Текст книги "Посылка для Анны"

Глава шестнадцатая

Утром следующего понедельника, проходя через огромную дверь из хрома и стекла, ведущую в здание «Дейли мессенджер», Анна коснулась ожерелья с маргаритками и улыбнулась. На выходных оно уже вернуло ей немало счастливых воспоминаний о бабушке, а теперь, пока она ощущала прохладу металла на коже, ей казалось, словно Морвенна шагает по улицам города рядом с любимой внучкой. Интересно, что бы сказала бабушка о новой жизни Анны? Впечатлил бы ее вид высоких зданий со множеством окон? Морвенна однажды побывала в Чикаго, еще когда была подростком: богатая плимутская семья, у которой она работала няней, переезжала туда на полгода и взяла ее с собой. Анна помнила, как бабушка говорила об «огромных зданиях и элегантных улицах». В детстве Анне сложно было представить Морвенну живущей где-то, кроме маленького белого коттеджа в Сент-Агнес, но теперь она понимала, как манит городская жизнь тех, кто родился в глубинке. Морвенна любила жизнь во всем ее разнообразии, постоянный шум и суета города подошли бы ей идеально.

Когда Анна вошла, Бэбс Брэйтуайт как раз оттирала упрямое пятно с полированной столешницы на ресепшене, громко при этом ворча.

– Чертовы пижоны, – бормотала она, не поднимая глаз. – Ставят свои дорогущие стаканы с кофе, куда им только захочется, и никто же не думает о беднягах, которым потом приходится оттирать за ними эту дрянь.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Анна.

Бэбс заморгала, глядя на нее:

– Нет, разве что ради меня прогонишь парочку таких типов, чтобы не гадили так часто.

– Прости, этого я сделать не смогу. Зато могу угостить и тебя чашечкой кофе, если захочешь.

– Не нужно, цветочек мой. Кофе все изначально и портит, как тут вот. – Она прищурила выцветшие глаза. – Красивое ожерелье. Новое?

– Да. Это…

– Еще один подарочек от тайного поклонника, так ведь?

– А, значит, вы слышали. – Тед Бласкевич явно извлекал все возможное из посылок Анны.

– Да скорей уж все здание слышало! У нас давно не случалось ничего настолько же интересного. – Бэбс улыбнулась, и в ее золотых зубах отразились светильники холла. – И не надо смотреть на меня с такой тревогой, дорогая. Всего лишь человеческое любопытство. В наши дни мало того, что не подделано и не фальшиво, вот и радуешься всему настоящему. Не возражаешь, если я посмотрю?

Она не стала ждать ответа, торопливо приблизилась к Анне и подцепила серебристые маргаритки желтыми от никотина пальцами. Анна захихикала, смущенная невежливым вторжением в свое личное пространство, и слегка отвернулась от застарелого запаха табака в дыхании Бэбс.

– Ну, в его пользу могу сказать, что у него хорошо наметан глаз на качественные вещи. И вдобавок, судя по всему, толстый кошелек.

Анну заинтриговало это предположение.

– Почему ты думаешь, что это «он»?

Бэбс подняла на нее взгляд:

– Так ведь должен быть «он», как иначе? Женщина не стала бы так утруждаться, если только она не… ну, ты понимаешь… не с другими наклонностями. – Она нахмурилась. – Не то чтобы это было плохо… То есть, если для тебя это нормально…

В чудном новом мире политкорректности попытки престарелой уборщицы удержаться в рамках приличий смотрелись мило. Анна поспешила ее спасти:

– Я была бы польщена, если бы женщина отправила мне такие знаки внимания, но на другие ее предложения не согласилась бы.

Облегчение Бэбс было очевидным:

– Тогда все хорошо и замечательно. Но я все равно считаю, что отправлял тебе их парень. И, уж прости меня за такие слова, на предложения парня, который присылает такие подарки, стоит и согласиться.

Как выяснилось, не только глава клининговой команды «Мессенджера» придерживалась этого мнения.

Тед, глаза которого стали размером с блюдца, похоже, с наслаждением составлял профайл личности потенциального подозреваемого: «белый мужчина, чуть за тридцать, хорошая работа, собственный дом, святилище Анны Браун в его комнате для наказаний…»

Джо Адамс с готовностью согласился:

– Анна, я бы посылал украшения, только если бы хотел от тебя взаимности. Но я предпочитаю золото.

Когда ожерелье увидела Ри Синфилд из новостного отдела, ее совет был предельно прямолинеен:

– Как только он скажет тебе, кто он, выходи за него. Я четыре года хожу на свидания в этом городе, и, пока тебе не начали приходить посылки, я не верила в существование щедрых мужчин.

Шенис была вне себя, когда узнала, что Орин Хеннесси, богатый бизнесмен, регулярно входящий в список Самых Завидных Холостяков, трижды посетил здание «Мессенджера», и каждый визит приходился на день раньше прибытия пресловутых посылок.

– Это как кисмет, карма и судьба в одном флаконе, Анна! – вопила она, размахивая журналом посетителей как неопровержимым доказательством своей теории.

– Но я с ним даже не разговаривала, – протестовала Анна. – С чего бы он стал посылать мне подарки?

– Он мультимиллионер! С чего бы ему их не посылать?

Интерес Анны к отправителю подарков все рос, но вопрос его пола не поднимался. Для нее имело значение лишь одно: когда отправитель раскроет свою личность, тогда она и выяснит все детали. Однако интерес, который все в «Мессенджере» проявляли к ее подаркам, Анну почти пугал. Создавалось такое впечатление, что все, кто проходил мимо ресепшена, сворачивали прямиком к Анне Браун и не желали уходить, пока им не сообщат подробностей о последней посылке.

Их внимание Анне льстило, пусть некоторые из них стремились объявить ее целью зловещей кампании. В прошлом она жутко смущалась бы, оказавшись в центре событий, но теперь с удивлением обнаружила, что ей это нравится. Возможно, потому, что изящные маргаритки на шее были осязаемым напоминанием о жизнерадостной бабушке и ее непоколебимой любви к Анне.

А когда легендарный редактор «Дейли мессенджер» Джульетта Эванс выказала желание поговорить с Анной, волшебство подарка стало очевидным и для коллег.

– Доброе утро, Анна, – сказала Джульетта, опуская стопку бумаг на стол ресепшена. – Надеюсь, у тебя были хорошие выходные?

– Да, спасибо, – ответила Анна, которой до сих пор было не по себе от воспоминания о том, как Джульетта отметила ее на собрании редакции пару недель назад. – А у вас?

Подчеркнутые алым карандашом губы Шенис сжались так, словно она пыталась сдержать писк, а глаза округлились.

– Не жалуюсь, – ответила Джульетта.

И… неужели это была попытка улыбнуться? Это выражение было настолько чуждым стальной бесстрастности ее лица, что Анна засомневалась. Но потом так же быстро, как появилась, улыбка исчезла.

– Сегодня днем в зале заседаний будет важное собрание. Я пошлю к тебе кого-нибудь из своей команды со списком приглашенных, чтобы тебе не пришлось вносить туда каждого. Время слишком дорого стоит, а ты, уверена, его ценишь.

– Да, конечно.

– Отлично. Пандора! – Она развернулась к невероятно юной, тоненькой, как тростинка, практикантке, которая бегала за ней следом и выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. – К десяти часам список должен быть готов и лежать у Анны на столе. Да?

– Да-мисс-Эванс, – выпалила Пандора так, словно невидимая сила вдруг выбила из нее весь воздух.

Джульетта склонилась чуть ближе к Анне над столом ресепшена:

– Если в десять ноль пять списка еще не будет у тебя, Анна, позвони в мой кабинет, и я найду кого-нибудь более способного.

То, с какой интонацией были произнесены последние слова, не укрылось от юной помощницы, и она тут же побледнела.

После чего Джульетта ушла, а звуки шагов торопящейся за ней свиты затихли вдали.

Анна развернулась к Теду, наблюдавшему за этим с отвисшей челюстью:

– Тед, все в порядке, уже можно дышать.

– Она говорила с тобой! Снова! У вас в этот раз был настоящий разговор! Я видел это своими глазами, но, кажется, не могу поверить. Девочка, эта женщина никогда не разговаривает ни с кем. Теперь надейся, что не влетишь за ней в список сокращений.

Шенис схватила Теда за рукав:

– Сокращений? Каких сокращений?

– Я же говорил тебе. Та записка, которую я нашел. – Он с невинным видом покосился на Анну. – Акционеры, насколько я слышал, жаждут ее крови. Если дела газеты вскоре не изменятся, Джульетту Эванс пнут под ее тощий зад, вот увидишь.

– Ну, тогда ей лучше браться за дело. – Шенис уставилась на свои ногти. – Мне нужна эта работа, особенно если мы с Дареном соберемся купить тот дом в Хатфилде.

– Кто такой Дарен? – спросила Анна.

– Футболист, с которым я познакомилась в прошлую субботу, – сообщила Шенис, немедленно просияв. – На него, похоже, стоит сделать ставку.

– Да ну? На какую команду? – оживился Тед, совершенно упустив суть разговора.

Шенис нахмурилась бы, но ботокс подобного не позволил.

– Тед, ты о чем вообще?

– Красивое ожерелье. – Глубокий мужской голос заставил Анну обернуться, а ее желудок подскочил к горлу, как только она увидела человека, стоящего у ее стола.

Это был первый раз, когда Бен заговорил с ней с тех пор, как закончилась их совместная работа и на нее обрушился режим его радиомолчания. Он выглядел хорошо – как всегда, – и он был здесь. Этого достаточно?

Шенис, отлично знавшая о безответной влюбленности коллеги и безжалостно засыпавшая ее вопросами с момента возвращения на прежнюю работу, ткнула Анну под ребра, проходя мимо, и засмеялась, удаляясь на кухню.

– Спасибо. – Анна чувствовала, как жаркий румянец начинает покалывать щеки. Почему ты не разговаривал со мной в последнее время?

Бен улыбался.

– Тед утверждает, что у тебя появился сумасшедший сталкер.

– Да, да, а также что Бэбс из команды уборщиков – тайный агент МИ-5. Я бы не стала верить его теориям.

Шутка, похоже, разрядила атмосферу между ними.

– Логично. Но подарок действительно чудесный. Я слышал, их было уже несколько. У тебя есть идеи, кто может их посылать?

– Нет. – Анна с предельной ясностью ощутила, как возвращается к ней привычная неловкость. Она подумала об ожерелье из маргариток и представила себе ободряющую улыбку бабушки Морвенны.

– Слушай, Анна, я…

– Надеюсь, тебе понравилось работать с нашей Анной в вашем отделе, – вмешался Тед с многозначительным видом, глядя на Бена свысока.

Бен уставился на него:

– Да, конечно же.

– Вот только странно, что ты ни разу не пришел ее повидать, когда она вернулась обратно. Насколько я слышал, вместе вы добились огромного успеха.

Анна ощутила, что земля опять под ней покачнулась. Тед, не сейчас…

– А! Ну… я был занят. – Это прозвучало так, словно Бен пытался убедить сам себя.

– Но справилась она хорошо, да?

Бен переступил с ноги на ногу.

– Анна отлично справилась.

Теперь Тед смотрел на Бена как суровый родитель, отчитывающий несправедливого учителя любимого ребенка.

– Я слышал, она спасла твою заглавную историю.

– Тед! – прорычала Анна и тут же повернулась к Бену. – Я никогда не говорила…

– Парень, с которым я побеседовал на твоем этаже, сказал, что ты перед ней в долгу, – закончил Тед настоящим нокаутом.

Анна видела, как на лице журналиста проступает реакция на обвинение.

– Я предложил ей оплату… Об этом твой парень тебе сказал? – В руке Бена зажужжал мобильный телефон, и он ухватился за повод уйти. – Похоже, меня вызывают. Анна, я правда был рад увидеть тебя. Ты… хорошо выглядишь.

Он что, немного покраснел при этом?

Анна, ободренная непривычным поведением Бена Мак-Ара, внезапно обрела почву под ногами и сумела улыбнуться в ответ:

– Спасибо. Ты и сам неплохо выглядишь.

Она слышала, как Тед затаил дыхание, чувствовала, как удивилась Шенис. Но лучше всего было то, что во взгляде Бена снова зажегся огонь.

– Ну… тогда, наверное, скоро увидимся?

Анна похлопала по полированной столешнице:

– Ты знаешь, где меня найти.

И они оба, как отражения в гладком дереве, обменялись одинаковыми улыбками.

– Определенно знаю.

Глядя ему вслед, Анна едва сдерживалась, чтобы не запищать от восторга. И откуда только взялась эта уверенность в себе? К слову, не только она это заметила.

– Обожебожебоже, целый живой Бен Мак-Ара с тобой флиртовал! – Шенис, цокая каблучками со скоростью трудолюбивого дятла, промчалась по атриуму и очутилась рядом с Анной.

Анна застонала, но ее улыбка говорила сама за себя.

– Ничего подобного.

– Флиртовал-флиртовал, Анна! А ты с ним была наравне. Что случилось? Когда Тед принялся играть роль злобного дядюшки, я думала, что ты умрешь на месте от шока.

– Очаровательно! – Тед оскорблено хрюкнул и направился во внеочередной обход первого этажа.

– Я просто поддержала вежливый разговор. – Сердце Анны громко стучало. – Он был милым… пока Тед не начал свой допрос. И он заметил мое ожерелье…

– Он очевидно флиртовал. Мужчины не замечают украшений, подаренных другими. – Она уставилась на Анну. – Разве что… о, все сходится! Он и прислал подарок!

Анна рассмеялась:

– Нет, Шен, он этого не делал.

Но Шенис уже развивала теорию, подыскивая ей подтверждения:

– Ты только подумай: он не разговаривал с тобой никогда, а потом ты вдруг получаешь три подарка, и он совершенно случайно замечает самый дорогой и важный из них.

– Но я проработала с ним целых две недели. Я несколько раз надевала свой шарф. Если его прислал Бен, то почему он не сказал мне об этом уже тогда?

Шенис покачала пальцем:

– Ага, но он же не знал, что будет программа ворк-шедоуинга! Так, наверное, и получилось: он отправил тебе шарф, а потом готовился пригласить тебя на свидание, но, когда понял, что тебя поставят ему в пару, передумал. Разве не разумно узнать тебя поближе, проработав с тобой две недели, и потом уже присылать подарки? А? Анна, ты сама видишь, что это возможно.

Предположение было совершенно абсурдное – так ведь? Анна попыталась вспомнить все, о чем они говорили, но при том объеме вопросов, которыми Бен ее засыпал, это было просто невозможно. Могла ли она выдать ему какие-то подсказки, благодаря которым он решил купить сову, а теперь и ожерелье с маргаритками?

– Не знаю, Шен…

– Подумай вот над чем: с чего бы ему хвалить именно ожерелье, если не он его купил и отправил? – Шенис щелкнула пальцами. – Это очевидно. Он пытался выяснить, что ты думаешь по этому поводу. Классический мужской подход. Отправить анонимный подарок, а потом задать так много странных вопросов, что становится очевидно: он сам это и сделал. Мой последний парень выкинул такое на День святого Валентина. Послал мне дюжину алых роз, а потом спросил, что мне подарили, и считаю ли я, что к празднику цены на розы взвинчивают, и что мне говорил флорист, который их принес. С тем же успехом он мог притащить трехметровый плакат «Я ПОСЛАЛ ТЕБЕ РОЗЫ». Так что все ясно. Бен Мак-Ара и есть твой тайный поклонник!

Анна, смеясь, отмахнулась от дикой теории коллеги и вернулась к списку задач в своем рабочем расписании. Однако слова Шенис не прекращали вертеться у нее в голове. В пять тридцать пять, втиснувшись на автобусное сиденье, Анна по дороге домой наконец позволила себе подумать о такой возможности. Мог ли Бен Мак-Ара отправлять ей посылки? Это не имело смысла: ради чего он выбрал бы именно ее для такой изысканной схемы? И, если посылки были от него, почему он не написал свое имя в графе отправителя, почему не признался, когда она работала с ним? Бен не казался таким человеком, который стал бы прятаться за подарками. Что бы ни делал Бен Мак-Ара, он хотел, чтобы мир о нем узнал. Он выверял каждый поступок так, чтобы привлечь к себе внимание; он тяжело работал над созданием имени и репутации на Флит-стрит, и он был известен тем, что сразу же озвучивал свои права на все горячие новости. Стал бы человек, который выбрал своей карьерой известность, отправлять анонимные подарки? Анна так не думала.

Но, если Бен ей ничего не посылал, почему он именно сегодня решил заметить ее ожерелье? Анна вынуждена была признать, что в этом Шенис права: тот факт, что он обратил внимание на самый дорогой из всех подарков, был весьма интригующим совпадением. Многие люди делали комплименты ее шарфу и броши с совой (пусть в основном это были женщины). Чем же ожерелье заинтересовало Бена?

«Возможно, он просто хотел извиниться за то, что в последнее время меня игнорировал, – решила она. – Ему нужна была подходящая тема для разговора, и мое ожерелье стало ею». Это было весьма вероятно. И ей нравилось думать, что она правильно угадала его мотивацию.

Решив больше к этому не возвращаться, Анна поудобнее устроилась на узком сиденье и позволила себе просто насладиться воспоминанием о беседе с красавцем журналистом. Дело было не только в том, что он снова с ней заговорил. Анну поразила ее собственная уверенность. Пренебрежение, которое Бен демонстрировал в течение нескольких последних недель, выбило ее из колеи, и первый разговор с ним должен был получиться неловким. Но сегодня к ней вернулась ее уверенность – заполнила ее изнутри, хотя Анна не думала о ней и не прилагала к этому никаких усилий. И неужели она сегодня флиртовала?

Собственная реакция шокировала ее, но так же приятно, как сюрприз в виде чудесного ожерелья с маргаритками. Подарки, которые приходили в посылках, несли небольшие перемены Анне Браун. И они ей нравились.

Глава семнадцатая

Мюррей Хендерсон-Витт застрял в Дне Медленных Новостей. То, что день совпал со средой – и самой длинной его сменой на неделе, – ничуть не помогало делу. Он вглядывался в серые потеки на дне пятой чашки кофе так, словно там, в кофейной гуще, могло прятаться его вдохновение.

Не повезло.

Застонав, он вскинул голову, чтобы оглядеть редакцию поверх перегородок мерзкого жизнерадостного красного цвета. Журналисты тоже маялись, кто-то с головой ушел в разговор, кто-то в работу, но большинство пустыми глазами глядели на него в ответ, точно так же не зная, чем заняться. Бен Мак-Ара, как обычно, с пулеметной скоростью что-то печатал на клавиатуре, склонив голову. «Высокомерный урод», – подумал Мюррей, внезапно пожелав, чтобы у звездного журналиста случилась какая-нибудь промашка и оставила бы его без работы до конца недели. «Дал бы нам, беднягам, шанс». Мак-Ара был из тех, кого словно направляли сами боги, всегда гарантируя опору, что бы ни случилось. Мюррей же, наоборот, был парнем старомодным до мозга костей: ему приходилось без всякой надежды на признание корпеть над статьями, публикующимися на пятой, шестой и седьмой страницах, в то время как голубоглазые красавчики вроде Мак-Ара срывали овации.

Если бы только ему удалось найти историю, достойную первой страницы! Или хотя бы второй – он был не против. Увидеть свое имя под заголовком, увидеть, как улыбка сползает с красивого лица Мак-Ара, – это было бы лучше всех рождественских подарков. Одна-единственная хорошая статья могла бы направить его к мечте. Разве он многого просит?

Клер Коннорс из отдела очерков прошла мимо, и выглядела она так, словно не спала уже месяц. «Вот что бывает, когда получаешь бумаги о разводе», – усмехнулся про себя Мюррей, глядя на пустой стол отдела некрологов, где сидел ее любовник. Если бы «Мессенджер» мог подавать свои внутренние офисные скандалы в виде новостей, судьба газеты была бы спасена. Встреча с Джульеттой Эванс и окаменевшими от недовольства акционерами на прошлой неделе выдалась не из приятных. «Введи „Мессенджер“ в большую тройку национальных таблоидов, и тогда можешь надеяться сохранить работу», – говорили они. Дедлайн был назначен через шесть месяцев, и темная, беспросветная его тень накрыла редакцию. Все ощущали ее давление. Даже интрижки Санджея и Клер не могли развеять тоски.

– Ты слышал? – прочирикала Эли, юная журналистка, нанятая только в этом году, протягивая Мюррею дымящуюся чашку с «ракетным топливом» редакции.

– Что слышал? – Он решил ответить. В конце концов, она принесла ему кофе. Может, день и наладится…

– Анна Браун с ресепшена только что получила очередную посылку.

Так, это уже было что-то. Изначально Мюррей не задумывался над этим, хотя Тед из охраны и снабжал новостями всех, кто готов был слушать. Ну, появился у секретарши тайный поклонник. И что? Так было, пока на прошлой неделе Мюррей не обмолвился об этом жене, после того как Анна получила третью посылку. Вот тогда он понял потенциал истории.

Его жена плакала. По-настоящему плакала настоящими слезами. Такое он видел лишь в день их свадьбы и еще годом позже, когда родился их сын Киран. К полному ужасу Мюррея, Ли проливала слезы над посылками, отправленными женщине, которую она не знала и которая для нее ничего не значила.

– Это так… мило, – всхлипывала она, вытирая глаза рукавом. – В наши дни так редко случаются искренние, бескорыстные поступки. А этот – словно прямиком из классического романа.

Быстро уловив суть, Мюррей заявил, что он сделал бы для нее подобное не задумываясь. И хоть слезы Ли после этих слов перешли в неконтролируемый смех, он все же заслужил одобрение жены и ночь вполне качественного супружеского секса. В этом смысле ему уже было за что благодарить Анну Браун…

– Это четвертая посылка, – сказала Эли. – Теперь, похоже, они приходят точно раз в неделю. И до сих пор без всякого намека на то, кто посылает их и почему.

– Интересно. Ты не знаешь, она по этому поводу что-то говорила?

– Мне точно нет, но я ведь с ней почти не знакома. Тед Бласкевич, естественно, на ушах.

– Ну, это неудивительно. – И тут его осенило. – Я мог бы спуститься на ресепшен и… ну…

– Проверить, нет ли для нас посылок? – с особой заговорщической улыбкой уточнила Эли.

– Именно. – Мюррей бросил любопытный взгляд в сторону стола Бена Мак-Ара.

Оставалось надеяться, что Мак-Ара слишком занят поиском громкой темы, чтобы услышать новости о последней таинственной посылке. Если Мюррей поторопится, у него будет шанс обогнать коллегу.

Схватив диктофон, Мюррей направился к лифту.

– Распишитесь вот здесь, – сказал курьер, протягивая Анне свой электронный планшет.

Курьер был тот же, который принес две предыдущие посылки, – мужчина с широкой улыбкой и поразительным набором метких коротких фраз. Только первая была доставлена через «Ю-пи-эс», прочие пересылались через местную компанию. На бейдже курьера значилось имя «Нариндер Рана».

– Ты, похоже, пользуешься популярностью, – сказал он.

Анна широко улыбнулась, расписываясь. Впервые с тех пор, как начали приходить посылки, она позволила себе надеяться, что ожерелье с маргаритками будет не последним подарком, который она получит. А теперь в ее руках оказалось доказательство того, что ее желание исполнилось.

– Это определенно оживляет рабочую обстановку.

– Еще бы. А что внутри, хорошие вещи?

Анна кивнула, погладив серебристые маргаритки на шее:

– Вот это прислали на прошлой неделе.

Нариндер склонился чуть ближе:

– Впечатляет. У твоего парня отличный вкус.

– Но у меня нет… Это вовсе не от моего парня. Парня у меня нет.

– Да неужели? – Брови курьера выгнулись, как арка стеклянного потолка.

– Я не знаю, от кого они. – Анна смотрела, как Нариндер подносит чек к экрану планшета. – А у вас есть какие-то данные об отправителе?

– Не на этой штуке, солнце. В конторе могут быть какие-то бумажки, а у меня только код доставки. Может, в посылке окажется записка?

– Возможно. До сих пор была только одна записка, но имя там не упоминалось.

– Очень загадочно. Ну ладно, наслаждайся. Увидимся, насколько я понимаю, на следующей неделе?

Анна прижала к себе последнюю посылку.

– Надеюсь на это.

Эта посылка оказалась квадратной, около шести дюймов в каждой грани, и не издавала никаких звуков, когда Анна ее трясла. Анна перевернула коробочку, но нашла только адрес почтового отделения, никаких данных об отправителе. Неужели на этот раз она надеялась увидеть что-то другое? С каждой новой посылкой ее любопытство росло, а вероятность того, что она может оказаться последней, постоянно маячила на краю сознания, но в основном Анна размышляла о том, кто выбрал ее для проявления подобной щедрости – и почему.

– Твой парень становится настойчивее. – Тед Бласкевич, как обычно, тут же объявился рядом. – На этой неделе и пятницы не смог дождаться.

– Если это парень, а я не могу этого утверждать, то уж определенно не мой, – парировала Анна, опуская посылку в надежный ящик стола и запирая его, пока коллеги не сумели к ней присмотреться.

– Ага, но готов спорить, что это окажется парень, раз уж до сих пор продолжает заниматься этим. Глупо будет не принять его предложение.

– Тед, ты невозможен. Тот, кто отправляет мне посылки, ничего мне не предлагает.

– Пока.

Анна застонала.

– Разве у тебя нет занятий, которые тебя ждут, мест, куда тебе нужно пойти, сплетен, которые пора разносить?

Тед хлопнул себя по груди над сердцем:

– Хватит грязных инсинуаций, девочка! Вся информация, которую я могу или не могу открыть другим сотрудникам, продиктована спецификой моей работы.

Похоже, новости о посылках Анны распространялись по зданию «Мессенджера» со скоростью звука. Каждый журналист, подходящий к ресепшену расписаться или забрать почту, первым делом спрашивал:

– Ну, и что на этой неделе тебе подарили, Анна?

Так что, когда тем же утром, чуть позже, явился конкурент и коллега Бена, Анна знала, о чем он спросит, еще когда он шагал к ней по мраморному полу.

– Анна Браун, как поживаешь, красавица? – Мюррей Хендерсон-Витт, казалось, состоял из одних улыбок и подмигиваний.

– Спасибо, замечательно. А ты?

– Я? Просто счастлив. – Мюррей рассмеялся чуть громче, чем обычно, и оперся локтем на стол ресепшена. – Итак… что интересного тебе прислали сегодня?

– Я так понимаю, ты слышал о подарках.

– Все слышали, Анна. Ты, моя дорогая, стала главной темой обсуждений в редакции. Моя жена считает, что ты должна выйти за него замуж.

Анна покачала головой. Ну почему все так уверены, что подарки ей шлет именно мужчина?

– Я не знаю, кто присылает мне эти вещи, мужчина или женщина.

– Правда? – Мюррей, похоже, начал что-то искать в кармане пиджака. Через секунду он снова широко улыбался. – Так у тебя нет никаких намеков на личность отправителя?

Вопрос он задал еще громче, чем раньше.

– Нет, я же только что тебе это сказала.

– И до сих пор никаких записок? Ничего похожего на адрес? Ты спрашивала курьера?

Анна уставилась на него в ответ:

– Тебя это никак не касается, но вообще-то спрашивала.

Пальцы Мюррея оставили жирные разводы на полированной столешнице, когда он подался ближе:

– И?

– Он тоже не сообщил никаких деталей.

Мюррей нахмурился:

– Как думаешь, ему известно больше, чем он говорит? Он пытается кого-то защитить? Возможно ли, что у отправителя есть какой-то тайный зловещий мотив?

Только не это, только не снова. Мюррей заговорил с ней штампованными заголовками. А это могло означать лишь одно… Анна взглянула на его карман, и ее подозрения подтвердились: на ткани выдавался бугор, отдаленно напоминающий сигаретную пачку.

– Ты это записываешь, так ведь?

Мюррей вскинул руки, но при этом резко побледнел:

– Нет…

Мюррей был журналистом, но навыками скрытого сбора информации не блистал, как отметила Анна. Глядя ему в глаза, она протянула руку:

– Дай сюда.

– Что? Нет… я не…

– Мюррей. Диктофон, будь любезен.

Плечи журналиста ссутулились, он неохотно выудил диктофон из кармана и передал ей, как мрачный подросток передает учителю запрещенную жевательную резинку.

– Не мог не попытаться.

– Я работаю в офисе национальной газеты, – сказала Анна, рассматривая диктофон. – Я знаю все журналистские трюки.

Убедившись, что устройство все еще записывает, она поднесла его к губам:

– Меня зовут Анна Браун, я секретарь ресепшена в «Дейли мессенджер», и в течение последних четырех недель я получаю таинственные посылки. Они отправляются анонимно и являются лишь добрым жестом расположения, который я не собираюсь ставить под сомнение.

Она нажала кнопку «Стоп» и передала диктофон слегка ошеломленному репортеру.

– Еще что-нибудь?

Мюррей ослабил галстук и всем весом налег на стол ресепшена:

– О'кей, Анна, я буду честен с тобой. Мне нужна эта история. Я тут помираю от скуки, и, если вскоре не найду интересной темы, со мной умрет и моя должность. Можешь пообещать мне хотя бы одно? Если узнаешь что-то еще, если поймешь, кто посылает тебе подарки, поговори для начала со мной. А если Бен Мак-Ара примется разнюхивать ту же тему, не говори ему ничего.

А, так вот почему Мюррей решился на свою неуклюжую попытку шпионажа… Анна скрестила руки на груди и наградила журналиста тем, что, как она надеялась, было похоже на осуждающий взгляд, но в глубине души она его жалела. Неприятно, наверное, работать там, где твоя репутация зависит от качества последней попавшейся тебе истории. Она сама была довольна выбранной профессией, где беспокоиться нужно было лишь о том, чтобы сохранить вежливость в общении со всеми, кто подходил к ресепшену, вне зависимости от их поведения. За годы работы она видела слишком много жертв акульего мира СМИ, чтобы хоть на миг пожелать себе такой же карьеры.

– Боюсь, что Бен уже спрашивал меня об этом. И я сказала ему то же, что и тебе. Конец истории. Сожалею, Мюррей.

– Ну ладно. Но если ты передумаешь?..

– Ты первым об этом узнаешь.

– Черт возьми, Анна, ну ты даешь, – заметила Шенис, пока Анна наблюдала, как Мюррей Хендерсон-Витт втискивается в лифт, чтобы вернуться в редакцию.

– Что, прости?

– Ты устроила ему настоящую выволочку! Что с тобой случилось?

Анна пожала плечами:

– Я не люблю, когда меня пытаются использовать в своих целях.

– Ты была невероятна! Я наблюдала за тем, как ты с ним говорила. Словно ложилась спать Минни Маус, а проснулась Бейонс! У тебя теперь железный характер!

Анна тихо засмеялась, когда Шенис вернулась к монитору. Да, она действительно дала отпор Мюррею, так ведь? Раньше она нашла бы способ как-то пойти навстречу его требованию, не желая задеть его чувства. Но посылки были подарками для нее и принадлежали только ей. С чего бы она стала делиться ими с кем-то другим? Она обрела ту силу воли, которую так часто хотела в себе ощутить, и эта сила воли окрепла с тех пор, как ей начали приходить посылки. Как странно было понимать, что четыре аккуратно упакованных свертка стали причиной таких серьезных перемен! Знал ли отправитель, какой эффект оказывала на нее его щедрость? Анна не могла этого выяснить. Но пообещала себе, что обязательно поблагодарит дарителя, если его личность когда-нибудь будет раскрыта.

И снова Анна заставила себя ждать, прежде чем открыла новую посылку. Она не спеша приняла душ и приготовила себе ужин, прежде чем устроиться с подарком на диване. Собравшись с силами, она начала разворачивать идеальные складки коричневой бумаги, чувствуя, как внутри нарастает волнение. Под оберткой оказалась черно-золотая полосатая коробка, наполненная мишурой из золотистой папиросной бумаги, в гнезде лежал маленький холст в крошечной раме. На холсте было нарисовано алое сердце в окантовке из искусных мазков золотой краски. Через сердце тянулась лиловая лента, в центре которой золотом было написано лишь одно слово: