Текст книги "Охотница за жемчугом"

Кай вытащила волшебную чашу – может, удастся отвлечь воронов едой? Сначала она попросила сырое пшено. Она высыпала его на землю, и несколько птиц подлетели поближе, но не все, как она надеялась. Кажется, птицы, за которыми она наблюдала дома, любили клевать каштаны?

Она попросила у чаши каштаны, но под дымом появились не сырые, а жареные плоды. Кай все равно бросила их на поляну: вниз снова слетели несколько птиц, но быстро вернулись к стае. Похоже, вороны лишь проверяли, не представляет ли еда опасности, и особо голодны не были. На всякий случай Кай попробовала приманить их еще раз – теперь грецкими орехами. Та же реакция. Может, волшебным воронам не требуется пища?

Кай сдалась и снова подбежала к дереву, закрыв голову курткой. Ей удалось подобраться на пару шагов ближе, чем раньше, но затем птицы набросились на ее колени. Они царапали когтями куртку, пытаясь ее стащить. Кай схватилась за рукав и завертела им над головой, а когда вороны отпустили его, споткнулась и упала. Поднявшись на ноги, она убежала обратно к кустам. Один ворон нацелился ей в голову – Кай махнула курткой, чтобы отогнать его. Ворон почти добрался до ее лица, и Кай ударила его кулаком, а после, потеряв равновесие, упала и вдруг нащупала лук и стрелы. Не думая, она наложила стрелу на тетиву и выстрелила в верещащую птицу, но даже с близкого расстояния промахнулась – стрела упала на землю. И тут, к удивлению Кай, ворон сам бросился к стреле. А затем к нему присоединилось еще больше птиц – началась драка. Ну конечно! Воронам ведь нравятся блестящие вещички.

Кай схватила еще одну стрелу и направила ее как можно дальше от дерева – за ней погналось еще больше воронов. Она продолжала стрелять – всё выше, всё дальше, пока все вороны не разлетелись. Кай подняла взгляд и увидела развевающийся на дереве плащ – потрясающую помесь коричневого, синего, желтого, красного и зеленого. Она уронила лук и метнулась к дереву: осмотрела ствол, вцепилась ногтями в трещины на нем и скривилась от боли – жесткая кора оцарапала ей локти и икры, – но поползла вверх. Когда она добралась до веток, подниматься стало проще. Кай смотрела наверх, чтобы не закружилась голова, и прислушивалась к карканью. Кажется, птицы все еще были далеко. Сквозь ветви она видела, как трепещет на ветру плащ, и ускорилась.

У верхушки ветви стали сгибаться под ее весом. С каждым новым рывком Кай задерживала дыхание. Вблизи плащ выглядел пугающе красивым: он был сделан из перьев всех цветов, форм и размеров. Когда глаза Кай оказались на уровне края плаща, она осторожно потянула за него. Но стоило ее пальцам коснуться плаща, как птицы вдалеке заверещали. Кай повернулась и увидела поднимающееся с земли огромное черное облако. В панике она переступила на ветку повыше, схватила плащ и попыталась стащить его с верхушки, но ветка под ней не выдержала и сломалась. Кай соскользнула с нее и изо всех сил вцепилась в ствол, пытаясь найти опору ногам.

Левая нога ее уперлась в сломанную ветвь, которую Кай использовала как рычаг. Затем она снова схватилась за плащ. Чернота сгущалась: вороньё царапало ей голову когтями, клевало спину и ноги. Каким-то невероятным образом Кай умудрилась наконец сорвать плащ с дерева. Она держалась правой рукой за ствол, а левой сжимала вещь, пытаясь защититься ей от птиц. Спуститься под таким напором не получится. Вот если бы она смогла накинуть плащ… у нее появился бы еще один защитный слой. Кай продела левую руку в рукав. Плащ потянул ее в небеса. Он что, пытается улететь? Меньше всего ей хотелось испытывать судьбу и погибнуть, свалившись с дерева.

Вороны нападали все яростнее, целясь в глаза. Кай вскрикнула, обхватила ствол ногами и стала отгонять птиц правой рукой. Выбора не было. Ей придется довериться словам Дракона-повелителя. Она сунула в рукав вторую руку – и плащ взмыл в воздух. Напуганная Кай успела зацепиться ногами за верхушку дерева. Птицы отстали и кружили неподалеку. Затем Кай отпустила дерево и начала, точно небесный фонарик, по спирали подниматься вверх. С губ ее сорвался радостный смешок.

– Я лечу! – закричала она воронам.

Кай продолжала смеяться – от страха и от радости – и поднималась все выше и выше, пока стая воронов не превратилась в чернильную точку под ногами.

Первым делом она захотела отправиться на Небесную гору – так быстро, как только позволят ей ее «крылья». Но летать оказалось не так-то просто. Кай попыталась привести тело в горизонтальное положение и начать двигаться вперед, но в результате сделала кувырок. Желудок Кай подпрыгнул чуть ли не к горлу – она падала на землю. Кай забила руками над головой и, достигнув верхушек деревьев, смогла избежать смертельного круговорота.

Она парила среди ветвей, пока сердце ее не забилось в привычном ритме. И попробовала снова. Кай обнаружила, что, слегка опуская крылья вниз круговыми движениями, она двигается вперед. Иногда она кувыркалась в ветряных потоках, но все же умудрялась сохранять равновесие. Кай увидела сияющий среди деревьев пруд и, осторожно двигаясь по кругу, спустилась к нему, склоняя одно крыло вниз, а другое чуть поднимая вверх. Приблизившись к земле, она легонько захлопала крыльями, чтобы смягчить посадку, но все равно слишком сильно ударилась о землю и упала на вытянутые руки, проглотив облако пыли. Трюки ее потревожили пару лебедей: они забили крыльями и закричали – как посмел человек вторгаться в их владения! Кай уже хватило на сегодня злобных птиц – она кинула в них горсть мелких камушков, и те улетели прочь.

Она поднялась на ноги. Плащ вновь попытался взлететь, но Кай опустила руки по швам, и перья успокоились. Она аккуратно вынула руку из одного рукава, а потом из второго. Плащ упал на землю. Кай толкнула его ногой – тот не пошевелился. Значит, сам по себе не улетит. Она разделась и окунулась в пруд: отметины от вороньих клювов защипало. Кай смыла засохшую кровь, а после присела на камень, чтобы обсохнуть. Только теперь, когда ее мысли пришли в порядок, она поняла, что оставила лук у пихты. Но пригодился бы он ей в борьбе с лисицами? Она ведь совсем не умеет стрелять. Да и к воронам возвращаться не хочется – будь что будет. Кай обсохла, накинула на себя одежду, проверила чашу в потайном кармане, а затем надела и плащ из перьев: полы его подметали землю, рукава закрывали ладони. Хамако бы он понравился – ей вообще нравились необычные костюмы. А вот Киши бы этот плащ возненавидела. Она носила лишь те вещи, что подчеркивали ее красоту. Кай же в первую очередь обращала внимание на удобство. Плащ выглядел тяжелым, но на самом деле весил совсем немного. И так приятно переливался разными цветами…

– О Странник, – произнесла Кай, коснувшись кораллового медальона. – Прошу, укажи мне путь к Небесной горе.

Игла закружилась и остановилась на юго-востоке. Интересно, как долго придется лететь? День? Неделю? Указания богов точностью не отличались. Да и подаренные ими инструменты тоже.

Кай развела руки в стороны, поднялась в воздух и энергично замахала крыльями – вскоре деревья превратились в мшистое одеяло далеко внизу. Она увидела вдалеке горы и понадеялась, что это те самые – Семь Тихих гор. Стоило ей заметить какую-то любопытную движущуюся точку, Кай снижалась, чтобы посмотреть. Может, это олень? Или медведь? Или запряженная волами повозка? Кай училась парить, словно ястреб, закладывая круги. Когда она увидела летящую прямо на нее стаю гусей, то подумала, что те испугаются ее. Но они не свернули, и Кай пришлось в последний момент нырнуть вниз.

Она добралась до подножия первой горы на закате и устроилась среди крепких ветвей клейкого дерева гинкго. Руки болели от натуги, но то была приятная боль, которая помогала Кай не думать о Киши. Она надеялась, что Бэндзайтен свяжется с Эмма до того, как душа Киши предстанет перед судом в первом из восьми великих кругов ада – здесь карали за грех убийства. Что интересно, там считались все убийства, даже убийства комаров. Скольких моллюсков прикончила Киши? Начни Кай об этом думать, она бы задалась вопросом и о том, куда отправилась душа Хамако. Мама успокаивала их, говоря, что она попала на небеса, чтобы переродиться. Но ведь они были так юны. Что еще она могла им сказать?

Кай приснился полет. Она парила над озером, и в его зеркальной поверхности отражалась не девушка, а нечто похожее на птицу. Во сне она перепутала небо с водой и упала в озеро. Под поверхностью Кай обнаружила перевернутый мир. Она стояла на небе, прямо на мягких облаках. Деревья над ней сплетались в зеленый купол, а с земли дождем падала грязь… и кости. Кости из могил, которые собирались в скелеты баку – существ, что проглатывали сны. У баку были ноги тигра, головы слона и тела медведей. Они знали, что Кай прячет в кармане волшебную чашу, и умоляли ее о дольках апельсина. Баку высосали из долек все соки и улыбнулись. Их зубы закрывала кожица плода.

5

Кай проснулась отдохнувшей и гораздо более уверенной в себе.

Двенадцать дней. У нее есть целых двенадцать дней, чтобы добраться до Небесной горы. Она все еще не знала, как именно добудет жемчужину, но ей уже удалось обмануть птиц и забрать плащ. Она справится. Утром она пролетела между двумя из Семи Тихих гор. Здесь и впрямь стояла такая тишина, что Кай готова была поклясться: она слышит, как мохнатые горные козы жуют листья. К середине дня Кай добралась до серебристого озера, которое напомнило ей о сне и баку. В детстве Хамако рисовала баку на кусках ткани и вешала над футоном, чтобы они отваживали кошмары. Стоило только сну стать страшнее, как Кай вспоминала, что у нее над головой висит баку, и сон тут же смягчался. Потрясающее чувство – вот так контролировать свои сны. Наконец Киши решила, что они уже выросли, и сняла рисунок. Кай предпочла бы оставить его, хоть и знала, что пожирателей снов не существует.

Она пролетела над озером, глубоко задумавшись, и не сразу поняла, что на солнце сияют три полоски. Вдруг мимо ее уха просвистела стрела. Еще одна задела ее плащ. Правое плечо расцвело болью – Кай потеряла равновесие и свалилась в озеро, приземлившись на спину. Она опускалась в его глубины, и это было уже не прекрасное зеркало – лишь тьма. Боль в плече была невыносимой. Озеро оказалось неглубоким, но стрела пригвоздила рукав плаща к ее правому плечу, и Кай никак не могла подняться, борясь с тяжестью вымокших перьев. Они с мамой так часто спорили о том, что не стоит заплывать на глубину… а теперь Кай утонет на мелководье!

Вдруг рядом с ней появился мальчишка с темными волосами – в широкой рубахе и штанах, которые колыхались в воде. Он обхватил ее за талию и потащил к берегу – там Кай смогла встать. Она склонилась и закашлялась – рука пульсировала болью. Незнакомец терпеливо ждал, придерживая намокший плащ так, чтобы он не сильно тревожил стрелу в ее плече. По его растрепанным темным волосам и исхудалому длинному лицу текла вода. Кай перестала хрипеть, и он вывел ее на пляж, где она упала на колени. Краем глаза она увидела стрелу: та торчала из ее руки, словно гигантская булавка. Мальчишка скатал плащ гармошкой, чтобы он не тянул стрелу, и приложил руку к спине Кай меж лопаток.

– Я вытащу ее на счет три, – спокойно произнес он. – Раз, два, три.

И Кай будто пронзило молнией. Она закричала и свалилась на землю – капюшон закрыл ей лицо. После повернулась набок и свернулась в клубок, сжав правое плечо левой рукой. На мокром песке появились четыре мохнатые лодыжки, выглядывающие из-под грязных грубых штанов. Кай замерла.

– Рен, что это? – спросил хриплый голос слева.

– Не уверен, но внутри – девчонка, – сухо, безэмоционально ответил Рен, тот самый мальчишка, что спас ее. – А перья – это что-то вроде плаща.

– Девчонка, что парит, словно птица, – заливисто произнес третий голос. – Невозможно!

Он опустился на колени и убрал с лица Кай капюшон. Она захныкала и прищурилась – глаза резануло солнечным светом.

– Должно быть, она ведьма, – предположил хриплый и сплюнул на землю. – Засадим-ка ей стрелу меж глаз, а то вдруг заколдует.

– Подожди-ка, Дой. Не спеши. Может, она феникс? Смотри, какие странные перья. Давай-ка поглядим на нее. Рен, подними девчонку.

– Но ей же больно, – произнес Рен.

– Заткнись, мальчишка! – прорычал Дой. – Тебя никто не спрашивал! Ты слышал, что сказал Гото. Подымай!

Рен поднял Кай на ноги. Те затряслись под тяжестью мокрого плаща – и от боли тоже. Они стояли в бухточке, закрытой со всех сторон камышовыми зарослями. У Доя, мужчины слева, была всклокоченная борода, в которой пробивалась седина. Нос у него походил на луковицу, а губы были полными и сухими. Лицо Гото оказалось мягким и круглым – ему совсем не подходили жесткие карие глаза. Возрастом мужчины, должно быть, сравнялись бы с отцом Кай. Одеты они были в поношенные охотничьи плащи. Кай вдруг с ужасом поняла, что они отнюдь не вышедшие на охоту жители деревни, а разбойники.

– Цветные перья. Как у феникса, – произнес Гото. – Помнишь ту картинку на шкатулке с драгоценностями?

– Никогда не слыхивал, чтобы внутри феникса оказалась девчонка, – отозвался Дой. – Лучше ее пристрелить. Не то пожалеем.

– Но подумай только, сколько феникс стоит! – продолжил Гото. – Можем продать ее одному из воевод. Саке хватит на несколько месяцев!

Нет, так произойти просто не могло. Ее не могли поймать! Не могли кому-то продать! Кай должна спасти свою сестру! Ей стоило быть осторожнее… почему она вела себя так беспечно? Может, если она притворится, что в нее вселилась лисица, это их отпугнет? Но с чего бы лисице в теле девушки облачаться в плащ из перьев? Кай попыталась вспомнить, были ли в сказках какие-то волшебные птицы…

– Я – тэннё, – выпалила Кай. – Если отпустите меня, я отплачу вам великими сокровищами.

Дой рассмеялся.

– Если ты небесная нимфа, то я – сам Блистательный Принц, – ответил он, имея в виду, конечно, Гэндзи, прекрасного, гениального вельможу, история о котором была популярна в столице.

Гото с сомнением прищурился.

– У тэннё белые перья, – проговорил он.

В тех сказках, что рассказывала Хамако, тэннё спускались к озеру помыться и оставляли свои белые перья на берегу. Однажды их заметил мужчина и украл один перьевой плащ. Остальные тэннё улетели в небеса, а та, чей плащ украли, осталась на земле. Вор притворился, что не понимает, в чем дело, и подошел к тэннё, чтобы спросить, все ли с ней в порядке, а потом убедил деву выйти за него замуж. Прошли годы, и однажды она нашла в кладовой свой перьевой плащ и улетела, бросив мужа и двоих детей. Эту историю они с Киши тоже рассказывали по-своему. В их версии тэннё-мать отрезала от плаща две полоски и отдала их своим детям, и они улетели в небеса все вместе, оставив хитрого мужа и отца на земле.

– Не все сказки правдивы, – ответила она. – Я могу принести вам жемчуг. Жемчуг, за который в столице вы выручите целое состояние.

Мохнатые брови Доя поползли вверх. На лице Гото расцвела хитрая улыбка.

– Жемчуг, – повторил он. – И сколько же?

– Целые кувшины! – ответила Кай.

Мужчины принялись шептаться.

– Если отпустим ее, то она может и не вернуться, – сказал Дой.

Потом они стали говорить тише, и Кай больше ничего не смогла расслышать. Рен снял с нее промокший плащ и выжал из него воду. Он был высоким и ужасающе тощим: ключицы и бедренные кости отчетливо проступали сквозь мокрую одежду. Он сложил плащ, стащил с Кай куртку и осмотрел ее плечо – сквозь разорванную ткань нижней рубахи. Кай пришлось сжать зубы, чтобы не закричать. Она видела, как ткань становится красной от крови, но не видела нижней части руки. Мальчишка нахмурил брови.

– Насколько все плохо? – спросила она.

– Тебе повезло, – ответил мальчишка. – Кость не задета. Стрела прошла насквозь.

– Что-то я не чувствую себя удачливой, – выдавила Кай, согнувшись от внезапного прилива боли.

К горлу подкатила тошнота. Неужели это конец? Конец для нее и ее сестры?

– Рен, свяжи ее! – приказал Гото. – Отведем ее к воеводе Такаги. Разобьем лагерь у водопадов.

Рен приложил руку к ее здоровому плечу.

– Я хочу промыть рану. Сможешь подойти вон к тому бревну?

Кай кивнула и с трудом выпрямилась. Гото и Дой отошли к деревьям – там их ждали четыре облезлые лошади. Рен подвел Кай к упавшему дереву и усадил прямо на него. Кай опустила голову меж коленей – может, так тошнота пройдет? Рен положил свой лук у ног Кай и подошел к лошади, на спине которой висели сумки. У Гото и Доя тоже были луки – за спиной. Интересно, кто из них ее подстрелил? Рен кинул на землю одну из сумок, закатал Кай рукав и опрокинул над раной фляжку с водой. Казалось, что на ее коже взрываются светлячки.

– Откуда эти порезы? – спросил Рен, указывая на круглые шрамы, усыпавшие ее руку.

– Подралась со стаей воронов, – ответила Кай.

Он слегка приподнял уголок рта.

– Да ну? И кто же выиграл?

– Мне казалось, что я, – сказала она. – Но вот я здесь.

Жалящая боль чуть притупилась. Рен достал из сумки ткань, в которой явно что-то перевозили, и ножом отрезал от нее полосу. Судя по всему, он проделывал такое не впервые. Рена окружала аура уверенности: со стороны казалось, что он совсем взрослый, хотя он вряд ли был старше Кай.

– Кто вы такие? Разбойники? – спросила она.

Он ухмыльнулся.

– Днем – да, – ответил он. – А ночью мы бродячий цирк.

– Что это значит? – Кай сморщилась от боли: Рен заматывал вокруг ее руки ткань.

– Увидишь, – произнес он. – Ездила когда-нибудь на лошади?

Кай покачала головой. В столице она видела лошадей издалека – в их деревне ни у кого их не было: в плуг и повозки запрягали волов.

Рен посмотрел на вьючную лошадь и нахмурился.

– Тогда поедешь со мной, – решил он.

Он просунул левую руку Кай в рукав ее куртки и перекинул другой край через раненое плечо. А потом связал веревкой руки Кай – крепко, но не настолько, чтобы остались следы.

– Кто такой воевода Такаги? Глава одного из военных кланов? – спросила она.

Советник императора назначил в каждой провинции губернатора из знати, но на самом деле земли контролировали военные кланы. Отец говорил, что императорский двор наделил воевод такой властью, потому что знать предпочитала днями напролет пить саке и писать стихи, и что если воеводы перестанут драться друг с другом и нападут на столицу, то знати не поздоровится.

– Агась. – Рен повязал еще одну веревку вокруг свернутого плаща из перьев.

Кай подождала, надеясь, что мальчишка скажет что-то еще, но он молчал.

– Так что, вы хотите продать меня воеводе Такаги в качестве домашнего питомца?

– Неплохая догадка. – Рен привязал свернутый плащ к сумкам на вьючной лошади, а потом подвел Кай к черной кобыле с белой звездой во лбу – она замыкала шествие, следуя за вьючной. Черная лошадь ударила копытом о землю – с таким звуком, словно оно было железным, – и мотнула головой. Кай приросла к месту, боясь и шагу ступить.

– Она тебя не тронет, – пообещал Рен. – Пошли. Не стоит заставлять Доя ждать.

Мужчины уже забрались на лошадей: Гото – на ярко-гнедого скакуна, а Дой – на темно-гнедого с белыми неровными пятнами на бедрах. У их коней, как и у вьючной лошади, были седла. У лошади Рена нет.

Рен сложил руки, переплетя пальцы, и поднес их к лошадиному животу.

– Я тебя подсажу. Ступай мне на руки левой ногой.

– А если она зашевелится? – с опаской спросила Кай.

Вдруг она тут же свалится? Шлепнется с другой стороны? Попадет под эти ужасные копыта?

– Не зашевелится, – заверил ее Рен.

– Откуда ты знаешь?

На его лице читалось раздражение.

– Думаешь, я хочу, чтобы ты упала? Слушай, если не заберешься на эту лошадь, Дой разозлится. И поверь мне, тебе это не понравится.

В самом деле, лучше бы его не злить. Кай послушалась Рена и уперлась ногой в его ладони. Он приподнял ее достаточно высоко для того, чтобы она схватилась за гриву лошади и перекинула вторую ногу через ее спину. От лошади пахло землей. Животное шевельнулось, и Кай почувствовала, сколько в нем необузданной, непредсказуемой энергии.

Рен запрыгнул позади нее. Кай еще никогда не находилась так близко к мужчине – не считая отца. От смущения ей стало жарко, и она попыталась отстраниться, чтобы не касаться спиной его груди. От Рена пахло лошадьми, а еще древесными углями и потом. Левой рукой он взялся за поводья, а правой приобнял ее за талию. Рукав его выцветшей темно-синей рубахи касался ее бедра. Он цокнул языком, и лошади – та, на которой они сидели, и вьючная – пошли вперед. Они последовали за Доем и Гото прочь от пруда в душный от зноя лес.

Цвета потеряли для Кай свою яркость – то ли из-за боли в руке, то ли из-за тяжелого, влажного воздуха. Поникшие серые деревья едва выделялись на фоне блеклого зеленого неба. Стволы деревьев и камни были покрыты мхом. Кай покачала головой, отгоняя мух, что жужжали прямо над ухом. Одна укусила ее в лодыжку – так сильно, что Кай было решила, что это пчела. На глазах у нее выступили слезы. Она никогда еще не чувствовала себя такой жалкой. И куда деваются боги, когда они так нужны? Она упала на землю и вернулась в лишенный магии мир. Но не в свою родную деревню, где худшее, что с тобой может случиться, – это недобрый взгляд или обидное слово. Она попала в мир, известный ей лишь по рассказам рыбаков и торговцев, – мир военачальников, пиратов и разбойников, жестоких мужчин, что заставляют простой народ страдать такими способами, о которых Кай и не ведала. В море у нее еще был бы шанс на спасение: она хорошо ныряла и быстро плавала. Но на земле… перьевой плащ был ее единственным источником силы, а теперь он оказался намертво привязан к седлу чужой лошади.

– Есть у тебя имя? – спросил Рен тихонько, чтобы Дой и Гото его не услышали.

Кай попыталась вспомнить имя той тэннё, у которой украли перья… Может, это вопрос с подвохом?

– Я им не скажу, – добавил Рен.

– Кай, – выпалила она.

– Что ж, Кай, – произнес он. – Когда твоему плечу станет полегче, я пересажу тебя на вьючную лошадь. Но пока тебе придется ехать со мной. Если продолжишь отклоняться, то, когда мы прибавим хода, ты упадешь.

Она попыталась выпрямиться, не касаясь его. Плечо неприятно заныло. Походка лошади баюкала ее, напоминая о морской качке.

– Разве в седле ездить не удобнее? – поинтересовалась Кай.

– Седло вроде щегольской трости, – ответил он. – Седло и стремена дают лишь иллюзию безопасности.

– Ты его поэтому не используешь?

– Я его не использую, потому что у нас только три седла, – отрезал он.

Расстояние между ними и другими двумя разбойниками увеличилось. Дой обернулся, и Рен пришпорил лошадь, чтобы догнать их. Кай схватилась за жесткую гриву – каждый шаг заставлял кривиться от боли.

Мух стало больше. Лошадь махала гривой и била ушами. Из-за облаков показалось солнце, листья заблестели и задрожали. Кай готова была отрезать собственную руку. Она не помнила, чувствовала ли когда-то в жизни подобную боль. До сих пор все ее раны были не очень серьезными, даже несмотря на опасную работу. Ссадина на коленке. Заусенец на пальце. Ожог от укуса медузы. Наконец они выехали из леса на каменистую тропу, круто ведущую вверх, и мух стало меньше. Внизу, в ущелье, шумела река. Кай прикинула, не спрыгнуть ли ей с лошади прямо туда. Самоубийство – вполне благородная смерть. Но Кай никогда так не поступит – она не отдаст свою жизнь просто так. Это значило бы бросить Киши. К тому же – пусть это и не так важно – ей не хотелось навредить лошади. А вот Рен все же был разбойником. И скорее всего, заслуживал смерти.

Дорога круто пошла вверх, и Рен попросил ее приподняться и наклониться вперед.

– Ты ведь говорил, что так делать нельзя. Что я упаду, – раздраженно пробормотала она.

– Когда едешь вверх, нужно наклоняться вперед, – объяснил он. – А когда вниз – отклоняться назад. В остальных случаях лучше сидеть прямо. Это помогает лошади.

Кай подвинулась вперед. Лошадь ведь не виновата в том, что оказалась в руках разбойников.

– Как зовут твою лошадь? – поинтересовалась Кай.

– Обуза, – буркнул Рен.

Она закатила глаза.

– Ладно, можешь не говорить.

– Ее в самом деле так зовут. Клянусь.

По голосу парня Кай поняла, что его это веселит.

– Вижу, она очень тебе нравится.

– Нам нужна была лошадь, и Гото сказал мне выбрать одну, но я захотел оставить обеих, – пояснил Рен. – Он сказал, что прокорм еще двух лошадей – тяжкая ноша и огромная обуза. Так я их и назвал.

Кай обернулась на Ношу – та терпеливо следовала за ними по узкой тропе.

– Мило, – проговорила она. – А вы с Гото и Доем родственники?

– Не-а.

– Тогда почему ты с ними путешествуешь?

– А почему ты летала над озером в костюме птицы?

Кай не ответила. Пока Дой и Гото считают ее тэннё, она обладает в их глазах ценностью. Может, воевода Такаги отпустит ее.

– Далеко еще до лагеря воеводы Такаги? – Она напряглась, ожидая ответа, хотя эта информация ничего бы ей не дала. Она не знала, насколько далеко его лагерь находится от Небесной горы.

– Два дня пути, – ответил Рен.

– Слышал когда-нибудь о Небесной горе?

Рен молчал так долго, что Кай уже решила, что он решил проигнорировать ее вопрос. Или просто не услышал.

– Не думаю, – наконец произнес он. – А что там?

– Дакини, лисья предводительница, – пояснила Кай. – Мне нужно ее отыскать.

Он расхохотался:

– Разве лисы не едят птиц?

– Я ведь могу летать, – возразила Кай. – И не планирую подбираться к ней слишком близко.

Рен одобрительно фыркнул, и Кай вдруг ощутила прилив гордости – а затем сердце ее забилось чаще, по телу разлилось тепло. Рен – разбойник, он грабит людей или творит еще что похуже. Почему же ей так приятно с ним говорить? Должно быть, с ней что-то не так.

Солнце скрылось за деревьями, и они остановились у подножия тихого водопада. Рен усадил Кай под ивовым деревом и привязал ее к стволу, а потом расседлал лошадей и снял с них поводья. Дой и Гото отправились к плоскому, нагретому солнцем камню у края водопада и разделись. Кай подтянула колени к груди и опустила взгляд, подождав, пока разбойники зайдут в воду. Совсем недавно она ныряла за жемчугом… как ее жизнь свелась к тому, что происходило теперь? Все, что случилось после встречи с бакэ-кудзирой, казалось сном.

Рен повел лошадей на водопой, и Кай хорошенько осмотрела веревки на своих руках. Может, ей удастся их ослабить? Но как бы она ни вертела запястьями, высвободить руку ей так и не удалось. Когда лошади напились, Рен вернулся и отвязал ее от дерева.

– Пошли. – Он потянул ее в сторону леса, и Кай покосилась на него с опаской.

– Куда ты меня ведешь?

– Можешь остаться тут, если хочешь. – Рен пожал плечами.

Плечо ныло от боли. Она валилась с ног от усталости. Но все же предпочла бы остаться с Реном, а не с Гото и Доем. Кай поднялась и последовала за ним. Он не шел, а словно бы плыл, не издавая ни звука. Под ногами Кай трещали сухие листья. Ей показалось, что в лесу Рен как будто расслабился, и она вновь задумалась: что же связывает его с этими мужчинами?

– Что самое сложное в полете? – спросил он, подняв с земли несколько веток.

– Садиться на дерево, – ответила она. – Нужно рассчитать скорость и угол. У меня все еще плохо получается. Хотя у меня ведь нет когтей, чтобы хвататься за ветви.

– Говоришь, ты направляешься в сторону Небесной горы? И как же ты понимаешь, в какую сторону лететь?

Он ее проверял. Пытался сложить кусочки пазла. Кай поняла, что и так уже выдала слишком много деталей – например, что научилась летать не так давно. Боль в плече не давала ей нормально думать, она забыла об осторожности. В висках стучало.

– Хочешь отдохнуть? – спросил Рен.

Она кивнула и оперлась о ближайшее дерево. Он сложил собранный хворост у ее ног и продолжил собирать ветки, а Кай наблюдала за ним. Сквозь деревья пробивался золотой свет, и Кай увидела у кустарника бурого кролика: он подергал носом, явно пытаясь найти, чего бы пожевать. Краем глаза она заметила металлическую вспышку. Кролик дернулся и упал – из шеи его торчала стрела. Кай ахнула. Рен перекинул лук через плечо и подобрал маленькое тельце. Кай расстроила не смерть кролика, а то, как быстро и неожиданно все случилось. Похоже, и ее саму подстрелил именно Рен.

Когда они вернулись к реке, Гото и Дой уже развалились на камнях у водопада и передавали друг другу фляжку. Рен снова привязал Кай к иве и развел костер. Он содрал с кролика шкурку, насадил его на палку и пожарил над огнем. Гото и Дой дождались, когда еда будет готова, и радостно запустили в кролика зубы. Фляжка все мелькала меж их пальцами, голоса звучали все громче. Рен принес Кай немного воды и несколько кусочков кроличьего мяса. Оно было слишком жилистым, но Кай не хотела показаться неблагодарной и съела все до последнего кусочка. Она не знала, сможет ли ночью достать из тайного кармана куртки волшебную чашу – со связанными-то руками. К тому же разбойники могли заметить ее. Не хотелось так рисковать. Пока она ела, Рен обработал ее руку – полил водой, и рана снова вспыхнула огнем. После он отвел Кай в лес, чтобы она справила нужду.

– Если убежишь, я всажу тебе в ногу стрелу, и тогда ты будешь медленно умирать от боли, – пригрозил он.

Кай видела, на что он способен – как он убил кролика. Значит, не промахнется даже в темноте.

Когда они вернулись к водопаду, Дой стоял на плоском камне и жонглировал шестью стручками. Он подбрасывал их высоко в воздух, делал оборот вокруг себя и ловил их за спиной. Гото тем временем переоделся в женские шелка и пудрил лицо в белый цвет. Кай открыла рот. Каждые несколько лет в их деревню забредала театральная труппа, где мужчины играли в представлениях женщин.

– Я думала, насчет цирка ты пошутил, – обратилась она к Рену.

– Раньше они были актерами, – сказал Рен. – Но разбой приносит больше денег. Так что теперь они дают представления для пленников.

– Вот повезло-то… – пробурчала Кай.

Гото подбежал к ней и схватил за рукав.

– Для тебя мы приготовили лучшее место! – возвестил он, подводя ее к бревну, откуда открывался прекрасный вид на камень – позади нее горел костер.

Кай в недоумении обернулась на Рена – он присел неподалеку, вытащил нож и принялся строгать палочку, словно ничего необычного не происходило.

Дой уронил стручки – позволил им упасть один за одним, а потом водрузил на голову черную шапку аристократа. Гото подошел к Дою – в руках его был небольшой детский зонтик. Кай поняла, что когда-то все эти вещи принадлежали людям, которых они ограбили.

– Рен! – громко зашипел Гото.

Рен поднял взгляд – веки полуопущены, будто ему и дела нет до происходящего.

– Сцена, – сухо проговорил он.

Гото выставил бедро в сторону.

– Вы звали меня, господин? – спросил он пронзительным фальцетом.

– Да, моя госпожа, – ответил Дой громко и напыщенно. – Нужно позвать лекаря. Что-то меня штормит.