Текст книги "Долгое ожидание"

Глава 13

Было пять минут четвертого ночи. Я остановился у ближайшего бара, прикрыл лицо носовым платком и пробрался в телефонную кабинку.

Капитана Линдсея я в полицейском управлении не застал, но мне дали его домашний номер.

– Хэлло… – произнес он сонным голосом.

– Это Макбрайд, Линдсей. В общем, тебе не придется ждать целую неделю.

Он поперхнулся:

– Что случилось?

– Серво мертв. Один из его подручных мертв. Его девица мертва. Всех их караулит Эдди Пакман с переломанными руками. – Мой голос звучал устало, и мне не хотелось никому ничего объяснять. – Один из твоих копов тоже мертв. Поезжай по главной дороге прямо к реке. Там на берегу стоит старый дом, перед ним – машина Пакмана. Мимо не проедешь.

– Черт побери, что там случилось?

– Ты ведь полицейский, так что соображай сам. Завтра еще кое-кто умрет, и если ты к этому времени не разберешься, что к чему, то я тебе объясню. И вот что, Линдсей. На твоем месте я не спускал бы глаз с Такера. Это он помог убить прокурора: оставил окно открытым, чтобы убийца мог пробраться в здание, и специально вызвал туда Минноу.

– Джонни… – Голос Линдсея задрожал, – если ты не…

Я резко оборвал его:

– Того человека, бывшего с Логаном, опознали наконец?

– Да, черт побери! Мне звонили двадцать минут назад.

– Это был парикмахер Лут? Луг Зубастый?

– А ты откуда знаешь? – удивился он.

– Просто догадался. Я теперь много о чем догадываюсь и потому позабочусь, чтобы убийца умер до наступления утра.

Линдсей промолчал, и я повесил трубку. Теперь у меня были ответы на все вопросы, кроме одного. Самого важного. Но и этот ответ я тоже найду, хотя пока не знаю как. Потом.

У стойки дремала пьяная блондинка. Волосы у нее были как у Кэрол. Это навело меня на некую мысль, и я вдруг все понял. Теперь я мог ответить и на последний вопрос, по крайней мере, я был в этом почти уверен. Но прежде чем окончательно убедиться, что я прав, мне предстояло сделать еще одно дело.

Когда я добрался до места, было уже четыре утра. Привратник разозлился как черт, увидев меня, и мне пришлось легонько стукнуть его по затылку, чтобы он не поднимал шума. Я сунул его обратно в привратницкую и прикрыл каким-то тряпьем, после чего бесшумно двинулся по дорожке к дому. Окно кабинета светилось. Я подошел к двери и позвонил.

Он не ждал меня. Вернее, он ждал кого-то другого и потому, увидев меня, страшно удивился.

– Здравствуйте, мистер Гардинер, – сказал я и пинком захлопнул дверь, которую он мне открыл. – Правда, сейчас поздновато, но что делать, – продолжал я, входя в комнату.

Гардинер облизнул пересохшие губы и молча кивнул. Он опустился в кресло, но я остался стоять у стены.

– Все мертвы, Гардинер. Все, кроме вас. Пальцы его судорожно вцепились в ручки кресла.

– Вы?.. – произнес он дрожащим голосом.

– Я.

Кровь отхлынула от его лица, и он стал белее простыни.

– Вам ничего не удастся доказать, Макбрайд.

– А я и не собираюсь этого делать. Этим займется Линдсей и те из его ребят, кто еще остались полицейскими. Но прежде произойдет кое-что другое. Я все понял сегодня ночью. Раньше я все валил на Серво. До тех пор, пока не увидел, с каким удовольствием он избивает и так уже полумертвую девушку. Нет, такой мелкой дряни все эти дела не по зубам, подумал я. И оказался прав. Они с Харлан действительно сначала подцепили вас на крючок и заставили взять деньги из банка. Правда, большую часть он успел вернуть вам, но двухсот тысяч все-таки недоставало. Однако Ленни не сообразил, что вы слишком умны для него. Вы быстро догадались, каким образом текут к нему деньги, и вам это очень понравилось. Постепенно вы сумели настолько прибрать его к рукам, что он стал во всем слушаться вас, и теперь уже вы, а не Ленни, стали заправлять всем хозяйством. Его такое положение вполне устраивало: он понимал, что вы гораздо опытнее его по части обращения со всякого рода недвижимостью, а за славой он и вовсе не гнался, к тому же денег хватало на всех. Да, это вы руководили всеми его операциями. Но в дело вмешалась Харлан, которая пыталась шантажировать вас. И вы приговорили ее к смерти. Перепугавшись, она написала письмо Минноу, и вы поняли, что рано или поздно прокурор в своем расследовании доберется до того, что Харлан связана с Ленни, а там уж и до вас рукой подать. Могу поспорить, что именно вы подкинули Минноу идею о том, что кто-то в банке состоит на жалованье у Серво. Кассир, конечно, самый удобный вариант. Таким образом, в банковских документах появились поправки, после чего вы подсунули Джонни эти документы, которые ему вовсе не положено было держать в руках, а его девушка помогла вам, потому что влюбилась в вашего партнера по бизнесу. Так и возникла версия о мести. И публике конечно же она очень понравилась.

– Но ваши отпечатки… – прохрипел он.

– Да ведь вам ничего не стоило подбросить на место убийства именно тот пистолет, который обычно находился под столом у кассира. На нем, естественно, осталась куча отпечатков. Да, это было ловко придумано. Я не знаю, кто именно застрелил Минноу. Полагаю, что не вы. Скорее всего – Серво. Такер помог ему, но все произошло с вашего ведома и по вашему указанию. И все было бы шито-крыто, если бы Минноу заранее не сфотографировал письмо. Но вы не знали этого, не так ли? Харлан бы умерла следом за прокурором, если бы не хранила где-то опасную для вас фотографию.

Я закурил сигарету. Шатаясь, Гардинер неловко поднялся и направился к бару, где налил себе виски, которое единым махом вылакал.

– Вот тут-то на сцене и появилась Трои, – продолжал я, смакуя сигарету. – Она узнала Харлан и решила отхватить свою долю. Ленни пришлось с ней немало повозиться. Если бы у него хватило мозгов дать ей столько, чтобы она осталась довольна и уехала, то он И сейчас был бы жив. – Я усмехнулся. – Это Трои, а не я, застрелила Ленни.

Стакан выпал из дрожащей руки Гардинера и покатился по ковру.

– И тут в городке появляюсь я. Я вел себя как последний дурак и ни о чем не догадывался до последней минуты. Но вы-то понимали, что я для вас смертельно опасен. И поэтому вышли на охоту за мной. Вы считали Джонни желторотиком. Ведь когда все произошло пять лет назад, Джонни было очень легко запугать. Он устал от убийств на войне и был потрясен изменой любимой девушки, поэтому бежал из города. У него просто не оставалось сил доказывать свою невиновность.

По взгляду Гардинера я понял, что мои догадки верны.

– Итак, через пять лет я вернулся. Вы сразу попытались уговорить Серво убить меня. Серво не согласился, он решил выждать, чтобы узнать, что я собираюсь делать, тогда вы сами взяли ружье и попытались пристрелить меня, когда я выходил из библиотеки Сперва я все искал коротышку, подобного Пакману, и только потом понял, что нужно искать человека, который просто не умеет правильно держать ружье и может промазать даже по слону с двух ярдов.

Он молча стоял, уставясь в темноту, и руки его мелко дрожали.

– Потом произошел тот незначительный инцидент в “Корабле на мели”. Да, прежде чем отправиться туда, я зашел в парикмахерскую. Парень по имени Луг Зубастый, которого природа одарила отличной памятью и длинным языком, подумал, что я собираюсь отмечать юбилей со своей старой подружкой… Верой Уэст. И пока вы брились у него – сразу после меня, – не преминул разболтать это вам. Вы полагали, что со мной в машине Вера Уэст, и решили убрать нас обоих сразу. Не вам брать в руки оружие, Гардинер, потому что любая потаскушка стреляет лучше вас Он повернулся ко мне спиной, но его поза стала менее напряженной и руки дрожали уже не так сильно. Мне показалось, что он даже улыбается, глядя в окно.

– Но вы ошиблись, Гардинер. Это была не Вера, и тогда вы послали Серво к этой девушке, чтобы выведать, что у меня с ней общего. Хорошо я им тогда всыпал!

И тут я заметил, что он действительно улыбается, этот подонок. Я чуть не задохнулся от злости, но продолжал говорить спокойным, размеренным тоном:

– Однако не следует забывать о Логане Все это время он помогал мне, и вам стало известно об этом. Вот почему он встречался с Лутом Зубастым, который как раз перед тем сказал вам, что я брился у него, собираясь на свидание, по его мнению, с Верой Уэст, в тот вечер Логан был пьян, и поэтому вам было совсем не трудно, подсев к нему в машину, выкрасть у него конверт со сведениями о Джордже Уилсоне. Тогда вы и позвонили в полицию. Вам ведь было все равно, под каким именем я сдохну Но Логан тоже совершил ошибку. Он хотел услышать всю историю и, после того как понял, что к чему, решил встретиться с тобой в присутствии Лута. Он позвонил тебе и явился сюда.

И тут я понял, почему он улыбается. Ведь он ждал кого-то другого, а совсем не меня, и тот другой пришел. И с ним к Гардинеру явилось спасение, как он полагал. Этот другой наверняка стоял сейчас за окном, наблюдая за нами обоими и выбирая наиболее удобный момент для выстрела!

– Но Логан пока не умер, Гардинер. И если он выживет, то обязательно расскажет, что ты выболтал ему перед тем, как сбросить его со скалы.

Я сделал шаг вперед и очутился в полосе света. Два выстрела прозвучали одновременно. Оконное стекло разлетелось на тысячу кусочков. Комната больше не отражалась в нем, и я успел увидеть, как там, в кустах, рухнуло наземь грузное тело. Это был Такер.

Улыбка сразу погасла на губах Гардинера, и он молча уставился на меня. Его физиономия вновь побледнела, в глазах светился ужас.

Я сунул пистолет в карман и продолжал, как будто ничего не случилось:

– Серво, вероятно, не раз проклинал тебя, Гардинер. Ведь это ты втравил его во всю эту историю. И если бы не твоя неловкость, из моей затеи наверняка ничего бы не вышло. Но ты уже перестал соображать. Ты был в панике. Разыскав, где скрывается Харлан, ты велел Эдди убить ее. Тот не знал, что у нее есть соседка по комнате, и убил девушку в постели, не дав себе труда выяснить, кого именно он прикончил. Узнав о случившемся, Харлан напилась от ужаса и покончила с собой. Но перед этим она все-таки успела передать ту фотографию тому, кто будет надежно хранить ее, то есть Трои. Когда стало известно, что Харлан умерла, Трои сообразила, что ее ждет, и убежала от Серво. Один из полицейских по твоему приказу выследил ее. В этом деле все наделали ошибок. Все считали, что я сосунок, которого легко обвести вокруг пальца. Но на самом деле желторотиками оказались все остальные, а главный сосунок – ты, Гардинер.

Теперь пистолет, который лежал в ящике бара, был уже возле его бутылки, но он все еще не мог собраться с духом. И тогда я нарочно не спеша извлек из кармана сигарету и стал неловко раскуривать ее. И только тогда он решился. Ему показалось, что я в его руках, потому что в этот момент был занят сигаретой и стоял перед ним совершенно беспомощный. Он выстрелил быстрее, чем я думал, и я едва успел увернуться. Пуля вонзилась в дверь как раз над моей головой. Я поднял пистолет и выстрелил ему в живот, повыше пояса.

– За Боба Минноу и его жену, – проговорил я. – За Логана и Лута Зубастого, – продолжал я, прицеливаясь чуть ниже.

Его губы скривились в болезненной гримасе, дыхание с шумом вырывалось изо рта. Гардинер выронил пистолет и упал на колени.

– За Джонни Макбрайда, – бросил я, стреляя ему в голову.

Снаружи послышался крик. Я распахнул дверь и чуть не налетел на горничную в белой ночной рубашке. Она бросилась к телефону.

– Не надо доктора, – проговорил я. – Звоните в полицию. Спросите капитана Линдсея и скажите ему, что он плохо присматривал за своим дружком Такером. Тот теперь тоже мертв. И еще скажите, что я действовал в целях самозащиты.

Небо уже начинало рассветно сереть. На тротуарах еще стояли лужи. На площади перед вокзалом, на платформах и в зале ожидания не было ни души. Касса не работала.

Я два раза толкнул плечом дверь и сломал замок. Открыв ящик, где Ник хранил мои фотографии, я извлек всю пачку. Под этими фотографиями лежали другие снимки и циркуляры – тоже касающиеся меня, присланные в разное время за последние несколько лет. Теперь я был уверен во всем. Понтель-роуд. Дом на вершине холма окутал туман. На лестнице было темно, но наверху из-под двери пробивалась полоска света. Крашеная блондинка сидела в спальне и листала газету.

– Джонни! – выдохнула она.

– Привет, Уэнди.

Она подбежала ко мне, обняла за шею и уткнулась мне в плечо. Ах, как пахли ее волосы. Потом она подняла глаза и посмотрела мне в лицо так, словно видела его впервые. Ее пальцы легко прикоснулись к моим губам, векам, щекам, и взгляд ее стал испуганным.

– Что это, Джонни? – прошептала она. Я не был с ней деликатен. Нет, я оторвал от себя ее руки и толкнул ее так, что она ударилась спиной о комод и осталась там стоять, закрыв руками уши, точно не желая слушать то, что я собирался ей сказать.

– Они все мертвы: Эдди, Серво, Гардинер, Харлан, Трои – все, черт побери! Все кончено.

Я думаю, только в ту минуту ей стало понятно, зачем я пришел. Она задрожала, но была не в силах сдвинуться с места.

– Мне следовало бы сказать: “Хэлло, Вера!” – когда я вошел, – сухо проронил я. – Ведь тебя так зовут. Вера Уэст, правильно?

Она облизнула пересохшие губы и не произнесла ни слова.

– До чего же ловкий парень этот Ник! Он с первого взгляда понял, что я не Джонни Макбрайд, и направил меня прямо к тебе, чтобы ты через меня снова могла добраться до Серво. Месть, вот как это называется, не так ли?

Я снял пальто и бросил его на стул. Пистолет в кармане лязгнул о пол. Я расстегнул ремень и перебросил его через руку.

– Раздевайся, Вера…

Теперь в ее глазах был настоящий ужас. Они стали большими и блестящими, и ее взгляд следовал за движениями моих рук. Я сложил ремень вдвое и резко взмахнул им в воздухе.

– Итак, раздевайся, – повторил я. – Я знаю, что не ошибся, но все-таки хочу окончательно удостовериться. Как видишь, я обхожусь с тобой по справедливости.

Неожиданно ужас в ее глазах сменился вызовом. Она протянула руку к вороту блузки и расстегнула первую пуговицу, потом следующую и так до конца. Блузка мягко скользнула на пол и свернулась кольцом у ее ног.

– Кое в чем мне было не так просто разобраться. В том, что касалось тебя. Во-первых, каким это образом мы так быстро сошлись с тобой? Не каждый согласится приютить человека, подозреваемого в убийстве. А тебе почему-то было на это наплевать.

Звякнула “молния” на юбке, которая присоединилась к блузке. Машинально приподняв край комбинации, Вера ловким движением стянула ее через голову и швырнула в дальний конец комнаты. Теперь на ней оставались лишь бюстгальтер и кружевные трусики, ничего не скрывающие. Она застыла как статуя. Высокая, стройная, загорелая, с чудесными ножками и шелковистой кожей.

– Ты живешь здесь, на окраине города, в котором любая девушка с твоей внешностью могла бы иметь все. Но ты никогда не появляешься в городе. Ты работаешь в придорожном ресторане, с гримом на лице, под вымышленным именем. Мне следовало догадаться о чем-то еще тогда, когда ты отказалась поехать со мной в центр. Ты боялась. Ведь кто-то мог узнать тебя. Ты забилась в эту нору, моля Бога, чтобы случилось чудо и ты сумела бы отомстить Ленни. И когда появился я, ты воспользовалась шансом.

На бюстгальтере тоже была “молния”. Она дернула ее, и он упал вниз. Ее роскошные груди, упругие и прелестные, слегка вздрагивали от сдерживаемого волнения. Плечи у нее были прямыми и широкими, и нежная ложбинка бежала по спине до самой талии.

В глотке у меня пересохло, мне стало трудно говорить.

– Когда я попросил тебя разузнать о Такере, ты от, правилась в парикмахерскую, просто чтобы убить время. Тебе ничего не нужно было делать: могу поспорить, вы с Ником немало потрудились в свое время, собирая информацию. И вообще, ты знала подозрительно много решительно обо всех. Это ты сообщила мне о Харлан, изменив голос. И позаботилась, чтобы я стал искать ее. Чтобы отомстить, тебе требовалась твердая мужская рука. И ты ее нашла. Хотел бы я теперь узнать, зачем тебе все это было нужно, Вера? Зачем? Ты не умрешь, как другие, но тебе будет очень-очень больно, и на всю жизнь ты сохранишь на своем теле рубцы. Джонни был отличным парнем.

Она не стала мне отвечать. Легким движением она скинула трусики и переступила через них, когда они упали на пол. Теперь на ней ничего не было, кроме черных туфелек, и она все так же неподвижно стояла у комода, опершись о него локтем. Я посмотрел на нее голодными глазами, понимая, что вижу эту нагую красоту в последний раз. Я взмахнул ремнем, но пока не ударил.

– Все было отлично продумано, Вера. Натуральная блондинка красила корни волос, чтобы все принимали ее за крашеную брюнетку. Вероятно, парикмахеру пришлось немало повозиться с тобой, чтобы получить необходимый эффект. И теперь тебя не могли узнать даже те, кто был хорошо знаком с тобой. Ловко придумала! И не удивительно, что ты не захотела показываться мне обнаженной при свете. – Рот у меня пересох, и что за отвратительный привкус! – Да, это было долгое ожидание, Вера. Ты очень изменилась с тех пор, как снялась на той фотографии, которую показывал мне Логан. Но ты все еще прекрасна. Сколько раз, наверное, Джонни скрипел зубами, вспоминая о твоем предательстве! – И я снова занес руку с ремнем над головой.

Ящик комода открылся и закрылся с быстротой молнии, и я увидел, что она целится в мою грудь из пистолета. Маленький, но вполне надежный. Что ж, так и надо такому болвану. Болтая без остановки, как базарная шлюха, я опять угодил в ловушку.

Лицо ее приняло какое-то странное выражение. Она вдруг указала дулом пистолета на туалетный столик позади меня и приказала:

– Загляни в верхний ящик!

Я был не в силах пошевелиться от потрясения. Но странное волнение в ее голосе заставило меня повиноваться. Я открыл верхний ящик и увидел кучу своих фотографий. Кучу Джорджей Уилсонов.

– У Ника они тоже есть.

– Посмотри на дату.

Все даты были семилетней давности, и на каждой фотографии был штамп доставки. Она не сводила с меня глаз.

– Мы с Ником знали о Джордже Уилсоне с тех самых пор, как Джонни Макбрайд покинул город. Полиция вручила их Нику задолго до этого. Потому что Джорджа Уилсона начали разыскивать гораздо раньше, чем случилась вся история с Джонни. А теперь загляни в соседний ящик.

Я ничего не соображал, и руки плохо меня слушались. Сумасшедшие мысли носились в голове. Я открыл ящик и достал конверт. В нем лежала купчая на дом, в котором мы находились. Она была оформлена на имя Джонни Макбрайда. Здесь же находились демобилизационное удостоверение и письмо министерства обороны.

– Прочти его.

В письме излагались все подробности военной карьеры Макбрайда. Он прошел специальное обучение и всю войну провел в глубоком немецком тылу, выполняя секретное правительственное задание. В числе других операций было похищение из секретного сейфа немецкого командования списка агентов, действующих в тылу союзников.

Мысли мои путались, словно требуя, чтобы я выпустил их наружу, и возмущаясь, что я не соглашаюсь их признать.

А ее голос звучал в моих ушах, точно успокаивающая музыка:

– А что, если Джорджа Уилсона разыскивала полиция и вдруг произошло невероятное совпадение… Он встретил человека, которого никто на свете не мог отличить от него самого, а потом этот человек утратил память в результате аварии. Ну, ему следовало воспользоваться сложившейся ситуацией, как ты считаешь? Он поступил очень мудро, поменявшись с тобой рубашкой, на которой стояла метка. Возможно, он сначала собирался прикончить этого другого, но потом удостоверился, что тот и в самом деле ничего не помнит. Тогда он понял, что для него лучше оставить двойника в живых. Если полиция когда-нибудь и нападет на его след, то самому Уилсону ничего не будет грозить. Это казалось ему настолько удобным, что он рискнул жизнью ради того, чтобы спасти двойника. Но если хорошенько подумать, то он был не другом, а самым злейшим врагом, которого только может заиметь человек.

Это было для меня уж слишком. Мои зубы лязгнули, словно я трясся в лихорадке.

– Все это пока лишь мои предположения, – заявила она. – Однако я хочу дать тебе шанс, как это сделал ты. Раздевайся!

Я тупо уставился на нее. Она шевельнула дулом пистолета:

– Раздевайся!

Я живо снял с себя все до последней нитки.

– У Джонни Макбрайда был шрам как раз на том самом месте, где и у тебя – на животе.

Я взглянул на шрам. Не раз я ломал голову над тем, откуда он у меня.

– В письме из министерства обороны, там, где медицинские данные, он упомянут, – промолвила она.

У меня точно что-то взорвалось в голове. Куски мозаики вылетели, кувыркаясь, потом стали медленно опускаться, оседая на дне тайников памяти и складываясь в стройную картину. Я закрыл лицо руками, и голос Веры доносился до меня теперь как бы издалека:

– Я никогда не была с ними заодно, Джонни. Гардинер велел тебе проверить эти документы, и я видела их у тебя. Поэтому сначала я тоже посчитала, что деньги присвоил ты. Ведь ты купил этот дом и дал мне десять тысяч долларов, чтобы я сберегла их для нас. Но потом я узнала точно: это все, что вообще у тебя было. Знаешь, Боб Минноу подозревал, что в банке творятся какие-то темные делишки. Он попросил меня последить, что там и как, и того, что он сказал, мне хватило, чтобы догадаться, о чем идет речь. Когда я поняла, что, видимо, ты украл эти деньги, чтобы отдать их Серво, я решила пойти к Ленни и вытрясти из него правду. Как раз в это время убили Боба Минноу. Я подумала, что это тоже сделал ты, но все равно продолжала любить тебя. Ленни, оказывается, схватил тебя и держал где-то взаперти. Он предложил мне выбор – либо я буду участвовать в его игре и тогда он отпустит тебя, либо он вернет тебя в Линкасл. Я не знала тогда, что они так и так собирались заставить тебя убраться подальше.

И я согласилась, Джонни. Прости меня! Но потом я поняла, что Ленни сам исполняет чьи-то приказы. И я стала собирать информацию и многое узнала о банке, о Харлан и о Серво. А потом они пронюхали, чем я занимаюсь. Тогда я тоже исчезла.

Она уронила пистолет, и он упал на юбку.

– Я ждала тебя, Джонни. Ты сам сказал, что это было долгое ожидание. Но я знала, что ты непременно вернешься когда-нибудь.

Она улыбнулась мне. И столько нежности, любви и доброты было в ее улыбке, что я задрожал еще сильнее, задрожал от счастья, что эта любовь и великолепная Вера – все для меня.

– Джонни, ты еще не все просмотрел из того, что лежит в конверте, – произнесла она.

Я протянул руку и подобрал рассыпанные по полу бумаги. Одна из них была больше остальных, плотная и желтоватая. Мне хватило одного взгляда. Это было брачное свидетельство, выданное Джонни Макбрайду и Вере Уэст за месяц до того, как пять лет назад начались все события.

– Вот откуда я знала про твой шрам, Джонни.

Глаза ее сияли. Все тело у меня болело, голова раскалывалась. Я смертельно устал, но не настолько… Секунда в секунду мы одновременно уставились на кровать. Ее рука понимающе погладила меня и потянулась к выключателю. Я ласково коснулся ее тела. Она была теплая, нежная, прекрасная и моя от пяток до кончика носа…

– Не надо гасить свет, Вера, – попросил я, устало улыбаясь…