Текст книги "Игры Богов, или Порхание бабочки. Мир, ты весь как на ладони"

– Да, отец, – Кан Ю Хван низко поклонился, скрывая сжавшиеся от негодования челюсти.

Трясясь в кузове, Джин Хо медленно приходил в себя после того, как их избитых и психически раздавленных, запихнули в грузовик и увезли из части. Он удивился, увидев рядом с собой парней с их же роты, но спрашивать ничего не стал. В глазах сослуживцев читалось такое же недоумение и тот же вопрос: куда везут? Даже Хе Су молча поглаживал саднящее от боли плечо. Через три часа отряд из семи человек высадили на небольшом полуострове.

Джин Хо обвел взглядом холмистую, заросшую кустарником и редкими деревьями местность. Его взгляд не уловил никаких построек, но то, что объект охраняется, он определил каким-то шестым чувством. Непонятно откуда вынырнувший перед ними солдат в камуфляжной форме, заставил отряд встрепенуться Отдав честь сопровождающему их офицеру и проверив документы, он молча повел их в сторону холма. Джин Хо тоскливо посмотрел на закат.

«Завтра начнется новый день, – подумал он, и сердце сжалось от предчувствия неотвратимой беды, что любимая Ким На На станет недосягаемой на долгие годы.»

Хе Су слегка подтолкнул его в спину.

– Шевели джузеппой, брат. Видимо, у нас начинается новая жизнь, – грустно добавил он.

Глава 6

«Отряд специального назначения»

Джин Хо отдыхал после утомительного дня. Пограничники запросили помощи, и их группа морского десанта под названием «Скат» несколько часов преследовала шхуну, нарушившую границу, но даже вернувшись на базу, они должны были штудировать иностранные языки, курс, которых был введен совсем недавно и бесил Джин Хо больше всего. Он не понимал, на кой черт нужно изучать чужой язык, если на то есть переводчики. Но приказ был получен, и он добросовестно копался в книгах, выписывая китайские иероглифы и, клюя носом от усталости.

– Гоблин, танцуй, тебе письмо из дома. Хе Су, сверкая зубами, махал перед его носом долгожданным конвертом. – Танцуй!

– Сейчас станцую… – показал он кулак другу. – Давай быстрее. Письмо от На На, да? Я уже давно его жду. Разорвав конверт, он впился глазами в текст. Мать писала, что скучает и ждет его возвращения. Что после шторма крыша протекает и нужен ремонт. Он бегло пробежал глазами послание, но нигде не увидел имя любимой.

«Почему мама не написала о ней ни слова! – с досадой подумал Джин Хо. – И почему молчит На На, так и не ответив на его письма.» Он еще раз пробежал глазами неровные строчки, только сейчас осознавая написанное.

«…сестра твоя уехала на заработки за границу…» – прочел он. – За границу? О, великий будда! Почему этой женщине не сидится на месте. Какая заграница» Джин Хо почувствовал, как внутри что-то неприятно шевельнулось. После бесед с Учителем сестра полностью изменила свое мировоззрение. Засев за учебники, она успешно поступила в колледж, и закончив его, основала собственный рыбный бизнес. Зачем ей ехать на заработки?

«… Она хотела заключить договор с китайской фирмой на счет поставок – прочел он прыгающие строчки. – но письмо от нее от пришло из России. Всего несколько слов и все» Джин Хо сжал письмо в кулак. – Надо было выдать сестру замуж и тогда уже идти в армию», – с досадой чертыхнулся он, заставив себя читать дальше.

«…она познакомилась с несколькими твоими девушками и те уговорили ее поехать на заработки».

«Что?! – У Джин Хо глаза полезли на лоб. – Мои девушки? Какие девушки? Господи, мама, неужели нельзя написать подробнее, что это еще за девушки? И почему в Россию? Оттолкнув удивленного Хе Су, он бросился к стене, увешенной картами. Но все они принадлежали пограничной зоне Кореи и близлежащих островов, и только одна из них показывала развернутый глобус. Красным штрихом была очерчена большая территория Российской Федерации, и где-то в самом низу, на границе с Китаем, прыщом на огромной сиське приткнулась Корея.

«Вот черт!» – Джин Хо с силой саданул кулаком по карте, и тут же забыв про ободранные в кровь костяшки, вернулся к письму.

…Последнее время Джи Сон была подавлена, – писала мать. – Хоть она и не рассказывала мне ничего, но думаю, с бизнесом были неполадки. Она так внезапно уехала, что даже не оставила никакой записки, а тут и слух прошел, что из нашего поселка несколько девушек решили податься на заработки. Может быть, Джи Сон тоже с ними? Наверное, ей больше не хочется заниматься вонючей рыбой?

– Вонючей рыбой! Да эта рыба кормила всю нашу семью! – заорал он во весь голос. – Дура! Идиотка! Опустившись на пол и закрыв лицо руками, от предчувствия беды, он впервые заплакал.

***

Тревогу объявили ночью. Голос дежурного: «по места-а-а-м!» заставил всех обитателей казармы горохом посыпаться с кроватей. Через несколько минут подразделение уже бежало к бухте. Накрапывающий дождь не сулил ничего хорошего. Из-за дымки от прогретых за день камней и утреннего тумана видимость побережья была нулевой. Отряд из двадцати пяти человек призрачными тенями просачивался сквозь нагромождение береговых скал. Джин Хо бросил взгляд на вельбот, покачивающийся на волнах. Катер стал неотъемлемой частью его жизни, и он относился к небольшому быстроходному судну как к живому существу. Служба в «Аргусе» во многом изменила взгляды Гоблина на жизнь. Его не тяготили мысли о ежедневных выматывающих тренировках и опасности, которая неотступно следовала по пятам. Он сдержанно и без стеснения принимал людскую благодарность за спасение, и уже не представлял своей жизни иначе. Единственное, что его угнетало, это отсутствие вестей от Ким На На, которая очень редко отвечала на письма, ссылаясь на занятость; а ее телефон часто отвечал длинными нудными гудками. Преодолев сходни в два прыжка, Джин Хо перемахнул через борт «Юлы» и уже через минуту, вынырнув из бухты на открытое пространство, катер прыгал на волнах, словно мячик, обдавая всех холодной водой, благо что на парнях были надеты гидрокостюмы, приспособленные как для подводного, так и для наземного боя. Захват террористов или хунхузов, нелегально проникавших на территорию Корейской Республики, был привычным делом, и их подразделение не раз поднимали по тревоге на перехват этих непрошеных гостей. И если учесть, что отряд вернулся с задания всего несколько часов назад, а их опять подняли по тревоге, значит, что-то пошло не так, и пограничники затребовали помощи», – размышлял Джин Хо, привычно удерживая тело в равновесии. Голос командира, который раздался в переговорном устройстве, был спокоен, но Джин Хо все же уловил нотки тревоги.

– Пираты захватили сухогруз частных перевозок под Пакистанским флагом. Судно направлялось из порта Находка на Филиппины, – сухо передавал он информацию. – На борту 14 человек обслуги. Личной охраны сухогруз не имеет. Пограничники перехватили сообщение по каналу тревожной связи о том, что его преследуют два быстроходных маломерных катера с вооруженными людьми на борту. Последнее, что успел передать радист, это – захват, и все, связь прервалась. Сколько человек атаковали корабль – неизвестно. Пираты на предупредительный огонь не отвечают и стараются увести судно в нейтральные воды. Сучье отребье, – неожиданно ругнулся командир. – Наверное, эти сволочи решили перенять замашки сомалийских пиратов, грабивших торговые суда. Если пираты не перестреляли всю команду, вполне возможно, кому-то из экипажа удалось спрятаться в трюме, в комнате безопасности. Проверьте все отсеки. И еще… – громыхнул он голосом. – Это может быть провокация для развязки вооруженного конфликта, так что будьте начеку.

Силуэт сухогруза появился на горизонте спустя четверть часа. «Юла», погасив бортовые огни, шла параллельным курсом на расстоянии кабельтова.

– Слушай мою команду! – раздалось в наушнике. – Корабль берем на абордаж! Всем приготовиться к бою!

Джин Хо отсоединил прикрепленное к специальному каркасу переговорное устройство. «Приготовиться к бою» – эти слова звучали как приказ самостоятельно принимать решения. С этой минуты все двадцать пять человек были предоставлены только себе, но они хорошо знали свое дело и были готовы к любой нестандартной ситуации. Джин Хо понял: их подразделение первым взойдет на борт для захвата судна, тогда как пограничники постараются отвлечь пиратов, ведя предупредительный огонь и переговоры о передаче заложников. Преследуемое судно так неожиданно вынырнуло из темноты, что Джин Хо машинально пригнулся. Показалось, огромная масса металла раздавит их, но «Юла», юркнув к носу корабля, сбавила обороты, приспосабливаясь к ходу сухогруза. В борта впились «кошки», и парни тенями стали подниматься вверх. Спрыгнув на палубу, Джин Хо присел. Двое мужчин, распластав в стороны руки, скользили по мокрой металлической поверхности, ударяясь о борт и металлический короб, который занимал почти всю переднюю часть палубы. Он навел автомат, держа тела на мушке, пристально осматриваясь по сторонам. Отработанные до автоматизма действия, заставили его оставаться в тени, пока сзади он не почувствовал присутствие Тан Хе Су.

«Посмотри,» – молча показал он другу знак на пальцах, который следовал за ним по пятам. – Может быть, они живы. Я прикрою. Он прекрасно знал цену сентиментальности, унесшей немало жизней его сослуживцев.

Тан, сделав два кувырка через плечо, оказался рядом с телами погибших. По одежде он определил, что это были матросы верхней палубы, которые, по всей вероятности, не успели укрыться от пиратов. Прощупав пульс обоих, он поднял два пальца и тут же фаланга одного загнулась.

«Один из них жив, ему нужна помощь», – прочел Ли Джин Хо условный знак. Взревевшая сирена, заставила всех замереть. Гоблин прижался к стенке короба, стараясь раствориться в его темной массе, и вовремя. Мощный сноп света осветил не только людей, скопившихся у борта корабля с оружием в руках, но и застывшие фигуры в камуфляже, принявшие нелепые позы маскировки. Гоблин автоматически бросил взгляд на сослуживцев и остался доволен. Никто из них не выдал своего присутствия на борту. И тут послышались предупредительные выстрелы пограничников.

«Все, операция началась», – мельком подумал он, оглядывая открытое пространство палубы. Дав знак Тану на прикрытие, Джин Хо короткими перебежками приблизился к нему.

– У нас мало времени, – быстро проговорил он. – Займись пострадавшим, и без возражений… – опередил он удивленный возглас напарника. – Давай, Хе Су, действуй, это приказ, и он не оспаривается. Похлопав друга по плечу, Джин Хо, не оглядываясь, пробежал несколько метров и скользнул по трапу вниз. Задача: остановить судно во что бы то ни стало, отрабатывалась месяцами. Никто из пиратов даже не догадывался, что сухогруз уже практически захвачен, и спецназовцы, словно призраки, рассредоточиваются по всему кораблю. Балансируя, на уходящей из-под ног палубе, Джин Хо быстро передвигался по узким коридорам корабля, втискиваясь в стены при любом шуме и прислушиваясь. Проход на нижний уровень был чист, и он, в два прыжка преодолев трап, оказался у моторного отсека. Джин Хо не любил эту обманчивую, условную тишину, наполненную любыми звуками, кроме присутствия людей. Наверху послышалась стрельба, и он определил звук тявкающей Беретты и Зиг-зауэра, и тут все звуки потонули в хаосе визжащих трассирующих пуль.

«Ублюдки, – мысленно ругнулся он, понимая, что пираты не пошли на переговоры и бой все же начался».

Повернув колесо замка и открыв клинкет, Джин Хо влетел в машинное отделение. Хватило нескольких секунд, чтобы спрятаться за дизель-генератором, но ожидаемой стрельбы не последовало. И все же… интуиция не подводила его никогда. Запах крови он ощущал за несколько метров. Сейчас же чувства были настолько обострены, что он уловил витаемый в воздухе страх и еще смерть. За кажущейся тишиной ощущалось присутствие людей. И тут раздался еле слышный шорох и сдавленный стон. Короткая автоматная очередь приглушила все звуки, но ответного огня не последовало. Это еще больше насторожило Джин Хо. Начиналась игра в кошки-мышки, но в наступившей тишине, из-за топливных насосов послышался хриплый мужской голос:

– Не стреляйте! Человек с высоко поднятыми руками вышел на освещенное пространство. – Не стреляйте, – повторил он довольно-таки сносно на корейском языке. Перед Джин Хо появился почти голый худой мужчина. Залитые кровью и дизельным маслом волосы прикрывали лицо с багровым синяком на щеке. Глаза, настороженно следившие за Джин Хо сквозь эту завесу, казались дикими. Весь торс парня был покрыт кровавыми подтеками и рваными ранами, казалось, что на нем нет живого места. Мотнув автоматом, Джин Хо приказал:

– Иди сюда. Руки держи над головой. – Ты кто?

– Я русский. Там люди… – он хотел опустить руку, но видя, как дернулся наведенный на него ствол автомата, быстро добавил. – Люди. Внизу. Это было последнее, что успел он сказать, грохнувшись на пол.

– «Люди? О чем говорит этот русский?» Было не похоже, что парень притворяется, но Джин Хо давно перестал верить в окровавленных мертвецов. Держа его на прицеле, он быстро пробрался в сторону наваленных у насосов ящиков. Скорчившись в предсмертной агонии, там лежало тело с торчащим из спины металлическим прутом. Убедившись, что тот мертв, Джин Хо обездвижил судно и, взвалив на плечи связанного русского, поднялся на палубу. Бой закончился так же быстро, как и начался. Парни плотным кольцом обступили людей, согнанных со всего корабля. Одетые в серо-зеленую камуфляжную форму с эмблемой флага со скрещенными клинками. Пираты кучковались у металлического короба. Оставшиеся в живых матросы сухогруза, наскакивали на них, готовые учинить расправу. Опустив на палубу пленника, Джин Хо обвел взглядом знакомые лица. Хе Су среди них не было.

– Где Тан, он жив?!

– Жив, не переживай. Хе Су внизу, – повел автоматом в сторону сходней один из сослуживцев, не спуская глаз с толпы возбужденных людей.

– Внизу? Каком низу? Что он там забыл? Не успел Джин Хо подойти к трапу, ведущему в трюм, как оттуда показалась голова женщины, потом еще… и еще… Их было человек двадцать. Изможденные, давно немытые тела жались друг к другу. Глаза, в которых застыли боль и страх, затравленно и исподлобья следили за каждым движением окруживших их людей, пытаясь увернуться от протянутых к ним рук с флягами, наполненными водой. Пока одна из них не вскрикнула:

– Не бойтесь! Мы спасены! Она вдруг заплакала навзрыд, и пытаясь сдержать рыдания, только повторяла: Мы спасены, спасены. Джин Хо удивился, услышав знакомую речь.

– Кореянка?

– Нет, я русская, просто немного знаю корейский. Она вдруг схватила его за руку и потянула к носовой части корабля. Помогите. Внизу трюма есть еще люди. Нас всех держали в одном месте, но потом разъединили. Сестру забрали сразу, как только нас погрузили на корабль и больше я ее не видела. Она быстро, насколько позволяло истощенное тело, подвела Джин Хо к неприметной двери металлического короба. Я случайно увидела это место. Здесь должен быть тайник, – она с мольбой посмотрела на парней, идущих за ними следом. – Возможно, они еще живы!

Хоть Джин Хо и насмотрелся всякого за время службы в «Аргус», но видя истерзанных, полуживых людей, пришел в ужас. Недвижимые тела лежали в ряд на палубе. В них еще теплилась жизнь, но он знал, какой зыбкой была эта надежда. Ему вдруг показалось, что среди них могла быть Джи Сон. Он всматривался в каждую девушку, боясь узнать в них сестру, и когда уверился, что ее среди них нет, немного успокоился. Ему стало страшно, что она могла попасть в руки работорговцев. И хоть за это ремесло полагалась пожизненное заключение или смертная казнь, бизнес этот процветал.

Вернувшись на базу, Джин Хо безучастно сидел в раздевалке, вспоминая операцию по освобождению людей и не обращая внимания на парней, которые подшучивая друг над другом, старались смыть с себя не только пот и грязь, но и все дерьмо от увиденного, оседавшее мутью в их души. В нем клокотал гнев. Если бы не пираты, которыми двигала нажива и грабеж, то было бы намного больше погубленных жизней от таких же равнодушных, алчных двуногих тварей, которые от пиратов ничем не отличались. И жертвами этих тварей были молодые, не познавшие жизни девушки и парни. Не обращая внимания на усталость, он несколько раз отжался на двух руках, потом еще на одной, пока не почувствовал, что ярость, бурлящая внутри, притупилась. Неожиданно в голове всплыли слова Учителя:

«Когда ты сердцем почувствуешь свое предназначение и свой жизненный путь, то уже иначе будешь воспринимать те события и тех людей, которые направили тебя на этот путь.»

Только сейчас полностью осознав слова наставника, не обращая внимания на Хе Су Джин Хо низко, в пояс, склонил голову и сказал:

– Этот поклон благодарности вам, майор Кан Ю Хван и вам, генерал Кан так резко изменившим мою жизнь.

Глава 7

Россия. Владивосток.

«Родиться в рубашке, это счастье или миф?»

– Иришка, тебе скоро рожать, прошу, не ходи никуда одна, тем более на рынок. Бери с собой Тамару Аркадьевну.

Бывший полковник полиции Динавер Александр Павлович старался не показывать своего волнения. Хоть он и занимал пост юрисконсульта крупного Дальневосточного лесозаготовительного холдинга и руководил целым отделом, Ирина была строптивой женой и мало подчинялась его приказам.

– Хорошо, дорогой. Я обязательно выполню твою просьбу, – молодая женщина мило улыбнулась. – Кстати, сегодня на ужин придет папа, как ты думаешь, ему понравятся пельмени с сыром и зеленью?

– Хм… Ему больше подошла бы хорошая отбивная, но, зная твое пристрастие к вегетарианской пище, думаю, он согласится на твое новшество. Только обещай, на рынок одна не ходи.

– Да поняла я, поняла. Ирина в шутку надула губы и погладила выпирающий живот. До родов оставались считанные дни, но ложиться в больницу она категорически отказалась, пригласив в качестве сиделки акушерку. Дочь генерал-майора в отставке Кирпатова, а ныне Динавер Ирина Сергеевна могла позволить себе некоторые вольности и пользовалась ими при любом случае. Единственное, чего она не могла, так это перечить властному отцу в вопросе выбора имени своему первенцу. Ирина хотела мальчика, но, когда УЗИ показало наличие в ее теле крошечного существа без выпирающей пиписьки – смирилась. Девочка была даже лучше, и имя мамы – Мария сразу прописалось в ее мозгу. Когда же об этом услышал отец, то категорически воспротивился.

– Никакой Марии! – орал он. – Я даже имени этого не хочу слышать!

Ирина тяжело перенесла разрыв отношений родителей. По молодости она не могла понять причину развода, но спустя время узнала, что мама не смогла простить отцу измену. Через год Мария Ивановна Кирпатова сама создала новую семью и сколько не просила дочь остаться с ней, та так и не согласилась, зная, что отец разлуку с дочерью уж точно не переживет. Иришка одобрила материн выбор, сказав: раз нет единства в семье, то каждый имеет право на личное счастье и никогда не жаловалась на то, что отчаянно скучала по матери. Она очень любила отца и надеялась, что рождение малышки смягчит характер генерала.

Сергей Олегович явился домой в тот момент, когда Ирину срочно увозила неотложка. Будущий папаша бледный, с синюшными разводами под глазами от бессонницы, сидел за столом и вливал в себя рябиновую настойку, стараясь снять стресс.

– Чем занимаешься? – тесть присел рядом. – Налей-ка мне тоже. Что-то дыхание перехватило. – Опрокинув в себя горьковатый, но ароматный напиток и нацепив на лицо уверенность, он сухо спросил: – Ты почему здесь сидишь? Почему с Ириной не поехал?

– Меня не взяли. Сказали, чтобы пока не совался. Все равно в роддом не пустят. Утром сообщат о рождении малышки. Я страшно волнуюсь, Сергей Олегович. Лучше бы я сидел в засаде и вылавливал преступников, чем это ожидание. Кажется, что это не Ирина рожает, а я.

– Ха, выдумал… – старый вояка скорчил гримасу, но, подумав, что он и сам в таком же состоянии, примирительно добавил. – Давай лучше выпьем. Уверен, наша Аннушка появится на свет вовремя и в полном здравии. Вот так вот! – хлопнул он ладонью по столу, словно это уже был решенный вопрос. Крякнув, чтобы спрятать волнение, генерал достал из буфета початую бутылку коньяка и, налив полный стакан, смачно выпил, даже не поморщившись. Они даже не подозревали, что в эту самую минуту, Ирина вмешивалась в карму, меняя ее и, создавая новые нити энергетического потока.

Выехав на трассу, следующую в город, карета скорой помощи остановилась. Впереди, перегородив дорогу, застыли два разбитых автомобиля. – Надо ехать в объезд, – торопливо сказал шофер, пытаясь дать задний ход, но услышав звуки клаксонов, остановился.

– Ирина Сергеевна, вы не переживайте, я сейчас пройду к полицейским и попрошу освободить дорогу, – извиняющимся голосом сказал сопровождающий медик, но Ирина, придерживая живот и не обращая на него внимание, уже вылезла из кареты скорой помощи и быстро пошла в сторону автомобилей, застрявших по другую сторону трассы. Там уже собирались автомобили, но дорога еще была свободна. У первых автомобилей с мольбой о помощи бегала цыганка. Ее дочь, сидя на мостовой, должна была родить, но никто не хотел брать ее в салон. Машины разворачивались и уезжали. Не раздумывая, Ирина открыла дверь уже почти тронувшего автомобиля и жестко сказала:

– Я дочь генера Кирпатова и, если вы сейчас уедете, не оказав помощи, я отдам вас под суд. Парень, сидевший за рулем, хотел было набычится, но во взгляде женщины была такая решимость, что он не посмел отказать. – Мы заберем еще одну роженицу, – даже не спрашивая разрешения, просто приказала она. Заняв салон автомобиля, стоная и подбадривая друг друга, будущие мамы мчались на встречу своему счастью.

Роды у Ирины были тяжелые, но через двое суток нестерпимых болей и мытарства по палате, ровно в 6 утра, крошечное существо появилось на свет.

– Да она счастливица у вас, мамочка. В «рубашке» родилась, – проворковала акушерка, кладя голенькое тельце на грудь Ирине. Приятное слово резануло слух. и Ирина вспомнила цыганку, ехавшую с ней в роддом.

«У тебя будет девочка. В ее жизни будут и горести, и радости, но любовь, это и будет та сила, которая даст ей жизнь. Эта любовь спасет ее, и она познает истинное счастье.»

Сейчас, видя крохотное личико дочери, Ирина подумала:

«вот же оно, счастье», и слова цыганки навсегда ушли из ее сознания.

– Машенька, – умилялась молодая мама Ты мое маленькое солнышко! Твоя бабушка уже едет к нам. Скоро мы ее увидим. Я по ней очень скучаю, нараспев говорила она, осторожно прижимая кроху.

И все-таки семья грозы не миновала. Хоть дед и был счастлив, но касаемо своего решения был непреклонен.

– Внучку назовем Анной, в честь твоей бабушки, – твердо заявил он.

– Нет, – Ирина запротестовала. – Я уже решила: назовем ее Марией, как маму. К тому же говорят, нельзя называть детей именами покойников.

– Я тебе дам… покойников! Засранка! Не говори глупости! – дед неожиданно схватился за сердце, оседая на стул. – Дура ты, Ирка, все равно назовем ее Анной.

Ирина была в отчаянии. Решение пришло совершенно неожиданно, когда она смотрела фильм по телевизору. Дождавшись мужа, она бросилась к нему на шею.

– Сашенька, я знаю, что делать, – весело затарахтела она. – Завтра же пойдем в ЗАГС записывать дочь. Назовем ее Анна-Мария. Правда, красивое имя. Анна-Мария Динавер. Мне нравится.

Дед был счастлив, услышав только начало имени – Анна, остальное пропустил мимо ушей или сделал вид, что не расслышал, поняв, что спорить со строптивой дочерью бесполезно.

Научившись говорить в два года, Анна-Мария вдруг решила, что имя слишком длинное и быстро сократила его до минимума: сначала до Анмари, потом просто Анри. Девочка росла строптивой и хулиганистой. Дед хмурил брови и частенько хлопал по месту, откуда, оказывается, росли не только ноги, но и руки, а еще прописку получили мозги и глаза, но все равно умилялся проделкам внучки и втихаря вместо азбуки показывал журналы с разными видами оружия. К пяти годам Анри знала не только названия всех пистолетов и пулеметов, но и их калибры. Она быстро освоила стрельбу по мишеням сначала из палок и камней, а однажды, выкрав дедовский именной пистолет, устроила стрельбу по банкам. Ее выдрали ремнем за самовольство и заперли в доме, но это не помогло. Через час упирающуюся девчонку привела соседка, которая обнаружила Анри в своем палисаднике, обдиравшую смородину, и испачканную с ног до головы кроваво-красным соком. Пришлось на окна поставить решетки, чтобы строптивая девчонка не убегала, спускаясь по дереву за окном. Порка за проделки ее нисколько не останавливала. Напротив, закусив нижнюю губу, она стойко переносила боль, и, всхлипывая, стыдила своих родителей за то, что они подняли руку на беззащитного ребенка. Анри быстро научилась управлять властным дедом, и частенько тащила его в лес то по грибы, то по ягоду, а то и просто прогуляться, не забывая при этом брать с собой пистолет. Она любила ходить без разрешения в гости к соседям и приносить домой новости, от которых у Ирины Сергеевны глаза лезли на лоб. Сначала было смешно слышать, когда малышка, картавя, отчитывала своих ровесников:

«Ты, старый козел, не видишь, куда прешь, сдай влево… Или же, грозя пальчиком, выговаривала: еще слово и ты труп. Я научу тебя меня уважать!»

Ирина неожиданно узнала, что есть слово туподогоняемые и оно относится к родителям, которые не понимают тягот детской жизни и стараются держать их в рукавицах с ежиками. Но когда ее лексикон обогатился матом, Ирина решила срочно вернуться в город, надеясь, что там ребенок научится правильно себя вести. Все было тщетно: потасовки с мальчишками не прекращались. Израненные в кровь ноги и руки обильно поливались слезами, йодом и отчаянными заверениями, что это в последний раз. Ставя в очередной раз дочь в угол Ирина пыталась урезонить непослушное дитя.

– Анна-Мария, ты что, не понимаешь, что своим поведением позоришь отца! Как он может руководить огромным коллективом, если его дочь совершенно неуправляема и ведет себя как бандитка!

Шестилетняя Анри не понимала, чего от нее хотят и только удивленно таращилась на мать, которая тщетно старалась достучаться до совести дочери.

– Мам, если я не научусь драться, как же я буду ловить преступников? Самоотверженно отстаивала свои права строптивица. – Папа ведь был полицейским. Я хочу как он.

– А папа не рассказал, что его едва спасли после ранения, и ему пришлось уйти из полиции. Не рассказывал, да! Ну, хорошо. Давай запишем тебя в секцию карате. – старалась сбавить обороты Ирина, понимая, что такая перебранка может их вконец рассорить.

– Ну вот еще. Там же правила. Лучше, когда без правил. Бац и все.

– Я тебе дам «бац»!

– Мам, детей бить нельзя! – защищалась Анри, ловко уворачиваясь от шлепков матери. И вообще, это непедагинично.

– Не непедагинично, а непедагогично, – не раз защищала Ирина русский язык, пытаясь обуздать непокорную девчонку.

Немного повзрослев, Анри изменила пристрастие к оружию на театральные подмостки, и несмотря на частые прогулы в школе, училась на отлично и быстро впитывала знания без особого труда и фанатизма. Последний год в школе был очень напряженный и выматывающий. Ей советовали поступать то в медицинский, то на физмат, но она твердо решила поступать только в театральный. И никто не предполагал, что жизнь сама решит ее судьбу.

***

Погода, в последние дни осени, стояла теплая, и Анри, пообещав деду приехать на дачу, нетерпеливо мерила шагами перрон, не замечая ничего вокруг. Она злилась, сегодня был не ее день. Во-первых, задержалась в школе за срыв контрольной и целый час выслушивала наставления учительницы. Во-вторых, опоздала на электричку и теперь, пережевывая злость и досаду, дожидалась следующей. Выпрыгнув из вагона на своей станции «Садовое сообщество Дубки», Анри свободно вздохнула, и вопреки обещаниям деду идти до дачи только по дороге, двинулась через лесополосу; обходить весь дачный поселок было лень. Последнее время дед часто болел, но жить в городе категорически отказывался, и Анри, по пятницам, приезжала в «Дубки». Если бы не школа, она и шагу не сделала бы в сторону города. Дедушка хоть и допекал ее нравоучениями, и, несмотря на повзрослевшую внучку, мог дать подзатыльник или шлепнуть по заду, она понимала его тревоги и только шутливо отговаривалась. Зато он позволял ей ковыряться в разбитой ею же машине, и Сергей Олегович тщательно скрывал это от зятя и дочери, ссылаясь на то, что отвык уже сидеть за рулем и нет желания прохлаждаться в городских пробках. Поглощенная своими мыслями, Анри не сразу увидела парня, который неожиданно вырос перед ее носом, преградив дорогу.

– Эй, красотка, куда так быстро чешешь? Может, пойдем прогуляемся? Погодка так и шепчет…

– Занять тебе и выпить? – ехидно отпарировала Анна-Мария, перебивая долговязого парня. – И я не «эй». Так зовут свиней. Если ты из их стада, то извини обратился не по адресу. И тут внутри что-то жалобно ёкнуло. Ей пришлось собраться, чтобы не показать виду, что страх маленьким червяком закопошился внутри.

– А ты, оказывается, храбрая! – не унимался долговязый, ступая чуть впереди и заглядывая в лицо. Тебя как зовут? Меня Вася, – представился он.

– Прости, но меня это мало интересует. – Анри постаралась обойти парня. – К тому же, я очень спешу. Меня ждут дома, – добавила она заносчиво. – Думаю, если хоть немного задержусь, меня начнут искать.

– Ха, напугала… вот как раз и познакомлюсь с твоими родственниками. Может у меня к тебе серьезные намерения! Кстати, это не твой ли дед был партизаном? Слышал, он и на войне был, духов отстреливал. И имя у тебя такое стремное, не русское какое-то.

– Партизаном? – Анна-Мария недобро исподлобья уставилась на надоедливого спутника. – Вообще-то он бывший генерал. У него даже есть награды, и не только за Афган, но и за остров Даманский. Слышал, наверное? Анри гордо вскинула подбородок. – А, во-вторых, при чем тут мое имя? Откуда ты его знаешь?

– Да так, просто слышал. – Вася неторопливо шел рядом как старый знакомый. – Давай сумку понесу, я все равно иду к дачам. У меня там друг живет. Может, слышала? Санька Петров. Он очень клевые «татушки» делает, хочешь, покажу?

– Нет, меня тату не интересуют. А на счет Петровых… такие, кажется, в поселке не живут. Есть Петрунины, Петренко, а Петровы… нет, таких не знаю. Возможно, тебе нужен другой дачный поселок, «Сосны» называется, но он немного дальше. Анри уже поняла, что сделала опрометчивую ошибку, выбалтывая незнакомцу все о своей семье, и пошла дорогой, по которой мало кто ходил, но заметив сзади замаячившую фигуру, немного успокоилась.

– Точно, мне нужны «Сосны», совсем забыл, – наигранно сказал спутник, перехватив ее взгляд. – Впрочем, я все равно тебя провожу. Нехорошо идти одной, мало ли… все-таки ты девушка. У таких милашек, как ты, всегда есть что взять.