Текст книги "Долгое ожидание"

– Вы действительно Уилсон… – прохрипел он. Подождав, пока Логан придет немного в себя, я чуть удивленно поинтересовался:

– Вы что, старина, совсем спятили? Какого черта вы набросились на меня?

– Вы… – прошепелявил он, вновь улыбаясь. – Настоящий Джонни никогда бы не дал мне сдачи. Он был желторотый, как все эти бывшие вояки, и до икоты боялся настоящей драки, ну а с вами все в порядке. Уилсон, вы – о'кей.

– Макбрайд. Джонни Макбрайд, запомните, ладно?

– О'кей, Джонни.

– И никогда больше не обманывайтесь насчет того, что я желторотый, Логан.

– Я-то не стану, но я знаю кое-кого, кто наверняка так думает, и беда ждет этого кое-кого.

– Да, я уж постараюсь их удивить.

– Непременно, – пробормотал Логан, секунду озадаченно помолчал и снова широко улыбнулся.

Глава 5

Мне пришлось усадить Логана в “шевроле” и накачать его сигаретами, прежде чем он пришел в себя настолько, что мог отправиться в путь. Время от времени он мотал головой, чтобы в мозгах у него прояснилось.

Вся кожа на его локтях была содрана, ведь он проехал на них по полу после моего удара, но зла на меня он не держал.

Нажимая на стартер, он поинтересовался:

– Где вы так научились драться и откуда у вас такая силища?

– Наверное, это от тяжелой физической работы.

– Вспомните, может быть, вы были боксером? Я нахмурился и покачал головой.

– Если и был, то я этого не помню.

– Тем не менее деретесь вы профессионально. Я попытаюсь покопать тут и там – вдруг удастся отрыть что-нибудь интересненькое.

– Ради Бога. Сам я пробовал, но ничего не добился.

– А если то, что я узнаю, вас не обрадует? Я выбросил окурок в окно. Он плюхнулся в реку, зашипел и погас.

– Пусть так, – ответил я. – Это все же лучше, чем ничего. Хотя некоторые вещи наводят меня на размышления. Я знаю многое.., по крайней мере, мои руки умеют делать многое, чему не учат обычных людей. Я управляюсь с оружием так же привычно, как с ножом и вилкой, и знаю, куда надо целиться, чтобы убить человека легко и быстро. Я запросто могу открыть любой замок с помощью кусочка проволоки. И еще оказалось, что я умею вскрывать сейфы. Однажды, когда заклинило старый сейф, стоявший в конторе, я справился с ним за четыре минуты. Поначалу это казалось просто забавным, но потом мне стало не до шуток. Так что покопайтесь, где сможете. Вдруг я окажусь взломщиком? – И что тогда?

Я показал ему свои руки.

Он пожал плечами:

– Линдсей утверждает, что отпечатки все равно можно выявить.

– О'кей, я не возражаю. Логан хмыкнул.

– Почему бы и нет? – продолжал я. – Вы думаете, что я не пытался выяснить, кто я такой? Я обращался и в военные ведомства, и во флот, и в общество ветеранов в надежде, что они помогут мне узнать это. Я обошел добрую дюжину врачей, которые пытались восстановить хоть самый слабый отпечаток, но все безрезультатно.

– Ладно, тогда я попробую разузнать что-нибудь, – пообещал Логан. – Если я что-то узнаю, то дам вам знать.

– И к кому пойдете сначала – ко мне или к Линдсею?

– Зависит от того, что я найду.

Логан развернул машину и выехал на автостраду. Он помолчал немного, словно подыскивая слова, потом спросил:

– А что вы намерены предпринять сейчас?

– Отыскать эту самую Веру, о которой вы упоминали.

На его скулах сразу заходили желваки.

– Зачем она вам?

– Потому что она – ключ ко всему. Я ведь сказал вам, что было написано в том письме: у него отняли все, что он имел, а она смеялась над ним, потому что сама была к этому причастна.

– Проклятье! – Руки Логана судорожно вцепились в руль. – Не сваливайте все на нее! Вы ведь не уверены в том, что она виновата, правда? – Вы все еще любите ее?

– Нет. – Он искоса взглянул на меня и поморщился. – Нет, но любил когда-то, может, в этом все и дело.

– Насколько хорошо вы ее знаете?

– Достаточно хорошо и достаточно долго, чтобы не сомневаться: она не может быть предательницей.

– Логан, за те несколько лет, из которых я что-то помню, я пришел к выводу, что ни один мужчина ни черта не смыслит в женщинах, а тем более в той, которую любит.

Я снова закурил.

– В вашей газете хранятся какие-нибудь фотографии, связанные с этим делом?

– Кое-что есть, а что?

– Может, там имеется фотография той комнаты, в которой был убит Минноу?

– Вполне возможно…

– Поедем посмотрим, а?

Логан бросил на меня испытующий взгляд, закурил и прибавил газу.

Я остался ждать его перед зданием “Новостей”, а он поднялся наверх. Через десять минут он вернулся с конвертом, сел в машину и протянул его мне. В конверте лежали четыре фотографии. На первой из них был мертвый Минноу. Он свалился на письменный стол, за которым сидел в момент убийства, и промокательная бумага впитывала кровь, струившуюся из пробитого черепа. Вокруг валялись бумаги, над которыми прокурор работал в тот вечер. В одной руке убитый сжимал карандаш, сломавшийся пополам, когда он в конвульсиях вдавил его в стол, а на полу валялись письма, разлетевшиеся от этого последнего движения Минноу.

На двух других фотографиях я увидел тот же самый труп, снятый с разных сторон. На этих снимках в кадр попали некоторые детали обстановки: каталог с выдвинутыми ящиками, вешалка с пальто и шляпой Минноу на одном из крючков, книжный шкаф с юридическими справочниками и прислоненным к нему зонтиком. На четвертой фотографии крупным планом был снят лежащий на полу пистолет.

Я вертел фотографии в руках, пытаясь хоть что-то извлечь из них. Они были очень четкими, можно было даже прочесть некоторые из лежащих на столе бумаг: в основном полицейские рапорты и юридические документы. На некоторых стояли печати и подписи, на других виднелись какие-то резолюции, но разобрать их я не мог.

Так ничего и не добившись, я сунул фотографии обратно в конверт.

– Ну, что же вы выяснили новенького? – спросил Логан.

– Отличный пистолет! – усмехнулся я.

– И полиция такого же мнения. С обоймой, где не хватает одного патрона. – Он сжал губы. – И полно ваших отпечатков.

– Не моих.

– Правильно. Его отпечатков. На то чтобы их идентифицировать, времени понадобилось совсем немного.

В банке имелись отпечатки его пальцев. Их сверили также с армейским досье в Вашингтоне.

У меня возникло смутное ощущение, что что-то здесь не вяжется, что-то чертовски не правильное имеется во всей этой истории. Я еще раз просмотрел фотографии и убрал их назад.

– Насколько сложно проникнуть в здание? – осведомился я.

– Запросто. Например, выбив окно. Но тогда и это-то не потребовалось, так как несколько окон было открыто настежь, в том числе и окно в коридоре рядом с кабинетом Минноу, которое выходило на задний двор.

– Ясно.

– Что ясно?

Я возвратил ему конверт с фотографиями и снова закурил. Здесь явно попахивало какими-то гнусностями, но я пока не мог учуять, какими именно.

– Над каким делом работал в тот вечер Минноу? – спросил я скорее просто для того, чтобы что-то спросить.

– Над тем же, что и всегда. Все это время он собирал материалы, чтобы разоблачить Серво и покончить с коррупцией в нашем городе.

– Дело касалось только Серво?

– Не только. В нем была замешана целая куча народу. Серво ведь парень с головой, а точнее – просто наглый и жестокий. Он распоряжается здесь всем и всеми. Черт возьми, надо быть откровенным: никто в муниципалитете не сделает против него и шага.

– Замечательная ситуация.

– Для Серво – да. Когда-нибудь, надеюсь, все изменится.

– Что ж, благодарю за информацию. Вы мне очень помогли.

Глаза Логана блеснули.

– О'кей. Я с нетерпением буду ждать от вас интересных новостей. И даже, может быть, большего.

– Вера?

– Да. Я был бы очень рад, если бы она вернулась ко мне, какой бы она теперь ни стала.

– Вы, конечно, подразумеваете, если только она не убийца и не соучастница убийства? – усмехнулся я.

Он грязно выругался.

– Я забыл вас кое о чем спросить, – добавил я. – Вера и Джонни работали в банке, пока не обнаружилось мошенничество. А после всех этих событий она еще долго там оставалась?

– Не слишком. Они с Джонни вместе отправились отдыхать. Именно во время их отсутствия ревизор проверил документацию и обнаружил подлог. После этого я ни разу не видел Веру. Она ушла из банка и стала околачиваться в игорных домах. Там-то ее и заметил Серво и сразу же подобрал. С тех пор она везде появлялась только с ним, до того самого Дня, когда вдруг исчезла.

– И никаких ее следов вы не обнаружили?

– Нет, – угрюмо ответил он.

– Мне нужна ее фотография, Логан. Она у вас есть?

Он протянул мне бумажник:

– Посмотрите в отделении для визитных карточек. Самая последняя внизу.

Я достал фотографию размером два на три на плотной матовой бумаге. На ней была натуральная блондинка с распущенными волосами цвета сливочного масла. Фотограф запечатлел ее в кокетливой позе, но за этим кокетством явно чувствовалась исходившая от девушки неподдельная свежесть. У Веры был полный чувственный рот и чуть вздернутый носик. Что же касается глаз, то их выражение я не смог бы точно определить: они, наверное, становились нежными или жесткими в зависимости от обстоятельств.

– Ну как? – спросил Логан.

– Красавица.

– Такой она и была на самом деле. Вы можете оставить себе фотографию, если хотите.

– Спасибо.

Я сунул фото в карман и вернул ему бумажник.

– Вы так и не сказали мне, что собираетесь предпринять, – заметил Логан.

С минуту я молча смотрел в окно машины.

– Логан, Джонни изгнали из города только потому, что он оказался втянутым в какую-то крупную аферу. И я не думаю, что он взял эти деньги.

– Вы полагаете, его обманули?

– Возможно. Вера замешана в это дело, и когда я ее найду, то найду и ответы на многие вопросы.

Логан притормозил перед светофором и внимательно посмотрел на меня.

– Я вполне убежден в том, что вы не Макбрайд, но, когда вы начали рассказывать о своих необычных способностях, мне в голову пришла одна мысль.

Я сразу понял, что он имеет в виду.

– Вы хотите спросить, не установил ли я, что отлично лажу с цифрами? – уточнил я.

– Да.

– Знаете ли, приятель, я сумею сосчитать без ошибок разве что пальцы на руке, а цифр боюсь, как огня. Я не стал бы банковским кассиром и за все блага мира.

– А тот Джонни Макбрайд, которого вы знали?

– Он был прирожденным математиком и вел все расчеты для компании.

Красный свет сменился на зеленый, и Логан снова погнал машину вперед. Мы ехали по окраине города, и по пути Логан показал мне некоторые самые злачные места. Публика в них только начинала собираться. Большинство машин на стоянках имели номера других городов, а некоторые даже и других штатов. Да, Линкаслу поистине было, чем привлечь туристов.

В большинстве окон я заметил небольшие голубые таблички и спросил Логана, что это такое.

– Члены “Объединения бизнесменов” – выдумка Серво.

– А если кто-то не состоит членом “Объединения”?

– Ничего особенного. Примерно десять процентов заведений – независимые, но дела у них идут не очень хорошо. Просто если возникают какие-нибудь неприятности с законом, то для членов “Объединения” за большие деньги нанимают лучших адвокатов. А кроме того, монополия на спиртное в городе в руках Серво, и если вы не член “Объединения”, то вам ни за что не достать для клиентов приличной выпивки.

– А что горожане? Они покорно все терпят? Логан хрюкнул:

– Одно время они пытались сопротивляться. Да и сейчас многое пошло бы по-другому, если бы удалось очистить муниципалитет от торгашей. Впрочем, горожан даже не за что особенно винить. В Линкасле и в самом деле можно жить припеваючи, если мириться с теми, в чьих руках сейчас власть и деньги.

– Но вы на это не согласны, Логан? Почему? Его губы скривились в горькой усмешке.

– Я присутствовал при осмотре трупов. Видел девочек, изнасилованных прямо на улице. Видел, как из-под обломков машины, за рулем которой сидел пьяница, вытаскивали молодые искалеченные тела. Все это – не один раз. Мне приходится жить в городе, где правит кучка негодяев, которые забирают себе самые лакомые кусочки, а остальное швыряют, как подачку, горожанам, голосующим за них. Вот мое мнение.

– Кто сейчас правит городом?

– Черт его знает!

– Вы должны это знать, вы же журналист, – настаивал я.

– Да, как же. Послушайте-ка, приятель, кто бы ни стоял там, на самом верху, куда сходятся все ниточки, прикрыт он весьма надежно. В этом городе денег куда больше, чем вы можете себе представить, да только они не оприходованы ни в одной расчетной книге. У нас тут побывали и ребята из ФБР, и сотрудники прокуратуры, но ничего не раскопали и убрались подобру-поздорову, покачивая головой. Немало людей пытались добраться до Серво, но он чист, как стеклышко. Он платит налоги, так что придраться не к чему. Они пытались потрясти мэра и муниципалитет, но и из этого ничего не вышло. Никто ничего не знает. – Он внезапно прервал свою тираду и искоса взглянул на меня. – А куда вы, собственно, направляетесь?

– Сам пока не знаю. – Мы уже были в центре города и стояли перед другим светофором. – Высадите меня на углу, Логан.

Он притормозил у тротуара. Я вышел и захлопнул дверцу машины.

– Если вы проживете еще достаточно долго, чтобы выяснить что-то, разыщите меня в редакции, – сказал на прощанье Логан.

– Ладно.

– Вы меня заинтересовали, и я собираюсь заняться вашей историей.

– Только этого я и жажду.

– Где я смогу найти вас? Я рассмеялся:

– Я сам рас найду, если буду жив, конечно. Проводив глазами машину Логана, я зашел в ближайшую пивную и спросил пива.

Заведение называлось “Маленькая Богемия”, и в окошке торчала голубая табличка. У стенки стояли несколько игровых автоматов и огромный музыкальный ящик, а в углу я разглядел несколько карточных столиков. В центре зала располагалась полукруглая стойка бара. Хотя на вывеске и было указано, что несовершеннолетние здесь не обслуживаются, в зале толкалось множество совсем желторотых девиц, которые не спеша потягивали пиво, явно поджидая кого-нибудь, кто закажет им следующую порцию. Пиво стоило два цента.

В соседнем заведении пиво стоило только цент, но посетителей не было ни одного. И голубой таблички в окошке я не заметил. Бармен заботливо полировал неуклюжий старомодный игральный автомат.

– Где вы его выкопали? – удивился я.

– Он хранился в подвале у босса еще со времен сухого закона, – сурово ответил бармен. – Что вам подать?

– Пиво. А где ваши клиенты?

– Вы не из местных?

– Нет.

– Наши клиенты появляются позже. Когда их выкидывают из других заведений или когда совсем останутся без монеты.

– Вам бы следовало поставить несколько новых автоматов.

– Скажите это боссу. Он у нас большой индивидуалист.

– Не пляшет под дудку Серво, так?

– А мне показалось, что вы не здешний. – Так и есть. Но про ваш город ходит немало слухов.

– О! Еще пива?

– Да.

Он подал пива и сам выпил вместе со мной.

– Послушайте-ка, может, вы мне сможете помочь? – спросил я, когда он поставил бокал на стойку. – Я ищу девушку по имени Вера Уэст. Это моя родственница. Лет пять назад у нее были неприятности, что-то связанное с местным банком, а потом она куда-то пропала. Но я знаю, что одно время она крутилась около Серво.

– У Серво куча женщин, – ответил бармен, рисуя на стойке овалы донышком кружки.

– Она – блондинка, натуральная блондинка.

– Хорошо сложена?

Я не знал этого точно, но подумал, что не ошибусь, если кивну.

– Была у Серво некая красотка блондинка, только давно.

– Не помните, как ее звали?

– Да если бы я и знал, то вряд ли сказал бы вам. У меня семья, так что оставим лучше этот разговор. Зачем мне лишние неприятности.

– Вы боитесь Серво?

– Не то чтобы его лично. Сам-то он слишком большой босс, чтобы расправляться с кем-то собственноручно.

– Я вас понимаю. Но мне необходимо найти ее.

– Крошки, которых бросает Серво, – проговорил бармен, обращаясь как бы не ко мне, а к открытой двери, – обычно выплывают в квартале красных фонарей. Попытайте счастья там.

Я поблагодарил его, расплатился и вышел на улицу.

Было очень жарко и душно, но небо затянулось, и на востоке, судя по всему, собиралась гроза. Впрочем, людей, спешивших по улице, это мало беспокоило. В уютных заведениях с голубыми табличками в окнах всегда есть кондиционеры – еще одна монополия Серво.

Следующий час я бесцельно бродил по городу, стараясь вжиться в его ритм и понять, чем же он живет.

Полицейские, рьяно штрафующие какого-нибудь беднягу за стоянку в неположенном месте и при этом упускающие убийцу.

Парень у газетного киоска, передающий толстую пачку банкнотов кому-то сидящему в машине.

Прогуливающиеся девицы, которым не хватает разве что таблички “Сдается внаем” на шее.

Богато одетый пьяница, которого под присмотром бармена аккуратно запихивают в патрульную машину.

О, Линкасл и правда был крупный город. Очень крупный.

И тут же я увидел Линдсея. Он пил кока-колу у прилавка огромного универсального магазина, реконструированного на современный лад. Неоновая реклама на фронтоне здания гласила: “Фильберт”, а указатель любезно сообщал, что где располагается. Слева – закусочная, справа – бар, наверху – хозяйственные товары, посуда, мебель.

Я вошел и опустился на табурет рядом с Линдсеем, негромко сказав:

– Хэлло, приятель!

Он даже не взглянул на меня. Лицо его сморщилось, и он чуть не перекусил соломинку, через которую тянул кока-колу.

– Что, язык проглотил? – осведомился я, и он медленно повернулся ко мне.

– Джонни, советую тебе прекратить выпендриваться, для твоего же блага.

– Это я уже слышал. Тебе бы следовало обзавестись копами порасторопней. Уж больно они у тебя завалящие.

– И откуда ты столько знаешь о копах? Я заказал коку и сандвич.

– Так уж получилось, и поэтому советую тебе убрать своих ребят от меня подальше. Когда тебе удастся предъявить мне обвинение в убийстве, вот тогда делай что хочешь, а до этого брось свои штучки.

– Подонок! – прошипел он.

Я откусил сандвич и ухмыльнулся.

– Кстати, – заметил я, – ты мог бы как-нибудь спросить у меня самого, убивал ли я твоего друга или нет.

– Я в этом не нуждаюсь. – Он был просто вне себя.

– Что ж, твое дело, но если тебе интересно, то никакого убийства я не совершал.

Он оскалил зубы. Его глаза закатились, и весь он дрожал от бешенства. Я покончил со своим сандвичем, запил его кока-колой и, протянув руку, вытащил сигарету из его пачки.

– Когда-нибудь.., если у тебя появится такая возможность, можешь проверить меня на детекторе лжи, – произнес я. – Я ничуть не обижусь.

Он перестал терзать соломинку, глаза его широко раскрылись, и я увидел, что они голубые. Челюсть у него отвалилась, и смотрел он на меня с совершенно ошарашенным видом. До него так и не дошел смысл моих слов, поэтому я оставил его сидеть у прилавка, а сам поднялся и вышел.

Национальный банк Линкасла помещался в белом каменном здании, занимавшем почти полквартала в самом центре города. Я вошел туда за несколько минут до закрытия, когда посетителей уже не было, и не прошло и двух секунд, как в зале воцарилась мертвая тишина. Я увидел, как охранник в форме, поднявшись во весь рост, замешкался, соображая: выхватить ли ему пистолет или поздороваться. Я поздоровался первым, и он оставил свои попытки, судорожно сглотнул и неуверенно произнес:

– Джонни?

– А кто же еще? Где мистер Гардинер?

– У себя в кабинете.

– Можете ли вы передать ему, что я хочу его видеть? Парню не слишком понравилась моя просьба, но он все же потянулся к телефону, висевшему на стене. Но не успел он снять трубку, как дверь за его спиной отворилась и на пороге возник человек, который не мог быть никем иным, кроме как президентом банка. Я двинулся к нему навстречу:

– Здравствуйте, мистер Гардинер!

Непередаваемое изумление отразилось на его физиономии. Хэвис Гардинер был высоким стройным мужчиной с седеющими волосами, словно сошедшим с рекламного плаката, но сейчас он больше напоминал ребенка, впервые в жизни попавшего в цирк. И слишком взволнованного этим событием, а потому способного лишь глазеть по сторонам.

– Я хотел бы поговорить с вами наедине, – спокойно сказал я.

– Из всех хладнокровных негодяев… – Удивление его сменилось яростью.

– Да, мистер Гардинер, я именно такой. И все же я хочу поговорить с вами наедине. На всякий случай сообщаю вам, что полиции известно о моем пребывании в городе. Так будем говорить? Он плотно сжал губы.

– У меня назначена деловая встреча, – начал он и, заметив мою ухмылку, стиснул кулаки. – Впрочем, ее можно ненадолго отложить, – прибавил он.

Мы вошли в дальнюю дверь, и, едва она закрылась, снаружи раздался гул голосов. Там наверняка обсуждали происшествие.

На кабинете Гардинера красовалась табличка “Президент”, и обстановка в нем была соответствующая: красное дерево и плюш.

Гардинер опустился в кресло и, позвонив куда-то по телефону, отменил назначенную встречу, после чего повернулся ко мне. Мне он сесть не предложил, так что я занял одно из кресел без приглашения. Хэвису Гардинеру стоило таких трудов сохранять хотя бы видимость спокойствия, что я боялся, а не хватит ли его сейчас удар.

– Я ищу Веру Уэст, – начал я. – Как вы думаете, мистер Гардинер, где она может быть?

Вместо ответа, он снял телефонную трубку и попросил соединить его с полицией. Выслушав ответ на свой вопрос, почему именно я явился в банк, он сразу повесил трубку.

– Так вы, значит, считаете, что выкрутились? – прошипел он.

– Да, я так считаю. Теперь поговорим о Вере. Гардинер внимательно оглядел меня с головы до ног.

– Я, разумеется, понятия не имею, где она, Макбрайд. И знаете, что бы я сделал на вашем месте?

– Разумеется: перерезал бы себе глотку. Замолчите и послушайте меня хотя бы секунду. Я никогда не брал ни цента из вашего заведения. Да, я действительно сбежал, но это мое личное дело.

Гардинер всматривался мне в лицо так пристально, что даже приподнялся немного за столом.

– Что вы говорите, Макбрайд?

– Говорю, что меня ловко запутали, и все это было специально подстроено, ясно?

– Нет.

– В таком случае объясню иначе. Почему именно меня обвинили в присвоении этих двухсот тысяч долларов?

Гардинер никак не мог решить, следует ли ему изумиться или забеспокоиться. Он несколько минут внимательно изучал свои руки, как будто видел их впервые, а потом снова взглянул на меня:

– Знаете, Макбрайд, если бы закон наложил на вас карающую длань, я бы даже не стал обсуждать этого вопроса. Но то, что вы добровольно вернулись сюда, пусть даже выкинув такой трюк с отпечатками, заставляет меня посмотреть на это дело несколько иначе.

– Так и следует поступить. Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.

– Что же именно вы хотите сказать?

– Сперва вы изложите, как все это произошло.

– Я.., я и сам теперь не знаю, что мне думать. Только мисс Уэст имела доступ к этим документам. Она никогда раньше и не прикасалась к ним. Но однажды я заметил их у нее в руках и удивился, чего это ради она извлекает их из сейфа. Она объяснила, что вы хотели взглянуть на них. Я заинтересовался происшедшим и решил тоже проглядеть книги. И я тут же обнаружил следы подлога.

– Сколько же денег недоставало?

– Двести одна тысяча сорок восемь долларов, – произнес он таким тоном, точно был удивлен, что я спрашиваю об этом.

– Не круглая цифра.

– Прокурор тоже это заметил. Видимо, подлоги совершались не один раз, и сумма накапливалась постепенно. А со временем она стала бы еще больше.

– Понятно, а что произошло дальше?

– Я отправил вас и мисс Уэст в отпуск, а сам связался с окружным прокурором, который и прислал в банк ревизора. Тот обнаружил недостачу, и они обвинили в ней вас.

– Очень мило с их стороны, – заметил я.

– Макбрайд.., почему вы скрылись?

Я и сам хотел бы это знать. Знай я, почему Джонни сбежал, все проблемы разрешились бы тут же. Но увы… Поэтому я неопределенно пожал плечами:

– Да просто струсил, вот и все. Но теперь я вернулся.

– Вы вернулись, чтобы оправдаться?

– А зачем же еще?

Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:

– Это просто невероятно, и я не знаю, верить вам или нет.

– Это уж вам решать.

– Если.., учтите, если вы говорите правду, конечно, я хотел бы, чтобы вы смыли с себя это пятно. До сих пор я не сомневался в вашей виновности. – Он мудро улыбнулся. – Но мне тоже случалось ошибаться, и я всегда был готов признать свою ошибку. Так что на сей раз я воздержусь от каких бы то ни было суждений, пока все окончательно не выяснится. И я употреблю все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы установить истину. Однако пока что все улики только против вас. Может быть, вы укажете нам, с чего все-таки следует начинать?

– Найдите Веру Уэст. Ей все известно.

– А вы знаете, что произошло с ней?

– Кое-что слышал. Может, и вы слышали. Сначала она связалась с Серво, а затем исчезла.

– В таком случае вам известно столько же, сколько и мне.

– Вы будете искать ее?

– Разумеется. По крайней мере, ее будет искать страховая компания, которую я немедленно поставлю в известность.

– Когда она уходила отсюда, она что-нибудь оставила? Бумаги или какие-нибудь письма?

– Ничего. Ящики ее стола были совершенно пусты. С тех пор она нам не писала и не обращалась за рекомендациями.

Секунду я смотрел на него, а потом кивнул. Скользнув по кабинету взглядом блудного сына, вернувшегося после долгой отлучки, я попросил его с улыбкой:

– Понимаете, а я ведь соскучился по банку. Не разрешите ли мне взглянуть на мое прежнее рабочее место?

– Не понимаю, зачем… – недовольно проворчал он.

– Просто хочется после пятилетнего отсутствия вспомнить добрые старые времена…

Ему все это не понравилось, но, в конце концов, у него не было причин мне отказывать. Мы прошли с ним по длинному коридору, миновали две зарешеченные двери и вошли в будочку кассира, которая выглядела точно так же, как и любая другая в любом другом банке мира.

На табурете спиной к нам сидел ссутулившись какой-то парень. Он оглянулся, а потом вернулся к прерванному занятию. Перед ним лежали пачки бумажных денег, а рядом стояли три саквояжа с монетами. Прямо у него под ногами я увидел кнопку вызова полиции, а другая такая же находилась на уровне колена. Из-под крышки стола торчала рукоятка револьвера, там была оборудована специальная полочка. Под нашими пристальными взглядами парень засуетился, занервничал, уронил на пол никелевую монетку и полез ее искать.

Мы вышли из будки.

– Все-таки мне непонятно… – проронил Гардинер.

– Обыкновенная сентиментальность, – пробормотал я.

Черта с два сентиментальность. Мне стало жаль Джонни. Даже если он и совершил преступление, его можно было понять: я, наверное, пошел бы на все, лишь бы вырваться из этой клетки. И теперь я понимал, почему он предпочел работать на стройке: да, там были дождь, грязь, постоянная ругань и смертельный риск, но там человек мог дышать и оставался свободен.

Гардинер проводил меня до самого выхода из банка и, пока охранник отпирал дверь, спросил:

– Вы, конечно, останетесь пока в городе? Я ухмыльнулся, подумав о том, что кто-то непременно умрет прежде, чем я уберусь отсюда, если, конечно, я вообще уберусь, и ответил:

– Разумеется.

На табличке значилось: “Объединение бизнесменов Линкасла”.

Табличка была бронзовая, в рамке из красного дерева. Офис занимал первый этаж большого здания. В просторный холл выходило множество дверей. Я выбрал одну, на мой взгляд наиболее солидную, и вошел.

Охранник в синей форме, тщетно пытавшийся изобразить на лице вежливую улыбку, указал на тянувшийся вдоль стены ряд скамеек, на которых сидели два десятка мужчин и какая-то старая грымза. Все они бросали взгляды на стенные часы. Я же бросил взгляд на секретаршу, и не зря. Платье на девице было настолько узкое и низко вырезанное, что груди торчали вперед, словно кулаки боксера в боевой стойке. Его черный цвет прекрасно оттенял светлое золото ее волос. Она сидела, закинув ногу на ногу с таким расчетом, чтобы сидящие на скамейках могли вдоволь насладиться их созерцанием.

Я приблизился к столу и сказал:

– Вам нужно перевесить часы. Девица подняла голову от картотеки и взглянула на меня.

– Прошу прощения?..

– Никто не смотрит на вас.

– На меня?

– На ваши ножки. Самые прелестные ножки в городе – и никто не смотрит на них. Все смотрят на часы.

Девица бросила взгляд на настенные часы, потом на свои маленькие часики.

– Они правильные, – удивленно проговорила она.

– Ладно, оставим это. Я хотел бы повидать Ленни. Жаль, что к такому прекрасному телу прилагались куриные мозги.

– Сожалею, но вам придется подождать. Вы сказали… Ленни…

– Да.

– Вы друг мистера Серво?

– Вполне возможно.

Она нахмурила лобик, пытаясь родить следующий вопрос:

– Если вы по делу, то вам…

– Не по делу, красавица.

– О! Ну тогда вы друг. Что ж, я передам, что вы здесь. Как ваше имя?

Я назвался. Она взяла телефонную трубку и сообщила кому-то, что в приемной находится некий мистер Макбрайд. Гул голосов за моей спиной стих: эта публика явно замерла, ожидая чего-то необыкновенного. Но они были разочарованы. Секретарша с вытравленными перекисью и высоко взбитыми волосами торжественно кивнула и произнесла:

– Мистер Серво будет рад вас видеть. Прямо сейчас.

– Я бы предпочел остаться здесь и любоваться вашей неотразимой красотой.

– Но мистер Серво сказал…

– Знаю. Он увидит меня попозже.

Девица опять наморщила лобик, потом лицо ее просияло. До нее наконец дошло, что это комплимент.

Я вошел в маленькую дверь с табличкой: “Посторонним вход воспрещен”. Здесь тоже сидела секретарша, точнее, секретарь, еще точнее – здоровенный амбал, который развалился на стуле у самой стенки, жуя сигару. Из кармана у него торчал пистолет.

– Проходите! – кивнул он на единственную дверь в противоположной стене.

Я вошел.

Это была огромная комната с окнами с двух сторон. И тот, кто украшал и обставлял ее, явно не ограничивал себя ни в чем. В центре ее стоял большой стол из красного дерева, за которым восседал сам король. Вид у него был соответствующий: черный костюм, сверкающая манишка, свежевыбрит, с седыми висками. И как положено королю, его жизнь и безопасность обеспечивали двое громил, расположившихся в глубоких креслах по обе стороны от повелителя.

Ленни Серво сидел, глядя на меня и изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость.

– Привет, сосунок, – буркнул я и ухмыльнулся, увидев, как он стиснул зубы и сжал кулаки.

Громилы в креслах не верили своим глазам. Один из них медленно поднялся и, одернув полы зеленого габардинового пиджака, вытянул руки по швам. Пальцы его дрожали, а глаза превратились в узкие темные щелки.

– Ах ты, сукин сын! – прошипел он. Второй парень продолжал сидеть, пытаясь понять, что же все-таки происходит.

– Сядь на место, Эдди, – пророкотал наконец Ленни бархатным голосом. – Мистер Макбрайд пришел поговорить со мной. Ты понял?

Воздух в комнате, казалось, звенел от напряжения. Здесь царила слепая, безрассудная ненависть. А может быть, и страх. Ленни был весь как натянутая струна, хотя и старался это скрыть. Я закурил и, дав им возможность вдоволь насладиться этим зрелищем, подвинул ногой кресло и присел на подлокотник. Очередную струйку дыма я выдохнул Ленни прямо в лицо.