Текст книги "Пьесы и тексты. Том 2"

12

ЛЁША, НАТАША, КОЛЕЧКА.

НАТАША. Так вот, о ее муже. У него все плохо.

Пауза.

ЛЁША. Что такое?

НАТАША. На остановке двадцать шестого троллейбуса – остановка «Типография» – я увидела его случайно. У меня даже во рту пересохло.

КОЛЕЧКА. Так бывает.

НАТАША. Так было со мной всякий раз, когда я его видела. У него все плохо. Он был мертвецки пьян.

Пауза.

Сначала он стоял ровно, как все. А потом вдруг перегнулся пополам и его стало рвать. Ведь он же не пьет. Все сразу расступились, кто был на остановке двадцать шестого. А я подошла к нему и спросила: «Ну что, тебе плохо?» Он сказал: «Мне очень плохо». И хотя в этот момент подошел наконец двадцать шестой троллейбус, я осталась возле него. Мы были вдвоем на остановке. Я думала: «Вот он. Я его любила. Он украл у меня четыре года моей жизни. И что мы в конце концов видим?» Пальто на нем было грязное, в каких-то белесых подтеках. Меня поразила страшная его небритость, в этом было что-то уголовное. Когда его вырвало еще раз, он сел на асфальт и заплакал. «Что ты плачешь?» – холодно спросила я. «Мне плохо, а кому-то хорошо!» – ответил он. Когда он начинал плакать громко, я говорила ему «тише!», а когда его начинало рвать, то я чуточку отходила в сторону. Вновь собрался народ, и одна женщина сказала: «Безобразие!» Он улыбнулся ей жалкой улыбкой, и лучше б я этого не видела. Тут подошел к нему другой пьяный и, обняв его за плечи, помог влезть в троллейбус, который как раз подошел. Следом за ним вошла я. «Привыкай!» – сказала я ему шепотом. И он шепотом ответил: «Привыкну». Другой пьяный, держа его под локоть, сказал мне, что я – сука. А он стал громко икать. Я заплакала и вышла из троллейбуса, хотя это была и не моя остановка.

НАТАША спокойно курила.

Затянувшееся молчание было КОЛЕЧКЕ не по силам, и он ерзал на стуле, передергивал плечиками.

Наконец, ЛЁША ткнул в КОЛЕЧКУ пальцем и отрывисто сказал:

ЛЁША. Теперь – ты.

КОЛЕЧКА (волнуясь). Я сделал так, как ты велел. Пошел, разыскал и внимательно его рассмотрел. Все у него очень хорошо! Вы, Наташа, когда его видели?

НАТАША (холодно). Вчера вечером. Очень поздним вечером.

КОЛЕЧКА (сильно волнуясь). А я сегодня. Сегодняшним ранним утром. Он вышел из подъезда без двадцати восемь и закурил. Потом подошел к газетному киоску и купил свежие газеты. Две простые и одну на английском. Потом он достал ключи от машины и два раза подкинул их на ладони, как это бывает в кино: солнце, пальмы, «Коламбия-Пикчерз» – два раза подкинуть на ладони ключи!

Пауза.

Я такого пальто никогда не видел. Никогда и нигде, очень впечатляющего цвета.

Пауза.

Он выбрит до синевы. У него очень прямая спина. Он запоминается. У него красивая форма ногтей. И по рисунку рта он мне чрезвычайно понравился.

Молчание.

ЛЁША (Наташе). Тебе очень хочется, чтобы – все было плохо? Ты хочешь событий?

НАТАША (без выражения). Что видела, то видела.

ЛЁША (повернулся к Колечке). Ты любишь, когда – все хорошо?

КОЛЕЧКА (с жаром). Я от себя ни слова не прибавил!

Молчание.

НАТАША (задумчиво). Он икал и плакал. И я тоже заплакала, но это были сладкие слезы. Вот так-то, думаю, по справедливости! Всем сестрам по серьгам – так моя бабушка говорила.

КОЛЕЧКА. Я тоже обрадовался после такой красивой картины. Я пошел себе домой, чуть прискакивая в шаге, как ходил только в четырнадцать лет, потому что в пятнадцать…

ЛЁША (перебил его). Я тоже рад. Я докажу, что я тоже могу быть хорошим.

НАТАША и КОЛЕЧКА только переглянулись.

13

ЛЁША, БАБУШКА ТИХОНОВА.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Когда раздался звонок и вошла Лёля из Челябинска, я с порога сказала ей, что Лидия Перова попала под трамвай. Смерть Лидии Перовой не поразила ее молнией, как поразила меня, а наоборот. Она знала об этом и сказала, что это Лидина двоюродная сестра, у которой та напрасно увела мужа. Лёля из Челябинска произвела на меня чрезвычайно странное впечатление своим остановившимся взглядом. Когда я спросила – где ее муж, бывший мой жених, а потом муж Лидии Перовой, она ответила, что этого мужа она прогнала. Он плакал и упирался, не желая никуда от Лёли идти, но та была непреклонна. Заперев за ним двери, она тут же уволилась с работы. Заперла квартиру на ключ и снесла его в жэк, сказав, что те могут пользоваться жилплощадью как им самим вздумается. «Куда же вы, Лёля, теперь?» – спросила я ее. «Поеду в свой дымный Челябинск!» – ответила она и, зайдя на минуточку в туалет, тут же уехала в Челябинск.

ЛЁША. Что же с ней случилось?

БАБУШКА ТИХОНОВА. Закрыв дверь спиною, я умоляла ее сказать, но все было напрасно. Она отодвинула меня в сторону и уехала.

ЛЁША. Но почему, почему?

БАБУШКА ТИХОНОВА. Я хотела спросить у ее мужа, моего бывшего жениха, но выяснилось, что он много пил и, будучи моряком, упал за борт. Прошло три года. Ты любишь, когда так говорят?.. Я обожаю, мне сразу становится интересно. Прошло три года, и я узнала все: Лёля почувствовала, что в воздухе пахнет воровством, что мужа у нее скоро уведут. Первым делом она пошла в партком кораблей узнать, как ведет себя ее муж в плаванье. Там сказали, что он пользуется авторитетом и очень устойчив в море. Но это не успокоило ее. Она начала следить и караулить – куда он ходит? Она проверяла у него карманы и внимательно читала его записную книжку. Она не находила ничего, и от этого ей становилось только хуже. Параллельно с этим Лёля открыла войну у себя на работе против женщин, которым нравилось ее выгодное место. Она записывала их опоздания и случаи частных разговоров по телефону, угрожая, что она такой блокнотик опубликует. Третий фронт открыла она против соседей, которые остро нуждались в жилплощади. Она проверяла у них плату за свет-воду и, не веря им, ползала по лесенке вверх сверять счетчики. В результате нервы ее не выдержали, она перестала спать, похудела и почернела, у нее открылось подергивание век. Не выдержав чудовищного человеческого напряжения, она выгнала мужа, уволилась с работы, бросила квартиру и уехала в свой дымный Челябинск. Прошло три года. И я узнала, что Лёля живет в домике у леса на окраине Челябинска, где не так много дыма. Что мужа у нее нет совсем, а работает она в железнодорожной будке. Зато она спит спокойно и днем веселая, вновь носит «бабетту» и поет песенки Окуджавы, не думая о том, что все это давно вышло из моды.

Пауза.

Кто это все ходит за окном? Я все смотрела, когда рассказывала, – чего это он все ходит и ходит взад-вперед, все по окнам, по окнам?

ЛЁША (даже не взглянул в окно). Просто прохожий. Просто гуляет.

14

ЛЁША, КОЛЕЧКА.

КОЛЕЧКА. Задерни шторы. Или погаси свет.

ЛЁША. Почему?

КОЛЕЧКА. Мне кажется, кто-то смотрит сюда, выслеживает.

ЛЁША. Кто же это?

КОЛЕЧКА. Кто-то. Ходит по улицам и смотрит в чужие окна. Когда у меня начинает болеть затылок, это означает, что за мной кто-то наблюдает из темноты. Я всегда гашу свет по вечерам. Мне делается так легко, спокойно, у меня лицо отдыхает…

Молчат.

ЛЁША. Видишь, на стене висит блюдечко? Тонкое фарфоровое блюдечко, я специально его повесил. Если кто-то смотрит сюда, то видит это блюдечко и думает: как хорошо в том доме, где висит такое тонкое блюдечко!..

КОЛЕЧКА. Какой ты хитрый! Я бы никогда до этого не додумался! Я теперь тоже повешу у себя тонкое фарфоровое блюдечко для отвода глаз… А все-таки можно задернуть шторы?

ЛЁША. Нельзя. Почему я должен из‐за кого-то неизвестного мне задергивать шторы и тем более гасить свет?

Пауза.

Я сам люблю смотреть в чужие окна. В чужие окна очень интересно смотреть…

Пауза.

ЛЁША и КОЛЕЧКА завороженно смотрят в черное окно.

15

ЛЁША.

ЛЁША у телефона. Зажав трубку между плечом и щекою, старательно набирает номер.

ЛЁША. Здравствуй. Это опять я. (Пауза.) Я звонил тебе, но тебя всю ночь не было дома. Где ты был? (Пауза.) Ты помнишь, что мы с тобой теперь на «ты»? (Пауза.) Я по делу на этот раз. Твоя жена сказала тебе, что будет ночевать у подруги? (Пауза.) Так вот. На самом деле она будет с неким Лëшей в уютной квартире на первом этаже… (Пауза.) Если ты перестанешь ругаться матом, то я продиктую тебе адрес. Взял карандашик? Пиши…

КТО-ТО. Мои комментарии к сценам, в сущности, совершенно беспомощны. Ну что с ними делать потом, когда актеры выучат слова, выйдут на сцену и громко их скажут? Скажут за Лëшу, за Наташу, Колечку и Бабушку Тихонову. А я? А меня, что же, не будет?! Меня, который все это видел, прожил, на своей шкуре, своими руками и т. п. – меня так никто и не захочет выслушать и во всем поверят им?..

Если вы не верите в синюю тетрадь, куда мелко-мелко строчит свои и чужие жульничества Владимир Ильич, то, по крайней мере, дайте возможность сказать, чтоб хотя бы в жизни слов было все справедливо уравновешено, а не то что: я им говорю, а они – уши пальчиками… Я им слово, а они мне два!..

Напечатайте мои слова в программке меленьким шрифтом, только не давайте их говорить актеру с его проникновенным жульническим голосом очередного оборванца Лëши.

16

ЛЁША, БАБУШКА ТИХОНОВА, НАТАША, КОЛЕЧКА.

НАТАША и БАБУШКА ТИХОНОВА застают такую картину: в комнате разгром. Хлопает разбитая рама окна.

ЛЁША спит в одежде, ничком, вывернув голову набок, чуть посвистывая во сне.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Еще вечером я обратила внимание на то, что под окном подозрительно ходит некто. На месте милиции я бы установила так: гражданам не останавливаться на тротуаре, а толпе плавно проходить вперед. Вот что из этого вышло…

НАТАША. Все живы. Окно разбито.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Не люблю звона разбитых стекол.

НАТАША. Ваше поколение должно спокойно к этому относиться.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Дело привычное. А вот что-то не люблю.

Входит КОЛЕЧКА. Ни НАТАША, ни БАБУШКА ТИХОНОВА не узнают его, потому что узнать его невозможно. На нем грязное, с надорванным плечом пальто, цвет которого определить уже нельзя. Пальто огромное, а КОЛЕЧКА маленький. Но старушечье, идиотское личико меж лацканов было КОЛЕЧКИНЫМ. В скобках хочу заметить, что пальто нормальное, черное с серым, размер сорок восемь…

КОЛЕЧКА. Валялось у двери в коридоре. Замечательное пальто, теплое какое!

НАТАША. Понятно!.. Собственно, без этого дурацкого пальто все было понятно, но теперь совсем все понятно!

БАБУШКА ТИХОНОВА. Что, что понятно? Что вы знаете, скажите!

КОЛЕЧКА. Все понятно!.. Непонятно одно, Наташа. Кто сказал ему адрес?

НАТАША. Кто сказал ему – все?

КОЛЕЧКА. Кто сказал ему все? Кто сказал ему адрес?

НАТАША. Это вы у меня спрашиваете?

КОЛЕЧКА. У вас. Кто-то сначала назвал ему сам факт, а потом назвал место, время и прочее, прочее…

НАТАША. Это сделала она. Ей нужно было как-то освежить отношения. Чтобы увядший муж встряхнулся для семейной жизни. Так делают все жены. Левак укрепляет брак! А Лëши для них – статисты, инструменты, не более.

КОЛЕЧКА. Боюсь, Наташа, что адресок сказали вы, ведь не зря же вас даже пьяные по троллейбусам называют сукой.

ЛЁША садится на кровати. Взгляд у него мутный. Разбитая губа распухла и слегка мешает ему говорить.

НАТАША. Лëша! Ты слышишь меня?

ЛЁША (хрипло). Да.

НАТАША. Что здесь произошло?

ЛЁША. Большой вопрос.

Пауза.

ЛЁША с большим интересом осматривается вокруг. Вид у него вполне довольный.

И нужен длинный ответ. А мне сейчас не до этого. Впрочем… Короче: звон разбитых стекол… Мордобой…

Пауза.

Но не это главное. Всегда и во всем важны подробности! Так вот, когда он упал… А ударив меня, он упал и сам… С него слетел ботинок.

Пауза.

И тогда я увидел, что носок у него – рваный!

КОЛЕЧКА. И что?! Что дальше?!

ЛЁША. Все. Это главное.

КОЛЕЧКА. Носок – носком! Это не важно, дальше что?

ЛЁША. Не нужно торопиться. Подробность важнее. В подробностях Бог… Так вот… О чем я? Ах, да! О подробности, которая важнее, чем… Носок был рваный.

Пауза.

КОЛЕЧКА. У всех носок рваный. Он хотел тебя убить?

ЛЁША. Разве это важно? Может быть и хотел. Но главное не в этом… На носке была большая дырка. Оттуда торчали два розовых пальца. Второй и третий. И он смутился!.. Представляете? Он только что хотел убить, его просто несло порывом мести, и остановить его не могли никакие силы!.. И вот со всего размаху шлепнулся он об стенку: о подробность носка… А ты говоришь – дальше, дальше… Что ж дальше? Я сказал ему: «Что тебе здесь нужно, друг? Забери свое сокровище, кому оно кроме тебя нужно!» И он забрал. Она сказала ему: «Пошли!», и он пошел. Без ботинка, в драном носке, розовыми своими пальцами. Он стал надевать ботинок, не развязав шнурка.

Пауза.

(Улыбается.) Ботинок, не развязав, очень трудно надеть!.. И он стал развязывать пляшущими пальцами этот чертов шнурок. Было очень неловко.

Пауза.

НАТАША (улыбается). Это анекдот: муж застал жену с любовником и хотел его убить!..

ЛЁША. Это очень хороший анекдот!.. Потому что после такого анекдота всем становится весело, и никто не думает о неприятном, которое наступит завтра.

НАТАША его хорошо понимала, ведь она такая же.

А БАБУШКА ТИХОНОВА и КОЛЕЧКА – ни слова не поняли.

Блуждавший до сих пор взгляд ЛЁШИ остановился наконец на КОЛЕЧКЕ.

(Испуганно.) Что это? Кто?!

КОЛЕЧКА. Это пальто.

ЛЁША. Откуда оно? Почему?

КОЛЕЧКА. Не знаю. Валялось в коридоре.

НАТАША. Это его пальто.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Плечо надорвалось. В таких пальто всегда что-нибудь зашито: деньги, бумаги…

ЛЁША. Какого же оно цвета?

БАБУШКА ТИХОНОВА. Грязного.

ЛЁША (Наташе). Как, ты говорила, это слово? Которое нужно смотреть в словаре?

НАТАША. Маренго.

ЛЁША. Ма-рен-го… Красиво!

КОЛЕЧКА. Смешно? Смешно?

И КОЛЕЧКА стал подпрыгивать на месте.

НАТАША. Прекрати! (Лëше.) Глупый. Чего ты добился?

ЛЁША. Это будет длинный ответ.

Пауза.

НАТАША. Можешь не говорить, я знаю.

Звонок телефона. ЛЁША взял трубку.

ЛЁША. Да.

Через паузу голос ЛЁШИ стал металлическим.

Узнал. Нет. Нет. Не знаю. Ее здесь нет. Она мне больше не нужна.

Кажется, что в телефонной трубке кто-то закашлялся. ЛЁША растерялся.

Ты что?.. Зачем?.. Перестань. Не надо. Я прошу тебя, я очень тебя прошу – перестань, не надо, зачем…

ЛЁША зажал трубку ладонью и зажмурил глаза.

(Вновь в трубку.) Со мной это было. Я это знаю. Все у тебя будет хорошо. Это я тебе говорю.

Пауза.

Знаешь, мне сейчас некогда. Я не могу с тобой долго разговаривать: дела… Нет, нет. Мне про тебя не интересно. Я положу трубку, не обижайся.

ЛЁША аккуратно положил трубку. Лег. Потянулся до хруста в мелких косточках.

БАБУШКА ТИХОНОВА. В таком деле есть одно утешение, ты скажи ему – пусть подумает: «Вот, мол, прошло три года…»

Вновь звонит телефон. Но никто не берет трубку. Все заняты сейчас КОЛЕЧКОЙ, тем, как он торжественно надевает на плечики пальто и вешает его на стену – там, где вбит гвоздь. Это зрелище.

17

ЛЁША, БАБУШКА ТИХОНОВА, НАТАША, КОЛЕЧКА.

БАБУШКА ТИХОНОВА. Прошло три года. И приехала ко мне однажды женщина Антонина Ивановна. Она выложила на стол квашеную капусту, соленые грибы, сушеные ягоды и рассказала мне о том, как живет на краю леса Лёля из Челябинска. Она стала теперь тихой и доброй, все улыбается и что-нибудь напевает. Жители леса считают, что у нее не все дома. Но очень любят ее, быстро к ней привязавшись. Хотя и недружелюбно ее встретили. Они, например, как наступил мороз, так тут же бежали к Лёлиному домику пописать на дверь. С тем чтобы утром Лёля дверь открыть не смогла. А она, страшно смеясь, кричала им сквозь форточку, что вот, мол, обмочили ей дверь и что никогда еще в жизни она так не смеялась!.. Тогда им приходилось тоже смеяться и отколупывать Лёлину дверь, хотя сами же они накануне ее и опечатывали. Я от души порадовалась за прекрасную Лёлину жизнь, добрососедские и человеческие отношения Лёли с жителями леса. Но женщина Антонина Ивановна говорила, что Лёля – просто хитрая!.. Она не называла ее Лёлей, как все мы, кто любил ее, а коротко: Ольга. Я попросила ее рассказать все как есть, и она мне рассказала. Сначала женщина Антонина Ивановна очень Лёлю жалела, что нет у нее мужа, квартиры и что железнодорожная будка – это не работа. Жалела она ее ровно до тех пор, пока Лёлю не разгадала!.. И тогда она попросту, как женщина простая, сказала Лёле: «Я тоже, мол, хочу так жить, как ты! Чтобы ничего у меня не было. Чтобы никто меня обидеть не мог. И ничего не мог у меня украсть. Потому что я сама же все и отдам!..» И тут Лёля из Челябинска впервые за всю свою долгую жизнь выругалась матом!.. Женщина Антонина Ивановна, с детства к мату привыкшая, отказалась повторить мне Лёлины слова. Такие они, видимо, были грозные, непередаваемые… Такими словами прогнала от себя Лёля женщину Антонину Ивановну, после чего та приехала ко мне рассказать свою обиду. Я очень смеялась этой истории, и тогда женщина Антонина Ивановна сухо простилась со мною и поехала в дымный Челябинск, увозя свою обиду назад…

Молчание.

18

КТО-ТО.

КТО-ТО. Все истории рано или поздно кончаются, от них остается лишь барахло, которое сваливают до кучи.

Вот список реквизита:

две синие тетрадки с Некрасовым на обложке – дырявый носок – досочка для разделки мяса и губочка для мытья посуды – рюмочка с каплями Морозова – зажигалка с серебряным шариком на конце – крошечная баночка с малиновым вареньем и монетка с английской королевой – книжка «Серая шейка» – мандарины, вишневый компот и куклы с закрывающимися глазами – «Смерть Ивана Ильича» Эл Эн Толстого – китайской фонарик – синяя тетрадь для Владимира Ильича – тонкое фарфоровое блюдечко для отвода глаз – слетевший с чьей-то ноги ботинок… В этом списке есть и некий неизвестный, назовем его «пятый-десятый». За него будет можно и выйти замуж, если тебе станет совсем уж худо.

Что за страсть перебирать это тряпье и мелочь, которым когда-то была выложена какая-то история, которые заключали в себе когда-то целый мир, который взял да вышел?.. Вся эта мелочовка застит свет и плотно прикрывает собою жизнь. И когда говорят тебе, что детали важнее важного, что в деталях Бог, то ты этому не верь!.. Просто от боли ты становишься вдруг близоруким – минус пять с половиною – и близко подносишь к самым глазам:

китайский фонарик, монетку, жалобную синюю тетрадь…

19

ЛЁША, БАБУШКА ТИХОНОВА, НАТАША, КОЛЕЧКА.

НАТАША (решительно). Так нельзя! Нужно что-то делать. Нужно тебе, Лëша, куда-нибудь съездить. Как-то проветриться. Прогуляться. Продышаться.

КОЛЕЧКА (со страхом). Куда съездить?

ЛЁША. Никуда я не поеду.

Пауза.

Однажды я хотел поехать в Ялту на зимние каникулы, где дождь и мокрый снег особенно хороши в январе. Я набрал денег, а билет не купил… Потому что одна широкая спина закрыла мне вокзальное окошечко, которое было такое узкое и глубокое, а плечи были широкими. И родинка возле уха. Он взял последний билет. Пропал мокрый снег, и ялтинский дождь шел уже без меня. Я помню эту родинку возле уха.

КОЛЕЧКА. И правильно! Зачем куда-то ездить? Куда?!

НАТАША (с большим интересом). Что за родинка?

ЛЁША. Вот тут, на шее, чуть ниже уха. (Показывает.) Небольшая, со спичечную головку родинка. Но интенсивно темного цвета, почти коричневого. Кажется, на ней росли даже два-три волоска… На три пальца ниже уха!.. (Насвистывает. Резко встает.) Пойду. Прогуляюсь.

И ЛЁША стал одеваться.

Пауза.

НАТАША (Бабушке Тихоновой, скучая). Так, говорите, прошло три года?.. И что?..

БАБУШКА ТИХОНОВА. Что-что… Все хорошо. Вот что. Так всегда бывает, если пройдет три года. Лёля из Челябинска работает теперь в железнодорожной будке. Вся работа ее такая: как только загорится на стенке красная лампочка, то нужно нажать на зеленую кнопку, и лампочка тут же потухнет. Вот такая у нее работа.

ЛЁША всплеснул руками.

ЛЁША. Вот это да!.. Здорово!.. Непонятно только, зачем нужно тушить эту лампочку?

БАБУШКА ТИХОНОВА. Этого Лёля не знает. И никто в целом мире этого не знает.

ЛЁША даже бросил одеваться, так он растерялся. Сел на кровать.

ЛЁША. Ну и что?.. И что, что никто не знает! Зачем?.. Факт остается фактом – работа чистая и страшно приятная. Когда ты нажимаешь на кнопку, а вслед за этим лампочка гаснет, то на сердце становится хорошо…

Пауза.

Аккуратный пальчик, где смешно и коротко подрезан ноготок буквой «п», нажимает на зеленую кнопку. Которая легко утопает и мягко щелкает под пальчиком. А по разноцветным проводкам уже бежит ток. Быстро-быстро, нелепо топоча, бежит он к красной лампочке. И тушит ее, машет на ее горячую спиральку потными своими ладошками. И она, охнув, потухает… Тонкая провисшая спиралька, которая давно уже устала, вновь становится серой и безразличной, она блаженно провисает. Она отдохнет, она отдохнет…

НАТАША расплакалась.

Она увидит черное холодное небо в окне. И теплую деревянную стенку напротив, где приколота булавками «Княжна Тараканова», картина Флавицкого.

И женский календарь с глупыми советами хозяйке… Ей хорошо сейчас думать о зеленой мягкой кнопке, о разноцветных переплетенных проводках, об аккуратном Лёлином пальчике, где смешно и коротко подрезан ноготок… Ей вообще – хорошо. И я не сильно виноват перед нею. Потому что все равно ей будет хорошо. Она выйдет замуж за пятого-десятого. Неважно за кого, потому что у нее все всегда хорошо. У ее детей будет китайский фонарик и куклы с закрывающимися глазами, вишневый компот и монетки с английской королевой…

Пауза.

КОЛЕЧКА задумчиво насвистывает.

20

КТО-ТО.

КТО-ТО. Вот я сижу и штопаю себе носки. Потому что как-то неправильно я их, видимо, стираю, если они все время рвутся… А когда устанут глаза или когда неприятно бывает наколот иголкою палец, я гашу свет и смотрю в чужие окна напротив… И я не вижу в них ничего такого, чего бы захотелось и мне. Никакой такой особой, чужой и заманчивой, недоступной такой жизни в них нет… Там у них, дураков, повешены по стенам одни лишь блюдечки. Страшно глупая, самодовольная вещь – ведь завидовать там нечему! Все как у всех, может быть, чуточку хуже… Отчего хочется кричать на букву «у»…

Финал этой истории таков: все у всех хорошо. Так бывает, если проходит три года.

Бабушка Тихонова отвоевала себе левую кладовочку у соседки Роксаны. И теперь от радости она не знает – что туда положить…

Колечка переманил к себе молодого кота в белых гольфиках. Задумчивый кот оставил своих прежних хозяев и ушел с концами жить к Колечке…

Наташа просто сука, она увела мужа у своей троюродной сестры, хотя та и грозила им, ей и мужу, выпить все сонные таблетки…

Она?.. Она вышла замуж. Не за Лëшу, нет. А за кого-то пятого-десятого, с кем живет, говорят, хорошо…

Ее муж?.. Что ему остается?..

Штопать носки, которые он, видимо, как-то неправильно стирает, потому что они все время рвутся и рвутся… Заглушая боль в наколотом иголкою пальце, смотреть в чужие окна, где ничего хорошего нет, где висят одни лишь глупые блюдечки…

Думать о том, какую замечательную работу завела себе Лёля из Челябинска. Он теперь засыпает с мыслью о том, что везет же некоторым людям!.. Ни за что ни про что достается им такая хорошая работа: загорелась лампочка – нажал на кнопку – лампочка потухла…

По Первой улице Машиностроения, между корпусами «в» и «г» есть маленькая свалка, помойка. Туда он снес ученические синие тетрадки с Некрасовым и правилами уличного движения. И бандерольную обертку, где треугольными буквами нацарапано Лëшей: Первая улица Машиностроения, 109088, Москва…

1993