Текст книги "Легенды Амастриды"

После ужина в шатре Ильдерима Рэн не видела его. Он вежливо проводил ее в шатер северян, не сказав ни слова. Рэн оставалось только гадать, чем обернется это его молчание, сильно ли она разгневала его… Еще два томительных дня она провела, не видя ни Ильдерима, ни Элию, ничего не зная о Брайсе. Она металась по шатру, как дикий зверь в клетке. Даже Трэйд не мог ее успокоить.

– А если они убили его?! Ведь я даже не знаю, где он! И он… он будто прощался со мной!..

– Рэн, подумай сама, зачем целителям убивать Брайса? Да и он не настолько беспомощен, чтобы позволить им это.

– Тогда почему никто не говорит, что с ним! Почему о нас будто забыли!

Трэйда и самого тревожило молчание кочевников. Северяне просто жили в Хемай, но не было больше ни пиров, ни встречи с вождем, тишина…

Рэн вышла под палящее солнце. Проклятая земля, только песок и зной на сотни лиг вокруг! И вдруг она увидела Элию. Девушка в белой одежде, какую носили здесь целители, шла мимо шатров. Рэн бросилась к ней.

– Элия! Хвала богам, я тебя нашла! Ты – целитель?..

Девушка выглядела смущенной этой встречей и молчала.

– Что с Брайсом? Ему лучше?

И по тому, как Элия опустила глаза, Рэн все поняла.

– Мы не можем спасти его, халум… Мне очень жаль… Но вы привезли его поздно, убить болезнь теперь можно, только умертвив его тело…

– Нет! Вы обещали его спасти! Вы же Великие Целители Юга!

– Мы не боги, Рэн…

Рэн упала на колени, не чувствуя, как раскаленный песок обжигает тело. У меня нет больше сил! Сколько еще судьба будет манить надеждой спасти Брайса, а потом отнимать ее! Я больше не могу…

Она почувствовала, как сильные руки Трэйда поднимают ее с земли. Элия принесла какой-то терпкий жидкости и смачивает ей виски. Рэн слабо отстранилась.

– Не надо…

– Послушай меня… – Элия повернула ее лицом к себе и быстро зашептала. – Целители Юга – это всего лишь красивая легенда, гуляющая за пределами пустыни… Мы давно уже утратили основы наших знаний. От него остались лишь крупицы… Я бывала в подземных городах… там сотни непонятных и диковинных вещей, которым мы не находим применения… Мы забыли! Мы опираемся на легенды и летописи больше, чем на практику. Я сама много раз бывала в пустыне у Изар… Она – Память Пустыни, воплощение богини одного из кочевых племен, уже давно… Она знает все, что накоплено в песках Сехмет за столетия, прошедшие после Войны… Иль очень рассердится, я знаю, но тебе стоит поехать к ней… и не медли!

– Я хочу увидеть Брайса!

– Хорошо, – кивнула Элия, – только надень плащ целителей… тебе нельзя там появляться…

Ступени кажутся бесконечными, они причудливо извиваются, словно гигантская каменная змея, уводя все дальше от зноя вглубь земли. Рэн сбилась со счета и только старалась не отставать от Элии и слабого огонька лампы, мигающего в ее руках. Стало холоднее, должно быть, они очень глубоко под землей.

– Ну вот, мы пришли.

Открылись тяжелые каменные двери, и в кромешной тьме появился свет. Рэн не могла определить, откуда он исходит. Они оказались в просторной комнате с каменными стенами. В углу стояло непонятное сооружение из металла и стекла. И тонкие прозрачные трубки с белой жидкостью ползли оттуда прямо в руку Брайса. Рэн склонилась над ним, легко погладила колючую щеку. Он осунулся еще больше, мертвенная бледность согнала с лица всю краску, даже его загар. Брайс с трудом открыл глаза, слабо улыбнулся ей. От этой улыбки у Рэн разрывалось сердце.

– Ты пришла… Целая армия кочевников не смогла удержать тебя наверху?

– Я еду в пустыню и хотела увидеть тебя сначала…

Брайс привстал, с тревогой глядя на Рэн.

– Зачем?

– Ей нужно найти ответы на вопросы о самой себе, – быстро проговорила Элия, не давая ему возразить. – И о вас обоих…

– Я все равно поеду, любимый… Это очень важно… – Рэн смахнула непрошеные слезы, порывисто прижалась губами к лицу Брайса в отчаянном поцелуе.

– Поезжай. Элия позаботится обо мне.

Элия настороженно подняла голову, где-то в коридорах послышались голоса и шаги. Она потянула Рэн за собой.

– Нам пора, халум, поторопись!

Рэн обернулась, встретившись взглядом с Брайсом, прикусила губу. Он смотрел на нее, запоминая, без надежды.

– Я люблю тебя!

– Рэн, будь осторожна… обещай мне…

– Обещаю, я скоро вернусь…

Элия чуть ли не силой вытащила ее в коридор. И снова ступеньки, теперь наверх, все дальше от Брайса. С каждой сердце будто рвется на части. В темноте Рэн наконец дала волю слезам.

*****

– Ты никуда не поедешь, халум! Это решенный вопрос! – Ильдерим был в ярости. Но Рэн спокойно перенесла эту бурю и стояла напротив мужчины, глядя на него с решимостью, которую ничто не могло поколебать.

– Трэйд разрешил мне ехать. Все ваши требования соблюдены, и я поеду!

– Ты хоть представляешь себе, насколько это опасно?

– Он будет сопровождать меня! – упрямо возразила Рэн.

Элия легко коснулась ее плеча и покачала головой.

– Он не знает дороги, халум… да это и не важно… К Изар ты можешь приехать только одна. Мужчина не имеет права говорить с Памятью Пустыни… тебе придется ехать одной…

Рэн почувствовала холодок страха.

– Я дам тебе провожатых до границы с западным племенем, это в двух днях пути отсюда, – Ильдерим бросил сердитый взгляд на Элию. – По крайней мере они защитят тебя от хищников пустыни… и от людей. И они будут ждать тебя через день, не мешкай!

Элия заботливо приторочила к седлу лошади сумку с водой и запасами еды, потом сунула Рэн в руки кинжал. Рэн благодарно кивнула ей и хмурому Ильдериму. Трэйд ободряюще обнял ее и легко посадил в седло. Ильдерим произнес что-то на своем языке, и лошади тронулись. Он отвернулся и пошел к шатру.

Рэн в сопровождении двух молчаливых мужчин, вооруженных мечами и луками, выехала за пределы Хемай. Лошади, выносливые и быстрые, уносили всадников все дальше на запад пустыни. Они устроили привал лишь один раз за день, и то по настоянию ее спутников. Рэн, как одержимая, понукала лошадь, боясь потерять драгоценное время. Она находилась в оцепенении и не чувствовала ни усталости, ни голода. Но ее охрана была неумолима.

– Нужно дать отдых лошадям… – один из мужчин взглянул ей в глаза. – Мы отвечаем за твою жизнь, госпожа.

И Рэн поняла, что Ильдерим не простит им, если с ней что-то случится. Она покорно спешилась.

После заката они разбили маленький лагерь. Рэн сидела у костра, грея озябшие руки, когда услышала протяжный вой. Она вздрогнула.

– Это аракхи… пустынные кошки, – сказал ее провожатый. – Не тревожься, госпожа, они нас не тронут. Аракхи – падальщики.

Несмотря на неудобную позу и непрекращающийся утробный вой за песчаной грядой, Рэн все же задремала, подложив под голову седло и прижимая к себе кинжал.

Весь следующий день всадники скакали молча. Усталость давала о себе знать, Рэн из последних сил цеплялась за поводья, чтобы не упасть с лошади. Но страх подгонял ее. Мы уже близко! Нельзя терять драгоценное время! Лошади, незаметно для Рэн, сбавили ход, и она уснула в седле, мерно покачиваясь в такт иноходи.

«Поворачивай назад! Ты в опасности! Не смей ехать к Изар! – Голос взорвался у нее в голове такой бурей, что заболели виски, но Рэн только сжала зубы. – Уезжайте отсюда! Ты слышишь меня?»

«Да, я тебя слышу, лживая дрянь! И больше никогда не последую твоим советам! Так что прекрати это!»

«Хорошо… это ради нас с тобой… ты можешь не вернуться назад, там опасно, я знаю! Умоляю тебя, послушай меня сейчас, поворачивай в Хемай!» – голос стал тихим и заискивающим, Рэн с мрачным удовлетворением услышала в нем явственный страх.

«Что ж, если я умру, то наконец-то избавлюсь от тебя, верно? Я хочу этого больше всего!»

Солнце клонилось к закату, когда лошади остановились, словно перед невидимой глазу преградой. Мужчины кивнули ей и развернули лошадей назад.

– Тебе надо проехать еще несколько лиг на запад, там тебя встретят кочевники… Мы будем ждать тебя здесь через день, госпожа. – Мужчина махнул ей рукой на прощание, и Рэн несмело тронула поводья.

Как и предсказывали ее провожатые, вскоре ей навстречу выехал отряд всадников. Поравнявшись с ними, Рэн торопливо достала свиток с печатью Ильдерима Мусагетта, и те почтительно проводили ее в селение. Эти кочевники были не похожи на людей из Хемай и смотрели на нее враждебно. Угрюмые женщины и дети трогали ее пыльный плащ и шептали что-то на непонятном наречии. Рэн как могла, объяснила им, что ищет Память Пустыни. Их вождь повелительно махнул рукой, приглашая следовать за ним. Рэн не понравился его взгляд, алчный и довольный, но она послушно повернула лошадь вслед за ним. Через несколько часов она увидела в сгущающихся сумерках неясные очертания высокого каменного здания с округлыми стенами. Оно было похоже на Храм Всех Богов в Дарлоге, и Рэн поняла, что она у цели. Мужчина жестами велел ей войти. В его взгляде светилось торжество, но Рэн не позволила себе сомневаться.

На нее пахнуло прохладой и дымом благовоний. Святилище Памяти Пустыни внутри было гораздо больше, чем казалось снаружи, и Рэн почувствовала себя совсем маленькой и беспомощной. Только мысль о том, что Элия бывала здесь и знает Изар, придавала ей смелости. В центре круглого помещения на маленькой жаровне пылали угли. Рэн увидела, как тонкая белая рука осторожно ворошит их палкой, лицо Изар скрывали волосы.

– Подойди ближе, ночь сегодня холодная… – голос у нее был мелодичный и ровный, но все равно испугал Рэн. Вот Изар подняла голову и внимательно взглянула на гостью. Рэн во все глаза смотрела на юную красивую девушку, сидящую перед ней. Она представляла ее старухой, мудрой и всезнающей, а она еще младше ее самой! Красивое бледное лицо казалось прозрачным, от нее словно исходило свечение, золотистые, почти белые волосы тоже сияли, или ей показалось так в свете огня. Но глаза Памяти Пустыни были древними, как сами эти пески, в них светилась сила, непреклонная и бесконечная.

– Сядь, – рука указала на грубую скамью, и Рэн опустилась на нее, чувствуя, как взгляд Изар сковывает ее волю.

– А теперь расскажи, зачем ты пришла…

И Рэн начала говорить о Дарлоге, войне, Брайсе, Голосе и бессилии целителей против болезни Брайса. Когда она закончила, угли почти затухли. Изар снова разожгла огонь и наконец взглянула на Рэн.

– Как Ильдерим Мусагетт отпустил тебя? Ты – халум, золотоволосая женщина, предсказанная легендами. Он не пытался заполучить тебя и твой дар?

– У меня есть мужчина, и я не принадлежу вашему вождю!

– Он не мой вождь. Когда-то он хотел увезти меня в свой город, но я выбрала это, – Изар обвела рукой вокруг. – Я чужеземка, как и ты. Моя мать привезла нас с сестрой на Архипелаг, спасаясь от врагов. Она умерла, а нас воспитывала женщина из племени. Мы стали такими же, как кочевники… ели ту же пищу, спали на песке, говорили на их языке, даже думали, как они… Стать воплощением богини Сехмет на земле – это высшая милость, которую можно оказать смертным! Стать защитником своего племени, вместилищем знаний, накопленных поколениями и поколениями… Стать великими избранными!.. Все девочки племени мечтали об этом едва ли не с рождения! Мы с сестрой тоже… В мое семнадцатилетие должно было произойти новое воплощение Памяти Пустыни, и выбор пал на меня… Меня нарядили в праздничные одежды, всю ночь шли празднества у костров в мою честь и честь богини, а потом меня отвели в храм… Об этом никогда никому не говорят… Память Пустыни умирала, и я должна была принести жертву, чтобы стать следующей. Она потребовала отречься от обычной жизни, не иметь мужа, детей, дома… и в знак полной покорности убить того, кто мне дорог больше всех, Мэйю! Я сделала это! Сестра умерла у меня на руках, ее кровь впитал песок моего храма, с ее последним вздохом я тоже упала без чувств. А когда очнулась, ничего этого не было… Я не знаю, как это произошло, но я слышала движение и шепот песка в пустыне, полет птицы, мысли людей. Я просто знала такие вещи, о которых даже не задумывалась прежде… И я скажу тебе, это великий груз, нести который порой бывает не под силу… Но выбора нет, я не могла вернуться к прежней беззаботной жизни! Конечно, мои соплеменники о чем-то догадывались, поэтому в новые преемницы старались выбирать чужестранок… Я помогу тебе всем, чем могу… В древних книгах несколько раз упоминалось о дох шарум, двуликих спящих… так называют таких, как ты… Твой Голос – это часть твоего сознания, которая знает некоторые вещи, недоступные в обычном состоянии… Дох шарум появляются очень редко, в легендах есть упоминание о пяти спящих. Они по-разному совершали переход, ваша лекарка дала тебе хорошее средство. Чай отэми погружает в поверхностный сон, высвобождая все тайные способности, это почти безопасно… – Изар помедлила, потом продолжала. – Но часто использовать переход нельзя, он истощает силы… и приводит к смерти…

Рэн побледнела, страх противными щупальцами опутал тело. Ведь этот переход теперь осуществляется почти помимо ее воли, и Голос возникает, когда ему заблагорассудится.

– Что случилось с другими дох шарум?

– Некоторые погибли, не сумев вовремя выйти из пограничного состояния… один из двуликих сошел с ума…

– Как мне спасти Брайса? – Рэн боялась задавать этот вопрос, хотя именно за этим и пришла. А вдруг все напрасно, и даже Память Пустыни не сможет ей помочь?

– Видишь ли, ты совершенно особенная… ты не только дох шарум, ты еще и оборотень, который смог побороть звериную сущность… то, что не позволило тебе обратиться, убивает твоего возлюбленного… о таком я ничего не слышала. Но, возможно, совершив переход сейчас, мы сможем понять, что тебе делать дальше…

– Тогда скорее! У меня мало времени!

Изар неторопливо соединила в котелке душистые травы и порошки и залила водой. Потом протянула Рэн дымящуюся чашу. Рэн выпила все мелкими глотками, напиток оказался приятным и оставлял на губах пряный горьковатый вкус.

В святилище стало темнее, хотя огонь по-прежнему весело потрескивал на жаровне. Темнота надвинулась на Рэн, она ощущала ее кожей. Изар сосредоточенно смотрела на нее.

– Что это? Это не чай отэми…

– Нет, – покачала головой Изар, – не чай…

Перед глазами поплыл туман, но это не было похоже на переход. Рэн почувствовала, как стремительно падает в пропасть.

– Помоги мне, Изар! Я не понимаю, что со мной!..

– Не бойся, я тебе помогу… – ровным голосом отозвалась Память Пустыни, в глазах ее, до этого равнодушных и ничего не выражающих, вспыхнула странная торжествующая улыбка.

Сознание возвращалось медленно, урывками. Как сквозь пелену тумана, она увидела огонь жаровни, языки пламени отбрасывали причудливые тени на каменную стену святилища… Потом она увидела перевернутую чашу на земле… «Это не чай», – говорит Изар и с нескрываемым торжеством смотрит на нее… Брайс! Рэн хотела встать, но не смогла. С удивлением она увидела, что ее запястья прикованы к углублению в стене. Изар склонилась над цепью, внимательно посмотрела в белое лицо женщины.

– Изар… Помоги мне…

– Тише, тише… все хорошо. – Она проверила цепи, подергав их. Глухой звон эхом прокатился по святилищу. Рэн неверяще смотрела на Память Пустыни.

– Что ты делаешь?

Изар подняла голову, в глубоких темных глазах промелькнула жалость.

– Зачем, думаешь, я рассказала тебе свою историю? Быть воплощением богини не только великая честь, но и большой груз. Тело, которое становится вместилищем знаний, не выдерживает долго. А я была Памятью Пустыни почти десять лет… Мое время кончилось… – Изар протянула к огню полупрозрачную тонкую руку. – Видишь, я ухожу… Кто-то должен заменить меня… Перед смертью я должна найти преемницу…

Рэн начала понимать. Она яростно затрясла головой.

– Нет! Ты не можешь!.. Я не хочу этого!

– А я, думаешь, хотела? Нас пичкали россказнями о великой чести избранных, умалчивая о том, какая ужасная это участь! – Изар горько усмехнулась. – Ты, по крайней мере, знаешь, что тебя ждет… И твоего согласия не требуется, к тому же ты – чужестранка… Хорошо, что ты пришла в себя, я боялась, что порция сонного порошка была слишком большой… Ты должна быть в сознании, когда это произойдет.

Рэн напугала торжественность, с которой Изар произнесла это. Ее глаза опасно блестели. Рэн отчаянно дернула цепь, но та держалась в стене крепко.

– Постой! Жертва! Ты сама сказала, что избранница богини должна принести жертву, смерть близкого человека! Я ничего такого не сделала! Отпусти меня!

Изар только покачала головой.

– Ты уже принесла свою жертву, чужестранка. Еще до того, как переступила порог дома богини. Твой возлюбленный погиб по твоей вине.

– Нет, ты говорила, что поможешь мне… – побелевшими губами прошептала Рэн, – он не должен умереть!

– Это уже не имеет значения. Скоро ночь, скоро я смогу уйти…

Безвольное тело обвисло на цепях. Длинные спутанные волосы закрыли лицо женщины, но Изар чувствовала, как боль толчками билась в ее теле. Она вспомнила собственное посвящение. Это обрушилось на нее, как ураган, разрывая голову дикой болью, а она ждала великой радости от наполненности мудростью. Возможно, в том состоянии, в каком находилась сейчас Рэн, ей будет легче принять это…

*****

– Как ты могла посоветовать халум обратиться за помощью к Изар? Ты хоть знаешь, кого и как чтут западные кочевники? Это кровавый и жестокий культ, и я искореню его, как только окончательно наведу порядок в пустыне! Я не доверяю Изар! – Ильдерим метался по шатру перед притихшей, смиренно молчавшей Элией. – Я чувствую, что это западня! – он вышел из шатра, махнув рукой всадникам. – Мы едем в пустыню, Хави! Собери малый отряд!

– Я поеду с вами! – минуту Ильдерим изучал взглядом Трэйда, потом холодно кивнул.

*****

Рэн погружалась в пропасть, и у нее не было ни сил, ни желания бороться. Она даже была рада этой чернильной темноте, которая медленно обволакивала ее, заполняя все закоулки памяти и сознания. Брайс мертв! Больше незачем жить, пускай тогда Изар делает, что хочет. Она не будет ей противиться… Но к тому, что произошло, Рэн оказалась не готова. Словно какая-то неведомая сила выдернула ее из благословенной тьмы. Сквозь бреши ее сознания, как вода, сквозь разбитый кувшин, внутрь хлынуло что-то темное и чуждое. Тщетно Рэн старалась не противиться этому. Какая-то ее часть яростно сопротивлялась, но она сильно ослабела. Все тело взорвалось ослепляющей болью, и Рэн закричала, извиваясь на привязи, не в силах побороть неизвестное.

Изар хладнокровно наблюдала за ней. Воплощение не должно занять много времени, а в состоянии Рэн, когда она почти не способна сопротивляться, все может закончиться уже через несколько часов. К тому времени, как Ильдерим пришлет своих эмиссаров, все будет кончено. А Изар не сомневалась, что правитель Архипелага не отпустит Рэн так легко, но теперь у него не будет выбора, как и десять лет назад, когда богиня отняла у него ее саму, Изар. Она уселась на земляной пол и приготовилась к бессонной ночи, последней своей ночи в этом мире.

Рэн, задохнувшаяся от обрушившегося знания, полуослепшая от слез, чувствовала, что осталось совсем мало времени, и она окончательно потеряет себя. Боль от смерти Брайса притупилась, перед глазами промелькнул образ дворца в Дарлоге, босоногая девочка в белой шкуре, Трэйд, она и Брайс на крепостной стене, бесконечное море, пустыня, вождь кочевников… Все это отступило неизмеримо далеко от нее, нынешней, потеряло смысл и значимость, почти забылось… Ильдерим! «С той минуты, как ты ступила на мою землю, я знал, что ты особенная… это трудно объяснить словами… я чувствую тебя, если ты не пытаешься противиться этому…» Мысленно она позвала его, неимоверным усилием воли открывая ему свои мысли, и почти сразу же ощутила его невидимое присутствие.

«Где ты, халум?» Потом сознание, измученное этой последней попыткой, померкло, и Рэн тяжело обвисла на цепях.

Время остановилось и двигалось теперь вспять, замирая и растягиваясь… Вот она девчонкой хохоча носится по полупустым коридорам родительского дворца вместе с Крэйном… вот над ней, совсем еще крошкой, склонилась красивая светловолосая женщина. «Мама», – поняла Рэн и заплакала. Женщина сняла со своей шеи серебряный медальон и надела на Рэн, потом благословила ее странным чужеземным жестом… Вот она стоит перед стотысячной армией, закованной в железо, но облик у нее другой… И ее смертоносное войско разом поворачивается, оставляя клубы пыли на утоптанной земле, безмолвно повинуясь ее легкому, едва заметному движению руки…

Среди всех этих обрывочных видений было знание чего-то важного, но оно непрестанно ускользало от ее мутнеющего сознания. «Ильдерим… помоги…» – мысли путались, рассыпались в прах. Она словно видела себя со стороны. Сильная и всезнающая, стоящая над болью и привязанностью, она смотрела на корчащуюся внизу, измученную бесплодной борьбой женщину. Это ведь я! И Рэн снова потеряла сознание.

Она пришла в себя оттого, что Изар, запрокинув ей голову, вливала в горло какой-то терпкий напиток. Рэн попыталась отстраниться, но женщина лишь крепче сжала ее подбородок.

– С тобой оказалось труднее, чем я думала… Пей! Ты не должна терять сознание!

Чаша с напитком опрокинулась, и Изар глухо пробормотала проклятье. Голова Рэн снова упала, и волна золотистых волос закрыла ее бледное лицо. Порошки не действовали! Изар была уверена, что все почти получилось, если бы чужеземка не воспользовалась своим даром так некстати. Конечно, он ей не помог, но истощил все силы. Еще давать ей порошок нельзя, она и так выпила слишком много зелья. Память Пустыни не должна погибнуть от отравления в свою первую ночь! Оставалось только ждать.

Огонь затух, и Изар снова разожгла его. Тени надвинулись на двух женщин со всех сторон. Но вот, наконец, чужеземка шевельнулась, глухо звякнула натянувшаяся цепь. Изар затаив дыхание, смотрела на нее. Свершилось! Свершилось ли это великое таинство? Она не была уверена, а спросить было не у кого. Рэн подняла голову, ее глаза сверкнули в свете костра нездешним знанием и силой и тут же померкли.

Изар уловила движение еще до того, как оно нарушило тишину святилища. Тело Рэн все натянулось на цепях.

– Ильдерим! – выдохнула она и расплакалась.

Дрожащей рукой она подняла голову чужеземки, вглядываясь в ее лицо. Оно изменилось и одновременно осталось прежним. Так что же произошло?

– Изар! – прогремел голос Ильдерима Мусагетта. – Отойди от нее!

Он в два прыжка пересек святилище и коротким взмахом меча разбил цепи на руках Рэн. Ее тело, сотрясаясь от плача, упало ему на руки. Он ласково отвел волосы с ее бледного лица.

– Я здесь, халум. С тобой ничего не случится!

Он легко поднял ее обмякшее тело на руки и понес выходу.

Изар оставалось лишь беспомощно смотреть, как рушится все, ради чего она существовала. Ведь Рэн была готова!

У двери Ильдерим обернулся, гневно посмотрел на поникшую Память Пустыни.

– Клянусь, Изар, больше я не позволю вашей богине никому причинить вреда! Я не оставлю камня на камне в ее проклятых святилищах! – во взгляде его промелькнуло сожаление. – Мне нужно было сделать это давным-давно.

Он осторожно посадил Рэн в седло впереди себя, крепко держа ее за талию. У храма собрались мужчины, в свете луны блеснуло оружие. Ильдерим и Трэйд переглянулись. По горящему взгляду Ильдерима Трэйд видел, что он жаждет устроить резню. Но вот правитель Архипелага вскинул руку, и гул голосов смолк.

– Я забираю эту женщину, она находится под моим покровительством! Чужеземка не принадлежит вашей богине! Память Пустыни ушла, и следующей уже не будет! Она приехала за помощью с моей печатью! Вы осмелились презреть закон на моей земле, и за это вы достойны смерти! Но я пощажу вас! Выбирайте: или жизнь по общим законам, или смерть сейчас!

В наступившей тишине они повернули лошадей в пустыню. Сотни глаз смотрели им вслед, но оружия никто не поднял. Когда селение скрылось из виду, они пустили коней галопом. Трэйд взглянул на молчавшего Ильдерима.

– Я думал, там будет бойня.

Ильдерим устало посмотрел на него и передернул плечом.

– Любой из них мог ударить нам в спину и развязать новую войну. Мой народ еще не привык к миру…

Следующие несколько часов они скакали в полной тишине. На пустыню опустилась холодная звездная ночь, и Ильдерим укрыл Рэн плащом. Под мерный ход лошади, прижатая к теплому сильному телу, она погрузилась в обморочный сон.

На коротком привале ее напоили отваром, который им дала Элия перед отъездом. Рэн слабо сопротивлялась, мотая головой и разливая драгоценную жидкость. Трэйд пытался уговорить ее выпить лекарство, но Рэн только крепче сжимала зубы, не открывая глаз. Ильдерим покачал головой.

– Она тебя не слышит… Изар хотела сломать ее волю. Так проходит это их посвящение! Не знаю как, но ей почти удалось… Она не хочет выжить.

Он склонился над Рэн, положил ее голову себе на колени. Проникнуть сейчас в ее сознание было почти преступлением, но другого выхода не было. Его поразило то, что он увидел. Кругом была одна боль. Брайс! Он кивнул своим мыслям, но не отпустил Рэн.

– Выпей, халум! – ласково, но настойчиво приказал он. Едва ли Рэн почувствовала, что он руководит ей. Она послушно разжала губы и торопливо проглотила напиток. Трэйд в смятении смотрел на покорное, ничего не выражающее лицо Рэн. Он не знал, как Ильдерим это сделал, но его пугало то, что Рэн безропотно выполняет приказы.

Лошади не знали отдыха, и всадники тоже. К закату следующего дня они достигли Хемай. Ильдерим легко соскочил на песок, осторожно снял крупа взмыленной лошади Рэн и понес в шатер. К ним подбежала Элия, с тревогой вглядываясь в безжизненное лицо Рэн.

– Нет, Иль! Неси ее вниз! Я не смогу помочь ей одними травами…

Ильдерим миновал шатер, и Трэйд увидел ступени, наполовину засыпанные песком. Ильдерим медленно спускался со своей драгоценной ношей. Трэйд хотел последовать за ними, но Элия мягко преградила ему дорогу.

– Непосвященным туда нельзя… Я постараюсь вернуть ее… – она печально взглянула на Рэн, потом на Трэйда. – Думаю, она уже знает… Ваш друг… мне очень жаль…