Текст книги "Кулуангва"

Глава 15

21°10’18»N

86°52’34»W

Полуостров Юкатан, Мексика.

15 декабря 1971 года

Худая черная курица, деловито покудахтывая, зашла в приоткрытую дверь хижины в полной уверенности, что сейчас совершит тайное и священное действо – снесет яйцо. Всходило жаркое солнце нового дня – самое время для рождения новой жизни. Но в углу хижины, где находилось ее священное соломенное ложе, лежало что-то большое и чужое. Кто-то, полностью укрытый потертым цветным одеялом, дышал и тихонько посапывал. Наседка решила не церемониться и, громко кудахтая, вспрыгнула на обидчика. Диего Гонзалес, а это был он, почувствовав какое-то странное движение на своем животе, резко вскочил – истеричные крики убегающей птицы вернули его сознание в наступающий день. Он ничуть не испугался, вспомнив вчерашний вечер, а, сладко потянувшись, как выспавшийся котенок, выбрался из хижины. Положив руки на пояс вывернутыми назад ладонями, он деловито оглядел залитый ранним солнцем поселок мексиканских аборигенов.

Сухой старик с пепельным лицом сидел перед костровищем у края поляны, словно дожидаясь Диего со вчерашней ночи. Он, казалось, дремал, низко опустив косматую голову на грудь. Еще раз потянувшись и улыбнувшись разноголосому щебету, Диего побрел, повинуясь урчанию в своем желудке, к слабому дымку, что вился над странной, бесформенной глиняной печкой-коптильней.

Низкорослая, широколицая старуха, возившаяся у плиты ничего не говоря подала Диего глиняную миску, бросила в нее большой деревянной поварешкой горку желтой кукурузной массы и несколько небольших кусочков жареной курицы. Еще она дала парню ложку поменьше и рукой указала на небольшой стол с парой самодельных табуретов, притулившихся у невзрачного строения. Уплетая простой и удивительно вкусный в своей простоте завтрак, Диего поднял глаза и обнаружил, что из ближайших кустов за ним с огромным интересом наблюдает целая дюжина любопытных черных глаз. Удивившись, он все же доел свой завтрак, отряхнул с колен невидимые соринки и двинулся прочь из тени деревьев в сторону площади.

Едва выйдя из зарослей, Диего остановился как вкопанный: около трех десятков жителей поселка смотрели на него в упор. У селян была темная кожа, цвета порошка какао. Все они были очень худые, у многих взрослых не хватало зубов. Ноги их были кривые или отечные. Дети прятались за спины родителей, некоторые глодали кукурузные початки и с подозрением взирали на незнакомца. Обвисшие голые груди женщин спадали до живота, а цветные набедренные повязки мужчин висели уныло, и то, что они едва прикрывали, походило на засохшие стручки гороха. Некоторые матери держали на руках укутанных в полотенца младенцев, но ни один не плакал. В поселке было много таких же, как люди, худых и кривоногих собак, но ни одна из них не лаяла. То там, то тут в толпе раздавалось сухое покашливание, и все.

Прямо перед толпой в той же позе, что и вчера ночью, сидел сухой старик со шрамом на лице. Молчание начало удручать, и Диего, приложив руку к груди, неловко поклонился. Старик поднял руку, и из группы людей вышли несколько подростков, все еще держа в руках обглоданные початки. Один из них вдруг резко ударил Диего кукурузиной в грудь, и мальчик замер, подняв по непонятной для него самого причине обе руки вверх.

Как долго Диего стоял в такой позе, неизвестно. Очнулся он от того, что кто-то осторожно тронул его за плечо. Это двое пацанов задиристого вида, черные от загара, боком подошли к Диего и начали что-то лопотать на своем языке. Диего глупо улыбался – не хотелось ему черт знает где получить по голове от черт знает кого. Один из аборигенов вдруг ткнул Диего в грудь, прямо в майку с надписью «Гранада Скул, Буэнос-Айрес», и спросил: «Аргентина?» Диего только кивнул головой, оставаясь где-то далеко. «Фут-бол?» – тихо продолжил мелкий незнакомый друг. Диего опять кивнул, осознавая, что волшебное слово «футбол», пожалуй, единственное средство, способное перевести вражду в дружбу. Другой из местных тоже улыбнулся беззубым ртом, дружески толкнул его плечом и, достав из-за спины небольшой черный и круглый предмет, бросил его Гонзалесу под ноги. Толпа мальчишек вокруг поляны одобрительно загалдела, замахала руками, захлопала в ладоши. Затем из кустов на поляну вывалилась детвора в возрасте от четырех до десяти лет и окружила Диего.

Игра началась как-то сама собой. После того как мальчишки высыпали на поляну, галдя, толкаясь и махая руками, они, почти не договариваясь, разбились на две группы. В одну из них подтолкнули Диего. Тут же установили ворота – из кокосов, которые мало отличались от этого странного, черного кругляша под ногами. Диего отдался игре с первого прикосновения к мячу. Вот бы видели его сейчас одноклассники! Он так устал от их постоянных насмешек над его полнотой, кривыми ногами, медлительностью, неумением делать разные финты с мячом. А уж как он старался: проводил целые часы в своей комнате, пытаясь овладеть техникой – ничего не получалось. Поэтому ему всегда доставались или позиция второстепенного защитника, или скамейка запасных, не более. Но куда же подевалась вся его неуклюжесть сейчас?! Он чувствовал себя ловким, почти резиновым, ощущал себя так, будто может с этим мячом все! И мяч сам будто прилипал к его ногам. Не помня себя от счастья, Диего летал по всему полю как на крыльях.

В таком состоянии – полностью увлеченного игрой, орущего что-то своим новым товарищам на каком-то непонятном языке – и застал его отец, добравшийся до селения по едва заметной дороге. Рядом с ним сидел тот странный и веселый абориген, что нашел вчера Диего в лесу. Ночью, когда мальчик провалился в сон, он добрался до строителей и сразу же, попав в центр поисков, через местного переводчика успокоил Диего-старшего, что сын его в полном здравии. Однако забрать мальчика лучше завтра – ночью по зарослям двигаться опасно, да и не имеет смысла. Хотя отец и рвался ехать сразу же, но товарищи его успокоили, а абориген сказал, что останется на ночь в поселке строителей. И теперь Диего-старший присоединился к зрителям, собравшимся вокруг поляны. На него почти не обращали внимания, и, чтобы не останавливать магическое действо, он стал с интересом наблюдать за игрой.

Игра на поляне шла с переменным успехом. Изумляло Диего-старшего то, как хорошо играли эти ребята, как уверенно владели черным мячом, словно катали его с того момента, когда начали ходить. Им не хватало техники, но их энтузиазм и страсть с лихвой покрывали технические недостатки. Его сын же, напротив, выделялся на поле техническими трюками, заученными на школьных тренировках. Ведь вот что удивительно – все они сегодня, с этим мячом, удавались на ура. В какой бы сложной комбинации Диего-младший ни принимал этот маленький черный мяч, они тут же сливались, становясь единым целым, и Диего делал с мячом точно то, что ему хотелось именно в данный момент. Он, например, не только смог красиво закатить мяч между ног практически голого коротышки-вратаря, но и сделать несколько очень хороших передач, одна из которых тоже завершилась взятием ворот. И вот сейчас, при счете 5:5, Диего пытался занять удобную позицию в штрафной противника. Его команда заработала угловой удар, и обе команды, толкаясь плечами и локтями, топтались пред вратарем в надежде забить победный гол. Или предотвратить его. По уговору почему-то играли до шести голов.

Удар! Мяч медленно прошил пространство меж несколькими фигурами, руками и ногами и словно застыл над головой у Диего. Но вместо того чтобы выпрыгнуть и попытаться изменить направление мяча головой, мальчишка высоко взлетел, крутанувшись в воздухе всем телом, и в верхней точке, еще продолжая закручиваться, нанес сильнейший удар по воротам. Вратарь даже не двинулся с места, тогда как мяч, с силой пролетев сквозь створ ворот и ударившись о землю, покатился по ней, поднимая белую пыль. Он остановил свое движение далеко за воротами, точно у ног того самого древнего страшного старика. Диего же при падении глубоко порезал ладонь левой руки о короткий, сухой стебель кустарника, невесть как пробившийся из потрескавшейся земли. Да еще мелким камушком легко оцарапал бровь. Мальчик встал, отряхнул пыльные шорты и футболку, оставив на груди кровавую полоску. Его уже обступили ребята из команды, что-то кричали, смеялись, хлопали по плечам и спине. Но Диего замер, увидев, как с краю поляны медленно направляется в его сторону тот самый древний старик. «Ты пришел, ты пришел наконец!» – услышал Диего, хотя и было выкрикнуто на непонятном для него языке: «Лет соро та кама вок!»

Глава 16

Начальнику Разведывательного

управления Генерального штаба РККА

генералу Ильичеву И. И.

16 декабря 1942 года

(Из докладной записки майора ГРУ Соломахина С. С.)

Товарищ генерал,

привожу полученный нашей аналитической группой документ, который подтверждает предварительную версию о заинтересованности бывшего руководства ОГПУ в деле по интересующему нас предмету.

ИЗ АРХИВОВ НКВД (6-й отдел)

Дело №38—9. Совершенно секретно. Стенограмма материалов прослушивания. Москва, Большая Лубянка, строение 11, кабинет 208

(Из книги посетителей заместителя Председателя ОГПУ Ягоды Г. Г.)

Дата 12 июня 1931 года Время: 04 часа 16 минут Посетители (вход – выход)

Карпов В. Г., лейтенант НКВД 04—16 05—27

– Разрешите, товарищ Ягода?

– Заходи, Карпов, докладывай, что у тебя там с этим Причиталовым.

– Э-ээ…

– Что – э-э-э?

– Э-ээ, я это…

– Что – это? Ты представь, что я не я, не Ягода, а, скажем, твой боевой соратник по подавлению Кронштадского мятежа. Ты ведь бы… (шумы) И мы с тобой вместе уничтожаем вра… (шумы) в одном ряду… И не на Лубянке ты сейчас, а в каптерке у своего дру…

– Так ведь я же на бумаге все изложил чисто…

– Бумага твоя, Василий, хороша, все правильно изложил. Но вот ошибок у тебя…

– Товарищ Ягода, дык не учи… (шумы)

– Ну ладно, что там твой бывший дру… (шумы)

– …он мне и не друг, товарищ Ягода. Я когда до революции промышлял, угодил под него, мусора. Причиталов в МУСе тогда дознавателем был. Я тогда совсем молодой был, так вот он меня из каталажки вытащил, взял с меня слово, что я не под… (шумы)

– …шо. (шумы)

– Пришел вчерась, старик совсем стал, говорит, должок за тобой, но не тяжелый. Верю я вам, хочу документы с одного дела отдать, что ох… (шумы) закрыла 23 года назад. Утаил, что переписал. Мне ничего не надо, просто, говорит, знайте… Передай, говорит, самому главному, лично.

– Ты сам-то чит… (шумы) …и пото… разговаривал с кем-нибудь еще?

– Я посмотрел по делу этого Филиппова. Ничего нет особенного. Умер от электрической молнии. У меня батя на сенокосе от молнии ум… (шумы) А бумажки уж больно ученые, цифры, да бук… (шумы) А уж про Хри… Спасителя так совсем ерун… (шумы) У меня мать каждый выходной там торчит. Я ей – у тебя сын в НКВД, а ты меня таким обра… (шумы)

– Ладно, Карпов, ты свободен, молодец.

– жу Со… сии (шумы)

– (шумы)

– …же с Причиталовым?

– Все будет хорошо… (шумы) Свободен.

– Есть, товарищ Ягода!

Карпов вышел

Пауза 11 минут 32 секунды.

Связь с секретарем из кабинета.

(Соединение)

– Настенька, принеси мне чаю покрепче и свяжи меня с товарищем Кагановичем.

– Да, товарищ Ягода.

(Соединение, сигнал, расшифровка разговора только с одной стороны)

– И-ии, здравствуй, дорогой товарищ Каганович.

– Не сплю, на службе у пролетариата…

– Я тут с человечком одним побеседовал, конченая душа, царство ему небесное.

– Что говоришь?

– Да, души наши…

– …охоже, наши с тобой волнения оправданны. Он мне бумажек принес стопку по Спасителю – не соскучишься, дорогой товарищ.

– Подтверждается, и еще как…

– Надо копать, вскрывать жмуров, склеп за склепом.

– Думаю, что там, в их русских могилах, за которые они так держатся.

– А если нет, то что?

– Ты шутки со мной шутишь?

– А что Коба?

– Коба говно? Ты потише…

– Давай сначала костел это, церкву то бишь, закроем и прометелим все…

– Если нет… Да подожди ты взрывать!

– Ты указ подпишешь?

– Коба? Не шути!

– Совнар… Ну понятно. За твоей подписью…

– Я другого выхода не вижу… Нам этот черный булыжник пролетариата, как никогда, нужен. Угу, для борьбы, и именно сейчас!

– Думаю, целесообразно будет Тухачевского подключить, если булыжник найдем…

– Да, до связи.

РЕЗОЛЮЦИЯ

(правый верхний угол, голубые чернила)

Проанализировать в самые короткие сроки все возможные случаи по делу «Триггер», пересекавшиеся с бывшим Храмом Христа Спасителя в Москве.

Ильичев

***

(Из докладной записки майора ГРУ Соломахина С. С.)

Товарищ генерал,

по Вашему заданию составлена историческая справка по Храму Христа Спасителя по архивам Московской патриархии, архивам Государственного университета.

Выявлено возможное взаимодействие храма как такового и его служителей с интересующим нас объектом.

Поиски и анализ документов из архивов Царской разведки и дореволюционного Московского сыскного управления продолжаются.

***

(По архивам Московской Патриархии)

Храм Христа Спасителя был построен в благодарность за заступничество Всевышнего в критический период истории России как памятник мужеству русского народа в борьбе с наполеоновским нашествием 1812 года.

25 декабря 1812 года, когда последний солдат 600-тысячной армии Наполеона был изгнан из пределов России, Император Александр I, в честь победы российского воинства и в благодарность Богу, подписал Высочайший Манифест о построении в Москве церкви во имя Спасителя Христа и издал «Высочайший Указ Святейшему Синоду об установлении празднества декабря 25, в воспоминание избавления Церкви и Державы Российские от нашествия галлов и с ними двадесяти язык»:

«В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к Вере и Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в Первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа…

Да благословит Всевышний начинания наши! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нем пред святым Престолом Божиим кадило благодарности позднейших родов вместе с любовью и подражаньем к делам их предков!»

Замысел о строительстве храма-памятника принадлежал генералу армии Михаилу Ардалионовичу Кикину и был передан Александру I через адмирала Александра Семеновича Шишкова. Высказанная в царском Манифесте идея создания храма-памятника получила самую горячую поддержку во всех слоях русского общества, хотя и была необычной для своего времени.

12 октября 1817 года, через пять лет после выступления французов из Москвы, состоялась торжественная закладка Храма Христа Спасителя на Воробьевых горах, между Смоленской и Калужской дорогами. Однако после смерти Александра I новый самодержец России Николай I приказал приостановить все работы. В 1826 году строительство было прекращено.

Из сохранившихся архивов полиции известно, что «накануне принятия решения о прекращении строительства, произошла тайная встреча английского и французского посланника с Императором Николаем I, где, по нашим сведениям, обсуждалось не что иное, как выбор нового места под возведение храма. После встречи с посланниками Государь вышел озабоченным, но не угнетенным, как обычно после бесед с зарубежными гостями. Английский и французский посланники же находились в чрезвычайно возбужденном настроении. После этого царским личным указом была создана группа, которая в течение нескольких лет скрупулезно, по всем правилам земной и морской навигации, со всеми возможными тогда инструментами, строго по координатам изучала месторасположение нового строительства».

10 апреля 1832 года Император Николай I утвердил новый проект храма, составленный архитектором К. А. Тоном. Император лично избрал место для сооружения Храма Христа Спасителя, основываясь на изысканиях группы, – на берегу реки Москвы, неподалеку от Кремля. Для этого пришлось разрушить многочисленные постройки, в том числе Алексеевский монастырь и церковь Всех Святых. По словам очевидцев, государь не раз упоминал о том, что ему необходимо построить самый большой храм в России для ее полного восстановления, процветания и возведения в статус самой сильной империи существующего мира. Этот храм должен быть возведен в одном из самых многонаселенных городов Российской Империи, с тем чтобы его посещало единоразово никак не менее честного, верующего народа, чем в Ватикане или Мекке.

По нашим сведениям, после этого происходило еще несколько встреч с посланниками, на одной из которых Николаю I был передан некий предмет, каковой Государь держал в личном сейфе, в своей летней резиденции.

10 сентября 1839 года состоялась торжественная закладка нового храма. Император присутствовал на оной, и в качестве первого камня низложил под плиту черный булыжник, который лично принес на церемонию в картонной коробке. Примечательно, что во время начала работы над рытьем котлована, при разборке плиты, этот булыжник не был найден. Он исчез бесследно. Было установлено, что какие-то злоумышленники подкопали плиту со стороны и похитили символический предмет. Розыск преступников, на который были брошены беспрецедентные силы полиции, не принесли никаких результатов. Известно, что поиски пропавшего предмета осуществлялись силами полиции и даже Третьего отделения вплоть до 1855 года, до самой смерти императора.

Существует версия, которую наша группа поддерживает, что Николай I был отравлен. По конспирологической версии царской полиции, он покончил жизнь самоубийством, приняв яд. Публике же преподнесли смерть как скоротечную пневмонию. Николай I, по свидетельству родственников, перед смертью запретил всякое вскрытие и бальзамирование своего тела.

Известно также, что оба посланника, французский и английский, были найдены мертвыми три дня спустя после смерти императора в их загородных резиденциях. Оба в одну и ту же ночь отравились угарным газом. Криминальное расследование не проводилось по причине официального закрытия дела с формулировкой «несчастный случай».

Следует предположить две версии. Первая – черный булыжник и есть интересующий нас предмет. Он или действительно был выкраден с места заложения церемониального камня и находится в неизвестном нам пока месте, либо – вторая версия – предмет остался в основании храма по недосмотру строителей, не придавших большого значения этому факту. Возможно, они приняли его за обыкновенный булыжник и отбросили в сторону.

Храм Христа Спасителя строился почти 44 года. Работы по возведению храма осуществлялись по повелениям императоров Александра I, Николая I, Александра II, Александра III. В начале 1918 года, в связи с изданием Декрета Советской власти «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», храм полностью лишился помощи от органов Советской власти. По благословению Патриарха Московского и всея Руси Тихона было создано Братство Храма Христа Спасителя, ставившее себе целью поддержание благолепия храма, сохранение православного быта. Организация существует до сих пор, несмотря на то что здание разрушено, и проходит в наших делах как контрреволюционная, за ней установлен постоянный служебный надзор 24-м отделом Внешнего наблюдения при Народном комиссариате Внутренних дел. Руководитель контроля – майор НКВД Сысоев А. В.

Храм был разрушен по приказу Совнаркома 5 декабря 1931 года. Разрушением руководил лично Л. Каганович.

ДОПОЛНЕНИЕ

Довожу до вашего сведения, что возросшая активность Абвера в США (по делу г-на Никола Теслы) в последние две недели – с 28 ноября по 15 декабря 1942 года – подтверждается и нашей агентурой в Германии.

Майор ГРУ Соломахин С. С.

Глава 17

70°4’36»N

170°51’12»E

Чукотка, Чаунский район, Российская Федерация.

31 марта, 2001 года

– Николай Алексеевич, не топчи тут и ничего не трогай. – Романов присел и, закуривая тонкую сигарету, прищурился на колеблющийся язычок пламени.

Судя по всему, труп пролежал здесь долгие годы. Человеческая плоть сгнила, истлела и утекла с вешними водами в Чукотское море, свинцовым зеркалом застывшее в нескольких десятках метров от валуна. Вместо одежды на человеке, когда он еще дышал и двигался, был балахон из проклеенной бумаги, с гагачьим пухом внутри. Почти истлевший, бедняга лежал в позе младенца, отчаянно защищая от мира то, что держал в руках. Позади него, в стальном каркасе за спиной, с несколькими уцелевшими лоскутками кожи по углам и ребрами китового уса – когда-то не то сумка, не то саквояж – обнаружился залитый свечным парафином брикет, в нем – рукопись размером с гостиничную Библию.

– Андреич, смотри, во что это он так вцепился?

Костлявые кисти крепко прижимали к груди небольшой черный предмет в форме шара размером с баранью голову. Прижимали так сильно, словно это было последнее, что хотел сохранить перед смертью человек.

Андрей Романов, взглянув на спутника и поморщившись как от зубной боли, произнес:

– Николай Алексеич, давай-ка ты возвращайся к ребятам в машину. Пусть они вызовут сюда следственную бригаду из района. Это их дело – дознаться, что тут произошло. Но, похоже, бедняга просто замерз, заблудившись. Давай, давай, Алексеич! – В его голосе послышалось нескрываемое нетерпение. – К машине! Что, тоже замерз? Да, и ружьишко мое прихвати. Похоже, отохотились мы с тобой сегодня.

Смешно ковыляя, Николай Алексеевич забросил ружье на плечо и побежал назад, на сопку, к одиноко стоящим внедорожнику и вездеходу.

Романов же наклонился над трупом, с интересом разглядывая странную одежду. Круглый предмет Романов определил для себя как обыкновенный мяч, который донельзя запинала дворовая ребятня. Снял перчатку, потрогал его. Пористый холодный камень. Каучуковый или резиновый окатыш. Затем, вынув из внутреннего кармана швейцарский складной нож, выпростал лезвие и аккуратно стал раздвигать фаланги, сжимавшие круглый предмет. Это, на удивление, оказалось крайне сложно. Если берцовая кость, которой он невзначай едва коснулся, рассыпалась по талому снегу, то фаланги пальцев словно приросли к черному куску. Отложив нож в сторону, Андрей взялся за мяч обеими руками и попытался вырвать его из объятий. Сильно, на себя и вверх. Труп оторвался от земли, череп отлетел в сторону, посыпались в обрывки одежды ребра. Мяч же остался в «последнем объятии» и не хотел расставаться со своим хранителем. «Сука! Ну ведь я же все равно тебя достану!» – разгоряченно подумал Романов. Схватив нож, он остервенело стал выскабливать мяч, палец за пальцем. Средний. Мизинец. Указательный. «Гадство!» Одна фаланга отскочила и, прежде чем затеряться в сугробе, ударила Романова прямо в бровь. Ножик же, скользнув по заледенелому мячу, вспорол Романову ладонь левой руки. «Чертов фак!» Андрей крикнул вслед удаляющемуся: – Николай! Алексеич!

– Да, Андрей Андреич!

– Захвати в машине аптечку, я тут руку немного царапнул.

– Понял, шеф. Сейчас буду! – Николай Алексеевич, прибавив ход, заковылял к машинам.

С трудом, чтобы не испачкать кровью одежду, Романов достал из кармана бумажный платок, промокнул царапину на брови, приложил к ране и зажал ее пальцами. Затем с усмешкой положил руку на черный мяч на груди незнакомца. «Силен ты, братец!» Ощущение, что мяч вдруг стал неестественно теплым, поразило его. Наклонившись, он совершенно спокойно высвободил черный клубок из рук мертвеца. Ему даже показалось, что безголовый скелет потянулся и отдал его в новые руки. Отбросив окровавленную салфетку, Романов поднес мяч поближе и стал внимательно его разглядывать: черный, весит, может, около двух килограммов, в диаметре сантиметров пятнадцать. Сделан, видимо, из натурального каучука. В двух местах словно бы выгрызен или даже выщипан. Андрей вспомнил себя в детстве, сколько раз он получал по рукам от матери за такие вот «норки» в хлебе. Нет, но мяч действительно стал теплым, мягким и в то же время упругим! Романов сжал находку в руках посильнее, мяч отвечал каждому движению пальцев. Что-то необычайно притягательное было в этом странном предмете. Как старую, но любимую игрушку детства, его не хотелось выпускать из рук. Хотелось мять, катать его меж ладонями.

Андрей болезненно поморщился – глубокая колотая рана ладони опять вскрылась и испачкала поверхность мяча кровью. В то же самое мгновение мяч словно превратился в раскаленный утюг. Не успев ничего понять, Андрей рефлекторно отбросил его в сторону. Тот полетел, словно пушечное ядро, и, враз растопив лежалый снег, утонул в торосе. «Черт! Это глюки или на самом деле происходит? Мистика какая-то! Вроде не пил вчера». Позади захрустели шаги. Подходил Николай Алексеевич с одним из охранников.

– Шеф, что случилось то? – в его голосе слышалась тревога.

– Да так, ерунда какая-то, оцарапался о торос, – успокоил Андрей.

Охранник, присев на корточки, вытащил мяч из сугроба и с интересом его разглядывал. Похоже, мяч опять превратился в холодный булыжник: он не обжигал рук Рената.

– Занятная вещица, шеф, что это такое. Детская игрушка времен палеолита?

– Какая, все-таки, охрана у меня образованная! Ты откуда про палеолит знаешь, Ренат?

Большой парень с азиатским лицом тем временем уже не без любопытства вперился узкими глазами в останки человека.

– Шеф, я же на геологическом во Владике учился, обидные ваши слова.

– Я думал тебя туда взяли как спортсмена: штанги поднимать на универсиадах, – встрял в разговор Николай Алексеевич. Потом обратился к Романову: – Андреич, парни уже с Анадырем связались. Бригада будет через три-четыре часа. Место мы им описали, сами найдут.

– Хорошо. Аптечку принес? – Романов протянул окровавленную ладонь.

– Что с рукой-то, Андрей Андреич? Да это у тебя не порез, а ожог какой-то. Как ты умудрился то? – внимательно рассматривая ладонь шефа, присвистнул Николай Алексеевич. – Давай-ка я тебя перевяжу, дорогой.

– Нет, пластырь просто наложи. Что я, боец Второго Белорусского, что ли?

Николай Алексеевич плеснул на ладонь перекиси водорода – жидкость поднялась белой пеной, испаряясь на глазах, – промокнул марлевым тампоном и наложил широкий пластырь. «Мы с Тамарой – санитары…» – пробурчал он себе под нос и продолжил процедуру.

– Андрей Андреич, надо ехать, а то что-то погода портится. Пока до вертолетной площадки доберемся, все может случиться. Как бы не ночевать в машине. Смотри, какое небо странное. А еще говорят, что весной сияний не бывает. Зеленое какое, как трава в облаках выросла! – Николай Алексеевич мотнул головой в сторону горизонта.

– Да, Алексеич. Поставь какой-нибудь шест над туристом, чтобы группа его быстро нашла, подвяжи вон мой красный платок. – Он кивнул на окровавленную салфетку. – Ренат, забери и брось мне в машину эту черную игрушку «времен палеолита» и заметки мертвого путешественника. В саквояже они у него. Да, и вот что… – Он внимательно посмотрел спутникам в глаза. – Ментам про них не надо говорить. Зачем им этот головняк?

– Ясненько, шеф. Кроме упокойного, ничего не видели, – хмыкнул Ренат, а Николай Алексеевич решительно боднул головой воздух.

Всполохи зеленого сияния над морем, несколько минут назад проявившиеся в небе и рассекавшие закат, стали затухать и вскоре совсем исчезли. Пошел накрапывать холодный, противный дождь – он сразу превращался в корку ледяного наста. Ренат, чертыхаясь и спотыкаясь, принес из машины кусок брезента. Заботливо укрыл страшную находку, привалил брезент по краям камнями-валунами, воткнул меж ними шест путника и водрузил на него кровавый лоскут. Затем театрально отдал пионерский салют и побежал вслед своим спутникам, удаляющимся к машинам.