Текст книги "Жаркая ночь"

– Ну как, съездили в город? – прорезал тишину короткий вопрос Рика. Судя по раскрасневшимся щекам, либо ему было жарко, либо он был очень зол. А может быть, и то и другое. – Встретились, с кем собирались?

Энни отвернулась, злясь на себя за невесть откуда взявшееся чувство вины.

– Да, спасибо. Вы оба выглядите просто очаровательно. Хизер, ты собираешься на свадьбу с отцом?

– Только не в этом платье, – отрезал Рик. – Ты будешь сидеть рядом со мной на козлах и сожжешь те части тела, которые положено скрывать и от солнца, и от посторонних глаз.

– А мне это платье нравится. О Господи, ну почему ты вечно обращаешься со мной как с маленькой!

– Потому что тебе шестнадцать, а не двадцать шесть!

– Мама с Оуэном не такие строгие. Оуэн разрешает мне одеваться так, как я хочу.

– Ты моя дочь, а не его, и под моей крышей будешь одеваться так, как я тебе скажу.

Хизер хмуро посмотрела на Энни:

– Я что, выгляжу как шлюха?

– Хизер, я не говорил... – начал было Рик, но Энни его перебила:

– Нет, хотя я считаю, что для свадьбы это платье слишком вызывающее. Ты хочешь хорошо выглядеть, но ведь ты же не хочешь быть в центре внимания на чужой свадьбе, не хочешь, чтобы о тебе думали, будто ты дурно воспитана?

Оглядев свои голые ноги с накрашенными красным лаком ногтями, Хизер повернулась к отцу и ответила:

– Не хочу, достаточно того, что все думают так о моей матери. Пойду переоденусь в какую-нибудь тряпку постраш-нее, чтобы никто даже не взглянул на меня.

Когда сердитые шаги Хизер стихли, Энни повернулась к Рику:

– Она очень хорошенькая, и вы правы, что беспокоитесь за нее, но я выступила не по делу. Простите, что не смогла удержаться.

– Не казните себя. Что бы вы ни сказали, Хизер все равно была бы недовольна. Я хотел, чтобы она осталась дома, но на свадьбе будут ее подружки и друзья, с которыми она собиралась увидеться. – Он помолчал. – Она тяжело пережила развод.

– Она сейчас взрослеет, а это тоже нелегко дается.

– И она так спешит вырасти! Всякий раз, когда к ней подходит какой-нибудь парень, мне хочется схватить его за шкирку и предупредить. – Рик взъерошил руками гладко причесанные волосы и печально улыбнулся Энни. – Знаю я, что у этих мальчишек на уме.

Понимая, как нелегко быть отцом взрослеющей дочери, Энни предложила:

– Я могу спросить Хизер, не захочет ли она помочь мне сегодня поработать.

Рик покачал головой, хотя улыбка так и осталась на его лице.

– Спасибо, но вы сюда приехали не для того, чтобы нянчиться с шестнадцатилетней девицей. – Он взглянул ей прямо в глаза. – Делайте свои дела, а я буду делать свои, и все образуется.

Глава 8

«5 июля 1832 года.

Территория Мичиган

Дикарь... Над смыслом этого слова стоит задуматься. Как его определить? По одежде? Но по одежде и меня сейчас можно принять за дикаря. В таком виде, в каком я сейчас пребываю, меня не пустят ни в одну приличную гостиную. По цвету кожи? Но сейчас и у меня кожа такого же красного цвета, как и у самого старого вождя Черного Ястреба. По языку, на котором он изъясняется? Но и у нас в полку есть солдаты, говорящие на незнакомом мне наречии. Так что я не знаю, кто такой дикарь. Но мне приказано стрелять в него, иначе он убьет меня. Так что, матушка, когда мои друзья и родные будут обо мне спрашивать, скажите им, что я занят охотой на дикарей. Это будет правдой и, кроме того, будет звучать так благородно».

Из письма Льюиса Хадсона своей матери Августине

Первое, что увидела Энни, выйдя ранним утром на крыльцо, – это голую грудь Рика. Он сидел на перилах, поставив у ног дымящуюся кружку с кофе, и чистил яблоко перочинным ножиком. Кофе, способный поддержать ее, Энни еще не пила, так что для нее было рановато смотреть на широкие плечи, великолепные мышцы и загорелую кожу Рика.

– Доброе утро, – нарочито бодрым тоном проговорила она, поправляя тяжеленный рюкзак и ремень висевшего на шее фотоаппарата. Сделала она это скорее для того, чтобы не смотреть на Рика.

– Доброе утро, – лениво протянул он и поднял очищенное яблоко в знак приветствия. – Куда направляетесь?

– В Холлоу.

– Неужто снова пешком собрались?

Он окинул ее взглядом с головы до ног. На секунду взгляд его задержался на ее груди, и Энни вновь с трудом подавила желание проверить, все ли пуговицы застегнуты.

– Да, – бросила она, спускаясь по ступенькам крыльца.

– Но ведь на машине намного быстрее.

Энни круто обернулась. Его бесплатный совет больше, чем всегда, подействовал ей на нервы.

– Я хочу узнать, как чувствует себя солдат, шагая с тяжелым рюкзаком. Льюис ведь служил в пехоте, а не в кавалерии.

Светлые брови Рика взметнулись вверх.

– Сегодня жарковато, за тридцать градусов. И влажность повышенная.

– В лесу не так жарко. Кроме того, я взяла с собой воду. – И Энни постучала по пластиковой бутылке, привязанной к рюкзаку.

Рик протянул ей кусок яблока:

– Хотите?

– Нет, спасибо, – отказалась Энни, хотя ее так и подмывало взять.

– Как пожелаете, – проговорил Рик, спрыгивая с крыльца. – До встречи.

Энни махнула ему рукой и быстро направилась к полю, спиной ощущая его взгляд. Она собиралась отправиться сегодня пораньше – путь предстоял долгий, а влажная жара уже окутала ее душным одеялом, – однако встречи с Риком надеялась избежать. Обычно к шести утра он уже бывал в коровнике, а сейчас почему-то задержался, хотя шел седьмой час.

– Держи себя в руках, Бекетт, – пробормотала Энни.

И, чтобы отвлечься от мыслей о Рике, она попробовала думать о чем-то другом. О работе, о полях, по которым она шагала. Высокая, по колено, трава давала полное представление о том, как чувствовали себя солдаты, маршируя по диким прериям в полном обмундировании в середине жаркого лета. В августе, когда Черный Ястреб попал в ловушку у реки Бэд-Экс – его зажали между войсками Аткинсона и пароходом «Воин», – должно быть, стояла такая же несусветная жара, как и сейчас.

Прошло с полчаса, прежде чем Энни Добралась до Холлоу, Когда она шла вдоль ограждения, к ней подбежала одна из лошадей Рика бельгийской породы, забавно шевеля ушами. Улыбнувшись, Энни остановилась на секунду и погладила ее по длинной плоской морде.

В Холлоу Энни взобралась на мыс и оглядела кривые деревья и массивные, потрепанные непогодой валуны, разбросанные по его плоской поверхности. Сегодня ей хотелось сфотографировать обрывы, причем сфотографировать так, чтобы передать мрачноватый, дикий дух, царивший в этих местах с древних времен.

Дул сильный ветер. Энни сняла рюкзак, поставила его на землю и перевязала волосы лентой. Даже если бы она не обнаружила в этих местах привидений, ветер с успехом мог бы их заменить.

Теперь нужно решить, какой угол лучше для снимков. Прямой или наклонный, спускающийся к лесу, где скала с двух сторон загибается внутрь, образуя как бы манящие пальцы? В первом случае изображение получится контрастным и ярким, а во втором линии будут более мягкими, взгляд будет скользить сверху вниз и снизу вверх, получится замкнутый круг.

Как раз то, что нужно.

Напевая себе под нос, Энни вытащила из рюкзака объективы и штатив, сделала глоток воды, чтобы прогнать непреходящее ощущение песка во рту, и в очередной раз пожалела, что не захватила с собой чаю или кофе. Она плохо спала прошлой ночью, после того как Хизер уехала из дома отца раньше, чем намеревалась, пребывая в тихой ярости. Она даже не попрощалась с Риком, не говоря уж о том, чтобы обнять его или сказать что-нибудь ласковое.

После отъезда дочери Рик скрылся в своей комнате, давая Энни понять, чтобы его не беспокоили.

Раздраженно фыркнув, Энни поднялась. Ведь давала себе зарок, что не будет вспоминать про Рика, так нет же, мысли о нем то и дело лезут в голову!

Энни установила фотоаппарат и сорок минут спустя, удовлетворенная светом, сделала снимок, после чего уселась, скрестив ноги, на верхушке Холлоу и в течение нескольких часов писала.

Погруженная в свои мысли, она не сразу услышала слабый крик, который ветер донес издалека:

– Энни-и-и-и!

Рик. Опять? То он заявляет, что страшно занят и не желает, чтобы ему мешали, то из кожи вон лезет, чтобы ее отыскать.

– Что вам нужно? – прокричала она в ответ.

– Я приехал, чтобы отвезти вас на ленч.

На ленч? Неубедительная причина, но если она сейчас к нему не подойдет, то он заявится сюда сам. Нахмурившись, Энни встала, надела рюкзак и не спеша спустилась с утеса.

Заметив Рика, она остановилась как вкопанная. Он сидел на лошади, на одном из своих огромных бельгийцев, причем не в седле, а на голой спине. От этого зрелища по спине Энни пробежал холодок.

– Что это вы делаете? – спросила она.

– Еду верхом, – сухо ответил Рик. На нем были большие круглые солнечные очки и кепка, козырек которой был низко надвинут на глаза, от чего лицо оставалось в тени.

– А где ваш грузовик?

– В гараже. Бруту нужно немного поразмяться. – И он потрепал щипавшую траву лошадь по шее. – Вот я и решил заехать за вами.

– Вы хотите, чтобы я взгромоздилась на это животное? Энни с опаской уставилась на Брута. Казалось, что спина ее возвышается на сотню футов от земли, а копыта – размером с ее голову.

– Так будет лучше всего, – усмехнулся Рик.

Энни не обратила на его насмешку никакого внимания. Ей внезапно пришло в голову, что если она заберется на лошадь, то поневоле дотронется до ее хозяина. Она подошла ближе.

– Вы уверены, что хотите этого?

Кончики его усов опустились, однако он коротко кивнул и протянул руку. Несколько мгновений Энни смотрела на его сильную квадратную ладонь, длинные пальцы. Кожа загрубела от работы и была вся испещрена царапинами, на которые мужчины обычно не обращают внимания.

– Я не думаю, что это хорошая...

– Встаньте вон на тот камень и подайте мне руку, – ворчливо перебил он ее. – А потом подпрыгните.

Энни послушно ухватилась за его руку. Кожа оказалась теплой и сухой. Она встала на камень, не снимая рюкзака, подпрыгнула и с помощью Рика очутилась позади него на широкой спине лошади.

– Держитесь, – предупредил Рик и легонько стукнул лошадь поводьями. – Ну, мальчик, поехали.

Когда исполинское животное сдвинулось с места, Энни ухватилась за Рика с такой силой, что почувствовала под руками каждое его ребро. От кожи его шел жар. Рубашка на спине была влажной от пота. Волосы пахли ветром.

– Энни, мне нечем дышать. Не держитесь за меня так крепко, вы не упадете.

– Простите, – пробормотала Энни ему в плечо и слегка ослабила хватку.

Ей было очень неудобно сидеть. Ноги торчали под каким-то немыслимым углом, жесткие лошадиные волосы больно впивались в нежную голую кожу бедер. Она так боялась свалиться с лошади, что и помыслить не могла отодвинуться от Рика. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, проклиная и жесткую спину лошади, и жаркое мужское тело, за которое вынуждена была держаться, и неспешную трусцу, с которой передвигалось животное.

– Сколько времени потребуется Бруту, чтобы добраться до дома? Он может ехать быстрее?

Рик расхохотался:

– Быстрее? Может. Но тогда вы очень скоро очутитесь на земле. Расслабьтесь, Энни, и насладитесь скачкой.

При этих словах Энни тотчас же представила себе, как занимается любовью с мужчиной, медленно, не спеша. «Ничего удивительного, – усмехнулась она, – когда сидишь, прижавшись грудью к такому красавцу, как Рик, о чем же еще думать».

Брут лениво тащился вдоль ограды, а Рик время от времени похлопывал его по мощной влажной шее и что-то тихонько ему приговаривал. Бельгиец шевелил ушами, ловя каждое слово.

Через несколько минут Энни это стало раздражать. Почему он все время общается с лошадью, а на нее не обращает никакого внимания? Но что еще хуже, чем дольше они ехали, тем острее Энни ощущала под руками мощные мышцы Рика, грудью – теплоту его тела. Неясное желание, которое она почувствовала в самом начале поездки, разгоралось в ее груди все сильнее. Она бросила взгляд на волосы Рика. В ярком солнечном свете они переливались множеством самых разнообразных оттенков – от медного до золотистого, и несколько секунд Энни смотрела на них как зачарованная, не в силах оторвать взгляда.

Капелька пота скатилась по загорелой шее Рика, да так и осталась в ложбинке, там, где ключица. Энни так и подмывало коснуться ее пальцем, а потом провести рукой по красивой, сильной шее, которую, должно быть, так приятно обнимать, медленно танцуя в полумраке зала, либо покрывать поцелуями и игриво покусывать в предвкушении дальнейших любовных ласк.

И единственное, что ей для этого нужно, – это скользнуть руками чуть ниже, дать ему понять, что гораздо интереснее обратить внимание на нее, а не на какое-то огромное, вонючее животное. О Господи, не хватало еще воспылать к Рику страстью!

– Хороший мальчик, – еще раз проговорил Рик, гладя лошадь.

И Энни не выдержала.

– Вы предпочитаете животных людям? – устремилась она в атаку.

Рик не обернулся. Лишь рука на мгновение замерла, а потом продолжила поглаживать лошадь по бледной гриве.

– Может быть. Животные не лгут, не притворяются твоим лучшим другом и не крадут твою жену.

Энни уставилась на широкую спину Рика, на завивающиеся на шее волосы и почувствовала в его словах злость, несмотря на ровный тон, которым они были произнесены.

– Простите. Я понятия не имела, – пробормотала она. Рик обернулся и взглянул на нее:

– Вы хотите сказать, Декер вам ничего не рассказывал? Блаженное тепло рассеял холодок тревоги.

– Что не рассказывал?

– Я не дурак, Энни. Не думайте, будто я не заметил, что вы с Декером уже знакомы, когда представлял вас друг другу.

Энни опустила глаза:

– Когда я впервые встретилась с Декером, я не знала, что вы с ним как-то связаны, а он забыл мне об этом сообщить.

– Это в его стиле. Вероятно, у вас есть что-то, нужное ему, так что держите ухо востро.

Декер... Улыбающийся, изысканно одетый, всегда вежливый и предупредительный.

– У меня нет ничего, что ему может понадобиться.

– Время покажет, – бросил Рик.

И внезапно Энни припомнилось то утро, когда она не ответила на его телефонный звонок, и острое чувство вины захлестнуло ее. Уставившись в одну точку где-то Между лопатками Рика, она собрала все свое мужество и начала:

– Рик, я должна вам кое-что рассказать. Мускулы под ее руками замерли.

– Я не... – начал было Рик, но Энни не дала ему договорить.

– Когда вы впервые позвонили мне и сказали, что передумали относительно моего визита, я была дома, но не подошла к телефону.

Наступило долгое молчание. Энни напряженно ждала вспышки гнева, однако ее не последовало. Рик лишь спросил:

– Почему?

– Я... я не хотела. – Очень умный ответ, усмехнулась про себя Энни и вздохнула: – Слишком важно было для меня узнать, что случилось с Льюисом.

Рик кивнул и еще раз спросил:

– Почему?

– Потому что для меня Льюис – это... – Энни поерзала на спине лошади и, внезапно почувствовав, что устала от его вопросов, сердито бросила: – Забудьте, Рик. Все это очень сложно, вы не поймете.

– А вы расскажите, я парень сообразительный.

Энни почувствовала, как все тело ее покрылось липким потом. О Господи, какая жарища!

– Я бы предпочла пока оставить все как есть.

Еще бы, ведь иначе она будет выглядеть в глазах Рика как последняя идиотка. Энни представила себе выражение его лица, когда она будет ему объяснять.

Молчание затянулось и стало действовать ей на нервы. В этот момент впереди среди зелени деревьев мелькнуло белое пятно. Фу! Наконец-то приехали. Только когда они добрались до забора скотного двора, Рик заговорил:

– Можете слезть здесь.

– Хорошо. – Энни не пошевелилась, у нее не было сил. Такое ощущение, будто она прошла пешком сто миль. – А что на ленч?

– Понятия не имею.

– Вот как? – Энни почувствовала, что начинает закипать. – Зачем же вы тогда меня сюда привезли?

– Мне хотелось увезти вас из Холлоу. – Рик перекинул ногу через голову лошади, соскользнул на землю и взглянул на Энни. Та сверлила его мрачным взглядом.

– Я знаю, что вы не слишком высокого мнения о моей работе, но вы не имеете права вмешиваться.

Открывая ворота скотного двора, Рик бросил:

– Я приготовлю нам что-нибудь поесть, после того как поставлю Брута в стойло. Спускайтесь.

– И не подумаю, – отрезала Энни. – Буду сидеть вот так весь день. Мне нравится открывающийся отсюда вид.

Рик поднял руки:

– Ну же, Энни, прыгайте. Я вас поймаю. Обещаю.

Теперь у Энни был выбор: либо спрыгнуть на землю самостоятельно – и сделать это наверняка неизящно, – либо позволить этому ничтожеству дотронуться до нее.

Но от непривычной езды ноги у нее уже затекли, кожа чесалась, и Энни ничего не оставалось, как, обхватив мощную, как ствол дерева, шею Брута обеими руками, неуклюже перевалиться на одну сторону и спрыгнуть прямо Рику на руки, что она и сделала. После чего поспешно повернулась к нему лицом.

Видя, что Рик и не думает ее отпускать, Энни недовольно буркнула:

– Ну вот, я уже на земле, можете меня отпустить.

Рик послушно разжал руки, слишком быстро и с излишней готовностью, и Энни почувствовала разочарование: она-то думала, что он попытается ее удержать.

– Рик, я уже говорила вам это вчера и повторяю еще раз. Вы красивый мужчина, но, как бы мне ни хотелось поддаться искушению, как только закончу свою работу, я уеду. А я никогда не начинаю того, чего не могу закончить.

– В таком случае, думаю, вы вообще никогда ничего не заканчиваете, поскольку постоянно куда-то спешите.

– Не пойму, что вы хотите этим сказать.

– Вчера вы говорили, что мне нужно немного пожить, посмотреть мир, существующий за пределами моей фермы, а по-моему, вы сами должны последовать собственному совету.

Энни яростно воззрилась на Рика. Тот стоял, облокотившись о заграждение с непринужденной грацией, выводившей ее из себя.

– Я уже пожила как следует. За десять лет я видела столько, сколько большинство людей не увидят за всю жизнь!

– Должно быть, нелегко приходилось парням, которые хотели с вами поразвлечься.

Энни скрестила руки на груди и с ненавистью уставилась на его солнечные очки. Выражения его глаз за ними не было видно, и она никак не могла понять, то ли он ее дразнит, то ли говорит серьезно.

– Не думаю, Рик, что вы имеете право лезть в мою личную жизнь, но все-таки отвечу. Да, желающих поразвлечься со мной было предостаточно. И я не всегда отказывала. Наоборот, мне это доставляло удовольствие.

А вот то, что это было давно, да и отношения никогда не длились больше нескольких месяцев, Рику знать не обязательно. И внезапно Энни с ужасом поняла, что именно это он и имеет в виду.

– Вот сейчас перед вами стоит еще один желающий с вами поразвлечься, – проговорил Рик. – Что вы на это скажете, Энни?

Услышав вопрос, заданный небрежным тоном, Энни потеряла дар речи. Молча смотрела она на Рика. А он стоял, прислонившись к забору, сунув большие пальцы за ремень и немного подавшись вперед, словно бросая ей вызов. И вне-запно Энни охватила такая ярость, что даже руки затряслись, хотя голос оставался спокойным.

– Прошу меня простить, но меня ваше щедрое предложение не интересует. И позволю себе заметить, что вы просто самодовольный, наглый тип.

Рик оттолкнулся от забора и выпрямился.

– Может быть, и так, но это не меняет того факта, Энни, что я вас хочу.

И он ввел Брута на скотный двор. А Энни так и осталась стоять, открыв рот от изумления. Нет, надо же, каков нахал!

Но в то же время она чувствовала, что Рику удалось задеть в ее душе какие-то струны, которые уже давно молчали. И кроме того, ни один из ее бывших любовников никогда ей вот так прямо не говорил: «... я вас хочу».

Сняв с Брута уздечку, Рик посмотрел, как он поскакал к своим товарищам, и обернулся к Энни. В глазах ее застыл страх. Ну и ну! Оказывается, он до смерти напугал ее. Только этого не хватало!

– Я возвращаюсь в Холлоу, – внезапно заявила она, делая шаг назад.

Рик порывисто схватил ее за руку, прежде чем она успела убежать.

– Нет, вы останетесь дома!

Тихонько ахнув, Энни попыталась высвободиться.

– Что вы себе позволяете? Может быть, потащите меня в дом за волосы?

– Может быть. Или перекину через плечо и отнесу, так что прекратите вырываться.

Рик бросил на нее взгляд, машинально прикидывая, сколько она весит. Ему частенько доводилось таскать на плече охапки сена, которые гораздо тяжелее Энни, так что взгромоздить ее на плечо не составит особого труда, разве что она станет брыкаться.

И Рик представил себе, как Энни извивается у него на плече, обзывая его свиньей и варваром. , , Ее соблазнительная попка задрана вверх и находится прямо у его лица.

– Рик Магнуссон, и думать не смейте!

– Поздно, – ответил Рик, прикрыв свободной рукой скривившийся в усмешке рот.

И в самом деле поздно. Возбуждения, охватившего его, уже не скрыть.

Он пошел по веранде, волоча Энни за собой. Впрочем, он не настолько крепко вцепился ей в руку, чтобы она при желании не смогла вырваться. Внезапно острое чувство вины пронзило Рика. Перед ним вдруг явственно возник образ матери. Вот она стоит на веранде и укоризненно качает головой.

Рик и сам прекрасно понимал, что ведет себя отвратительно. Да и как ему вести себя, если с той самой ночи, когда они с Энни разговаривали на веранде, его снедает жгучая, непреходящая страсть. Единственное, чего ему хочется, это затащить ее в темную комнату, бросить на мягкую постель, задрать длинную юбку и заняться с ней любовью.

Войдя в дом, Рик выпустил руку Энни из своей руки и принялся расшнуровывать ботинки.

– Нечего на меня так смотреть, – бросил он. – Голову даю на отсечение, вы не захватили с собой ничего поесть.

– А вам какое дело! Какое имеет значение...

– Вы должны есть, – перебил ее Рик. – Иначе ветры, дующие в Холлоу, унесут вас в соседний штат.

И без того огромные глаза Энни расширились еще больше.

– Вы за меня волнуетесь?

– Нет, – чересчур поспешно возразил Рик, направляясь на кухню. – Просто я поражен вашей рассеянностью.

– Я и в самом деле обо всем забываю, когда работаю.

Рик открыл холодильник, и в этот момент услышал позади себя шлепанье ее сандалий. Вот шаги стихли. Похоже, Энни остановилась прямо у него за спиной. Рик почувствовал, как у него мороз пошел по коже.

Взяв из холодильника продукты, Рик положил их на стол, вымыл руки и начал готовить сандвичи.

– Вам с маслом или с горчицей?

– Я сама в состоянии себе приготовить! – возмутилась Энни и, выхватив хлеб у Рика из рук, принялась намазывать его маслом. Оно застыло и никак не хотело намазываться. Бросив на Рика быстрый взгляд, Энни заметила: – По-моему, вы чересчур прямолинейны.

– Не люблю ходить вокруг да около.

Энни неторопливо оглядела его с головы до ног, потом взгляд ее начал подниматься вверх, пока наконец не остановился на его глазах. И снова Рику в голову пришла мысль: как было бы хорошо, если бы они перестали притворяться. Ведь и Энни – это видно по ее глазам – тоже его хочет.

– Я скоро уеду, – чуть слышно прошептала Энни, однако Рик расслышал.

– Я знаю.

Пусть она не из тех женщин, которым по душе размеренная замужняя жизнь, да и он не из тех мужчин, которые многое могут предложить, но все-таки он может дать ей то, чего не в состоянии дать покойник, а она может хоть немного скрасить его одиночество.

Рик положил свою руку на руку Энни, в которой она держала нож. Та сжала его с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Осторожно потерев их большим пальцем Рик проговорил:

– Лучше намажьте хлеб горчицей. И мажется легче, и с ростбифом гораздо вкуснее.

Энни отвернулась, словно внезапно застыдилась чего-то.

– Как вы можете одновременно говорить и о сексе, и о хлебе с горчицей?

– Потому что, если я буду молчать, я сделаю то, чего не должен делать.

Энни глубоко вздохнула, от чего блузка туго натянулась, обрисовав высокую грудь, и Рик едва не застонал при виде этого зрелища. Воцарилась тишина. Наконец, вынув нож из рук Энни, Рик положил его на стол. Энни по-прежнему смотрела в сторону. Приподняв ее голову за подбородок, Рик заставил ее взглянуть ему в глаза. Улыбнувшись при виде ее широко распахнутых глаз, он провел большим пальцем по нижней губе – влажной, полной и словно жаждущей его поцелуев.

– Впрочем, я все равно это сделаю, – проговорил он с сожалением в голосе, поразившим даже его самого.

Запустив руки в мягкие волосы Энни, все еще теплые от солнца, он легонько коснулся губами ее губ. В этот момент раздался тихий треск – похоже, где-то в доме лопнули обои, – и острое желание пронзило Рика с головы до ног.

Он порывисто притянул Энни к себе, и она вся подалась ему навстречу, прильнула к его груди. Казалось, тела их слились в одно целое. Руки Рика скользнули вниз, к бедрам Энни, ухватились за ее легкую юбку, потянули ее вверх, все выше и выше.

Тихонько застонав, Энни прильнула к губам Рика с такой страстностью, что ему пришлось прислониться к столу, чтобы не упасть. Ее бедра прижались к его возбужденному члену, и Рику стоило немалого труда сдержаться, чтобы не повалить Энни на пол и не заняться с ней любовью прямо на кухне.

Энни легонько провела языком по его губам, и Рик, приоткрыв рот, впустил ее язык внутрь. И тотчас же его охватило такое сладостное чувство, какого он уже давно не испытывал.

Пальцы Рика нащупали тонкие трусики Энни, коснулись ее бархатистой кожи.

– Какая же ты красивая! – прошептал он между поцелуями, прерывисто дыша. – Такая теплая, мягкая... Именно такой я тебя и представлял. О Боже, Энни, как же я тебя хочу!

При этих словах Энни отстранилась. Почувствовав это, Рик попытался вновь притянуть ее к себе, но не тут-то было – Энни с силой уперлась руками ему в грудь.

– Успокойся, Рик... Не нужно...

О Господи! Ну что он за идиот! Нет бы действовать осторожно, не спеша. В последний раз стиснув упругую, округлую попку, Рик с сожалением отнял руки, и легкая юбка Энни вновь скользнула вниз, к ее ногам.

Энни поспешно отскочила – точь-в-точь испуганный олень, загнанный в угол собаками. Взъерошив руками волосы, Рик с недоумением уставился на открытую банку с горчицей, словно говоря: «А это откуда здесь взялось? «

– Я не извиняюсь, – проговорил он наконец.

– Этого и не требуется, – поспешно ответила Энни. – Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Просто... я не ожидала ничего подобного.

Она смущенно вспыхнула, однако Рик, не Обращая внимания на ее смущение, спросил напрямик:

– А чего ты ожидала? Ты же не маленькая и все прекрасно понимаешь.

Помолчав немного, Энни попыталась объяснить:

– Рик, я не привыкла к мужчинам, которые... то есть я хочу сказать... я не привыкла к такому натиску... и мне нужно... О Господи! То, что мне сейчас нужно, – это бутылка пива. Жаль только, что я не пью. У тебя есть в холодильнике что-нибудь холодненькое?

Несмотря на раздражение, Рик не смог не рассмеяться.

– Есть. У меня, Энни, есть все, что ты хочешь. Стоит только попросить.