить жизнь, данную каждому только раз, и чем больше я размышлял над этим, тем больше я с пониманием относился к Тому, и мое сознание открывалось, охватывая грандиозность перспективы мышления моего брата, складывая из отдельных слов, реплик и поступков картину, достойную восхищения своей дерзостью и стратегическим охватом, ставя перед собой амбициозные цели, представление о которых я не имел, но, зная гениальность Тома, понимая, что его ум, проницательность и критичность обладали масштабом, сопоставимым с Великим паломничеством, открывая невиданное будущее, единственно способное привлечь его на этом пути, данном нам лишь однажды, я был уверен, что Томом руководили жажда знания и мудрости, желание «все понять», «все охватить», «обнаружить Истину», как иногда он говорил, и в этом желании Великое паломничество представлялось действием, не способствующим пониманию, чем же является наш мир на самом деле, в чем состоит природа вещей и, самое главное, для чего все это, в чем высший смысл сущего, если Бытие таково, каким мы его видим и ощущаем, и я знал, что эти вопросы нестерпимо душили Тома, клокоча в его мыслях во всей своей хаотичности и бессистемности, поражая величием ответа, который нужно отыскать, где содержится гармония мира и тайный смысл, доказательством чему этот мир служит, и когда я на миг попытался вообразить состояние и чувства, которые владели и руководили Томом, меня охватило ощущение грандиозности задачи, решение которой открывало вселенские перспективы, вспоминая слова, однажды оброненные моим братом, которые я относил к гениальным догадкам, часто посещавшим его, смысл которых состоял в том, что «все окружающее нас, вода, являющаяся средой нашего обитания, наш организм, так удачно приспособленный для жизни и передвижения, существование “Хозяев”, в которых микробы могут чувствовать себя уютно и привычно, бурно размножаясь, захватывая контроль над новыми территориями внутри огромного организма, даже луна, бросающая ночной свет, при котором приятно мечтать, все настолько продумано и подогнано друг к другу, что не остаётся сомнений в том, что имеется высший смысл в необходимости этой гармонии, а, следовательно, имеется и цель, и ответ, для чего это нужно, где содержится понимание, для чего, собственно, нужны микробы и какова их роль в гармоничном мире», и, проникаясь этими чувствами, я с пониманием и преклонением отнесся к мечте Тома отыскать ответы на подобные вселенские вопросы, одновременно обращаясь к себе с вопросом, что в конечном счете руководит мной, к чему лежит моя душа, чему я хотел бы посвятить свою жизнь, и ответы, которые приходили на ум, убеждали, что идеалы Тома не грели мне душу, но было очевидно, что мне важнее находиться рядом со своими близкими и родными, видеть знакомые, дорогие мне места, где протекало мое детство, ощущать, что я часть рода, семьи, сообщества, стремиться к тому, к чему стремились мои предки, ощущая свое «бытие», свою «причастность», свое «счастье», и в этом было столько ясности и очевидности, что я мог со всей откровенностью дать себе отчет, что мне важнее «видеть», нежели понимать, «созерцать», нежели постигать, «сосуществовать», нежели охватить, и просто «быть», «переживать», «сострадать», нежели «изучать», «искать», «доказывать», что порождало пропасть между мной и Томом, подчеркивая, какие мы разные и насколько его желание покинуть наш род, отправляясь в странствие, было мне чуждо и далеко, насколько его идеалы обретали черты абстракций, не привлекая меня, но было нечто другое, не дающее мне покоя, а именно понимание, что я никогда не увижу Тома, моего брата, без которого я не мыслил свое существование, который всегда был для меня источником тепла и света, чье присутствие наполняло смыслом окружающее, покрывало красками все, что я видел, слышал, ощущал, и хотя другие члены нашего рода также были мне небезразличны и без них я не мог вообразить свое существование, я вдруг ясно почувствовал, что сейчас именно Том нуждается во мне больше, нежели кто-либо в нашем роде, понимая, что он сам менее всего думает об этом, пребывая в равнодушии, погруженный в мысли об открытиях и признании, готовый в любую минуту покинуть без тени сожаления то, что мне пришлось бы вырывать из своей души с мучительными болями, чтобы нести в себе эту боль как кровоточащую рану везде, куда бы я ни направлялся, отдавая себе отчет, что для Тома подобная привязанность является не более чем «глупой сентиментальностью», как он иногда выражался, но для меня, все понимающего и переживающего, это было фактором, игнорировать который было нельзя, осознавая на пороге Великого паломничества, что, скорее, я нуждаюсь в Томе, в его присутствии, в сосуществовании рядом с ним, нежели Великое паломничество нуждается во мне, в моей слабой чувственности и привязанности ко всему, что нас объединяло, и в этот момент я понимал, что насупило время разочарований и первых горьких потерь, так как пришлось противопоставлять то, что было для меня самым дорогим и важным в жизни, что я всегда мыслил, видел и представлял только вместе, как составленное из двух сторон одного целого, имя которому «мое бесконечное счастье», длящееся все время с момента моего рождения, и никогда я не мог представить, что в один прекрасный день мне будет дан ужасный выбор отказаться от участия в Великом паломничестве либо навсегда потерять горячо любимого брата, понимая, что мое счастье пронизано ожиданием участия в Великом паломничестве в той мере, в которой рядом со мной должны находиться Кен и Том, относясь к этому как к дару всевидящей и всезнающей судьбы, устроившей так, чтобы я родился именно в это время и в этом месте, имея такого брата, как Том, и, пользуясь возможностью, участвовать в столь значительном и давно ожидаемом событии, каковым представлялось Великое паломничество, что являлось целью моего существования, не требующей объяснения или постижения, смыслом моего внутреннего мира, воспринимаемого как данность, как дар, как судьба, ко мне подкрадывалось понимание, что провидение уготовило испытание посредством выбора, любой исход которого содержал горькую, невосполнимую утрату, выбор, на который было тяжело решиться и который хотелось всячески оттянуть, как можно дольше пребывая в состоянии, где обе составляющие моего счастья были со мной, но далее откладывать было невозможно и наступило время, когда выбор нужно сделать, согласившись на потерю, всего что было для меня важно, что составляло счастье моей жизни и мне оставалось, смиренно прислушиваться к самому себе, к своему внутреннему голосу, который в эти мгновения казался мне чуждым и инородным, словно во мне сидел некто другой, давая предательские советы, вызывавшие отторжение, нашептывая мысли о которых я не подозревал, соглашаясь с горькими выводами, что скрытая гармония мира, о которой говорил Том, на самом деле не является гармонией, скрывающей неведомое прекрасное, как его чувствовал я, зная, что мой брат пребывает в ожидании о течении жизни, сплетенной из стечений обстоятельств, неуклонно способствующих и приближающих счастье, складывая по составляющим то, что ранее пребывало по отдельности, шаг за шагом пододвигая к