Текст книги "Симфония до-мажор. Роман"

Глава 25. Макаров

– Жаль, меня тогда не было. – Роман решительно постучал кулаком по согнутой коленке.

– А то что?

– Взял бы Калаш, отпустил бороду и пошёл бы добровольцем вместе с Фиделем защищать Кубу.

– А за Лениным пошёл бы?

– Пошёл. А ты?

– А за Христом?

– И за Христом пошёл бы, хоть в Бога и не верую. – И чтобы не забыть самого главного, спросил: – Слушай, Макар, давай, колись, откуда ты столько про Кубу знаешь? – Похоже, для Макарова место назначения не было секретом, и отправлялся он на призывной пункт оч-чень хорошо подготовленным.

– А что если я на подписке*?

– !?

Роман, не ожидая вместо ответа получить щелбан за то, что суёт свой нос куда не следует, демонстративно отошёл в сторонку от «засланного казачка».

Макаров же, предпочитая всем другим удовольствиям общение с достойным собеседником, пожалел, что с лёгкостью отмахнулся от, пожалуй, единственного на ближайшее время человека, с которым можно говорить о сложных вещах.

– Шутка. Обиделся, ну извини. Ладно, тебе расскажу, только без трёпа, договорились?

– Ну!

– Меня же после третьего курса института забрили.

– Да ты чё? Только если институт заборостроительный, тогда ты ничего не потерял, а может, даже и выиграл.

– Выиграл, как же! С факультета востоковедения загремел в этот «круиз» по милости собственного предка.

– Чем же ты его так допёк, деточка?

– Сдавал сессию, собирался, никого не посвящая в свои планы, за каникулы обернуться, совершить паломничество по святым местам буддизма. Мечтал, вдруг чудом повезёт, увижу Шамбалу.

– Гдей-то?

– В Гималаях. Вот, а отец у меня, между прочим, чекист, и где-то я прокололся. Короче, допрос, что называется, с пристрастием. Пришлось всё ему рассказать. Узнав обо мне кое-что новенькое, отец, не стесняясь в выражениях, понёс на меня такой прямой речью! В смысле, что из-за моих планов его могут попереть с работы. – Макар, вспомнив в деталях этот разговор, рассмеялся. – Ты себе представить не можешь, как с помощью ненормативной лексики можно всё так понятно объяснить. Орал: «За твои бредовые представления мне башку снесут!» Реально, из-за меня мог запросто вылететь с работы.

– А чё он против имеет?

– Да ты не в курсе. Шамбала5252
  Обитель Владык тайн Вселенной, находится на астральном плане. Дорогу в Шамбалу может найти просветлённый.


[Закрыть] – мистическое место, страна святых.

– Чего? – Роман скользнул взглядом по его лицу. Его дурачат, что ли?

– Не веришь? Ладно, это сложно понять, потом как-нибудь, будет настроение, расскажу.

– Ну почему же. Было дело, сам встречал одного такого.

– Где? – В глазах появился живой интерес.

– У нас, за городом. В лесу. Такой древний старец. Помер, наверное, давно.

– Не-е. Это не то. Те вообще бессмертные.

– Да? Ну—ну. И чего отец?

– Отец, решив образумить меня, вернув во что бы то ни стало на путь истинного материализма, сказал: «Пока ты у нас ещё не успел вознестись в райские сферы, хорошо бы тебя заземлить. Слышал, есть одно чудодейственное средство, прекрасно помогает, ставит мозги на место. Если и оно не поможет, тогда будем лечить стационарно. Считаю, было бы крайне полезным для расширения твоего сознания, узнать чем пахнут солдатские портянки».

Мама – в слёзы: «А как же университет?» А отец: «Выбора у него нет. Иначе запихнут в психушку, и будет там в позе лотоса медитировать всю оставшуюся жизнь. Ничего, послужишь в армии, узнаешь, что почём, поймёшь, как это жить самостоятельно, без отцовской протекции, может, и захочешь вернуться на нашу грешную землю. Но чтобы о твоих сумасбродных намерениях я больше не слышал! Веришь – верь! Только для начала ответь себе на вопрос: „Был ли Христос христианином, Будда – буддистом, а Кришна – кришнаитом?“ И когда ты увидишь разницу, поймёшь, что религия – это подлог. Тебе станет ясно, что знамя великих вождей стало инструментом в управлении людьми. Как много раз бывало в истории, в тот момент, когда победа уже в руках, её нагло выкрадывали, буквально выхватив знамя из рук, и, возглавив движение, уводили в противоположную сторону».

Я пытался ему объяснить, как понимаю Бога. Он – источник всего сущего, причина всего, что есть, было и будет, и прибежище для каждого. Он в каждом атоме вселенной. Он – это и ты, и я. – «Ну что ж, тогда служба в армии станет проверкой истинности твоего намерения».

Мне не оставалось другого выбора. Я убедил себя, что это тоже необходимый опыт. И вот я здесь, в нормальном, здоровом коллективе. И направление тоже южное, только в другую сторону. – Он вздохнул, как показалось Роме, с некоторым сожалением. – Вот такая «петрушка».

Глава 26. Гибралтар

Сон, начавшийся в день призыва, продолжался, вступив в новую фазу романтических фантазий. Кругом красота, от которой захватывало дух. Дельфины разных видов и размеров, словно приветствуя моряков, передавая эстафету, торжественным эскортом сопровождали корабль.

– Ребята, смотрите! Это ж Геркулесовы столбы! Гибралтар! Край света! Вон, видите? – ошалело кричал Макаров.

В иллюминаторы, кроме волн, ничего не было видно. Все высыпали на палубу.

Опускающееся солнце, отражаясь от сине-изумрудных вод, слепило глаза. Проплывающая вдалеке гигантская скала, вздымаясь нерушимой острой вершиной к небу, надвигалась громадой. Впереди, закупорив выход из пролива, толпились облака. Слева над туманной дымкой возвышались горы Марокко, кожей ощущалось знойное дыхание африканского континента.

Величественная панорама, открывшаяся взору, создавала впечатление иллюзии происходящего, которое бывает только во сне. Прямо по курсу множество судов, танкеров и паромов сгрудилось в «узком горлышке» Гибралтара. Сжимая в объятьях берегов корабли, пролив готовился вытолкнуть их на большую воду океана.

– Ура! Дальше выход в Атлантику…

Затемно подошли к самой границе Средиземного моря. Однако выйти из пролива оказалось не простой задачей не только из-за интенсивного движения судов, но и по метеоусловиям. Только когда окончательно рассвело, судно, миновав пролив, вышло в океан и, поменяв направление, взяло курс вдоль западного побережья Африки.

Солдатикам поплохело: неужели сладким мечтам о песчаных пляжах Кубы пришёл конец и их заменит хруст песка африканской пустыни на зубах? К их радости, из разговоров матросов стало известно, что причиной изменения курса стал не приказ свыше, а всего лишь приближающийся шторм. Солдатня криками ура и свистом выражала свою радость. А морские волки с ухмылкой смотрели на них, представляя себе, как увянет это зелёное дурачьё, когда прочувствует на собственной шкуре десятибалльный шторм и узнает, каково это переносить морскую болезнь.

Неожиданно резко испортилась погода, поднялся ветер, заморосил дождь. Волнение усиливалось. Из-за сильнейшей бури, поднявшей жуткие валы, для судна было слишком опасно выходить в открытый океан. А прогноз на ближайшие сутки не обещал скорого спада силы ветра.

Погода становилась всё более сумрачной. Обрушиваясь грядами, косматые волны накатывали на борт, стремясь смыть с палубы. Как спичечные коробки скатывались за борт контейнеры с грузами. От качки выворачивало наизнанку, и, оказавшись перед лицом настоящих испытаний, уже никто не завидовал романтике службы в тельняшках.

Незримая, величественная и могущественная Стихия, превосходящая все мыслимые силы, вздымала клокочущие массы воды и обрушивала на казавшийся крошечной щепкой многотонный сухогруз. Морской властелин показывал свою необузданную ярость, кидая судно из стороны в сторону. То подбрасывая его к тучам, то обрушивая вниз, хладнокровно забавлялся, рискуя переломить корабль надвое и потопить в разверзшейся преисподней.

Роман, полуживой от дикой качки, валялся вместе со всеми, готовый отдать Богу душу. Слыша зловещий рёв Океана, сердце останавливалось, тело цепенело от ужаса.

Только один Макар сохранял самообладание. Отрешённо, полуприкрыв глаза, беззвучно, чуть заметно шевелил губами, то ли моля осерчавшего Посейдона пощадить корабль, то ли апеллируя к самому Всевышнему.

К вечеру силы стихии стали иссякать. Небо очистилось, и солнце, вновь заблистав на волнах, своим нежным касанием окончательно утихомирило разгневанного повелителя морского царства. Разгулявшийся шторм присмирел.

Сухогруз снова изменил курс, повернув на запад.

Глава 27. Луна

Днём нещадно палящее солнце заставляло прятаться, но к вечеру все выбирались из кают на палубу и, вдыхая солёный ветер, оживали. Волны, ударяя в борт, поднимались стеной и рассыпались миллионами бриллиантовых брызг. Время от времени одиночество корабля среди океанских просторов скрашивали стаи дельфинов. Настигая его и держась на небольшом расстоянии, вдруг, ко всеобщему сожалению, увлекаемые косяком рыбы, оставляли сухогруз позади.

Закатное солнце, прежде чем уйти на покой, сбрасывая свои золотые тоги в воду, мостило на глади океана дорожку к горизонту. А ночью на усыпанный звёздами чёрный бархат неба выходила Луна, извечная хранительница мрачных тайн, сокрытых от людского глаза, летописец драматических событий, надзиратель, не беспочвенно пользующийся у прорицателей, астрологов и гадалок дурной славой за знание подноготной людей. Её бесстрастный лик озирал с высоты океанские просторы. Любительница неисследованных тайн, украдкой от Властелина морей рассекала тонким своим серпом глубины, отыскивая потаённые уголки подводного мира, скрывающие немало интересного и интригующего.

Когда-то давным-давно именно в этих местах на острове, расположенном между Геркулесовыми столпами и берегами Америки, обитал народ атлантов5353
  «Сказание хоть весьма странное, но, безусловно, правдивое», услышанное от Солона, содержится в мифе об Атлантиде, изложенном Платоном в параграфах 20d—26е «Тимея» и 108d—121с «Крития». Египетский жрец поведал ему, будто бы перед проливом, что эллины именовали Геракловыми столпами (Гибралтар), «девять тысяч лет тому назад» лежал остров, который «превышал своими размерами Ливию и Азию, вместе взятые». Власть царей Атлантиды простиралась не только на многие острова и часть материка, но также на Ливию, Египет и Европу «вплоть до Тиррении».


[Закрыть], родоначальником которого был сам бог Посейдон, взявший в жёны земную красавицу. По имени старшего сына, титана Атланта, стало называться царство и народ, живущий здесь.

Наследуя божественную природу своего праотца, атланты силой мысли творили свою действительность, купаясь в неслыханной роскоши и совершенстве окружающих их предметов. Обладая невероятным объёмом знаний и технических достижений, они, тем не менее, пренебрегали материальным, ценя при этом лишь духовные добродетели.

Но, поддаваясь грубым человеческим качествам, всё больше и больше преобладающими над духовными, некогда славный народ, через несколько поколений стал деградировать. Погрязшие в пороках, алчности и погоне за могуществом, возгордившиеся, с пренебрежением отвернувшиеся от богов – своих прародителей – дети стали ненавистны Отцу. Их необходимо было остановить. Решение далось не просто, но… гнев его был страшен. Катастрофа планетарного масштаба сотрясла Землю, остатки цивилизации смыло цунами.

В свете Луны погребённые под толщей воды, как под увеличительным стеклом, виднелись выступающие из небытия рельефы гранитных ступеней и выложенные золотом колонны и стены роскошного дворца затерянной цивилизации. Обнажённые тёплым течением, торчали из-под песчаного покрова золотые изваяния богов. Они молитвенно простирали руки вверх в надежде, что их заметят со снующих над головой кораблей. Когда-то почитаемые и боготворимые, перед которыми падали ниц, затем отрицаемые и преданные забвению, ныне они являли неоспоримое свидетельство существования протоцивилизации Атлантида.

Любуясь сокровищами, погребёнными на дне, лунный луч заскользил по дну, натыкаясь на разбросанные остовы кораблей разных эпох, лежащих, как вехи на маршрутах из Европы в Америку. Вот пиратский галион5454
  Галион – двухмачтовое испанское или португальское судно.


[Закрыть], захваченный штормом и бесследно канувший на дно. Кованые сундуки с награбленным золотом, отнятым у ограбивших, оказались роковым обстоятельством на пути в Испанию. Добытые преступным путём уникальные шедевры ювелирного искусства американских индейцев, достойные украсить собой музеи мира как высшие достижения человеческого творчества, без сожаления переплавленные в слитки, окончательно пропали в океанских глубинах. Погребённое под песчаным пологом золото вернулось в стихию земли, потянув за собой многие жизни.

Обогатившись безмерно, вызвав тем самым неистовую зависть у европейских держав, испанской короне пришлось почти триста лет вести морские битвы с английскими, французскими и голландскими эскадрами за единовластное владение золотом Америки. В сражениях потонуло немало судов. Бывало, чтобы корабли с ценным грузом не достались противнику, их приходилось взрывать.

Так пополнялась сокровищница Посейдона.

Между тем Луна, скользнув проницательным взглядом в глубину океанской впадины, наткнулась своим серебристым лучом на поросшую ракушками, засыпанную песком громадину, многотонной железякой покоящуюся на дне. Рядом с надписью «MAN» в корпусе корабля зияла огромная пробоина. Вряд ли можно было списать его на счёт жертв Посейдона и найти более надёжное место, чтобы «спрятать концы в воду». Став козырем в дьявольском расчете по захвату Кубы, линкор «МЭН» был взорван, и чтобы улика подлого преступления осталась тайной, отбуксирован на самое глубокое место и затоплен. Став причиной далеко идущего следствия, этот корабль оказался недорогой платой за ожерелье из драгоценных «жемчужин Карибского моря» и мрачным символом украденной победы у кубинского народа.

Но нет тайн во Вселенной. Для тех, кто возвысился над природой людского эгоизма, понятны потаённые мотивы человеческих свершений, грехов и преступлений, расплата за которые неизбежна.

День за днём, неделя за неделей океан за бортом качал сухогруз. В какой-то момент, потеряв счёт дням, Роман стал замечать, как начинает тяготить его однообразие морской пустыни, как тянет за душу неизбывная тоска, и постоянно глядя вдаль, он ждёт, что за крутой волной мелькнёт полоска суши. Под бездонным небом над головой и бездной океана под ногами, на перекрёстке двух миров, переживая сильнейшее чувство благоговения перед величием и грандиозностью Космоса, он испытал своё безмерное одиночество рядом с Вечностью.

И вот, наконец, настал день, когда на горизонте появилась возвышающаяся над поверхностью воды земная твердь.

– Земля-я-я! Ку-ба!5555
  Куба в переводе с аравакского – языка аборигенов – означает «земля».


[Закрыть] У-ра-а!

Глава 28. Гавана

Теплоход причалил в порту Гаваны.

Запруженный советскими танкерами с нефтью, сухогрузами с трубами, грузовиками, оборудованием для промышленности, товарами первой необходимости, поставляемыми из СССР, порт производил неизгладимое впечатление масштабами и размахом. Стоящая на Гаванском рейде флотилия, груженная кубинским сахаром, кофе и фруктами, готовилась отправиться в обратный путь. С непривычки, после долгого путешествия по морям, земля покачивалась под ногами. Мощная волна билась о бетонный пирс, обдавая брызгами с ног до головы.

На причале, как привет с родины, «туристов» ожидали автобусы марки «сделано в СССР».

– Товарищи рядовые! Быть воином-интернационалистом – почетная обязанность! Помните, в любой точке планеты вы служите Советскому Союзу! – приветствовал прибывший взвод лейтенант.

Автобус весело погнал по благословенной кубинской земле.

Какое блаженство в продолжение русского лета попасть в тропическую зиму, ощутить прикосновение тёплых пассатов5656
  Пассат – сухой тропический ветер, постоянно дующий с субтропических широт к экватору.


[Закрыть], видеть невероятно высокие пальмы, прямыми колоннами подпирающие небо, вдыхать дух свободы, витающий над этой землёй.

«Гавана»… – Это завораживающее слово вызывало у Романа ассоциацию с молодой, жизнерадостной, независимой креолкой, одна только мысль о встрече с которой пьянит и кружит голову. А сейчас он смотрел из окна автобуса на улицы Гаваны и не мог поверить своим глазам. Он на Кубе, в Гаване! Вот какая она, Гавана! Действительно, «город контрастов».

Можно было подумать, что время в Гаване застыло где-то в 60-х годах. Узнаваемые черты социалистического уклада жизни несколько разбавляли привкус романтики. Эпоха социализма, явленная на другом конце земли, очень выпукло проявляла свои свойства, вызывая противоречивые чувства. Природное богатство соседствовало с хозяйственным запустением. Центр столицы, плотно застроенный величественными и помпезными дворцами, памятниками архитектуры колониального стиля, порождённого сахарным бумом, контрастировал с убогостью и однообразием районов типовых хрущёвок, напоминая любой советский райцентр, на балконах которого точно так же полощется развешенное бельё. Большинство старинных особняков обветшало и нуждалось в реставрации.

Состояние города, который мог бы занять первое место в мире по красоте, став местом паломничества миллионов туристов5757
  1982г. ЮНЕСКО объявил Старую Гавану Достоянием человечества.


[Закрыть], произвело на ребят удручающее впечатление.

– Жалко, всё так запущено! – не выдержал кто-то.

– Да уж! Если отреставрировать все дворцы, наверное, переплюнул бы Париж.

Но всё это никоим образом не отражалось на мироощущении кубинцев. Поражало присущее им неподдельно радостное настроение, светящееся на их улыбающихся, доверчивых лицах. Как будто поводом для их оптимизма являлось нечто большее, нежели простое житейское благополучие. Объединённые общим сакральным знанием, они представляли собой братство единомышленников, посвящённых в непогрешимость Высшей Справедливости. Загорелые, яркие, живые, эмоциональные, облачённые в лёгкую одежду, беззаботно шагающие по раскалённому асфальту, они производили на наших солдат впечатление отдыхающих, спешащих на пляж. Бросалась в глаза небогато, но при этом стильно одетая, несмотря на скромные заработки, молодёжь.

На улицах преобладал велосипедный транспорт. Среди автомобилей, в основном старых советских «Москвичей» и «Жигулей», изредка попадались также и американские машины.

– Вот это да! Смотри, Бьюик, где-нибудь года сорок пятого, – показывая на расписанный под зебру седан, сказал Макар. – А этот огроменный старый американец похож на Форда, или нет, скорее это Додж второй половины сороковых. И на ходу, бегают! Фантастика…

Каждым встреченным автошедевром Макар восхищался, как заядлый ценитель. Роман же, увидев Гавану мельком, даже ещё не доехав до части, стал строить планы на первое увольнение в город. Прежде всего пройтись по набережной Малекон5858
  El Malecon – улица Гаваны, на которой традиционно проводятся карнавалы, шествия, парады.


[Закрыть], где парочки влюблённых целуются прямо на улице. Побывать рядом с самым роскошным в мире кабаре «Тропикана» и посетить неприступную крепость Моро.

Но вот автобус выехал из Гаваны.

По обеим сторонам дороги раскинулась бескрайняя равнина, тонущая в бледно-зелёных плантациях сахарного тростника. Коридор из сочных растений, достигающих иногда четырёх метров, возвышаясь над красно-коричневой почвой, окружал дорогу с двух сторон. Впитывая соки кубинской земли и поглощая энергию солнца, стебли набирались сладкого нектара, способного кормить страну и обеспечивать народ жизненно необходимым. На некоторых участках работали рубщики, ловко управляясь с большим ножом – мачете. Однако такая лёгкость была лишь видимой. Со времён испанского завоевания обработка земли и рубка тростника, за редким исключением, по-прежнему оставался ручным, тяжким крестьянским трудом.

Роману, как и многим из его товарищей, с детства были знакомы вкус и чуть заметный природный аромат кубинского сахарного песка. Крупные желтоватые кристаллы, напоминающие чёткими гранями драгоценную россыпь, были доступной роскошью, хранимой в сахарнице каждой советской семьи. Чаепитие с кубинским сахаром неизменно мысленно соединяло миллионы советских людей с гордой маленькой страной, вызывая уважение и глубокую симпатию к её народу, сумевшему неимоверными усилиями и жертвами отстоять свою свободу. Когда Соединённые Штаты – главный потребитель тростникового сахара, желая наказать непокорную Кубу за национализацию американских предприятий на острове, объявили экономическую блокаду, на выручку Кубе пришёл Советский Союз. Взяв Кубу под своё крыло, обеспечивая всем необходимым в обмен на технику, нефть, хлеб, рис и другие товары, СССР стал закупать кубинский сахар.

Проехав километров десять, автобус вырулил на шоссе, идущее вдоль побережья. Синие переливы морских вод в обрамлении белых песчаных пляжей приглашали взмокших в дороге путников освежиться, окунувшись в целительную прохладу. Но автобус гнал без остановки, спеша доставить их по назначению.

Глава 29. В части

Военный городок, размещённый за высоким бетонным забором недалеко от Гаваны, по устройству во многом напоминал гарнизон каких много и дома, в Союзе. Здание казармы, столовая, медпункт, клуб. В клубе Ленинская комната со стандартным набором: бронзовый Ленин в красном углу, телевизор, подшивки газет, плакаты с наглядной агитацией, длинные столы, предназначенные для проведения политинформаций.

Отличительной же чертой были заботливо ухоженные посадки огромных манговых деревьев прямо на территории гарнизона и клумбы вечноцветущих роз.

Вновь прибывших провели в каптёрку5959
  Каптёрка – помещение для хранения имущества подразделения.


[Закрыть], переодели в лёгкую оливкового цвета форму. Почувствовав себя туристами на Канарах, вояки вышли руки в брюки, ремень свободный, головной убор на затылке. Со всех сторон, приветствуя свежий состав, их обступили однополчане, ждущие вестей с Родины. Поднялся радостный галдёж. Кому-то повезло встретить земляков, другие вышли из одной учебки. Началось братание.

Команда «Стройсь!» прервала радостное общение, настало время ужина.

На следующий день их ждало горькое разочарование. Было объявлено, что, несмотря на сержантские звания, вновь прибывшие будут служить рядовыми. Младшими командирами над ними назначили старослужащих.

Ропот, прокатившийся над шеренгами строя, вывел офицера из себя: «Приказ о разжаловании в рядовые будет доведён до сведения каждого!»

«Вот же гад! Ты, что ли, „меня в партию принимал“? Вот, не тебе меня и исключать», – думал каждый, понимая, чьи это происки. Командиры, понимая, что деды не станут повиноваться военнослужащим младшего призыва, не дожидаясь эксцессов с их стороны, решили сразу возложить дисциплину на старослужащих. При существующей системе это было единственной формой поддержания порядка в подразделении.

Началась насыщенная нарядами армейская служба. 6.00 подъём, зарядка, завтрак, до и после обеда наряды по столовой, по роте, по уборке территории, в час дня – программа «Время», ужин, вечерний кинопоказ, отбой.

На другой день в столовке кто-то пустил по рукам обрывок бумаги с нарисованной виселицей. Внизу было написано: «соловьи, вешайтесь!*» Скоро последовал комментарий. Один земляк из черпаков* предупредил, что ночью будет крещение.

Когда после отбоя, измотавшись на работах, соловьи вырубились, в темноту казармы неслышно проникли несколько человек. Выдёргивая сонных ребят из постелей, они начали мутузить их. Молодые солдатики, уворачиваясь от сыплющихся с одной стороны ударов, попадали под град с другой. Внезапно, как по команде, борьба остановилась, и голос, срывающийся на фальцет, заорал в темноте: «Соловьи, вы совсем оборзели. Учтите: вам запрещается зырить телек, дрыхнуть днём. Вы должны: занимать первую шеренгу в строю, горланить песни за всю роту, стирать дедам, таскать пАйки из столовки, все распоряжения выполнять бегом. И не вздумайте шляться в полотенцах и втихаря жрать! Если что-нибудь найдём в ваших карманах, накормим бутербродами с зубной пастой». Далее последовала команда: «Бегом, спать!»

Для лучшего уяснения пройденного материала каждую последующую ночь показательная порка повторялась. Качать права было бесполезно, воспитательный момент был инициирован дедами, которые были как бы в стороне, а черпаки таким образом выслуживались перед ними.

Но всё-таки следы от побоев у молодняка были замечены командирами. Роту выстроили на плацу и стали по одному вызывать на политбеседу по фактам дедовщины*. Наводящими вопросами хотели заставить сдать дедов. Кто, когда и сколько бьёт, как ещё издеваются? Кого из дедов обстирываешь? Деньги отбирают? Куда и зачем посылают ночью?

Соловьи, зная, что сами же офицеры терпеть не могут *стукачей, чтобы не усугублять отношения и не влипнуть в ещё большие неприятности, разозлив дедов, старались отмазать* их кто во что горазд. Выдумывали более-менее правдоподобные причины, стараясь врать как можно убедительнее, только бы не заложить* дедов. Один – поскользнулся, упал, открыл глаза – фингал, другой неудачно свалился с кровати, третий уронил на себя штангу.

– Что ты мне гонишь*? Скажи ещё, что на тебя упал мешок сушёной картошки! – Далее следовал громогласный мат Компота*.

В воспитательных целях была назначена прокачка* роты в полном составе без исключений. Пока соловьи толкали землю*, черпаков обкатывали танками*, сержанты и старшины качались на турниках. Потом менялись местами, и так весь день до заката.

По итогам проверки дедам сделали промывание мозгов. Замполит6060
  Замполит – заместитель командира по работе с личным составом.


[Закрыть], чертыхаясь, в ярости от бессилия против дедовщины как явления массового, систематического, а потому непреодолимого, пообещал за вновь открывшиеся факты, если лично не расстреляет на месте, то дисбат*, а уж тем более гауптвахту*, обеспечит. Решив подзатянуть* дисциплину, роте отменили увольнительные, добавили дополнительной политподготовки и усилили надзор за личным составом.

Это привело лишь к тому, что деды стали осторожнее и изобретательнее. А соловьям ещё добавили муштры. Вечерами их всех собирали на плацу, чтобы оттачивать строевой шаг и разучивать новые песни.

Властью, данной офицерами, которым было удобно контролировать дисциплину в части, поручив её старослужащим, деды занимались воспитанием салаг*, используя для этого разные способы. Будучи сверстниками, мальчишками примерно одного возраста, но разного призыва, одни постоянно издевались над другими, такими же пацанами, своими собратьями. Установив свои порядки, находя разные поводы для морального и физического унижения, деды пользовались тем, что большая часть территории скрыта от посторонних глаз и всё происходящее будет шито-крыто. Дедовщина, которой пугали всех до призыва, наглядно проявлялась в отношении слабаков, которые не могли постоять за себя.

Роман за счёт хорошей физической подготовки на фоне субтильных дохляков выглядел крепким и сильным. Никому даже в голову не приходило его припахать*. Со стороны дедов он меньше других подвергался давлению, повода враждовать с ними у него, в общем-то, и не было. Но, исходя из чувства справедливости, которое в его представлении должно было присутствовать в армейском братстве, он решил, что дедов надо поставить на место.

По рассказам черпаков, им тоже не сладко жилось под властью дедов. И если черпаки били соловьёв только для видимости, то деды лупили их конкретно. Свидетельством тому были выбитые зубы и сломанные пальцы.

Разнуздавшихся дедов в одиночку невозможно было остановить. Они чувствовали себя королями. Поднять ребят против дедов одному было не под силу. Роман надеялся на авторитет Макара. Дело оставалось за малым. Но когда он изложил Макарову свои доводы, тот возразил:

– Думаю, не стоит суетиться. Во-первых, здесь нет ни одного, кто стал бы рисковать шкурой, доказывая свою правоту, искать на свою э… новых приключений, потому что не захочет ещё больших проблем; во-вторых, скоро всё само собой рассосётся, потому что надоест играть в одну и ту же игру.

– Макар, ты что? – Роман никак не ожидал такого ответа. Он гордился своей дружбой с сильной, неординарной личностью, относился к нему, как к старшему брату, которому безраздельно доверял и на поддержку которого очень надеялся. За ним он пошёл бы, как за Фиделем. – Сам рассказывал, как всего горстка молодых бунтарей смогла поднять весь кубинский народ на борьбу против угнетателей и свергла их власть. Неужели же мы будем терпеть унижения и побои и не постоим за себя?

– В нашем случае совсем другая мотивировка.

– Хочешь сказать, «порох» сырой?

– Какой там порох, это кисель. Из инфузорий. Сказать точнее – протоплазма. Им ещё расти и расти. Наверное, для этого они здесь.

– «Протоплазма», говоришь? Ха… Ну, ты и умник! Ладно, скажи лучше сразу, что не хочешь своё «личное дело» марать.

Однако, и в самом деле ему скоро пришлось убедиться в правоте Макара. Когда Роман предложил всем навалиться разом на дедов, его никто не поддержал. Сослуживцы решили принять своё положение как данность, приспосабливаясь к обстоятельствам кто как может.

Начались будни. Учебный процесс, стрельбы утренние, дневные, ночные, тактическая подготовка. Наряды, караулы, уборка территории и расположений. Деды «спали на печи», черпаки курили в сторонке, а соловьи отрабатывали наряды по кругу и за себя, и за «того парня», иногда сутками неспавши. С саботажниками деды разбирались сурово, воспитывали по отдельности, били нещадно. Сопротивляться было бесполезно, слишком неравными были силы.

Первые месяцы службы были самыми напряжными. Каждый солдат младшего призыва по-своему преодолевал тяготы и лишения новых условий. Один соловей, не выдержав, пустился в бега. Его всем гарнизоном искали по окрестностям. Другой, заступив на пост в карауле, пытался застрелиться и чудом остался жив. Последней каплей для него стало письмо из дома, где помимо прочих перечисленных новостей была упомянута шумная свадьба его одноклассницы, которая нежданно-негаданно выскочила замуж.

– А тебе твоя девчонка пишет? – узнав эту новость, спросил Макаров.

– Нет, только мать.

– Выходит, только мы с тобой, два дурака, никому не нужны.

– Хочешь, я дам тебе адрес одной девчонки. Умная, прям как ты. Лена Климова. Я с ней в школе учился. Знаешь, она такие сочинения писала, что её на все олимпиады посылали. Напиши ей.

– Симпотная?

– А то!

– У тебя с ней что-нибудь было?

– Ну, было. Только всё это в прошлом.

– А как объяснить, где я взял её адрес? Сказать, что ты мне его дал?

– Не-не. Наври что-нибудь, ну там, случайно нашёл в Ленинской комнате.

– Ну, давай. Диктуй.

Со временем соловьиный призыв стал понемногу приноравливаться, находя для себя и в тяжёлых обстоятельствах лазейки, дающие возможность обойти неприятности. Чтобы лишний раз не припахали, научились дедов и черпаков обходить стороной. Старались случайно не попасться на глаза как раз в тот момент, когда тем необходимо, но не хочется выполнять какую-то работу. Хронический недосып компенсировали, умудряясь ночами кемарить на посту. Уверенные, что на вышке их никто не видит, на всякий случай прикручивали автомат к рукам и, зажав ногами, дремали.

А вот в наряд по кухне заступали с душевным подъёмом, он сулил в конце смены блины и по банке кубинской сгущёнки на брата, которая была даже слаще советской. Если повезёт, то им могли доверить ещё и мытьё котелка из-под дембелюхи*. А там, на дне котелка, всегда оставался толстый-претолстый слой дембельской каши из раскрошенного печенья, смешанного со сгущёнкой, конфетами, бананами или апельсиновыми дольками.

По завершении работы на кухне солдатики усаживались в тенёчек и, запивая холодненьким компотом, взятым только что из холодильника, уплетали эту безумно сладкую вкуснотищу в один присест.

В конце концов острота конфликта стала сходить на нет.