Текст книги "Сладкая месть под Рождество"

9
6 ноября
Дэмиен

– Мне здесь нравится, – говорит Эбби, держа в одной своей маленькой ручке стаканчик с горячим шоколадом, а другой указывая на надпись «Скоро рождественский спектакль с участием «Роккетс»[13]13
  The Rockettes – нью-йоркский женский танцевальный коллектив, представления которого сочетают в себе традиции французского варьете и американского танцевального мюзикла и отличаются особой синхронностью исполнения. – Примеч. пер.


[Закрыть]!» на Рокфеллеровском центре через дорогу.

– Да? – спрашиваю я и кладу ладонь на ее талию, увлекая в закрытое помещение на входе в магазин.

Мимо нас взволнованно и торопливо пробегают ньюйоркцы, поднимают руку, пытаясь поймать такси, или спорят с кем-то невидимым по блютус-гарнитуре. Обычно я один из них.

Слишком занят, чтобы осмотреть город, слишком занят, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Я прожил в Нью-Йорке всю свою жизнь, у меня в крови – торопиться к следующей остановке, отводить плечо, чтобы не столкнуться с другими, обгонять неторопливых прохожих, посылать таксистов, которые заезжают на пешеходный переход.

Все это – часть моей жизни.

Но сегодня я, словно турист, гуляю под руку с роскошной женщиной по городу, который готовится принарядиться к праздникам.

И, черт, она действительно роскошна. Ее фигура, в форме песочных часов, обтянута розовым платьем, на ногах у нее невероятно высокие каблуки, а распущенные светлые локоны струятся по спине. В офисе шутят, что у меня есть любимый типаж женщин, и, если честно, это чистая правда.

И Эбигейл Келлер подходит под мой гребаный типаж.

Большинство людей считают, что плохо иметь любимый типаж.

Никогда этого не понимал.

Я занятой человек.

Если я знаю, что мне нравится, чем меня привлекают женщины, что меня заводит и с кем я бы хотел проводить больше времени, зачем пробовать что-то новое?

Гораздо проще и практичнее иметь любимый типаж.

– В детстве у нас с сестрой была видеокассета с «Роккетс». Я хотела стать одной из них, – говорит она почти шепотом.

Я смотрю на нее и вижу ее мечтательный взгляд, прикованный к зданию на другой стороне улицы.

– А почему не стала? – спрашиваю я. – У меня такое ощущение, что если кто и может осуществить подобное, то это ты.

Она смеется, но я слышу, что ей немного не по себе, как будто я затронул что-то личное.

– Во-первых, я ужасно танцую. И ненавижу любые кардиотренировки, – говорит она, переводя взгляд с Рокфеллеровского центра на меня.

Она слегка улыбается своими чувственными губами и прикусывает нижнюю, как будто сомневается, что ответила правильно.

– Ты ненавидишь кардиотренировки? – спрашиваю я и намеренно осматриваю ее фигуру.

Не уверен точно, что именно хочу этим сказать: что она в прекрасной форме для человека, который ненавидит кардио, или что я бы потренировался с ней через пару часов. Так или иначе, вижу, как она затрепетала. Я улыбаюсь.

– Я не люблю потеть. Это… неудобно. И плохо сказывается на моей коже и волосах.

– Ах вот оно что. Разумеется. Я бы не хотел навредить таким роскошным волосам, как у тебя, – говорю я и провожу рукой по ним.

И, хотя мои напряженные пальцы уже почти онемели от холода, я все равно чувствую, что они чертовски мягкие. В голове мелькает картинка, на которой я держу эти волосы при совершенно других обстоятельствах, обмотав их вокруг своей руки… Я меняю тему разговора.

– Так ты ходила? На «Роккетс»? – спрашиваю я, заправляя волосы ей за ухо.

Когда я так делаю, то касаюсь ее шеи тыльной стороной ладони и останавливаюсь там, где начинается моя куртка, в которую она закуталась. Она высовывает язык и облизывает свои губы, такие пухлые и розовые, чтобы ощутить вкус оставшегося на них какао, и мне требуется вся сила воли, чтобы держать себя в руках.

А не схватить ее за руку и затащить к себе в квартиру.

Спокойнее, Мартинес.

– Нет, пока что. Через год, – говорит она задумчиво, улыбаясь так, будто читает мои мысли.

Эта женщина опасна.

В хорошем смысле этого слова.

– Каждый год моя компания устраивает там вечеринку.

Я пододвигаю Эбигейл так, чтобы ее спина оказалась передо мной, наклоняюсь губами к ее уху и притягиваю ближе к себе. Рукой я показываю наверх, туда, где находится Радужная комната.

– Это большое мероприятие с едой, напитками, объявлениями о продвижении и о выходе на пенсию – все по полной программе.

Это стало традицией – отмечать успехи нашей фирмы, нашей семьи, и напоминать сотрудникам, как мы ценим их. Если ты относишься к своим работникам как к членам семьи, они трудятся лучше и становятся преданными. Ты можешь больше рассчитывать на них.

– А вы… приводите с собой кого-то? – спрашивает Эбигейл со странным выражением на своем хорошеньком личике.

Я начинаю думать, что, возможно, она смущается задавать такие вопросы, боится торопить наши отношения.

– А что? Ты пытаешься получить приглашение? – спрашиваю я и поворачиваюсь к ней с улыбкой на лице.

Она беспокойно округляет глаза, возможно, волнуясь. Я поднимаю свою замерзшую руку, заправляю ей за ухо прядь волос, которую треплет ветер, и задерживаю руку на шее Эбигейл.

– Я бы взял тебя с собой, детка, – говорю я, вдыхая ее запах – сладкий и цветочный. – Если у нас все сложится хорошо, то пойдем вместе. Для меня будет честью войти с тобой под руку в комнату, полную людей, с которыми, будь моя воля, я бы не стал проводить лишнее время. Было бы приятно увидеть, как их взгляды устремятся на тебя, и почувствовать их зависть. Увидеть, как они хотят то, что принадлежит мне.

В ее взгляде смешивается радость и отчаяние, как будто ей нравится то, что я говорю, но это значит для нее больше, чем должны такие простые и очевидные слова. И, боже, я хочу знать, из-за кого она могла почувствовать подобное.

Какой мерзавец, увидев эту прекрасную женщину, решил, что он ее не хочет?

Я чувствую желание спросить это.

Но вместо этого я опускаю подбородок, касаюсь ее лба своим и вдыхаю ее запах.

– Ты не против, если я тебя поцелую, Эбигейл? – спрашиваю я едва слышным шепотом, а в одном из многолюдных кварталов Нью-Йорка невозможно расслышать слова, если они сказаны так тихо.

Их должны поглотить шум и суета города.

Но она слышит.

Я это понимаю, потому что она приоткрывает рот, прикрывает веки, кладет одну ладонь мне на грудь и кивает.

И затем я беру все в свои руки, как делал это годами, когда искал желаемое и добивался его. Я целую Эбигейл Келлер прямо здесь, напротив Рокфеллеровского центра, и все вокруг замедляется.

На вкус она как смесь горячего шоколада и кокосового блеска для губ. И на ней это сочетание кажется гармоничным, а мне становится интересно, не в этом ли вся она – странный микс противоположностей, которые каким-то странным образом сочетаются, просто потому что это Эбигейл.

Она прижимается губами ко мне, и мы стоим так несколько долгих мгновений, наслаждаясь незамысловатостью первого поцелуя, а потом я рукой притягиваю ее подбородок, высовываю язык и касаюсь им ее губ.

Она впускает меня.

Я делаю шаг вперед, прижимаю ее к стеклу и прислоняюсь к ней, восхищаясь тем, как идеально подходят друг другу наши тела, хотя она на целый фут ниже меня.

Она проводит рукой вверх и хватает меня за волосы, прижимая к себе, и я издаю стон, не отрываясь от ее губ.

Я хочу ее.

Я хочу все, что связано с ней, и все, что она может дать.

Я хочу эту женщину больше, чем хотел что-либо уже очень давно.

– Снимите номер! – выкрикивает случайный прохожий, и, хотя это портит идеальный момент, я не выпускаю ее из объятий, а только поднимаю руку, чтобы показать средний палец грубияну, который не достоин даже моего взгляда.

– Нам нужно, – говорю я шепотом возле ее губ. Она хмурит брови, и между ними появляется маленькая морщинка. Я целую ее туда, а потом уточняю: – Снять номер.

Я снова касаюсь ее губ своими, на этот раз нежно. Эбигейл сильнее сжимает мои волосы, чтобы я не отстранялся, и мне не кажется, что она это делает нарочно. Скорее инстинктивно. Но я отодвигаюсь.

– Поехали ко мне, – говорю я, сомневаясь, что она даст положительный ответ. – Не обязательно ради чего-то, просто на улице холодно, а мне не хочется, чтобы это свидание заканчивалось.

Она мило улыбается, но есть в этой улыбке что-то дьявольское. Жажда.

– Хотя я буду счастлив сделать что пожелаешь, мисс Келлер, – говорю я более грубым голосом.

– Хорошо, – отвечает она с лукавой улыбкой, и я понимаю, что она разделяет мои чувства.

Наши пальцы переплетаются, и мы выходим на тротуар. Я поднимаю руку со своим стаканчиком горячего шоколада, о котором успел забыть. Одинокая снежинка падает мне на рукав.

Возможно, это первые праздники за долгое время, в которые я не чувствую себя совершенно одиноким.

10
6 ноября
Дэмиен

– Здесь я и живу, – говорю я, открывая дверь, и пропускаю Эбигейл вперед.

За ней тянется шлейф неповторимого сладкого запаха. Я никогда в жизни не был заинтригован парфюмом какой-либо женщины, но этот – исключение.

Кажется, меня интригует все, что касается ее.

Каблуки Эбигейл цокают по деревянному полу, когда она входит в мою квартиру и оглядывается по сторонам.

– Прикольно, – говорит она, разглядывая мебель из темного дерева, удобный кожаный диван и картину с изображением леса, на которую я спустил слишком много денег на благотворительном вечере несколько месяцев назад. Она снова смотрит на меня, и я вижу блеск в ее глазах. – Я ожидала увидеть что-то подобное в квартире чертовски дорогого адвоката.

Она улыбается шире, и я думаю, что это, возможно, ее стиль поведения – она не хочет выглядеть впечатленной, и поэтому отпускает колкие замечания или переводит все в шутку.

Мне и это нравится.

– А тебе есть с кем сравнивать? – спрашиваю я, подходя ближе к ней, и в ее глазах невольно вспыхивает огонек, который она тут же прячет под маской коварной соблазнительницы.

Все произошло слишком быстро, чтобы я мог понять, была это паника или злость, но в ее взгляде определенно что-то мелькнуло.

– Нет. Не с кем, – говорит она, проводя рукой вверх по моей груди, когда я оказываюсь еще ближе.

Ее ногти покрыты ярким девчачьим розовым цветом, и мне он кажется милым на ней, даже притягательным. Эта женщина – настоящая женщина, которой не стыдно показаться стереотипной. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе.

– Хорошо, – говорю я, приближаясь к ее губам. – Я ни с кем не делюсь.

Наклоняюсь к ней, и наши губы оказываются так близко, что я чувствую ими, как она делает вдох.

– Понимаешь?

Она молчит, глядя на меня не отрываясь, словно загипнотизированная. Я провожу рукой по ее обнаженной шее, наслаждаясь частым биением пульса под пальцами.

– Я не делюсь, Эбигейл. Мы договорились, что, хоть наши отношения и несерьезные, по обоюдному согласию, но я не делюсь. Я тот еще собственник. Что мое, то мое.

Она высовывает свой язычок и едва заметным движением легонько касается моей губы.

Черт, я хочу эту женщину.

Не припомню даже, когда в последний раз так сильно хотел какую-то девушку.

– Ответь, Эбигейл. Скажешь «да», будешь моей. Скажешь «нет», и я провожу тебя вниз, отвезу домой и поблагодарю за потрясающий вечер.

Повисает тишина, от которой я готов умереть.

Но я не давлю.

В битве иногда можно одержать победу благодаря паузе между фразами.

И тут она открывает рот, и вместе с горячим дыханием из него вырываются слова:

– Да, Дэмиен, я поняла.

– Ты теперь моя? – спрашиваю я, глядя на нее в ожидании ответа.

– Я твоя, милый.

Я не сдерживаю стон, когда слышу эти слова, а рукой, лежащей на ее талии, крепче прижимаю Эбигейл к себе, чувствуя все ее тело. У нее вырывается тихий стон, который я обрываю, прижимаясь своими губами к ее.

Мы целуемся, неистово и страстно, и в этом поцелуе есть все, чего только можно пожелать. И самое главное – она моя. Я двигаюсь медленно, растворившись в ней уже настолько, что теряю ориентацию в пространстве, пока она не врезается в спинку моего кожаного дивана.

Я кладу руки ей на бедра и поднимаю ее, пока она не оказывается на ней. И какая-то часть меня хочет расстегнуть штаны, задрать ее платье и трахнуть прямо здесь. Особенно когда она руками обвивает мою шею, а ногами – бедра.

Да, я мог бы трахнуть ее тут.

Я продолжаю целовать Эбигейл, она не отрывает свои губы от моих, а ее пальцы хватают меня за уже отросшие волосы на затылке. Одну руку я оставляю на ее бедрах, а другой скольжу наверх и, обхватив за шею, удерживаю на месте, чтобы целовать туда, куда хочу.

Ее пульс бешено стучит.

Я пододвигаюсь к ней еще ближе, пока мой твердый член не упирается в ее киску, над которой уже задралось обтягивающее платье.

И тут она начинает стонать.

Этот глубокий, полный страсти и вожделения звук вырывается из ее груди, и я понимаю, что не могу трахнуть Эбигейл здесь.

Я хочу раздеть ее догола, попробовать на вкус. Мне нужна эта женщина полностью.

В моей постели.

Я отрываюсь от нее и отступаю на шаг, подаю ей руку, чтобы помочь спуститься вниз. Кажется, что она растеряна и удивлена, когда я начинаю говорить.

– Давай… – говорю я, и мне следовало бы догадаться, что даже эту фразу она не оставит без комментария.

Ее розовые губы растягиваются в кошачьей улыбке.

– Я дам, – говорит она, и я не сдерживаю смех.

Я беру ее за руку, другой ладонью обхватываю шею, чтобы еще раз прижать Эбигейл к своим губам, прежде чем поведу ее в свою спальню.

Точно так же, как и на входе в мою квартиру, она оглядывается по сторонам, отпуская мою руку, все еще в моей куртке, которая ей слишком велика.

Она собирается что-то сказать насчет моей комнаты, я уверен, но мне не до любезностей. Не до пустой болтовни.

Я готов попробовать на вкус эту женщину.

– Стой.

К моему удивлению, она делает, как я сказал – останавливается на паркете и поворачивается лицом ко мне. Эбигейл прислоняется спиной к изножью кровати и просто стоит – красивая и идеальная, о которой я мог только мечтать.

Пора посмотреть, вписывается ли она в остальные мои мечты.

– Куртку снять, – говорю я, медленно расстегивая пиджак.

Мой взгляд прикован к ее глазам. Зрачки Эбигейл расширены от возбуждения, но я вижу, как ее грудь движется в такт вдохам и выдохам, которые она контролирует.

А затем она поднимает руки к своим плечам и подушечками пальцев аккуратно сбрасывает назад огромную куртку. Та падает на пол.

Я облизываю губы, ощущая вкус кокоса, шоколада и Эбигейл.

– Платье, – говорю я, хотя не уверен, что она будет делать.

Но черт меня побери, если она не заведет руки за спину, не нащупает молнию и не расстегнет ее до конца. На долю секунды я представляю, как в следующий раз сам это сделаю. Расстегну молнию, раздену ее.

Уже мечтаешь о «следующем разе», да, Мартинес?

Я перестаю обращать внимание на голос в голове, когда ее руки с розовыми ногтями спускают бретельки с плеч. Платье падает вниз, и я взглядом провожаю его, а она аккуратно отодвигает его ногой назад.

Я перевожу взгляд снова наверх и впервые по-настоящему осматриваю ее.

Мечта.

Эта женщина – воплощение мечты.

Роскошные пышные формы, которые раньше прикрывало розовое платье, сейчас едва удерживает тонкое кружево белья светло-розового оттенка, почти сливающегося с ее персиково-розовой кожей. Бюстгальтер без бретелек поддерживает и приподнимает ее грудь, а прямо под ним сужается талия и виднеется мягкий животик. Розовая кружевная ткань прикрывает безупречные бедра, и завершают образ черные туфли.

Она могла бы быть на развороте журнала.

Я бы дрочил каждую ночь на ее снимки.

И вдруг она делает то, чего я не ожидаю.

Ее изящная рука скользит по телу, обхватывает бедро и замирает там.

Сначала я думаю, что она собирается скинуть свои трусики или у нее что-то зачесалось… или типа того.

Но когда она застывает, я хмурю брови и перевожу взгляд с ее роскошного тела на лицо.

Она впивается белыми зубами в нижнюю губу.

Нервничает.

Нет, не нервничает.

Смущается.

Да ну на хрен.

Точно нет.

– Убери руку, детка, – говорю я, делая шаг вперед.

Между нами все еще остается расстояние. Ее рука опускается, а я отшвыриваю свой пиджак в угол и расстегиваю запонки. Они, звякая, падают на пол, а я не отвожу глаз от Эбигейл.

– Так не надо делать. Только не со мной. Здесь мы играем по моим правилам, так что никогда. Не здесь, – говорю я, принимаясь за пуговицы на рубашке.

– Что?

– Не прикрывайся. Ты согласилась быть моей. Это тело принадлежит мне. Мне охренеть как нравится это тело. Не смей прятать его от меня.

Ее глаза становятся шире, и мне этот взгляд тоже нравится. Удивленный, искренний и страстный.

– Дэмиен, у меня просто… есть животик.

– Мне плевать. – Я чеканю каждое слово, чтобы четко дать понять свою мысль. – Мне без разницы, что ты там думаешь, хотя я намерен изменить твой ход мыслей. Мне плевать, кто и что тебе говорил. Если ты будешь это повторять при мне, я разозлюсь.

Эбигейл наклоняет голову, локоны падают на ее плечо, и она смотрит на меня взглядом, призывающим быть серьезным.

– Дэмиен, я не какая-то девочка, которую нужно засыпать комплиментами, чтобы она согласилась переспать с тобой.

Она упирает руки в бедра, и в ее взгляде снова появляется дерзость. Черт возьми, мне это тоже нравится.

– Я это знаю.

На ее лице появляется растерянность. Боже, ее видно насквозь. Когда она не защищается, на ее лице отражается каждая мысль, каждая эмоция.

– Я не из тех мужчин, которые делают комплименты, чтобы потешить чье-то самолюбие, Эбигейл. Я думал, ты это уже поняла. – Мои руки уже расстегивают ремень, затем пуговицу на брюках и наконец молнию. Она наблюдает за моими действиями. – Ты шикарна. Мечта. Если ты разрешишь, я возьму телефон, сделаю фото и буду дрочить на них каждую ночь, когда тебя не будет рядом.

Она высовывает язычок и облизывает губы.

Нервничает, да, но еще и заинтригована.

Я улыбаюсь.

– Не сегодня, блонди. Но в другой раз… – Я замолкаю, давая ей возможность додумать. – В любом случае не прячься от меня.

Мои брюки падают на пол, я сбрасываю туфли, а потом иду к ней.

В одном шаге от нее, когда я уже могу кожей чувствовать ее беспокойное дыхание, полное предвкушения, я кладу свою руку ей на живот. Ее глаза расширяются от ужаса, а я касаюсь гладкой кожи и качаю головой, чтобы еще раз обозначить свое «нет», а потом медленно двигаю пальцами наверх.

– Моя, – говорю я, скользя рукой по ее узкой талии, и ощущаю каждый ее вдох, от которого грудь Эбигейл приподнимается.

Средним пальцем провожу под кружевными чашечками лифчика и стягиваю его. Я кладу руку на одну грудь, поглаживая большим пальцем твердый сосок, и Эбигейл делает быстрый вдох.

– Моя, – повторяю я и проделываю то же самое со второй грудью. – Моя.

Я пристально смотрю в ее огромные зеленые глаза, улыбаюсь, обхватываю рукой за талию и притягиваю к себе.

– Если мы делаем это, то ты моя. Это тело мое. Если ты попытаешься спрятать его от меня, я расстроюсь, – говорю я прямо возле губ Эбигейл, касаясь ее кожи своей.

Она молчит и продолжает смотреть на меня.

– Ты поняла, Эбигейл?

– Да, Дэмиен, – говорит она на выдохе, и я улыбаюсь.

– Хорошая девочка, – шепчу я и вижу, как расширяются ее зрачки при этих словах.

С улыбкой на губах я целую ее. Поцелуй выходит не кротким и милым. Мы чувствуем зубы, языки и тяжелое дыхание друг друга, а ее розовые ноготки впиваются мне в плечи, и я прижимаю ее к изножью кровати и толкаю вниз. Она садится на постель, откинувшись на локти, и, черт возьми, эта женщина выглядит здесь на своем месте. Она соблазнительно улыбается, как будто любые остатки смущения вылетели в окно, и мне это тоже нравится.

Не отрывая от Эбигейл взгляда, я отступаю на пару шагов назад, чтобы насладиться ее видом. От меня не ускользает то, как она пожирает меня глазами, воспользовавшись расстоянием между нами, особенно когда я спускаю свои боксеры до тех пор, пока они не падают на пол. Ее язычок высовывается и облизывает чувственные губы, пока она неотрывно смотрит на меня.

Она сладкая и вместе с тем с перчинкой, и я не могу дождаться, когда узнаю, такая ли она на вкус.

Я опускаюсь на колени возле кровати, провожу пальцем по ее кружевным трусикам, чувствуя, что ткань уже влажная, и слышу, как из ее легких с едва заметным свистом вырывается выдох.

– Боже, ты такая красивая… я в предвкушении моего собственного пиршества, – говорю я и провожу пальцем вверх и вниз ровно в том месте, где, я знаю, она уже очень влажная. Мой палец двигается в сторону, где кружево соприкасается с ее кожей, и опускается туда, где ее бедро перетекает в киску, и я убеждаюсь, что она уже готова. – Не могу больше ждать, хочу попробовать тебя на вкус.

– Это не… Дэмиен…

– Я хочу попробовать на вкус твою киску, Эбигейл, – говорю я, большим пальцем подцепляю резинку трусиков и сдвигаю их в сторону.

Боже мой. Совершенство.

Мой член покачивается в знак согласия.

– Я не думаю…

Я прекращаю пялиться на это райское место и поднимаю взгляд: ее грудь все так же торчит из бюстгальтера, она опирается на локти, светлые волосы каскадом опускаются на простыни.

– Тебя никто не лизал? – спрашиваю я и провожу пальцем по ее киске, собирая ее влагу. Добираясь до верха, я нежно обвожу кругами ее набухший клитор, и все тело Эбигейл содрогается, а с губ срывается тихий стон. – Ответь мне.

Она качает головой.

– Никто? – я приподнимаю бровь.

– Просто… Мужчины же не любят это.

Я останавливаюсь и смотрю на нее, пытаясь понять, шутит ли она. Эбигейл опять прикусывает губу, вуаль спокойствия спадает с нее и приоткрывает ту неуверенную в себе часть, которую я видел чуть раньше.

Надо над этим поработать.

– Может, мальчишки и не любят, детка. Но мужчина? Мужчина обожает, когда женщина выкрикивает его имя, пока его голова находится у нее между ног. – По ее телу снова пробегает дрожь, а губы размыкаются, выпуская вибрирующий выдох. – Понимаешь?

Хоть я и хочу, но не буду этого делать, если ей будет неловко.

Даже если пропустить эту часть для меня подобно смерти.

Но тут я вижу едва заметный и милый кивок, ее подбородок лишь чуть-чуть наклоняется вниз, но мне хватает этого жеста, чтобы уверенно опустить голову, прижаться языком к ней, провести им от самого отверстия вверх к клитору и втянуть в себя самое чувствительное место сверху.

Она стонет, ее руки не выдерживают, и она падает спиной на кровать. Мой язык быстро скользит по клитору вверх и вниз, она стонет все громче и выгибается дугой так, что я хотел бы это увидеть.

– Боже, черт, Дэмиен! – выкрикивает она.

Мое имя на ее губах заставляет меня посмотреть вниз и схватиться свободной рукой за свой член. Я продолжаю лизать ее и трахать киску своим языком, а носом трусь о клитор, а потом снова поднимаюсь выше, чтобы пососать его. Она что-то бормочет и стонет, пытаясь прижать меня еще ближе к себе, пытаясь самой придвинуться ближе. Краем глаза я вижу, как она неуверенно поднимает руку и кладет ее обратно на кровать.

Я знаю, чего она хочет.

Я убираю руку с члена, хватаю ее за запястье и кладу ладонь Эбигейл себе на голову. В то же мгновение ее пальцы вцепляются в мои волосы и требовательно прижимают меня ближе.

Я издаю стон у ее клитора. Как же мне все это нравится. Я хочу дать ей все, и даже больше, и от моих вибраций ее стоны становятся еще громче. Отпускаю ее запястье и двумя пальцами проникаю внутрь, покусывая и посасывая ее клитор. Я вхожу легко, вызывая еще один стон с моим именем. Пока я трахаю ее, она крепче сжимает мои волосы, и, черт побери, мне хочется улыбаться.

– Черт, да, Дэмиен, черт возьми. Здесь, да, я сейчас…

И я останавливаюсь.

Я поднимаю голову, продолжая трахать ее пальцами, и смотрю на нее. Она издает неодобрительный звук, и я усмехаюсь.

– Дэмиен, – отчаянно произносит она. – Я уже почти!

– Я знаю, детка. Не волнуйся, все будет.

Она покачивает бедрами, постанывая и тяжело дыша, а я продолжаю движение пальцами, нажимая на ее точку «джи», каждый раз заставляя Эбигейл вздрагивать.

– Дэмиен, пожалуйста! – Она тяжело дышит, извивается, жаждет получить то, что доведет ее до оргазма. – Мне нужно еще!

– Ты хочешь мой член, детка? – спрашиваю я, поднимаясь и просовывая третий палец внутрь нее, растягивая ее. Она приоткрывает рот от нового ощущения, ее веки трепещут. Я стою у нее между ног и одной рукой ласкаю ее сосок. – Хочешь, Эбигейл?

– Боже, да, пожалуйста.

Теперь она умоляет, и мне это очень нравится, черт побери.

– Ты что-то принимаешь? – спрашиваю я, двигаясь рукой к краю ее трусиков. Когда я достаю пальцы из ее мокрой киски, она недовольно мяукает. Я улыбаюсь. – Контрацептивы?

– Да. И я сдала анализы на этой неделе, все чисто, – говорит она, а у меня даже нет времени на то, чтобы думать об ее анализах.

– Я чист, – говорю я, стягивая с нее мокрые трусики и откидывая их в сторону.

– Трахни меня, Дэмиен, – говорит она низким хрипловатым голосом.

Скорее даже требует, не отрываясь глядя на меня. Я смотрю на нее и держу член одной рукой, все еще влажной от прикосновения к ней, а другой рукой касаюсь ее бедра.

– Ты уверена? Я могу надеть презерватив…

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня прямо сейчас, – говорит она, и я вижу в ее глазах отчаянную мольбу, которая слышится и в голосе. – Прошу, Дэмиен. Трахни меня.

И кто я такой, чтобы отказывать красивой женщине?

Я провожу головкой члена по ее влажной киске, постанывая от приятных ощущений, и наконец прижимаюсь, готовый войти в нее. Кровать оказывается идеальной высоты, чтобы трахать Эбигейл именно так.

Я останавливаюсь, войдя лишь на дюйм, и пульсирую, ощущая ее тепло. Облизываю губы, глядя на нее.

– Глаза, детка. Я хочу видеть твои глаза, когда войду в тебя в первый раз.

Она переводит взгляд на меня, такая чертовски послушная, и мы смотрим друг на друга, пока я медленно вхожу в Эбигейл, сжимая ее бедра все сильнее, проскальзывая в узкое влагалище.

Черт, эта женщина – рай. Абсолютно идеальна, создана для меня.

Слова проносятся у меня в голове бессвязным потоком сознания. Я понимаю, что мой мозг совершенно не способен сконцентрироваться ни на одной конкретной мысли, когда вхожу в нее.

И вот я внутри, а наши бедра прижимаются друг к другу, когда я стою, а она лежит на спине на моей кровати. Я отодвигаюсь назад на дюйм, а затем медленно вхожу до конца снова. Я смотрю на то, как двигаюсь туда-сюда – немного вперед, потом немного назад, – и мне кажется, что я не видел ничего более сексуального, чем мой член, входящий в нее и чувствующий, как она сжимается вокруг него каждый раз.

– О боже, черт, как хорошо.

Она стонет, задрав лицо к потолку, и тяжело дышит, открыв рот.

– Тебе нравится, когда я в тебе, детка? – спрашиваю я, выходя из нее чуть больше, а затем вхожу резче.

– Черт, да!

– Ты хочешь, чтобы я трахнул твою прелестную киску, Эбигейл? Хочешь? Или мне продолжить медленно мучить тебя до полного изнеможения?

– Прошу, Дэмиен, трахни. Оттрахай меня!

Я улыбаюсь, но поддаюсь. Выхожу и вхожу. Быстрее, резче.

При каждом движении ее грудь подпрыгивает в такт моим толчкам. И тут ее изящная ручка скользит вверх по животу, хватает полные груди, сжимает двумя пальцами сосок, и она стонет еще громче.

– Сильнее, прошу! – умоляет она, мотая головой.

Создана для меня, черт возьми.

– Да, детка. Тебе нравится? – я отвожу руку в сторону и шлепаю ее по бедру.

– Пожалуйста! О, боже! Прошу!

Я продолжаю вонзаться в нее, трахая все жестче. Изголовье кровати бьется о стену, но мне плевать. Для меня существует только Эбигейл, стонущая и извивающаяся на моей кровати, и член, пульсирующий каждый раз, когда я вхожу в нее.

Теперь ее рука скользит вниз по телу, по животу, пока не оказывается между ног. Она приподнимается на одном локте и смотрит, как я трахаю ее. А потом раздвигает указательный и средний пальцы, нащупав ими вход во влагалище и член.

– О, боже. Черт, как горячо, – бормочет она, глядя на то место, где мы соединяемся друг с другом.

– Чертовски красиво, – говорю я на выдохе, неотрывно глядя туда же, и наслаждаюсь ощущением ее пальцев, которые касаются меня с каждым проникновением. – Создана для меня. Эта киска создана для моего члена.

Я не уверен, откуда взялись эти слова в голове, потому что уже настолько растворился в этом моменте, что не могу соображать, сдерживая свой оргазм, пока она не кончит.

Кажется, уже совсем скоро, судя по тому, как пульсирует ее киска.

Ее рука поднимается чуть выше того места, где мы соприкасаемся, и большим пальцем начинает ласкать клитор. Она издает громкие стоны, извиваясь вокруг меня.

Но это не то, чего я хочу.

Я хватаю ее за запястье и кладу руку Эбигейл обратно ей на грудь.

– Не сегодня, блонди. Сегодня ты кончишь только от моего члена, – говорю я, наклоняясь вперед, чтобы прижаться своими губами к ее.

– Дэмиен, я… я не могу… – начинает она возражать мне.

– Ты сможешь, Эбигейл, – говорю я, пристально глядя ей в глаза, и вижу, как они распахиваются, когда я нащупываю ее точку «джи».

Она издает низкий стон. Из-за этого звука я оказываюсь на грани и чувствую, что мне нужно кончить в нее. Первобытный инстинкт осеменить эту женщину почти непреодолим.

– Ты кончишь только от моего члена. В следующий раз я буду ласкать твой клитор, пока ты не кончишь, но сейчас… – Я вхожу в нее снова и снова под ее стоны. – В этот раз я покажу тебе, как настоящий мужик трахает свою женщину.

Я скольжу своей рукой все выше и выше по ее телу, пока ладонь не оказывается у нее на шее. Мои грубые пальцы контрастируют с ее нежной кожей, и я теряюсь, глядя на это.

Но что еще лучше и что еще больше приближает меня к оргазму, это своеобразный тест – мои пальцы нежно сжимают ее шею с обеих сторон. И я начинаю думать, что, возможно, она и впрямь создана для меня, когда слышу, как из ее горла пытается вырваться звук. Эбигейл прикрывает веки еще немного, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня.

– О да, моя девочка любит такое, – говорю я, тяжело дыша.

И, когда я нажимаю пальцами сильнее, из нее вырывается булькающий стон, губы растягиваются от удовольствия, а лицо заливается самым прекрасным оттенком розового.

– Ты кончишь для меня, Эбигейл. Как только я пошевелю рукой, ты чертовски сильно кончишь на мой член, – говорю я сквозь сцепленные зубы. – Понимаешь?

Она пытается кивнуть. Из ее груди вырывается очередной стон, она еще раз сжимается вокруг моего члена.

Это все, что мне нужно, и ее последнее сжатие сметает все преграды на моем пути. Я вонзаюсь в нее еще глубже, чем раньше, кончаю внутрь и убираю руку с шеи.

Я бы упал на нее, позволил бы оргазму взять верх, подняться по позвоночнику и заполнить меня наслаждением.

Но мне нужно это увидеть.

Поэтому я не отвожу взгляд от лица Эбигейл, пока нахожусь внутри нее. Чувствую, как она кончает, делая глубокий вдох, когда ее заполняет оргазм. Она выкрикивает мое имя хриплым голосом, и ее тело выгибается, отчего я оказываюсь в ней еще глубже. Я рукой поглаживаю ее клитор и чувствую, как она снова сжимается вокруг моего члена, на этот раз еще сильнее, и кончает второй раз.

– Все, детка, расслабляйся.

– Боже, черт, вот блин! – кричит она, мотая головой из стороны в сторону.