Текст книги "Суровая нежность"

С помощью Бойда и Макруаири – этому ублюдку, похоже, доставляло удовольствие наблюдать, как Магнус терпит боль, – Хелен поставила сломанные кости на место. С плечом, куда попал первый камень, было не так плохо, но вот рука, которой он прикрывался от рушившихся стен, сломалась чуть ли не пополам. Единственное утешение, по словам Хелен, это что кость не вылезла наружу.

Закончив, Хелен приложила к руке с двух сторон тонкие дощечки, как делала тогда, с собакой, и плотно обвязала их полотняными полосками, вымоченными в яйце, муке и животном жире, чтоб затвердели. Руку он должен будет носить на перевязи. И, о чудо из чудес, Макгрегор был все еще жив.

Благодаря Хелен один из его друзей был сегодня спасен. Но его радость умерялась потерей другого. Когда Хелен встретилась с ним взглядом, он отвернулся.

Смерть Уильяма Гордона окутала замок мрачным покровом, который не могло развеять даже неуклонно улучшающееся состояние Грегора Макгрегора. Гости, веселившиеся на их свадьбе всего неделю назад, теперь слушали, как тот же священник молится за бессмертную душу жениха.

Хелен сидела на передней скамье часовни рядом с братьями, слушала бубнящего на латыни священника и все никак не могла постичь такой ужасный поворот событий. Просто невероятно, что того красивого, беззаботного молодого человека, который стоял рядом с ней в этой часовне неделю назад, больше нет.

Ей не место здесь, на почетном месте в качестве его жены. Ее немилосердно терзала мысль, что она ведь намеревалась расторгнуть их брак. Печаль, которую она испытывала теперь, казалась недостаточной перед лицом страданий тех, кто любил его по-настоящему. Магнус. Ее брат. Даже леди Изабелла была убита горем.

Хелен должна была бы горевать сильнее, ведь правда? Но где взять ей той скорби, которой он заслуживает, если она едва знала его?

Она не поднимала глаз от своих дрожащих рук на коленях, боясь, что все увидят правду. Она самозванка, страдающая от своей эгоистичной вины, а не по погибшему мужчине.

Она не знала, как он умер. Нападение, сказали они. Его тело утонуло в море.

Внезапно она почувствовала, что брат тянет ее за руку, помогая подняться. Поминальная служба закончилась, дошло до нее.

Кеннет крепко держал ее, поддерживая, как тряпичную куклу, когда выводил из темной часовни. Она не могла встретиться с сочувствующими взглядами глядящих на них людей. Она их не стоила. Магнус был прав – Уильям заслуживает большего.

Магнус… Сердце кольнуло. Он даже смотреть на нее не может. С того дня, как она вытащила стрелу из шеи Грегора Макгрегора, он упорно избегает ее. Даже не поблагодарил за то, что она вынула стрелу и лечила его руку. Она поежилась, вспомнив, как ужасно была поломана рука и как стоически он переносил жуткую боль. Он мог бы на всю жизнь остаться калекой, если б она не настояла на лечении. И даже теперь она не была уверена, хорошо ли срастется кость.

Они вернулись в заснеженную крепость по тропе, протоптанной ногами многих скорбящих, которые пришли, чтобы отдать дань уважения павшему воину.

Легкая трапеза была приготовлена для них в Большом зале. Когда они проходили мимо покоев лэрда, Хелен сняла свою руку с руки Кеннета.

– Я присоединюсь к вам через минуту, – сказала она. – Мне надо посмотреть, как там Макгрегор.

Брат нахмурился.

– Прямо сейчас? Я думал, для ухода за ним выделили сиделку.

– Это займет всего минуту.

Она ушла, не дожидаясь его возражений. Нырнула в затемненную комнату и испустила облегченный вздох, избавившись от угнетающей тяжести дня, пусть даже только на несколько минут.

Сиделка встала, когда она вошла. Девушка была молодая, но, как заверила ее леди Анна, вполне умелая.

– Как он?

– Спит, миледи.

Хелен улыбнулась уголком рта.

– Сейчас для него это самое лучшее. – Он приходил в сознание каждый день, но лишь на несколько минут. Этого следовало ожидать: потерял слишком много крови. И потерял бы еще больше, если б она позволила священнику сделать ему кровопускание, как тот настаивал.

– Никаких признаков лихорадки?

Девушка – Кейт – покачала головой.

– Я заставила его проглотить несколько ложек говяжьего бульона, как вы велели.

Хелен улыбнулась.

– Это хорошо. А лекарство?

Кейт сморщила носик.

– Да, и его тоже. Но оно, похоже, не слишком ему нравится.

Она так это сказала, что Хелен рассмеялась.

– Я не удивляюсь. Оно довольно горькое. Возможно, он чувствует себя лучше, чем мы думаем, если его вкус так разборчив.

Девушка улыбнулась в ответ.

– Надеюсь, миледи. – Кейт бросила застенчивый взгляд на лежащего на ложе мужчину. – Он очень красивый.

– Самый красивый в Шотландии, говорят, – с усмешкой согласилась Хелен.

– Не помешал?

Хелен развернулась на звук голоса Магнуса. Она не слышала, как он вошел.

Щеки ее вспыхнули от смущения, что ее застигли… смеющейся, улыбающейся, пусть даже только на минутку.

– Я зашла посмотреть, как он. – Она повернулась к девушке. – Хорошо, Кейт, ты прекрасно справляешься.

Девушка покраснела от удовольствия и присела в книксене.

– Спасибо, миледи.

Хелен вышла из комнаты и с удивлением обнаружила, что Магнус последовал за ней. На миг сердце ее замерло, решив, что гнев его прошел. Но один взгляд на его сурово сжатые губы излечил ее от этого заблуждения. Сердце защемило от сочувствия. Ей захотелось утешить его, но было ясно, что он этого не позволит. Только не ей.

– Ты чего-то хотел? – спросила Хелен.

«Меня?» Она все же позволила себе надеяться.

Он отвел взгляд, не встречаясь с ней глазами, словно услышал ее безмолвную мольбу.

– Я должен поблагодарить тебя. За то, что ты сделала. Ты спасла ему жизнь и, – он указал на свою перевязь, – мою руку тоже.

– Ты не должен пользоваться ею…

– Знаю. Ты уже говорила, а я услышал. – Один уголок его рта скривился. – Вот уж не знал, что ты можешь быть такой властной.

Она вздернула подбородок, не обращая внимания на горячую краску, прихлынувшую к щекам.

– Только когда предвижу, что у пациента достанет глупости и ослиного упрямства махать руками, не дожидаясь, когда кости полностью срастутся.

Губы его дернулись.

– Иногда жизнь не оставляет выбора.

Глаза их на секунду встретились, но он быстро отвел взгляд. Этот краткий миг так ярко напомнил ей, как все было между ними, что сердце сжалось от тоски. Больше так не будет никогда.

Ему невыносимо даже смотреть на нее.

Если брак с Уильямом был непростительной ошибкой, то какие шансы у нее сейчас, когда он умер? В отличие от брака смерть – это связь, которую никогда не разорвать. В сознании Магнуса они с Уильямом связаны навеки, и его преданность другу никогда не даст ему забыть об этом.

Как не забудет он о том, что она была недостаточно предана ему тогда, три года назад, и недостаточно предана теперь его погибшему другу.

Он откашлялся.

– Ты уезжаешь?

Она замерла.

– Завтра.

«Скажи что-нибудь. Не молчи».

Он отрывисто кивнул.

– Доброго пути.

И это все? В груди болезненно защемило. Но было совершенно ясно, что он не желает иметь с ней ничего общего.

– Магнус, я…

Он остановил ее твердым взглядом.

– До свидания, Хелен.

Хелен резко вдохнула от обжигающей боли. Словно нож, его слова разрезали последнюю ниточку надежды. Он вырвал ее из своего сердца. Единственный человек, с которым она всегда чувствовала себя одним целым, больше не желает знать ее.

– Отойди от нее.

Хелен ахнула при звуке голоса брата. Страх невольно затопил ее. Кеннет не делал тайны из того, кого винит в смерти Уильяма, и бесполезно было даже пытаться переубедить его.

Хелен схватила брата, сдерживая его. Сознавая, что они в коридоре, где их могут услышать, сказала, понизив голос:

– Я просто прощалась, брат. Не из-за чего устраивать сцену.

Хелен увидела, как опасно покраснело от гнева лицо брата, и поняла, что его не так легко будет успокоить. Кеннету нужны ответы, которых он до сих пор не получил.

– Ты волочишься за моей сестрой, даже не дождавшись, когда Гордон остынет в своей могиле. Ах, ну да, – саркастически добавил он, – могилы-то нет, остывать нечему. Ты позаботился и об этом.

Хотя Магнус внешне не показал, что эти слова как-то подействовали на него, Хелен почувствовала, как он напрягся.

– На что это ты намекаешь, Сазерленд?

– Я ни на что не намекаю. Ты не делал тайны из своих чувств к моей сестре.

Щеки Хелен вспыхнули от унижения.

– Ты ошибаешься, Кеннет. Магнус не испытывает ко мне ровным счетом ничего.

– Мне прекрасно известны чувства Маккея. – Он бросил на нее один из своих покровительственных братских взглядов и отодвинул в сторону, воинственно выпятив грудь. – Может, тебя он и обманул, но меня не проведешь. Он чуть не свихнулся в ту ночь, когда ты вышла замуж за Гордона. Он хочет тебя. До сих пор хочет. Вопрос лишь в том, как далеко он зайдет, чтоб добиться своего.

Хелен похолодела от ужаса, когда до нее дошло, на что намекает брат. Магнус не может быть причастен к смерти Уильяма, это исключено. Взгляд ее метнулся к Магнусу. Лицо его побелело. Страшно побелело. Но больше всего ее потрясло страдальческое, загнанное выражение его глаз.

Она кинулась между ними, ожидая, что Магнус ударит ее брата. Кеннет этого заслуживал.

Чего она не ожидала, так это того, что Магнус повернется и пойдет прочь.

На следующее утро Хелен уезжала вместе с родными, уверенная, что больше никогда его не увидит. Во второй раз сердце ее разбилось. Ей хотелось пойти за ним, но она понимала, что это невозможно. Все кончено. И теперь уж скорее всего навсегда.

Глава 5

Солнце припекало непокрытую голову и торс Магнуса, грудь вскоре стала липкой от пота. Достигнутое в январе перемирие между шотландским королем Робертом и королем Англии Эдуардом II дало временную передышку от войны, но не от Маклауда. Передышка для Маклауда означала еще больше тренировок.

Командир Горной стражи и прославленный тренер воинов снова атаковал его, размахивая огромным двуручным мечом, словно тот весил не больше палки. Нанеся удар вначале справа, высоко над головой Магнуса, а потом слева, Маклауд вынудил Магнуса двигать рукой и плечом во всех направлениях, чтобы отразить мощные удары.

Болело адски, но Магнус стиснул зубы и заставил тело побороть боль, отбивая каждый удар. Непростая задача против величайшего шотландского воина, особенно для мужчины, рука и плечо которого были здорово поломаны всего несколько месяцев назад. Но он уже вполне крепок, чтобы выстоять против натиска Маклауда.

Магнус понимал, надо радоваться, что рука так хорошо зажила, но вынужденные недели бездействия были для него сущей пыткой. Целых два месяца, пока не стало возможным убрать дощечки и снять руку с перевязи, он чуть ли не на стенку лез. Потом еще месяц, прежде чем можно было наконец взять в руку меч.

Рука его была слабой, как у какого-нибудь проклятого англичанина! Последние два месяца он целыми днями тренировался с целеустремленностью фанатика, чтобы восстановить силу. У него не было времени думать ни о чем постороннем.

Он одернул себя, раздраженный этой своей оплошностью. «Сосредоточься, черт бы тебя побрал!»

Теперь, когда рука зажила, оставалось только стоически терпеть боль. В чем Маклауд, похоже, вознамерился не давать ему передышки.

Командир снова нанес удар сокрушающей силы, который свалил бы даже быка. Магнус блокировал его своим мечом. Оглушительный лязг металла сотряс воздух и всю левую половину его тела. Маклауд напирал с такой силой, что Магнус мог прочесть надпись на своем мече: «Будь храбрым. Будь сильным». Девиз Маккеев, чертовски уместный в данную минуту. Боль была невыносимой, но он сумел оттолкнуть свирепого воина.

– Думаю, он устает, Маклауд, – заметил Макгрегор с галереи, которая в данном случае представляла собой тюк сена, перевернутые клети и старую бочку, расставленные рядом с тем участком крепостного двора, где они каждое утро тренировались. Еще несколько воинов тоже пришли понаблюдать. Лишь изредка выкрикивая что-нибудь подбадривающее, они в благоговейном молчании смотрели на сражение двух здоровенных мужчин. Все, кроме Макгрегора. Тот никак не желал заткнуться. – Будь с ним помягче, ладно?

Магнус метнул в него убийственный взгляд.

– Поди к черту, Макгрегор. Что-то не слышал, чтоб ты изъявлял желание поучаствовать.

Но Макгрегор привык к его дурному настроению, ибо Магнус срывал его на нем все последние пять месяцев.

Как и Магнус, Макгрегор уже полностью выздоровел, рана от стрелы, которая должна была убить его, зажила. Помимо ярко-красного шрама, где была дырка от стрелы – и который с каждым днем светлел, – от ранения не осталось и следа. Ему даже лихорадки удалось избежать.

Благодаря Хелен.

«Проклятье, не думай о ней».

Магнус сжал челюсти от непроизвольного наплыва эмоций. Когда он думал о Хелен, то неизбежно возникала мысль и о Гордоне. В его сознании они навеки связаны. Потрясение от смерти Гордона постепенно прошло, но не чувство вины. Хелен оказалась вовлеченной в эту вину, и Магнус не мог ей этого простить.

Он был благодарен ей за то, что она сделала для него – и за Макгрегора, – но между ними больше ничего не осталось.

«Пригляди за ней».

Обещание, данное Гордону, преследовало его. Ему не за что чувствовать себя виноватым, черт побери. Не было проведено никакой связи между Гордоном и уже ставшим легендарным нападением Горной стражи в Триве.

Он не нарушает свою клятву Гордону. Нет никакой угрозы. По крайней мере реальной угрозы. И не было б никакой вообще, если б ее братья держали рты на замке. Пару месяцев назад, во время первого королевского парламента в Сент-Эндрюсе, граф и Кеннет Сазерленд учинили неприятности, начав задавать опасные вопросы об обстоятельствах смерти Гордона. Эти же вопросы поднимались и его родственниками, сторонниками англичан, на юге.

Дело сильно осложняло то, что время их военной вылазки совпало со свадьбой. Слишком много людей знало, когда именно они отбыли. Обычно задания Горной стражи выполнялись так, что мало кто знал об их передвижениях. Признаться, что они находились в Гэллоуэе, было бы слишком рискованно, поэтому они говорили, что участвовали в осаде крепости в Форфаре. Гордон предположительно был убит во время нападения флибустьеров по пути домой.

Хелен ничего не грозит. Но не Магнусу. Он отвлекся, когда Маклауд снова атаковал его, чуть не снеся ему голову.

– Придет и его очередь, – сказал Маклауд, имея в виду Макгрегора. – Как только я разделаюсь с тобой. В очередной раз.

Следующие тридцать или сорок минут показались вечностью. Маклауд гонял его до тех пор, пока глаза не стало нестерпимо жечь и каждый мускул в теле дрожал от изнурения. Он как будто старался заставить Магнуса сдаться. Когда же стало ясно, что он не собирается сдаваться, что будет биться, пока не свалится без сил, Маклауд наконец смилостивился.

– Довольно. Ты готов. Иди помойся, и встретимся в королевской солнечной комнате через час. – Он улыбнулся Макгрегору. Когда командир так улыбался, это не сулило ничего хорошего. – Твоя очередь.

– Желаю хорошо повеселиться, – бросил Магнус Макгрегору, направляясь к баракам, чтоб взять мыло и полотенце. Он оглянулся через плечо на Маклауда. – По-осторожнее с его лицом. Служанки из деревни страшно расстроились, когда ты в последний раз поставил ему синяк.

Мужчины, наблюдающие за тренировкой, заржали.

– Пошел к черту, Маккей, – огрызнулся Макгрегор.

– Какая жалость, что стрела не попала чуть повыше, – добавил Магнус. – Тогда ты, может, в конце концов стал бы похож на воина.

Мужчина, прославившийся своим красивым лицом, грязно выругался.

Магнус улыбнулся, зашагав прочь, что в последнее время было редкостью. Это был источник постоянного раздражения для Макгрегора и посему источник постоянных шуточек среди горных стражников: в скольких бы битвах он ни сражался, лицо его оставалось невредимым.

Для воина шрамы не просто обычное дело, это символ чести. Их невозможно избежать, особенно на лице. Но мать Макгрегора как будто окунала его головой в защитные воды реки Стикс, как Ахиллеса: как бы он ни старался, лицо его заживало быстро и без шрамов.

Бедняга.

Магнус быстро собрал свои вещи и отправился к реке позади крепости искупаться. Хотя день был по-весеннему теплый, из-за тающего в горах снега вода в реке оставалась ледяной.

От холода мышцы окоченели, и это сняло боль почти так же действенно, как настойка корня мандрагоры, мака и уксуса, которую ему оставила Хелен. Он поначалу принимал ее, но притуплять боль одновременно означает притуплять и мысли, и реакции. Поэтому, возобновив тренировки, он отучил себя от неприятного на вкус снадобья.

Магнус не спешил вылезать из реки, давая холодной воде восстановить его ноющие мышцы. Но час, отпущенный на купание, близился к концу, и ему пора было возвращаться в крепость.

Маклауд его проверял, дошло до него, и вопрос «Ты готов?» задает он неспроста. Возможно, наконец разрешит Магнусу присоединиться к остальным на западе. Макруаири и Максорли на островах приглядывают за Джоном Лорном, который опять мутит воду из Ирландии. Ситон, Бойд, Маклин и Ламонт на юго-западе обеспечивают мир в Гэллоуэе вместе с Джеймсом Дугласом и Эдуардом Брюсом. Кэмпбелл был вместе с Магнусом, Макгрегором и Маклаудом, но вернулся в Данстаффнэйдж перед рождением своего первенца. Сына, названного Уильямом в честь их погибшего друга.

Магнус устал от собственной немощи, и ему не терпелось присоединиться к остальным. Ему необходимо действие. Какое-нибудь дело. Здесь, с королевским двором, у него слишком много времени на размышления. Труднее избежать воспоминаний. Воспоминаний, которые висят над ним как черная туча и куда болезненнее и чувствительнее, чем любая сломанная кость.

Стражник, поставленный у солнечной комнаты, должно быть, ожидал его. Он открыл дверь, едва только Магнус подошел.

Его встретил дружеский смех. Король сидел в большом, похожем на трон кресле перед небольшим камином, с кубком вина в руке и широкой улыбкой на лице.

Мир был Брюсу к лицу. Впервые за три года с тех пор, как он заколол своего врага, Рыжего Комина, перед алтарем церкви Грейфрайерс, король выглядел спокойным и расслабленным, морщины страданий и поражений на его уставшем от сражений лице были не так заметны. После всего, через что ему пришлось пройти, видит Бог, он заслужил немного покоя.

– Маккей, вот и ты, – сказал он. – Иди, выпей вина. Маклауд как раз рассказывал мне о твоей сегодняшней тренировке. А нашему красавчику, похоже, пришлось худо. – Король усмехнулся. – Да он уже и не выглядит таким Аполлоном.

Магнуса это не удивило. Мало кто из них мог сравниться с Маклаудом. И хотя Макгрегор мастерски владел клинком, как и все они, все же его главное оружие – это лук.

Маклауд пожал плечами, редкая улыбка промелькнула у него на губах.

– Уверен, на нем заживет как на собаке.

Мужчины рассмеялись. Помимо Маклауда, в комнате присутствовали некоторые из ближайших королевских соратников и кое-кто из его большой свиты. Среди них почтенные рыцари: сэр Нейл Кэмпбелл, сэр Уильям де ла Хей и Александр Фрейзер, зять Маклауда, муж его младшей сестры.

– Я отправляю Маклауда на запад. – Лицо короля помрачнело. – Правитель Лорна опять мутит воду. Максорли говорит, он собирает флот. Даже в ссылке этот ублюдок умудряется не повиноваться мне, а теперь еще и его вероломный папаша присоединился к нему! – Король в ярости выпрямился и уже не выглядел таким расслабленным. – Через полгода после того, как покорился, и через два месяца после посещения парламента лорд Аргайл бежал в Ирландию.

Магнус прекрасно понимал гнев короля. Подчинение вождя Макдугала было удачным шагом, знаком примирения врагов для образования объединенной Шотландии. Неожиданное дезертирство могущественного клана, близко связанного с Коминами, неизбежно вызовет беспорядки в Аргайле. Артуру Кэмпбеллу, Страннику, нелегко придется в Данстаффнэйдже.

Лучше бы Кэмпбелл избавился от Лорна, когда у него была такая возможность. Магнус понимал, почему он не сделал этого – в конце концов, он женат на его дочери, – но второго шанса Лорн и его отец не получат.

Магнус почувствовал, как черная туча, нависшая над ним, слегка развеялась. Ему не терпелось поскорее вернуться к активному образу жизни. Он будет слишком занят, чтоб думать о Хелен. Правда, порой казалось, что легче забыть отсутствующую руку или ногу.

– Когда мы отправляемся?

Маклауд покачал головой.

– Ты не едешь.

Магнус оцепенел.

– Но я готов – ты сам так сказал.

– Да, но у вас с Макгрегором другое задание. Вы будете охранять короля.

– Я решил проехать по Нагорью, чтобы поблагодарить вождей, которые предложили убежище в те черные дни после Метвена. – Чело Роберта омрачилось от воспоминаний о тех временах, когда он был объявлен вне закона. Такие люди, как Уильям Уайзмен, Александр Маккензи из Эйлен-Донана и Дункан Маколей из Лох-Брума, спасли ему жизнь. – И убедиться, что те, кто недавно поклялся мне в верности, не собираются последовать примеру лорда Аргайла.

То есть король хочет удостовериться, что больше никто не замыслил предательства у него за спиной.

– Сейчас, пока действует перемирие, – заметил Маклауд, – лучшего времени не найти.

Магнус проглотил свое разочарование. Путешествие по Нагорью, направленное на поддержание мира, – дело благородное, но оно как-то не очень походило на задание для прославленной Горной стражи. У короля большой эскорт рыцарей. Даже случись какая заваруха, он будет надежно защищен. И разве не лучше было бы использовать Магнуса на западе, где сейчас неспокойно? Почему у него такое чувство, что его отправляют на это задание из-за ранения? Делают послабление?

– Назначаю тебя старшим, – сказал Маклауд. – Король поедет на север через Росс и Кроматри, потом повернет на запад через горы, к побережью.

Горы… Родные места Магнуса. В детстве он бегал по тем горам. Но осознание, что у Маклауда могла быть реальная причина назначить его охранником – или проводником, – не уменьшила горечи разочарования.

– Мы закончим в августе в Данстаффнэйдже, где я проведу первые за четыре года Горные игры, – с воодушевлением добавил король. – Есть ли лучший способ продемонстрировать единство королевства и отпраздновать наши победы? – Он подмигнул Магнусу. – Может, я даже завербую кого-нибудь для нашей армии.

Магнус оцепенел. Тонкий намек на его приглашение в Горную стражу, который не поймут непосвященные, не остался незамеченным. Маклауд уже давно намекает, что надо найти ему нового напарника. Но его напарник мертв. И другого ему не надо.

– Когда мы отправляемся? – спросил Магнус.

– После праздника в Пентикосте, – ответил король. – Мне бы хотелось к концу месяца быть в Данробине.

Магнус замер, осторожно натянув на лицо маску безразличия, но каждый нерв в его теле протестующее ощетинился.

– В Данробине?

Дом Хелен.

Он почувствовал на себе тяжелый взгляд Маклауда, но ответил ему Брюс:

– Да. Поскольку Сазерленды – новички в наших рядах, я подумал, что лучше начать с них.

– Надеюсь, это не вызовет никаких затруднений? – поинтересовался Маклауд у своего друга.

Магнус скрипнул зубами. Замок Данробин – последнее место, куда он хочет ехать, а Хелен – последний человек, которого он хочет видеть. Его чувства в отношении ее все еще слишком живы и болезненны.

Боль. Гнев. Признательность. Вина. Все смешалось!

После всего того, что произошло – она, черт побери, вышла замуж за его лучшего друга, – он до сих пор никак не мог вырвать ее из своего сердца.

Гордон не знал, о чем просит. Но Магнус дал обещание своему умирающему другу. Обещание, которое он пока еще не сдержал. Эта поездка предоставит ему такую возможность.

Как только он удостоверится, что ей ничего не грозит, его задача будет выполнена. И совесть окажется чиста.

– Для меня – нет, – ответил Магнус.

Но не сомневался, что для Сазерлендов это будет проблемой, да еще какой. Они не обрадуются, что придется принимать Маккея в качестве гостя, это уж точно.

Он улыбнулся. Возможно, эта поездка окажется не такой уж и бездарной, в конце концов.

Хелен шла по поросшему травой берегу от крепости к коттеджу подруги, как делала почти каждое утро со времени своего возвращения в Данробин. Много раз она просила Мюриел взять комнату в замке после того, как отец Мюриел умер, но ее слишком независимая подруга всегда отказывалась, отговариваясь тем, что наслаждается одиночеством, когда представляется такая возможность, что случается не часто. Как лучший целитель на много миль вокруг, Мюриел редко бывала одна. Кроме того, говорила она, это же совсем недалеко от замка, поэтому если кому-то понадобится, она всегда рядом.

Хелен восхищалась решимостью и смелостью подруги. Нелегко молодой женщине жить одной, особенно хорошенькой, незамужней. Но Мюриел вовсе не обращала внимания на то, что скажут. Хелен удивлялась, что Уилл не попытался найти для нее мужа. Это было как-то странно. Но с другой стороны, когда дело касалось Мюриел, многие поступки брата казались странными. Она не припоминала, чтоб он был с кем-то настолько жестким – даже с ней.

Легкий ветерок рябью пробежал по сверкающим водам залива, взъерошив ей волосы и ударив в ноздри острым, солоноватым запахом моря.

Денек стоял погожий, теплый и солнечный. В голубом небе не было ни облачка. После холодного, промозглого мая, какой нынче выдался, проблеск лета к концу первой недели июня был долгожданной переменой.

Она помахала встретившимся ей жителям деревни, проходя мимо. Одиночные каменные дома, крытые соломой, разбросанные вдоль берега, принадлежали рыбакам и собирателям водорослей. Члены клана жили ближе к замку или небольшим полям в долине, где паслись маленькие черные коровы, типичные для этих мест Нагорья.

Несколько ребятишек, старшему не больше трех, визжали от смеха, пытаясь поймать бабочку куском старой пеньковой сети, наверняка выброшенной из какой-нибудь отцовской лодки, не понимая, что плетение слишком крупное. Она посмеялась вместе с ними, впервые за несколько месяцев почувствовав себя самой собой.

Она медленно возвращалась к жизни, находя удовольствие в простых вещах, которые всегда любила. Чудесный весенний день. Звук детского смеха. Бодрящий морской ветер.

Но боль и грусть оставались ее неизменными спутниками. Она жалела…

Господи, как она жалела, что не поступила по-другому. Если б она тогда вышла за Магнуса, ничего плохого не случилось бы. Он не злился бы на нее, не смотрел с ненавистью и презрением. Он глядел бы на нее так, как раньше, – с любовью, хотя она была слишком молода и глупа, чтобы понять это.

А теперь слишком поздно. Ее улыбка сникла. Не надо было ей выходить замуж за Уильяма. А теперь эту ошибку уже никогда не исправить.

– Ну, ну, не надо, – прозвучал знакомый голос. – Так приятно снова видеть тебя улыбающейся, девушка.

Хелен вскинула глаза и не удивилась, увидев приближающегося по тропинке Дональда с людьми ее брата. По крайней мере несколько раз в неделю их пути пересекались, когда она направлялась в коттедж Мюриел, а он возвращался из дозора.

Она нахмурилась. Что-то он в последнее время стал часто ходить в дозор. Хотя, пожалуй, из-за королевского визита это следовало ожидать. Уилл желает убедиться, что во время пребывания короля в замке не будет никаких неожиданностей. Рыскающих вооруженных банд в последнее время стало меньше, но все равно еще много таких, кто против Роберта Брюса и «отступников» вроде ее брата, который убедил своих соотечественников встать на сторону Брюса.

И не стоит забывать о Маккеях. Сердце ее ёкнуло. Похоже, Маккеи всегда доставляли им неприятности. Споры из-за земли между соседствующими кланами возникали постоянно, даже если они не враждовали. Потомки Мормеров из Кейтнесса, Маккеи отказывались отвечать перед Сазерлендами за свои земли.

Когда они получили послание от короля, ее глупое сердце подпрыгнуло в надежде, что Магнус прибудет вместе с ним. Но конечно же, это напрасные надежды. Он даже видеть ее не может.

«Не думай о нем».

Ее сосредоточенность на лечении была благом во многих отношениях.

Она заставила себя улыбнуться и поздоровалась с мужчинами. Потом обратилась к Дональду:

– Ты сегодня рано выехал. Я не видела тебя на утренней молитве.

Он расплылся в широкой улыбке, довольный, что она это заметила.

– Приезд узурпатора ожидается со дня на день, поэтому граф велел нам этим утром проконтролировать большой участок.

Не успела она напомнить ему, чтоб не называл узурпатором человека, чью благосклонность ее брат старается снискать, как один из мужчин добавил:

– Капитан настоял, чтоб мы вернулись…

– Довольно, Ангус. Помолчи. – Дональд соскочил со своего боевого коня. Огромные, одетые в доспехи военные кони были редки в этих краях – и непрактичны в горах, – но ее брат и Дональд серьезно относились к своим рыцарским обязанностям. – Отведите коней обратно. Я провожу леди остаток пути.

– Это совсем не обязательно, – запротестовала она, но мужчины уже бросились исполнять его приказание.

– Я настаиваю, – подмигнул Дональд.

Хелен поневоле рассмеялась. Дональд всегда покровительствовал ей, еще с тех пор, как она была юной девушкой. Он не одобрял, что она ходит без сопровождения. К счастью, отец, а теперь и Уилл не возражали, если она не отходила далеко от крепости.

Несколько минут они шли в дружеском молчании, прежде чем он вновь заговорил:

– Ты проводишь много времени с Мюриел.

Она уловила в его голосе нотку неодобрения и вздохнула. Говоря по правде, это все равно что иметь еще одного брата.

– Мне нравится проводить с ней время. Я столькому учусь.

После возвращения из Данстаффнэйджа Хелен целиком посвятила себя тому, чтобы научиться у подруги как можно большему. Никогда прежде не приходилось делать ей ничего настолько опасного, как извлечение стрелы из шеи Макгрегора. Может, со стороны она и выглядела уверенной в себе, но на самом деле боялась страшно.

Но когда все благополучно закончилось, она испытала гордость.

Хелен поняла, что она хороший лекарь. А под руководством Мюриел станет еще лучше. Ее отец был врачом с университетским образованием в Бервик-апон-Туиде и научил дочь всему, что знал. Даже несмотря на то что гильдии врачей были закрыты для женщин, граф Росс обещал поручиться за нее. Но Мюриел отказалась от этой редкой возможности, заявив, что единственное признание, какое ей нужно, – это от местных членов клана, которых она лечит. Хелен была счастлива, что подруга решила остаться, но задавалась вопросом, не держит ли ее что здесь.

Какова бы ни была причина ее присутствия рядом, работа вместе с Мюриел занимала большую часть времени Хелен и не давала мыслям забредать в запретные места.

По выражению лица Дональда она видела, что ее резоны не произвели на него впечатления. Она попробовала зайти с другой стороны.

– Разве это не моя обязанность как хозяйки замка заботиться о наших гостях?