Текст книги "Благословение небожителей. Том 2"

Му Цин неожиданно спросил:

– Скажите, Лан Цяньцю не врёт? Вы действительно убили всю правящую семью Юнъаня?

Принц поднял на него взгляд. Как бы ни пытался Му Цин изображать равнодушие, в глубине его глаз плескался с трудом сдерживаемый восторг. Бог войны сгорал от любопытства, ему не терпелось узнать подробности той кровавой бойни на Золотом пиру, что учинил Се Лянь.

– И как вы это провернули? – не унимался Му Цин.

Вдруг послышалась ещё чья-то поступь – на этот раз тяжёлая. Они одновременно повернулись на звук и увидели в дверях Фэн Синя. Тот, обнаружив рядом с Се Лянем Му Цина, да ещё радостного такого, нахмурился:

– А ты что здесь делаешь?

Се Лянь показал светло-голубой бутылёк. Му Цин как-то поскучнел: только что он уверял, что Фэн Синь не придёт, а тот взял и явился вот так, сразу. Неприятно.

– Это не твой дворец! – огрызнулся небожитель. – Если тебе сюда можно, с какой стати мне нельзя?

Фэн Синь молча повернулся к Се Ляню. Но не успел он открыть рот, как принц сказал:

– Если вас обоих привёл сюда один вопрос, давайте я обоим и отвечу. Хотите верьте, хотите нет, но каждое слово, что я сказал сегодня во дворце Шэньу, – чистая правда.

Фэн Синь слегка побледнел, а Му Цин, заметив это, проворчал:

– Ой, теперь-то что рожи печальные корчить? Всё уж давно случилось.

Фэн Синь уставился на него и свирепо сказал:

– Не нравится – не смотри. И вообще, вали отсюда!

– Не тебе тут распоряжаться! Помню-помню, как ты рассыпа́лся в заверениях в своей преданности… Что, долго продержался? В итоге всё равно взял и удрал!

У Фэн Синя на лбу вздулись вены. Се Лянь почувствовал, что разговор свернул в каком-то нехорошем направлении, и поднял руку:

– Хватит. Хватит.

Но разве можно было так просто остановить Му Цина? Он холодно усмехнулся:

– Говорят, тебе больно смотреть, как твой прежний хозяин скатился на дно, воспевают твоё чувство долга. А что скрывается за этим липовым благородством? Признайся, тебе просто не хочется влачить жалкое существование рядом со всеобщим посмешищем!

– Да что ты понимаешь?! – возопил Фэн Синь и со всего размаху припечатал обидчика кулаком.

Холёное лицо Му Цина мигом окрасилось кровью, словно по нему размазали помидор. Тот не вскрикнул и даже не поморщился, а без лишних слов ударил в ответ. Да, после вознесения оба бога войны обзавелись волшебным оружием, но в минуты гнева предпочитали решать проблемы кулаками – так оно душевнее. Восемьсот лет назад их силы были равны, и сейчас они оставались достойными соперниками: лупили друг друга, отвешивали звонкие оплеухи, но ни один не мог одержать верх. Фэн Синь яростно взревел:

– Думаешь, никто не знает, что у тебя на уме? Чем принцу хуже – тем тебе радостней!

– Ты всегда меня презирал! – сплюнул Му Цин. – Но вот потеха: на себя-то посмотри! Какое ты имеешь право меня судить, когда сам не лучше?!

Вот так Му Цин с Фэн Синем подрались ещё раньше, чем Се Лянь с Лан Цяньцю! Всё, что накипело, выплеснулось, и боги войны вцепились друг в друга, вопя как ненормальные и даже не слушая, что там кричит соперник. Где уж им было разобрать, что пытается сказать Се Лянь? Тот невольно вспомнил, как давно, в юности, Му Цин был таким скромным и говорил тихонько, глаза боялся на собеседника поднять. А Фэн Синь если кого бил, то только по приказу принца – и останавливался моментально, стоило повелеть. Как всё переменилось!..

Придерживая раненую руку, Се Лянь бросился к выходу, чтобы позвать охранников разнять драчунов, но, не успел он покинуть зал, раздался страшный грохот. Фэн Синь и Му Цин тоже услышали его, прекратили драку, замерли и насторожённо уставились туда, откуда доносился звук.

Кто-то одним пинком распахнул двери дворца Сяньлэ. Но за ними не было просторной улицы столицы бессмертных – лишь кромешная мёртвая тьма. И в комнату ринулись полчища серебряных бабочек.

Глава 47
Похищение из небесного дворца. Три фразы, повергшие богов в ужас

На размышления времени не осталось. Первой реакцией Се Ляня было закрыться от серебряных вспышек рукой и положиться на Жое, которая в минуты опасности сама защищала хозяина. Однако бабочки направлялись не к нему – обогнув принца, они устремились к тем двоим, что недавно сцепились в драке.

Фэн Синю с Му Цином доводилось сталкиваться с подобной атакой. Они немало пострадали от ударов острых как бритва крылышек и потому спешно подняли руки, закричав:

– Щит!

Бабочки налетели на них ураганом и врезались в невидимую стену. Со звуком, подобным граду, они разбивались о щит и вспыхивали белыми искрами.

Но барьер не мог долго их сдерживать, они прибывали и прибывали; неслись вперёд, словно мотыльки на огонь, и напирали так, что под этой ливневой атакой Фэн Синь и Му Цин начали постепенно отступать.

Застигнутые врасплох, они упустили инициативу. Им оставалось только укрываться от нападающих бабочек за магической преградой. Они даже оружие достать не могли: руки были заняты. Сжав зубы, боги войны держались изо всех сил, но уже чувствовали, что дело плохо. Наконец Фэн Синь заметил, что Се Лянь по-прежнему стоит впереди с опущенной головой, и позвал:

– Ваше высочество, там опасно! Скорее бегите к нам, за щит!

Се Лянь обернулся. К удивлению генералов, на его лице не оказалось ни единого пореза. Принц свёл брови в немом вопросе.

Одна бабочка отстала от роя, что с воинственным гулом пронёсся мимо, и зависла в воздухе перед принцем. Тот пожалел её и протянул руку – бабочка тотчас опустилась на подставленную ладонь и радостно замахала крылышками. Похоже, улетать она теперь не собиралась. Фэн Синь с Му Цином при виде этой картины вытаращили глаза так, что они чуть не лопнули. У Му Цина вздулись вены на лбу, и он завопил:

– Не трогайте! Вы будто не знаете, что это! Они очень опасны!

Как раз в то мгновение ладонь Се Ляня сжалась. Неведомая сила будто схватила его и утянула за собой, во мрак.

Оказавшись в темноте, он ни капли не испугался и даже не занервничал. Темнота походила на мягкий кокон и не несла в себе угрозы – напротив, даровала покой. Принц понял, кто скрывается в тени – ну кому ещё могли принадлежать серебряные бабочки?

– Глазам не верю! – воскликнул Му Цин. – Вот это наглость: явиться прямо в небесные чертоги и устроить такой беспорядок!

И прозвучал насмешливый ответ:

– А по-моему, всё честно. Вы, небесные чиновники, на моей территории тоже не стесняетесь.

Когда Се Лянь услышал знакомый голос всего в шаге от себя, сердце его пропустило удар.

Фэн Синь рявкнул:

– Сам Владыка сейчас в столице! Лучше отпусти принца!

– Посмотрим, сможете ли вы меня заставить! – усмехнулся Хуа Чэн.

И двери тотчас захлопнулись с глухим стуком!

Се Лянь почувствовал, как кто-то сжал его запястье и стремительно повлёк за собой. Немного погодя темноту сменила гористая местность, в пути то и дело пришлось преодолевать крутые подъёмы и спуски. В тишине слышался только звон серебряных цепочек на голенищах сапог.

Чтобы открыть в двери такой портал, Хуа Чэн должен был прибегнуть к «Путешествию на тысячу ли». Но как ему это удалось? Это под силу лишь обитателям небесных чертогов!

Едва Се Лянь открыл рот, чтобы задать вопрос, в голове у него прогремело:

– Ваше высочество! Где вы?

Это был Фэн Синь. Голос его звучал отчётливо, хотя сам он был далеко. Оказывается, и через сеть духовного общения можно так рявкнуть, что у собеседника уши заложит! Затем послышались перепуганные голоса растревоженных небожителей.

– Что такое? Что случилось? – наперебой спрашивали они.

Му Цин воскликнул:

– Беда! Линвэнь, где вы? Срочно оповестите Владыку! Се Лянь сбежал! – Обычно он говорил мягко, вежливо, но в этот раз в его тоне ощущалась неприкрытая злость.

– Что? – отозвалась Линвэнь. – Немедля проверю дворец Сяньлэ!

Кто-то удивился:

– Посмешище трёх… э-э-э, его высочество наследный принц сбежал? Разве он не под домашним арестом?

К разговору присоединился Ши Цинсюань:

– Я только что сам видел, что дворец охраняют небесные чиновники со средних Небес. Они лишь впускают посетителей внутрь. Как же он мог сбежать мимо стражи?

– Да чего ты лезешь? Он не сбежал! – зарычал Фэн Синь.

– Сбежал, просто ему помогли!

– Нет, его похитили! Ваше высочество, слышите нас? Где вы?

Небесная общественность совсем разволновалась:

– Кто осмелился похитить принца прямо из столицы?

Все принялись перекрикивать друг друга, требуя ответа, а Линвэнь, убедившись, что во дворце Сяньлэ действительно пусто, попыталась определить, где Се Лянь. Ши Цинсюань забросил в сеть множество заслуг, и началась полнейшая неразбериха. Се Лянь хотел что-то сказать, но не знал, как пробиться через этот гвалт. Он набрал было воздуха в лёгкие, чтобы крикнуть погромче и призвать всех сохранять спокойствие, но Хуа Чэн повернулся и приложил к его виску свои холодные пальцы.

– Давно не виделись, господа, как поживаете? – спросил он с ехидной усмешкой.

Вот так, просто коснувшись Се Ляня, он проник в круг духовной связи, и эти его слова услышали все собравшиеся. Они прекратили голосить, и повисла мёртвая тишина. Теперь-то стало ясно, кто наглый похититель! Небожители негодовали, но никто не решался высказаться вслух.

– Не знаю, скучали ли вы по мне. Вот я по вам – ни капельки, – добавил Хуа Чэн.

Разумеется, никто по нему не скучал, но хватало тех, кто думал о нём каждый день. Теперь же они взмолились, чтобы князь демонов позабыл о них вовсе! А тот хихикнул и продолжил:

– Впрочем, в ближайшее время я совершенно свободен. Так что, если кто истосковался и желает пообщаться, милости прошу!

Намёк был предельно ясен.

– Кто осмелится нас преследовать – будет иметь дело лично со мной, – припечатал он.

Угроза тоже самая что ни на есть прямая. Кому охота ввязываться в заведомо проигрышный бой?

Только что сеть духовного общения кипела, как котёл, несколько богов войны рвались в погоню, но после выступления Хуа Чэна мигом изменили планы: никто не хотел привлекать внимание могущественного демона. Они замолчали и притворились, что их тут нет, а сами навострили уши и стали ждать дальнейшего развития событий. В воздухе витала невысказанная мысль: «Надо же, Искатель Цветов под Кровавым Дождём совсем страх потерял – явился прямо в столицу бессмертных и похитил небожителя… Да нашёл кого – посмешище трёх миров, неудачника, который вляпался в очередную историю!»

Один Фэн Синь продолжал громко ругаться, но Хуа Чэн уже убрал пальцы от виска Се Ляня.

– Саньлан…

Хуа Чэн резким движением отпустил его запястье – практически отбросил – и тихо произнёс:

– Не обращай на них внимания. Идём.

Се Лянь замешкался, вспомнив их первую встречу: тогда, в повозке, Хуа Чэн тоже отшатнулся, словно прикосновения были ему неприятны.

Принцу хотелось спросить, почему тот появился так внезапно. Сперва он решил, что Хуа Чэн узнал об аресте и пришёл на помощь, поэтому обрадовался его появлению… но, глядя на его поведение, засомневался: с чего бы князю демонов его выручать?

Небожители недавно спалили Дворец невероятного наслаждения вместе с хранилищем чудесного оружия. Куда логичнее предположить, что демон явился свести счёты.

Да, раздул пожар Ши Цинсюань, но первым поджёг комнату именно Се Лянь. Чем дольше он шёл за Хуа Чэном, тем сильнее его мучила совесть. Наконец он не выдержал и взмолился:

– Саньлан, прости!

Хуа Чэн остановился и спросил:

– Почему ты извиняешься?

– Я отправился в Призрачный город, чтобы расследовать исчезновение Повелителя Земли, но не сказал тебе правду, обманул. Ты так радушно меня принял, а я спалил твой дворец и ту оружейную… Да я от стыда готов под землю провалиться!

Хуа Чэн хранил молчание, а Се Лянь, понимая, что одних слов покаяния тут мало, зачастил:

– Меня, похоже, скоро сошлют с Небес, но я обязательно придумаю, как всё тебе возместить…

– Почему ты должен мне что-то возмещать?

В голосе Хуа Чэна зазвенела сталь – как будто ему надоело это слушать. Повернувшись к Се Ляню, он сказал:

– Ты что, забыл, что это я ранил тебя в плечо? Я тебя ранил, а не ты меня. Так почему ты извиняешься? Почему хочешь мне что-то возместить?

Се Лянь почти забыл о пострадавшей руке и потому замешкался:

– А, ты про это? С плечом всё хорошо: не болит, скоро заживёт. Да и я сам подставился под удар, разве можно винить тебя?

Хуа Чэн пристально посмотрел на принца, и его левый глаз странно заблестел. Сначала Се Ляню показалось, что демон дрожит, но спустя мгновение он понял, что это ятаган у него на поясе. Изогнутый серебряный клинок, висящий поверх красных одежд, содрогался, изображённый на нём глаз тоже. Будь то глаз ребёнка, не было бы никаких сомнений – сейчас ребёнок плачет навзрыд.

Глава 48
Резные кости лишь об одном хранят воспоминания[5]5
  «Резные кости лишь об одном хранят воспоминания» – отсылка к произведению поэта Вэнь Тинъюня (812–870), в котором есть такие строки: «Как алое семечко в белую кость, вошла в сердце тоска по любимому».


[Закрыть]
Часть первая

– Что это с ним? – удивился Се Лянь.

Он протянул руку, пытаясь погладить Эмин, но Хуа Чэн ловко увернулся, а затем с размаху хлопнул по рукояти со словами:

– Ничего особенного, не обращай внимания.

Получив звонкую оплеуху, легендарный проклятый клинок, который вселял ужас в сердца небожителей, затрясся ещё сильнее.

– Саньлан, зачем ты его бьёшь?

Тут в сети духовного общения опять заговорил Фэн Синь:

– Как Хуа Чэн сумел воспользоваться «Путешествием на тысячу ли» в небесной столице? Такое вообще возможно?

Ему ответил Ши Цинсюань:

– Генерал Наньян! Я, кажется, знаю ответ. Когда я сопровождал его высочество на задании, мы видели кое-что подобное. Нужно бросить кубики, а потом открыть дверь…

Се Лянь спохватился: недавно он поигрался в кости, да и оставил их на полу у себя во дворце. А затем вспомнил все злоключения, которые выпали на долю небожителей в том путешествии – плотоядных земляных червей, лесных дикарей, – и закричал:

– Стойте! Ни в коем случае! Не надо!

Но, похоже, духовные силы принца иссякли – никто его не услышал. Да и было уже поздно: Фэн Синь не мешкая последовал совету Ши Цинсюаня. Се Лянь понял это по отчаянной брани. В гневе тот в выражениях не стеснялся – у порядочных людей уши в трубочку сворачивались. Небесные чиновники заволновались:

– Генерал, что с вами?

Послышался голос Му Цина, донельзя удивлённый:

– Что это за место?

Похоже, он вошёл в дверь вместе с Фэн Синем.

– Осторожней! – воскликнул Ши Цинсюань. – Разные цифры на костях приведут вас в разные места. Сколько там у вас выпало?

– Четвёрка!

В отчаянных криках Фэн Синя послышались панические нотки, и Се Лянь всерьёз забеспокоился, не попал ли товарищ в беду.

– Саньлан! – позвал он. – Уж ты-то должен знать! Куда ведёт дверь, если выкинуть четвёрку?

– По-разному. Это будет место, которое сильнее всего пугает бросавшего кости.

Но снова заговорил Му Цин:

– А нечего было вперёд меня лезть! Смотри, куда мы из-за тебя попали! В женскую купальню! Дай мне, я брошу!

Услышав это, Се Лянь закрыл лицо ладонью. Фэн Синь всегда относился к женщинам с благоговейным почтением, от одного их вида ужасно краснел и предпочёл бы сражение с диким зверем простому разговору с девушкой. Конечно, для него купальни оказались страшнее пещеры тигра или логова дракона!

Услышав, что Му Цин завладел костями, Се Лянь было выдохнул с облегчением, однако уже через минуту сеть духовного общения в очередной раз наполнилась бешеными криками. Ши Цинсюань издал отчаянный возглас:

– Ох, теперь-то что?!

Ответом ему было какое-то бульканье. Все затаили дыхание и наконец услышали, как Фэн Синь яростно от чего-то отплёвывается, словно вынырнул из воды. Прокашлявшись, он крикнул:

– Тут чёрная трясина с гигантскими крокодилами!

Оказывается, бросок Му Цина перенёс их из наполненной паром женской купальни в болото. Они ушли в ил по пояс, затем по шею, а когда им с огромным трудом удалось подняться поближе к поверхности, их сразу окружил десяток здоровенных крокодилов. Твари были не меньше четырёх чжанов в длину каждая, а из-за того, что они питались людьми, у них выросли человеческие ноги и руки. Невозможно было без отвращения смотреть, как зверюги копошатся в болотной тине, от этого зрелища холодело в груди. Фэн Синь и Му Цин, застряв по пояс в мутной жиже, отчаянно отбивались от скользких чудищ, и вот Фэн Синь не выдержал:

– Давай опять я попробую! Видишь, у тебя тоже ерунда выходит!

Однако Му Цин никогда не умел признавать свои ошибки. Выпустив в сторону вспышку белого огня, он огрызнулся:

– Подумаешь, крокодилы! Крокодилы хоть не порочат наше доброе имя, в отличие от визита в женскую купальню! Кто мог подумать, что ты отправишь нас в такое место? Лучше я сам! Где кубики?

Фэн Синь рассвирепел:

– Мать твою, я же тебе их отдал! Куда ты их дел?!

Позабыв, что их все слышат, они принялись осыпать друг друга упрёками и размахивать кулаками. Остальные небожители наслаждались представлением, с трудом сдерживая смех, а некоторые даже начали задорно постукивать кулаками по подлокотникам, досадуя, что не могут поболеть за своего фаворита непосредственно на месте сражения.

Ни Му Цин, ни Фэн Синь не могли похвастаться особой удачей; хорошо ещё, что их занесло к чудовищам, которые не представляли для них серьёзной угрозы. Се Лянь тихо молился про себя, чтобы они поскорее сдались и прекратили погоню. А ещё порадовался, что сам в прошлый раз, бросив кубики у себя во дворце, вызвал не крокодилов, а Хуа Чэна. Он спросил:

– Перед твоим появлением я как раз кинул кости. Выходит, если выпадет двойка, можно попасть к тебе?

Едва договорив, он уже почувствовал, что вопрос звучит странно: будто он прямо признаётся, что хотел увидеть Саньлана. Но тот просто ответил:

– Нет.

Се Ляню стало совсем неловко, и он почесал щёку:

– А, вот оно как… Значит, я ошибся.

Хуа Чэн остановился перед ним и произнёс:

– Если захочешь встречи со мной, мы увидимся, сколько бы ты ни выкинул.

У принца ком подступил к горлу, он вдруг забыл всё, что хотел сказать. Смысл фразы ещё не дошёл до него полностью, когда он услышал в сети духовного общения третий голос:

– Давайте я.

Сразу после этого небо перечеркнула ослепительная белая молния. С таким грохотом, точно раскололась на части каменная глыба, что-то упало посреди горного ущелья, перегородив Хуа Чэну с Се Лянем путь.

Когда белое сияние наконец поблёкло, стало видно, что это меч с длинным и узким лезвием. Он наискось вошёл в землю и завибрировал. Казалось, клинок сделан из чёрного нефрита – тёмный и гладкий, как зеркало. Подойдя ближе, можно было рассмотреть в нём своё отражение. Лишь самый центр меча украшала тонкая серебряная полоса. У него было имя – Фансинь. После смерти советника его оружие, которое по традиции следовало похоронить с владельцем, осталось у принца Юнъаня.

Следом на землю опустился и он сам.

– Это ваш меч.

Похоже, после провала других генералов Лан Цяньцю удалось выбросить нужное число. Сложно сказать, что стало причиной – его удача или невезение Се Ляня. Хотя оба были наследными принцами, его высочеству Тайхуа фортуна всегда благоволила больше.

Хуа Чэн заложил руки за спину, но не успел двинуться с места, как Се Лянь жестом остановил его и тихо сказал:

– Давай я.

– Сразимся в поединке! – воскликнул Лан Цяньцю. – Плевать, каков будет итог! Убьёте меня – пусть, но других вариантов я не приемлю. Я не позволю сослать вас на землю.

– А вы не отступитесь… – Се Лянь кивнул. – Что ж, так тому и быть.

Он подошёл к мечу, схватился за рукоять и вытащил его из груды камней, тихо пробормотав:

– Вы сами напросились.

Спустя несколько сотен лет меч вернулся к нему. Клинок загудел в руках Се Ляня. У стоявшего неподалёку Хуа Чэна заблестели глаза.

Се Лянь направил меч вниз, взмахнул им и холодно сказал:

– Каким бы ни был исход этого боя, потом не жалейте.

– Ни за что! – горячо заверил его Лан Цяньцю.

Юноша готов был взорваться от ярости. Он обеими руками схватился за рукоять своего тяжёлого меча, сосредоточившись так, что даже задержал дыхание, и взглядом буквально впился в острое лезвие Фансиня: боялся пропустить малейшее движение противника.

Се Лянь стрелой кинулся вперёд. Лан Цяньцю напрягся, как сжатая пружина, рванул навстречу, но ощутил, что ноги будто окаменели, и с размаху упал оземь. Опустив взгляд, он обнаружил, что связан! Белая лента змеёй обвила его тело и стиснула в стальных объятиях.

С детства Фан Синь обучал Лан Цяньцю искусству фехтования, и принц восхищался мастерством наставника. Едва Се Лянь взялся за меч, всё внимание его противника сосредоточилось на оружии, он не заметил, как Жое скользнула ему за спину и приготовилась к атаке. Какой позор!

Поняв, что план удался, Се Лянь выдохнул с облегчением, и выражение его лица смягчилось. Он отбросил меч и вздохнул полной грудью со словами:

– Уф, обошлось.

Лан Цяньцю отчаянно корчился, пытаясь избавиться от пут, но проклятая лента только сжимала его всё сильнее. Он взревел:

– Советник, вы что творите?! А ну, отпустите меня, я хочу сразиться с вами насмерть!

Се Лянь вытер со лба пот и ответил:

– Мы только что сразились. Я вас пленил. Вы проиграли.

– Да разве это считается? – опешил Лан Цяньцю. – Я вызвал вас на поединок на мечах! Меч – оружие, достойное мужчины, а вы исподтишка наслали на меня волшебную ленту! Какая низость!

Юноша искренне считал, что воину пристало держать в руках лишь клинок. Может, он не имел в виду ничего такого, но махом оскорбил не только противника, усомнившись в его мужественности, но и всех небожителей, кто использовал в сражении артефакты. Впрочем, Се Ляня таким было не задеть: он уже и в женскую одежду наряжался, и о мужском бессилии во всеуслышание объявлял. Подумаешь, опять гадости говорят. Он опустился на корточки рядом с Лан Цяньцю и сказал:

– Сами виноваты – заранее не подумали. Разве мы договаривались, что можно использовать только мечи? Кому теперь жаловаться будете? Можете назвать это низостью, а можете – военной хитростью, но в бою с другим противником вы бы уже были мертвы.

Хуа Чэн стоял неподалёку от них и беззвучно посмеивался. Лан Цяньцю от изумления потерял дар речи. Когда Се Лянь служил советником в Юнъане, он воспитывал принца в духе высоких идеалов – благородным и бесстрашным, – а в бою призывал выкладываться на полную. Его высочество и представить не мог, что однажды услышит от наставника нечто подобное. Заикаясь, он только и выдавил:

– Советник, вы очень изменились.

– Я всегда таким был, просто ты не знал меня с этой стороны. Помню, когда-то давно я говорил тебе: «Не ставь меня на пьедестал, не окружай ореолом святости, ведь я вовсе не тот, кем ты меня воображаешь. Иначе разочаруешься». – Сказав это, Се Лянь поднялся на ноги и добавил: – Хорошенько обдумай случившееся, чтобы в следующий раз не попасться в ловушку.