Текст книги "Сестры-вампирши 1"

Надя Фендрих
Сёстры-вампирши
Часть 1

Необычные путешественники

Автобан между Трансильванией и Германией был погружён в ночную мглу. Лишь изредка тишину нарушал шум колёс. Пассажиры тех немногочисленных машин, которые неслись по автобану, спали – но только не водители, конечно!

Не до сна было в эту ночь и обитателям дряхленького грузовика с волчьей головой на капоте и надписью «Трансильвания Шпедицонска». Всё дело в том, что это был не совсем обычный автобан, и помимо людей на нём иногда можно было встретить самых настоящих вампиров. А какой уважающий себя вампир откажется от пары капель сладкой крови какой-нибудь зазевавшейся жертвы и предпочтёт ночной сон охоте?

Однако Михаю Цепешу, двенадцатому по счёту сыну древнейшего и благороднейшего вампирского рода, было не до охоты. Этой ночью он вёз жену и дочерей в Германию, где им предстояло обрести новое пристанище.

Михай Цепеш родился 2676 лет назад в самом сердце Трансильвании – страны зловещей, но такой прекрасной! За всю свою жизнь он лишь изредка покидал родные края, и всякий раз разлука с ними больно ранила его вампирское сердце. Он не представлял себе жизни без каменистых гор, шума рек, дремучих лесов, населённых дикими кабанами. Превосходнейшими… Такими сочными… Михай провёл кончиком языка по длинным острым клыкам и запустил руку в иссиня-чёрные волосы. От воспоминаний о дичи у него потекли слюнки, а значит, нужно было срочно подкрепиться. И поскольку кабана под рукой не оказалось, пришлось довольствоваться горстью родной земли и куском кровянки, купленной в лавке его давнего друга – мясника Сангразы.

Утолив голод, он изо всех сил надавил на педаль газа, ведь грузовик шёл отнюдь не налегке, а тащил за собой горчичного цвета «Дачию» – старенький семейный автомобиль, который Михай любил так преданно, что наотрез отказался переезжать без него.

По настоянию супруги («Как бы люди чего не заподозрили!») он включил дальний свет. Конечно, в темноте Михай видел лучше, чем при свете дня, но он слишком любил свою жену и всегда прислушивался к её мнению.

Эльвира Цепеш была никакой не вампиршей, а самой обычной женщиной. А спорить с простой смертной не под силу даже самому гордому и сильному вампиру. Поэтому, когда супруге пришла в голову идея перебраться в Германию, Михай решил с ней согласиться. Он ведь понимал, как сильно она скучает по родине. К тому же двенадцать лет назад Эльвира подарила ему двух прекрасных дочурок, которые были не просто близняшками, а вампирами-полукровками, чем Михай несказанно гордился. С тех пор как девочки родились, семья Цепешей обосновалась в Бистрии. Будучи дьявольски красивым городком, Бистрия располагалась почти в самой преисподней. А ещё она кишмя кишела вампирами. И все они были не прочь вонзить свои клыки в нежную шею Эльвиры, но та уже давно привыкла к их голодным, хищным взглядам и такой ерундой её было не испугать. Ведь рядом всегда был любящий муж, готовый защищать её до последней капли крови, потому что однажды она поклялась ему в вечной любви.

Конечно, браки между вампирами и людьми – явление крайне редкое. Вот потому-то Сильвания и Дакария частенько просили родителей рассказать историю их знакомства. Ну, если уж совсем честно, то об этом обычно просила Сильвания. Она обожала эту историю и знала её наизусть. Романтичная до мозга костей, Сильвания взахлёб читала длиннющие любовные романы. А её сестра Дакария – или просто Дака, как её называли в семье, – любила рок-музыку, презрительно именовала любовные романы чушью и если что с запоем и поглощала, так это мясные тефтельки, а никак не книги. Но в эту минуту, когда ехать предстояло ещё долго, обе девочки заскучали. Уютно устроившись среди ящиков и коробок, Дака и Сильвания прижались друг к другу и принялись листать семейный фотоальбом, подсвечивая фотографии фонариком.

– Смотри! Вот первая совместная фотография наших родителей, – мечтательно вздыхая, Сильвания рассматривала фотографии, сделанные когда-то мамой в румынских Карпатах.

Карпаты, следует сказать, – горы очень норовистые, и если уж вы решили по ним побродить – будьте начеку. Особенно если вы человек, да ещё и такой хрупкий, как Эльвира Цепеш. Она сразу же попала под камнепад и повредила шею. Поэтому до самого конца отпуска ей пришлось ходить в специальном воротнике. Но это не единственная причина, по которой в Карпатах отнюдь не безопасно… Дело в том, что именно здесь находится знаменитая Трансильвания. Однако в те времена Эльвира Цепеш не верила в вампиров, а потому беззаботно фотографировала горы, ущелья и алые цветы, источающие сладкий, дурманящий аромат…

Женщина и не подозревала, что кое-кто уже приготовился полакомиться её вкусной алой кровью. Эльвира нажала на кнопку фотоаппарата… Раздался щелчок – и в свете вспышки мелькнула пара белых клыков. Подлетев к ничего не подозревающей девушке, Михай Цепеш впился ей в шею. Воротник был безнадёжно испорчен, а его владелица, только что чудесным образом избежавшая укуса вампира, пронзительно вскрикнула от испуга. Подскочив на месте, Эльвира обернулась и… влюбилась с первого взгляда в красивого, мертвенно-бледного брюнета с красными губами, почему-то напомнившими ей сладкую землянику, которой она любила полакомиться в летнее время.

И снова ей повезло, потому что сердце черноволосого незнакомца тут же воспылало ответной страстью. Михай не мог отвести взгляда от красивой рыжеволосой девушки с бездонными синими глазами, похожими на ночное небо в предрассветный час.

– Как же хорошо, что на маме тогда был этот дурацкий воротник! Укуси её папа по-настоящему, нас бы сейчас не было, – сказала Сильвания.

Дака молча перевернула страницу фотоальбома.

– Ах, какая мама здесь красавица! – воскликнула Сильвания, увидев мамин свадебный портрет. – Когда надумаю выходить замуж, у меня будет такая же свадьба! Мамочка, папочка, расскажите об этом дне!

– Да-да, расскажите ей, пожалуйста. За 239 раз разве всё упомнишь, – проворчала Дака.

Но в глазах у мамы уже заблестели озорные искорки.

– Мы тогда сняли просторный склеп на старом кладбище, – повернувшись к дочкам, Эльвира начала свой рассказ. – Приглашены были только члены семьи и друзья Михая. На женщинах были роскошные наряды из первосортной гнили, на мужчинах – добротнейшие заплесневевшие костюмы и шляпы. Ну а мне пошили сказочно красивое кружевное платье. Самый волнующий момент наступил, когда церемониймейстер спросил Михая, готов ли он любить меня, пока смерть не разлучит нас, и он ответил…

– Sni! Je pnam! – добавил на вампирийском языке Михай и с нежностью посмотрел на жену.

– Как трогательно, – всхлипнула Сильвания и снова посмотрела на свадебную фотографию родителей. Седовласый церемониймейстер выглядел, как и подобает вампиру, замогильно мрачно. В руке он держал длинный кинжал, а на голове у него красовался чёрный блестящий цилиндр.

– Кинжал – это по-твоему трогательно? – ухмыльнулась Дака.

– Нет, трогательно то, что папа ради любви к маме попросил провести обряд крови. Ты только представь себе: ради мамы он отрёкся от вечной жизни!

– Так и есть, и я ни о чём не жалею! – отозвался Михай. – Церемониймейстер надрезал кинжалом наши ладони. Мы их соединили, и наша кровь смешалась. Свадьба простого смертного и вампира без этого обряда просто немыслима!

– Я бы ни за что на свете на такое не решилась, – прошептала Дака сестре на ухо. – Папа ведь не знал, какими именно вампирскими качествами ему придётся пожертвовать. Хорошо ещё, что у него просто уменьшилась светобоязнь и оскудели некоторые сверхсилы. Вполне могло статься так, что он больше никогда не смог бы летать. Разве это была бы жизнь?

– А я на всё готова ради любви так же, как и наш папочка, – мечтательно произнесла Сильвания. – Не пойму только, как это никому не пришло в голову захватить на свадьбу цифровой фотоаппарат. Что же это за свадебные фотографии, если на них не видно жениха!

– Что ж тут непонятного, тогда цифровых фотиков ещё и в помине не было. Фотоаппараты были зеркальными, а раз вампиры не отражаются в зеркалах, то и запечатлеть их не представлялось возможным.

Сильвания удручённо кивнула. На неё всегда навевала грусть фотография, где рядом с мамой стоял чёрный костюм, а в воздухе над ним висел цилиндр. Уж на её-то свадебных фотографиях такого точно не будет. Во-первых, она – полувампир, а значит, отражается в зеркале, хоть и слегка размыто. Во-вторых, уж она-то обязательно проследит за тем, чтобы на празднике было вдоволь цифровых фотоаппаратов.

Закрыв глаза, Сильвания представила своё свадебное платье. Оно непременно будет кремово-белое, с кружевами и шелестящими рюшами, подпоясанное тёмно-красной лентой. На голове у Сильвании будет фата из тончайшего шёлка, и в самый волнующий момент жених приподнимет её, чтобы поцеловать невесту… Тут, правда, была одна маленькая загвоздка. Нет-нет, с выбором туфель она ещё как-нибудь справится. Куда сложнее найти жениха, который бы подходил и к платью, и к туфлям! Сильвания вздохнула. Среди друзей и родственников она слыла экспертом по любовным делам, но, по правде говоря, хорошо разбиралась лишь в тех страстях, которые разыгрывались на страницах её любимых книг. Ах, вот бы познакомиться в Германии с каким-нибудь парнем и влюбиться в него по уши…

– Эй, уж не вздумала ли ты поспать? – прервал сладкую полудрёму голос Даки. В этот момент папа резко развернул грузовик, и пассажиров вместе с альбомом по инерции отбросило в сторону.

– Ой-ой-ой! – воскликнула Сильвания.

– Вы в порядке? – забеспокоился Михай.

– В полном, – заверила Дака и снова устроилась на лежанке. Она совсем не возражала против небольшой встряски. Но разве можно было это сравнить с полётом над землёй? Вообще она не понимала, почему нужно ехать в Германию на машине, если можно было полететь. Нет-нет, не на самолёте – они же не люди. Точнее, они же только наполовину люди. Чем трястись сейчас в старом грузовике, Дака предпочла бы полететь в Германию вдвоём с папой по воздуху. К тому же это послужило бы отличной тренировкой перед большим трансъевропейским полётом, к которому Дака готовилась уже давно.

Сильвания одёрнула юбку. Никогда не знаешь, где столкнёшься с мужчиной своей мечты… Что, если завтра она выйдет из грузовика, а он уже тут как тут, стоит и ждёт её? И вот тогда помятая одежда будет совсем некстати.

Она прилегла рядом с сестрой и снова открыла фотоальбом.

– Смотри, наш класс!

– Ага, и всех, кстати, видно! Вот что значит цифровой фотоаппарат, – заметила Дака.

Они молча рассматривали фотографию. Одноклассники на ней радостно улыбались, поблёскивая клыками.

Вдруг Дака ощутила комок в горле.

– Знаешь, а я по ним уже скучаю, – прошептала она.

– Зато очень скоро мы найдём новых друзей среди людей, – уверенно сказала Сильвания.

– Фу, – поморщилась Дака.

Разве найдёт она в Германии таких друзей, от которых кровь так и стынет в жилах? С которыми можно дни напролёт слушать песни её любимой группы «Криптон Крэкс» или обсуждать новейшие фигуры высшего вампирского пилотажа… Ну а что касается немецких учителей, так те наверняка окажутся полными занудами. Не то что учительница из её прежней школы… Та на прощание подарила Даке жирную оранжевую пиявку по кличке Карл-Хайнц, которую Дака сама выкормила и вырастила на одном из занятий по дряневодству. Дака постучала по стенке аквариума, в котором обитал её питомец. Карл-Хайнц шумно пустил пузыри, отчего у Даки снова стало спокойно на душе, будто она никуда и не уезжала из родной Бистрии.

Сильвания брезгливо поморщилась. Она терпеть не могла этого Карла-Хайнца, да и по одноклассникам особой тоски не испытывала. Узнав, что сёстры уезжают, учительница сказала ей, что теперь уже девочка вряд ли будет двоечницей по вампирскому лётному искусству. Ещё бы, ведь такого предмета в немецких школах попросту нет! И уж наверняка в немецких школах нет такого шума и беспорядка, как в их вампирской школе. Одним словом, Сильвания была рада переезду. Она захлопнула альбом.

– Светает, – заметила Дака.

– И я порядком устала, – зевнула Сильвания.

– Boi noap, сестрёнка, – пробормотала Дака.

– И тебе, малышка, – сонно ответила Сильвания сестре, родившейся на целых семь минут позже её самой. А поскольку девочка любила свою младшую сестрёнку больше всех на свете, она прекрасно знала, чем унять её тоску по родине.

Закрыв глаза, она принялась напевать старинную трансильванскую песню. В семье Цепешей эту песню очень любили. Раньше, когда Дака и Сильвания были совсем маленькими, папа всегда пел им её перед сном.

 
В наших душах всегда Трансильвания…
Преисполнена очарования!
Наш источник любви и внимания,
Мир безумств и свобод – Трансильвания!
 

Услышав первые нотки знакомой песни, Дака тут же присосединилась к Сильвании, и их голоса слились в дивном замогильно зловещем дуэте. Ветер подхватил их песню и понёс её по сонному автобану всё ближе и ближе к Германии, где уже забрезжил новый день.

Подозрительные соседи

Субботнее утро на северной окраине Биндбурга было в самом разгаре. На улочках царили чистота и безупречный порядок. Каждый их обитатель был занят каким-то важным делом. Герр Майер до блеска натирал свой автомобиль. Герр Шмидт подстригал кусты. Его супруга подметала тротуар. Упитанная такса, задрав лапу, деловито орошала только что взрыхлённую клумбу.

Дирк ван Комбаст, житель дома номер 21 по улице Линдевег, аккуратно подстригал газон садовыми ножницами. Он уже успел подкрепиться тостом с зелёным сыром, позаниматься йогой, подстричь торчащие из носа волосы (так уж повелось – по субботам он имел обыкновение подстригать волосы в носу), принять душ и побрызгаться своим любимым одеколоном с ароматом женьшеня и пачули [1]1
  Женьшень – многолетнее травянистое растение, растущее в Китае и Японии. Пачули – разновидность тропического растения, растущего в Индии. – Прим. пер.


[Закрыть]. Лучшего начала дня и не пожелаешь! Оставалось только насладиться умиротворением субботнего утра, пением птиц и звуком щёлкающих садовых ножниц. Всё это радовало его даже больше, чем йога. «Какое блаженство», – подумал Дирк. Но блаженству суждено было продлиться совсем недолго…

Из-за поворота, дребезжа и позвякивая, показался старенький грузовик. Немного покряхтев, автомобиль остановился… прямо перед домом номер 23! Дирк от удивления чуть не разрезал ножницами клетчатую рубашку. Так вот оно что! Значит, у него теперь новые соседи.

Вообще-то, Дирк считал, что называть хибару, расположенную по соседству, домом слишком великодушно. Это недоразумение давно пора было снести (при этих словах соседи Дирка, герр Майер и герр Шмидт, всегда кивали головами в знак одобрения). Всем своим видом оно портило аккуратную и ухоженную улицу Линдевег. Покосившиеся оконные ставни, деревянный фасад, заросший плющом, запущенные деревья… «Какому безумцу могло прийти в голову здесь поселиться?» – удивился про себя Дирк.

Вскоре передняя дверь открылась, и из машины – к немалому и приятному удивлению Дирка – показалась пара стройных женских ножек. Вскоре появилась и их обладательница – красивая женщина в элегантной широкополой шляпе, из-под которой выбивались красивые рыжие локоны. Что ж, по крайней мере, новая соседка явно симпатичнее машины.

Дирк набрал полные лёгкие воздуха, приосанился и уже было приготовился одарить прекрасную незнакомку своей обезоруживающей улыбкой, как вдруг из машины вышел мужчина – худощавый, высокий и очень бледный (во всяком случае, так показалось Дирку, ведь он каждое воскресенье ходил в солярий, а иногда и просто загорал на лужайке – так уж сложилось, что по воскресеньям он имел обыкновение принимать солнечные ванны). Волосы у мужчины были иссиня-чёрные, немодной нынче длины. Да и чёрный костюм, чёрный котелок и тёмные солнечные очки показались Дирку перебором.

Дирку ван Комбасту было 38 лет. Он работал торговым представителем в одной фармацевтической компании. Целыми днями мужчина колесил по городу с чемоданчиком, доверху набитым разными лекарствами, и пытался их продать разным врачам. А если ты – торговый представитель фармацевтической компании и хочешь преуспеть в работе, нужно уметь разбираться в людях так же хорошо, как это делал Дирк. Так вот, нового соседа он нашёл очень странным. Такому лекарства не продашь… На грузовике красовалась надпись «Трансильвания Шпедицонска». Дирк не только прекрасно разбирался в людях, но ещё и владел несколькими иностранными языками. «Шпедицонска»… Похоже на какой-то диалект итальянского. Может быть, сицилийский? Вывод напрашивался сам собой: мужчина в чёрном – не кто иной, как глава мафиозного клана. Может быть, за ним охотится полиция, а может, его хотят убить другие мафиози. Вот он и решил залечь на дно в Германии!

– О боже, Михай, как же мне здесь нравится! Какой милый, романтичный домик с заострённой крышей и нежно-голубыми ставенками на окнах! Ты только взгляни на вон ту бабочку, что летает над плющом. Какого она сочного жёлтого цвета! – без умолку щебетала новая соседка.

Этих двоих, казалось, только что выпустили из тюрьмы. А как по-другому можно объяснить восторги женщины при виде самой обыкновенной бабочки и мертвенную бледность мужчины?

Тем временем сосед прижал женщину к себе и нежно прошептал ей:

– Эта бабочка так же прекрасна, как и ты.

«Южанин, горячая кровь», – отметил про себя Дирк, наблюдавший за парой через заросли живой изгороди.

– Эй, летучие мышки, просыпайтесь, мы приехали! – окликнула кого-то женщина.

Из грузовика послышалась возня. Раздался недовольный голос:

– Fumps! Ты лежишь на моей шляпе!

– Что такое, что случилось? – проворчали в ответ.

– Мы приехали!

Из машины показалась обладательница недовольного голоса. Удивление, которое Дирк испытал при виде неё, на сей раз вряд ли можно было назвать приятным. Это была очень, нет, пожалуй, даже слишком оригинально одетая девочка. Десяток юбок, пара ярких бус на шее и множество браслетов на руках – казалось, в грузовик она попала прямо с театральных подмостков.

– Обожаю Германию! – заявила странная девочка. – Вылазь скорее, Дака! Здесь просто очуметь как великолепно!

Дака? Какая ещё Дака? На южно-итальянское это имя похоже не было. Вскоре из грузовика вылезла та самая Дака и сразу же закрыла лицо руками: «А-а-ай, солнце!» Лицо у девочки было такое же бледное, как и у сидевшего за рулём грузовика мужчины, и она была похожа на тех чудаков, которые рядятся во всё чёрное и собираются по ночам на кладбищах. Дака мрачно оглянулась. На ней были чёрная кожаная курточка с брошью в виде черепа, порванные красные колготки и короткие джинсовые шорты с бахромой. Но самыми необычными, пожалуй, были её волосы. Чёрные как смоль, они торчали во все стороны, и Дирк невольно вспомнил морского ежа, на которого имел неосторожность наступить прошлым летом, во время отдыха на Мальдивах. Так себе удовольствие… В общем, независимо от того, имели ли его соседи какое-то отношение к мафиозному клану или нет, нормальной эту компанию назвать было трудно.

Мнение Дирка, судя по всему, разделял и Польди – такса фрау Хазе. До тех пор пока субботнюю тишину не нарушил шум грузовика новых соседей, Польди восторженно рассматривал лужицу, предвкушая жаркое, которым хозяйка обещала угостить его в обед. Но теперь его мысли были заняты отнюдь не едой. Польди беспрестанно принюхивался к воздуху. Лохматая шерсть на его загривке встала дыбом. Типы из ржавой колымаги как-то странно пахли, их запах не был похож на человеческий. Ну, с женщиной-то всё понятно, она, как и все дамочки, пахла ванильной пудрой и яблочным шампунем, но вот мужчина и две девочки – те пахли совсем по-другому. Их запах напоминал запах давно обглоданных и закопанных костей. Это был запах земли и тлена с лёгкой примесью сырого мяса. Учуяв последнее, любой другой пёс обрадовался бы до беспамятства, но старика Польди было невозможно провести. Его нос чуял опасность, смертельную опасность! Поэтому Польди предпочёл удалиться в дом, громко тявкая. К его немалой радости, хозяйка распахнула входную дверь сразу же, как только он появился на пороге. И хоть она не очень-то хорошо владела собачьим языком, он всё же решил предупредить её о невесть откуда взявшейся опасности. Но фрау Хазе не вняла предостережениям верного пса, а в ответ на лай лишь пообещала питомцу очередную вкуснятину. И Польди, поджав хвост, потрусил домой. Пора было подумать о сиесте [2]2
  Послеобеденный сон. – Прим. ред.


[Закрыть], ведь он-то своё дело сделал. Теперь вся надежда на бдительность человека с запахом пачули.

В отличие от Польди, Дирк ван Комбаст вовсе не собирался прятаться в доме. Ему было ужасно любопытно узнать, с кем предстоит иметь дело. Он уже готов был первым сделать шаг и познакомиться с новыми соседями, попутно выведав у них всё, что его интересует. Дирк выглянул из-за живой изгороди, чем сразу же обратил на себя внимание бледнолицего, который направился к нему таким широким шагом, что казалось, будто он вовсе и не идёт, а парит.

– Добрый день, господин…

– Ван Комбаст. Дирк ван Комбаст, – ответил Дирк, протягивая соседу руку. Но бледнолицый вместо того, чтобы её пожать, лишь постучал по лбу Дирка кулаком.

– Boi motra, герр ван Комбаст, – рассмеялся новый сосед.

Дирк снова удивился: boi motra – это какой язык? Итальянский напоминает лишь отдалённо… Что ж, может быть, это и вправду сицилийский акцент? Он ведь не подозревал, что boi motra означает «Доброе утро!» в переводе с вампирийского. Пока не подозревал.

– Мы – ваши новые соседи! Семейство Цепешей из прекрасной, леденящей кровь Трансильвании, – продолжал бледнолицый.

Ах вот оно что! Трансильвания! В голове у Дирка начало проясняться. На грузовике ведь красовалась надпись «Трансильвания». А тут ещё и фрау Цепеш с её «летучими мышками», и эта странная Дака – бледная и вся в чёрном… Выходит, никакая это не мафия, а… Но времени на размышления у Дирка не было: постукивая каблучками по асфальту, к бледнолицему уже спешила фрау Цепеш. На её руке болталась крышка для унитаза. Вслед за женщиной семенили чудачки-дочери.

Увидев, как герр ван Комбаст озадаченно потирает лоб, фрау Цепеш виновато улыбнулась, будто говоря: «Что поделать, другие страны – другие обычаи. Эльвира Цепеш, ваша новая соседка. Рада знакомству!»

Пожав Дирку руку немного крепче, чем было принято в Германии, фрау Цепеш протянула ему через забор крышку для унитаза.

– От нашего дома – вашему дому, герр ван Комбаст. Дизайн этой крышки – моих рук дело. Я дизайнер.

– Притом лучший во всей Трансильвании! – добавил герр Цепеш. При этих словах щёки фрау Цепеш покрылись лёгким румянцем.

– Как мило, благодарю вас, – смущённо пробормотал Дирк ван Комбаст. Крышка, как ему показалось, была украшена весьма своеобразно – множеством налепленных друг на друга войлочных цветов.

– Кстати, я собираюсь открыть в Биндбурге магазинчик. У вас здесь, случайно, никто не сдаёт в аренду помещение? – спросила Эльвира Цепеш.

Дирк ван Комбаст уже раскрыл рот и приготовился было ей ответить, как вдруг случилось то, чего он предвидеть никак не мог. Дака ловко схватила пролетающую мимо муху и сразу же закинула добычу к себе в рот. По крайней мере, Дирку так показалось (после приветствия герра Цепеша у него немного двоилось в глазах).

– Ах да, забыли вам представить наших чудесных дочурок: это Сильвания и Дакария.

Сильвания сделала реверанс, Дакария удостоила Дирка лишь лёгким кивком головы. Сам же Дирк пребывал в полной растерянности. У него уже зародилась в голове мысль, а точнее, не мысль, а целое подозрение, большое подозрение… Но стоило герру Цепешу постучать ему по лбу, как все мысли спутались.

Семейство Цепешей тем временем уже направилось к грузовику, и Дирку не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать через забор за тем, как новые соседи разгружают свою колымагу, и дальше подстригать газон.

Цепеши таскали в дом какие-то ящики и коробки – впрочем, так делают все нормальные люди при переезде и ничего подозрительного и странного в этом нет. Дирк уже начал подумывать, а не вздемнуть ли ему часок-другой на диванчике в гостиной. Как вдруг он заметил, что герр Цепеш вытащил из грузовика нечто темное и продолговатое и, взвалив себе на плечо, потащил в дом – да так элегантно, будто это был не двуспальный гроб, а… Минуточку! Гроб?!? У Дирка по спине пробежал холодок.

Но стоило ему приготовиться повнимательнее рассмотреть странный предмет, как герр Цепеш, махнув свободной рукой, подозвал жену, и та, улыбнувшись, ловко заслонила гроб (или предмет, на него похожий) огромным экзотическим растением. Дирка била дрожь. Ладно бы только гроб… Но ведь и само растение вызывало ужас и отвращение одновременно. Его крупные листья были покрыты красными шипами, а в цветках, похожих на цветки кактуса, сидели маленькие, переливающиеся всеми цветами радуги пауки. Монстр в горшке, не иначе. Тут Дирк вспомнил о своей матушке и решил немедленно пойти в дом, запереть все двери и зашторить все окна.