Текст книги "Любовь как улика"

Глава 9

– А мы уже вас заждались, – проговорил Морис, когда Мирослава приехала домой.

Дон сразу же забрался к ней на руки и стал тереться головой о её щёку.

– Да, задержалась я сегодня, – согласилась она, – зато много чего успела.

– Что ж, за ужином, надеюсь, расскажете.

– Угу. А ты прошерстил Интернет?

– А как же!

– Нашёл что-то интересное?

– Увы, никакого криминала. Но после ужина я хотел бы показать вам картины Ильи Незвецкого. Хотя, конечно, лучше было бы посмотреть на них вживую.

– Они есть у нас в музее?

– Одна есть в художественном – «Рассвет на Волге». Но в основном живопись Незвецкого можно увидеть на различных выставках. Есть его картины и в галерее «Вишнёвая роща».

– О! Так ею же владеет отец Димы Славина!

– Может быть, Дмитрий и знаком с Ильёй.

– Если не Дима, то его отец точно знаком.

За ужином Мирослава рассказала Миндаугасу о своих дневных изысканиях.

– Как видишь, пока ничего существенного. Одни намётки и догадки.

– Это тоже неплохо, – заметил Морис.

После ужина они оба уткнулись в монитор компьютера, рассматривая картины Незвецкого.

– Ты знаешь, – сказала Мирослава, – я, конечно, дилетант в живописи, но на меня почти все его работы произвели впечатление. Пейзажи завораживают, на портретах люди как живые, а наши старые городские дворики вообще бесподобны.

Морис засмеялся.

– Вы у нас известная любительница реализма.

– Да, ты прав, не понимаю я новомодных течений. То жуткий примитивизм, то такие сложности и нагромождения. Вот скажи мне, как можно в хаосе множества точек разглядеть кота или женщину?

Морис весело рассмеялся.

– Смейся, смейся!

– Вы с Шурой два сапога пара! Я как-то заговорил с ним об импрессионизме, а он мне в ответ: полено должно быть поленом, а бутерброд – бутербродом. Когда же я попытался внести некоторую ясность, он просто послал меня.

На этот раз рассмеялась Мирослава. А перестав хохотать, предложила:

– Пойдём, сходим погулять, дойдём до пруда. А то скоро последние лягушки замолчат, и останемся мы без их серенад до весны.

– Идёмте, – согласился он.

Они дошли до пруда и сели на большой камень. Их плечи соприкасались, и у Мориса сердце то замирало, то билось так быстро, словно он бежит стометровку. А Мирославу, казалось, ничего не интересовало, кроме лягушачьих криков. Так они и сидели молча. Даже Дон, забравшийся на колени к Мирославе, перестал мурлыкать и только водил ушами туда-сюда.

Молчание нарушила Волгина минут через двадцать.

– Сегодня Диме звонить уже поздно, а завтра я надеюсь вытащить Славина на свидание.

– Отчего же и не назначить свидание ореховоглазому красавцу, – произнёс с нескрываемой иронией Морис.

– Ты никак ревнуешь? – усмехнулась Мирослава.

При ярком свете луны она заметила, как он повёл плечами и отвернулся в сторону.

– Чтобы тебе не было завидно, – продолжила она ровным голосом, – я придумала для тебя задание.

– Какое? – спросил он без особого интереса.

– Понимаешь, мне хотелось бы собрать сплетни, которые, несомненно, имеются в вузе.

– Так вы же говорили с коллегами жертвы.

– Подозреваю, что они не были до конца откровенны со мной. Поэтому вытащить на свет божий всё, что скрыто, должен ты.

– Каким же образом? – удивился он.

– Наипростейшим.

Он прислушался к ней более внимательно, ожидая какой-нибудь каверзы. И почти не ошибся.

– Там есть секретарь, – сказала Мирослава, – симпатичная девушка, явно мечтающая о замужестве. Ты пригласишь её в дорогое кафе.

– Я?!

– Ну не я же. – Возмущение, прозвучавшее в его голосе, рассмешило её.

– Но это… – начал он.

– Морис! – прервала его муки совести Мирослава. – Я же тебя не в постель с ней укладываю, а прошу сходить в кафе.

– А если она мне понравится? – спросил он сердито.

– Совместишь приятное с полезным, – улыбнулась она безоблачно.

– И как вы себе это представляете?

– Приятное с полезным? – улыбка вновь коснулась её губ.

– Нет! – рявкнул он. – Как я её вообще приглашу?

– Очень просто. Ты что, никогда девушек в кафе не приглашал? – подмигнула она ему.

– Это моё дело! – отрезал Миндаугас.

– Конечно, твоё, – тотчас согласилась Мирослава. – Короче, вот её фотка, в час дня она выходит из института и направляется в дешёвенькое кафе на углу. Ты выйдешь из машины и будто бы случайно налетишь на неё. Извинишься, спросишь, не из института ли она и не знает ли, как найти Драганова Фёдора Никифоровича.

– Кто такой Драганов?

– Понятия не имею.

– То есть?!

– Девушка, скорее всего, сразу же клюнет на такого сногсшибательного мужчину, как ты. А ты, расчувствовавшись, в знак благодарности поведёшь её в кафе и там постараешься выудить побольше информации.

– Вам никто не говорил, что в вас заложен дар великого режиссёра? – усмехнулся Морис.

– Нет, ты первый. Но в нашем деле нельзя без этого.

– Хорошо, я постараюсь.

– Тогда пойдём спать. А то уже поздно.

Они вернулись в дом. Морис включил свет на террасе и, не выдержав, спросил:

– Вы в самом деле считаете меня сногсшибательным мужчиной?

– Естественно, – отозвалась она спокойно.

– Почему же вы не запали на меня?

– То есть как не запала? Я же взяла тебя на работу!

«Благодетельница», – подумал про себя Морис. Но решил больше не задавать вопросов, опасаясь нарваться на колкость. Дон ласково потёрся о ноги Мориса, но спать отправился в спальню хозяйки. Он предпочёл бы, чтобы Мирослава взяла его на руки и сама отнесла на второй этаж. Но так как сегодня она этого не сделала, коту пришлось добираться до места ночёвки на своих четырёх лапах.

Утром Мирослава проснулась неожиданно рано и спустилась вниз прежде, чем появился Морис. Войдя на кухню, он увидел её нарезающей бутерброды. Чай уже был заварен и вовсю благоухал на столе.

– Что-то вы сегодня поднялись ни свет ни заря, – заметил он.

– Что-то мне сегодня не спалось.

Он снова хотел пошутить насчёт Славина, но решил не подбрасывать хвороста в огонь. И правильно сделал…

Сразу после завтрака Мирослава принялась звонить Дмитрию. Морис не очень хорошо понимал, как картины Незвецкого могут быть связаны со смертью его тестя. «Не контрабандой же близкие родственники отправляли картины за рубеж…» – думал он. Но за время работы в детективном агентстве он убедился на личном опыте, что её, казалось бы, не относящиеся к делу предположения, чаще всего играли немалую роль в раскрытии преступления.

Поэтому, прислушиваясь вполуха к разговору Мирославы с оперативником, он уже не считал предстоящее свидание простым желанием сходить в галерею вместе с красивым парнем. Меж тем Славин слегка удивился, услышав в трубке голос Волгиной.

– Привет, Дима! – сказала она.

– Привет.

– Дим, я хочу назначить тебе свидание.

– Мне?!

– Но твоя девушка может не волноваться на этот счёт, – донёсся до него журчащий смех.

– У меня и девушки-то никакой нет.

Если бы она могла видеть, как нахмурилась Любава, сидевшая за соседним столом! Но Мирослава этого не видела, тем не менее сказала:

– Не прибедняйся.

Славин весело рассмеялся.

– Дима, у меня к тебе разговор имеется.

– На какую тему?

– На тему живописи и не только.

– Этим «не только» вы меня заинтриговали, – пошутил он.

– Давай сегодня встретимся.

– Что ж, я не против.

– Время назначь, ты всё же человек подневольный.

– Да уж, – согласился он, – не на вольных хлебах. – Он перебрал в уме все задания, полученные на сегодня, и сказал:

– Я смогу вырваться днём часа на два.

– Во сколько?

– С часу дня до трёх. Устроит?

– Вполне.

– Где встречаемся?

– Хотелось бы поближе к галерее твоего отца.

– Даже так, – произнёс он задумчиво, – значит, всё-таки живопись. А я-то размечтался, сама Мирослава Волгина меня на свидание пригласила.

Любава закусила нижнюю губу ровными, один к одному, как жемчужины в ряд, зубами и постаралась не смотреть в сторону Славина.

– Дима, извини, – сказала Мирослава.

– Чего уж там, – отшутился он, – Наполеонов намедни рассказывал, что к вам поклонники выстраиваются в ряд.

– Шура, как всегда, заливает, – рассмеялась она и, став серьёзной, сказала:

– Там вроде недалеко есть кафе «Магнолия». Давай у входа встретимся?

– Давайте. Но если я чуток задержусь, то без обид, – предупредил он.

– Какие могут быть обиды? Свои люди, сочтёмся.

– Договорились.

Но когда Мирослава подъехала к «Магнолии», Славин уже был там.

– Неужто я опоздала? – забеспокоилась она.

– Ничуть, – одарил он её дружеской улыбкой, – до назначенного срока ещё десять минут.

– Фух! – выдохнула Мирослава точно так же, как выдыхает в случае явного облегчения её кот Дон. – Ты голоден? – спросила она оперативника.

– Есть немного.

– Тогда зайдём? – Она кивнула на вход в кафе.

– Подкрепиться не мешало бы, – охотно согласился он.

В меню кафе оказалось множество блюд грузинской, армянской и азербайджанской кухни. Мирослава была в «Магнолии» впервые, поэтому такой подбор несколько озадачил её.

– Дим, а чего заказывать будем? – спросила она.

– Я суп харчо, цыплёнка табака и хачапури.

– Харчо и цыплёнок не очень острые?

– Можно попросить положить поменьше специй.

– Тогда закажи мне то же самое, что себе, только по полпорции.

– Договорились.

Когда они допивали крепкий зелёный чай, Дмитрий спросил:

– И какие у вас проблемы?

– Я бы хотела посмотреть картины Ильи Незвецкого. Они ведь есть в галерее твоего отца?

– Есть. Но вход в галерею никому не заказан.

– Так-то оно так, но, может быть, ты расскажешь мне что-нибудь интересное и о самом художнике.

– Вот оно что, – проговорил он задумчиво, – но я не могу сказать, что знаю Незвецкого близко.

– Хотя бы и далеко, – улыбнулась она.

– Тогда не будем терять время и прямо сейчас отправимся в галерею.

Они расплатились каждый за свой заказ и вышли на улицу. Галерея «Вишнёвая роща», принадлежавшая отцу Славина, была совсем рядом. И на машине они добрались до неё буквально за десять минут.

Картины Ильи Незвецкого занимали значительную часть стены и располагались как бы обособленно от полотен других художников. Оперативник и детектив некоторое время молча переходили от одной картины к другой. В реальности полотна оказывали на зрителя ещё более сильное впечатление, чем при просмотре на мониторе компьютера.

– Дим, тебе не кажется, – тихо проговорила Мирослава, – что ему известна какая-то особая техника?

– Я думаю, что дело в красках, – так же тихо отозвался Славин.

– Но разве у других художников краски не точно такие же? – спросила она недоверчиво.

– Не скажите. Каждый большой художник имеет свой маленький секрет.

– Как ты интересно выражаешься, – заметила она.

– Не понял…

– Художник большой, а секрет у него маленький.

– Но это же только игра слов, – улыбнулся он.

– Я догадалась. А как художники обретают свой секрет?

– Кто-то по наитию, кто-то путём долгих экспериментов. Вот смотрите, – Славин указал на картину под названием «Волжский рассвет». – Видите, как у него незаметно зелёный цвет воды переходит в серебристо-серый, а потом в почти прозрачный голубой и буквально сливается с небом, краски которого, в свою очередь, медленно начинают темнеть и становятся сначала бирюзовыми, затем лазурными.

– Да, действительно, глаз почти не улавливает границ перехода тонов.

– Я хотел спросить, – Славин повернул голову к Мирославе, – почему вас заинтересовала живопись Незвецкого именно сейчас?

– Убит отец его жены.

– Это я знаю. Но при чём здесь живопись?

– Этого, Дим, я и сама не знаю. А как ты думаешь, Незвецкий, действительно талантливый художник?

– С моей точки зрения, очень.

– А с точки зрения твоего отца?

– Если бы отец не считал его талантливым, то не отдал бы столько места под его картины.

– Твоя правда. Хотя пока Незвецкого трудно назвать известным художником.

Оперативник пожал плечами.

– А тебе приходилось общаться с самим художником?

– Близко нет. Но в одной компании мы бывали.

– На разных творческих встречах?

– В общем, да.

– И какое он произвёл на тебя впечатление?

– Илья Незвецкий интроверт. Вещь в себе. По-моему, живопись, сам процесс творчества значат для него гораздо больше, чем весь остальной окружающий мир, вместе взятый.

– То есть ты считаешь, что он не зациклен на земных ценностях, типа семьи, родственных связей, денег?

– Мне так показалось. По-моему, его даже слава не особенно волнует. Ему главное, чтобы его картины видели люди. Он говорит с миром и с самим собой посредством своего творчества.

– Значит, ты думаешь, что гибель тестя не слишком его огорчила?

– Этого я не знаю. Скорее всего, огорчила. Но зацикливаться на ней и переживать по этому поводу, он, скорее всего, не будет.

– Выходит, что все художники разные…

– Конечно. – Он недоумённо посмотрел на неё, не понимая, к чему она клонит.

И Мирослава объяснила:

– Вот моя тётя Виктория Волгина тоже художник, хоть пишет она не картины, а книги. Так она о коте переживала почти год. – И сама себе возразила: – Хотя иной кот или пёс могут оказаться дороже какого-нибудь родственника, как ни кощунственно это звучит.

Славин кивнул.

– А брата его Андрея Незвецкого ты видел?

– Да.

– И что?

– Братья внешне не очень-то похожи друг на друга, а характеры у них, на мой взгляд, абсолютно разные. Андрей экстраверт. Во многом он подталкивает брата. Как правило, именно Андрей договаривается с владельцами галерей, работниками музеев, покупателями. Знаю, что Андрей возил работы брата на выставку в Прагу. Илья тогда приболел, кажется, температурил, а везти картины нужно было срочно. В Париж они ездили вдвоём.

– А Ариадна не ездила с ними?

– Ариадна?

– Ариадна Незвецкая, жена Ильи и дочь Гусарова.

– Ах да, – хлопнул себя ладонью по лбу Дмитрий. – Нет, она с ними не ездила.

– Наверное, не смогла оставить без присмотра свой бизнес.

– Скорее всего. Или, может, её не особо интересует творчество мужа.

– Ты думаешь, такое возможно?

– А почему нет?

– Просто, наверное, у меня в голове сидит идеализация.

– Какая?

– Что супруги должны интересоваться работой и увлечениями друг друга.

– Точно, идеализация, – рассмеялся Славин. – Конечно, в идеале так и бывает, но в жизни такое случается редко. У каждого свои интересы. Хорошо ещё, если супруги не мешают друг другу. А то посмотришь на иную семейку, и сразу вспоминается басня Ивана Андреевича Крылова «Лебедь, Щука и Рак».

– Угу. Ладно, Дима, спасибо тебе, что согласился пойти со мной в галерею и просветил.

– Не за что. Всегда рад помочь. Передавайте привет Морису.

– Обязательно передам, – улыбнулась Мирослава.

– Ну и коту, само собой, – добавил Славин с улыбкой.

– Ему в первую очередь, – согласилась Мирослава.

Она довезла Славина до отделения и отправилась домой.

Глава 10

Морису выпал счастливый случай. Секретаря Елену Матвеевну Травкину он узнал сразу, едва она спустилась с крыльца. И тут судьба, как двуликий Янус, благосклонно улыбнулась Морису, а девушке подстроила каверзу. Елена сделала всего пару шагов, как её нога подвернулась, и она жалобно вскрикнула. Морис тотчас выскочил из сверкающего «БМВ» и бросился ей на помощь. В это время она уже стояла на одной ноге, вторая туфля лежала рядом и тут же сломавшийся каблук. По лицу девушки текли слёзы.

– Не стоит плакать из-за такого пустяка, – ласково проговорил Морис и поднял туфлю с асфальта.

– Но что же мне теперь делать? – жалобно воскликнула девушка.

– Опереться на мою руку, – продолжая успокаивающе улыбаться, ответил он, – сейчас мы сядем в мою машину, найдём мастерскую и починим ваш каблук.

– Вы думаете? – спросила она неуверенно.

– Уверен! Кстати, как вас зовут?

– Елена.

– Какое чудесное имя. А я Морис.

– Вы француз?

– Нет, литовец.

– Тогда почему Морис?

– Это долгая история, – улыбнулся он.

Она оперлась на его руку и поковыляла к машине. Было видно, что идти ей трудно.

«Была не была, – подумал Морис, – тем более что я выполняю оперативное задание».

– Держите, – сказал он и сунул ей в руки туфлю со сломанным каблуком.

Она посмотрела на него испуганно, решив, что он передумал ей помогать. Но Морис подхватил девушку на руки. Она ойкнула от неожиданности и тут же обхватила руками его шею. В этот миг ей показалось, что она ещё никогда не была так головокружительно счастлива. Мягкая тонкая куртка прекрасного принца волнующе пахла кожей, а волосы его источали наитончайший аромат то ли первой весенней зелени, то ли росы. Она закрыла глаза и прижалась головой к его плечу. Дойдя до машины, Морис легонько тряхнул девушку и поставил на ноги.

– Осторожно, – сказал он и помог ей сесть в машину.

В салоне было уютно и удобно. Елена Матвеевна Травкина, простая институтская секретарша, согласилась бы сидеть здесь вечно.

Из расслабленного состояния её вывел голос Мориса:

– Вы не знаете, здесь есть поблизости ремонтная мастерская обуви?

– Есть в супермаркете «Алёнкино счастье». Это здесь недалеко, за углом, – быстро проговорила она, боясь, что он передумает ехать далеко.

– Вот и хорошо, – проговорил Морис, рассматривая свою спутницу в зеркале. Девушка была премиленькая, круглолицая, курносая. С россыпью едва заметных веснушек на носу и щеках. Он сразу догадался, что она натуральная блондинка.

«Всё, как и говорила Мирослава», – подумал он. Его пленительный акцент, чарующая улыбка, ласковый голос сделали своё дело, и девушка готова была ехать с ним не то что в «Алёнкино счастье» чинить каблук, а хоть за тридевять земель.

К сожалению или к счастью, ему не нравились милые доверчивые девушки с широко распахнутыми голубыми глазами. Он невольно вспомнил Ингу, девушку из его города, которая, по словам его мамы, любила его с детства. Впрочем, он и сам знал, что нравится Инге. У нее были не голубые, а светло-серые глаза, прямой, а не курносый нос и волосы ещё светлее, чем у Елены. Но что-то было общее во внешности и характере этих таких разных, на первый взгляд, девушек. Что именно, он не знал… Может быть, мягкость, открытость, готовность довериться понравившемуся парню.

А его угораздило потерять голову от Мирославы – уверенной в себе, жёсткой, насмешливой, в голове которой вместо девичьих грёз о любви были страсть к разгадыванию криминальных загадок и в прямом смысле охотничий азарт. Хотя, как он знал, настоящую охоту на зверей Мирослава не любила. Она была уверена, что даже самый лютый тигр или медведь уступают по кровожадности человеку.

– Мы уже приехали, – сказала Елена, – вон видите надпись?

– Вижу. – Он лучезарно улыбнулся. – Вы посидите в машине, а я схожу в мастерскую. Чтобы вам не было скучно, можно включить музыку.

– Не надо, – улыбнулась она, заглядывая ему в глаза, – я просто посижу и подожду вас.

– Ну что ж, как вам будет угодно, Елена прекрасная.

– Скажете тоже, прекрасная, – смущённо рассмеялась она. Но по щекам, вспыхнувшим малиновым пламенем, он догадался, что его комплимент пришёлся ей по сердцу. «Что я себе позволяю, – обругал он сам себя, – морочу девчонке голову». Вторая мысль должна была успокоить его совесть: «Я выполняю задание». Но не успокоила.

Мастер, занявшийся туфлей Елены, быстро поставил каблук на место.

– Как долго он продержится? – спросил Морис, расплачиваясь за работу.

– До конца света точно, – заверил его мастер.

– Так долго нам не надо, – тихо рассмеялся Морис.

– Так мы работаем с гарантией.

Когда Морис открыл дверцу, то увидел, что девушка сидит с закрытыми глазами. «Уснула она, что ли, – подумал он, – вроде и ходил я недолго». Но едва Миндаугас опустился на сиденье, голубые глаза тотчас широко распахнулись.

– Куда вас отвезти? – спросил Морис.

– Я вообще-то шла в кафешку на обед, – проговорила она нерешительно.

– Что за кафешка? – спросил он.

– «Малютка Мэри».

– Что, кафе на самом деле такое маленькое?

– Да уж, небольшое, – наморщила носик Елена.

– Может, лучше в «Бриз»? – Он повернул к ней голову.

– Что вы! Это же очень дорогое кафе!

– Я вас приглашаю, – заговорщицки подмигнул он ей, – такую девушку, как вы, просто кощунственно приглашать в иное заведение.

Она расцвела. И тут же смутилась ещё больше.

– Мне, право, неудобно, вы уже и так столько для меня сделали.

– Да что же я такого особенного сделал? Отвёз в мастерскую вашу туфлю.

– Любой другой прошёл бы мимо. И мне пришлось бы на одной ноге ковылять назад в институт.

– Вы там работаете?

– Да.

– Если не секрет, кем?

– Секретарём, – тихо ответила она.

– Нужная профессия.

– Вы думаете?

– Конечно! В любом учреждение без секретаря как без рук.

– Ну, хорошо, – приободрилась она от его похвалы, – я согласна.

Кафе «Бриз» на самом деле было роскошным и дорогим. Елена Травкина была в нём всего один-единственный раз на свадьбе своей двоюродной сестры. Конечно, ей там понравилось, особенно большой зал, освещение, шторы на окнах, напоминающие паруса, и столики из натурального дерева, накрытые голубыми, розовыми и салатными скатертями.

Такими она их видела, когда они вдвоём с тётей ходили заказывать зал для свадьбы. А на самом торжестве всё было сдвинуто в два длинных стола, стоящих напротив друг друга. Елена вспомнила, какой чудесный крабовый салат был на свадьбе сестры, и рот её наполнился слюной, которую она тотчас проглотила.

– Я чувствую, что вы очень голодны, – мягко проговорил Морис, помогая девушки сесть за выбранный ими столик.

– Нет, не очень, – смутилась она, – только у нас совсем мало времени. Мой обеденный перерыв скоро закончится.

– Как жаль…

– А впрочем, я могу позволить себе задержаться ещё на час, – решилась она махнуть на правила трудовой дисциплины и проговорила, оправдываясь больше для себя, чем для Мориса, – я время от времени задерживаюсь после работы. Так что имею право.

– Логично, – согласился он, – что будем заказывать?

Официант положил перед девушкой красиво оформленное меню. Травкина сразу уткнулась в него и через полминуты выпалила:

– Крабовый салат! – Но глянув на цену, похолодела от собственной наглости и пролепетала: – Это, наверное, всё.

– Разрешите, я выберу по своему вкусу, – мягко улыбнулся Миндаугас.

– Да, конечно. – Она поспешно отдала ему меню. И Морис перечислил официанту блюда, которые нужно принести на их столик.

По мере перечисления, глаза Елены становились круглыми, она заёрзала на стуле и пару раз порывалась спросить, хватит ли у него денег на всё заказанное. Но вспомнив его сверкающий «БМВ», решила, что он, наверное, знает, что делает.

Лена старалась вести себя за столом чинно и есть медленно, хотя так хотелось наброситься на всё появившееся на столе сразу. Но начала она всё-таки с крабового салата. Она ела, смакуя каждый кусочек, и жмурила глаза, напоминая Морису молодую кошечку, впервые поймавшую мышку и млеющую от предвкушения. Когда Елена показалась ему достаточно опьяневшей… Нет, нет, вина на столе не было ни капельки, что вполне объяснимо – он за рулём, а ей на работу. Пьянела девушка от его общества и вкусной еды. Так вот, выбрав момент, Морис спросил:

– Наверное, трудно было устроиться на такую интересную работу?

Девушка наморщила носик.

– Даже не знаю, что вам сказать. – Она улыбнулась. – У меня тётя в этом институте завхозом тридцать лет трудится. Она и сказала, что место секретаря освободилось.

– Значит, блат по-прежнему имеет значение, – подмигнул он ей.

– Не совсем, – отмахнулась девушка, – зарплата у меня не такая большая, как хотелось бы. Просто я собираюсь поступать в этот же институт учиться, а сейчас занимаюсь на курсах, с репетиторами и деньги, хоть и небольшие, не помешают.

– Вы совершенно правы. Но в институте, наверное, много интересных людей.

– Да, преподы у нас хорошие. Но, – она сама направила разговор в интересующее его русло, – если вы думаете, что девушка может устроить свою личную жизнь, работая в вузе секретарём, то вы сильно заблуждаетесь.

– Неужели? – сделал Морис вид, что удивился.

– Конечно! Какие здесь могут быть женихи? Зелёные студенты и седовласые старцы. – Она рассмеялась.

– Неужели нет золотой середины? – подыграл он ей.

– Есть, – призналась она, – но все они женатые.

– Жена не стена, – обронил Морис присказку, которую терпеть не мог.

– Не скажите! – не согласилась она. – Некоторые жёны умудряются держать своих мужей как в застенке, не сбежит.

– Грустная история, – вздохнул Морис.

– Можно, конечно, завести роман, – продолжила между тем девушка, – и даже забеременеть. Но и тут не факт, что он разведётся с женой и женится на возлюбленной. И получается, что мужчина, погуляв, останется при своём. А девушке куковать потом всю жизнь с ребёнком.

– А что, в вашем вузе были такие прецеденты? – небрежно забросил он сеть.

– Конечно! Вон покойный Гусаров поматросил одну студентку и бросил.

– Одну? – уточнил Морис.

– Скорее всего, не одну, – поправилась Травкина, – но родила от него одна.

– И кто же? – продолжая есть, обронил Миндаугас безразлично.

– Да Кристина Крайнова!

– Неужели она на самом деле родила?

– Не понарошку же! Теперь воспитывает дочку.

– И давно это было?

– Года четыре, наверное, Регинке, в смысле дочке Кристины, или немного больше.

– И об этом никто не знает?

– Как же, не знают они! Практически все знают, но делают вид! Как говорит моя тётя – хорошую мину при плохой игре.

– Вы, наверное, в ту пору ещё не работали в вузе…

– Конечно, нет, – рассмеялась девушка, – я тогда в школе училась. Это мне уже тётя потом рассказала. – Лена внимательно посмотрела на Мориса и сказала строго: – По секрету.

– Само собой, – улыбнулся он, не собираясь хранить её секреты. Ведь он вовсе не для этого вытянул из неё информацию.

– А почему же Гусаров не женился на матери своего ребёнка?

– Говорят, он в это время на Катю запал и к Кристине его интерес угас.

– И к дочери?

– Тётя говорила, что дочурке Гусаров помогал.

– Понятно. – Узнав то, что ему нужно, Морис перевёл разговор на погоду, новую выставку в художественном музее и начинающийся в их городе гастрольный сезон театров из разных городов.

– Мы с подругой «Баядерку» в субботу смотрели! Чудо, какие костюмы, голоса и постановка такая яркая, весёлая.

Морис охотно подключился к обсуждению актёров, занятых в оперетте, рассказал ей о том, что видел «Баядерку» в исполнении четырёх разных театров.

– И игра какого театра вам больше всего понравилась? – живо заинтересовалась Елена.

– Сам я затрудняюсь выделить какой либо из них, а моей подруге нравится игра наших актёров.

– У вас есть подруга? – упавшим голосом спросила она.

– Есть, – признался он спокойно.

– «Ну да, – пронеслось в её голове, – такой парень и без подруги. Нереально. Он просто пожалел меня, а я вообразила себе бог знает что».

Она тихо вздохнула.

– Наверное, мне пора на работу.

– Хорошо, я отвезу вас.

И тут она всё-таки не выдержала и спросила:

– А у вас хватит денег, чтобы заплатить за всё это пиршество? – Она повела рукой в сторону стола.

– Думаю, что да, – улыбнулся он.

Елена, не отрываясь, смотрела на крупные купюры, которые он не дрогнувшей рукой отдал официанту, расплачиваясь за их обед. Потом они вышли из кафе, сели в машину, и он довёз её до ступеней института. К этому времени девушка уже успела успокоиться и решила принять всё как есть. Ведь, как ни крути, ей повезло. Она проехалась на чудесной машине с красивым парнем и пообедала в шикарном кафе. А то, что он оказался не её принцем, не беда. Ведь если честно, то она даже представить себе не в состоянии, как они смогли бы жить вместе и общаться каждый день. Они из двух разных миров. А её принц, с которым ей будет просто и комфортно, наверное, в лучшем случае ездит на «Ладе» и, кто знает, может быть, ждёт её на соседней улице. Искренне поблагодарив Мориса за чудесно проведённое время, Елена вернулась на рабочее место совершено спокойной и умиротворённой. Морис, со своей стороны, заметив, что девушка не выглядит огорчённой и не строит относительно него планов на продолжение знакомства, тоже успокоился и перестал терзаться муками совести.