Текст книги "Ливонская ловушка"

Глава 34
Ливень

К вечеру небо над морем подернулось серой пеленой. Заходящее солнце расплылось по горизонту кроваво-красной полосой. Раскаленный за день песок быстро остывал. Старик Эгил с трудом поднялся с насиженного места и, тяжело переставляя ноги, поплелся в сторону своего покосившегося дома. Даже в самые жаркие дни Эгил не снимал толстую шерстяную тунику, но и она не могла сберечь быстро выветривающееся тепло прожитых лет. Сейчас к привычному ознобу добавилась ломота в костях. Словно невидимый враг выворачивал руки и ноги.

– Плохой знак подает Мать моря, – сказал он первой же встреченной им женщине, и недобрая весть мгновенно разнеслась по Мергере. Прибывающие воины, которым не нашлось места в домах деревни, спешно разбивали шатры, укрепляли их дополнительными колышками. Жители деревни закрывали окна заслонками, загоняли в хлев домашних животных. Вскоре небо затянуло тяжелыми тучами, по крышам ударили первые крупные капли дождя. Богини сердились. В небе засверкали молнии, грозно отозвался раскатами грома Перконс. Мощным вихрем поддержала его Мать ветра. Посланные Матерью моря волны бились о берег, наполняя деревню неутихающим гулом.

Два дня бушевала буря. Все это время семья Лембита оставалась в доме Уго. Лембит ночевал на лежаке, на котором раньше спала Мата. Укладываясь, он долго ворочался, прежде чем заснуть, рассохшееся дерево скрипело, и Уго в полудреме представлялось, что это вернулась покойная жена и подает ему знак, призывая к себе. Может быть, для того, чтобы поведать о своем выборе. Привезенную из Куолки Еву, как соседку напротив, Мата видела каждый день и ни разу не сказала о ней плохого слова. Не то чтобы они с женой вообще обсуждали соседей. У каждого хватало своих дел, и короткие разговоры больше сводились к тому, что от него требуется, чтобы дети были сыты и здоровы, забор на скотном дворе стоял прямо, а двери не скрипели. Беседами это было назвать трудно. Мата говорила, что нужно сделать, а он молча вставал и шел делать сам или призывал на помощь сыновей. Наверное, так же просто и естественно вошла бы в его жизнь и Ева, и до похода в Ире ему по ночам все чаще и чаще представлялось это как наяву. Как могло получиться, что он начисто забыл о ней, обсуждая с новым вождем ливов свадьбу с его сестрой? Что сказала бы на это Мата?

Лежак под Лембитом опять тяжело скрипнул, и Уго попытался представить, что на этом месте лежит Лея. Он уже сейчас побаивался ее острого язычка. Она спала в комнате с его дочерьми. Велло разместился в комнате с сыновьями. Дождь на старшего сына действовал усыпляюще, и большую часть времени он проводил в постели, а скучающий Велло расхаживал по дому, заглядывал поболтать к Лее, но больше вертелся около старшего брата. Мужчины подолгу обсуждали план похода и предстоящей битвы, женщины готовили еду, занимались хозяйством. Ловкая и быстрая на язык Лея сразу сдружилась с детьми Уго, но его самого старательно избегала.

Сон не шел. Поднявшись с постели, Уго вышел в прихожую и распахнул наружную дверь. В доме было жарко, но и снаружи, несмотря на обильный дождь, тянуло теплом. Он вытянул руку из-под навеса над крыльцом, и небесная вода заструилась по разгоряченной коже. В детстве они с Имаутсом и еще несколькими деревенскими приятелями, большинства из которых уже нет в живых, любили, сражаясь с воображаемыми врагами и неизменно их одолевая, носиться под потоками воды голышом, чтобы не получать от родителей подзатыльники за мокрую одежду. Кажется, это были самые счастливые моменты его жизни. Не сдержавшись, он скинул тунику и, широко раскинув руки, шагнул под мощные струи. В небе полыхнула молния, озарив призрачным светом его дом и дом напротив, у окна которого, быть может, в этот момент застыла Ева, и тянущиеся к небу деревья, и весь мир вокруг, словно сама Мать ночи решила вдруг получше осмотреть свое хозяйство. Представив на миг все это, Уго громко, вторя отдаленному раскату грома, захохотал.

– Эй, – услышал он за своей спиной и, обернувшись, увидел вышедшего на крыльцо Лембита. – Это что у тебя такое, ритуал, о котором я не знаю?

– Нет, это…

– Я тоже хочу в нем участвовать.

– Это не ритуал. Нет.

Все еще широко улыбаясь, Уго отрицательно потряс головой и вновь захохотал, когда Лембит, тоже скинув тунику, шагнул под дождь.

– Здорово! В доме слишком душно, не заснуть. Ты часто это делаешь? Что это значит? Я никогда не слышал о таком ритуале.

– Это не ритуал, – повторил Уго.

– Ну хорошо. Тогда…

– Я любил делать это в детстве. С другими пацанами. Мы кидали друг в друга комки грязи.

– Кидали? Зачем?

– Не знаю, – перекрывая новый раскат грома, крикнул Уго. – Для радости, наверное.

Неожиданно для самого себя он наклонился и, подхватив пригоршню мокрой земли, метнул ее в Лембита.

– Эй, ты что делаешь? Ты…

Лембит внезапно нырнул вниз, и в Уго тоже полетели пригоршни земли.

– Что, получил?

– Ах ты так?

Отпрыгнув в поисках свежей земли дальше от дома, старейшина Мергеры и верховный вождь ливов ожесточенно метали грязь друг в друга, уклонялись, попадали, сопровождая каждое удачное попадание взрывом хохота, пока Лембит, наконец, не поднял вверх руки.

– Хорошо, хорошо, сдаюсь. Хватит уже. Посмотри на себя – ты похож на вывалявшегося в грязи порося.

– А ты – на копченую селедку.

– А ты… Слушай, хватит уже. Надеюсь, нас никто не видел. Представляешь, что сказали бы наши соплеменники, застань они нас в таком виде?

– Вальтер написал бы об этом песню.

– Этот знаток взятия крепостей? Точно!

– И исполнил бы ее на деревенском сборе.

– Вот-вот… А хорошо, что мы с тобой вот так… Я не ожидал. А с моей сестрой… мы как-то решим этот вопрос. Знай, я не держу на тебя зла. Мне только брата сдерживать трудно. Велло хочет остаться в Риге. После того, как мы ее возьмем. И у него нет жены. А твоя дочь… Но ты правильно сказал – будем решать, когда разобьем германцев.

Они еще постояли под дождем, смывая прилипшую грязь, потом открыли дверь в дом и шагнули в прихожую. В дверях, изумленно таращась, стоял Велло.

– Ты что-то хотел, брат? – как о само собой разумеющемся спросил Лембит и неспешно взялся натягивать на мокрое тело тунику. – Мы обсуждаем с Уго тактику боя. Можешь к нам присоединиться, раз уж не спишь.

– Обсуждаете? Голые? И мокрые? У тебя на щеке грязь. Что вы делали под дождем?

– Пока боги не слишком одобряют то, что мы задумали, – словно не слыша вопроса, заметил Уго, указывая пальцем в потолок, и тоже взялся за свою тунику, но Лембит только отмахнулся.

– Брось. Разве для хорошего урожая дождь помеха? Лес будет полон грибов и ягод, животным достанется много сочной травы, лес будет кишеть живностью. Воины в походе будут сыты и довольны. А потом нас ждет Рига. Верно, Велло?

– Верно! – согласился младший брат. – Ни один германец не останется в живых. И ни один из переметнувшихся на их сторону предателей.

На второй день ветер стих, тучи, выплеснув накопившуюся в них воду, растаяли, солнце быстро подсушивало набухшую влагой землю. Трапезничали за большим столом на залитом солнцем дворе. Насытившись, Лембит поднялся и сказал, что боги подали знак и следующим утром, с рассветом, пора выступать в поход, а пока он переберется в походный шатер.

– Я тоже, – сказала поднявшаяся вслед за ним Лея.

– Тоже в мой шатер? Ну, если ты думаешь, что так лучше…

– Так лучше! – поддержал сестру Велло. – Девушка не может оставаться в доме мужчины, пока он не стал ее мужем.

– Хорошо, Лея, до завтра ты можешь остаться в моем шатре.

– Я говорю не о шатре.

– Тогда о чем?

– Я хочу участвовать в походе вместе с вами.

– Ты не можешь быть вместе с нами, – отмахнулся Лембит. – Женщины ливов не сражаются с врагами. Их дело хранить дом, растить детей, а не размахивать мечом. Ты не можешь…

– Ой, я тоже хочу в поход. Возьмите и меня, ну пожалуйста. – Подбежав к Уго, Дана обхватила его шею и плотно прижала маленькое тельце к его спине. – Пожалуйста, ну что тебе стоит?

Уго с облегчением перевел дух. Дочь была его спасительницей.

– Ошибаешься! – Лея подошла к старшему брату вплотную. От нескрываемого возмущения ее щеки раскраснелись, дыхание участилось. – Я могу рубить мечом и стрелять из лука. Я делала это с детства. Спроси Велло.

– Что? Ты никогда…

– И Велло был прав. Я не могу оставаться в доме чужого мужчины. Даже если в доме не будет его самого. Или мне надо вернуться в Ире? Вместе с другими невестами? И кто нас туда отведет? Ты?

– Но я не могу позволить…

– Можешь, – твердо сказала она. – Ты и твой воевода Уго уже изменили законы предков, отложив наши свадьбы. Что мешает изменить их еще раз? Ты теперь верховный вождь ливов. Разве не так?

Глава 35
Келлер

Плечи Иоганна уверенно распрямились, осанка, как и полагается человеку благородных кровей, выправилась. Больше он не чурался прохожих, надменно встречал глазами мужчин, раскланивался с дамами. Но полученный от Курта мешочек с монетами из рук не выпускал – не дай бог, какой-нибудь местный воришка и впрямь позарится на его достояние.

У знакомого келлера было оживленно. Все тот же зазывала в монашеской рясе стоял у входа, опираясь на пустую бочку, но рядом с ним толпились несколько разношерстно одетых людей. Они возбужденно размахивали руками и о чем-то громко спорили. У одного из царапины на лице сочилась кровь, другой, жалобно подвывая, баюкал неестественно согнутую руку. Увидав Иоганна, зазывала вышел ему навстречу, смиренно, как при молитве, сложил запачканные землей ладони и склонил голову.

– Господину сегодня лучше уйти, – приглушенным голосом сказал он.

– Что случилось?

– Не стоит привлекать внимание.

– Ты не ответил. Я хочу знать, что случилось.

– Не здесь. Отойдем в сторону. – Настороженно озираясь, зазывала быстро зашагал по извилистой улочке и, только убедившись, что их не могут подслушать посторонние, остановился.

– У нас несчастный случай. В келлере обрушился потолок. Люди ранены.

– Люди? – Иоганн схватил зазывалу за рясу на груди. – А Зара? Где она? Что с ней?

– Отпустите меня. Я должен вернуться. Если пойдут слухи, что в келлере опасно находиться… Понимаете, как это может отразиться на репутации нашего заведения?

– Плевать мне на вашу репутацию! Что с Зарой?

– Она там. Внизу. С ней… Эй, постойте!

Дальше Иоганн не слушал. Оттолкнув зазывалу, он рванулся обратно к келлеру. При виде его люди у входа расступились. После солнечного света глаза Иоганна медленно привыкали к полумраку помещения. Как и прежде, свет в подвальное помещение проникал только через дверь и крохотное, забранное толстой решеткой окно, полумрак дальней части заведения разрывал лишь тусклый свет нескольких свечей. К обычному запаху эля и жареного мяса примешивался явственный дух сырой земли. Возле стола стояли двое мужчин. Еще один человек в отблескивающей разноцветными огоньками одежде лежал на столе.

– Зара!

– Стойте, господин! – один из мужчин, широкоплечий низкорослый детина с сильно сплюснутым носом, предупреждающе поднял руку. – У нас закрыто. Вас не должны были пускать сюда.

– Попробуй мне помешать! – Иоганн, не задумываясь, выхватил из скрученного плаща кинжал.

– Эй, мы не хотим неприятностей. Чего вы хотите? – примиряюще сказал детина и отступил на шаг, но в его руке, как успел заметить Иоганн, появился тяжелый деревянный посох.

– Прекратите немедленно!

Зара, звякнув унизывающими шею обручами, приподняла голову. Голос ее звучал слабей, чем прежде, но действовал на Иоганна все так же завораживающе.

– О, это вы, господин! – признала она его. Вы пришли проведать бедную Зару. К сожалению…

– Пусть он уйдет, скажи ему, – потребовал детина с посохом.

– Ты смеешь мне приказывать? – Иоганн угрожающе выставил кинжал вперед, и детина отступил еще раз, но посох в его руке приподнялся в боевую позицию.

– Заткнись, Адольф, – приказала Зара. – Господин рыцарь пришел сюда с добрыми намерениями.

– Рыцарь…

– Заткнись, я сказала. И оставь нас, мы должны поговорить с господином. Это касается вас обоих, – властно добавила она.

Недовольно бурча, мужчины отошли к дверям, еще больше затенив помещение, и Иоганн склонился к Заре.

– Что случилось? Я пришел, чтобы…

– Я знаю, для чего ты пришел, – остановила его она. – Я ждала тебя. К сожалению, ты выбрал для этого не лучший момент.

– Что с тобой?

– Ничего страшного. Меня немного зацепило по голове балкой, которая поддерживала свод. И не только меня. Хорошо, это случилось не при посетителях, были только мастеровые. Я заметила, что с потолком что-то не так, вызвала их, и когда мы осматривали покосившуюся балку, один из них захотел проверить ее на прочность. Нам еще повезло. Мне надо просто отлежаться. Я в порядке, только хочу отдохнуть. И прости этих мужланов. Мы все поправим… я надеюсь. Мы не хотим, чтобы весть о том, что здесь случилось, ушла за стены этого заведения. Люди будут бояться приходить сюда.

– Я беспокоюсь только о тебе. Похоже, сама судьба связывает нас.

– Сама судьба… О чем ты?

– О, ничего особенного! Просто по дороге сюда меня тоже едва не убило строительной балкой. Хотя зачем я рассказываю о таких мелочах. Я принес тебе денег, вот, возьми. – Он вложил мешочек Курта в ее руку, и она сжала его ладонь.

– Спасибо. Ты такой милый. И ты особенный. Я всегда буду помнить тебя, что бы ни случилось.

Иоганн гордо выпятил грудь и победно оглянулся на заслоняющих вход мужланов.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Тебе нельзя оставаться в таком состоянии здесь.

– Но это мой дом, и пока у меня нет другого. Хотя и опасный. В Риге так трудно найти хороших строителей. Вдруг потолок упадет еще раз?

– Я найду для тебя хорошего строителя, – пообещал он. – Но пока… я хочу быть уверен, что ты в безопасности.

– Хочешь забрать меня в свой замок? – дразняще сказала она.

– У меня еще нет своего замка. Ты знаешь это. Но он будет. И скоро. И тогда я заберу тебя отсюда. Слово благородного человека, – пообещал Иоганн.

Глава 36
Велло

С высоты птичьего полета войско ливов выглядело гигантской змеей, скользящей в поисках добычи среди сосен по узкой песчаной дороге. В первых рядах на конях мерно покачивались Лембит и Уго. Впереди на резвых конях роем клубился дозорный отряд Велло. Обоз с припасами под руководством Кирьянса и его соплеменников тянулся позади. Иногда он отставал от основной колонны и догонял ее только на привалах, воины из основного отряда в ожидании более существенных припасов подкреплялись вяленым мясом из притороченных к поясам мешочков. Конечно, обоз можно было переместить в центр войска, но вместе с ним перемещались женщины, а Уго старался как можно меньше попадаться им на глаза.

На привалах Кирьянс лично следил, чтобы каждая из лошадей получила достаточно корма и воды, проверял упряжь, ступицы телег, пересчитывал мешки с припасами. Телеги шли полупустыми. Главным их назначением было отвезти домой добычу после захвата Риги. Воины Кирьянса были под стать своему командиру: коренастые, неброско одетые, неразговорчивые. У них были натруженные сохой или работой с неподатливой коровьей шкурой руки, вдруг избавленные от тяжких повседневных занятий, и воины оживлялись лишь на привалах, когда надо было набрать хвороста для костра, приготовить еду, обустроить ночлег. На женщин в обозе они старались не смотреть, да и не принято было заглядываться на чужих невест, присматривать за которыми Уго отрядил Иво и Вальтера, развлекаюшего девушек в пути диковинными историями.

На привале к ним в очередной раз присоединился Велло. Он казался вездесущим. С момента назначения на должность командира конного отряда гордость буквально распирала его. Важную персону должны были видеть все, и Велло неутомимо носился на гнедом красавце вокруг пешего войска ливов, щедро раздавая никому не нужные советы. Спорить с вспыльчивым братом Лембита никто не решался.

– Не скучаете? – Велло соскочил с коня, достал из седельной сумки колышек, плотно вбил его в землю обухом топора и прикрепил к нему повод своего коня, обозначая, что намерен обосноваться здесь надолго и основательно.

Увидав брата, Лея улыбнулась и протянула к нему навстречу руку:

– Иди к нам! Вальтер рассказывает, как Парис украл невесту, а потом в Трою направили деревянного коня…

– Правда? Никогда не слышал про деревянного коня. Но мой Вейс обойдет его, могу поспорить. Только мне надо его покормить. Иво, не покажешь, где у вас хранится фураж для лошадей?

– Пойдем, покажу, – с готовностью откликнулся Иво. Покинув расположившуюся у шатра для невест компанию, он привычно закрепил пояс с кинжалом и колчаном, прихватил с собой лук, с которым не расставался, даже перемещаясь по лагерю, и последовал за Велло. Обширную поляну покрывала сочная трава, и было понятно, что никакой корм его коню не требуется. Отойдя к кромке леса, Велло сел на ствол поваленной березы и указал пальцем куда-то за спину.

– Скоро будем у Риги. Этой ночью я видел сон, как мы среди огромных домов сражаемся с меченосцами, и они бегут от нас. Сама Мать ночи дала мне знак.

– Это опасный знак. Мать ночи не подает его без причины, – усомнился Иво, но Велло это не смутило.

– Ты понимаешь меня. Ты лучший лучник среди ливов. В отряде из Сикрога идет еще один мой друг по имени Алго. Наверное, ты слышал о нем. Он лучше всех кидает дротик. Каги из Санага с одним кинжалом может завалить медведя. Разве не такие люди должны вести в бой ливов? Что скажешь?

– У нас уже есть старейшины и начальники отрядов, – осторожно напомнил Иво.

– Начальники! – презрительно бросил Велло. – Посмотри на Кирьянса. Он как старый дуб. Снаружи выглядит крепким как камень. А внутри сплошная гниль сомнений. Дунь на него сильнее, и он рассыплется в труху. И такие люди поведут нас в бой?

Иво с опаской оглянулся. Велло словно озвучивал его собственные мысли, но произнесенные вслух другим человеком, они уже не казались такими убедительными.

– Кирьянс командует обозом. А в бой поведет Уго. Он самый сильный среди мергеровцев. И не только среди них, наверное.

Велло презрительно улыбнулся и положил руку Иво на плечо.

– Я видел Уго голым.

– Что?

– В Мергере, ночью. Когда с небес низвергался ливень. Он голым гулял по двору, а потом вернулся в дом. Я увидел его, старого, с обвисшей кожей, с животом и представил с ним мою сестру… Разве такого мужа заслужила она? Ей нужен такой, как ты. А еще говорят, что он дал слово вдове Еве. Это не ее дом находится рядом с домом Уго?

– Ее, – подтвердил Иво и изо всех сил сжал ладонью рукоятку кинжала.

Глава 37
Магистр

Утром Иоганн проснулся с мыслью о заре. Образ беспомощно распростертой на столе женщины стоял перед его глазами как живой. После месяца в епископском подворье она была единственной живой душой, с которой можно было говорить о чем угодно и которая с вниманием ловила каждое его слово. Она называла его особенным… но особенной была и она сама. Не то, что те распутные девки в Бремене, с которыми можно было неплохо повеселиться в хмельном угаре и о которых он забывал начисто, стоило им скрыться за углом после совместной пирушки.

Убогая келья выглядела особенно уныло. Постель Курта была даже не тронута. Похоже, его так называемый оруженосец неплохо проводил свободное время. И ему все сходило с рук! Разве справедливо, что слуге позволено такое, что недоступно его рыцарю и господину? И тот кошель с деньгами… черт, но и его больше нет! Неужели терпеть все это придется целый год? А что, если Заре станет хуже и даже те, украдкой достающиеся ему крохотные крупицы радости канут в небытие?

Как обычно, в келью просочился запах из замковой кухни, и так же привычно голодный зверь в животе нетерпеливо заурчал. Иоганн оделся, вышел из кельи и заглянул в трапезную. Вся церковная братия уже сидела за длинными столами, звучно выскребая деревянными ложками остатки каши со дна глиняных мисок и громко чавкая, словно эта ячневая размазня была воистину манной небесной. Он уже направлялся к своему месту, когда служка с выбритой тонзурой приблизился к нему и почтительно склонил голову.

– Господина ожидают в келье пробста.

– Вот как? Самого пробста? Хм. Что ж, я буду рад его видеть. Сразу после завтрака, пока в котле хоть что-то осталось для меня. – Иоганн отвернулся и взял со стола пустую миску. Жертвовать завтраком ради сомнительной беседы в планы Иоганна никак не входило. Он едва было по-отечески не похлопал служку по плечу, но вовремя вспомнил, что такое панибратство знатному рыцарю не к лицу, и вместо этого направился к монаху с черпаком у котла с кашей, но служка вновь заступил ему дорогу.

– Извините, господин, если я неточно выразился. Не мне решать, как вы собираетесь поступить, но в келье вас ждет его сиятельство магистр Фольквин.

– Сам… – Иоганн едва не чертыхнулся вслух и с тоской посмотрел на котел с кашей. – Что ж, отведи меня к нему.

В этой части епископского замка Иоганн еще не бывал. Коридоры здесь были шире, потолки выше, чем в остальных помещениях, стены выглядели светлей. Пробста в обширной келье не было, а на накрытом медвежьей шкурой сундуке сидел магистр. При виде Иоганна он небрежным взмахом руки отпустил служку и встал.

– Рыцарь Даниил одобрительно отзывается о тебе. Это похвально. И даже его преосвященство Альберт обратил на тебя внимание.

– Не знаю, чем я мог заслужить такое расположение, ваше сиятельство. – Почтительно склонив голову, Иоганн внимательно вгляделся в невозмутимое лицо магистра. На вид ему было не более тридцати лет. Тяжелый, упрямо выдвинутый вперед хорошо выбритый подбородок и чуть удлиненный нос говорили о твердости характера. Выпуклый лоб нависал над пытливыми, глубоко посаженными глазами. На правом виске выделялся хорошо зарубцевавшийся шрам, отчего лицо магистра казалось немного сдвинутым в сторону. Ростом он был под стать Иоганну, но плечи его были шире, а распирающая ворот шея выдавала физическую мощь.

– А я и не сказал, что заслужил, – усмехнулся магистр. Правая часть его рта приоткрылась, обнажив два выщербленных посередине зуба, а левая, под шрамом, осталась неподвижной, словно принадлежала совсем другому человеку. – Но можешь.

– Я готов! – пылко воскликнул Иоганн.

– Вот как? И к чему именно?

– К сражению с язычниками! Подобно моему предку – благородному Генриху Саксонскому. Для этого я и приехал сюда.

– О да, конечно. Это наша главная цель. Только для похода нужны воины. А у нас почти все новоприбывшие пилигримы укладывают камни или обучаются богословию. С кем выступать в поход? Сегодня провозгласят мой указ о том, что каждый пилигрим и даже монахи, с соизволения его преосвященства, будут обучаться ратному искусству. Крепости нужны защитники, пока рыцари сражаются за новые земли.

– Полностью с вами согласен, ваше сиятельство.

– Вот как? – Магистр подошел вплотную так, что теперь Иоганн ощущал чесночный и мясной запах недавнего завтрака, отчего в его собственном животе явственно заурчало. – Тогда нас с тобою двое. Остальным кажется, что в городе и так слишком много воинов.

Иоганн неловко переступил с ноги на ногу.

– Их можно понять, ваше сиятельство. – Меченосцы встречаются на каждом шагу, и новым пилигримам нет места в орденском замке. При всем уважении, епископское подворье не самое подобающее место для рыцаря.

– Ты еще мог бы добавить, что они не вылезают из питейных заведений или из дома веселых девиц, хотя устав ордена строго возбраняет такое поведение. Но они уже получили индульгенции и не подчиняются мне, как прежде, – гневно заключил магистр.

– Я не совсем…

– Их срок послушания закончился, но они не спешат покинуть город. Сначала они просто остались на Пасху. Потом ветер дул не в ту сторону. Слава богу, все это, кажется, уже позади. Со дня на день они сядут на уходящий корабль, а для тебя освободится место в дормитории. Но прежде ты должен будешь принять обет и пройти обряд посвящения. Я сам поручусь за тебя.

– Спасибо, господин магистр. Я буду верой и правдой…

– И они оказывают дурное влияние на новых пилигримов. Ты уже знаком с кем-то из них?

– Я? Что? Нет! Я почти не выхожу, и мои дни…

– Но тебя видели на улицах. Говорят, ты едва не учинил драку у входа в келлер.

– Я не знал, что…

– Зато я знаю! – Губы магистра слились в одну плотную линию, от усмешки не осталось и следа. – Что случилось у келлера? Только говори прямо и открыто, как и подобает благородному человеку.

– Я погорячился. Мне показалось, что простолюдины не проявили ко мне достаточного уважения, – признал Иоганн. Разговор все больше тяготил его. До сих пор все увещевания старших братьев протекали через его сознание, как вода сквозь пальцы. Да и что ему было терять. В бременском поместье Альберта от щедрот сводного брата у него была хотя бы комнатка размером с сегодняшнюю келью, а в стойле конь, на котором он мог умчаться в любой из германских замков, чтобы прибиться к одному из противоборствующих кланов. Но здесь, в Ливонии, выбора не оставалось. Альберт фактически заманил его в ловушку и лишил любой поддержки, пусть и под обещание в будущем манны небесной. Если не проявить достаточно лояльности сейчас, магистр может сделать его жизнь в течение всего предстоящего года просто невыносимой.

– Уважение тоже надо заслужить. Горожане не слишком благоволят к ордену. Даже клирики косо посматривают на братьев рыцарства. Как ты думаешь, почему? – Магистр отошел к маленькому, украшенному мозаикой столику и устроился в кресле пробста, давая понять, что никуда не спешит. В сидячем положении он уже не выглядел таким устрашающим, и Иоганн почувствовал себя свободней.

– Я здесь недавно, и не мне судить об этом. Горожане приехали сюда, чтобы остаться. Они чувствуют себя хозяевами. И смотрят на меченосцев как на пришельцев, которых ничего не держит и которые ничем здесь не дорожат. Поэтому к ним и относятся, как к чужакам. Хотя год – совсем не маленький срок.

– O, уж поверь мне, это только кажется. Год назад меня избрали магистром вместо покойного Винно фон Рорбаха. Я прибыл сюда из Саксонии вместе с пилигримами и разделял с ними хлеб и воду, мы сражались бок о бок. Ни один из них не дал повода усомниться в отваге и святой вере, дающей нам силы в битвах с язычниками. Порой их упрекают в излишней жестокости – но мягкотелому не выжить в битве. Кто-то говорит об алчности – но это алчность не ради самих себя, а во имя Господа. Все завоеванное меченосцы отдают церкви. Только треть остается ордену, но не самим братьям рыцарства Христа. Хотя через год послушания их могло ждать блестящее будущее. Мне нужны люди, которым я мог бы доверять. Но пришел срок – и их словно ветром сдуло.

– Возможно, в Германии их возвращения ждут семьи, как ждали уходящих в Крестовые походы во славу Гроба Господня, – осторожно предположил Иоганн.

– Похоже, твой язык так же быстр, как твой меч. Может быть, ты даже обучен грамоте?

– Отец хотел сделать из меня клирика, ваше сиятельство. Меня учили письму, риторике и еще некоторым премудростям. Но меня всегда больше тянуло к ратному искусству.

– Что ж, иногда знание грамоты важней умения махать мечом. Но мне не нужны книжные черви. Его преосвященство считает, что опираться можно только на тех, кому нечего терять на родине. А тебе? Тебя тоже кто-то ждет в крае, откуда ты родом?

– Меня? – Иоганн сделал вид, что задумался. Вот уже второй год, как его родная мать и приемный отец покоятся на кладбище. Две замужние сестры после смерти родителей вообще отказываются признавать родство со своим непутевым братцем, одолеваюшим их просьбами о новых займах. Все сводные братья обитают здесь, в Ливонии. А в местном келлере поджидает несравненная Зара…

– Я остался один, как перст. И готов на все, что поручит ваше сиятельство.

– О, мне нередко доводилось слышать такие слова. Но потом оказывалось, что за ними следуют другие – «за исключением»… Гай Юлий Цезарь когда-то сказал: «Никакая победа не принесет столько, сколько может отнять одно поражение». В городе не все так просто, и не всегда знаешь, откуда ждать удар. Исключения – это путь к поражению. Но… кажется, я уже ударился в риторику. Ты сообразительный человек и, надеюсь, понял меня правильно.

– Можете не сомневаться, ваше сиятельство.