Текст книги "Ватерлоо. Битва ошибок"

Глава третья
«Армия Севера»

«Впечатлительная, болтливая и, вследствие всего этого, подверженная панике, подозревающая в измене своих военачальников, боящаяся этой измены, способная на героические усилия и бешеные порывы, более пылкая, экзальтированная, рвущаяся в бой более, чем какие бы то ни было другие армии времен Республики и Империи, – такова была армия 1815 года. Никогда Наполеон не имел орудия войны более могущественного и в то же время более хрупкого».

Анри Уссе, конечно, больше писатель, чем историк, но, может, именно это и позволило ему создать столь впечатляющий, а главное – очень точный образ последней армии императора. «Армии Севера», так она называлась.

Веллингтон, который, как мы знаем, не очень любил рассуждать о Ватерлоо, тем не менее сказал однажды: «У Наполеона никогда не было в распоряжении столь отличной армии, как тогда». Тут герцог прав и не прав одновременно. «Армия Севера» имела и сильные, и слабые стороны, но главное – она не могла быть другой.

Маршан в воспоминаниях пишет, что Наполеон, только вернувшийся в Париж, намеревался сразу же напасть на армии союзников, находившиеся в Бельгии, а потом, дескать, решил отложить кампанию на пару месяцев. Поверить в это трудно. Говорить император, разумеется, мог всё что угодно, но между словами и даже не делами, а реальными намерениями разница большая.

Только одно можно утверждать с уверенностью – он хотел мира, но к войне готовился. По-другому и быть не могло. Насколько успешно он подготовился? Тут мы снова вступаем на зыбкую почву предположений.

Есть две противоположные точки зрения. Первая. Наполеон провел колоссальную работу, она достойна восхищения. Вторая. Наполеону далеко до революционного Конвента, он действовал нерешительно, потому и не мобилизовал те ресурсы, которыми Франция обладала. Истина, как обычно, посередине. Наверное, можно было сделать больше, но, учитывая, в каких условиях он находился, Наполеон получил от нации только то, что мог получить. Как он этим воспользовался – другой вопрос.

«Превосходством своим над всеми войсками в мире французская армия обязана конскрипции». Так говорил император. Конскрипция – массовый набор в армию на основе всеобщей воинской повинности; вот то наследие Революции, которое Наполеон высоко ценил и умело им пользовался. Но едва ли не самая популярная реформа Людовика XVIII – отмена конскрипции и демобилизация. Уставшая от войн Франция восприняла ее «на ура». Император и хотел бы вернуться к прежним порядкам, но понимал – нельзя. Не то время, не те настроения. Какие тут сравнения с Конвентом? Всеобщий энтузиазм 1793-го против апатии 1815-го?

Конскрипции больше нет, и вот что получает император. Королевскую армию – автоматически. По состоянию на 1 апреля это порядка 220 тысяч человек всех родов войск, включая офицеров. Авторитетный исследователь наполеоновских войн Шаррас считает, что при желании император мог в короткое время призвать на службу 360 тысяч человек, из них до 250 тысяч – боевых солдат. Но это рассуждение из серии «а Конвенту бы удалось…».

Наполеон лишен возможности объявить всеобщую мобилизацию, он вынужден маневрировать. Да, можно пойти на небольшую хитрость. Он уже призывал в армию конскриптов 1815 года, в 1814-м. Если сейчас причислить их к категории «отпускников», то они должный пойти в армию.

Это 120 тысяч потенциальных солдат! Но и в 1814-м были проблемы с призывом, а сейчас их еще больше. Эффект от меры есть, однако совсем не такой, какого ожидал император.

Вообще-то пресловутые «отпускники» – хороший резерв. Они, а также солдаты, вышедшие из госпиталей, и дезертиры дают еще 80 тысяч военнослужащих.

С офицерами проблем нет. Те, кто отправлен королем из армии в отставку, жаждут вернуться. Но солдаты… Их собирают чуть ли не «поштучно».

Что есть еще? Национальная гвардия. По сути – вооруженное ополчение, или милиция. К такой гвардии Наполеон всегда относился скептически. Так же, по-видимому, к ней относился и король, который не отменил ни одного из революционных декретов, касавшихся Национальной гвардии.

Ограничений не было, мобилизацию в Национальную гвардию провели. С набором, а особенно с обмундированием и вооружением возникли проблемы, но всё же большинство специалистов полагает, что примерно 200 тысяч человек в гвардию привлечь удалось. Эффект? Национальными гвардейцами, например, заменяли линейных солдат, стоявших в гарнизонах крепостей. Для действующей армии хоть и небольшое, но подспорье.

Можно рассказать и о других попытках изыскания резервов, и о реформировании воинских частей, закупках лошадей, производстве оружия и снаряжения. Всё это важно, и работу провели титаническую. Но пора выдвигаться к Ватерлоо, с тем, что получилось в итоге.

Когда стало ясно, что война неминуема, обсуждались лишь два плана. Первый – оборонительный. Хорош тем, что Наполеона уж точно не объявят агрессором. Есть дополнительное время, раньше июля вторжение не произойдет. Набор в Национальную гвардию, например, можно продолжить. Старые укрепления обновить, новые – построить. Однако магия цифр делала этот план бесперспективным. 500 тысяч, 750… При желании союзники могли бросить на Францию до миллиона солдат. Война затянулась бы, но ее исход очевиден.

Второй – наступательный. Здесь время хоть и не мощный, но всё же союзник Наполеона. Если он как можно скорее сам нападет на армии союзников в Бельгии, он может их разбить. Вполне решаемая задача. «Разобьем, а там посмотрим». Перспективу не обсуждаем, но отметим, что Наполеон имел право считать, что «посмотрим» у него будет. Конечно же, он выбрал второй план.

Однако атаковать всеми имеющимися у него силами император не мог. На юге и западе страны роялисты устроили мятеж, для его усмирения пришлось выделить почти 25 тысяч человек, в том числе и солдат Молодой гвардии.

Кроме того, на границах стояли так называемые обсервационные корпуса. Они, правда, состояли не только из регулярных солдат, но и из национальных гвардейцев. Корпуса должны были сдерживать врага в случае нападения как можно дольше.

Идея вроде правильная. Подстраховаться стоило. Но нужно ли было это делать в таком объеме? Защищать все позиции – совсем не в стиле Наполеона. Раньше он всегда исходил из того, что главное – создать преимущество, сконцентрировать для удара всё, а слабые места… Да кто о них вспомнит после решающей победы!

В результате корпус генерала Раппа, например, а это 23 тысячи человек, из них 20 – опытные ветераны, и не принял участия в кампании, и не принес никакой пользы в дальнейшем. Примерно то же получилось и с другими обсервационными корпусами. А ведь ими еще и командовали превосходные полководцы, которые очень пригодились бы в бельгийской кампании. Тот же Рапп, маршал Сюше, маршал Брюн…

Наконец, отправляясь в Бельгию, Наполеон оставляет в Париже 20 тысяч солдат! И своего лучшего маршала – Даву! О кадровых решениях императора мы еще поговорим, главное – отсчет ошибок пошел.

В результате вот какую армию император повел в последнюю кампанию в своей жизни. Навсегда запомним ее название, она это заслужила. «Армия Севера».

Верный себе, император разделил армию на корпуса. Корпусная система – «ноу-хау» Наполеона. Корпуса по сути – армии в миниатюре, могли действовать автономно, решать любые задачи, легко трансформировались. Не случайно впоследствии многие армии взяли на вооружение эту систему.

«Армия Севера» состояла из пяти корпусов.

I. Командующий – генерал Друэ д'Эрлон. Три пехотные дивизии и одна кавалерийская. Всего, с артиллерией и саперами – 19 839 человек. 46 орудий.

II. Командующий – генерал Рейль. Четыре пехотные дивизии и одна кавалерийская. 25 134 человека, 46 орудий.

III. Командующий – генерал Вандамм. Три пехотные дивизии, одна кавалерийская. 17 429 человек, 38 орудий.

IV. Командующий – генерал Жерар. Три пехотные дивизии, одна кавалерийская. 16 634 человека, 38 орудий.

V. Командующий – генерал Мутон (граф Лобау). Три пехотные дивизии, 38 орудий. 10 465 человек, 32 орудия.

Общая численность корпусов – 89 526 человек, включая 6112 кавалеристов. 206 орудий.

Отметим, что обычно корпусами командовали маршалы, здесь мы не видим ни одного.

Также следуя обычной практике, Наполеон сформировал кавалерийский резерв. Во главе его – маршал Груши.

Первый корпус. Генерал Пажоль. Две кавалерийские дивизии. 3750 человек (гусары, шеволежеры – уланы, конные егеря). 12 орудий.

Второй корпус. Генерал Эксельманс. Две кавалерийские дивизии. 3515 человек (драгуны). 12 орудий.

Третий корпус. Генерал Келлерман. Две кавалерийские дивизии. 3800 человек (карабинеры, кирасиры, драгуны). 12 орудий.

Четвертый корпус. Генерал Мийо. Две кавалерийские дивизии. 3120 человек (кирасиры). 12 орудий.

Гвардия. Ею должен был командовать маршал Мортье, но он был болен, и его замещал генерал Друо.

Пехота.

Старая гвардия.

Дивизия пеших гренадеров генерала Фриана. 1-й и 2-й полки Старой гвардии, 3-й и 4-й полки Средней гвардии. 3841 человек.

Дивизия пеших егерей генерала Морана. 1-й и 2-й полки Старой гвардии, 3-й и 4-й полки Средней гвардии. 4603 человека.

Молодая гвардия.

Дивизия генерала Дюэма. 1-й и 3-й вольтижерские, 1-й и 3-й тиральерские полки. 4283 человека.

Кавалерия.

Легкая кавалерийская дивизия Старой гвардии генерала Лефевра-Денуэтта. Конные егеря, шеволежеры – уланы. 2077 человек.

Тяжелая кавалерийская дивизия Старой гвардии генерала Гюйо. Конные гренадеры, драгуны. 1612 человек.

Артиллерия. Командующий – генерал Дево де Сен-Морис. 3168 человек, 96 орудий.

Сделаем для гвардии исключение. Хотя бы потому, что гвардии предстоит сыграть большую роль в Ватерлоо и огромную в мифологизации сражения. Объясним разницу между Старой, Средней и Молодой гвардией.

Такое разделение произошло лишь со временем, изначально элитные части Наполеона, еще со времен Консульства, именовались просто гвардией. Попасть в нее было непросто, и требования предъявлялись довольно жесткие.

Взять хотя бы физические данные. Уже только ленивый не знает, что Наполеон со своими 169 см для того времени человек вполне себе среднего роста. Но в гвардию его не взяли бы. Критерии такие – для гренадеров не менее 180 см, для егерей – 170 см. Впоследствии требования были «смягчены» – 176 см для гренадеров, 167 см – для егерей.

Кроме того, необходимо было состоять на действительной военной службе, принять участие не менее чем в трех кампаниях (позднее – двух), иметь награды и отличаться безупречным поведением в течение предыдущей службы. Заметим, что все эти требования предъявляются к кандидатам в Старую гвардию.

Так ли уж стары те, кто в ней служит? У каждого за плечами – больше десяти лет в действующей армии. Опыт здесь, безусловно, очень важен, и они точно не юнцы.

Средний возраст – 30–35 лет. Характерно, что Наполеон очень бережно относился к своей Старой гвардии, в бой она вступала гораздо реже регулярных частей, за что гвардейцев иронично называли «бессмертными». При этом кавалеристов Старой гвардии, в отличие от пехоты, бросали в огонь часто.

Молодая гвардия вообще воевала на регулярной основе. Создали ее, кстати, раньше, чем Среднюю. В 1809 году появились новые полки, которые и станут называть Молодой гвардией. Их формировали из новобранцев, требования были весьма простые – хорошее здоровье и грамотность. По замыслу Наполеона, молодые люди, находясь в системе гвардии, пройдут лучшую подготовку, а главное, сам факт принадлежности к элитным частям побудит их лучше сражаться, поднимет их дух. Так, в принципе, и случилось. Молодая гвардия воевала очень хорошо, но и потери несла огромные.

Наконец, Средняя гвардия. Она появляется в 1811 году. Гвардия к тому времени разрослась до таких размеров, что возникла идея создать новую классификацию. К Старой и Молодой гвардиям добавляется Средняя. В нее перевели несколько полков, в том числе Голландский гренадерский полк, воевавший в белых мундирах. Если упрощать максимально, то Средняя гвардия действительно нечто промежуточное между Старой и Молодой, но при этом все ее офицеры и унтер-офицеры относились к Старой гвардии.

Пора вернуться к «Армии Севера». Чуть больше 125 тысяч человек, 350 орудий. Лучшее из того, чем располагал Наполеон. Император говорил: «Для того, чтобы иметь хороших солдат, армия должна постоянно сражаться». С этой точки зрения «Армия Севера» была почти безупречна. Она состояла из ветеранов, закаленных бойцов, новобранцев очень мало. Офицерский корпус – прекрасен. Она превосходила прежние армии Наполеона в опыте, выучке и энтузиазме, но уступала им в надежности. Те несколько месяцев, что Франция прожила при Бурбонах, не могли не сказаться на морально-психологическом состоянии армии. Солдаты не боялись врага, но их будоражило слово «измена». Произошла страшная вещь, и виноваты в этом были время и, отчасти, сам Наполеон. «Армия Севера» не очень-то доверяла своим командирам…

Глава четвертая
Маршалы

Маршал Лефевр был сыном крестьянина. Женился он молодым, в чине сержанта, на белошвейке Катрин Юбшер. Жену очень любил и первым делом стал учить ее… читать и писать. Чтением Катрин так и не увлеклась, ошибки делала ужасные, изящными манерами не овладела.

Над герцогиней Данцигской при дворе посмеивались. Однажды одна из знатных дам, настоящая герцогиня, съязвила в присутствии Наполеона: «Сир, очевидно, Вашему Величеству было приятно пожаловать титул герцогини госпоже Лефевр». Император отреагировал мгновенно: «Мне было приятно возвысить титул герцогини до жены маршала Лефевра».

Он их возвысил. Он сделал так, что слово «маршалы» зазвучало совсем по-другому. Употребленное именно во множественном числе, у европейцев оно вызывает единственную ассоциацию. Маршалы Наполеона… Блистательные полководцы рядом с лучшим из лучших…

Спору нет, в дни больших побед примерно так это и выглядело. Потом настали тяжелые дни, и сразу обнаружились все слабые стороны конструкции, именуемой «Маршалатом Первой империи».

В первом списке маршалов, опубликованном 19 мая 1804 года, восемнадцать фамилий. Четырнадцать действующих, четверо почетных. Всего за годы Первой империи маршалами стали двадцать шесть человек. Но почему первый список выглядел как-то странно? Фамилии даны не в алфавитном порядке. Может, маршалы перечислены в соответствии с возрастом или выслугой лет? Тоже нет.

Наполеон – тонкий мастер интриги. Понятно, что военные успехи должны быть, без них и дивизионным генералом не станешь. Дальше начинались сложные расчеты. Соблюдение баланса между армейскими группировками, политические нюансы, близость к клану Бонапартов. И даже умение оказаться в нужном месте и в нужный час могло сыграть роль.

Многие историки справедливо полагают, что есть немало генералов, которые были куда более достойны высокого звания, чем некоторые из маршалов. Например – Жюно, Рапп или Вандамм. Да и сам Наполеон впоследствии горько пожалел о некоторых из своих назначений, но что было – то было.

Есть и специалисты, которые считают, что большинство маршалов – довольно посредственные полководцы, просто оказавшиеся в блеске славы «солдата номер один». Обычно они ссылаются на известное высказывание Нея, относящееся к кампании 1814 года, когда сам Наполеон одерживал победы, а маршалы терпели одно поражение за другим: «Император никак не хочет понять, что не все его маршалы – Наполеоны».

Это правда, сравнения с Наполеоном они не выдерживают, а кто сравнится? Еще раз подчеркнем, маршалы – военачальники разных талантов. И по сравнению друг с другом, и вообще. Но они превратились в силу, с которой пришлось считаться и Наполеону, не случайно именно маршалы заставили его подписать отречение.

Но вот император возвращается, у него снова есть маршалы, а что с ними делать? Выбор, в силу обстоятельств, уже ограничен. И всё же есть очевидные претенденты на главные назначения. Как сделать правильный выбор? Тут всё целиком зависело от Наполеона. Сделает ошибки – это будут его ошибки. Он их и сделал.

Их было двадцать шесть… Трое погибли в боях, пятерых Наполеон, вернувшись в Париж, вычеркнет из списка маршалов. Мюрат, король Неаполя, мечется. В конце концов решится на авантюру – и императору не поможет, и сам погибнет. Бернадотт, король Швеции, давно уже не союзник Наполеону. Но всё равно людей с маршальским жезлом хватает.

Даву. Когда его фамилия оказалась в первом списке маршалов, многие недоумевали. Молод, и особых заслуг у него нет. Пройдет всего несколько лет, и именно Даву станет главным претендентом на звание «солдата номер два», заслужит прозвище Железный маршал. Близорукий (Даву носил очки) лысоватый человек, поборник строгой дисциплины, полководец, который решал исход сражений без императора. Более того, он один из немногих, кто осмеливался возражать Наполеону. Однажды император в сердцах сказал: «Если бы у меня было два Даву, я бы расстрелял одного из них, но он один, и я должен с этим мириться».

Без сомнения, Даву – идеальная кандидатура для того, чтобы осуществлять общее руководство на поле боя в битве при Ватерлоо. Однако император оставляет Даву в Париже, якобы со словами: «Только вам я могу доверить столицу». Странно? Нет, необъяснимо! Если в других назначениях Наполеона при желании можно отыскать здравое зерно, то не взять в кампанию лучшего из маршалов – это даже не ошибка, это чудовищный промах!

Был еще один претендент на звание «солдата номер два», маршал Массена. Однако Массена давно уже устал воевать, утратил прежнюю энергию и решительность. Его отсутствие – точно не потеря.

Вот о ком действительно стоило сожалеть, так это о Бертье, многолетнем начальнике штаба Наполеона. Он так и не решился прийти на помощь императору и 1 июня 1815 года погиб при загадочных обстоятельствах, скорее всего – покончил с собой. Узнав о его смерти, Наполеон, хоть он сам вычеркнул Бертье из списка маршалов, сильно расстроился. Столько лет они провели бок о бок! Штаб работал при Бертье как часы, а должность, учитывая стиль Наполеона, ключевая.

В 1828 году герцог Веллингтон и маршал Сульт встретились в Париже на каком-то приеме. Старые враги обнялись как добрые друзья. «Вы сделали меня совершенно седым», – сказал Сульт. «О, вы тоже доставили мне немало неприятностей», – ответил Веллингтон. Конечно же, они имели в виду вовсе не Ватерлоо, а войну на Пиренеях.

После битвы при Аустерлице Наполеон назвал Сульта «лучшим в Европе знатоком маневра», а спустя несколько лет всерьез намеревался предать его суду за грабежи в Испании и Португалии. Противоречивая личность, как многие из маршалов. Однако накануне Ватерлоо у Сульта было то, чем не мог похвастаться ни один из его коллег. Никто из них не обладал таким опытом противодействия Веллингтону, как Сульт. Да, он ни разу не выиграл у Железного герцога, но знал его, безусловно, лучше всех.

А Наполеон, вместо того чтобы отрядить Сульта против Веллингтона, сделал его начальником штаба! Штабная работа никогда не принадлежала к числу сильных сторон маршала, снова ошибочное кадровое решение!

Такого, как Бертье, больше, конечно, не было. Но в распоряжении Наполеона есть Сюше, тоже немало повоевавший на Пиренеях, правда, в основном с испанцами. Кстати, Наполеон считал именно его самым способным из своих генералов. Спокойный, рассудительный, отличный стратег. Вот кто мог бы с успехом заменить Бертье! Сюше остается во главе одного из «обсервационных корпусов»…

Последний из маршалов Наполеона. Последний только в прямом смысле. Эмманюэль Груши получил заветный жезл уже в период «Ста дней». Бедный Груши! Бонапартисты всего мира проклинают его по сей день, считая главным виновником поражения при Ватерлоо. О «вине» Груши мы еще поговорим, правильным ли было вообще его назначение на один из командных постов?

Груши настоящий, то есть дореволюционный маркиз, он даже успел пострадать за происхождение во времена Революции, когда уже служил в республиканской армии. Командир опытный и храбрый. Специально оговорим – эпитет «храбрый» применим ко всем маршалам без исключения, в наполеоновской армии без смелости не подняться. Были люди безрассудно храбрые, просто храбрые и храбрые по обстоятельствам. Груши, кстати, принадлежал ко второму типу смельчаков.

Груши – кавалерист, карьеру он сделал в этом качестве. Кавалеристами он командовал прекрасно, так что решение поставить его во главе кавалерийского резерва «Армии Севера» абсолютно нормальное. Груши, конечно, не Мюрат, но тут он на своем месте.

Важный нюанс. В кампанию 1812 года Груши прикрывал отступление Великой армии из Москвы. Кавалерия несла чудовищные потери, можно сказать – к концу кампании ее просто не стало. Груши попросил императора перевести его в пехоту, Наполеон отказал. Кто-то считает, что он, дескать, не хотел терять прекрасного кавалериста, но большинство полагает, что дело совсем в другом.

Император хорошо знал своих командиров и считал, что Груши недостает ни опыта, ни качеств, необходимых для руководства крупными пехотными соединениями. Прошло три года. Груши не изменился.

Груши был педантичным и дисциплинированным, беспрекословно исполнял приказы. Что, конечно, хорошо, но лучшими среди маршалов были те, кто мог и не боялся принять самостоятельное решение, даже если оно противоречило установкам императора. На такое решение Груши категорически не способен. Более того, он только что стал маршалом, он просто панически боится нарушить приказ.

Такого человека Наполеон поставит во главе крупного соединения, из пехоты и кавалерии, чтобы выполнить важнейшую задачу. Когда надо было не ждать, а действовать, причем вопреки приказам, на свой страх и риск. Стоило ли доверять решение подобной задачи Груши?

Однако в случае с Груши Наполеон имел право думать, что всё получится. Но мы говорим о некой «критической массе». Правильные кадровые решения – искусство, которым Наполеон владел как никто другой, а тут – недочеты, просчеты…

Впрочем, все они меркнут по сравнению с главной ошибкой.

1 июня, меньше чем за три недели до Ватерлоо, император на празднике увидел маршала Нея и громко его поприветствовал: «А вот и вы! А я-то думал, что вы эмигрировали». Обиженный Ней ответил: «Мне следовало это сделать гораздо раньше». В тот же вечер он уехал в свое поместье.

Про историю с «железной клеткой» никто не забыл, да и как такое забудешь? Но спустя несколько дней Наполеон пишет своему военному министру Даву: «Вызывайте маршала Нея. Скажите ему, что, если он хочет принять участие в первых боях, ему следует прибыть 14 июня в Авен, где будет развернут мой главный штаб».

Интересное послание… «Если он хочет» – ключевые слова. Вроде приглашение, но и намек, что без него могут и обойтись. Ней захотел. Он немедленно отбыл к армии, 15 июня предстал перед императором и тут же получил под командование два корпуса.

Во время кампании 1807 года Наполеон в присутствии офицеров оценил таланты Нея, сказав: «Последний сопляк-барабанщик в моей армии разбирается в военном деле лучше, чем маршал Ней». Груб и жесток бывал император, но умел прощать, особенно когда есть за что.

Нея не зря прозвали Храбрейшим из храбрых. Когда на первый план выходила сила духа, когда надо было вдохновить личным примером, с Неем мало кто мог сравниться. Потому его и любили солдаты. Но по части стратегии маршал был откровенно слаб. Взрывной характер и чрезмерная горячность сильно мешали тогда, когда требовался трезвый расчет.

На что же рассчитывал Наполеон, приглашая Нея? В первую очередь – на его феноменальную популярность в войсках. Герой-рубака – особый тип полководца, в армии императора его олицетворяли Мюрат и Ней. Нужен ли был такой военачальник в кампании 1815 года?

А почему нет? Только стоило ли давать ему общее руководство войсками? И не забываем про слово «измена». Кто-то радовался, увидев Рыжего Льва, а кто-то вспоминал про «железную клетку».

«Армия Севера» рвалась в бой. И в бой этот ее поведут командиры, которых выбрал Наполеон.