Текст книги "Азиатская Европа (сборник)"

На тюркской культуре поставили несмываемое клеймо прокаженной, ее начали стыдиться. С тех пор Волга стала русской рекой, хотя русские там никогда не жили. Русскими стали и береза, и изба, и квас, и всё на свете. Даже зима. И, конечно, колобок…

Бернштейн С. Б. Константин Философ и Мефодий. М., 1984.

Ван-Вейк Н. История старославянского языка. М., 1957.

Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.

[Евсевий Памфил] Церковная история Евсевия Памфила. Т. I. СПб., 1858.

Иностранцев К. А. Хунну и гунны. Л., 1926.

Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. M., 1960.

Истрин В. А. 1100 лет славянской азбуки. М., 1988.

Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. I–V. М., 1989–1996.

Каргер М. И. Древний Киев. Т. 1–2. М.; Л., 1958; 1961.

[Константин Порфирородный] Известия византийских писателей о Северном Причерноморье (выпуск первый) // Известия Государственной академии истории материальной культуры. Вып. 91. М.; Л., 1934.

Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993.

Плетнева С. А. Половцы. М., 1990.

Радзивилловская летопись; Фотомеханическое воспроизведение Радзивилловской (Кенигсбергской) летописи. СПб., 1902.

Русь между Востоком и Западом: культура и общество X–XVII вв. // К XVIII Международному конгрессу византинистов (Москва, 8—15 августа 1991 г.). Ч. I–III. M., 1991.

Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982.

Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М., 1948.

Рыбаков Б. А. Русские летописи и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972.

Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987.

Самашев З. С. Наскальные изображения Верхнего Прииртышья. Алма-Ата, 1992.

[Симокката] Феофилакт Симокката. История. М., 1957.

[Тацит] Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. СПб., 1993.

Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения. М., 1980.

Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919.

Шахматов А. А. Очерк современного русского литературного языка. Л., 1925.

Часть II Мир Дикого Поля. Дикое Поле – Великая Степь

Пример с колобком показателен: без муки ничего вкусного не выпечешь. Что бы ни говорили, но колобок, даже замешенный на сметане, несъедобен… Подобное произошло и с российской историей: без правды получится ли история великого народа?

Только ИСТИНА – горькая правда! – лучшее лекарство для России, для ее будущего. Только она спасет страну от обрушившихся позора и гибели. Ибо в высшем своем значении История есть орудие охраны Истины от наседающего сочинительства.

Утвердившаяся ложь не принесла счастья никому: ни славянам, которым надели не их шапку, ни тюркам, с которых эту шапку сняли. Но историческая Правда осталась! Она не исчезает – лишь иногда забывается. К сожалению, пока она не на официальной бумаге. В народной памяти, преданиях и легендах…

Как долго еще нам, братьям, в слепой ссоре жить? Сколько еще ненавидеть друг друга? И во имя чего? Уже и родство свое забыли, не помним, с чего началась кровавая ссора: столько веков волками на мир смотрим. Русские не виноваты в трагедии тюрков. Она началась задолго до Киевской Руси…

Все началось в IV веке. Европа трепетала тогда, заслышав конский топот, завидев пыль на дороге. То был сигнал о приближении кипчаков, города замирали в ожидании своей судьбы, беспокойство селилось в них. Завершалось Великое переселение народов.

В IV веке начал складываться лик современной Европы! Европейские народы обрели свободу от власти римских деспотов. Ненавистная империя рухнула, языческий Рим пал. А вместе с ним пала прежняя зависимость, унижение, рабство и страх, которые более семи веков терзали Европу, делая ее едва ли не самым отсталым уголком цивилизованного мира.

К сожалению, документов той поры сохранилось ничтожно мало – пожалуй, лишь записки византийского посланника Приска и еще несколько бумаг. Только они написаны очевидцами. Остальное выведено много позже трусливой рукой и на лживой бумаге.

Ни об одном народе, ни об одной стране в Европе не написано столько откровенной лжи, как об Аттиле и его соплеменниках, основателях Дешт-и-Кипчака. Все грехи, известные миру, приписаны тюркам. Дикари, кочевники, гунны, разрушители, варвары… Что еще?

Европейские историки, словно издеваясь над кипчаками, разделяли их на «народы» и «народики», редко кто говорил об общности пришельцев, об их национальном единстве. Об их культуре, наконец. Слово «тюрк» обрело оттенок безликой дикости. Называться тюрком стало неприличным!

А новые имена кипчакам придумывали не случайно. Греки когда-то дали им имя «гунны». Правда, слова «гунны» и «тюрки» в их лексиконе поначалу означали одно и то же. Вот строка из византийского документа 572 года: «В это время гунны, которых мы обычно называем тюрками…» Потом у слова «гунны» появилось новое значение – «сброд», «толпа».

Почему толпа? Разве народ, завоевавший полмира, может быть толпой? Или – сбродом? Под знаменами кипчаков действительно стояли солдаты из поверженных стран – сильный подчинил себе слабых. Однако в прижившемся слове «гунны» нет и намека на коренной народ, в руках которого реяли боевые знамена. Гунны превращены в безымянную массу, враждебное войско, не имеющее даже этнических признаков. Но так ли это на самом деле?

И кто они, с точки зрения европейцев?

В Британской энциклопедии статья о них весьма пунктуальна. Акцент делается на кочевом характере их жизни, о культуре подчеркнуто умалчивается. Даты исторических событий точны… Но понять, что за народ скрывает слово «гунны», невозможно. На каком языке он говорил, тоже не установить. Сказано много и – ничего.

Вроде бы есть статья, формально правильная, но отсутствие важнейших деталей не позволяет считать ее источником информации. Это, надо заметить, стало почти негласным законом для научной литературы о тюрках. Складывается ощущение, что недоговорки едва ли не обязательное условие иных публикаций… Видимо, такова цель авторов: говорить, не договаривая.

Вот так выглядели кипчаки две тысячи лет назад. Уникальные портреты-вышивки с ковров Древнего Алтая

В России писали о гуннах куда грубее и откровеннее. «Кочевой народ, сложился во II–IV веках в Приуралье из тюркоязычных хунну и местных угров и сарматов, – читаем в Энциклопедическом словаре, самом распространенном сегодня. – Массовое переселение гуннов на запад (с 70-х годов IV века) дало толчок так называемому Великому переселению народов. Подчинив ряд германских и других племен, возглавили мощный союз племен, предпринимавший опустошительные походы во многие страны. Наибольшего могущества достигли при Аттиле. Продвижение гуннов на запад было остановлено их разгромом на Каталаунских полях (451). После смерти Аттилы (453) союз племен распался».

Здесь в каждой строчке ложь. Большая или маленькая, злонамеренная или случайная. Так, например, Великое переселение народов началось не в конце IV, а в начале II века, началось не с Урала, а с Алтая. К 70-м годам IV века тюрки уже давно сложились как народ, были хорошо известны на Востоке, имели свою литературу. В 372 году хан Баламир перешел Дон (Танаис) и вошел в степи Европы. А веком раньше тюрки заселили предгорья Кавказа и всю степь от Алтая. Говорить о том, что народ сложился в какие-то племена, явно неправильно. Как и то, что сарматы жили в Приуралье, они выходцы из Персии. И не было разгрома армии Аттилы в 451 году, это придумано европейцами.

Китайские изображения кипчаков всегда отличались свойственной китайцам точностью

Государство Дешт-и-Кипчак меньше всего напоминало собой «союз племен». Тюркская государственность с единым правителем, институтами власти, экономикой уже две тысячи лет назад приводила в восхищение китайцев, об этом свидетельствуют китайские хроники и, например, «Книга правителя области Шан»… Что еще сказать?

Да, были Римская империя, Византия – великие европейские державы, но был и Дешт-и-Кипчак, которому обе эти державы платили дань с начала IV века. И, право, неловко напоминать о том, что написано даже в Британской энциклопедии.

Предков надо видеть такими, какими они были, не приукрашивая, но и не скрывая их деяний. А доверяться лучше фактам, не эмоциям.

Пространства Дешт-и-Кипчака впечатляли современников. Перед страной тюрков Римская империя выглядела жалкой провинцией, а Византия – захолустным уездом. На западе она захватывала Альпы, самый центр Европы у истоков Дуная и тянулась на тысячи километров на восток – за озеро Байкал: по свидетельству византийского сановника Зимарха, араба Ибн Баттуты и других путешественников, путь с востока на запад по стране тюрков занимал восемь месяцев.

На юге рубежи Дешт-и-Кипчака упирались в Босфор, граница в общих чертах сохранилась поныне, она по-прежнему разделяет Грецию и Болгарию, которая была каганатом Дешт-и-Кипчака и называлась Великая Булгария.

Предгорья Северного Кавказа тоже входили в Дешт-и-Кипчак, здесь граница углублялась на юг, шла по побережью Каспийского моря за «Железные ворота» в Закавказье и Иран – уже в начале III века нынешняя территория Нахичевани стала форпостом кипчаков на крайнем юге.

Одно из немногих изображений Аттилы. Фрагмент вазы V века, найденной в Центральной Европе

Северную границу царства Аттилы отсекала сама природа: непроходимые для всадника хвойные леса и болота. Один из ее участков шел по Москве-реке, другие – по Оке, Полесским болотам… Земли нынешнего Татарстана были самыми северными в Дешт-и-Кипчаке. Огромная страна, впечатляющие масштабы… Сильнейший раздражитель для завистливых правителей Рима и Византии, которые до середины V века безоговорочно подчинялись тюркам.

Великая степная страна возникла почти на «пустом» месте… О ее существовании успела забыть Европа, ослепившая сама себя. Но страна-то была! И жили в ней тюрки, кони которых дошли до берегов Атлантического океана и Средиземного моря, топтали землю Британских островов… Это – реальная и забытая история Европы IV–V и всех последующих веков. Обратно со своих земель тюрки никуда не уходили! Разве что в Америку.

И как бы ни отзывались потом европейцы о тюрках и об Аттиле, есть документы той поры. Вот по счастливой случайности неуничтоженные слова римского сановника Ромула: «Никто из тех, которые когда-либо царствовали над Скифией или над другими странами, не произвел столько великих дел, как Аттила, и в такое короткое время. Его владычество простирается над островами, находящимися в океане. И не только всех скифов, но и римлян заставляет он платить дань. Военная сила его такова, что ни один народ не устоит против нее (выделено мною. – М. А.)». Надо ли комментировать сказанное? Человек этот был искушен в политике, он сам делал политику того времени.

Не только Европа, но и Китай, Персия платили дань тюркам.

«Военная сила его такова, что ни один народ не устоит против нее…» В этих словах, видимо, истоки той ненависти, которая ослепила Европу и до сих пор не забыта. Об армии, подобной тюркской, в мире не мечтали. Кипчаки воевали железными шашками и длинными пиками, они имели железные кольчуги и шлемы. Оружие и доспехи европейцев в основном были из бронзы. Степняки шли в бой на конях, для европейцев и конь был неслыханной роскошью… У тюрков все было не так. Всё намного лучше.

Говоря о войске кипчаков, историки обычно не замечают их явного технического и тактического превосходства. Именно тактикой боя и прекрасным вооружением побеждали тюрки отсталых европейцев. Армия их была хорошо оснащена и организована. Диких орд, нагрянувших с Востока, не было!

За тактику боя римляне прозвали кипчаков «варварами». Так когда-то греки называли самих римлян… В этом слове много загадочного. Что имелось в виду? «Варвар» поначалу означало «делающий что-либо не по правилам». У римлян оно получило иное значение – «не имеющий римского гражданства», то есть «чужак»… Видимо, есть и другие объяснения. Но в нем, в этом слове, не было уничижительного оттенка, который появился позже.

А зачем кипчакам принимать отсталые правила европейского боя? Они были художниками на поле брани! Конь и шашка делали их хозяевами положения в Римской империи и далеко за ее пределами.

Могла ли потом, после реванша, Европа простить тюркам свою былую слабость? Такое не прощается.

Украшение передней луки седла из курганных находок Древнего Алтая (V–IV века до н. э.)

На Византию кипчаки смотрели как на своего данника, которому по степным адатам (обычаям) они обязаны были помогать. И помогали. В 306 году Константин сел на императорский трон, но сидел на нем не очень уверенно. По сути он был формальным императором, пока конный отряд тюрков («варваров») не разбил в 312 году войско Максенция на Мульвийском мосту, неожиданно появившись у стен самого Рима! Так кипчаки освободили Византию от римской власти. Византийский император был обязан платить за это дань… Нормальные отношения двух стран – вассала и господина.

Аттила на правах старшего иногда позволял себе говорить с византийскими послами, сидя верхом на коне и не подавая им знака расположения. Он был хозяином Европы, и послы знали об этом. Они стояли перед повелителем в придорожной пыли и ловили каждый его взгляд… От бессилия византийцы сходили с ума, они не раз пытались отравить Аттилу – другого способа свергнуть его они не знали. Разоблачив очередной заговор, в ответ на извинения Аттила произнес только одно слово: «Война!» И этого оказалось достаточно – одно-единственное слово вызвало переполох во всей великой Византии.

Император Феодосий сразу же вдвое увеличил размер дани, Константинополь смиренно выполнял любые приказы разгневанного Аттилы: только не война. Трусливые греки сжимались при каждой туче, приходившей с севера.

Щиты древних тюрков, которых позже в Европе назвали воинами Бога Небесного, а их предводителя Аттилу “Бичом Божьим”. Крест был и украшением, и защитой (V–IV века до н. э.)

Сперва они платили 350 ливров ежегодно. Но историки назвали эту дань «незначительным денежным взносом, вроде подарка». Хорош подарок – два ведра золотом! Позже греки отдавали уже 2000 ливров, и тоже «вроде подарка».

Конечно, византийским императорам не свойственна щедрость, там, где тюрки действовали силой, византийцы – золотом и хитростью.

Тайное противостояние между ними существовало всегда. Оно проявлялось в большом и малом. Потому что всегда существовала заметная разница в моральном климате двух союзников. В ней, в морали – корень многих разногласий и непонимания, которые вошли в историю.

Так, однажды на пиру у царя Аттилы разгорелся спор, греки сравнили своего императора Феодосия с Богом, кипчаки – эти чистые души – недоумевали: «Нельзя сравнивать человека с Богом». Земное и небесное казалось им несовместимым. Гунны «с душевной простотой и великой безропотностью чтут свою веру», отмечали греки с улыбкой превосходства.

Но тюрки знали, «говорить и верить надо без сомнений». Так учила их мудрость, на которой строилась мораль тюркского общества. Образ Бога Небесного для тюрка был превыше всего. Духовная свобода жила в их крови – и Бог хранил тюрков.

Подобные разногласия много раньше были у тюрков и с китайцами: те тоже представляли своего императора живым Богом на Земле. С них, с разногласий, начались войны. Что это – конфликт веры или конфликт культур?.. Видимо, не то и не другое. Разное миропонимание.

Священная война с Китаем продолжалась почти пять столетий. Армия кипчаков раз за разом громила миллионное войско, но победа решилась не на поле брани. Искусные в дипломатии, китайцы, которых отличала иная мораль, умело сеяли раздор в тюркском обществе и наконец раскололи его на северную и южную ветвь. Сами тюрки лгать не умели. «Не лжесвидетельствуй» было заповедью их веры еще на Алтае.

Важно подчеркнуть, разногласия царя Аттилы с Римом и Византией тоже не носили военный характер: на поле брани спора не было. Все протекало сложнее и глубже – здесь снова столкнулись две культуры, восточная и западная. Два разных миропонимания, две морали. Тюрки верили в Бога Небесного, Тенгри-хана, с Его именем связывали свои победы и радости, а европейцы оставались язычниками, хотя их правители и отказались от языческих богов: к сожалению, сознание человека меняется куда медленнее, чем слетают слова с его уст.

Вольнолюбивые тюрки предлагали Европе свои духовные ценности… Выходит, прозвище Аттилы «Бич Божий» более чем точно и оправданно. Его войны были не против веры! Они были за веру в Бога Небесного!

О вероисповедании тюрков – разговор впереди, пока лишь подчеркнем, что Приск в V веке, а позже Иордан отмечали у них христианство. Однако более поздние историки «забыли» и это. (Оставим пока слово «христианство», тогда под ним подразумевалось совсем иное, нежели сегодня.)

Единственная и самая древняя версия царствования Аттилы – это «Гетика», произведение VI века, подписанное Иорданом. К сожалению, автор о своем герое имел весьма смутное представление: он писал через сто лет после смерти полководца, писал предвзято и лукаво, под диктовку римской цензуры. Едва ли не вся черная краска, которая имелась тогда в Европе, была собрана на его страницы. Но другая литература уничтожена.

Правда, сохранилась логика событий, их канва, они-то и не увязываются с предлагаемым текстом.

Иордан назвал кипчаков гетами или готами (с его руки за тюркским народом закрепилось еще одно имя). Впрочем, Иордан, видимо, псевдоним или какое-то искаженное тюркское имя. Думать так заставляет сам автор.

Фрагменты художественных произведений древних тюрков (Алтай, V–IV века до н. э.). Искусство художника ценилось в обществе не меньше, чем искусство поэта

«Читатель, знай, – уверял он, – что, следуя писаниям старших, я собрал с обширнейших их лугов лишь немногие цветы, и из них, в меру ума своего, сплел я венок для пытливого. Но пусть никто не подумает, что я, как ведущий свое происхождение от вышеназванного племени, прибавил что-либо в его пользу против того, что прочел или узнал. Если я и не охватил всего, что пишут и рассказывают об этих людях, то изобразил я это ведь не столько во славу их самих, сколько во славу того, кто их победил (выделено мною. – М. А.)».

В конце Иордан приписал: «Окончен труд о древности и деяниях гетов, которых победил Юстиниан-император через верного империи Велизария-консула…» Правда, эта приписка спорна, в древних текстах ее не было. (Видимо, редактированию подвергся и оригинал.)

С этой злополучной работы в Европе началось унижение тюркского народа, сознательное искажение его истинной истории. Глубокомысленное послание оставил Иордан. Загадочное. Не прочитывается ли в нем покаяние за содеянное – уж слишком он унизил свой народ. Да и сам автор недвусмысленно намекает, что он лишь «сплел венок для пытливого», что, мол, только пытливый поймет его. Однако читали «Гетику» далеко не пытливые.

В пользу своих соплеменников Иордан не написал ни слова, но вместо него говорят факты, которые он умело привел. И тем ценно его произведение: составленное из лживых слов, но правдивых фактов. Парадоксально, но это так.

А может быть, в сочинении Иордана светится его природная мудрость – ум дал ему власть над языком и пером? Может быть, перед нами не диктант римского послушника, а тайнопись, позволяющая пытливым его потомкам узнать правду о случившейся беде? Кто бы позволил ему в неволе иначе записать свой рассказ? Десятки глаз следили за ним. Но он умело расставлял точки в своей рукописи.

Уж слишком противоречивое сочинение. Концы всюду – будто нарочно! – не сходятся с концами. А в прославлении победителя явно утрачено чувство меры, оно читается ему же во вред.

Был ли Иордан кипчаком? Этот вопрос на протяжении веков не раз возникал у читателей «Гетики». Его иногда называли аланом, даже итальянцем, полагая, что человек, и тем более христианин, не мог так унижать своих родителей, своих предков.

Но он, конечно, был кипчаком. Именно кипчаком! И только кипчаком. Его поступок типичен для кипчаков, отошедших от адатов (законов) предков и по сути сменивших мораль. Они на протяжении всей своей «европейской» истории отличались либо безмерной преданностью, либо безмерной жестокостью. Третьего не дано – половинчатости они не терпели, легко переходя из одной крайности в другую.

Собственно, вся последующая европейская история тюрков тому убийственный пример – столько войн между собой, так долго и так свирепо не вел ни один народ мира. Никто не отказывался от своих родителей так часто, как это делали европейские кипчаки. Они изменили своей вере, своей морали. И предательство стало им не чуждо…

Тому пример – записки Прокопия Кесарийского, крупнейшего византийского историка VI–VII веков. В книге «Война с готами» он рассказывает, как к императору Византии прибыли тайные послы с Дона. Предлагая сотрудничество, они спрашивали, «насколько Римской империи будет полезно, если соседние с ними варвары будут находиться в вечных распрях друг с другом…». Предатели из Степи пришли сами, их не звали.

Многому, очень многому научила тюрков чуждая их морали Европа, но по-другому здесь не жили.

Подлость, измена, ложь удивительнейшим образом всегда уживались в крови европейских кипчаков вместе с прежними, очень обостренными чувствами гордости, с мужеством, благородством, великодушием. Воистину, непредсказуемый получился народ! Сплав достойного с ужасным.

Кипчаки стали крайне недружны между собой, завистливы, однако не трусливы, никогда не помнят долго обиду, не таят зла, открыты, умеют безудержно веселиться, удивительно гостеприимны. Такие они и сейчас! Непредсказуемые.

Могут обещать, что угодно, клясться в дружбе и верности, но не пройдет и дня, как всё забудут, чтобы в следующий раз снова страстно обещать и клясться… Готовы поверить любой сплетне и придумать новую… Нет, они не болтуны и не притворы, действительно верят в сказанное и в услышанное. Спокойно и размеренно они ничего не умеют делать, даже дружить… Европейское «сегодня» и азиатское «вчера» будто борются в них!

Казалось бы, почему украинские «черкасы» стали славянами? Почему «русские казаки» изменили своему народу? Не зная тайны характера кипчаков и их прежней истории, ответить вряд ли возможно.

В V веке после смерти царя Аттилы в Европе началась долгая бойня, кровь лилась рекой, заливая оба берега. Многочисленные наследники полководца повели войну за власть в Дешт-и-Кипчаке. От былой пятисоттысячной армии Аттилы остались жалкие осколки, которые неистово между собой враждовали.

А когда раскололись и «осколки», римские легионеры разрешили их последние споры. Заключив мир, «третий радующийся», император Юстиниан, праздновал победу, а победителя, как известно, не судят. Вот почему именно в VI веке, когда дело было завершено, римлянам и понадобился Иордан, человек, прекрасно владеющий латынью, с добрым именем, вроде бы слабый и сломленный.

В те годы часть кипчаков уже признала власть римского императора. Или, как написал Иордан, «предпочли попросить земли у Римской империи». Они остались в пределах Дакии. Римляне к перешедшим на их сторону тюркам относились с внешним почтением, брали их в армию, платили хорошее жалованье, давали землю и называли «федераты», этим мудреным словом показывая, что их кипчаки не наймиты, не пленники, а добровольцы, которых связывает только свободный договор.

Настенная драпировка с вышивкой. Тюрки любили украшать свои жилища и две тысячи лет назад. Крест в центре орнамента был обязательным, он служил оберегом дома

Доверчивые степняки, как мыши в мышеловку, шли на службу к римскому императору… Кстати, с них, с этих федератов, начинается всемирная история казачества – тюрков, которые за деньги шли к неприятелю воевать против своего народа. Как говорили в таких случаях в Степи, слепой жеребенок искал сосцы у жеребца…

Конечно, не случайно Иордан замечает, что «следовал писаниям старших» и «собрал с обширнейших лугов лишь немногие цветы». Значит, были обширнейшие луга! Были предшественники. Это – Кассиодор и другие историки, труды которых в период инквизиции таинственно исчезли. Иордан демонстративно собирал сорняки с тех лугов; за это и сохранили его труд.

Вот чем ценна его работа, читать которую надо через зеркало. То, что раздражает врага, свидетельствует об обратном: чем ничтожнее в тексте кипчаки, тем величественнее были они. В этом состоит правило «зеркального» чтения.

Печально, конечно, что человек, назвавшийся кипчаком, не нашел доброго слова для своего народа. Но своей «зеркальной правдой» он сделал иное. Половину текста, посвященного царю Аттиле, Иордан отдал его мнимому поражению на Каталаунских полях. О блестящих победах не сказано ни слова. Почему?

У тюрков, оказывается, существовало мудрое правило – «среди лягушек сам становись лягушкой». Так поступили «украинские черкасы», так поступили и «русские казаки», вынужденные прислуживать вчерашнему противнику. До них брали на себя эту грустную роль федераты и целые улусы, которые искали покровительство на чужбине. Иордан жил по тем же правилам.

В VI веке в Европе все быстро менялось, облекалось в одежды тайны, которую оберегали, как святыню. Европа скрывала позор, который скрыть нельзя.

…Рим искусно провоцировал царя Аттилу, но идти против него боялся. Узнав адаты тюрков, римляне отправили к кипчакам на воспитание отпрыска знатного рода Аэция, что сходилось с традициями тюрков, у которых принято отдавать и брать на воспитание детей соперничающих кланов.

Аэций добился расположения царя Аттилы. Кипчаки сами взрастили паука и сами, как мухи, запутались в его паутине. Их души, открытые другу, не допускали и мысли, что человек, с которым делили хлеб-соль, способен на подлость. Это противоречило морали Великой Степи. Но… то был европеец.

Вернувшись в Рим, Аэций, молодой и многоопытный в жизни человек, стал советником императора в сношениях с Дешт-и-Кипчаком. Поздно, слишком поздно понял Аттила, кого называл другом и братом.

Переманив и подкупив некоторых воинов Аттилы, Аэций возглавил римское войско. Годы, проведенные у тюрков, не прошли даром – соотношение сил в Европе менялось не в пользу Дешт-и-Кипчака.

Разгневанный Аттила, узнав о предательстве Аэция, потребовал от римлян выдать всех изменников, он даже представил поименный список, но римляне юлили, отказывались и лгали. Наконец они отправили к Аттиле посольство, в составе которого был и посланник византийского императора Приск. Увидав, что краткого разговора не получается, а враг скапливает силы и оттягивает время, немногословный Аттила сказал: «Иду на тебя!» Эти слова послы передали своему императору.

О, мудрый Иордан! Мастерски сообщив о переманивании всадников, он будто и не заметил, что у царя Аттилы все-таки был повод произнести: «Иду на тебя!» После долгих раздумий произнес он свои слова. Царь не мог поступить иначе, это видно из текста самого Иордана!

Тяжелое предчувствие укреплялось тогда в Аттиле: измены кольцом окружили его. Рим вдохновенно проводил свою политику, он сплетал интригу за интригой, простодушные кипчаки, не искушенные в тонкостях европейской морали, выслушивали от посланников Рима одно, а видели другое. Наконец появились верные сведения о сборе на севере Италии явных и тайных противников тюрков, об их подготовке к нападению.

Аттилу охватило беспокойство – но не страх! – и Иордан мастерски передал его.

«Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на всех трепет, широко известный повсюду страшными о нем представлениями. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войн, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признаваемого священным». И рассказал легенду: меч этот – символ божественного избрания – был открыт случайно. Некий пастух принес его Аттиле. Марсов меч, по преданию, даровал могущество его обладателю.

Рукоятка меча из Чертомлыкского кургана

Однако тогда, в 451 году, смутное предчувствие останавливало полководца, подобного с ним не случалось. С тяжелым сердцем он обратился к гадателям. По обычаю, зарезали самого крупного барана, и, когда гадатель взглянул на лопатку животного, он отшатнулся и предрек беду. Не исключено, что и гадатель получил что-то из Рима. Рим тогда не скупился на щедрые подарки.

Так, до битвы на Каталаунских полях Аэций ходил в победителях – он отлично подготовился: удалось подкупить некоторых кипчаков, тайно собрать объединенное войско Европы, сошла с рук смута, посеянная в сердце непобедимого Аттилы. Все было на пользу Риму.

Аттила без раздумий принял условия Аэция, он приготовился к бою именно на Каталаунских полях, невыгодных всадникам: рельеф местности благоприятствовал римлянам… Бой должен быть именно там, где пожелали враги. Даже в этой своей ненужной уступке Аттила остался кипчаком, которому из гордости трудно отказаться от заведомо невыгодного, лишь бы не прослыть слабым в глазах окружающих.

Дурное предчувствие росло, невыносимо жгло сердце. И Аттила медлил с атакой, когда войска уже выстроились в боевые порядки. Будто какая-то неведомая сила сдерживала его коня, связывала руки, мутила разум. Неуверенность полководца передалась войску, армия забеспокоилась.

Объединенная армия Европы выжидала, тоже не сделав и шага.

Прошло желанное утро, а бой так и не начинался. Едва ли не до полудня тянул Аттила, терзаемый сомнениями. Он молчал, глядя на небо, молчал и Аэций. «Бегство печальнее гибели», – наконец прервал свое молчание великий кипчак и отдал приказ, когда солнце было уже высоко.

С возгласом «ура!» (что на языке кипчаков означает «бей!», «рази!») всадники устремились в атаку. Битва разыгралась, как взрыв, как внезапная буря. Аэций, воспитанник самого же Аттилы, прекрасно знал тактику боя степняков, он все рассчитал правильно. Атака захлебнулась.

Такого с Аттилой еще не бывало. Кипчаки опешили. Они впервые отступили.

И тогда их царь проявил былую мудрость: он успокоился сам. Может быть, это была его самая трудная в жизни победа – победа над собой. Потом он пошел к войску и нашел, что сказать. Его краткие фразы, звуки рубящей шашки, распаляли сердца тюрков:

«Защита – признак страха».

«Отважен тот, кто наносит удар».