Текст книги "Сестры-вампирши 1"

Гроб в гостиной

Поставив экзотическое растение на пол в прихожей, Эльвира окинула взглядом новое жилище. На душе у неё было радостно. Наконец-то она вернулась в Германию и будет жить, как все нормальные люди, в доме с кухней, ванной и чистыми полами. Ведь она так давно об этом мечтала! Счастливо улыбаясь, Эльвира впорхнула в гостиную, но здесь её ждал неприятный сюрприз.

– Эй, что вы творите?

Хорошее настроение мгновенно улетучилось, ведь там, где положено стоять дивану, Михай уже пристроил гроб. А Дака, вдобавок ко всему, успела разбросать на новом пушистом ковре комья родной земли.

– Разбрасываем родную землю, разве не ясно? – деловито бросила Дака.

Эльвира вздохнула.

– Но мы же уже всё обсудили и обо всём договорились. Гробу в гостиной не место! И прошу вас, уберите немедленно землю!

С этими словами она вытащила из красного ящика кошачий лоток.

– Зная, что без родной земли вы обойтись не сможете, я заказала кошачий лоток. Соскучитесь по родной земле – набросайте её туда, станьте обеими ногами и заряжайтесь себе на здоровье.

– Ты серьёзно? – буркнула Дака.

Отец тут же встал на её сторону.

– Я – потомок древнейшего вампирского рода и хоть иногда должен ступать по родной земле и спать в гробу. А ты предлагаешь мне ходить в кошачий туалет!

Но Эльвира, казалось, не слышала его. Судорожно пытаясь спасти новый ковёр, она собирала разбросанную по гостиной землю.

Происходящее невольно вызвало у Михая улыбку.

– Ничего смешного! – рявкнула Эльвира.

Обычно, когда жена злилась, Михай в шутку называл её Эль Вирусом, но сейчас он предпочёл не играть с огнём, а ограничиться лишь простым замечанием:

– Ну, знаешь, действительно забавно видеть, с каким старанием ты сейчас изображаешь из себя образцовую хозяюшку. Это так… по-немецки.

Дака хихикнула.

– Как хотите. Я вам слова больше не скажу, – взорвалась Эльвира. – Можете летать над городом, швырять повсюду землю, кусать людей… Только ничем хорошим это не закончится. Имейте в виду, что в Германии до сих пор существуют охотники на вампиров.

– Скажешь тоже, – презрительно покачал головой Михай. – Gumox!

Эльвира показала пальцем на гроб, потом – на герб вампирского рода, которым так гордился муж, – широко раскрытый рот, из которого торчали четыре острых окровавленных клыка. Она с упрёком кивнула на оплетенный паутиной ржавый подсвечник с алыми свечами и на чучело трансильванского дикобраза, которое Михай повсюду таскал за собой.

– Так не пойдёт. В Германии у домов есть окна. Что, если кто-то заглянет в наши и увидит всё это? Нет, нет и ещё раз нет! У нас всё должно быть, как у обычных немцев! Да и как мы пригласим сюда дедушку Густава, если у нас гроб в гостиной?

Эльвира тут же прикусила язык.

– Что? Твой отец до сих пор не знает? – взревел Михай.

Жена смущённо покачала головой.

– М-м-м, пока нет. Бабушка Роза не успела рассказать ему…

– Но мы же с тобой договорились! – возмущался Михай.

Дака, обычно предпочитавшая держаться в стороне от родительских ссор, на сей раз решила поучаствовать.

– Тебя послушать, так мы только и должны, что шифроваться! С чего вдруг? Мы прекрасно жили в Бистрии. И ты, кстати, тоже!

Она сердито скрестила руки на груди.

– Во-первых, Бистрия – город вампиров, – парировала Эльвира. – Там принято жить в пещерах со сталактитами и спать в гробах. По-моему, это – не жизнь. Во-вторых, там меня всегда защищал Михай. И в-третьих, мы теперь живём в Германии. Ты не можешь здесь лечь спать на рассвете, а проснуться с последними лучами закатного солнца. И летать по окрестностям здесь тоже как-то не принято.

– Ну и что теперь? Предлагаешь нам закрыться в подвале и просидеть там всю жизнь?

– Ну конечно же нет, – успокоила Эльвира дочь. – Германия – ваш новый дом, и я уверена, вам будет здесь хорошо. Просто нужно немножко следить за собой и своим поведением.

Дака закатила глаза.

– А с дедушкой Густавом что будем делать? – строго спросил Михай.

– Вы, конечно, правы. Сколько можно держать его в неведении? Мы обязательно всё расскажем дедушке. Я уже давно хотела это сделать, но… как-то не представлялось подходящего случая. Они с бабушкой Розой как раз собирались навестить нас на новоселье.

Эльвира взяла за руку мужа и проникновенно посмотрела ему в глаза.

– Но гробу, мой дорогой, место только в подвале. Хорошо? – Она указала рукой вниз.

– Ладно, если для тебя это так важно. Но герб останется в гостиной! И мой дикобраз тоже! – проворчал Михай. Ради этой женщины он готов был переступить через свою вампирскую честь и спать в подвале.

Тут в гостиную вошла Сильвания.

– Schlotz zoppo! Что делает гроб в гостиной?

Дака молча закатила глаза.

История одного сумасшествия

Вскоре в доме Цепешей воцарились мир и спокойствие. По крайней мере, на какое-то время. Эльвира и Михай, взявшись за руки, стояли на пороге нового дома в ожидании гостей. Вскоре перед крыльцом остановилась машина. Из неё вышли дедушка Густав и бабушка Роза.

– Дедулечка! Бабулечка! – радостно завопили Сильвания и Дака и бросились к гостям. Сильвании при этом пришлось приложить некоторые усилия, чтобы помешать Даке взмыть в воздух от радости.

– Правило номер один: никаких полётов в дневное время. И уж тем более никаких флопсов, – прошептала она сестре.

Флопс был разновидностью очень быстрого бега, позволяющей вампиру перемещаться с немыслимой скоростью, оставаясь при этом незамеченным. Правда, он отнимал множество сил и совсем не годился для длительных путешествий. Кроме того, флопс нарушал одно из тех правил, которые мама придумала перед их переездом в Германию: «Не использовать сверхсилы! И никаких флопсов!»

– Здравствуйте, мои малышки! – нарочито громко и радостно воскликнула бабушка Роза, сделав вид, будто ничего не заметила.

– Боже мой, как же вы выросли, молодые леди! – дедушка Густав обнял внучек за плечи. Ему, в отличие от бабушки, не понадобилось делать вид, будто он ничего странного в их поведении не замечает, потому что он и вправду ничего такого не заметил. Сильвания смущённо улыбнулась. Дака раздражённо закатила глаза.

В это время на пороге своего дома с мусорным пакетом в руках появился Дирк ван Комбаст. Приезд к соседям гостей был отличным поводом прогуляться к мусорному контейнеру.

– Здравствуй, Дирк! – воскликнул дедушка Густав.

Дирк растерянно уставился на него. Деваться было некуда.

– Добрый день, герр Вагенцинк, какая неожиданная встреча.

Дедушка Густав подошёл к нему поближе. Опытный продавец автомобилей, он прекрасно умел поддерживать разговор.

– Как ваша матушка? – спросил он Дирка.

– К сожалению, без улучшений, – подавленно ответил тот.

– Какое несчастье… – сочувственно кивнул ему дедушка. Дирк вздохнул.

– Но будем надеяться на лучшее, – попытался приободрить его дедушка Густав. Дирк поблагодарил его и направился обратно в дом.

Дедушка Густав покачал головой, глядя ему вслед.

– Какая трагедия, – шепнул он зятю. – Это бедолага Дирк ван Комбаст. Когда-то его мама была первой красавицей Биндбурга. Женщиной неземной красоты…

При этих словах бабушка Роза закашлялась. В молодости у неё были пышные рыжие волосы, и поклонников у неё, между прочим, тоже хватало.

Но дедушка Густав, казалось, сейчас и думать забыл о супруге.

– Невероятная женщина, – продолжал он. – Но однажды случилось необъяснимое. Как-то утром её обнаружили сидящей на одном из куполов Биндбургской церкви. На ней была лишь ночная рубашка. Выглядела она обезумевшей, а взгляд… о, сколько в нём было ужаса и пустоты! В течение многих недель она молчала. Ни звука не издала, понимаете?

Дедушка Густав на мгновение замолчал.

Сильвании от его рассказа стало жутковато, Даке – скучновато.

– Ну и что было потом? – не выдержав, спросила она.

– А потом дар речи к ней вернулся, – прошептал дедушка Густав. – И она заявила, что на крышу церкви её затащили вампиры. Сначала они якобы летали с ней по городу, а потом решили оставить её на этом куполе.

Дедушка снова замолчал и окинул испытующим взглядом дочь и её семейство. Михай тоже с недоумением посмотрел на Эльвиру, а она, в свою очередь, с ужасом уставилась на отца.

– Вампиры? В этом-то тихом городишке? – ухмыльнулась Дака.

– Вот именно! Вампиры! – Тут дедушка Густав громко рассмеялся, в шутку приставив ко рту два пальца, будто это клыки. – Вампиры! В Биндбурге! Чего только не придёт в голову сумасшедшей женщине!

Тут бабушка Роза толкнула его в бок. Дедушка крякнул.

Михай посмотрел на Эльвиру. Та лишь покачала головой, будто говоря: «Нет! Не сейчас!» Но дедушка Густав так и не понял, на что намекают друг другу дочь и зять.

– Потом её, конечно, забрали в сумасшедший дом. Так она там и сидит по сей день.

Михай снова подал Эльвире знак: «Расскажи!» – но и в этот раз она покачала головой. Заметив отчаяние в глазах дочери, бабушка Роза пришла ей на помощь.

– Хватит рассказывать страшилки, Густав. Мы очень рады, что наконец-то дети переехали поближе к нам!

Она обняла Эльвиру и зятя, ловко встав между Михаем и Густавом, чтобы уберечь мужа от традиционного трансильванского щелчка. Но тот мгновенно закрыл лоб руками.

– Как тебе моя реакция?

Михай ответил, что впечатлён. Хоть дедушка Густав и не знал, кто на самом деле его зять, но с традиционным трансильванским приветствием был уже прекрасно знаком.

Мужчины рассмеялись и пожали друг другу руки.

– Пойдёмте же в дом! Мне не терпится увидеть, как вы устроились! – сказала бабушка Роза.

В отличие от своего мужа, бабушка Роза частенько приезжала в Бистрию и была посвящена во многие тайны семьи Цепешей. Но и её не стоило в первый же день перегружать различными подробностями вампирской жизни. Заметив в глазах у мамы недоумение при виде старинного подсвечника, Эльвира сразу же поспешила его убрать.

– Мы просто хотели отнести его полировщику.

Дедушка Густав с интересом рассматривал фамильный герб Михая.

– Занятная картинка!

Михай едва мог сдержать гордость.

– Это наш фамильный ге… – начал было он.

– Это современное искусство, папа. Троюродная сестра Михая – известная художница, – вовремя встряла в разговор Эльвира, за что удостоилась гневного взгляда мужа.

– Да я всё равно в этом ничего не понимаю, – отмахнулся дедушка Густав. – Не то что Роза! Она у нас прекрасно разбирается в искусстве!

Бабушка Роза и вправду любила живопись, ведь она много лет проработала экскурсоводом в Биндбургском художественном музее.

– Великолепно! Неподражаемо! – тут же отозвалась она. – Ты просто прирождённый оригинал!

Она сделала акцент на слове «оригинал» и испытующе посмотрела на Сильванию и Дакарию.

Две полукровки в одной комнате

Первый день в Германии клонился к закату. На Биндбург медленно опускалась ночь, и чем ярче светила луна, тем меньше Сильвании и Даке хотелось спать. Сильвания решила воспользоваться бессонницей, чтобы распаковать чемоданы и аккуратно разложить все свои вещи по шкафам и полочкам. Разобравшись с одеждой, она бросила на кровать несколько глянцевых журналов и удовлетворённо осмотрела свою часть комнаты. Ей было уютно в этом маленьком девичьем королевстве. А вот во владениях Даки всё ещё царил хаос. Повсюду стояли нераспакованные чемоданы и коробки. Единственное, что удосужилась сделать Дака, – это повесить на стену фотографию их прежнего класса и постер своей любимой рок-группы «Криптон Крэкс». Последний висел прямо над гамаком в форме гробика, в котором как раз тосковала Дака.

Да и у Сильвании душа была не на месте. Во-первых, потому что при переезде Эльвира клятвенно пообещала девочкам, что у каждой будет своя комната. Во-вторых, потому что Эльвира захватила с собой из Бистрии «парочку» крышек для унитазов, которые где-то умудрилась по дешёвке приобрести. В-третьих, потому что этих крышек оказалось всего-то 250, и все их мама сложила именно в той комнате, которая предназначалась для Сильвании.

Сильвания вздохнула.

– Я уже всё разложила, а ты? – нарочито дружелюбно спросила она сестру. Не ссориться же в первый вечер.

– Что-то не хочется, – ответила Дака.

Чтобы как-то побороть раздражение, Сильвания принялась листать глянцевый журнал. Её внимание привлёк постер с красивой наездницей. Девочка сразу же вырвала его из журнала и повесила над кроватью.

– Дака, тебе нравится? Разве это не zensatoi futzi?

– Меня сейчас стошнит! – Дака флопсом переместилась на тяжёлую железную цепь под потолком и, свесившись вниз головой, довольно усмехнулась. Всё путешествие от Трансивальвании до Биндбурга она мечтала вот так вот запросто повисеть.

– Ты что! А ну-ка спускайся! Что, если тебя кто-нибудь увидит?! – всполошилась Сильвания.

– Да кто меня здесь увидит? Соседи? Так им для этого надо пролететь мимо нашего окна, а летать люди, как известно, не умеют. Да и что такого в том, что я решила немного оттянуться? Разве люди время от времени не оттягиваются? Это моя комната, хочу – летаю, хочу – флопсы делаю!

Кувыркнувшись, Дака приземлилась на соломенную шляпку сестры.

– Оп!

– Осторожно, Дака, мне ещё нужна эта шляпа! – рассердилась Сильвания.

Дака сделала новый флопс – и в мгновение ока очутилась возле своей кровати. Она достала Карла-Хайнца из аквариума и нежно погладила его по спинке.

– Только ты один меня и понимаешь, дружище. Мне ведь нужно готовиться к трансъевропейскому перелёту. Если я смогу пролететь 2000 километров без единого приземления – здесь меня только и видели. Я сразу же вернусь в Бистрию!

Карл-Хайнц не отвечал, а лишь ласково тёрся о Дакину руку, будто понимал всё, что она ему говорит.

– Ты слишком всё драматизируешь, Дака, – сказала Сильвания, расправляя помятую сестрой шляпу. – Здесь не так уж плохо! Да и потом… Мы ведь полукровки. Наполовину люди, наполовину вампиры. Вампирами мы были все 12 лет нашей жизни, так почему бы теперь не побыть людьми?

– Но я не хочу быть человеком! Я хочу стать настоящим вампиром!

– А по-моему, быть человеком – круто. Наконец-то мы станем обычными девчонками. Сможем краситься, дружить с другими девочками и знакомиться с симпатичными парнями. Как тебе, кстати, наш сосед? Как по мне, очень даже ничего!

– Да этот старикан – полный отстой! Да и вообще, моё сердце принадлежит Мурдо, а он – в Бистрии.

Дака мечтательно посмотрела на постер с «Криптон Крэкс».

– Твоему Мурдо 20 лет, так что он тоже не первой молодости. И потом, он – рок-звезда, которая даже и не подозревает о твоём существовании! А теперь разгребай свои вещи rapedadi и ложись спать. Что, если завтра мы с кем-нибудь подружимся? Мы же не сможем пригласить новых друзей в такой бардак.

– Не нужны мне никакие новые друзья, мне и старых хватает. – Дака погладила по спинке Карла-Хайнца. Тот преданно посмотрел ей в глаза и пустил пузыри.

– Какая мерзость! – брезгливо поморщилась Сильвания.

Хоть время и было полуночное, приходилось ложиться спать, ведь девочки пообещали маме привыкать к человеческому распорядку дня и ночи. Но на деле это было не так-то просто. Изо всех сил стараясь устать и захотеть спать, сёстры лежали в своих кроватях. Наконец их глаза и вправду начали слипаться.

– Boi noap, моя маленькая сестра-вампир, – прошептала Сильвания. Она очень любила свою сестрёнку, хоть та частенько выводила её из себя.

– Boi noap, моя старшая сестра-человек, – пробормотала Дака.

Они полежали ещё немного.

– Сильвания, ты уже спишь? – тихо спросила Дака.

– Да. А ты?

– И я тоже.

Полночный танец

Этим вечером миролюбивое настроение посетило не только Сильванию и Даку. Их родителям тоже совершенно не хотелось ссориться на ночь глядя. Правда, отход ко сну был в семье Цепешей делом весьма своеобразным. Большой двухспальный гроб Михай разместил в подвале и вскрыл его красным лаком. Вампира немного задевала перспектива ночевать в подвале, но он сделал всё для того, чтобы обустроить свою новую спальню как можно уютнее. Когда всё было готово, Михай достал из одного из ящиков шкатулку со старинными вензелями и завитушками. Внутри была его гордость – коллекция клещей-кровопийц. Дело в том, что в Трансильвании большой популярностью пользовались клещиные бега, и Михай был страстным поклонником этой забавы. Осторожно достав из шкатулки своих любимчиков, Фиделя и Наполеона, он поместил их на краешек гроба. Дав клещам немного размяться, Михай угостил их крошками кровяного пряника и посадил обратно в шкатулку. Клещи напомнили Михаю о родине, и на душе у него стало тепло и спокойно. Он зажёг несколько свечей и, поставив пластинку, завёл граммофон.

В подвал вошла его жена.

– Уютно здесь у тебя, – сказала Эльвира, всем своим видом давая Михаю понять, что больше не хочет разговаривать о гробах в гостиных, земле на коврах и дедушке Густаве.

Из граммофона раздалась зажигательная вампирская музыка.

– Вы позволите пригласить вас, фрау Цепеш? – спросил Михай жену. Эльвира проникновенно посмотрела ему в глаза и взяла за руку. Оба закружили в танце. Казалось, что они не в сыром подвале, а на шикарном балу, под ногами у них – до блеска натёртый паркет, вокруг – освещённый множеством свечей зал и их танцу аккомпанирует живой оркестр.

Одной лишь чёрной кошке из дома номер 23 не давали покоя звуки вампирской румбы, доносившиеся из дома Цепешей и взмывающие в ночное небо, словно птица, ловко избежавшая её когтей.

Так закончился ещё один совершенно обычный день в уютном Биндбурге. Городок погружался в сон, даже и не подозревая, что с переездом Цепешей его размеренная жизнь окажется под угрозой.

Правила фрау Цепеш

Утро нового дня застало Эльвиру в превосходном настроении. Она отлично выспалась в новой кровати, на пахнущем цветами постельном белье, на мягком матраце. Что же касается Михая, то он предпочёл спать в своём гробу. Запаха моющих средств он на дух не переносил, да и сколько ни пытался поспать в человеческой кровати – всякий раз мучила бессонница. Пожелав накануне друг другу спокойной ночи и поцеловавшись, Эльвира и Михай разошлись по своим спальням. А утром женщина проснулась с уверенностью, что муж до сих пор спит в гробу. Но она ошибалась.

Михай уже был на ногах и вовсю распевал свою любимую песню

 
Transilvania
Wuzzpogol, oista, flopso, fugol
Milabom job, rodna fantazyca!
Job enzero inima naz, Transilvania!
 

В переводе на человеческий язык это означало:

 
В наших душах всегда Трансильвания…
Преисполнена очарования!
Наш источник любви и внимания,
Мир безумств и свобод – Трансильвания!
 

Вампирийский – один из старейших и сложнейших языков в мире. Эльвира не могла похвастать его знанием. Она владела лишь словечками вроде fumps или gumox. Но для жизни в Трансильвании и их было предостаточно. Ведь в Семиграде – так называли родину Михая в Германии – хватало людей и вампиров немецкого происхождения. К тому же и супруг, и обе дочери Эльвиры свободно владели немецким – а если ты собираешься жить в Германии, то это уже полдела. Желая уберечь членов своей необычной семьи от культурного шока, Эльвира придумала семь правил жизни среди людей и неустанно следила за их выполнением. Быстро встав и умывшись, она постучала в дверь комнаты Даки и Сильвании.

– С добрым утром, летучие мышки! Не забудьте подпилить ваши клычки!

– О не-е-ет, – проворчала Дака, накрыв голову подушкой, – ещё ведь так светло!

В отличие от сестры, Сильвания ни капельки не расстроилась из-за раннего подъёма. Встав с кровати, она сразу же отправилась в ванную. Вооружившись пилкой для зубов, которую ей перед отъездом выдали в одном трансильванском косметическом салоне, она принялась подпиливать клыки, придавая им красивую округлую форму. Звук при этом стоял невыносимый. Но самым неудобным было то, что отражалась Сильвания нечётко, поэтому время от времени ей приходилось останавливаться и щупать языком достаточно ли округлой формы получились клыки.

Вскоре в ванную вползла Дака. В отличие от сестры, она пребывала в весьма скверном расположении духа. Сильвания протянула ей пилку для зубов.

– Возьми. Ты ведь помнишь правило номер семь: «Ежедневно подпиливать клыки, чтобы они не бросались в глаза окружающим!»

– Тоже мне правила. Откуда в маме столько радикализма? – Дака уныло принялась за дело. Её отражение в зеркале было ещё более размытым, чем отражение сестры. – Ну и мерзкий же звук издаёт эта пилка!

«Ладно, укорочу клыки, если уж вы так хотите, только они у меня как были острыми, так острыми и останутся», – решила про себя Дака. Когда она закончила, клыки были короткими, но форму действительно имели заострённую. Пусть только мама попробует придраться!

Но у Эльвиры сегодня хватало забот и без клыков Даки. Ей постоянно нужно было быть начеку, ведь члены её семьи то и дело нарушали какое-нибудь правило. Например, когда она расставляла посуду по шкафам и попросила Даку принести кухонный комбайн, та попросту подлетела с ним к маме.

– Дака! Первое правило нашей жизни в Германии: летать только по ночам! – заметила та.

– Ладно, – буркнула Дака и, подобрав ползущего по столу муравья, рассеянно закинула его себе в рот.

– Дака! Правило номер два: еда не должна бегать, ползать и летать!

– Ох… – Дака раздражённо закатила глаза. Какой нормальный вампир сможет выполнить все радикальные правила её мамы?

В отличие от сестры, Сильвания сразу же выучила золотые правила наизусть и твёрдо решила им следовать, ведь ей не терпелось стать обычным человеком и обзавестись друзьями из мира людей.

Сильвания выглянула в окно. На лужайке возле дома загорал Дирк ван Комбаст. Раньше Сильвания пришла бы в ужас, предложи ей кто-нибудь вот так понежиться на солнышке. Но люди ведь любят загорать, значит, и ей непременно нужно попробовать. Да и почему бы не провести немного времени на свежем воздухе? Решительно схватив пару шезлонгов, Сильвания потащила их на террасу. Но ей и в голову не пришло намазаться солнцезащитным кремом. Это не укрылось от зорких глаз Эльвиры:

– Правило номер три: подолгу на солнце не находиться! Правило номер четыре: никаких крестов!

С этими словами Эльвира кивнула в сторону Дирка, на голой груди которого поблёскивал крестик. Но тут она невольно заметила ещё один странный предмет. Он висел на входной двери герра ван Комбаста. Присмотревшись, Эльвира поняла: это не что иное, как две связки чеснока. Не успела она задаться вопросом, зачем это Дирк повесил себе на дверь чеснок, как Сильвания, учуяв запах, брезгливо поморщилась, и Эльвире осталось лишь добавить:

– Правило номер пять: никакого чеснока!

– Скажешь тоже! – Сильвания зажала пальцами нос. Какой уж тут свежий воздух, если на дворе стоит такая вонь!

Тем временем Эльвира зашла в дом, чтобы проверить, как дела у Михая. Сегодня утром она вручила мужу молоток и велела развесить картины. Но, вместо того чтобы забивать гвозди, Михай вдавливал их в стену большим пальцем.

– Правила распространяются и на тебя тоже, Михай, – строго заметила Эльвира. – Правило номер шесть: никаких сверхсил, гипнозов и флопсов.

– Слушаюсь, генерал Радикал, – усмехнулся Михай, взяв из рук жены молоток.