Текст книги "Три нарушенные клятвы"
Автор книги: Моника Мерфи
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 2
Колин
– Уходишь? Что, черт возьми, это значит?! – кричу я.
Она вздрогнула и поджала губы, отчего я почувствал себя полным придурком. Но эта новость была как удар ниже пояса, я всеми силами пытаюсь сдержаться.
Джен не может уйти. Она проработала у меня почти год. Она одна из лучших официанток. Дела в баре идут лучше, когда она здесь.
Но это не единственная причина, почему я не хочу ее отпускать.
– Я больше не могу здесь оставаться. – Джен упорно смотрит в сторону, касаясь пальцами края таинственной повязки на тыльной стороне шеи. – Считай это моим официальным уведомлением об уходе. Четырех недель тебе будет достаточно, чтобы подыскать мне замену.
Разве она не понимает, что ее нельзя заменить?
– Нашла другую работу? – Это единственное разумное объяснение. Если она так ненавидела эту, ей следовало сказать мне об этом. Я мог бы создать ей лучшие условия.
Но что еще я могу сделать?
Джен медленно качает головой.
– Я просто ухожу.
Какого черта?
– Значит, возвращаешься домой? – Мне кажется это маловероятным, но, возможно, она наконец готова увидеть родителей после всего случившегося и своего побега. Она так и не виделась с ними с тех пор, и я знаю, что им ее не хватает. Мама Джен не раз звонила мне, просто чтобы спросить о ней. Я знаю, что они общаются, но нечасто, потому что так хочет Джен. Но может быть, она передумала.
У меня просто нет другого объяснения для ее ухода.
– Нет. – Девушка выплевывает это слово, будто оно отравлено, и убирает руку с шеи, распрямляя плечи. – Я не вернусь домой. Я уезжаю в Сакраменто.
– Сакраменто? Ты шутишь? Но почему?
Я вообще ничего не понимаю. Не понимаю, почему она уходит, и что, черт возьми, есть такого в Сакраменто, чего нет у меня.
– Я хочу разнообразия. Такой ответ тебя устраивает?! Я устала от этого маленького городка. Мне надоело работать в окружении одних и тех же людей; большинство из которых я вообще не хочу видеть. – Джен пытается обойти меня. – Мы вообще не должны вести здесь подобный разговор.
Не давая ей уйти, я снова хватаю ее за плечо, притягиваю к себе, вторгаясь в личное пространство. Ее тяжелый пьянящий запах, как аромат экзотического цветка, проникает в голову. Взгляд падает на ее губы, и я на мгновение замираю, когда она прикусывает свою пухлую нижнюю губу.
Черт. Какая пытка. Находиться так близко. Спорить с ней, когда любой может увидеть, что мы ведем себя как любовники во время бурной ссоры…
Мы притворяемся, что равнодушны друг к другу, но настало время быть честным с собой. Она настолько сильно вошла в мою жизнь, что я не представляю ее без Джен.
Не хочу даже представлять.
– Где мы можем продолжить этот разговор? – спрашиваю я, стараясь понизить голос и говорить как можно тише.
Хотя в глубине души мне хочется рвать и метать.
Джен не может оставить меня. То, что она говорит, уму непостижимо.
– У тебя дома? – Она закатывает глаза и смеется. – Хотя не помню, чтобы мы там когда-либо говорили. Мы почти нигде с тобой не разговариваем.
Я отпускаю ее и немного отодвигаюсь.
Она права. Наша ситуация… странная. Я забочусь о ней из-за моего извращенного чувства вины, а она остается со мной, потому что ей некуда пойти. Я знаю, она ценит все, что я для нее сделал. Мы храним наше общее прошлое втайне от других сотрудников ресторана, кроме Фэйбл.
Несколько месяцев назад Джен призналась ей, что наши отношения имеют давнишнюю историю.
Сперва я разозлился, что она рассказала ей о нас, но потом смирился с этим. Мне нравится Фэйбл. Когда я нанял ее, она была измучена проблемами, но со временем перестала быть такой замкнутой, и теперь они с Джен лучшие подруги. Я даже стал кем-то вроде друга для ее парня. Черт, мы даже ходили вместе обедать пару раз, как будто на двойном свидании.
Как глупо, что я могу держаться с Джен так непринужденно, так… легко, но не могу превратить наши отношения в нечто реальное. Настоящее. Я чертовски боюсь сделать первый шаг и тем самым все разрушить.
Мои опасения не беспочвенны, учитывая, что я уже успел совершить несколько серьезных ошибок в своей жизни.
– Ты действительно хочешь поговорить, когда вернемся домой? Хорошо, давай, – наконец произношу я.
Ее глаза расширились от удивления.
– Серьезно?
– Абсолютно. Все, что тебе нужно сделать – просто попросить. – Я широко развел руки, позволив затем упасть им вдоль тела.
Джен смотрит на меня своими темными, бездонными глазами, проникая прямо в душу, отчего мне хочется сжаться. Сегодня она на таких высоченных каблуках, что наши глаза практически на одном уровне, хотя во мне почти метр девяносто.
– И ты дашь мне все, что захочу. – Меня удивляет, что эти слова звучат как утверждение, а не вопрос.
– Считай, что это уже твое, – соглашаюсь я. – Разве я когда-либо тебе в чем-то отказывал?
Джен смеется; но в ее смехе нет ни капли веселья.
– Ты отказываешь себе почти каждый день на протяжении всей жизни.
Озадаченный новой репликой, я потираю затылок. Она имеет в виду что-то еще – это очевидно, – но не могу понять, что именно. Плюс ко всему, я слишком устал и не намерен разгадывать загадки, хотя Джен не назовешь любительницей игр. Но она может быть неуловимой и таинственной.
Почти уверен, она пытается развести меня.
– Попробуй. Я сделаю все возможное, чтобы выполнить твою просьбу. – Я морщусь: звучит так, будто я стараюсь показать, что я босс, впрочем, это так и есть.
На губах Джен появляется тень улыбки.
– Хорошо. Тогда отпусти меня. Позволь мне уйти, Колин. Я не могу вечно от тебя зависеть.
Понимание происходящего накрывает меня, заставляя почувствовать себя дураком.
– В этом вся проблема? Ты чувствуешь себя неловко из-за того, что я помогаю тебе? Ты никогда не была обузой, Джен. Тебе это известно.
– Нет, неизвестно, но не это главное, – вздохнув, девушка грустно улыбается. – Я ценю твою помощь, и больше всего то, что ты вытащил меня из ужасного положения, прежде чем оно стало… безвыходным. Ты спас меня.
– Это меньшее, что я мог сделать. – Я не кривлю душой, говоря это. Если уж я не смог спасти ее брата, своего лучшего друга, то мог, по крайней мере, спасти его сестренку.
– И я бесконечно благодарна тебе за это. Правда. Но я должна признать, что я устала от того, что ты постоянно меня спасаешь и что я проблема, которую ты пытаешься решить. Мне нужно уйти. Я хочу попробовать что-то новое, изучить другие варианты. Живя здесь, в этом дурацком маленьком городке, делая одно и то же изо дня в день, так я никогда не решу своих проблем.
– У тебя есть проблемы? – Почему она не рассказала мне о них?
– Да! Масса проблем. Самых разных, но ты не замечаешь их, потому что зациклен на своих собственных.
Разве она неправа?
– Но я не хочу этой твоей свободы, потому что тогда ты покинешь меня, – бормочу я, чувствуя себя ужасным эгоистом. Выражение ее лица говорит, что она вполне разделяет мое мнение. – Попроси меня о чем-нибудь еще, Джен. Все что угодно. Я… я не хочу отпускать тебя. Пока не хочу.
По ее лицу видно, что она раздражена: губы стянуты в тонкую линию, глаза сужены.
– Попросить что-нибудь еще?
– Что угодно. Я дам это тебе. Безо всяких вопросов.
– Хорошо. – Джен делает глубокий вдох, как будто ей нужно набраться храбрости. – Я хочу тебя.
Джен
Он смотрит на меня, как будто я сошла с ума, и, вероятно, так и есть. Что заставило меня сказать это? Колин отвергнет меня – я это чувствую. Но я его не виню. У нас ничего не получится, мы оба это знаем. У меня есть огромный секрет, и я никогда его ему не открою. Одно только это не даст нам построить отношения.
Но я ничего не могла с собой поделать. Я должна была сказать это. Думаю, втайне Колин тоже хочет меня.
– Ты не хочешь меня, – говорит он наконец с самоироничной усмешкой, опустив голову и разглядывая пол. – Поверь мне.
Каждый день он снова и снова разбивает мне сердце. От того, с какой непостижимой печалью он произнес эти шесть слов, мое без того разбитое сердце вот-вот разорвется на мириады частиц.
– Ты сказал, я могу просить что угодно, – напоминаю я тихим голосом. – Не задавая вопросов. – Я возвращаю ему его же слова.
Колин откидывает голову назад и смотрит в потолок, словно у него пропал дар речи, вот уж не думала, что доведется такое увидеть. Этот мужчина никогда не лезет за словом в карман, ведь он само обаяние. И он всегда будет таким же преуспевающим, каким уже успел стать в столь юном возрасте. Да, деньги на открытие его первого ресторана он получил от богатого отца, но все остальное – его личная заслуга.
Он великолепен, и конечно знает это. Темно-русые волосы, пронзительные светло-голубые глаза, и лицо… не найдется слов, чтобы описать его. Невероятно красивое.
– Сегодня ты просто взорвала мой мозг, – наконец произносит Колин, по-прежнему глядя в потолок.
– Поучительный день для нас обоих, – парирую я, раздражение делает меня резкой.
Опустив голову, он рассматривает меня.
– Сделаю вид, что этого не слышал.
Меня переполняет гнев. Конечно же, он сделает вид. Очень в его духе. Он всегда так поступает. А я устала притворяться и убегать от проблем. Говорить одно, а делать другое.
Моя жизнь с Колином кажется ненастоящей. Ненавижу это.
– Давай. Притворяйся, как обычно. – Мне хочется убежать, но я стою и с вызовом смотрю на него.
Он игнорирует мой комментарий.
– Мы можем уехать.
– У меня смена до полуночи.
И я не могу сейчас уйти.
А еще нам нужно закончить этот разговор. К тому же, что, если мы придем домой, а он поможет мне собрать чемодан и отправит меня восвояси? Этого я хочу меньше всего. Я еще не готова. Мне следовало рассказать ему о своем плане более… деликатно. Я все сделала неправильно.
Совсем неправильно.
– Они как-то продержались без тебя последние пятнадцать минут, пока мы разговаривали. Так что, если ты уйдешь пораньше, ничего не случится. Более того, это я составляю твой график. Ты можешь уйти, когда я скажу. – Колин слегка дергает головой, всем свои видом демонстрируя, что он высокомерный, контролирующий все и вся босс. – Поехали.
И я следую за ним, как глупая, послушная девочка.
Домой мы ехали молча, воздух между нами звенел от напряжения. Я всю дорогу писала эсэмэски Фэйбл о том, что наконец решилась и сказала Колину, что ухожу. Я думала, она порадуется за меня. По крайней мере, я горжусь собой, что наконец-то набралась смелости уйти.
Вместо ее поддержки я получила в ответ плаксивые сообщения, умолявшие меня остаться. Ну, какого черта? Даже моя новая лучшая подруга пытается удержать меня. Этот город слишком мал, тут все друг друга знают. Я не хочу чтобы тот случай повторился. Уж лучше я уеду и навсегда забуду о существовании этого городишка.
Я буду скучать по друзьям. Мне будет не хватать Колина. Но лучший вариант для меня – это уехать.
Даже не знаю, как меня сюда занесло. Я выросла в небольшом – внешне милом, но в действительности удивительно скучном – городке в горах, примерно в двух часах езды отсюда. Там, где все друг друга знают, а наполненный ароматом сосны воздух свеж и прозрачен. Там, где вечно живут сплетни, а секреты теряют свою таинственность с каждым новым поколением. Колин тоже вырос там; его мама жила в соседнем доме.
Отец никогда не был частью его жизни. Я видела Конрада Уайлдера несколько раз, но всего лишь мельком, и мало что о нем знаю. Только то, что он очень щедр – у него огромное состояние, которое Уайлдер-старший сам унаследовал после смерти отца, деда Колина. Так что Конрад Уайлдер давал сыну деньги на исполнение любого его желания, вместо того чтобы вместе проводить с ним время.
Впрочем, Колин никогда не жаловался. По большей части он держит эмоции под контролем.
Когда мы приехали домой, я закрылась в своей комнате. Не сказав ни «спокойной ночи», ни «давай поговорим», ни «пошел ты», ни «ненавижу тебя» – ничего из этого. Просто побежала по коридору подальше от него, как последняя трусиха. Закрыла дверь на замок, разделась и свернулась калачиком под одеялом, крепко зажмурившись, в надежде быстро заснуть.
Но сон не шел. Прошло несколько часов, а я все еще лежала в постели, разочарованная и разгоряченная, хотя вентилятор продолжал лениво обдувать меня. Я скинула одеяло и осталась лежать только в трусиках и стареньком топе, чувствуя, что вот-вот взорвусь от беспокойства.
А потом я услышала Колина. Его комната находится рядом с моей, а стены удивительно тонкие. Слава богу, он никогда не приводит сюда женщин, по крайней мере не при мне.
Если я услышу… что он с другой женщиной, даже не знаю, что сделаю.
Я и так балансирую на краю, повешена на тоненьком волоске, и все благодаря Колину.
Это начинается постепенно и поначалу ничего тревожного не предвещает: просто легкий стон, или иногда рычание – ничего не настораживает. Однако перевернувшись на бок, лицом к разделяющей нас стене, затаив дыхание я жду следующего звука.
Его голос гортанный и глубокий, хотя обычно я не могу разобрать, что он говорит. Когда Колин начинает разговаривать во сне, для меня это сигнал подняться и пойти проверить как он там.
Так я и делаю.
Холодный воздух бьет мне в лицо, когда я открываю дверь его спальни. Он оставил окна открытыми, а ночью заметно похолодало. На цыпочках проскальзываю внутрь, останавливаюсь у подножия кровати и беспомощно наблюдаю, как он мечется и ворочается, борясь с демонами, что приходят к нему во сне почти каждую ночь.
В спальне темно, но я могу разглядеть его фигуру в свете луны, проникающем сквозь открытые окна. Он спит без майки. Простыня завернулась вокруг бедер, широкие плечи и грудь мерцают в лунном сиянии. Днем я никогда не вижу его таким – обнаженным и соблазнительно прекрасным, – но мне бы хотелось.
Его голос становится громче, теперь я могу понять, что он говорит, и эти слова разбивают мне сердце.
– Я должен найти и спасти его.
Колин тяжело дышит, словно запыхался, бегая в поисках того, кого потерял; не раздумывая, я ложусь к нему в постель, прильнув сзади и обхватив руками его талию.
Я знаю, кого он ищет в своих снах. Мне он тоже снится. Сразу после того, как мы потеряли моего брата навсегда. Это наша общая потеря, связавшая нас вместе и заставившая его искать меня, когда я сбежала.
Колин нашел меня и спас. Меньшее, что я могу теперь сделать – это попытаться спасти его.
Прижавшись к нему, я кладу подбородок ему на плечо, мои губы оказываются рядом с его ухом.
– Все хорошо, – шепчу я, гладя его плоский, твердый живот, чувствуя себя невероятно смелой сегодня.
Я устала держать чувства в себе. Хочу узнать его во всех смыслах этого слова.
– Все хорошо. Ты сделал все, что мог.
Ночные кошмары преследуют Колина. Они темные и страшные. Хотя он никогда не рассказывает о них, несложно догадаться, насколько они ужасны. Они мучают его почти каждую ночь. Не знаю, как он живет.
Днем он ведет себя так, как будто все в порядке. Счастливый и беззаботный, словно ничто его не тревожит. Но в темноте, во сне, его другой мир дает о себе знать.
И он отнюдь не прекрасен.
– Дженнифер, – шепчет он мое имя, повернув голову так, что его губы почти касаются моих. Он прижимает свои руки к моим, переплетаясь пальцами, и я вздыхаю от его прикосновения.
Колин словно и не понимает, что делает. Он прикасается ко мне так, будто хочет овладеть мной, как будто мы действительно вместе. Но мы никогда не заходили так далеко. Никаких поцелуев, никакой близости. Хотя напряжение и тепло, исходящее от его тела, вызвано не только плохими снами.
Это из-за меня. Колин хочет меня. Его тело всегда реагирует на мое прикосновение. Хочу, чтобы хотя бы на этот раз он признал это.
– Мне очень жаль. – Его голос звучит так растерянно и несчастно. Ненавижу это. Наклонив голову ближе, он почти касается губами моих губ, когда говорит. – Не покидай меня.
А затем он меня целует.
Глава 3
Джен
Его мягкие и теплые губы сливаются с моими в простом поцелуе. Мои эмоции путаются, стремясь прорваться наружу, они создают полный хаос. Это же в первый раз! В первый раз, когда наши губы по-настоящему соприкоснулись. Мы целовали друг друга в щеки или в лоб, но никогда в губы. Осознание этого обрушивается на меня.
Я слишком долго этого хотела, но думаю… нет, знаю, он просто не проснулся. Вероятно, он даже не понимает, что делает. Он назвал меня Дженнифер, хотя никогда не называет меня так. Я просто Джен.
Милая Джен, на которую всегда можно положиться.
Колин выпускает мою руку и, подтягиваясь ближе, обхватывает мое лицо, лаская большим пальцем щеку, он полностью разворачивается ко мне. Его грудь касается моей, отчего соски твердеют почти до боли, я скольжу руками по его груди, мышцам, шее, зарываясь пальцами в шелковистые, мягкие волосы.
Мне нравится прикасаться к нему. Мне ненавистно, что это всегда происходит скрытно, под покровом темноты и за пеленой кошмаров. У меня есть свои секреты – отвратительные, ужасные вещи, которые я страстно желаю сохранить. Если они станут ему известны, я уверена, он никогда больше не посмотрит на меня так.
Хотя на этот раз между нами все иначе. Наши рты прижаты друг к другу, губы медленно раскрываются с каждым движением, но я не хочу первой сделать шаг к чему-то большему.
Не хочу? Скорее я слишком напугана для этого. Что делать, если Колин отвергнет меня? Не думаю, что смогу с этим справиться.
– Боже, что ты со мной делаешь, – бормочет он, касаясь моих губ и обжигая своим дыханием. Он держит руку на моем бедре, прижимая меня ближе так, что я могу чувствовать каждый горячий дюйм его голой, крепкой кожи; его шорты не могут скрыть, насколько он возбужден.
Я издаю дрожащий вздох, когда понимаю, что он хочет меня. Его рука скользит вверх по щеке к волосам, пока его пальцы не останавливаются на затылке, стягивая длинные пряди и вынуждая меня откинуть голову назад; клей повязки больно цепляется за волосы под ней, отчего новая татуировка ноет.
Но я наслаждаюсь этой болью. Ведь это значит, что я жива. Колин прикасается ко мне, целует меня. Мне хочется большего.
Гораздо больше, чем я готова попросить.
Меняя позицию, он нависает надо мной, и сладкая дрожь пробегает по коже и венам, накапливаясь между ног.
– Мог бы взять тебя так. – Его бедра упираются в мои, медленное чувственное движение приводит меня на грань полуобморока. Я изо всех сил стараюсь удержать рвущийся наружу стон, но ничего не выходит.
– Тебе нравится? – спрашивает он, слегка улыбаясь идеально полными губами. Он смотрит на меня сквозь опущенные веки своим воспламеняющим взглядом.
Я не отвечаю. Меня злит, что от сильного возбуждения я не могу вымолвить ни слова, я будто вывернута наизнанку. Пытаюсь поднять голову, чтобы снова соединить наши губы, но он сильнее стягивает мои волосы, что вызывает волну боли в шее. Свежетатуированная кожа болит, и повязка совсем не помогает, но мне все равно. Вместо этого я сосредоточена на Колине и на том, как он удерживает меня на месте: под контролем.
Он любит контроль, и я давно знаю это. Но я понятия не имела, что это касается и секса тоже, хотя удивляться тут нечему.
– И все же я не трахну тебя. Ты не можешь принадлежать мне, – говорит Колин, и в его низком голосе звучит разочарование. Он скользит губами по моей шее, покрывая чувствительную кожу крошечными, горячими поцелуями, я издаю стон, жалея, что не обнажена.
Хочу, чтобы он вошел в меня. Наполнял, трахал, как и предложил – погружаясь в меня так глубоко и сильно, что я не смогла бы сдержаться и кончила бы уже через несколько минут.
Боже, как же отчаянно я этого желаю.
Мой стон, кажется, выводит его из транса, и он поднимает голову, размыкая объятия, словно обжегся. Вскакивает с матраса так быстро, что это движение кажется размытым. Он стоит у кровати, проведя руками по волосам, сводит их на затылке и смотрит на меня в полном недоумении.
– Что, черт возьми, только что произошло?
Приподнявшись, я убираю волосы с лица, вздрагивая, когда пальцы касаются повязки.
– Не прикидывайся, что не понимаешь.
Он опускает взгляд, замечая очевидную эрекцию, и издает один из тех мужских стонов разочарования, которые так хорошо ему удаются.
– Скажи, что мы не занимались…
– Не волнуйся. – Я поднимаюсь с кровати, изо всех сил стараясь выглядеть достойно, стоя перед ним, при этом зная, что потерпела неудачу, плюс ко всему на мне лишь прозрачный топ и маленькие трусики. Мне следовало бы смутиться, но к черту все.
– Ничего не было. Как будто сам не знаешь. – Целуясь, мы даже не использовали языки, а мне отчаянно хочется узнать его вкус, чтобы понять, так ли мы подходим друг другу, как я на то надеюсь.
Меня накрывает волна разочарования вперемешку с изрядной порцией раздражения. Этот разговор о том, что мы чуть было не сделали, слишком болезненный для меня.
– Почему ты в моей постели? – Его взгляд скользит по мне, упиваясь мной, а его прекрасные голубые глаза горят возбуждением.
– Почему я всегда в твоей постели? Зачем, по-твоему, я прихожу к тебе среди ночи по меньшей мере четырежды в неделю и ложусь под одеяло? Если ты сделаешь вид, что не понимаешь, что происходит, клянусь богом, Колин, я надеру тебе задницу.
Он нервно смеется – вот болван.
– Знаешь, а ты выглядишь соблазнительной, когда злишься.
– Я не шучу. – Сделав глубокий вдох, я убеждаю себя успокоиться. Он ведет себя как обычно. Притворяется, что ничего серьезного не случилось и что даже не представляет, что на самом деле произошло.
Лжец. А что, если он просто разыгрывает меня все это время.
– Знаю, что не шутишь. – Его слова только подталкиваются меня наконец объяснить ему, что именно происходит.
Так что я пользуюсь моментом.
– Знаешь, мы ведь никогда не говорим об этом. – Я делаю шаг вперед, совсем забыв, что почти раздета, настолько я поглощена своим гневом. – О том, что происходит между нами ночью, и о том, что возникло и продолжает развиваться, с тех пор как я переехала к тебе.
Он отступает, выражение лица становится настороженным.
– Что ты имеешь в виду?
– Не делай вид, что не знаешь. – Я делаю еще один шаг вперед, ощущая искушающее тепло, исходящее от его тела. Несмотря на гнев и разочарование, я все еще хочу его, и это приводит меня в бешенство. – Твои кошмары, и то, что я прихожу к тебе и держу тебя в объятиях, пытаясь успокоить. Что тебе снится, Колин?
– Не помню, – машинально произносит он.
Но мы оба знаем.
– Ты видишь сны о моем брате. – Еще один шаг, и я беру его за руку и сжимаю. – Прошло уже почти два года. Ты должен позволить Дэнни уйти.
Он отдергивает руку.
– Не хочу говорить об этом.
– Мы должны. Это как огромная стена, разделяющая нас. И каждый раз, когда я пытаюсь преодолеть ее, ты отталкиваешь меня. – Я придвигаюсь к нему поближе, еще не знаю, что сделаю потом, но он хватает меня первым. Оборачивая большие, теплые руки вокруг моей талии, Колин чуть отодвигает меня, будто ему невмоготу, если я стою слишком близко.
– Я не стану делать это, Джен. Не сейчас. – Но выражение его лица ясно говорит: никогда.
Это стало последней каплей. С меня довольно.
– Вот почему я здесь не останусь. Место, сама ситуация, это ненормально. О, и наши так называемые отношения? Совершенно ненормальные. Я не хочу наблюдать, как ты делаешь вид, что ничего не происходит, хотя это неправда. Я не собираюсь быть единственным игроком на поле. – Развернувшись, я иду к двери, молясь, что он догонит и схватит, а потом зацелует до бесчувствия.
Или, по крайней мере, крикнет мне, чтобы я остановилась и выслушала его объяснения. Хочу заглянуть ему в душу, в сердце. Стальные стены, которые он выстроил вокруг себя, абсолютно непроницаемы, и я хочу быть единственной, кто их разрушит.
Но он ничего не делает. Абсолютно ничего. Просто отпускает меня, как обычно, не говоря ни слова.
Поэтому я ухожу, не оглянувшись. Мне потребовались все мои силы, чтобы не оглянуться.
Когда я наконец оказываюсь в своей комнате с распахнутыми окнами, впускающими чудесный холодный ночной воздух, и за надежно запертой дверью, я кидаюсь на кровать и плачу. Сильные, болезненные рыдания сотрясают мое тело, пока я прячу лицо в подушку, чтобы заглушить их. Уйти от него – это правильное решение, единственно правильное. Эта круговерть под названием «Колин и я» не имеет смысла. Мои рыдания из-за него так же бессмысленны.
Когда последний всхлип вырывается из моей груди, я благодарна прохладному ветру, который осушает слезы на щеках. И еще больше я благодарна сну, который медленно, но сладко принимает меня в свои объятия.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?