Текст книги "Жаркая ночь"

Глава 16

«24 июля 1832 года.

Рок-Ривер

Разве не прекрасная штука жизнь? Особенно остро это осознаешь, когда тебя постоянно подстерегает опасность. Скоро мы встретимся с противником для последнего, решительного боя, так что этой злосчастной войне придет конец. Но не беспокойся за меня, милая Эмили, смерть меня не тронет, ведь я нахожусь под защитой нашей любви. Клянусь тебе, я не позволю ей это сделать. И тем не менее должен признать, что солдатская жизнь таит в себе множество опасностей, и если Господь распорядится так, что мы больше не встретимся, знай: я предстану перед Создателем с чистой совестью. Знай, что в последнюю минуту я буду думать о тебе. Знай, что даже смерть не уничтожит того, что мы сделали. Знай, что я буду ждать тебя, сколько бы ни пришлось. Знай, что я люблю тебя и всегда буду любить».

Из письма лейтенанта Льюиса Хадсона мисс Эмили Оглторп

Занимался очередной солнечный, жаркий день. Рик решил сначала сварить кофе, а потом уже разбудить Энни. Она спала на боку, укрывшись до пояса простыней, совсем голенькая, и Рик бросил жадный взгляд на ее обнаженные плечи и стройную спину. Лицо Энни было наполовину скрыто разметавшимися по подушке волосами. Как было бы хорошо, если бы можно было не будить ее. Пусть бы спала себе весь день напролет.

Склонившись над Энни, Рик ласково откинул ей с лица волосы и, поцеловав в плечо, прошептал:

– Пора вставать, детка.

Энни зевнула, потянулась, однако, к разочарованию Рика, простыню одной рукой придержала.

– Сделаем так, – проговорил Рик, протягивая Энни дымящуюся чашку. – После того как я закончу дойку и накормлю лошадей, я зайду за тобой, и мы поедем в Холлоу.

Энни взяла кружку и встретилась с Риком глазами.

– Ладно. А я тем временем немного попишу и, может быть, позвоню в мэрию Янгстауна и спрошу насчет перезахоронения.

Наклонившись, Рик потрепал Энни по щеке:

– Я вернусь через пару часов.

Зная, как Энни не терпится отправиться в Холлоу, Рик спешил как мог – хотя знал, что дойка не терпит спешки, – и к девяти утра уже вернулся домой. Переодевшись и умывшись, он позвал Энни, и она мигом слетела по лестнице.

– Ну что, едем?

– Да. Все взяла? Энни кивнула:

– Сумки с фотоаппаратурой у двери. Поехали. Короткое расстояние до Холлоу они проехали в молчании, в основном потому, что Рик никак не мог найти тему для разговора. Ему не каждый день приходилось откапывать чьи-либо останки. Но Энни нужна была его помощь, и хотя Рик от всей души желал, чтобы она никогда не нашла своего солдатика – или по крайней мере не нашла его как можно дольше, – отказать ей он не мог.

Наконец приехали. Энни начала вытаскивать из пикапа оборудование, а Рик – лопаты.

– Готова? – спросил он.

– На сто процентов. – Энни глубоко вздохнула. – Пошли искать Льюиса.

И они вдвоем направились к началу Холлоу, туда, где наклонная скала загибалась внутрь, образуя естественное укрытие площадью примерно около сорока восьми квадратных футов. Прекрасную песчаную почву, утрамбованную прошедшими за долгие годы дождями, сплошь покрывали сухие листья, ветки и камни.

– Если бы тебе нужно было спрятать тело, где бы ты его закопала? – спросил Рик.

Обойдя пещеру вокруг, Энни наконец остановилась и указала на самое укромное место, где скалистая стена была самой высокой и сильнее всего изгибалась:

– Вон там.

На секунду встретившись с ней взглядом, Рик сказал: Значит, там я и начну копать.

«Этого парня могли зарыть на какой угодно глубине», – подумал Рик. Не проронив больше ни слова, он примерился, воткнул лопату в землю и, наступив на нее ногой, чтобы поглубже вошла, поддел пласт мягкой земли и отбросил его в сторону.

Понаблюдав за ним несколько секунд, Энни взяла вторую лопату, пошла в противоположный конец пещеры и тоже начала копать.

Несмотря на ранний час и сень зеленой листвы, жара и духота вскоре стали нестерпимыми, и Рик, стянув с себя футболку, швырнул ее на землю. Легкая юбка Энни прилипла к ногам, футболка тоже вся намокла от пота. Рик хотел было предложить Энни посидеть и передохнуть, но передумал: вряд ли она его послушает.

– Как ты? – спросил он.

Не переставая копать, Энни бросила:

– Жарко.

Рик подождал, не скажет ли она еще чего-нибудь, но она так стремилась найти Хадсона, что даже не повернула головы, не улыбнулась – в общем, ничем не показала, что помнит о его, Рика, существовании. Отвернувшись, он продолжил рас»-копки с еще большим ожесточением, чем прежде.

Прошел почти час, однако ничего, кроме камней и старых корней деревьев, Рик не нашел. От жары и жажды у него уже начала кружиться голова, и он решил покопать еще пять – десять минут, а потом передохнуть до вечера, когда станет прохладнее.

И в этот момент лопата обо что-то стукнулась. Наверное, очередной камень, решил Рик, однако стал копать осторожнее. Аккуратно откинув землю от обнаруженного предмета, он вдруг заметил, что тот не темный, как все найденные им в земле камни, а светлый.

Копнув еще разок-другой, Рик нагнулся и, отложив лопату, стал откапывать находку руками. Внезапно он почувствовал леденящий ужас. О Господи, да ведь это кость! Неужели... Сердце бешено забилось в груди.

Рик отер пот со лба и, откинув еще пару пригоршней земли, наконец понял, что именно он нашел: пустые глазницы черепа мрачно уставились на него.

Льюис Хадсон снова видит солнце, ощущает его тепло по прошествии ста шестидесяти лет... Рик встал и, с трудом сглотнув – в горле отчего-то пересохло, – проговорил:

– Думаю, тебе лучше взглянуть.

Услышав эти слова, Энни обернулась. Сначала она увидела его лицо, потом яму у него за спиной. Побледнев как полотно, она спросила:

– Что там?

– Я нашел его.

Рику даже в голову не пришло сначала подготовить Энни. Он не был уверен, что она его услышала. На лице ее не отразилось никаких чувств: ни облегчения, ни радости. Потом Рик заметил, что руки ее дрожат. Не сводя с него глаз, Энни мед-, ленно направилась к нему.

– Ты уверен, Рик?

– Это череп. Уж в этом-то я абсолютно уверен.

Энни осторожно заглянула в яму. Рик стоял у нее за спиной, гладя ее по плечам, пытаясь хоть как-то успокоить. Так прошло несколько долгих минут. Потом Энни прошептала:

– Все.

И прежде чем Рик успел хоть как-то отреагировать, порывисто повернулась к нему и, уткнувшись лицом в грудь, расплакалась. Потрясенный, Рик обнял ее и прошептал:

– Ш-ш-ш... – как делал это, успокаивая Хизер, когда та была еще маленькой. – Что с тобой?

Горючие слезы Энни капали на его уже и без того мокрую грудь, а Рик никак не мог понять, почему Энни так расстроилась. Что она ожидала найти?

– Энни, скажи мне, я ничего не понимаю.

– Я не хочу, чтобы это... было им, – всхлипывая, прошептала она. – Я думала, что, когда увижу... его в таком виде... мне будет все равно. Но мне не все равно! Я знаю, ты считаешь меня просто...

Рик закрыл ей рот поцелуем.

– Не смей так говорить!

Когда рыдания наконец стихли, Рик повернулся, не выпуская Энни из объятий, и оба они молча взглянули на череп. И Рику вдруг вспомнился портрет улыбающегося парнишки с дружелюбным взглядом. Он словно снова услышал его голос, как в тот день, когда читал его письма. Выпустив Энни из объятий, Рик встал на колени и смахнул еще немного земли.

– Ладно, парень, будем откапывать тебя дальше. Энни, всхлипывая, опустилась рядом с Риком на колени.

Слезы ручьем текли по ее пыльным щекам. Не проронив больше ни слова, они отбрасывали черную землю, под которой был погребен лейтенант Льюис Хадсон, пуская в ход то пальцы, то острые палочки, а то и перочинный ножик Рика.

– Осторожнее, – проговорила наконец Энни, беря в руку маленький предмет. – Нужно собрать всю землю в отдельную кучу, а то можно что-то и пропустить. А это, похоже, форменная пуговица.

Она принялась тереть ее грязными пальцами, и Рик явственно увидел круглую пуговицу на ножке с выдавленными на ней буквами «США».

– Мама подарила ему золотой крестик, – заметила Энни. – Льюис описывал его в одном из своих писем. Если мы найдем его, то будем уверены, что это Льюис, хотя и по этой пуговице об этом можно догадаться.

Они добрались до ключицы и верхних ребер, прогнувшихся под тяжестью земли. Тщательно осмотрев каждый комок земли, Рик нашел еще какую-то темную вещицу. Сначала он решил, что это крестик, но оказалось, что это просто старый корень.

– Что это? – спросил Рик несколько минут спустя, глядя на какой-то кожаный предмет, полусгнивший и затвердевший от времени.

– Понятия не имею. На часть военного обмундирования не похоже. – Энни взяла непонятную находку у Рика из рук, осторожно повертела ее, и внезапно та открылась. – О Господи! – ахнула Энни от неожиданности.

Рик пристально взглянул на крохотную вещицу, лежавшую у Энни на ладони. Внезапно солнечный лучик упал на нее, и она тускло блеснула. Кольцо! Самое что ни на есть простенькое.

Энни бросила на кольцо задумчивый взгляд.

– Так вот что он имел в виду... – протянула она.

– Что? – спросил Рик.

– В одном из своих писем Эмили Льюис писал... – Закрыв глаза, Энни наизусть процитировала: – «У меня есть для тебя сюрприз, но какой, ты узнаешь, только когда мы снова встретимся. Могу лишь намекнуть: эта маленькая вещица, которую я ношу поближе к сердцу, в один прекрасный день будет олицетворять собой все мои надежды и мечты».

Почувствовав, что в горле застрял комок, Рик тихонько выругался. Энни снова открыла глаза.

– Я должна позвонить в полицию. Мне кажется, уже пора это сделать.

Рик кивнул.

– Пойду принесу из машины брезент, и мы его накроем. Он поднялся, чтобы идти, однако Энни схватила его за руку.

– Давай подождем до завтра. Мне хотелось бы еще немного... пофотографировать и кое-что написать.

Глядя на ее чумазое лицо с потеками слез и умоляющие глаза, Рик догадался: она хочет по-своему попрощаться с Льюисом.

– Я подожду, пока ты сделаешь свои снимки, – со вздохом согласился он.

– Но у тебя же работа...

– Ничего, подождет. Энни, не спорь. Просто... делай, что наметила, ладно?

Энни кивнула и неуверенно улыбнулась, потом взяла в руки фотоаппарат. Рик отошел в сторонку, сел на землю и стал смотреть, как Энни делает снимки для книги, у которой теперь есть конец. Время от времени он помогал ей, но в основном просто сидел, чувствуя, что с каждой секундой раздражается все больше.

Несчастье должно настигать человека неожиданно, обрушиваться ему на голову, словно водопад, а не подбираться осторожненько, чтобы он мог за этим наблюдать, делая вид, что ничего особенного не происходит. А впрочем, он ведь мЪжет все изменить, достаточно только попросить Энни остаться. Остаться, бросить свою идиотскую разъездную работу, которую – это и дураку ясно! – она обожает. И ради чего? Ради того, чтобы стать женой фермера.

Рику вспомнились издевательские слова Декера. А ведь этот подонок прав! Если уж Карен была с ним несчастлива, то каково придется такой девушке, как Энни? Нет уж, лучше успокаивать себя тем, что их с Энни связывает только секс, и ничего больше. Ведь с самого начала он только на это и рассчитывал.

Рик вскочил:

– Нужно что-нибудь поесть. Давай я прикрою его брезентом, съездим домой, пообедаем, я сделаю свои дела, а потом вернемся сюда. Тогда и жара спадет.

– Но... – неуверенно возразила Энни.

– Я настаиваю, Энни, – перебил ее Рик. Недовольно поморщившись, Энни тем не менее кивнула:

– Хорошо. Пока ты сходишь за брезентом, я соберу вещи.

К тому времени как Рик вернулся со сложенным в несколько раз брезентом, Энни уже все собрала. Вдвоем они прикрыли могилу брезентом и положили с четырех сторон по камню, чтобы брезент не сдуло ветром. Обратный путь прошел в молчании. Энни не отводила взгляда от окна. У Рика тоже не было никакого настроения нарушать хрупкую тишину.

Оставшуюся часть дня Рик работал на конюшне и ухаживал за своими бельгийцами, ежедневные тренировки с которыми он в последнее время совсем запустил. Привычный тяжелый труд заставил его сосредоточиться на злободневных проблемах и отвлечься от ненужных мыслей. В настоящий момент Рику вообще не хотелось о чем-либо думать.

После ужина Рик отвел лошадей в стойло и направился к дому. Подойдя, бросил взгляд на узкое оконце: опершись локтями о подоконник и подперев лицо обеими руками, на него смотрела Энни.

Рик помахал ей и крикнул:

– Ну что, готова ехать в Холлоу?

– Я уж думала, ты про меня забыл, – отозвалась она, махнув рукой в ответ.

Десять минут спустя Энни с Риком уже были в Холлоу. Рик сидел, прислонившись к прогретой солнцем скале, а Энни с ним рядом, на старом дереве, упавшем на землю много лет назад.

На коленях у нее стоял компьютер, и пальцы легко порхали по клавиатуре. Наконец Рику надоело сидеть без дела, да и любопытство разбирало. Поднявшись, он подошел к Энни, встал у нее за спиной и заглянул через плечо.

– Можно почитать? – спросил он.

– Угу, – промычала она, не отрывая глаз от экрана. Поскольку экран был маленький, Рику пришлось наклониться ниже, и он сразу почувствовал нежный ванильный за-пах, исходивший от Энни. Пока он работал до седьмого пота, она успела принять душ. Смутившись, что от него неприятно пахнет, Рик немного отстранился, не выпуская из виду текст.

«Гробовая тишина. Непроглядный мрак вокруг. Мрак, который не в силах рассеять маленький костерок. Жарко. Военная форма прилипла к телу, словно расплавленный воск. Что там, за этой скалой? Не видно. Здесь нет ни дорог, ни поездов, ни домов. Есть только тишина. Внезапно ее оскверняет выстрел, громкий, резкий... «

– Ты думаешь, его застрелили? – спросил Рик.

– Мне так кажется. Если нет, потом я всегда смогу внести изменения, – ответила Энни, не прерывая своего занятия.

«Рваная рана могилы... Мне больно ее видеть. Такое ощущение, что лопата, которой ее выкопали, врезалась не только в землю, но и в мое сердце. Здесь покоятся материнская надежда, отцовская гордость, девичья любовь... Он лежит на большой глубине. Кости на фоне черной земли кажутся белоснежными. Не любящие руки уложили его туда, нет! Его небрежно швырнули в могилу, где он и остался лежать, скорчившись, лишенный вечного покоя. Эта очаровательная поляна, расположенная среди густого леса, теперь священное место. Здесь все говорит о совершенном преступлении: и земля, и скалы, и деревья... «

Больше Рик не в силах был прочесть ни строчки. Чувствуя, что, несмотря на жару, тело покрылось холодной испариной, он отошел.

Но Энни права. На мгновение все его тревоги и сомнения исчезли. Человек потерял здесь все... Так как же не благодарить судьбу за то, что она тебе дала: жаркий, солнечный денек; милый скромный полевой цветок под ногами; дочь, которой у него не отнять; женщину, сидящую на поваленном дереве, которая сказала, что любит его таким, какой он есть. За все то время, которое ему еще осталось пробыть с Энни, он будет благодарить Господа.

Во всяком случае, попробует не роптать. Ведь он с самого начала знал, что расставание неизбежно. Энни никогда не скрывала, что не собирается оставаться. Хочешь не хочешь, придется смириться.

Энни продолжала печатать, а Рик вернулся к тому месту, на котором сидел, и, пригревшись на жарком солнышке, неожиданно для себя задремал. Сквозь сон почувствовал он прикосновение теплых пальцев к своей щеке. Энни... Вот она наклонилась, легонько коснулась губами его виска и прошептала:

– Я люблю тебя. Всего лишь сон...

Рика разбудили какие-то посторонние звуки: стук, хлопки, щелканье. Энни собирала свою аппаратуру. Солнце садилось. Лес постепенно погружался в темноту. Оттолкнувшись от скалы, Рик сел и принялся массировать затекшую шею.

– Ну что, поехали домой? – спросил он.

– Я не могу.

Рик почесал затылок, думая, что ослышался.

– Это еще почему?

– Я не могу уйти. – Энни беспомощно развела руками. – Не могу оставить его здесь одного.

Еще несколько дней назад подобные слова привели бы Рика в ярость. Сейчас, услышав их, он лишь тяжело вздохнул.

– Как я понял, ты хочешь, чтобы мы с тобой здесь переночевали?

– Прости. – Энни отвернулась. – Тебе не обязательно оставаться.

Рик фыркнул:

– Как же! Так я тебя и оставлю одну в лесу с покойником, да еще ночью. Плохо же ты обо мне думаешь, Энни.

– Но ведь тебя это не касается. Ты уже и так столько для меня сделал. Я не могу просить...

– А уж это позволь мне самому решать. Отвезем твои вещи домой и захватим оттуда одеяла, подушки и фонарик. Будем спать в машине. Ну как, годится?

Вместо ответа Энни подошла к нему и, обхватив его лицо обеими руками, крепко поцеловала. В груди Рика взметнулось острое желание, однако, прежде чем он успел что-то сделать, Энни отступила. Глубоко вздохнув, Рик помог ей отнести в машину ее вещи и во второй раз за день поехал вместе с Энни домой.

Там он взял спальные принадлежности, после чего, попросив Энни собрать еду, быстро принял душ. Казалось, грязь Холлоу въелась ему в кожу.

Укладывая вещи, он поймал на себе взгляд Энни.

– Ты что? – спросил он и машинально глянул вниз, не забыл ли застегнуть ширинку.

Энни улыбнулась:

– Знаешь, а ты отличный парень. Вот только зачем ты все это для меня делаешь?

– Ни за чем, садись, – смущенно пробормотал Рик, однако слова Энни ему польстили.

Он заехал в чащу леса, дальше, чем обычно, аккуратно объезжая скалы, торчавшие из земли корни, упавшие ветки. Наконец фары машины осветили знакомую скалу, нависавшую над ними.

– Ближе не подъехать, не хочу повредить шасси.

– И не нужно, – ответила Энни и, когда Рик выключил двигатель, прижалась к нему. Тишина – по крайней мере та, которую можно ощутить в лесу, полном птиц, насекомых и зверей – окутала их. – Останемся в кабине или переберемся в кузов?

– В кузов. Там хватит места, чтобы вытянуть ноги, и вообще попросторнее, можно без проблем барахтаться, как тебе угодно.

Это слово «барахтаться» и самого его насмешило, и он ухмыльнулся. Энни воздела было глаза к небу, изображая недовольство, но тоже улыбнулась. И вдруг нахмурилась:

– А как же насекомые?

– Комаров сейчас нет, слишком сухо, но если какие-нибудь жуки будут нам надоедать, переберемся в салон.

Энни провела рукой по его груди, потом рука ее спустилась ниже, коснулась ширинки, и в мгновение ока Рик почувствовал возбуждение.

– Пошли в постель, – прошептала Энни. – Но сначала я хочу убедиться, что брезент на месте.

Схватив фонарик, Рик открыл дверцу и покачал головой. О Господи! Стоит ей его приласкать, как он готов следовать за ней куда угодно.

По ночам в Холлоу всегда бывало не слишком уютно, а сейчас, казалось, и того хуже. Желтоватый луч фонарика осветил хлопающий брезент – под одним из камней, которыми Рик с Энни закрепили брезент, оказалась дырка, и теперь ветер свободно проникал туда.

– Вроде все в порядке, – проговорил Рик. – Пошли. «Забудь о своем солдатике, – подумал он, – переключи свое внимание на меня. У меня есть для тебя сюрприз». Он положил руку Энни на талию, потом рука его скользнула ниже, на округлые ягодицы. Рик легонько подтолкнул Энни к машине.

Она порывисто обернулась. Сначала Рик подумал, что Энни на него за что-то рассердилась, но она вдруг принялась лихорадочно вытаскивать рубашку из его джинсов. Потом вынула у него из руки фонарик и бросила его на землю. Тот мигнул и погас.

Оторопев от неожиданности, Рик замер, а Энни расстегнула на его джинсах ремень, потом молнию.

– О Господи... – Рик обрел наконец дар речи. – Здесь?! В этой грязи?! Да ведь камни и сучья вопьются ему в колени и руки, а ее милую попку исцарапают до крови!

– Здесь, – прошептала Энни, залезая Рику в трусы, и от ее прикосновения у него тотчас же перехватило дыхание. – Сейчас.

Рик закрыл глаза, а пальцы Энни уже игриво заскользили по его восставшей плоти, и Рику показалось, что он сейчас не выдержит, рухнет на землю.

– Ладно, ладно, детка... Только не спеши так, а не то я... Энни заставила Рика замолчать, приникнув к его губам жарким поцелуем. Язык ее скользнул к нему в рот, а руки продолжали его ласкать. Рик застонал, и Энни отняла руку.

– Люби меня, – прошептала она. – Сильно, страстно, и пусть это не кончится никогда.

Никогда...

Через секунду он уложил Энни на спину на землю, от чего юбка взметнулась вверх, и, закинув ее ноги себе на плечи, с силой вошел в нее.

Прерывисто застонав, Энни прошептала:

– Да... О Господи... да... да...

В голосе ее прозвучало отчаяние, тронувшее Рика до глубины души. А может, сказалось напряжение, скопившееся за день – гремучая смесь грусти по поводу бренности человеческого бытия, страсти и благодарности, – но у Рика появилось острое желание любить Энни так, чтобы сегодняшнюю ночь она никогда не забыла.

Дул прохладный ночной ветерок, воздух был напоен ароматом лесных цветов, ногти Энни вонзались ему в спину, однако Рик ничего не замечал. Сейчас было важно лишь одно: доставить Энни как можно более острое наслаждение, а потом получить и свою долю.

Прислушиваясь к собственному учащенному дыханию, к стонам Энни, которые с каждой секундой становились все громче, Рик с силой вонзался в нее, стремясь достичь вершины наслаждения. И вот наконец вожделенная вершина взята. Слыша прерывистые стоны Энни, Рик содрогнулся всем телом, не в силах сдержать невыразимого блаженства. Ноги Энни соскользнули с его плеч, руки, теплые, мягкие, притянули его к себе, и Рик, обессиленный, упал ей на грудь, с наслаждением вдыхая в себя слабый запах ванили, земли и листьев.

– Спасибо, – прошептал он, уткнувшись Энни в шею. – О Господи, спасибо.

– Еще, – проговорила Энни, глубоко вздохнув. Тяжело дыша, прислушиваясь к исступленному биению своего сердца, Рик пробормотал:

– Энни, милая, дай мне хоть минутку отдышаться.

Но вместо того чтобы спокойно полежать в его объятиях, Энни расхохоталась, вскочила и, к изумлению Рика, стянула с себя рубашку, потом юбку. Через секунду она уже стояла перед ним обнаженная и прекрасная, и зыбкий лунный свет, проникавший сквозь покачивавшиеся ветви деревьев, окутывал ее стройную фигурку.

– Что на тебя сегодня нашло? – спросил Рик, отдышавшись и обретя наконец способность говорить.

– Хотелось почувствовать себя живой... и желанной. – Опустившись рядом с Риком на колени, Энни провела пальцами по его груди сверху вниз, и Рик снова почувствовал желание. – Ты хочешь меня, Рик?

«Да, и всегда буду хотеть».

Нетерпеливо сбросив с себя одежду, Рик снова уложил Энни на землю, а когда она обхватила его руками и ногами, принялся целовать и ласкать ее груди, будоража языком соски до тех пор, пока они не затвердели и не сделались упругими.

Когда Энни задвигала бедрами и подалась ему навстречу, давая тем самым понять, что готова принять его в себя, Рик не смог сдержаться и глухо застонал.

А потом он уже не чувствовал ничего, кроме огня в груди, разгоравшегося все сильнее, и наслаждения, с каждой секундой становившегося все острее. Он слышал лишь прерывистое дыхание Энни. Оно все убыстрялось и убыстрялось, пока Энни, вскрикнув, не содрогнулась в экстазе. И несколькими секундами позже Рик последовал ее примеру.

Что-то укололо Рика в руку – оказалось, воткнулась острая ветка, – и он пришел в себя. С трудом приподнял голову, оторвавшись от теплой шеи Энни.

– Вот черт! – пробормотал он, уткнувшись лбом в ее растрепанные волосы.

– Что случилось? – спросила Энни, прижавшись носом к его шее, как делала всегда после завершения.

– Я не надел презерватив.

Похоже, он совсем умом повредился, потому что ему было на это наплевать. Ну и что, если Энни забеременеет? Секс для того и существует, чтобы жизнь продолжалась. И в данный момент Рику даже захотелось, чтобы у них с Энни родился ребенок.

Хорошо бы это был мальчик. Ему всегда хотелось сына.

Усталость взяла свое, и Рик закрыл глаза и расслабился.

Скорее всего Энни захочет назвать мальчишку Льюисом...

– Уверена, ничего страшного не случится. Мы ведь только дважды это делали.

Рик мигом открыл глаза. Расслабленности как не бывало.

– Бывает, что достаточно и одного раза. Пообещай мне... – Рик почувствовал, как Энни замерла в его объятиях. – Пообещай мне, Энни, что если забеременеешь, то скажешь мне. Не скрывай ничего и не лги... и вообще ничего без меня не предпринимай.

– Я не забеременею, Рик. Я уверена...

– Только пообещай. Это все, о чем я прошу, черт подери! За взрывом эмоций наступила тишина, нарушаемая лишь свистом ветра и стоном, издаваемым сучковатыми ветвями деревьев. Похоже, Плачущая Женщина устраивает сегодня свое представление.

– Обещаю, – прошептала Энни.

Почувствовав облегчение, Рик сел, огляделся... и снова выругался:

– Черт! Ну и ну! Мы занимались любовью в двух шагах от останков!

После короткой, наполненной удивлением паузы Энни расхохоталась:

– По-моему, Льюиса это не шокировало.

– А у меня прямо мороз по коже, – проговорил Рик, зябко поежившись, и, к своему удивлению, тоже рассмеялся. – Пойдем лучше в машину, пока не натворили чего-нибудь похуже. Кажется, фонарик наш перегорел. Джинсы свои и твою юбку с кофтой я вижу, а вот своего белья не нахожу...

– Ничего, найдешь завтра, – сказала Энни, прижимаясь к его спине своим теплым телом. – Не переживай.

Что Рик и сделал. Обнаженная женщина, прижавшаяся грудью к спине мужчины, способна заставить его забыть обо всем. Уютно устроившись на платформе пикапа, положив голову на мягкую подушку и укрывшись простыней, Энни почти тотчас же заснула.

А к Рику сон никак не шел. Он страшно устал за этот день, переполненный событиями, однако никак не мог уснуть. Он долго смотрел на спящую Энни. Откинув с ее лица прядь вьющихся волос, потеребил ее между пальцами и, нагнувшись, поцеловал Энни в лоб. Он поклялся, что ничего серьезного между ними не будет. Он и представить себе не мог, что способен снова влюбиться.

– А вот поди ж ты, влюбился, – прошептал он, зная, что Энни его не слышит.

Энни спала, тихонько посапывая, зарывшись лицом в подушку. Накрыв ее поплотнее простыней, Рик натянул джинсы и отошел от машины.

Ему нужно было куда-то идти, все равно куда, только бы не стоять на месте. Хотя от себя ведь не уйдешь, не спрячешься, даже если попытаешься погрузиться с головой в работу. И не убежишь от сознания того, что осталось всего несколько дней, чтобы убедить Энни остаться.

Интересно, куда же он зашел, недоумевал Рик спустя несколько минут, оторвавшись от своих дум. Он огляделся по сторонам. Ну конечно! Брезент! Ничего удивительного. Все, что связано с Энни, начинается и кончается здесь, рядом с могилой Льюиса Хадсона.

Рик присел на корточки перед могилой. Дул сильный ветер, и толстая материя, придерживаемая по краям четырьмя камнями, посередине приподнималась. Создавалось ощущение, словно кто-то пытается восстать из земли. При этой мысли у Рика волосы на затылке зашевелились, хотя он не верил в привидения. Он никогда и не думал о них. И так забот хватает! Но сейчас ему стало не по себе.

– Пора отпустить ее, парень, – прошептал он, обращаясь к брезенту. – Теперь она принадлежит мне.

Как это ни глупо, он ожидал ответа – хоть в виде какого-нибудь знака – от человека, которого проблемы Рика не волнуют и никогда не волновали. Но не дождался.

Чувствуя себя полным идиотом, Рик вернулся к пикапу. Забравшись под простыню, он обнял Энни, такую мягкую, теплую, прижал к себе и внезапно почувствовал к ней бесконечную благодарность за то, что она вошла в его жизнь. Без нее он по-прежнему бродил бы в потемках, не ведая единственной правды жизни: жизнь мужчины намного светлее, теплее и ярче, если рядом с ним находится любящая женщина.