Текст книги "Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья"

Часть 2. Глава 2

Владимир встретил меня радостно. В доме пахло чем-то вкусным.

– Извини, не стал уходить до твоего возвращения, не попрощавшись. Не сердишься, я тут немного похозяйничал?..

– Я даже рад, что ты меня дождался. Утром не стал будить, чтобы ты хорошо выспался.

– Уже давно не чувствовал себя, как дома. Проснулся и подумал, а вдруг всё привиделось, не верится, что ты меня простил. А теперь вижу – всё взаправду! Спасибо, Господи!

– Чувство благодарности – добрый признак, можно сказать первый шаг навстречу Богу.

Он выглядел опрятно, и даже глаза стали какими-то тёплыми, этого не было в нём раньше.

– А как ты благодаришь Бога?

– Есть разные молитвы, но любимая у меня эта: «За всё тебя благодарю, мой Всемогущий, Милосердный Боже! Пусть каждый удар моего сердца будет ещё одним гимном благодарности Тебе, пусть каждая капля моей крови будет посвящена Тебе, Господи, моя душа – это единый гимн восхваления Твоего Милосердия. Я люблю Тебя, Боже, ради Тебя Самого.» Когда-то я вычитал её в дневнике святой Фаустины, с тех пор она стала и моей.

– Никогда не слышал о такой, – Владимир смотрел на меня с неподдельным интересом.

– Она польская святая, благодаря ей пришло в мир почитание Божьего Милосердия. Могу сказать честно, – это стержень моей веры, через неё я открыл для себя Иисуса. Она умерла в возрасте Христа в 33 года, перед началом Второй Мировой, предсказав всю грядущую её жестокость.

– Интересно, почему ты не выбрал святого? А именно святую?

– У меня есть и любимые святые, например: Антоний Падуанский, Франциск Ассизский, Сергий Радонежский, Николай Чудотворец, Серафим Саровский… Много прекрасных святых, католических и православных, чьи труды открывают нам кратчайший путь к Небу. Читая о них, изучая Писание, можно многое осознать и всегда есть, чему поучиться. Но Фаустина всё равно остаётся ближе всех. Её молитвы звучат в моём сердце. Во время войны Образ Милосердия, созданный при жизни монахини, был утрачен, мой дедушка рисовал его, пытаясь воссоздать по памяти. Эта икона смотрела на меня с рождения… Что может быть дороже?! Святая писала: «Если тьма объяла тебя, если отчаяние душит тебя, если слёз нет в глазах твоих, а только сердце с тайной надеждой стучит: «Помяни меня, Господи, когда прийдешь в Царствие Твоё» – бросься с безграничным упованием в бездну Милосердия Божия! Ибо Иисус Христос не пришёл, «чтобы судить мир, но чтобы мир спасён был через Него». * И ещё она цитировала слова, сказанные ей Господом: «Ни один грешник, будь он даже в самой пропасти позора, не истощит Моего милосердия, ибо, чем более от него черпают, тем более оно возрастает. Я великодушнее к грешникам, чем к праведникам, ибо ради них Я сошел на землю. Ради них Я пролил Мою кровь…»

Он задумался, а потом спросил:

– Ты знал, что я собирался сделать?

– Чувствовал.

– И всё равно привёл меня в свой дом?!

– Привёл.

– Откуда такое безумство в тебе?!

– Это называется вера, Владимир. Я доверяю Богу всего себя, жизнь и смерть в том числе. Если на то Воля Его, то так тому и быть.

Он схватился за свою голову и сжал виски:

– То была воля моя, я хотел лишить тебя жизни.

– Если бы только твоя, ты бы меня убил. Бог вёл нас друг к другу, Он знал, что будет. Поэтому тебя терзали навязчивые идеи и ты видел меня во сне, в нужное время я оказался там, где должен был быть, и мы встретились. Более того к этой встрече были готовы не только ты и я, но и дорогие мне люди… Ты получил знамение, которого так жаждала твоя душа, дабы осознать всю глубину раскаяния. Чтобы ты мог возродиться и найти своё призвание. Неужели ты этого не понял?! Тебя тянуло к священникам, но ты закрывался от них ненавистью. Тебя тянуло к Церкви, но ты не позволял себе в неё войти. Всё, что случилось с нами – это Его воля! Ты получил, что искал…

– Как бы ты на моём месте поступил дальше?

– Я бы отправился искать монастырь, который согласится принять. Он обязательно найдётся! Там в молитвенной тишине и покое всё придёт само.

– Зачем я Богу такой?

– Какой?

– Грешник, убийца, солдафон, бродяга, вор и пьяница.

– Ты слышал когда-нибудь про Апостола Павла, величайшего из Апостолов?

– Тот, что был гонителем христиан?

– Именно. Он стал одним из лучших проповедников Христа. Подумай об этом! Когда-то ты на войне забирал жизни людские… Теперь ты можешь их спасать. Потому что точка отсчёта твоей связи с Богом находится не в прошлом и не в будущем, а сейчас, в этот самый момент, потому что только в настоящем мы можем действовать. Человек убивает своё бесценное время, когда отождествляет себя с прошлым или будущим… Потому что ни то, ни другое ему не принадлежит. Всё, чем ты владеешь, – оно сейчас. Куда ты пойдёшь? Кем ты станешь? Зависит от тебя в эту самую бесценную минуту, потому что другой у тебя может и не быть. Одно воззвание любви и упования к Господу перед смертью может спасти душу! Но не стоит рассчитывать на этот час. Он приходит всегда внезапно, и иногда у человека нет времени и возможности даже подумать. Живи так, чтобы не страшно было прийти к Богу и посмотреть Ему в глаза.

Он всё молчал, и в душе его происходили баталии не хуже военных. Я стал накрывать на стол. А он всё сидел и смотрел в окно невидящими глазами. На подоконнике, по обыкновению, ворковали голубки, обмениваясь весенними «поцелуями». Птахи с настороженностью поглядывали в комнату через стекло на сидящего неподалёку крупного человека с побритой налысо, как у новобранца в армии, головой, решавшего глобальные проблемы войны и мира в своей собственной жизни и душе.

Ушёл он на следующий день с рассветом, попросив мой номер телефона, чтобы хоть как-то найти в случае необходимости. Я заставил его взять на дорогу имевшиеся у меня в наличии деньги и благословил. Куда он шёл, мы оба не знали, но верили, что Бог обязательно приведёт его туда, куда необходимо.

Теперь я больше не вздрагиваю от звуков музыки в подземных переходах и метро, вспоминая Владимира с теплом и светлой радостью свершившегося обращения.

* (Ин.3,17)

Часть 2. Глава 3

Я встречал их в Орли. До прилёта оставалось ещё каких-то десять минут, а сердце в груди стучало так, будто в ожидании второго пришествия. Пытался совладать с собой, чтобы не выглядеть как взволнованный мальчишка на первом свидании, но букет цветов всё равно подрагивал в руках…

«Ещё немножечко, и сожму в объятьях любимую, возьму на руки сына!» В это трудно поверить, кажется, что мегаполисы созданы для того, чтобы разлучать людей, перемешивая их в одном огромном котле большим половником судьбы. Всё время куда-то спешат люди, кто-то улетает, кто-то прилетает, кто-то встречает или провожает, и так без конца…

Подбежал какой-то смуглый мальчик, и дёрнул меня за штанину, улыбнулся во весь рот, блеснув крупными не по возрасту, белыми зубами.

Я спросил его по-французски: «Что ты хочешь, малыш?» А он только засмеялся в ответ и убежал. Забавно. Как ни странно, после такого внезапного вмешательства, стало гораздо спокойнее на душе. Мир зазвучал на высокой и чистой ноте, разливаясь соловьиной трелью. Улыбка ребёнка делает его прекрасным.

За стеклом появились первые пассажиры рейса Рига-Париж. По бегущей дорожке выкатывается багаж. «Где же они? Где?» – кричит душа и секунды кажутся такими длинными. Увидел Наташу и время остановилось. Волосы рассыпаны по плечам, глаза уставшие, знакомое красное пальто. Утомлённый перелётом Даня прижался к её шее, обхватив маму ручонками. Моя Радость машет мне, увидела и на щеках вспыхнул румянец. «Девочка моя, как же я тебя люблю, родная!..» Ещё мгновение, ещё один взгляд, ещё пару шагов. И вот они в моих руках! Боже, какое блаженство! Ради этого нужно было родиться, ради этого стоит жить!

– Любимые мои, – я вдыхаю пшеничный аромат её кожи, так божественно пахнут лишь волосы моей жены. Даня, зажатый между нами, запротестовал, лишившись свободы движения. Наташины губы мягко и нежно прикасаются к моим, и я совсем забыл, где мы находимся, голова кружится как в юности, гормоны заиграли в крови.

– Счастье моё!.. – шепчем друг другу, не в силах оторваться хоть на миг.

Даня напомнил о себе, напрягшись всем телом, так что я его еле удержал, иначе бы он выскользнул из рук.

– Боже правый, как он подрос! А какой сильный стал, Богатырь наш!

Пухленькое личико растянулось в долгожданной улыбке, его заметили!

– Узнал меня, Солнышко?!

В одной руке я держал сына, другой тащил чемодан, Наташа несла сумки полегче.

– Какой огромный аэропорт, больше нашего раз в десять! – она смотрит по сторонам, не веря глазам своим. Как ты здесь, привык уже?

– К такому разве можно привыкнуть? Расскажи лучше, как вы долетели?

– Слава Богу, всё обошлось! В начале было очень страшно, я ведь первый раз летела, и Данечка тоже…

– Начало положено, потом будет легче. Родные мои, как же я рад! – хотелось затискать обоих от нежности.

– Тебе ото всех огромные приветы, Агнешка так вообще плакала, провожая нас. Бедная девочка, тоскует…

Наташа не перестаёт меня удивлять.

– Мне тоже вас всех очень не хватает, но что поделать?

Когда мы добрались до моей каморки, она показалась мне ещё меньше, чем прежде. Хотелось раздвинуть стены руками, чтобы создать больше пространства для дорогих гостей.

– Узнаю моего священника, – Наташа любовно пробежалась глазами вокруг. Ничего лишнего, только необходимое, – она остановилась взглядом на рисунке Эрики и улыбнулась. – Сюрприз удался?

– Конечно, спасибо тебе, родная, он греет мне сердце!

– Эрика так старалась, малышка моя, как она там без нас?!

Я посадил Даню на кровать, подумав о том, что мы будем делать ночью.

– Ну и болван же я!

– Что случилось?

– Не подумал о том, где будет спать Даниил! Наташенька, устраивайтесь, отдыхайте, а я быстро, сбегаю в супермаркет, тут неподалёку, куплю кроватку и сразу вернусь! Там в холодильнике посмотри продукты, я закупился к вашему приезду, но может быть чего-то ещё не хватает?..

Кроватку нашёл, хоть выбор был и невелик, к счастью не пришлось ехать куда-то ещё. Длинная коробка, не слишком тяжёлая, но нести её не очень удобно. Уже подходя к нашей улице, услышал сзади шаги, разговор на французском с явным акцентом.

– Эй, парниша, притормози, есть разговор!

Я оглянулся, компания из трёх человек разделилась, двое с наглым видом шли ко мне навстречу, третий остался стоять, оглядываясь по сторонам.

Бежать с таким грузом бесполезно, свернуть некуда, я остановился. Мысленно обратившись к Богу, собрал себя в кулак.

Началось всё с банального:

– Сигареты не найдётся? – в руках у молодого человека поблёскивал металлический предмет.

– Сожалею, не курю.

– Правильный, значит, здоровье бережёшь? – хихикнул второй в спортивном костюме.

«Шпана везде одинаковая, в какой стране ты бы ни был…» – подумал я, ничего ему не ответив.

– Что в коробочке тащим? Не тяжело, может помочь? – они заржали на всю улицу как три арабских скакуна.

– Это детская кроватка, господа, думаю она вам не подойдёт.

У одного как-то сразу отпал интерес, а второго зацепило.

– Ты здесь не умничай! Откуда приехал?

– Из Латвии, слышал о такой стране? – я старался говорить как можно спокойнее.

Он продолжал поигрывать откидным ножом:

– Первый раз о такой слышу. Живёшь где?

– Тут недалеко.

– Не повезло тебе, парень! Чуть-чуть не дошёл! – они приблизились ещё, с явным намерением, не обещающим ничего хорошего.

Я оглянулся, на улице, как назло, никого, словно повымерли все.

– Деньги есть? Телефон? Колечко, смотрю, на пальчике имеется золотое…

– Наличных нет, потратил на кроватку для сына, а копейки, что остались, как-то и предлагать вам неудобно. Телефоном во Франции ещё не обзавёлся. А колечко, простите, отдать не могу, оно венчальное и дорого мне. Так что извините!

– Нарываешься, я посмотрю! – он тоже огляделся вокруг, удостоверяясь, что никого рядом нету, – снимай куртку, пижон!

В этот момент я услышал женский смех, из нашего бара вышла компания подвыпивших людей с соседками со второго этажа.

– Мальчики, идите сюда! – закричала блондинка в нашу сторону. – Хотите развлечься? С нами весело!

– Тьфу ты, шалава! – сплюнул тот, что поигрывал ножиком. – Считай, что тебе повезло, мужик. Вали отсюда! – его глаза сверкнули как лезвие. – Может, ещё увидимся!..

Я взял коробку и спокойно, без резких движений, пошёл навстречу весёлой компании, которая, вполне возможно, спасла мне в этот вечер жизнь.

– Всё нормально, сосед? – спросила брюнетка, подставляя алые губы.

– Спасибо, всё хорошо! – ответил я, протягивая всем руку.

– Во Франции так не принято, нужен поцелуй! – женщины засмеялись.

Мужчина, приобнявший блондинку, уже лапал её:

– Крошка, ты сегодня моя, какие ещё могут быть поцелуи? Пропустите, мёсьё с коробкой! – он еле стоял на ногах, при этом не переставал пыхтеть сигаретой.

Они расступились. Поблагодарив, я прошёл, волоча за собой покупку. В коридоре возле двери, отдышался. Мне не хотелось портить жене этот прекрасный, первый во Франции вечер ненужными переживаниями.

Часть 2. Глава 4

Эта ночь была жаркой. Мы, словно два мышонка, боялись разбудить кота. Малыш спал чутко, и, чтобы его не разбудить, мы шептались очень тихо, сдерживая эмоции и дыхание на односпальной кровати. Нам не привыкать, в самом начале нашей совместной жизни, когда Наташа только переехала ко мне, было то же самое. Тело моей жены изменилось после родов и кормления грудью, стало ещё привлекательнее, если это вообще возможно. Как говорят, кровь с молоком. Как же это заводит! Каждое прикосновение к шёлку её нежной, гладкой кожи сводит меня с ума. Какое заблуждение, что худоба – это красиво! Нет ничего притягательнее пленительной округлости женских форм.

После этой ночи я согласен с выражением «Париж – столица любви». Этот город пронизан какими-то особыми биотоками, попадая в которые вместе с любимой забываешь обо всём. Только приезжать сюда нужно обязательно вдвоём, иначе тоска и одиночество ощущаются ещё сильнее, чем где бы то ни было.

Утром спустился в бар за свежими круассанами и горячим кофе эспрессо, к которому я пристрастился в последнее время. После бессонной ночи я просто не смог бы иначе продержаться этот день.

Сделал заказ, хозяйка улыбнулась.

– У мёсьё появилась женщина?

– Моя жена приехала на несколько дней.

– Очень рада! Вы должны показать ей Париж!

– Да, непременно, мадам.

– Знаете что, я устрою вам сегодня романтический ужин: приготовлю блюда специально по нашим семейным рецептам, за мой счёт, разумеется.

– Благодарю, мадам, это очень щедро с Вашей стороны, и так неожиданно! Но нас трое.

– Как, уже?

– Нашему сынишке пока хватает материнского молока, но нам не с кем его оставить…

– У меня есть замечательная идея! Я позову свою племянницу, она посидит с вашим малышом, чтобы вы могли спокойно провести этот вечер. И не противьтесь, она умная девочка, вынянчила уже кучу детей, справится и с вашим. А вам просто необходимо побыть вдвоём с женой, вы ведь так долго не видели друг друга! – она улыбнулась растроганно, глаза заблестели. – С первого взгляда понятно, кто есть кто. А вы за столько времени ни разу не привели к себе никого. Поверьте, молодой человек, я не всегда была такая старая, в молодые годы многих лишала дара речи! Но любила одного единственного человека. Какой же это был мужчина! Боже мой, как я его обожала! Мишель сначала был моим клиентом, не смотрите так удивлённо, я не скрываю, кто я есть. Хотя в нашем ремесле нельзя ни от кого терять голову, но разве сердцу прикажешь?! Мы по-настоящему полюбили друг друга…

Я слушал её признание и поражался, как внезапно преобразились черты лица нашей «железной леди», в них появилась мягкость, нерастраченная нежность и горечь невосполнимой утраты.

– Так вот, что я скажу вам, юноша, для любви и счастья нам дано очень мало времени. Не теряйте его понапрасну! Я вижу, как сияют сегодня ваши глаза. И давно наблюдаю за вами. Мне сдуру даже подумалось, что женщины Вас совсем не интересуют. Слава Богу, это не так. Не отказывайтесь от моего предложения, оно придётся вам по вкусу, подарите своей возлюбленной поистине незабываемый французский ужин в атмосфере СТАРОГО Парижа! На моей половине дома есть комната, где всё сохранилось как в прежние времена. И не думайте, там никого не бывает…

– Не знаю, как Вас и благодарить!

– Пока ещё рано говорить спасибо. Просто дайте волю своим чувствам, пусть в этот дом хоть ненадолго вернётся настоящее счастье! – она вытерла слезы, так неожиданно появившиеся в уголках глаз. – Будьте готовы к восьми, Конни я отправлю к вам пораньше, чтобы малыш к ней привык.

Я поблагодарил великодушную хозяйку, заплатил за завтрак и, взяв поднос с кофе и свежими булочками, поднялся наверх.

Наташа ещё дремала, погружённая в негу, а на моём месте уже лежал Даниил, посасывая мамину грудь, у обоих было совершенно блаженное выражение лица, я невольно залюбовался. Какое же это наслаждение просто видеть дорогих сердцу людей!

Наташа открыла глаза:

– Ты вернулся, любимый!

– Поднимайся, солнышко, а то кофе остынет.

– Чем так вкусно пахнет?! Неужели те самые знаменитые французские булочки?

– Да, поверь мне, хозяйка знает в них толк и покупает только самые лучшие.

Наташа легонько оторвала Даню от себя, тот недовольно сморщил губки, но плакать не стал, засунув в рот часть кулачка, причмокнул его вместо маминой груди. Я улыбнулся, всё это вызывает во мне умиление и неописуемую радость. Трудно представить, что в этом маленьком теле уместилась древняя душа Гусара.

Кофе и круассаны очень понравились Наташе, а когда я рассказал ей о предложении мадам, она и вовсе пришла в восторг.

– Даже не верится, что такое возможно! Какая добрая женщина!

– Мы обидим её, если откажемся от столь искреннего подарка. Да и тебе нужно немножечко отдохнуть… Как думаешь?

– Конечно, любимый, я буду только рада! Настоящий французский ужин – это же великолепно!

– А сейчас поедем смотреть Париж! Собирайтесь, нас ждёт Эйфелева башня, Лувр, Нотр-Дам и, конечно же, жемчужина этого города, его сердце – Собор Сакре Кёр.

Часть 2. Глава 5

Мы гуляли весь день по городу, но нам удалось увидеть лишь маленькую часть местных сокровищ, и то не углубляясь в их более подробное созерцание. Сам Лувр решили посетить в другой раз, прошлись возле него, посмотрели на стеклянные пирамиды, словно инопланетные строения, выросшие среди исторической роскоши королевского двора. Погода благоприятствовала: солнечный день, не слишком жаркий, что нас вполне устраивало, ласковый ветерок. Коляска легко раскладывается, и Даня мог поспать, когда хотел. От конной статуи Людовика XIV прошлись до арки Каррузель по так называемой Исторической оси или Королевской перспективе, которая составляет ни много ни мало целых девять километров. Сады Тюильри, чуть дальше Луксорский обелиск на площади Согласия, той самой, где во время революции статую монарха сменила гигантская гильотина, и были обезглавлены Людовик XVI и Мария-Антуанетта, а позднее и сами знаменитые революционеры Дантон и Робеспьер. Елисейские поля с ещё более масштабной Триумфальной аркой на площади Шарля де Голля и до Большой современной арки Дефанс. Очарование Парижа, как и сама его история, многогранно: от времён, когда королей почитали святыми до ликования толпы на их крови и нынешнего высокотехнологичного века. Можно либо любить этот город, либо ненавидеть, но равнодушным остаться – не получится! Впечатление от всего увиденного огромно. Эйфелеву башню, ажурные каменные кружева Нотр-Дам и прочие достопримечательности мы оставили на другие дни.

Перекусив в небольшом бистро, решили вернуться домой, чтобы хоть пару часов отдохнуть, прежде чем идти на званый ужин.

Разбудил настойчивый стук в дверь. Я вскочил, на ходу натягивая брюки, приоткрыл дверь. На пороге стояла симпатичная темнокожая девушка лет восемнадцати, выкрашенная в яркую шатенку. Она улыбнулась мне широкой искренней улыбкой и посмотрела удивлёнными глазами на мой голый торс.

– Добрый вечер, мёсьё, я немного опоздала, но вижу вы ещё не готовы. Меня зовут Конни, я племянница Маргарет, здешней хозяйки. Тётушка попросила меня присмотреть за вашим сыном.

– Добрый вечер, мадемуазель! Простите, мы заснули после долгой прогулки, мне очень неловко, не могли бы вы дать нам ещё десять минут, чтобы привести себя в порядок?

– Да, конечно, – она окинула меня заинтересованным взглядом.

Я извинился и закрыл дверь. Наташа уже была в душе, шумела вода. Даня беспокойно елозил по кроватке. Поменял ему подгузник, и, взяв на руки, прижал к своей груди. Даже на пару часов не хотелось с ним расставаться. Он прильнул ко мне, будто тоже предчувствуя разлуку, прижал своё маленькое личико, слушал стук сердца. Связь между нами трудно передать словами. В этом ребёнке так много моей души!

Каково это – быть таким немощным, беззащитным, во всём зависимым от взрослых? Каково начать всё заново и не иметь возможности даже выразить свои мысли? Что могут маленькие дети? Заплакать или засмеяться, им не дано говорить целый год жизни, а бывает и дольше. А иначе бы они многое нам рассказали!

Иногда его глаза были совсем наивными, но моментами мне казалось, что сосредоточенный взгляд становится другим, всё понимающим, глубоким. Отцовские чувства перемешались во мне с глубоким уважением к тому, кто пришёл в этот мир. Будет ли он помнить хоть что-то о прошлом? Ответит лишь время. Ведь если память блокируют в нас, значит так и должно быть: мы ещё не готовы к многоуровневому восприятию себя и мира. Нам даётся шанс начать всё с чистого листа. Пусть будет, как решит Господь. Достаточного того, что мне дано знать, кто он; и то непросто, можно сойти с ума, если зацикливаться на этом. Каждому событию свой черед и его осознанию – тоже.

– Я никогда не забуду, кем ты был для меня, родной! – мы внимательно посмотрели друг на друга. – Всё будет хорошо, я тебе обещаю!

Натали вернулась во всеоружии свежести и красоты, подкрашенная и в вечернем платье. И когда она всё успевает?

– Эрик! Ты всё ещё голый, мы и так проспали, неудобно перед людьми. Не будет же девушка в коридоре стоять целую вечность…

– Я уже в брюках, мне только рубашку надеть и носки.

– Ты неповторим!

Повиновался «грубой» женской силе, пришлось поторопиться. Даня ни за что не хотел нас отпускать, когда пришла Конни, он, увидев незнакомое лицо, и вовсе раскричался.

– Идите, не переживайте, я знаю, как успокоить ребёнка!

– Мадемуазель, помните, мы у вашей тётушки, и если понадобится помощь, не стесняйтесь, мы рядом!

Она только улыбнулась в ответ.

Мы вышли из квартиры, Даня отчаянно орал. Наташа сжала мою руку:

– А может пойдём с ним?

– Хозяйка будет разочарована. В таких ситуациях нужно обратиться к самому надёжному источнику благодати: «Пресвятая Дева Мария, в руки Твои материнские предаю Даниила, прошу Тебя, присмотри за ним в наше отсутствие и помоги доброй девушке, согласившейся нас отпустить…»

Крик стал тише, а вскоре и вовсе прекратился. Наташа перекрестилась:

– Спасибо, Господи!

Мы ещё несколько минут простояли на лестнице, удостоверяясь, что всё спокойно. Было слышно, как Конни французскими песенками развлекает малыша. «Пусть привыкает к языку», – подумал я. Наташа улыбнулась, будто прочитав мои мысли. На ней было маленькое чёрное платье, простое, но очень изящное, подчёркивающее все её достоинства, как завещала Коко Шанель, на шее ниточка жемчуга, ни дать ни взять – образец прекрасной француженки в нашем русском понимании. «И когда она успела навести макияж и уложить волосы? Потрясающая женщина! Господи, как же мне повезло!» – я не удержался и горячо поцеловал её прежде, чем мы вошли в бар.

В зале было многолюдно, люди приходили после работы пропустить стаканчик – другой, что-нибудь перекусить и полюбоваться на здешних красоток. Все столики были заняты, у стойки стоял незнакомый бармен, соседки со второго этажа обхаживали новых кавалеров. Мы не успели растеряться, как вышла Маргарет. Она выглядела так, словно хотела всем доказать, что когда-то была сногсшибательно красива, и ей это удалось. Я сделал искренний комплимент, она его с благодарностью приняла. Представил их с Наташей.

– Вы созданы друг для друга! – её яркие губы растянулись в улыбке. – Очень рада, милая! Рядом с таким мужчиной должна быть необыкновенная женщина.

Я перевёл Наташе только первые её слова, последняя фраза меня несколько смутила.

– Пройдёмте со мной!

Через кухню мы прошли в другое крыло здания, даже не знал, что оно тоже принадлежит ей. Небольшой уголок закрытого сада со стороны, где у меня не было окон, весь усажен цветами. Крохотная верандочка заполнена растениями.

– Мой зимний рай, – хозяйка явно гордилась своей изолированной от чужих глаз территорией, с такой любовью и вкусом обустроенной.

Лестница на второй этаж привела нас в удивительную комнату. Стол уже накрыт на двоих, букет кремовых роз в изящной хрустальной вазе, зажжённые в канделябрах свечи. Старинные напольные часы с ходом, паркет покрытый персидскими коврами. Бесчисленное количество шёлковых подушек нежных цветов на креслах и диванчике в изысканном стиле рококо и на кровати, спинки которой напоминают форму сердца. Атмосфера, достойная новобрачных из царской семьи. Дверь балкона распахнута, лучи уходящего солнца мягко освещают комнату через бежевого цвета занавес. Мы даже ахнули при виде всей этой удивительно-трогательной красоты.

– Подойдите сюда! – позвала мадам, отдёрнув штору. Отсюда открывался потрясающий вид в сторону Эйфелевой башни. Наташа даже потеряла дар речи, у меня тоже не нашлось больше слов, кроме одного:

– Magnifique!*

– Я хочу, чтобы вы знали, здесь мы были счастливы с любимым мною человеком, с тех пор тут никого не было. Пусть вам будет хорошо! Сейчас я принесу ужин и уеду.

– Маргарет, Вы разве не останетесь с нами?

– Это вечер на двоих. Не беспокойтесь, Эрик, я не буду скучать, сегодня меня ждёт Опера Гарнье**. Вы останетесь вдвоём, и никто не потревожит, обещаю. Насладитесь как следует предоставленной вам возможностью побыть наедине, – её улыбка с печальными глазами тронула мне душу. – Помните, время для счастья отведено так мало!..

Она вышла, а мы всё стояли у окна и не могли оторваться от созерцания заката над Парижем.

Я перевёл Наташе её слова.

– Почему она делает это для нас?

– Не знаю, солнышко, может быть потому, что впервые за многие годы почувствовала настоящую любовь?! – я, обняв мою половинку, вдыхал аромат её прекрасных волос.

– Мне как-то неловко, мы словно любовники…

– Доверься мне.

Жгучая печаль от вновь предстоящей разлуки сжимала сердце, обостряя чувства. Близость возлюбленной кружила голову. Каждое бесценное мгновение, уходя в вечность, отпечатывается своим неповторимым рисунком на полотне нашей жизни. И этот закат, и эту комнату, и этот великолепный французский ужин, нам уже не забыть никогда.

*Magnifique – (фр.) великолепно, превосходно, восхитительно.

** Опера Гарнье, то же, что Гранд-опера; – один из самых известных и значимых театров оперы и балета в мире.