Текст книги "Тайны закрытых городов"

Судья тоже человек, который живет в ЗАТО, ему хорошо известны не только местный моральный кодекс, но и сложности взаимоотношения систем с государством. Насущная необходимость доказывать все время, что забор необходим, оправдан и должен продолжать свое существование, судье ЗАТО очень сложно, он между молотом и наковальней. С одной стороны, он никак не может свести на нет усилия системы по охране безопасности. Ведь до него люди замечательно и ретиво трудились на благо ЗАТО: законодатель, режимный отдел, МВД в поте лица, выискивали нарушителей. Они его нашли, уличили, документы на него составили, и что теперь все это пустить насмарку? Нет, судья так поступить не может. Он очень уважает все органы, которые трудились до него на этой важной для общества ниве.

Но, с другой стороны, закон есть закон, в нем есть критерии того, что есть особый режим, мы с вами это изучили выше. У нарушителя из ЗАТО нет ограничений ни на въезд, ни на проживание. Даже если у гражданина есть в наличии просроченный пропуск, его право на въезд и проживание в ЗАТО оформлено и согласовано компетентными органами. Плюс у него в подавляющем большинстве случаев есть и прописка на территории ЗАТО, то есть ему еще и жить-то больше некуда идти. Или, по крайней мере, у него есть место работы или учебы, и там без него тоже не обойдутся. Как в такой ситуации действовать суду? Приходится импровизировать на ходу.

Мудрый судья из ЗАТО находит компромисс, который и состоит в том, что гражданина одновременно и признают виновным в нарушении особого режима ЗАТО, и дело в связи с малозначительностью прекращают. При этом обычно в судебном решении судьи даже не расписывают, в какой части именно части «особый режим» был нарушен. А зачем для малозначительных дел все это расписывать, если времени и так мало? Вот здесь давайте снова почитаем, как судье приходится извернуться, чтобы угодить и волкам, и овцам.

«Н. И. В. привлекался к административной ответственности по ст. 20.19 КоАП РФ (дело № 3-^*/2017) за то, что 02 августа 2017 года на ^* по адресу ^* заехал на территорию ЗАТО… по пропуску, срок действия которого истек 01 августа 2017 года, чем нарушил установленный законом особый режим в ЗАТО. Мировой судья судебного участка № 4 пришел к выводу, что действия Н. И. В., имеющего допуск на территорию ЗАТО… формально содержат признаки состава административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.19 КоАП РФ, но с учетом характера совершенного правонарушения, роли правонарушителя, отсутствия вреда и каких-либо последствий не представляют существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений, в связи с чем, счел возможным прекратить в отношении Н. И. В. производство по делу в связи с малозначительностью административного правонарушения и ограничился устным замечанием…»

В этом тексте судья, кстати, ошибочно применил термин «допуск». Ибо оно употребляется только в рамках закона государственной тайне, а в отношении въезда в ЗАТО никакого «допуска» быть не может. Но не это главное здесь. Обратите ваше драгоценное внимание на вид санкции. Устное замечание за нарушение особого режима ЗАТО. Даже не пять тысяч рублей! Ну не торжество ли демократии и гуманизма? Вернемся к тексту КоАП и проверим, а есть ли там в санкциях такое нарушение? Увы, такой санкции ни в статье 20.19, ни в КоАП в целом, как ни странно, нет.

Но кто же будет жаловаться в вышестоящую инстанцию или Министерство юстиции на такую малозначительную мелочь? После вынесения столь мудрого решения судьей счастливы все. Доблестные блюстители порядка чувствуют себя борцами за «особый режим», коими они и вправду являются. Гражданин ЗАТО, дрожащий как осиновый лист, с момента получения протокола видевший во сне товарища Берию и думавший, что, вероятно, его теперь расстреляют за просроченный пропуск и уж точно никогда не пустят обратно за колючку (если он живет снаружи) или не выпустят (если внутри)! А его даже не выселяют из ЗАТО, а просто признают виновным и делают «устное замечание». Он просто счастлив минимальностью санкций и предпочитает поскорее забыть происшествие как дурной сон. Обжалование столь странной санкции ему никогда даже и в голову не придет!

Судья ЗАТО чувствует себя царем Соломоном. Удалось всех уважить и всем угодить по полной программе. Никто не пострадал, а система укреплена. Враг не пройдет, даже если он не враг. Местный житель врагом быть не может по умолчанию, но если не привлекать местных, кого тогда привлекать? Вот он самый большой секрет ЗАТО в этой части! Как сделать приличную статистику, столь необходимую ЗАТО для поддержания чувства государственной значимости режима в глазах государственных органов? Ведь если нарушителей по этой статье не будет, ее могут из закона исключить совсем, а там и до снятия «особого режима» недалеко, если его никто нарушать не будет. И когда тогда доказать, что ЗАТО по-прежнему имеют значение? Именно судьи ЗАТО спасают репутацию «особого режима». Но шила в мешке не утаишь, и в своих собственных, судейских отчетах им приходится признаваться в содеянном.

«Анализ изученных дел… городским судом об административных правонарушениях, производство по которым мировыми судьями было прекращено по малозначительности, позволяет сделать вывод, что наибольшее количество из рассмотренных дел, как в 2016 году – 108 (74 %), так и за девять месяцев 2017 года – 58 дел (41 %), по данному основанию прекращено в отношении лиц, привлекавшихся к административной ответственности по ст. 20.19 КоАП РФ – нарушение установленного законом[8]8
  Закон РФ от 14.07.1992 N 3297-1 (ред. от 24.02.2021) «О закрытом административно-территориальном образовании».


[Закрыть] особого режима в закрытом административно-территориальном образовании (ЗАТО). Это значит, что судьи ЗАТО прекратили три из четырех дел по нарушению особого режима из-за малозначительности нарушения. При этом в статистику МВД эти нарушения вошли как существующие и пересеченные. Прекрасное изобретение для поддержания системы полной боевой готовности.

Чтобы вас утешить, скажу вам, что раньше, в начале 2000-х годов, все было гораздо печальнее. Конечно, немногочисленные случаи незаконного проникновения были. Они предпринимались в основном бывшими отчаявшимися въехать гражданами ЗАТО, которых по разным личным причинам не хотели завозить родственники. Однако были они единичными. И их катастрофически… не хватало. На планерках тех лет военных регулярно ругали за «плохую статистику» по выявлению нарушителей. «КПП-3, вон посмотрите на КПП-2, целых десять нарушителей выявлено, а у вас всего два! Что это за работа, что за эффективность! Немедленно повысьте количество выявлений». Вот незадача, как же их повысить, где же взять нарушителей, если всех так запугали, что никто не хочет проникнуть. Выход нашли оригинально театральный. Выходит, некто в гражданской форме и делает вид, что он тут свой, всех знает, что хочет, организует и хочет заработать. Хитро подходит к толпящимся за КПП, а такие ожидающие всегда имеются, на ушко шепчет: «Мужик, слушай, за сто рублей въехать не хочешь, у меня свой сегодня в карауле?» И ведь были такие, кто поддавались и верили, доверчивая русская душа! Со всеми вытекающими последствиями в виде незаконного въезда, задержания и привлечения.

Статистика немедленно улучшилась, количество нарушителей возросло, начальство было довольно. Но объяснения нарушителей по поводу ста рублей не понравилось прокуратуре закрытого города, которая решила эту практику прекратить. А как? Стали возбуждать дела за дачу и получение взятки. Это не понравилось военным – они, понимаешь, особый режим спасали, а их за получение взятки! Преступление посерьезнее, чем нарушение особого режима и тянет уже на Уголовный кодекс. И ведь не объяснишь, что это такая разработка для поддержания имиджа. Постепенно, поскольку никто не хотел идти в тюрьму за статистику нарушений, такая практика была прекращена. Но вот незадача, количество проникновений сразу резко снизилась. Тогда и придумали режимные начальники вышеописанную юридическую процедуру, они точно знали, что всегда есть и будут те, у кого просрочен пропуск. Так пусть приносят пользу режиму и родному городу хотя бы так!

Теперь настала пора поговорить собственно об ответственности за нарушение особого режима для иногородних граждан, которые случайно или намеренно оказались на его территории, не имея на это право. Поскольку большая часть читателей этой книги никогда не были в ЗАТО, то рассмотрим это сейчас, чтобы понять кто потенциально может стать нарушителем, как это происходит, что и в какой момент нужно делать, если вы столкнулись с этим.

Ответственность по ст. 20.19 для НЕ имеющих права на въезд в ЗАТО

Кто он, злоумышленник извне, рискнувший нарушить «особый режим» ЗАТО? Составим его условный «фоторобот».

Во-первых, у него нет пропуска, и он никогда не обращался за оформлением права проживания, временного или разового въезда-выезда. Или обращался, но пока не получил ответ и находится в состоянии либо отказа, либо ожидания. В любом случае, право на любой вид въезда в ЗАТО у него отсутствует.

Во-вторых, он может знать, а может и не знать, что он находится вблизи ЗАТО. Может туда собираться или не собираться. А если он не рожден в СССР, то вообще никогда и ничего про закрытые города не слышать. А может и действовать намеренно, хотеть нарушить режим ЗАТО, чтобы, например, проверить, как работает система.

В-третьих, он должен нарушить границу ЗАТО. Любую из ее трех зон, то есть вторгнуться либо в Контролируемую зону А, либо в Б или в Запретную зону. Нарушить – значит физически пересечь. Если вы просто просунете руку сквозь колючую проволоку в сторону ЗАТО, желая, например, показать как вы можете грозить кому-то неведомому кулаком, то, вероятнее всего, это нарушением считаться не будет. Просто потому, что за руку вас вряд ли поймают. Вернее всего, не поймают. Но если вдруг все-таки это случится, то могут и посчитать ваш грозный акт нарушением особого режима. Все будет зависеть от того, как конкретный человек из МВД будет расценивать вашу руку – является она уже гражданином, то есть вами, или нет.

В границах ЗАТО, вы уже знаете, может находиться не только зона за колючей проволокой, но и сама территория КПП для прохода граждан, накопителей для проезда автомобилей, а также невидимая глазу Контролируемая зона Б с лесами, озерами и полянками. Здесь нужно сказать, что если вы нечаянно или специально по семейным обстоятельствам в нее изредка или регулярно все-таки въезжаете, а вас до сих пор не привлекли к ответственности по статье 20.19, то это совершенно не ваша заслуга. Это, совершенно очевидно, недоработка режимных и прочих органов контроля и, следовательно, вопрос времени. Ждите, за вами тоже придут. Пять тысяч рублей или цифры в статистику раскрываемости никогда не бывают лишними. Есть и конкретные примеры. Гражданин случайно въехал на КПП и суд посчитал его виновным. Ну и что, что он не видел табличку про въезд в зону Б, что не знал, что такое ЗАТО, и случайно заехал в накопитель. Незнание закона не освобождает, видите ли, ни от чего[9]9
  Решение № 12-279/2016 от 2 декабря 2016 г. по делу № 12-279/2016.


[Закрыть].

Сценарий картины того, как происходит задержание, зависит от того, где вас засекли. В любом случае, как правило, первым вас «обнаруживает» военнослужащий, который вас останавливает, спрашивает ваши документы, то есть пропуск на нахождение в ЗАТО, и если его не оказывается, он вызывает «тревожную группу». Тревожная группа состоит обычно из одного или двух человек, один из которых всегда сотрудник полиции. Его задача – составить на вас протокол. Задерживать вас он не может, административное задержание не предусмотрено по этой статье. Он вам предлагает «пройти» с ним для составления протокола. Сопротивляться на этом этапе не рекомендуется, чтобы не подпасть под более тяжелую статью про сопротивление органам, по которой административное задержание вполне реально.

Обычно он приводит вас в одно из караульных помещений КПП, везти вас в ЗАТО слишком много чести, да, и права въезда у вас тоже нет. Затем он составляет протокол. Что, где, когда. Делает он все с ваших слов, цель данного мероприятия – описать, каким именно образом при каких обстоятельствах вы стали нарушителем «особого режима». Затем он предлагает вам этот протокол прочитать. Это нужно доброжелательно сделать. Проверить, верно ли изложена рассказанная вами версия, а затем зачеркнуть в нем все свободные пространства, чтобы ничего не могло быть дописано. В конце протокола написать следующее: «С протоколом ознакомлен. Прошу направить его в мировой суд по месту моего проживания». Почему?

Здесь тоже есть некоторые нюансы. Вы можете не писать в протоколе, что просите отправить его по месту вашего проживания. В случае отсутствия такой просьбы с вашей стороны протокол автоматически направляется по месту совершения административного правонарушения, то есть мировому судье закрытого города. При рассмотрении дела, судья обязан извести вас о времени и месте рассмотрения, а значит, он должен будет оформить вам пропуск в закрытый город. Тот самый, в который вы случайно или намеренно попали. Странное правило – судить нарушителей на территории, на которую у них нет права въезда, при том, что въезд на судебное заседание дает право на въезд в ЗАТО. Но для вас это даже хорошо – у вас появляется реальный шанс совершенно законно въехать в ЗАТО… ничего не нарушая.

Процедура оформления въезда для граждан, въезжающих на судебные заседания, проводится в соответствии с законом и никогда не нарушается. Иногда, правда, суды, по каким-то им одним известным обстоятельствам, не извещают гражданина о том, что заседание состоится. Может быть, из-за того, что, как вы теперь уже знаете, данные дела в большинстве своем считаются «малозначительными». Поэтому, если вы действительно заинтересованы въехать в ЗАТО через судебную процедуру, за этим процессом придется следить вручную. В момент, когда представитель МВД закрытого города будет вручать вам вышеописанный протокол, вы интересуетесь у него, на какой судебный участок ЗАТО он будет направлен. Как правило, один и тот же участок рассматривает все дела по этой статье. Через пару дней после возвращения, максимум через одну неделю, вы находите контакты этого участка в Интернете и начинаете туда звонить. Знакомитесь с секретарем и проявляете себя самым законопослушным гражданином.

Если же вдруг вы обнаруживаете, что дата судебного заседания уже прошла, вы признаны нарушителем и оштрафованы, не теряйте надежды. Это еще не все. Вы просите секретаря направить вам судебное решение по адресу, получаете его и обжалуете его в установленном законом порядке в городской суд этого же ЗАТО. Городской суд находится в закрытом городе и является вышестоящей инстанцией по отношению к мировому суду закрытого города. К своей апелляционной жалобе на решение мирового судьи привлечь вас к ответственности, в которой вы пишете о том, что вас не известили и тем самым нарушили ваши процессуальные права, вы приложите еще один специфический документ. Ваше заявление на оформление вам въезда в ЗАТО на судебное заседание. Это совершенно законно, и в этом не может быть отказано. Вы соблюдаете установленный законом порядок.

Все это будет в ближайшем будущем, если вы захотите запустить процесс, а пока всего это не произошло, и вы только что получили на руки протокол о совершении вами административного правонарушения по статье 20.19 КоАП, выразившееся в нарушении особого режима ЗАТО. Представитель МВД должен вручить вам копию протокола и… отпустить вас на все четыре стороны. Это самый приятный момент во всей этой истории с нарушением режима. Вы не можете быть ни арестованы, ни задержаны, вас отпускают, и вы преспокойно едете к себе домой.

Пожалуйста, будьте доброжелательны и позитивны все время этой процедуры. У охраняющих органов нет никакого желания ни вас уничтожить, ни даже превратить в шпиона. У контролирующих органов есть функции, они честно трудятся, а государство им платит. Военные и полицейские, охраняющие ЗАТО, в истории с «особым режимом» самые здравомыслящие в системе и процессе граждане. Они знают все про гостайну, вернее, про ее отсутствие там, где ходят обычные граждане. Те же, кто ловит шпионов, знают, где их ловить. Это точно не нарушители особого режима ЗАТО. Относитесь ко всем, с кем встретитесь, уважительно, разговаривайте вежливо и с пониманием, и при вручении протокола вам вежливо пожмут руку и с радостью отпустят. Они выполнили свою задачу, а вы получили свободу. Легко отделались, не благодарите.

Вывод главы 5

Нахождение в зоне ЗАТО без пропуска любого вида приравнивается к несанкционированному проникновению на его территорию, является административным правонарушением в Российской Федерации и наказывается штрафом. Лицами, ответственными за составление протокола на нарушителей, являются сотрудники Министерства внутренних дел (полиция). При выявлении нарушителей органы тесно сотрудничают с Министерством обороны (военнослужащие КПП), Федеральной миграционной службой (также полномочна выявлять иностранцев-нарушителей и выдворять их с территории РФ) и бдительными местными жителями (по доносу). Если все-таки вы не избежали участи быть задержанным на территории ЗАТО без пропуска или с устаревшим пропуском, ничего не бойтесь, ведите себя подчеркнуто вежливо, с вами проведут необходимые процессуальные действия и отпустят. Судами, компетентными рассматривать дела об административном правонарушении о нарушении режима ЗАТО, являются мировые суды. Дело может быть рассмотрено судьей ЗАТО или по ходатайству заинтересованной иногородней стороны направлено по месту проживания последней. Самым страшным наказанием за нарушение особого режима ЗАТО является штраф в размере пяти тысяч рублей.

Глава 6
Закрытый город и Большая земля – откуда берутся деньги на содержание «особого режима»?

ТЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ГОСУДАРСТВА И ЗАКРЫТОГО ГОРОДА ПО ФИНАНСОВЫМ ВОПРОСАМ. БУДУ ПИСАТЬ О ТОМ, КАК ВСЕ ЭТО РАЗВИВАЛОСЬ ИСТОРИЧЕСКИ И ЧТО ПРОИСХОДИТ СЕЙЧАС, ЗА СЧЕТ ЧЕГО СУЩЕСТВУЕТ СИСТЕМА, КТО И КАК ЕЕ ФИНАНСИРУЕТ И ЗА ЧТО ОТВЕЧАЕТ (МИНЭКОНОМРАЗВИТИЯ).

С первого момента прибытия на место, география мира для новичка, отныне условно свободного гражданина, немножко менялась. Помимо территориального деления на материки, страны, республики, города и села, в его словарном запасе появлялся загадочный неологизм «Большая земля».

Произнося «Большая земля», мы автоматически обреченно вздыхали. Как вздыхают о чем-то, безнадежно желанном и одновременно утерянном, больше недоступном. Большая земля была везде там, где нет нас, нашей «зоны», нашего закрытого города. Нашей золотой клетки. Ведь больше мы не были свободные. Принудили ли нас или мы сами выгодно обменяли свою свободу быть на Большой земле на материальные блага и условия «зоны», это не важно. Нам больше не нужно было ни о чем беспокоиться, о нас беспокоились и за нас все решали. Начальству на Большой земле было виднее, что для нас лучше.

Формально географически ЗАТО, конечно, находились на территории своих областей, для которых стали большой головной болью. В первую очередь с точки зрения сохранения секретов, а, во-вторую, пугали своей непредсказуемостью и неизвестностью. Признаемся себе честно, для областной власти новые секретные объекты ничего хорошего не несли. Никогда не знаешь, когда и какой кусок территории им захочется отхватить для «нужд государства» и как потом успокаивать местных жителей, потерявших свои земли. А то и аварию очередную устроят, что за вещество не скажут, народ болеет, вымирает, а ликвидация аварии стоит дорого. За новыми объектами областным властям нужен был глаз да глаз, проблем с ними было много, вот только контроля никакого, и полномочий тоже. Как таких любить-жаловать? Тоже только на чувстве страха перед руководством страны и под статьей «Вредительство». В общем, пришлось уступить. Приказ.

Никто точно не помнит, когда и откуда появилось это выражение. Мы, «закрытый город», мы были «зоной». Они, все те, кто не жил в зоне, были Большая земля. Большая земля – это все, что находится вне «зоны». Термин «Большая земля» сам по себе тоже немножко секретный и таинственный. Ведь мы как бы хитрим, не указываем точное место, такого географического названия не существует. А значит, мы не боимся раскрыть тайну, которая там, куда мы приехали, везде и во всем. Ведь ты точно никогда не знаешь, где ты на нее, на тайну, наткнешься. А термин «Большая земля» – это емко, но просто все, что снаружи колючей проволоки. А еще это воля, свобода передвигаться, ехать, куда тебе вздумается, в гости, в отпуск, приглашать к себе друзей, родственников. Большая земля нами управляет, потому что Москва – она тоже там…

В советские времена закрытые города полностью подчинялись Москве. Подчинялись во всех смыслах этого слова. Во-первых, получали приказы по всем сферам жизни и беспрекословно выполняли их, все директивы на атомные предприятия и населенные пункты поступали из Первого Главного управления напрямую, минуя область. Но не только приказы по отрасли здесь ждали с нетерпением. Во-вторых, получали самое лучшее и бесперебойное снабжение всем, чего душа пожелает. В буквальном смысле этого выражения. Реальное обеспечение жизнедеятельности завода и городков, начиная от оборудования для реактора и заканчивая детскими ползунками, тоже санкционировалось и определялось Москвой. Это только на карте они были далеко. В виртуальном мире своего воображения они и сами были Москвой. Москва всегда жила лучше всех. Закрытые города жили так же, как и Москва. С самого начала там всегда было все.

Моя мама рассказывала мне, что бабушка (ее мать) приняла окончательное решение завербоваться в закрытый город исключительно по причине питания. Весь ее патриотизм заключался в том, чтобы наконец накормить своих изголодавшихся в эвакуации во время войны детей. Ее ожидания оправдались. «Когда мы ехали в поезде, мы, дети, мечтали, что приедем и наедимся до отвалу. Так было так обещано. И это была причина, почему бабушка согласилась туда ехать. Нормальный человек разве повезет своих детей в какой-то неизвестный подземный город?

Когда мы приехали „на стройку“ (так называли строящийся объект – первый атомный реактор) и в первый раз пошли в магазинчик, мне было девять лет. Я впервые в жизни увидела настоящую еду. В эвакуации мы страшно голодали, мы собирали лебеду и объедали на деревьях первые почки. В магазине-бараке в холодильной витрине стояли огромные кубы масла, от которых продавщица огромным ножом отпиливала каждому по запросу. На другой витрине была емкость, из которой она ложкой черпала красную икру и небрежно кидала ее на весы. Мое детское воображение было поражено. Я навсегда запомнила эту картину как символ изобилия: куб масла и икра ложками».

Самой главной и уважаемой организацией после атомного управления в ЗАТО стали отделы (или управления) рабочего снабжения. Коротко: ОРСы или УРСы. Люди, работавшие в этих отделах, для местных были практически небожителями. Попасть на работу в ОРС простым смертным было невозможно. Надо было быть чьим-то родственником или ставленником. Фамилии начальников ОРСа произносились со священным трепетом. Приближенность к их телу, даже условная, немедленно наделяла счастливчика особыми качествами и ценностью, недоступными остальным. Иначе и не могло быть! Ведь это именно эти «волшебные» люди осуществляли своими собственными руками от начала до конца процесс заказов из Москвы всего сказочного продовольственного и иного великолепия, призванного удержать жителей в заточении. Именно они каждое утро являлись в контору с тем, чтобы вписывать в направляемые в атомное ведомство накладные и фактуры, перечисляющие, сколько нам в нашем закрытом городе нужно килограммов красной икры, французских туфель, венгерских детских маечек и австрийских сапог.

Потом они все это получали на базе и распределяли по магазинам, отделам и… своим знакомым. Именно они хранили в сейфах все эти священные списки очередей, из которых могли вычеркнуть или, наоборот, вписать любого. Фраза «Она работает на базе УРСа» звучала примерно как «Он работает директором завода» и давала примерно столько же уважения. Именно работники организации снабжения были посредниками и проводниками новой концепции в СССР, внедряемой в ЗАТО, мотивировать граждан не только и столько патриотизмом и страхом, но и «благами».

Материальные блага «закрытого мира» должны были поддержать патриотизм, а также соблазнить, заставить молчать, хранить государственную тайну, ибо одними соображениями патриотизма долго сыт не будешь. А также заставить людей чувствовать себя «особенными», «специальными», сделать людей ЗАТО навсегда боящимися потерять то, что им дано. Конечно, можно было и дальше применять концепцию «эффективного менеджмента» 37-го года, держать людей впроголодь, как в лагерях ГУЛАГа и шарашках, считая их неисчерпаемым ресурсом.

Но на новом, атомном направлении Берия сделал ставку на иное. Страхом и голодом не рождаются желание работать и энтузиазм, на страхе и голоде слишком быстро происходит смена кадров, они попросту погибают. А вот если заманить их красной икрой и импортным мебельным гарнитуром, машиной, тем, чего нет ни у кого в стране, то очень даже они будут славно работать. Будут просить еще и заглядывать тебе в глаза: а что еще можно сделать? Только трикотаж болгарский нам пришлите, уж мы вам тут наделаем расщепляющихся материалов для бомб, сколько и каких хотите. Если же добавить в эликсир идеологию исключительности, приближенности к Москве, убедить в особенной «голубизне» крови тех, кто придумал и сделал бомбу, так их и за уши от этой волшебной смеси народ не оторвешь.

И это, как мы знаем, очень хорошо сработало. Рецепт «патриотизм + страх + красная икра» сотворил чудо. В СССР, с почти полностью разрушенной после войны экономикой, именно люди в закрытом городе напряглись изо всех сил и в самые кратчайшие сроки выдали реактор, плутоний и атомную бомбу. Вряд ли они смогли бы сделать все это, если бы жили впроголодь в лагере. Для них старались. А для них старалась вся страна. Они и правда жили, как в Москве.

В моем советском детстве 70–80-х это было одно из первых впечатлений несоответствия между жизнью в нашем городе и в других. Чувство исключительного снабжения. Мы жили в хрущевке 1973 года постройки, возле большой площади и Дома культуры, куда приезжали заводские автобусы со сменными работниками. С одной стороны площади был расположен большой универмаг. В нем полное разнообразие отделов, заполненных всевозможными товарами. Пустых полок никогда не было, это даже невозможно себе представить.

Мои любимые отделы были, конечно, игрушки и ювелирные изделия. На полке игрушек были куклы всех фасонов и мастей, в том числе, я это очень хорошо помню, немецкие куклы с курносыми носиками. Немецкие куклы отличались материалом, это был мягкий розоватый каучук, и миловидным выражением кукольного лица. Дома кукол у меня уже было пять, разных фасонов и размеров, но немецкая среди них была одна, они были «дорогие». Несмотря на личное изобилие, я все равно регулярно ходила проверять ассортимент кукол универмага и его пополнение. Я любила любоваться полками с куклами.

В ювелирном отделе было две части – бижутерия и золото. Рассматривать драгоценности было тоже одно из моих любимых занятий. Витрины были огромными – цепи, кольца, серьги, браслеты, запонки всех форм и размеров на темно-алом бархате. Витрина с дешевыми и детскими украшениями поменьше. Я уже тогда понимала разницу в «настоящих» и бутафорных украшениях и, глядя на цены, строила планы на «сейчас», доступное моему детскому карману, и потом (когда буду зарабатывать). Помню я копила деньги на кольцо, которое про себя называла «Голубой карбункул» (по аналогии с рассказом Агаты Кристи). В центре украшения был загадочно светящийся молочно-голубой овальный камень, его обрамляли мелкие прозрачные искристые камешки. В отдельной витрине лежали часы. Много часов. У нас в магазинах всего было много, таким было мое основное детское впечатление. Иногда мне даже казалось, что все не умещается на витрины, так тесно друг другу лежал ассортимент.

С другой стороны площади располагалась почта, рядом с ней молочно-колбасный и хлебный магазины. В колбасном отделе было минимум четыре сорта вареной колбасы (докторская, любительская с кружочками-шариками сала, русская с мелкими, столовая), два сорта копченой (сервелат и московская), штук восемь наименований молочных изделий, сметана на развес и в стеклянной таре, сыр обычный и копченый. Майонез был всегда! Мясной прилавок ломился от разнообразия сортов мяса, кости брали только собакам. Рыба трех-четырех видов и икра были обязательным списком ассортимента. Хлебный магазин славился не только пшеничными булочками, но и прекрасными тортами и пирожными местной кондитерской фабрики. Жители города использовали торты в качестве валюты, когда нужно было что-то купить у местного населения за пределом города, кого-то задобрить – отблагодарить, или просто покупали на заказ. Я и сама потом делала так, покупала и привозила торты одногруппницам, когда училась в медицинском училище в соседнем городе Кыштыме в 1987 году.

В другой части города были обувной и мебельный магазины, магазин электроприборов, Дом одежды, свадебный салон, книжные магазины. Во всех этих магазинах я никогда не видела пустых полок. Полное изобилие товаров. В мое сознательное время некоторые промышленные вещи были уже не в полном доступе, а выдавались по очереди. В очередь нужно было записываться по месту работы и потом сразу выкупать вещь, если тебе сообщили, что твоя очередь подошла. Иногда, и это было уже экстраординарным событием местной жизни, в магазине что-то «выбрасывали» из дефицита. Да-да, у наших избалованных вниманием государства жителей тоже был дефицит. Фраза эта применялась в переносном смысле, «выбросить на прилавок» означало появление редкого товара, которые разлетится с прилавка или из-под полы в считаные часы. Информация разносилась по сарафанному радио. Женщины передавали ее из уст в уста, бросали (ты за меня поработаешь, а я на тебя возьму?) рабочие места и бежали в магазин. Времени на раздумья было мало, товар быстро кончался.

Каково же было мое детское удивление, граничащее с недоумением, когда примерно лет в шесть я осознала (а видела я это гораздо раньше) разницу в наполнении полок и функционировании магазинов. Эту разницу я обнаружила в двух городах, которые посещала довольно часто с мамой. Свердловск и Кыштым.

Каждый год, с малых лет отправляя меня к бабушке в Свердловск, родители забивали багажник машины продуктами. Ящик болгарских огурцов. Ящик болгарских помидоров. Ящик картошки. Ящик свежего мяса. Упаковки яиц. Сетки с апельсинами. Ящик бутылок с молоком (если скиснет в холодильнике, сделаем блины или оладьи). Это был обязательный минимальный набор. Я никогда не отдавала себе отчет почему, настолько это было естественным. И однажды я вдруг заметила, что полки-то в магазинах Свердловска были пустые, а бабушка ходит в пять утра занимать длиннющую очередь за молоком, когда наше, из родительских пайков, закончится. Помню, как меня поразило это открытие. Такой большой город и такая бедная жизнь! Почему?