Текст книги "Азиатская Европа (сборник)"

И она – чисто тюркский прием, известный две тысячи лет назад на Алтае и сохранившийся поныне. Правда, в России его называют «русским», хотя лишь со времен Киевской Руси известно русам это небесное пение.

А итальянцы его переняли раньше, в VI веке, и не скрывают факта заимствования… Уверен, многие из читателей даже не знают, о чем идет здесь речь.

На Руси эти распевы назвали «знаменным» или «крюковым» пением… Допустим. Откроем Древнетюркский словарь. Оба слова – «знаменный» и «крюковый» – означают одно и то же. В первом случае чистый перевод с тюркского: «знамя», то есть «примета», «знак». Во втором – воспроизводство собственно древнетюркского слова кёрк.

Не удовлетворенные этим объяснением могут сравнить графику самих «крюков» с древнетюркским письмом. Тогда исчезнут последние вопросы…

Величественный дух Алтая сохранился даже в пении.

Две с половиной тысячи лет назад Тибет стал центром паломничества тюрков. Видеть священную гору Кайласа мечтал каждый. Но подниматься на гору не рисковал никто, боялись прогневить Бога. Люди жили на берегу священного озера Манас и смотрели на Кайласу, читали молитвы, вели философские беседы.

Так родилась идея монашества.

Скажем сразу, идея монастырей и монашества не тюркская. Тюрки взяли ее у тибетцев, а позже перенесли в Европу. И в этом было величие Великого переселения народов!

Слово «аббат», равно как и «монастырь», появилось в Европе после VI века. Одним из первых его произнес Бенедикт Нурсийский (480–543), основатель Бенедиктинского ордена, но он конечно же не сказал ничего нового. В своем Ордене он повторил устав, по которому жили общины монахов на Тибете, на Алтае, в Великой Степи.

Откуда он узнал об этой духовной традиции Востока, как не от тюрков? У тенгриан монашество имело две формы – отшельничество и служение… Именно эти две формы и получили права в христианстве.

Кто был по происхождению Бенедикт Нурсийский, неизвестно. Но он вырос среди тюрков, перешедших на сторону Рима и, видимо, считавших себя римлянами.

А вот любопытные факты из жизни другого новатора монашества, основателя самого первого монастыря на Западе. Пахомий Великий (?—348) был египтянином, служил в армии императора Константина, костяк которой, как известно, составляли тюрки. Пахомий не был богословом, он не знал греческого языка, но тюркский, видимо, знал неплохо… От кипчаков он взял устав для своего монастыря, с тех пор многие тюркские слова вошли в обиход египетских и европейских монахов.

Отчасти этот факт подтвердил в начале V века один из главных теоретиков монашеской жизни в Европе, тюрк по национальности, уроженец Булгарского каганата, Иоанн Кассиан. «Монах должен всячески избегать женщин и епископов», – учил старец. Подчеркнем, христианских епископов! Выходит, не случайно Пахомий прятался от александрийского епископа Афанасия…

Христианство было чуждо первым монахам, они сторонились его и верили только в Тенгри. Однако под натиском силы монахи отступились. С 451 года греки и египтяне передали в лоно христианства завоеванные монастыри и общины монахов.

Но даже одежду европейские монахи сохранили тюркскую!

Одежда их достойна внимания. Казалось бы, откуда черный халат, колпак? Халат называли кафтаном, он был обязателен у тенгриан при священнодействии. За плечами любого кипчака висел башлык – шерстяной остроконечный капюшон. Без башлыка не обходились и клирики, которые священнодействовали под открытым небом, в любую погоду и должны были иметь надежную одежду.

Тенгриане-монахи соединили кафтан и башлык. Так появилась знакомая ныне одежда монаха.

Древняя кипчакская культура… О ней еще будут написаны книги. Правда о Великой Степи сказана далеко не вся. Греки первыми принялись искажать ее… Ныне многое выводится в христианстве «от греческих корней».

И в древности тибетские монастыри венчали горы, мода в них не менялась веками. Время и дух слились в едином пространстве Тибета: европейцам известна лишь малая толика скрытых здесь духовных сокровищ

Но тюркские следы легко найти, скажем, в иконописи… Что сегодня известно о кипчакской иконной живописи? Абсолютно ничего! А это, между прочим, бесценные шедевры Андрея Рублева, это работы десятков и сотен безвестных иконописцев-степняков, которых в России всех скопом назвали древнерусскими.

А между тем русская школа иконописи появилась только в XVII веке, после раскола Церкви[42]42
  На сей счет есть, разумеется, и иные, «нетюркские» мнения. Их высказывали академик В. Л. Янин, профессор В. Н. Лазарев и другие крупные ученые. Но никто в своих работах, будто по незнанию, даже не упомянул о религии, предшествовавшей христианству. Никто не обмолвился словом о буддийских иконах и древних традициях иконописи Востока… Не отрицая значения работ названных выше авторов, остается лишь сожалеть об их ограниченности в теме и явном уклоне в сторону европоцентризма.


[Закрыть]. О ней русский же протопоп Аввакум сказал так: «Пишут Спасов образа Еммануила: лицо одутловатое, уста червонные, руки и мышцы толстыя… Старые добрые изографы писали не так подобие святых: лицо, руки и все чувства отончали».

Эти старые добрые изографы и были тюрки!

Икона служила в тенгрианском храме, была его важнейшим атрибутом: «открой душу», «говори истинно» – так переводится слово с древнетюркского. Именно за эту уникальную способность икона вошла в I веке в буддийский обряд, стала священным произведением искусства Востока.

Это абсолютно не христианское изобретение. Не было древнерусской иконы, была только кипчакская икона в Европе (как бы ее ни называли!)[43]43
  «Древнерусская икона» в принципе неправомерный термин хотя бы потому, что Русская церковь официально зарегистрирована в 1589 году, то есть в период позднего средневековья. А школа иконописи открылась в Москве только в XVII веке, после церковного раскола. Можно говорить об украинской иконе, новгородской, но не о древнерусской.


[Закрыть]. И в этом убеждают документы самой же христианской Церкви, уже упоминавшийся Трулльский собор, его знаменитое 82-е правило! С него появился в христианстве лик Христа.

А о греческих иконах (мрачных, одутловатых лицах, об их унылых красках и общей скудости сюжета) не хочется даже вспоминать. Хотя… о вкусах, как известно, не спорят.

А разве не наводит на размышления понятие «Эдем» – христианский символ рая? Почему Эдем – на Востоке? Почему даже на древних картах его показывали к северо-востоку от Палестины? Почему он – земля прародителей? Почему на тюркском языке слово «адам» означает «первопредок»?.. Почему, наконец, появились эти разные «почему»?

Например, в средневековой Европе жили легенды о христианской стране, расположенной в глубинной Азии, – стране пресвитера Иоанна. Искать ее ездили Плано Карпини, Вильгельм Рубрук, Марко Поло и другие европейцы, когда искали себе союзников в борьбе против Ислама.

Был ли пресвитер Иоанн тюрком, раз его искали на Алтае? Похоже. Это, видимо, реальное историческое лицо, в Ватикане, как говорят, есть копии адресованных ему писем пап… Загадочного действительно очень много в тюркской истории.

Так изображали Богоматерь с младенцем христиане Рима в IV веке (катакомбы Маджоре). Под влиянием тюркской иконы традиция изменилась, приняв свой нынешний вид

Есть и такое, что вообще, казалось бы, не имеет к тюркам никакого отношения… Как Христос обратился к Отцу своему? «Элой!» – воскликнул он на кресте. Но ведь точно так же взывали к Тенгри-хану тюрки!.. Что это, новая загадка или очередное незнание тюркских обычаев?

Оказывается, у тюрков было пять обращений к Всевышнему. Первое, общее, – Тенгри, потом – Бога (Божат), Ала (Алла, Элой), Ходай (Кодай), Гозбоди (Господи). Каждое обращение имело свой оттенок, каждое сохранилось поныне.

«Алла билэ!» («С Богом!») – выкрикивали кипчакские всадники, устремляясь в атаку… Возможно, это не ускользнуло от внимания императоров Византии и Рима, которые охотно звали тюрков в свое войско – им хотелось приблизиться к Богу, встать под Его защиту.

Куличи, крашеные яйца, новогодняя елка, Дед Мороз – и они атрибуты тенгрианства.

Казалось бы, рождественская ель… Заметьте, не дуб, не кедр, не сосна, а именно ель! Ее появление ныне связывают, разумеется, с именем Христа. Но в Палестине ели не растут, в Египте – тоже. Первые христиане не могли видеть елей, как не могли видеть белого медведя или кенгуру.

Значит, полюбившийся праздник рождественской ели – это «чужой» праздник в христианстве.

А у тюрков именно ель издревле была священным деревом. И не только у них, но и у других народов Сибири. Ель впускали в дом. В ее честь устраивали праздники еще три-четыре тысячи лет назад. Очень древняя традиция, она связана с Йер-су.

Этому богу поклонялись до принятия тенгрианства. Он пребывал в центре Земли, как раз «там, где, согласно легенде, расположен ее пуп и растет гигантская ель, достигающая верхушкой дома Ульгеня» – старца в богатом кафтане.

Об Ульгене древние тюркские легенды сохранили немного. Он всегда – и зимой, и летом – в кафтане, его отличает густая белая борода до колен. Улыень был главой светлых духов. Он восседал в золотом дворце, повелевая солнцем и луной.

25 декабря, когда в долгой и очень трудной борьбе день побеждал ночь и солнце чуть дольше прежнего оставалось над землей, древние тюрки обращались с молитвой к Ульгеню. Они благодарили его за возвращенное солнце.

Позже, уже с Тенгри, этот день у тюрков стал называться Днем Богоявления – самый главный праздник в году!

Знаменитая карта мира (Англия, 1260 год). Она, как и другие карты того времени, традиционно помещала Земной рай на Востоке, на месте Древнего Алтая

А чтобы молитвы были услышаны, опять же по древней традиции люди украшали «дерево Ульгеня». Завязывали на ели яркие ленточки и складывали под деревом щедрые дары. Всю ночь веселились по случаю победы солнца над тьмой. Вокруг елки водили хороводы (индербай).

Отсюда и устойчивое поверье, сохранившееся до сих пор, будто самое сокровенное желание, загаданное в рождественскую ночь, исполнится. И верно, Ульгень ни разу не подвел: после праздника ночь шла на убыль. Ульгень – это конечно же и есть Дед Мороз.

Неудивительно, что ель, связавшая мир людей с миром Ульгеня, почиталась у древних тюрков. «Ел» в переводе с тюркского означает «путь», «дорога». Словно стрела, указывала ёлка путь к Ульгеню. Все это усиливало священную силу образа.

Видимо, отсюда и другая древнейшая тюркская традиция – могилу священнослужителей обкладывали лапами ели. Почему? Тот уходил из царства Йер-су, где ель в особом почете.

В Европе рождественский праздник отмечается со времен Аттилы. «Диким гуннским праздником» поначалу называли его. Непонятен он был язычникам-европейцам.

Так же, как непонятной казалась им сказка-загадка «Про Курочку Рябу», которую полагалось в ту ночь рассказывать малым детям.

Почему Курочка Ряба? Да потому что каждое ее перышко означало день и ночь – светлое и темное, а сама курочка символизировала год. Снесла она свое яичко, которое не простое, а золотое, 25 декабря, в День Богоявления: солнце тогда и бывает золотым. Дед (мороз), баба (вьюга) били-били его – не разбили. А мышка бежала – это уже в День мыши (25 июня была самая короткая ночь), – пробежала да хвостиком махнула, яичко упало и разбилось… И – все пошло на убыль. Такая вот была у древних тюрков сказка, познавательная.

Тысячелетние традиции Востока поставят в тупик любого исследователя. Вот символические жертвы из теста, на Тибете они называются балины… Не правда ли, есть сходство с куличами, которые появились в Европе с приходом кипчаков?

25 декабря – День рождения Тенгри – в средневековой Европе стало почему-то называться Рождеством (?) Христа. Хотя Христос родился 6 января. Объяснить здесь что-либо вряд ли кто сможет…

Все-таки интересна древняя культура Алтая с ее нераскрытыми тайнами, непознанными загадками.

Обычай отмечать праздник весны, христианскую Пасху, тоже имеет алтайские корни. Тюрки отмечали ее совсем не так, как евреи и первые христиане. Следуя библейским заветам, те до сих пор едят мацу – пресный тонкий хлеб. У тенгриан же все было по-другому, они пекли куличи.

Кулич олицетворял собой мужское начало. Ему придавалась соответствующая форма, придумывались рецепты теста, цель которых даже не в придании выпечке вкусовых качеств, а в том, чтобы кулич затвердел и «подошел», то есть увеличился в размерах. И Боже упаси, если он упадет – очень плохая примета. Верхушку готового кулича смазывали белым кремом, на него высыпали зерна подкрашенного проса. Рядом клали два крашеных яйца.

Обряд почитания мужского начала – фаллоса – известен на Востоке с незапамятных времен, он считался священным. Образно говоря, его связывали с пахотой, началом будущего урожая и вообще с рождением всего нового, желаемого.

Наиважнейший обряд продолжения жизни.

Надо заметить, что и пасхальные традиции в их современном виде тоже пришли в Европу и тоже, как и рождественские елки, поначалу были уделом только кипчаков…

Действительно, постепенно менялась европейская культура, принимая свой сегодняшний вид.

О духовном наследии тюрков известно мало, почти ничего. И это странно. Куда все подевалось? Было и исчезло… О нем не прочитать в книгах, его не увидеть на стендах музеев. И вместе с тем оно есть! По крайней мере было.

Открыть прошлое заново позволяет История, на которую можно смотреть двояко: как на перечень дат и событий, как на описание битв и смен династий (что, безусловно, необходимо) или как на эволюцию идей, чувств народов, их настроений в ту или иную эпоху. Только так можно увидеть настоящую, живую, а не выдуманную жизнь предков.

Полноценность картины делают детали, черточки. Отсутствие на ее полотне одного-единственного штриха, одной-единственной краски открывает фальшь. И из песни тоже, как говорят, слова не выкинешь. Живая жизнь, она и есть вершина совершенства.

Как известно, криминалистам по едва заметным следам удается распутывать самые трудные преступления. А возможны ли методики криминалистики в истории? Может быть, их время пришло?..

Начать бы с поиска «пропавших» тюркских культурных ценностей. Они не могли исчезнуть бесследно. Даже звучания слов становятся следами, которые ведут к цели. Вот тому примеры.

Аббат – это слово выводят от арамейского «або» или «авва», так якобы обращались к учителю синагоги. С V века «аббатом» называли настоятеля монастыря (Бенедиктинского, Клюнийского и Цистерцианского орденов).

Слово «аббат» вошло в церковный обиход со времен Аттилы. На языке древних тюрков «абата» (abate <aba + аффикс – ta) означало «около отца». Это выражение и отразило идею аббатства: ученики Бенедикта Нурсийского селились рядом со «святым отцом». Существовал целый ритуал.

Европейские аббатства повторяли устав древних тюркских и ламаистских монастырей, которые придерживались тенгрианских традиций. Устав делил монастыри на два типа: для изучения философии и для наставления верующих.

В Казахстане, например, сохранились святые места, в названии которых встречается слово «абат». А в Актюбинской области в Абат-Байтаке уцелели здания древних храмов, следы монашеских келий, сюда приходят паломники.

Акафист – хвалебные церковные песнопения. Древнейшим в христианстве считается акафист, написанный в VII веке по случаю избавления Богородицей Константинополя от нашествия врагов.

По официальной версии слово произошло от греческого akáthistos и означает «не сидящий», поскольку, мол, акафист исполняется стоя. Сомнительное толкование. Хотя бы потому, что чтение и пение молитв стоя у греков называлось «стадеис» (стояние).

Точнее иное. Слово «акафист» – адаптация древне-тюркского выражения aq apižik, состоящего из аq (благоприятный) и apižik (abišik) (посвящение, особая молитва). Что передает суть акафиста!

В выражении aq apižik заслуживает внимания второе слово – apižik. При помазании на царский трон или рукоположении в духовный сан тенгриане совершали обряд посвящения «апизик» (apižik, abišik), у тюрков даже бытовало выражение: «…ęl ornïlïγ abišikig teg» («…как помазание на царский трон»). Впервые об этом написано письмом брахми (возникло в I тысячелетии до новой эры), что указывает на древность тюркского выражения и обряда.

Головной убор дунхоров (князей – покровителей религии на Тибете). Подобные головные уборы надевали тенгрианские священнослужители во время службы на открытом воздухе. Эти шапки в христианстве называются “скуфья”. Фиолетовая бархатная скуфья давалась священнослужителю как награда

Как видим, неуместное для молитвы слово «не сидящий» – это попытка объяснить незнакомое тюркское выражение, принятое в тенгрианстве (aq apižik ~ акапизик ~ акапис ~ акафис ~ акафист ~ akáthistos).

Это хвалебное пение в честь Бога Небесного в VII веке было заимствовано Церковью у тюрков, согласно ее же документам, по инициативе папы Григория Великого.

Алтарь – место для жертвоприношения.

Считается, что слово латинское – altaria, altarium: от altus (высокий) и аrа (возвышение) – «возвышенное место». В христианской синагоге роль алтаря выполнял стол, за которым оправлялась «вечеря любви» (агапа).

Начиная с IV века, то есть с появлением у христиан храмов, название «алтарь» присвоено части храма, обращенной к востоку и огражденной иконостасом. Самые древние алтарные храмы известны на Кавказе – в Армении, Кавказской Албании и Иверии.

Новые христианские алтари устраивали по тюркскому образцу и тюркскими мастерами. Не случайно Лаодикийский собор (ок. 363) постановил: «Не должно в местах Господних или в церквах устраивать так называемые агапы».

Слово «алтарь» есть адаптация древнетюркского выражения аlа tцr, состоящего из слов: аlа (Берущий – одно из обращений к Богу Небесному) и tцr (почетное место, место против входа). То есть «почетное место Берущего» (аlа tör ~ алатор ~ алатар ~ алтар ~ алтарь ~ altaria).

Такая трактовка точно передает назначение алтаря и согласуется с религиозными обычаями тенгриан. Христиане заимствовали предмет и его название.

Аминь – «да будет верно», заключительное слово молитвы. Оно якобы из Ветхого завета. Однако сами богословы отмечают, что «аминь» в Новом завете звучит в ином значении, чем в еврейских книгах.

Это противоречие легко устраняется: христиане взяли у тенгриан не только сам обряд богослужения, но и многие термины, его сопровождающие.

По-тюркски amin означает «нахожусь в безопасности», «защищен».

Традиция произносить amin (амин) в конце молитвы отмечена у тюрков еще в глубокой древности. Ее истоки – в культе, который сложился задолго до новой эры: к душам предков (amin) обращались они за помощью и защитой.

У чувашей, например, принята молитвенная формула: «Амин, Турă, çырлах!» – «Амин, Тура, помилуй!» («Тура» – обращение к Тенгри у чувашей). Таким образом, завершение молитвы словом «амин» получает свое естественное объяснение.

Артос – квасной хлеб, освящаемый на Пасху; другое название – просфора. Якобы произошло из греческого artos — «хлеб».

Но обратим внимание на очень важную деталь: Восточная церковь использует для этого таинства только квасной хлеб, а Западная – пресный (опресноки). Почему?

Столь принципиальные отличия в отправлении одного из важнейших христианских обрядов предполагают объяснение, а его нет… Откуда эта традиция? И она из тенгрианства.

Именно квасной хлеб на праздник весны приносили тенгриане в храмы как дар Тенгри, это был древний культовый обряд у тюрков, известный задолго до новой эры. Он и стал обязательным при праздновании Пасхи в Восточной церкви – отсюда кулич.

Вместе с этим, абсолютно новым обрядом пришло в Церковь и незнакомое древнетюркское слово artut (приношение, дар, подарок), превратившееся в понятное для греков «хлеб» (artut ~ артут ~ артус ~ артос ~ artos). Надо заметить, что тюрки до сих пор пекут только квасной хлеб, по-другому они печь не умеют.

Бог – верховная сущность, наделенная высшим разумом, абсолютным совершенством, всемогуществом, сотворившая мир и управляющая им.

Слово «Бог» обычно связывают с монгольским «Бур-хан». Однако слово «Бог», как известно, было в русском языке задолго до прихода монголов.

Реже имя Всевышнего выводят из санскрита: в ведийской мифологии «Бхага» (bhága) – божество, имя которого переводится как «доля», «счастье», «имущество». Но эта версия без аргументации, в ней найдено только созвучие. И все.

Убедительнее слово «Бог» искать в древнетюркском bodi, которое подтверждается и буддийской традицией. Известно, что в I веке в буддизме после IV Собора, на котором приняты тенгрианские обряды богослужения, распространилось новое учение «махаяна» (широкая колесница) как противоположное более древнему – «хинаяна» (узкая колесница). Оно возникло при царе Канишке – хане Ерке, владыке Кушанской империи.

«Бодхи» (Просветление, Пробуждение) стало важнейшим понятием буддизма, обозначая высшее сознание, духовное просветление, достижение мудрости. У тюрков это слово звучало как «боди» (bodi). Вот цитата из сутры «Золотой блеск»: «Bodi tegmä tujunmaqïγ jana sözlägäli boltuqmaz» («Прозрение, называемое bodhi, нельзя выразить словами»).

Если в Азии «боди» за века трансформировалось в «богдохан» (достигший Просветления государь), «бог-до-гэгэн» (Свет августейший), то в Европе, не знакомой с культурой Востока, оно означало не «Свет Небесный», а только имя Высшего Существа – Бога.

Обращения «Бог», «Бох», «Боже», «Божич» встречаются только у народов, чья история связана с тюркской. Показательно, что у тюрков слово boq (bog) означало «обрести мир, покой».

Не исключено, что выражение «в Бозе почить», ныне понимаемое как «умереть в Боге», есть искажение тюркского bodi boša-. В его основе два слова: bodi (Просветление) и boša- (покидать), или «покидать в Просветлении».

Монета с изображением царя Канишки – хана Ерке (I век). Этого тюрка в Азии называют святым, он принес образ Бога Небесного, наполнив буддизм новым содержанием

Бурса – общежитие для бедных студентов. Слово выводят из латинского bursa – «сумка», «кошелек», объясняя тем, что в средние века так называли кассу какого-либо союза. Крайне сомнительное объяснение. Идея подобных учреждений и их название – явно заимствование у тюрков в V веке и тому есть ряд доказательств.

В переводе с древнетюркского bursaη (бурсан ~ бурса) – «монашеская община», что абсолютно точно передает истинный смысл слова «бурса».

Господи – в русском языке одно из обращений к Богу. Его почему-то выводят от hó (старинный звательный падеж). Но куда убедительнее иное объяснение.

Согласно постулатам восточной философии, человек на пути к совершенству проходит через пять ступеней познания. Он как бы проживает пять жизней в одной. На каждой ступени у него свое представление об Истине, дарованной Вечным Синим Небом. Отсюда пять видений и пять обращений к Всевышнему: Тенгри, Алла, Бога, Ходай и Господи.

В основе слова «Господи» лежит köz bodi (~ гозбоди ~ госбоди ~ господи), составленное из двух древне-тюркских слов – köz (глаз) и bodi (Прозрение).

Именно «Прозрения глаз» просит у Всевышнего верующий. К этому призывают и тенгрианство, и буддизм, в этом они видели развитие души и самого человека. У христиан, как известно, цели религии совершенно иные, они ищут для себя спасения в смирении.

Дух – в русском языке понимается как «внутренняя моральная сила». Здесь явное заимствование древнетюркского слова tuγ — «знамя».

Известно, что знамя окружалось ореолом святости у азиатских народов. В знамени обитает дух-покровитель, дарующий людям военный успех и самое их существование. Знамя у тюрков имело значение священного талисмана.

В Европе знамя привычной ныне формы появилось только с приходом тюрков.

В результате русской фонетической адаптации слово tuγ превратилось в «дух» (tuγ ~ туг ~ дуг ~ дух), но сохранило смысл, который вкладывали в него тюрки.

Уронить знамя или сломать его – считалось дурным знаком. Отсюда фразеологизмы типа «поднять боевой дух», «боевой дух упал», «сломлен духом». Все они есть буквальный перевод тюркских выражений, их калька.

Ереси – в христианстве отклонения от церковной доктрины. В переносном значении – заблуждение.

Происхождение этого слова связывают с греческим hбiresis — «избранный образ мыслей», «особое вероучение». Однако и здесь явная интерпретация древнетюркского выражения jer– esiz. Оно состоит из двух слов: jer-(отвергать) и esiz (зло).

После незначительных фонетических изменений незнакомое тюркское выражение превратилось в понятное для греков «выбор», «особое вероучение» (jer– esiz ~ ересиз ~ ересис ~ háiresis).

Возможен и другой вариант этимологии этого слова, также тюркский – jer-дsп. Сочетание jer– + аффикс – äsï (<-ä + sï) дословно «то, что следует отвергнуть» (jer-äsï ~ ерэсы ~ ереси ~ háiresis).

Икона – от греческого «изображение», изображение Иисуса Христа, Богоматери и святых.

Но иконопись не могла начаться со времен Христа, хотя бы потому, что христианство было ветвью иудаизма, которому икона не свойственна и ныне.

Лишь с VI века в Византии появились первые иконы. В конце VIII века (II Никейский собор, 783–787 годы) иконы стали обязательной принадлежностью христианского культа в Европе. Одним из защитников иконопочитания был святой Иоанн Дамаскин, похоже, тюрк по крови. Он жил в VIII веке и в миру носил имя Мансур. В 787 году Вселенский собор провозгласил его «глашатаем истины».

Первые иконы отмечены в церковном обиходе уже в IV веке в Армении, Кавказской Албании и Иверии.

Показательно, что икона обязательна для северной ветви буддизма, основанной, как известно, на тенгрианских традициях. Будда изображается с поднятой в жесте умиротворения рукой: большой и безымянный пальцы сомкнуты.

Иконы – священный атрибут северной ветви буддизма. Так буддисты отдают дань тенгрианским традициям. Позже икону приняла и христианская Церковь. С Востока пришли на христианские иконы нимб и жест умиротворения

У тенгриан этот жест назывался двоеперстием. Точно таким же он перешел и сохранился в Армянской и других Церквах, первыми перенявших духовные традиции тюрков.

У тюрков культ священных образов восходит к наскальной живописи. По сохранившимся поверьям, они помогали человеку настроиться на общение с Богом, достичь Просветления.

Древняя «наскальная» традиция соединения молитвы и образа выражалась в двух древнетюркских словах: аj- (говори) и köni (истинно, правдиво). Слово köni часто использовалось в религиозной терминологии древних тюрков: например, köni kertü пот (истинное учение).

Заимствуя у тенгриан обряд иконопочитания, христиане, что видно из их же объяснения (!), приняли лишь внешнюю сторону, они не поняли сокровенной сущности иконы (отсюда иконоборческие смуты!). В итоге тюркское наставление «говори истинно», или «открой душу», превратилось в убогое греческое – «изображение».

Едва ли не на всех европейских языках слово «айкон» (aj– köni ~ айкони ~ айкон ~ eikón) звучит одинаково.

Ирмос – в христианстве богослужебная песня утреннего канона, служащая связью между песнями из Святого писания и тропарями. Отсюда якобы и название: от греческого heirmуs — «сплетение». Здесь, как с иконой, пример внешнего заимствования.

В византийской гимнографии ирмосы появились не ранее VII века. Слово «ирмос» тюркского корня: jir (песня) + аффикс – maz дословно – «наши песни» (йыр-маз).

Очевидно, в результате фонетической адаптации тюркское «йырмаз» превратилось в греческое «ирмос» (jirmaz ~ ирмаз ~ ирмоз ~ ирмос).

Как известно, пение – обязательный элемент духовной культуры тюрков, особенность тенгрианской традиции. Ее отметил римский папа Григорий Великий, который и заимствовал у тюрков-тенгриан этот обряд: отсюда грегорианское пение в католической Церкви.

Происхождение слова «ирмос» от тюркского «песня» подтверждается и тем, что богослужебная книга «Ирмология» содержит молитвы, предназначенные только для пения. Одним из первых авторов ирмосов в христианстве был святой Иоанн Дамаскин (в миру Мансур).

Кадило – сосуд для курения фимиамом в христианской службе. В древности он имел вид чашки, укрепленной на деревянной рукоятке, и назывался кация. (Так до сих пор устроена кадильница у русских старообрядцев.) Ныне кадило подвешивают на цепочке, в него кладут горящие угли, а на них насыпают ладан. По древним поверьям Востока, ладан отгоняет злых духов.

Кадило. И оно пришло в христианство из тенгрианства

Оба названия («кадило» и «кация») бесспорно тюркского происхождения. В переводе с древнетюркского qaδït- означает «отвращать», отсюда «кадило», дымом которого тенгриане отвращали злых духов (qaδït- ~ кадыт ~ кадит → «кадило»).

Название «кация» восходит к сложному слову qа čajti (qa čajti ~ качайти ~ кацайти ~ кацай ~ кация), которое состоит из двух древнетюркских слов: qa (сосуд) и čajti (святыня).

Перевод этого слова – «сосуд со святыней» – точно отражает не только назначение кации, но и благоговейное отношение к помещаемому в нее ладану.

Камилавка – у христиан головной убор лиц священного сана. В IX веке так называли императорские венцы и папскую тиару. С XV века камилавку носит духовенство.

Происхождение слова связывают с греческим kámēlos (верблюд). Название якобы восходит к шапке из верблюжьего (kámēlos) волоса. Версия малоубедительна. Какая связь верблюда с царским венцом и папской тиарой?

Налицо очередное заимствование из тенгрианства. Название головного убора восходит к qam jelvi, состоящему опять же из двух древнетюркских слов: qam (священнослужитель) и jelvi (священнодействие).

Сцены священнодействия сохранились в наскальной живописи Алтая. Известно, что у тюрков священнослужитель во время священнодействия обязательно надевал подобный головной убор. У христиан такого головного убора не было.

Введя его в свои обряды, христиане стали искать объяснение незнакомому названию. Кроме неуклюжего греческого «верблюда», ничего предложено не было.

Клобук – головной убор монахов, состоящий из камилавки и крепа. Нынешняя форма взята Русской церковью у греков в XVII веке. Прежде этот покров делался не из легкой материи, а из плотной. У монахов времен Пахомия (IV век) он повторял башлык.

Клобук имеет бесспорно тюркское происхождение. Сами христиане выводят его из тюркского слова «колпак» – шапка. Однако это не точно. В основе названия лежит выражение qul baγ, состоящее из двух древнетюркских слов: qul (раб Божий) и bag (покрывало). Иначе говоря, «покрывало раба Божьего».

Название говорит и о форме клобука и передает символическую его суть.

Колокол – его появление в христианстве связывают с именем епископа Павлина (353–431), которому якобы подсказал идею вид полевого цветка. Но это – более чем наивно. Латинское название колокола «кампана» (сатрапа) по невежеству объясняют названием провинции, где их начали отливать.

Наскальная живопись Древнего Алтая хранит немало обрядовых сцен. Священнослужителей отличают специальные головные уборы, прообразы христианских камилавок

Документы свидетельствуют совершенно иное. В Италии колокола появились только при папе Сабиниане, около 604 года, а во Франции – в 550 году. Греки не знали колоколов до IX века. Там прихожан созывали ударами молотка в било (деревянную доску) или клепало (железную полосу).

Родина колоколов – Тибет, а изобретатель их – Аблома, сын Аботени и его четвертой жены Джамир Гимбаре. Так утверждают легенды Востока, сложившиеся еще до новой эры.

От тюрков традицию использовать колокола для сбора верующих первыми заимствовали армяне. В Эчмиадзине – духовном центре Армянской апостольской церкви – хранится древнейший колокол с Тибета, видимо подаренный тюрками.