Текст книги "#тыжемать. Белка в колесе"

До сих пор с соской???

Я не спешила отказываться не только от подгузников, но и от соски. Костя спокойно ходил с пустышкой в кармане до тех пор, пока однажды в летнем изнеможении авторы британских таблоидов не углядели на фотографии четырехлетней дочери Дэвида Бекхэма соску. Эта пустышка превратилась в событие почти планетарного масштаба. Ей посвятили кучу статей, снабженных комментариями экспертов и других родителей, которые «успешно справились с подобной проблемой». Великий футболист просил отстать от него с бестактными замечаниями, но поток публикаций не прекращался.

Я следила за этой историей в таком же летнем изнеможении, тем более что тема была мне очень близка: Косте исполнилось 2,5 года, а он продолжал ходить с соской. Во Франции на это внимания особо не обращали, там можно встретить с пустышкой и ребенка намного старше, а вот в России меня уже вовсю пугали последствиями долгого соскососания. Поэтому я чувствовала себя практически родственницей Бэкхема.

В нападении на форварда участвовали ортодонты и педиатры. Они транслировали стандартные страшилки про пустышки: компенсация дефицита родительского внимания, проблемы с прикусом и речью, формирование ненужной привычки… Все эти аргументы давно в ходу у противников сосок. Есть, правда, и среди специалистов те, кто настроен не столь категорично. Например, доктор Комаровский утверждает, что нет никакой необходимости отучать от соски ровно в год: когда придет пора, ребенок сам от нее откажется. Даже Сирзы с их «естественными» концепциями хотя и не являются сторонниками пустышки, но тоже допускают ее использование, не ставя, кажется, суровых временных рамок.

Для меня пустышка была настоящим спасением. С ней младенец легче переносил колики. Наш французский педиатр не видела в соскососании ничего страшного. Так что я особо не раздумывала. Но примерно с двух лет начались разговоры формата «Пора отучать». К тому времени Костя сосал только засыпая, потом выплевывал свой прогрессивный кусок силикона (или из чего там эти пустышки делают) и спал дальше. Пустышка у него была самая прогрессивная, по возрасту, с надписями типа «не портит прикус». И вот однажды я отправилась с ребенком на осмотр к российскому стоматологу, где выслушала целую лекцию о кривых зубах, пустышках и бутылочках на ночь. Я не стала спорить. Хотя в детстве никогда не сосала пустышку, но пластинки для выправления прикуса мне избежать не удалось – три года мучений, – так что пустышка, конечно, влияет на прикус, но не является единственным фактором.

Потом я все же попробовала отучить Костю от соски. Благо что с мальчиком двух с половиной лет уже можно идти на переговоры. Мы почитали книгу про Бенни и отказ от пустышки[6]6
  Барбру Линдгрен. «Ай да Бенни!».


[Закрыть], обсудили, и малыш согласился иногда одалживать соску собачке, с которой спит.

Но потом начался кризис «Не хочу быть большим», и соска стала одним из главных элементов детства. Я не стала настаивать, пробуя переждать.

В итоге отказ от соски стал вынужденным. Костя на даче разбил губу, капитально, с гноем и размахом. Соску пришлось изъять. Малыш стоически принял, что больная губа несовместима с пустышкой. Когда губа зажила, я получила свое сполна: 40 минут (а то и час) засыпания вместо 15, претензии «Зачем ты отобрала соску», крики «Верните соску».

Я снова попыталась вести переговоры. Сообщила, что соску мы подарили маленькому ежонку, живущему около дачи. Костя, нахмурившись, тут же отправился искать ежа, чтобы изъять у него пустышку. Не нашел и, вернувшись, предложил немедленно лететь во Францию и там, в аптеке на углу, купить новую соску. Даже принес мне десять рублей (попросил у бабушки). Снова начались переговоры… В общем, ритуал был сломан. Ритуал был дорог. На отвыкание от соски ушел примерно месяц, а воспоминания о ней продержались около полугода.

Конечно, можно порассуждать, какую ошибку я сделала, приучив ребенка к пустышке, но – зачем? Главное в этой истории не это, а то, что если ваш ребенок привык к соске, то к этой привычке нужно относиться бережно. Как, впрочем, и к другим привязанностям маленького человека. Я, например, очень благодарна моей маме, которая до последнего разрешала мне спать с бесчисленными плюшевыми зайчиками, не изымая их из кровати под предлогом, что я «уже большая». Когда я действительно стала большой, то сама пересадила их в кресло.

Сетевые мамы

Говоря о «материнских сообществах», я имею в виду мам, активно пользующихся интернетом. Термин этот довольно часто употребляется в новейших социологических исследованиях, а бренды и рекламные агентства уже вовсю изучают данную прослойку общества.

В общих чертах особенности этой группы таковы. «Цифровая мама» отдает предпочтение онлайн-потреблению не только товаров, но и информации. Прежде чем что-нибудь купить, она проводит оперативное интернет-исследование. А по данным американской статистики, около 70 % таких женщин и сами производят некий контент.

Совместное исследование Google и компании GfK для России, опубликованное в 2016 году, называет «цифровой» любую маму, хотя бы раз в неделю выходящую в интернет. При таком подходе в данную категорию попадает более 90 % женщин с детьми, причем наибольшую активность проявляют мамы малышей до трех лет – они пользуются интернетом чаще, чем среднестатистический российский житель, и проводят онлайн не менее 100 минут в день (кстати, не так уж много). В основном (89 %) они используют сеть не для покупок, а для поиска разнообразной информации. Средний возраст «цифровых мам» около 30 лет.

Собственно, так и есть. Но помимо этого мамы маленьких детей (да и не очень маленьких тоже) ищут в интернете еще и общения. Своего круга, где удобно задавать вопросы, искать проверенную другими информацию, рассказывать свои материнские истории (не боясь френдов, которые отругают за «детоспам»).

Материнские сообщества в свое время зародились в «Живом журнале», потом расцвели (и продолжают цвести) на BabyBlog, успешно локализовались «ВКонтакте» и на Facebook. Они энергично растут. На моих глазах одно молодое материнское комьюнити на Facebook за очень короткий срок набрало свыше 10 тысяч участниц; другое, более старое, перевалило за 50 тысяч.

Сообщества создаются одной или несколькими мамами, которые потом и управляют своим царством. Порой (далеко не всегда успешно) под свои знамена собирают мам бренды: например подгузники, детское питание и т. д.

Материнские комьюнити дружат и враждуют между собой, у некоторых пересекается аудитория, у других – почти нет. Главный вопрос: полезны они или токсичны – однозначного ответа не имеет, да, наверное, и не может иметь.

Для многих мам, выбитых декретом из привычного социального окружения, они становятся настоящим спасением. Тут можно задать сакраментальный вопрос о зеленых какашках, не рискуя показаться набитой дурой. Можно пожаловаться на мужа и найти лучшую гимнастику для живота. Порой здесь обретают настоящих подруг, с которыми потом продолжают общаться уже в офлайне. Сообщества прикладывают к лицу как кислородную маску.

С другой стороны, любое крупное женское комьюнити может обернуться против участника: в некоторых своя манера общения, и человек со стороны часто даже не понимает, чем вызвал шквал возмущения.

Ну и, разумеется, есть темы, вокруг которых обязательно вспыхивают споры: ГВ, совместный сон, раннее образование, прививки, осмысленное питание и т. п.

Рассказ мамы

«Самое сложное – отделить собственные симпатии от объективности»

Несколько лет назад наша семья переехала в другую страну, в город, где почти не было соотечественников. В этот момент материнские сообщества пришли мне на помощь и помогли закрыть нехватку общения со взрослыми русскоговорящими людьми.

Через какое-то время за вложения в контент и поддержание атмосферы первое закрытое сообщество предложило мне стать модератором. А потом коллеги с предыдущей работы выиграли несколько тендеров на ведение социальных сетей для детских брендов и пригласили меня их модерировать. Первая доверенная мне группа находилась «ВКонтакте» и состояла из 200 000 мам со всей России и СНГ.

Самое сложное в работе с подобными сообществами – отделить собственные симпатии от объективности и правил сообщества, если таковые имеются.

Второе: и как работа, и как хобби модерация морально очень истощает. Когда имеешь дело с большим сообществом, ты должен быть прекрасным барометром, ведь модерация – это во многом про понимание настроений.

Возвращаясь к правилам: при их наличии регулировать сообщества легко. Когда же правила не прописаны или сформулированы размыто, приходится сложнее. Люди хорошо чувствуют справедливость или ее отсутствие, но каждый раз спрашивать себя, насколько это честно, очень тяжело. Гораздо проще следовать букве закона.

Небольшие сообщества (до 100 человек) близких по духу людей практически не нужно регулировать. В районе 1000 начинаются первые встряски и проверка правил на прочность. Сообщества на 4–5 тысяч неплохо функционируют, участники знают правила, конфликты достаточно редки. После 10 тысяч уже добрая половина не читает правила, начинается постоянный поток приходящих/уходящих и нарушения происходят ежедневно, повторяются много раз.

Конфликт может случиться по любому поводу. Самый неожиданный из тех, что я наблюдала, начался после невинного вопроса: «Как собрать детскую мочу на анализ». Кто бы мог подумать, что десятки участников передерутся и дело дойдет до оскорблений.

Стандартные темы, вызывающие «народные волнения», тоже известны: прививки (лидер по количеству конфликтов), больные дети в саду/школе, гомосексуализм и вообще толерантность («Шарлиз Терон опять вышла с сыном в платье принцессы!»), гомеопатия, спор западной и отечественной медицины.

Если честно, я прошла все материнские сообщества. Одни по касательной, другие глубже. В итоге осела в одном, где все похожи на меня, а я люблю похожих. Здесь можно и поговорить на профессиональные темы, и цинично пошутить. А вот мораль и выводы – запрещены. То есть белое пальто всегда оставляют на входе.

Поговорим о еде

Еда – это еще одна больная тема. Мне повезло: с момента введения прикорма Костя ел практически все. Даже пресловутую брокколи. Я с удивлением слушала рассказы других мам об их мучениях: он ест только макароны, не ест продукты красного цвета и всякое такое.

Говорят дети

Мама, этот пирог такой вкусный, что я не верю твоим глазам!

Мне казалось, что проблема – в однообразном питании и вообще небрежном отношении к еде. «Прививайте ребенку пищевой интерес», – писала я в своей первой книге, искренне веря, что все замыкается именно на этом. Но вот однажды мой милый, такой всеядный ребенок вдруг скривился при виде нового продукта. Вернее, продукт был знакомый – жареная курица, – но ее промариновали в карри, и она стала желтого цвета.

«Что это?» – спросил малыш, наморщив все лицо, от подбородка до лба (кажется, уши не сморщились, но зашевелились от возмущения).

«Я такое не ем! Я не буду желтую курицу! Я буду только куриную курицу!» – завелся он в ту же минуту.

Остановить мы его уже не могли. Он выкатился из-за стола, упал на диван и там огорченно рыдал, требуя вернуть курице ее привычный облик. Потратив полчаса и исполнив 10–15 ритуальных танцев, я с огромным трудом уговорила его попробовать крошечный кусочек. Когда я подносила вилку, Костя прикрыл глаза. «Раз уж ты так настаиваешь, только ради тебя» – было написано у него на лбу большими неоновыми буквами.

Говорят дети

Не хочу этим отравиться, пусть папа первый попробует.

Позже, когда я решила прояснить для себя эту ситуацию, оказалось, что все опять упирается в возрастные особенности ребенка.

Комментарий эксперта

Елена Савчун, психолог, гештальт-терапевт Пищевая/алиментарная неофобия (отказ от еды или определенных продуктов) встречается у детей очень часто. На определенном этапе это абсолютно нормальное явление. Неофобия появилась как важный защитный механизм, который уберегал от отравления малыша, спустившегося с маминых рук и уже способного самостоятельно принимать некоторые решения.

Неофобия защищала от употребления в пищу непригодных продуктов, ядовитых ягод и т. д. Как правило, нежелание пробовать что-то новое и сильная привязанность к определенным блюдам особенно ярко проявляется именно в возрасте 3–4 лет, но может дать о себе знать и позже, например после стресса или в периоды возрастных кризисов, когда какие-то условия жизни ребенка меняются и он еще не знает, как с этим быть. Тревожность в такие моменты повышается, и потому необходимо что-то очень стабильное, неизменное, на что можно опереться, – например, тарелка молочной каши.

Родителям важно помнить, что ребенок не просто капризничает, а защищается и что, конечно, он этот период перерастет. Задача родителей – помочь и своим примером показать, как получать удовольствие от еды. Продолжать предлагать ребенку пробовать новые продукты, рассказывать, что именно даете ему, как это было приготовлено, но сильно не настаивать и не обижаться, если он отказывается.

Ок, замечательно, но как с этим справляться? У всех свои рецепты. Например, моя подруга, дети которой обожали песто, сдабривала этим соусом все, что могло вызвать подозрение. Я, перед тем как готовить, согласовывала меню с ребенком: «Ты хочешь на гарнир пюре или булгур? Салат сделаем из помидоров или из капусты с морковкой?» Это, конечно не давало стопроцентной гарантии, но во многих случаях позволяло миновать острые углы без особых потерь.

Комментарий эксперта

Елена Гордиенко, специалист по детскому питанию и диетологии, основательница проекта «Му Foodie» в интервью The Village

Что помогает моей дочке проходить этот естественный этап взросления? Во-первых, возможность выбирать, например, между двумя вариантами блюд. Во-вторых, право на отказ от еды. Предоставив альтернативу, поесть до или после игры, можно избежать скандала и продемонстрировать, что ее мнение учтено. В критических случаях работает предложение приготовить обед самой. Дочка в два с половиной года уже умеет делать смузи, помогает варить пасту, готовит омлет папе и себе. От плодов своего труда не отказывается никогда.

ГВ или не ГВ?

Один из самых важных критериев оценки вас со стороны – это кормление грудью. Даже если вы образцовая мать, вам не избежать обвинений. Причем при любом раскладе, как и с выходом из декрета. Рано свернула ГВ? Плохо! Кормишь после года-полутора? С ума сошла!

Лично я перестала кормить, когда Косте было 11 месяцев. К тому времени он уже ел с общего стола с поправкой на возраст, а грудь была скорее поводом для развлечения. Я не стала долго сомневаться, тем более что никогда не являлась фанатом ГВ. Молока оставалось три капли, ребенок отмену груди даже не заметил, словом, у меня была очень простая история.

Между тем в материнских сообществах всякий раз ломают копья, когда начинается обсуждение, сколько кормить грудью. Общие рекомендации ВОЗ известны: детям до полугода рекомендовано питаться исключительно материнским молоком, затем желательно продолжать грудное вскармливание вместе с прикормом до двух лет или даже старше. Хотя, будем честны, мы следуем правилам ВОЗ очень относительно. Если посмотреть на последние статистические данные по России, то мы увидим, что лишь 40 % матерей кормит грудью хотя бы до шестимесячного возраста.

В интернет-битвах о продолжительности ГВ оба лагеря имеют обширные группы поддержки. Правда, по моим наблюдениям, «долгокормящим» приходится хуже. Смеяться над ними стало почти нормой. Хотя, казалось бы, надо, наоборот, радоваться, что кто-то следует рекомендациям ВОЗ.

Аргументов против долгого кормления приводится масса. Ребенок вырастет слишком зависимым от матери. Это некрасиво, когда большие дети висят на груди (ну, отвернитесь просто!). Материнское молоко после шести месяцев утрачивает полезные свойства (медики найдут что на это возразить).

Рассказ мамы

«Мнение людей меня не волновало»

Я кормила дочь до трех лет и трех месяцев. Изначально собиралась кормить максимум до полугода. Потом поняла, что дочери это нужно, отбросила свои планы и спокойно продолжала кормить. В конце, правда, давала грудь только на засыпание. К слову, это прекрасно совмещалось с работой, на которую я вернулась уже с полутора лет. Другое дело, что вечерние тусовки пришлось скорректировать, так как дочке было сложно заснуть без меня. Но ничего, выходила до ее сна, да и потребность в подобном времяпрепровождении после появления ребенка у меня снизилась. Кстати, лет с полутора я иногда позволяла себе бокал вина или пива. Несколько раз собиралась свернуть ГВ, ставила себе дедлайны, но потом ситуация менялась, и я продолжала.

Мнение людей по поводу того, как долго я кормлю грудью, меня не волновало. С малознакомыми я этот вопрос вообще не обсуждала, ведь многие реагируют на подобное негативно, а я не хотела расстраиваться.

Правда, с осуждением сталкивалась все равно. Однажды психолог начала мне объяснять, что я наношу ребенку сексуальную травму. Потом пришлось искать другого специалиста, чтобы снять «эффект» этой встречи.

К счастью, близкие относились к моему долгому кормлению спокойно, не давили и не портили настроение. К слову, прекратила я кормить очень легко. Мне надо было делать операцию, лечиться антибиотиками, и мы просто договорились с ребенком, что теперь будет так. Она легко это восприняла и пережила. Я тоже.

Долгокормящих мам часто обвиняют в деспотичном стремлении привязать к себе ребенка. Хотя на самом деле долгое ГВ, как правило, имеет совсем другие причины. Более простые, что ли. Например, и маме, и ребенку так удобнее. И все тут.

Другое дело, что для некоторых мам, причем вне зависимости от продолжительности ГВ, отъем ребенка от груди становится трудным и мучительным процессом. В последнее время многие решают проблему радикально: просто уезжают на пару дней из дома или отдают ребенка бабушке. Правда, без стресса не обходится и в этом случае – ведь разлуки никому не даются легко.

Рассказ мамы

«Ребенок столкнулся с первой в своей жизни точкой невозврата»

Ребенку было почти два года, когда я решила свернуть кормление грудью. Однажды вечером я сказала, что молоко кончилось, будет завтра. Ожидала истерики, но сын повздыхал и уснул, положив голову мне на грудь. В бессознательном сонном бреду, конечно же, слова уже не действовали, к утру я сдалась, но с тех пор каждый день говорила, что молоко скоро закончится, потому что ты, сынок, вырос. Когда я приняла окончательное решение, сын отказывался верить категорически. В течение дня я повторяла, что молоко ушло. Вечером он никак не мог уснуть. Тогда я взяла его на руки и стала объяснять, что, хотя молока больше нет, мама всегда с ним, рядом. Просто у нас теперь есть первые воспоминания, только наши, его и мои.

Он болтал, гладил меня, гладил папу, смешил нас, ворочался, снова просил его покачать, потом наконец устал и уснул. После этого плохо стало мне. Я лежала и думала: «Как это я его не покормила? Как это молоко не нужно?» Я чувствовала напряжение во всем теле. И очень сильный инстинкт, который надо было ломать. Но без дела лежать оставалось недолго: в ночной истерике ребенка – а она случилась – было столько отчаяния, столько непонимания, за что. Ребенок столкнулся с первой в своей жизни точкой невозврата. Я снова брала его на руки и снова рассказывала, сонному: молоко кончилось, но мама тут, всегда рядом, оно ушло, потому что ты вырос, сынок, и у ты уже знаешь, что такое виноград, дыня, котлетки, свекла, картошка (и далее перечисляла все его любимые продукты). Удивительно, но это срабатывало, ребенок затихал.

Роскошь или средство передвижения?

А вот еще одна тема из серии «Как, он до сих пор…». Когда Косте было около двух, мы возвращались в Москву после отпуска. В пути сломалась коляска – перестала складываться. Запихнуть ее в такси не удалось, Костя отчаянно причитал «моя колясика, моя колясика», но транспортное средство пришлось бросить.

Дома муж заявил, что ребенок уже прекрасно ходит ногами, а потому покупать новую коляску мы не будем, тем более что на дворе финансовый кризис. Я встала на дыбы. Коляска была элементом моего комфорта.

Мы много гуляли, проходя километров десять за прогулку. Костя сначала шел, но потом, разумеется, уставал. И передо мной вставал выбор: нести его дальше на руках, терпеть слезы и падения – или просто посадить в коляску. Я выбирала коляску.

Вопрос, когда отказываться от коляски, часто обсуждают в разных материнских сообществах. Некоторые утверждают, что привычка к коляске приводит к проблемам с крупной моторикой. Да и вообще, какие тут физические нагрузки, если ребенок катается в коляске. Ерунда, дескать, а не прогулка.

И нам с Костей, конечно же, неоднократно приходилось слышать милые высказывания вроде: «До сих пор в коляске?! Такой большой должен ходить ножками! Ножками! Слышишь! Встал и пошел!»

Но я как-то во взаимосвязь коляски и крупной моторики не верила, зато точно знала, что коляска нужна мне. И это не роскошь, а средство передвижения. Я искренне восхищалась теми, кто с двух лет обходился без коляски, но форсировать события не собиралась.

Так что я просто купила новую коляску. И снова жизнь сама расставила все по местам. Через пару месяцев нам подарили самокат. Он совершенно затмил коляску, и дальше я катала Костю на самокате. До тех пор пока он не решил, что ездить самому гораздо интереснее.