Текст книги "Глупые комиксы, розовые «мартинсы»"

– Садись, Макар!

– Романовский! – Классная выхватила из рук экскурсовода микрофон. – Сядешь ты наконец?! Из-за тебя транспорт не может тронуться!

– Мы и так все тронутые, – проворчал я и плюхнулся в шерстяные объятия кресла.

Автобус плавно отчалил и вырулил на проспект. Валя озабоченно принялась шарить по карманам своей косухи, а потом повернулась ко мне:

– Макар, ты случайно с собой воды не взял?

– Нет. Жарко, да? Могу люк открыть.

Я дернулся наверх, но она остановила меня:

– Не надо. Мне вода нужна, чтобы таблетку запить. Меня укачивает сильно. Тебя не укачивает?

– Чего ж ты в хвост уселась? Надо было вперед.

– Да ну их… – только и сказала Валя.

Но я ее понял. Я и сам был рад, что сижу, как обычно, позади. Тем более что с моего места мог прекрасно обозревать весь салон. И очень хорошо видел, как Уваров наклоняется к Рите и как перевешивается через спинку Соколов. И вдруг Рита сама заглянула в просвет между кресел и, бросив в нашу сторону короткий взгляд, тут же исчезла.

– Сейчас я принесу воды, Валя. Подожди минутку, – сказал я и, не внимая протестующему возгласу Ивлевой, двинулся вперед.

Сохраняя на лице безразличие, я прошел мимо компании, которая интересовала меня в этот момент больше всего на свете, так, словно мне на них наплевать.

– Романовский! – возмутилась классуха, когда я оказался рядом с ее креслом. – Что ты по салону шляешься?!

– Мне бы водички, Наталья Игоревна!

– У меня тут водопой, по-твоему?!

– Ивлевой надо таблетку запить. Плохо ей.

Наталья Игоревна вскочила и уставилась в конец салона. Валя со своего места вяло помахала ей рукой. А я с удовлетворением отметил, что вся эта движуха не ускользнула от глаз Риты. И когда я возвращался с бутылкой воды в руках, она проводила меня взглядом.

За окном чернела невская вода, на дальнем берегу цеплялся за облака золотой шпиль Петропавловки. Экскурсовод бубнила и бубнила, автобус плавно покачивался, лишь изредка подпрыгивая на стыках моста. Довольный, я передал воду Ивлевой, сел и прикрыл глаза, спасаясь от палящего солнца.

Разбудил меня громкий смех. Хохотала Рита. Со своего места я отлично видел, как она игриво шлепнула по макушке заглядывающего к ней через спинку кресла Соколова.

– Молодые люди, – прикрикнула на них экскурсовод, – потише, пожалуйста!

Но они даже не посмотрели в ее сторону, продолжали возиться и смеяться. Соколов пытался нацепить на голову Рите свою бейсболку, та заливалась хохотом и отбрыкивалась. В конце концов она взмахнула рукой, и бейсболка улетела в конец автобуса. Упала в проход прямо передо мной, и я быстро ее поднял.

– Эй, Макарёк, – заорал Соколов, – бросай сюда!

Чуть привстав, я прицелился и метнул кепку вперед.

– Заложив крепость, Петр Первый… – вещала экскурсовод.

Как фрисби пролетев через весь салон, бейсболка повисла на микрофоне. Историчка глухо охнула. Тетка-экскурсовод шарахнулась и выронила микрофон. Динамик завизжал. Девчонки зажали уши. Кочетова оглянулась и поаплодировала лично мне. Я поклонился и плюхнулся на место.

– Вот не можешь ты нормально, Романовский? – проворчала Ивлева.

– Не могу.

Рита оглянулась, но, увидев, что я смотрю на нее, немедленно спряталась за спинкой кресла. Она продолжает меня дразнить?! Сердце снова забилось с удвоенной силой.

– Чья шапка?! – отвлек меня от волнений крик Натальи Игоревны.

– Моя, – высунулся Соколов и быстро показал мне кулак.

Я сделал вид, будто разглядываю что-то за окном.

Автобус вырулил на Исаакиевскую площадь и остановился. Все поднялись с мест и столпились в проходе. Скрестив на груди руки, я мрачно наблюдал, как Уваров заботливо придерживает Риту за талию, а Соколов, оглядываясь на них каждую секунду, идет впереди и треплется не переставая.

– Романовский, так и будешь сидеть? – Ивлева толкнула меня локтем в бок.

– А давай останемся? – предложил я. – И ну на фиг эту дебильную экскурсию! Мы что, Казанский не видали?

– Исаакиевский, – поправила Валя и похлопала меня по плечу.

– Да без разницы! – проворчал я, поднимаясь. – Хоть Василия Блаженного!

– Этот вообще в Москве! – рассердилась Ивлева.

– В Москве, да… – Я выбрался из кресла. – Москва, Москва…

Через стекло я видел, что Рита стоит возле клумбы, поправляя волосы под шапочкой с кошачьими ушками. На ней была короткая куртка, широкие черные джинсы и ее любимые ярко-розовые ботинки. Выглядела она как девочка с обложки. Или как отфотошопленная картинка из инсты.

– Да что с тобой, Романовский?! – Возмущенная промедлением, Валя толкнула меня в спину.

И тут Рита приподнялась на цыпочки и заглянула через стекло в салон автобуса. Сам не понимая, что творю, я схватил Ивлеву за руку и потащил за собой. Выпрыгнул из дверей и помог ей спуститься.

– Что ты делаешь, Романовский?! – прошипела Валя, когда я, подхватив ее за талию, снял со ступеньки и поставил на асфальт.

– Напоминаю, что меня зовут Макар, – не отпуская ее, улыбнулся я. – Мы же недавно это выяснили!

И тут Валя покраснела как маков цвет.

– Отвали! – Она оттолкнула мои руки.

Глаза ее полыхали гневом, ноздри раздувались, септум, как кольцо в носу разъяренного быка на корриде, опасно поблескивал в лучах утреннего солнца.

И чем я это заслужил? Нормально же общались!

– Ивлева, я теперь понимаю, почему от тебя твой мелкий брат сбегает постоянно! От тебя кто угодно сбежит! Ты же злючка!

– Я?! Я… – Голос у нее задрожал.

– Романовский, поторопись! – крикнула, ежась под холодным ветром, Наталья Игоревна. – Ивлева! Опять всех задерживаете!

Класс, все двадцать пять человек, стояли на широких ступенях возле входа в собор. Соколов и Уваров – позади Риты. Но она сейчас смотрела только на меня. И тогда я, рискуя получить от Ивлевой затрещину, потому что с нее станется, снова взял ее за руку:

– Ты хоть и злая, но вполне себе симпатичная. Я опять это в автобусе заметил.

И, пользуясь ее замешательством, повел по дорожке. И старался говорить как можно ласковее. Совсем как ветеринар с нервной, разгоряченной лошадью. Оставалось только погладить Ивлеву по холке. Этого я, конечно же, делать не стал, а повернулся к ней. И едва не рухнул на землю от удивления, потому что ее глаза были полны слез.

– Это я так на тебя действую?! Тогда рыдала, сегодня тоже… вот не думал, что ты такая плакса!

Ивлева несколько раз быстро, коротко вздохнула и взяла себя в руки.

– Сам ты плакса, – шмыгнув носом, сказала она.

Я ухмыльнулся и крепче сжал ее ладонь.

– Ивлева! Романовский! Вы что, неживые?! – снова закричала Наталья Игоревна.

– Валя, она раскусила, что мы зомби! – улыбнулся я. – Что делать будем? Сожрем всем мозги, к чертовой матери?

Ивлева рассмеялась. Следуя за остальными, мы, все еще держась за руки, прошли через высокую, в два человеческих роста, тяжелую дверь.

Глава 7
Сердце под куполом

Внутри собора было тепло. Классуха согнала всех поближе к экскурсоводу, и та принялась заунывно рассказывать историю Исаакия. Постояв пару минут, я потихоньку отошел от группы и присел на скамейку возле стены. Вытащил телефон и начал играть в Brawl Stars. Со всех сторон на меня укоризненно посматривали святые с золотыми нимбами на головах. И тут пришло очередное сообщение с неизвестного номера. Теперь он у меня был обозначен как «Фейк», потому что я до сих пор не мог поверить в реальное существование этого человека.

«Мне тоже скучно. Поболтаем?»

«Значит, ты учишься вместе со мной?» – быстро накидал я.

«Упс… ты внимательный. А я нет)))»

Я оторвался от переписки и оглядел одноклассников. Как назло, все, кто стоял позади, держали в руках телефоны. Свидубская фоткалась на фоне малахитовых колонн. Кочетова дублировала ее съемку со своей трубки. Уваров показывал Рите какое-то видео на своей.

«Подойди ко мне, если не боишься», – написал я и стал ждать, но ответ не пришел.

Зато через несколько мгновений ко мне подсела Валя. Я ошарашенно уставился на нее: неужели это она все время флиртовала со мной в переписке?!

– Что? – испуганно спросила Валя. – Со мной что-то не так? Испачкалась? – Она обеспокоенно оглядела себя, поправила волосы. – Почему ты так смотришь?

– Ничего, забей, – успокоил я и отвел взгляд, но успел заметить, как она смущенно улыбнулась.

– Слушай, Макар, я ведь тебя так и не поблагодарила за мелкого. Спасибо, что поймал его. Просто я тогда… – Она замялась. – Я не знала, какой ты… не думала, что ты такой отзывчивый. И… нормальный, в общем!

Тут нас заметила Наталья Игоревна и прогнала со скамейки. Пришлось идти вместе с остальными дальше по собору. И вскоре мы оказались возле лестницы, которая вела на смотровую площадку. Каменные пронумерованные ступеньки спиралью ввинчивались вверх, и поднимаясь по ним, я не выпускал из своей руки Валину. Она шла рядом, и ее ладонь была теплой и нежной. Валя восхищалась грандиозностью постройки. Мы шли. Лестница все не кончалась.

– Здесь совсем не помешал бы лифт, – заметила Валя.

– Ну уж нет, – отдуваясь и глядя, как бодро шагают впереди наши баскетболисты, возразил я. – От этих лифтов не знаешь чего ждать. Либо выскочит злобная тетка с ведром, либо он рухнет.

Валя засмеялась.

– Я не шучу, – сказал я.

Она рассмеялась еще громче. Рита впереди оглянулась.

Наверху оказалось гораздо холоднее, чем внизу. Ветер резвился между колоннами смотровой площадки. Соколов предусмотрительно натянул поплотнее бейсболку, Катя Кочетова натянула до носа зеленую вязаную шапочку, модница Свидубская жалась в тонкой кожаной куртке, обхватив себя руками, а ветер трепал ее длинные светлые волосы. Я накинул на голову капюшон толстовки.

Под крики Натальи Игоревны класс опять столпился возле тетки-экскурсовода. Пристроившись за широкими спинами спортсменов, я огляделся. Вид открывался великолепный. В прозрачной нежно-зеленой дымке еще не распустившейся листвы, как на ладони, лежал Васильевский остров, а вдалеке бликовала на солнце зеркальная газпромовская «игла».

Через несколько минут утомительного рассказа об исторических событиях, постигших наш город, несколько человек поодиночке отделились от группы и разбрелись по смотровой площадке. Я тоже потихоньку ускользнул от бдительного ока Натальи Игоревны.

Возле ограждения собрались Соколов, Свидубская с Кочетовой и Рита. Девчонки смотрели вниз и увлеченно что-то обсуждали. Я подошел к ним, Рита бросила на меня косой взгляд, но подвинулась, освобождая место подле себя. Я радостно втиснулся между ней и колонной и тоже взглянул вниз.

У подножия собора стояла свадебная компания: жених, невеста и несколько гостей. В руках невеста держала связку красных воздушных шариков. Они нервно трепыхались на тонких длинных ленточках и рвались в небо.

– …только не так! – донесся до меня обрывок фразы Свидубской. – Если уж справлять свадьбу, то где-нибудь на островах! Мальдивах там или Сейшелах! А то и замуж выходить незачем!

– Свидубская, – высунулся я, – чтобы справить свадьбу на Мальдивах, надо еще и мозги иметь!

– Уж чего-чего, а мозги отыметь я как-нибудь сумею! – огрызнулась она.

И несмотря на пронизывающий ветер, достала из сумочки телефон и всучила Кочетовой:

– Катюха, снимай!

А сама начала принимать различные позы.

– Папа – токарь, я тиктокер! – влез я в кадр.

– Мой, к счастью, не токарь! – засмеялась Свидубская.

И продолжила вертеться так и этак, работая на камеру. Рита отошла чуть в сторону, и я шагнул за ней следом. Находиться рядом с этой девчонкой сейчас, как и всю неделю за одной партой, было и волнующе, и нервно. И я бы предпочел, чтобы эта маета поскорее закончилась, но не знал, как ее прекратить.

Снова подойдя к ограждению, я взялся за холодную металлическую перекладину и опять посмотрел вниз. Люди на асфальте казались человечками Лего.

– Романовский, Соколов, все! Немедленно отойдите от края!

Кричала Наталья Игоревна. Она повернулась спиной к группе наших одноклассников, которые слушали экскурсовода. Та продолжала нудить что-то историческое и каждую секунду поправляла свои огромные очки.

Услыхав окрик, девчонки отступили, мы с Соколовым переглянулись.

– Ой! – вдруг воскликнула за моей спиной Катя Кочетова.

Пунцовое сердце медленно плыло в воздухе. Когда оно долетело до уровня глаз, я выбросил руку в надежде его схватить. Но промахнулся. Соколов тоже взмахнул рукой, и тоже мимо. Я снова осторожно покосился вниз.

На сером асфальте, похожая на фигурку со свадебного торта, невеста в белом платье стояла, задрав голову, и высматривала что-то в вышине. Наверное, свое потерянное сердце.

– Парами спускаемся вниз! – прокричала экскурсовод, потратив на этот вопль всю свою энергию, и первая исчезла в дверном проеме.

Наталья Игоревна захлопала в ладоши, привлекая наше внимание, будто она сопровождала третьеклассников. Я снова посмотрел на невесту внизу, потом на небо, готовясь увидеть улетающее красное пятнышко. Но оказалось, что шарик зацепился ленточкой за какую-то железяку под самой крышей и болтался там, трепыхался, словно вена на шее взволнованного жениха.

– Невеста сердце потеряла! – сказала Рита.

– Рискнешь, Макарёк? – усмехнулся Соколов.

Я оглянулся на девчонок. Они все смотрели на трепещущее алое сердце.

– Кто тут у нас баскетболист? – хмыкнул я в ответ.

– А то! – приосанился Соколов. – Я до кольца легко достаю! Сейчас оно будет твоим! – пообещал он Рите.

– Кольцо или сердце? – ляпнул я.

Соколов ухмыльнулся, а Рита одарила меня таким презрительным взглядом, что я тут же пожалел о своих словах.

Не теряя времени даром, Федор прыгнул, но не дотянулся до ленточки буквально несколько миллиметров. Взмахнул растопыренной пятерней и мягко приземлился обратно. Да уж, умеют баскетболисты эффектно пускать пыль в глаза!

– Не старайся, Соколов! – крикнула Ольга. – Марго твое сердце на фиг не сдалось! Она уже неделю с Романовским сидит и не уходит!

Ольга постучала пальцем по лбу и поправила взлохмаченные светлые волосы, в руке у нее были зажаты солнечные очки. Катька Кочетова преданно стояла рядом, держа ее телефон, как верный оруженосец меч своего господина. После Ольгиных слов Катя пристально посмотрела на меня, потом на Риту и снова на меня. Я почувствовал, что краснею.

Одноклассники медленно, по одному, спускались в проем лестницы, Наталья Игоревна была занята тем, что, как в детском саду, присматривала за парами. Уваров стоял возле стены, изредка поглядывая в нашу сторону, и что-то горячо доказывал Ульяне. А та, повернувшись к нам спиной, не видела, на что готов пойти ее брат-близнец.

– Остынь, Федя, – лениво повторила Свидубская.

– Прекрати, Соколов! – не выдержала Кочетова. – Это же опасно!

Но, пока они пытались его убедить, Федор снова подпрыгнул. И снова не схватил ленточку шарика. Но, как только носки его кроссовок коснулись железного настила, правая нога соскользнула за ограждение. Соколов упал ничком, опасно близко к пропасти высотой в сотню метров. Кочетова завизжала и выронила телефон, Ольга ахнула, а я присел и протянул Соколову руку. Упрямец не принял мою помощь. Сам подтянулся на руках и поднялся. Три девчонки, сбившись в кучку, испуганно глазели на нас. Классуха отчитывала группу, которая застряла в дверях, поэтому не замечала, какие события разворачиваются за ее спиной. Но, услыхав визг Кочетовой, Наталья Игоревна оглянулась.

– Соколов! Немедленно назад! – завопила она и бросилась к нам.

По Федькиным глазам я понял, что теперь его ничто не остановит. Так смотрят отчаянные игроманы, готовые идти ва-банк, когда у них заканчиваются деньги, или спортсмены, рвущие жилы за олимпийское золото. И я быстро сунул руку в карман.

Соколов оттолкнулся от пола и взвился в воздух, пытаясь достать злополучный шарик, а я выхватил дротик с красным оперением, который накануне метнул в меня старший брат, и, прицелившись, запустил им в алое сердце, зависшее над городом. Острие пронзило трепещущее сердце, раздался хлопок, и красная тряпочка, бывшая секунду назад воздушным шаром, упала в руки Соколову. Он приземлился, держа в руках длинную розовую ленту, на конце которой болтался мятый красный лоскут.

– Поздравляю, Пятачок! – сказал я и предусмотрительно отступил.

– Романовский, Соколов! Быстро вниз!

Наталья Игоревна схватила сначала меня, потом Федьку за рукав и потянула к выходу.

– А вы почему стоите? – крикнула она застывшей в изумлении группе девчонок.

Очнувшись, они поспешили за нами. Наталья Игоревна осталась позади всех, надеясь не допустить еще какой-нибудь выходки.

– Это ведь ты сделал? Да? – Валя подхватила меня под руку. – Неизвестно, чем бы закончились Федькины прыжки, если бы не ты!

– Что именно? – Я притворился, что не понимаю.

– Лопнул тот шарик, – пояснила она. – Я видела – это ты пробил сердце!

– Твое или Соколова? – ухмыльнулся я.

– Дурак ты, Романовский! – Валя бросила мою руку и, обгоняя ребят, побежала по ступеням вниз.

Вереницей, как хоббиты в подземелье, мы спускались по гулкой лестнице.

– Катька, блин, безрукая! – распаляясь все сильнее и сильнее, сердилась Свидубская. – Руки-крюки, ничего доверить нельзя!

Кочетова почему-то посмотрела на меня – взгляд ее был смущенный, зеленая шапочка сбилась на затылок. А Ольга все гундела и гундела, ругая подругу.

– Ничего доверить нельзя! Айфон мне угробила! Вон, полюбуйся! Весь экран в трещинах! – злилась Свидубская.

– Ну, Олечка! – причитала Кочетова и шагала по ступенькам, виновато опустив голову.

– Радуйся, – не выдержал я. – Батя теперь новый купит! В честь успешного окончания десятого класса.

– Хм… – Свидубская задумалась. – А ведь и то правда! – повеселела она. – У меня же ни одного банана в году! Если, конечно, еще не нахватаю.

– Еще бы, – подтвердил я. – Достижение!

Кочетова благодарно улыбнулась мне и быстро отвела глаза.

После темной лестницы и гулкого просторного зала с застывшими на иконах святыми со скорбными лицами все вокруг на улице казалось очень ярким, живым и настоящим. Как будто вышел из кинотеатра после просмотра унылого скучного фильма. А люди на проспекте ели мороженое, улыбались, прогуливались, спешили по своим делам. На солнце блестели фарами автомобили, на клумбах белели нарциссы.

Возле автобуса Ульяна выговаривала брату:

– Ты совсем дебил? Ты бы еще на крышу полез! Хорошо, что этот драный шарик вовремя лопнул! Неизвестно, куда бы тебя занесло!

– Уля, прекращай, – бубнил сконфуженно Федор. – Ничего же не случилось!

– Ой, всё! – скрестив на груди руки, отвернулась от него Ульяна.

Тут мимо прошла Ивлева. Она остановилась возле Ульяны, что-то шепнула ей и поднялась в салон. А Ульяна принялась шарить глазами, разыскивая кого-то среди рассеявшихся по площадке перед автобусом одноклассников. Следом за Валей я влетел в автобус. Но едва собрался приземлиться рядом с ней на сиденье, как она бросила на кресло рюкзак. Сделав вид, что вовсе и не собирался садится рядом, я прошел в самый конец.

Погода была отличная, классуха не торопила, и свободных мест оставалось еще достаточно. Поэтому я ужасно удивился, когда Рита, миновав кресла, где сидела раньше, тоже прошла в самый конец автобуса. Она остановилась передо мной. Я пару секунд смотрел на ее розовые «мартинсы», а потом, спохватившись, подвинулся, и девчонка уселась рядом.

Через несколько минут все собрались, и автобус поехал. Солнце пригревало не на шутку, отопление в салоне тоже жарило на полную катушку, а кондиционер не работал. Я откинул с головы капюшон и краем глаза покосился на Риту, которая склонилась над телефоном. Заговорить с ней? А если она не ответит? Я и так чувствовал себя полным кретином оттого, что добровольно не общался с Ритой всю неделю, позволяя другим втираться к ней в доверие. Но она тут, рядом со мной. Она выбрала меня! Она выбрала меня?! Она меня выбрала?! Радоваться ли мне такому развитию событий? Совсем ошалев от своих мыслей, я запустил руку в волосы и взъерошил их. Одно я мог сказать совершенно точно: меня тянуло к этой девчонке, словно магнитом, несмотря на убеждение, что ничем хорошим близкие отношения закончиться не могут.

Расстегнув куртку, я решился. Пошарил по карманам и нашел беспроводные наушники. И вдруг телефон подал признаки жизни.

«Ты настоящий герой!» – гласила новая эсэмэска с неизвестного номера.

«А ты кто?» – напечатал я.

Но в ответ получил только три смайлика-поцелуйчика. Я не стал настаивать, закрыл сообщение и протянул один из эйр-подсов Рите. Она убрала свой телефон в карман и аккуратно, двумя пальцами взяла наушник с моей ладони. Всю дорогу мы молчали, слушали винегрет из моего плейлиста, и Рита ни разу не попросила сменить трек.

А когда прибыли обратно к школе, и все покинули автобус, я пошел следом за Ритой. Она шла впереди, и я смотрел на ее розовые ботинки, как они перешагивают лужи, и внутренне репетировал, что ей сейчас скажу. Оказалось, что пригласить девушку на свидание не так-то просто! Раньше я не задавался подобными вопросами, а сейчас мне потребовалась вся воля и решимость.

– Эй, браток! – вдруг донеслось позади, и я сразу понял, что сегодня пообщаться с Ритой уже не светит.

Я остановился, дожидаясь, когда Уваров подойдет. А он шел не спеша, на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет. Мы уселись на скамейку возле подъезда, он закурил, а я от безделья поднял с земли камушек и закинул в урну, которая стояла метрах в трех от нас.

– Неплохо, – сказал Иван. – Еще раз попадешь?

Я снова забросил камушек в урну.

– С глазомером у тебя все в порядке, – похвалил Уваров. – Почему не играешь?

Не примериваясь, я снова попал в цель. Уваров присвистнул и заинтересованно посмотрел на меня, будто первый раз увидел. Возможно, так оно и было.

– Что ты вообще делаешь в нашей школе?

– Существую.

– Все парни в команде, кто игровой, кто запасной, а ты… Нет, реально, объясни, что тебя тут держит?

– Догадайся! – Я поднял голову и посмотрел ему в лицо.

– И все же? – Он не отвел взгляд.

С полминуты мы поиграли в гляделки, а потом я сказал:

– Родители считают, что раз мы братья, то и учиться должны вместе.

Он помолчал понимающе и вдруг неожиданно предложил:

– Хочешь в кино?

От удивления я выронил все камушки, которые все еще сжимал в кулаке, и ехидно поинтересовался:

– Это свидание?

– Размечтался! Купил билеты онлайн, а девчонка не пошла.

– Тебя кинули?! – не удержался я.

– Да иди ты, – не обиделся Иван. – Поссорились мы с ней.

– Помирись.

– Не хочу. Пусть посидит, подумает над своим поведением. Ну так что?

Он поднялся и, сунув руки в карманы ветровки, ждал моего ответа. Я оглядел его снизу вверх.

– Не хватало еще тебя уговаривать! – рассердился он.

– Ты прикольный, когда злишься!

– Все, теперь я не хочу с тобой идти! – Иван развернулся и отправился по дорожке.

– Поздно! – Я поднялся со скамейки и догнал его: – Что за фильм-то?

– Романтическая комедия.

– Как раз то, что надо для двух одиноких парней, – кивнул я, подстраиваясь под его шаг.

Мы честно просидели половину фильма, но, когда попкорн закончился и у меня и у Ивана, свалили из зала. На выходе нам попался игровой автомат, где надо столкнуть приз. Первым начал играть Уваров. Он скинул сначала медвежонка, потом розового зайца.

– С девчонкой мириться собираешься? – поддел его я.

– Не дождется, – он состроил презрительную гримасу. – Сестренкам отдам!

Через полчаса мы вышли из торгового центра с карманами, набитыми коробками с дешевыми наушниками и часами. Зайца и медведя Уваров держал под мышками.

– Мне на тренировку пора, – сказал он, прощаясь.

Мы пожали друг другу руки, и тут он задержал мою:

– А ты поговорил с Андреем, как я просил?

Теперь, после того как я заложил родителям, что Андрюха без спросу брал отцовскую машину, брат меня точно не послушает. Но этого я, конечно, объяснять не стал.

– Я предупреждал, что ничего не получится, – сказал я.

Уваров еще раз сжал мою ладонь и, отпустив, двинулся прочь. Но вдруг остановился, развернулся и предложил:

– А хочешь, приходи завтра в «Клевер». Мы там после трени зависаем. Пообщаешься, наладишь мосты, и все такое.

– Спасибо, не хочу.

– Братуху, что ли, ссышь?

– Ничего подобного! Просто не хочу.

– А если я скажу, что я принесу кое-что интересное для тебя? – ухмыльнулся он, и у меня похолодело в животе.

Если Уваров завладел моей тетрадью с комиксами, то я полностью в его власти. Стоит ему обнародовать мое творчество, как я окажусь не только почетным аутсайдером, но и извращенцем, который ненавидит окружающих.

– Что же ты принесешь? – осторожно уточнил я.

– Приходи и узнаешь! Завтра, «Клевер», восемь вечера.

И он взмахнул на прощание розовым зайцем. Посмотрев ему вслед, я тоже отправился домой. И, как обычно, оказалось, что рад моему возвращению только Джек. Отец громко и энергично обсуждал что-то по телефону в своей комнате. Не снимая куртку я пошел на кухню. По дороге заглянул в гостиную и увидел маму. Она, склонившись над столом, сосредоточенно листала документы.

– Что за кипиш?

– Никифоров заболел, – коротко сообщила она.

– И что?

– Отцу предложили сопровождать его группу на чемпионат. Выезжать сегодня ночью.

– Куда на этот раз? – спросил я.

– Макар, не мешай! – Она еще яростнее зашуршала бумагами. – Не до тебя сейчас!

– Ясненько, – сказал я и отправился на кухню.

Но до кухни я не дошел, потому что из своей комнаты вывалился Андрюха. В руках его была спортивная сумка, он торопился на тренировку. Я посторонился, уступая ему путь.

– Времени на тебя сейчас нет, – зловеще произнес брат, напяливая бомбер. – Завтра останемся один на один, посмотрим, как ты запоешь.

– А я тебе хоть сейчас спою! Выбирай, что будешь слушать!

И начал, пританцовывая:

 
Ягода-малинка, оп-оп-оп!
Крутит головой, залетает в топ!
Такая ты кретинка,
тупая, как блондинка,
хлопает глазами влево-вправо, в потолок!
 

Получилось довольно задорно. Но Андрюха не оценил, а повертел пальцем у виска и выскочил за дверь.

– А может, что-нибудь из Моргенштерна?! – завопил я ему вслед.

Но он уже выбежал на площадку и запрыгнул в лифт. И только искусственный фикус готов был внимать моим талантам.