Текст книги "Узник клятвы. Шрамы"

От пола повеяло холодом. Свечи на люстре задергались и начали медленно гаснуть одна за другой. Вскочив на ноги, он увидел в зеркале высокого молодого человека и отшатнулся. Незнакомец, смуглый и скуластый, со шнурками на голове вместо волос, тоже отпрянул. Глаза бешено засверкали, шрам на лбу съежился. Из-за спины мелькнуло красное оперение стрелы.

Он уже видел этого парня, похожего на разбойника и беса Третьей стороны. Но где? Не сводя с него глаз, Энже попятился к двери. Позвать слуг? Горло и язык одеревенели. Чужак в зеркале перестал повторять его движения, поморщившись, он закинул руку за спину. Раздался треск. Он обломил черенок стрелы и повертев в руке отбросил в сторону.

Энже почувствовал слабый отголосок боли, словно ему передались ощущения юноши.

«Будет еще один шрам, Энж. А смотрятся они хорошо только на телах кровников».

Знакомая фраза прозвучала не из зеркала, а в голове и замаячила многоголосым эхом. Энже зажал уши ладонями и зашептал:

– Хочу проснуться, хочу проснуться! Предки, прогоните духа…

– Прекрати. Ты все еще испуганный ребенок. – Человек в зеркале подошел ближе, черты лица сгладились, исчезли шрамы. В глазах вместо бешеного огня Энже увидел знакомую сосредоточенность и прошептал:

– Отец?

Юноша приподнял голову. Поверхность зеркала затуманилась и покрылась инеем.

– Почему мой сын боится? Ты боялся на рудниках, боялся, работая наемником и теперь привез страх домой! – голос отца набрал силу, эхо пропало. – Что ты делаешь? На что тратишься? Ты правитель, плебей или раб?

«Поддамся – и духи утащит в Темный мир», – Энже сжал губы добела. Он вспомнил, что отец не упокоен и клятва не выполнена. Как ему еще являться, если не призраком? Значит… каторга, смерть родителей, и все мучения – не сон?

По щекам побежали слезы. Он снова прошептал:

– Папа?

– Не смей!

По лицу хлестнул ледяной воздух. Энже вздрогнул и вытер глаза. В горле засаднило:

– Прости, отец… Клянусь, я отомщу дяде и найду ваши тела, найду и похороню как полагается. Вы с мамой попадете в обитель Нея. А Пайрон… я скормлю его свиньям, он отправится к бесам!

– Дальше?

Энже с силой моргнул и всмотрелся в отражение. О будущем он не думал, четыре года невыносимой работы в шахтах научили его беречь силы и не распыляться на мечты:

– Дальше я займу трон… Только… от герцогства ничего не осталось, здесь правят рахо.

– Звери тьмы перед тобой склонятся. Почему ты медлишь?

– Не знаю, с чего начать. Я один…

– Один? В твоем теле величайшая сила. Слушай, думай, действуй. И ты завершишь то, что я начал.

Последние свечи на люстре погасли. В полном мраке голос отца зазвучал за спиной:

– Все начертано, мальчик мой. Ты освободишь всех…

Энже не расслышал последних слов, они прозвучали слишком тихо.

– Отец? – он почувствовал, как на плечо опустилась ледяная рука, но не успел обернуться. Левую лопатку прострелило болью.

Выгнув спину, он закричал.

Каминный зал залил солнечный свет, и он съежился до маленькой скромно обставленной комнатки. На тело обрушилась тяжесть. Гроу понял, что сидит и его держат. Мотнув головой, он увидел перед собой расплывающуюся, тонкую фигуру и выставил руку. Пальцы сомкнулись на длинной шее, но сил их сжать не хватило, и ладонь соскользнула на кружева, закрывающие аккуратную высокую грудь. Он увидел девушку с лицом небесной элиги, стерегущей чертоги Нея. Только пушистые темные волосы казались вполне земными, а не свитыми из облаков. Элига отстранилась, и рука безвольно упала на тюфяк, набитый соломой.

– Таолар, он очнулся, – девушка вскочила на ноги и встряхнула пышными юбками. – Совсем. Смотрит на меня.

– Да? Ну так юноши всегда на красоток пялятся, повезло ему, – Гроу услышал напряженное ворчание. – Эй, герой, давай-ка ложись на живот.

Попытавшись встать, Гроу лишь слабо взмахнул руками, боль жгучим потоком разбежалась от лопатки по всей спине. Сжав зубы, он завалился набок. Из груди вылетел низкий стон, и комнату наполнила ругань Таолара.

– Тише… Тише, мы поможем, – девушка испуганно улыбнулась и потянула Гроу за предплечье.

Он подчинился и уткнулся в жесткий тюфяк носом.

Элига обхватила его плечи, кончики длинных волос скользнули по вспотевшей шее. Он почувствовал аромат духов – мускатный орех и что-то цветочное. Букет, подходящий для небесной девы, вот только Гроу терпеть не мог мускатные орехи.

– Чудно, теперь оба замри-и-ите, – Таолар навалился сверху костлявой рукой. – Слышишь, не дергайся, я еще не закончил. А то снова в горы отправлю, хорьков ловить и ловушки собирать.

– Не пугайте его.

– Да пуган уже. Глянь, рубцов на теле больше, чем на священном тотеме. Откуда только взялся? Ты, милочка, небось, ночью косы плела и на принца гадала? Только где ж духам его достать в такое время, держи, вот: что попалось, то попалось.

Гроу померещилось, что Таолар уцепил его за лопатку и пытается оторвать ее от мышц.

Руки мужчины задрожали от напряжения:

– Та-а-ак… за-а-араза. Дрянь. Грязное, бесовское пекло! Милочка, закрой уши, но дай вначале вон ту плошку и еще тряпки. Кажется, нащупал наконечник.

Гроу с трудом повернул голову вправо и оскалился от боли. Внизу, на деревянном полу, валялось пропитанное кровью тряпье, его количество навело на тревожные мысли. Чуть дальше, наблюдая за людьми, водил носиком белый хорек. Боль стала невыносимой. Гроу зарычал. На нем всегда все заживало без всяких врачевателей:

– Сгиньте!

– О, наш герой вионскому научен, – Таолар еще сильнее навалился на Гроу. – Как думаешь, милая, может, он и баллады знает. Конь у него не домеронский рысак, конечно, и оружие века два какой-нибудь склеп сторожило. Зато он молод, и зубы, смотри, хорошие.

Девушка ответила нервным вздохом и застучала посудой.

– Пустите! – Гроу напряг мышцы до изнеможения и привстал на локте. Какой дрянью он надышался в горах? Что было в мешке? Как получить это средство?

– Эй, эй. Так не пойдет. На вот, подыши, – Таолар бесцеремонно ухватил его за пучок косичек и прижал к носу платок. Завоняло кислятиной и мокрой псиной. Гроу замотал головой, в мышцы вернулась сила. Он вырвался из рук непрошенного лекаря и, шатаясь, вышел из комнаты.

За дверью оказались пушистые облака. Из них, как из пенистой воды, вынырнули фигуристые, нагие девушки с белыми развевающимися косами. Они улыбнулись и протянули венки, сплетенные из ветвей мускатного ореха. Зазвучали нежные голоса:

– Ну вот, мы поймали тебя, принц, и берем в мужья…

Гроу лежал на тюфяке и разглядывал белого хорька. Зверек остервенело чесал за ухом и щурил красные глазки. Белая шерсть, значит, животное священное… Хорек его впечатлил. Притворился человеком, заманил в ловушку, выжил.

– Хочешь, назначу тебя командиром паладинов? – выдохнул Гроу. – Кому, как не святому, биться с рахо? Я разрешу тебе служить при дворе. Выделю земли для потомства. Чудовищам нестрашен меч, значит, нужна хитрость.

Его захлестнуло вдохновение – наверняка другие герцоги поддержат эту идею.

Дверь в комнатку открылась. Шурша юбками, вошла девушка. Кажется, он ее уже видел. Незнакомка поставила на ящик у тюфяка кувшин и отвела от лица темную прядь волос:

– Вам лучше?

Гроу ответил улыбкой, приподнял голову и провалился в темноту.

Глава 4

Гроу почувствовал на лбу холод и приоткрыл глаза. Над ним хлопотала все та же темноволосая красотка.

– Не двигайтесь, – она обтирала его лицо мокрой тряпкой.

Гроу рассмотрел девушку. Длинная шея, бледное аристократическое лицо, тугой корсет, сжимающий грудь, – вот бы его снять. Он приподнял подбородок и позволил обмыть шею:

– Странно. Раньше я мог представлять только мерзости – раздробленные перначом туши или висельника с перекошенным посиневшим ртом, а тут такое. Жаль, глаза у тебя темные. В Элрае сказали бы «грязные». И несет мускатным маслом. Его придумали бесы в темном мире, чтобы пытать людей.

Девушка подошла к окну и отодвинула занавеску. Лучи солнца скользнули по лицу. Свет на радужке преломился и задрожал золотистыми огоньками. Вот он, взгляд духа весны – теплый, пробуждающий в душе лучшее, наполняющий жизнью.

– Хотите пить? – она тряхнула волосами и перекинула их на одну сторону.

Звонкий голос словно разбудил Гроу. Смекнув, что незнакомка не фантазия, он вцепился в колючий тюфяк и сел. От резкой боли под лопаткой комната потемнела.

Что творится? Он оказался в заваленной барахлом каморке под самой крышей незнакомого дома.

Гроу вспомнил ранение и лекаря Таолара. Он попытался встать, но не почувствовал ног.

– Осторожнее. Пейте, – девушка втиснула ему в руку кувшин с красной жидкостью. Во взгляде не осталось тепла, красавице не шла роль сиделки. – Пейте. Скоро придет лекарь.

Гроу прищурился:

– Выпью и снова начну болтать с хорьком?

– Вы можете говорить с ним. К примеру, поблагодарить. Хорек спас вас, – девушка приподняла брови.

– Вынес на себе?

– Позвал на помощь.

– Кого? – Гроу прищурился. – Горную ведьму и мага?

Девушка повела плечом.

– А ночью вы меня элигой называли. И говорили на высоком вионском. Вы граф?

– Нет, – Гроу присмотрелся к девушке: безупречная осанка, утонченные жесты – служанка в богатой семье или сама аристократка? Он не нашел на ее руке браслета, говорящего о замужестве, или фамильного кольца. В любом случае девушка видела его во всей красе, и теперь можно было расслабиться. Он провел рукой по тугой повязке, сжимающей грудь. От сухого воздуха в горле запершило. Гроу кашлянул:

– Спасибо за помощь, но мне нужны ноги и… нужник.

Собеседница невозмутимо указала на ведро под окном.

Послышались глухие шаги и скрип ступеней – кто-то бодро поднимался на чердак. Дверь открылась, в каморку вошел мужчина с глиняным кувшином и ломтем хлеба в руках. Лекарь больше походил на следопыта: обувь стоптана, щиколотки защищены кожаными, аккуратно залатанными поножами, льняную рубаху прикрывал отороченный мехом лисы жилет. На поясе покачивались два охотничьих ножа с костяными рукоятями и подвески с металлическими пластинами, изображающими угловатые руны первопредков. Последнее удивило. Подвески носили на западе, значит, лекарь прибыл издалека.

– Исвена? – мужчина шмыгнул носом. – Я не увидел внизу ни лошадей, ни вашего сопровождающего, решил, вы уехали. Прекрасного утречка, герой, – улыбнулся, но взглянул так, словно Гроу обещал показать ему при встрече какой-то фокус. – Мне повезло раздобыть хорошего козьего молока, вионские селяне еще не догадались разбавлять его коровьим.

Он отдал кувшин девушке.

Исвена заглянула в сосуд и вздернула подбородок.

– Я все обдумала и поеду с вами.

Мужчина поднял брови:

– Никогда не понимал, что это означает: «обдумал все». Обычно так говорят те, кто вообще не напрягает голову. Ну что, герой, – приблизившись, он хлопнул Гроу по плечу, – уже бодр? Ни лихорадки, ни судорог…

Гроу скривился от боли.

– Будешь себя вести достойно? Не тронешь своих спасителей?

Гроу кивнул.

– Слово дал, нарушишь – ходить не сможешь никогда, – он стукнул Гроу по макушке.

Ноги дернулись, по мышцам разошлось тепло. Подобрав их, Гроу сел на колени и медленно поднялся. Таолар впечатлил его, таких чудес раньше он не видел.

Лекарь осмотрел его:

– Молодец. Разомнись. Только не пускайся в домеронский пляс. С такой раной надо поспать еще сутки. Мои травы на тебя слабо действуют…

Гроу не согласился. Травы действовали отлично, его никогда не посещало столько видений. Он оперся рукой о стену:

– Сколько я здесь?

За окном вилась широкая дорога, окруженная деревянными домишками, похожими друг на друга.

– Ты валялся два дня. Мы нашли тебя в горах со стрелой дора в спине. Скажешь, что неудачно упражнялся в стрельбе?

Гроу посмотрел исподлобья. Таолар выставил руки:

– Я не судья и сплетен не собираю. Однако кое-что спрошу, – он скрестил перед собой указательные пальцы, лицо стало серьезным. – Ни летери?

Гроу ничего не ответил, витиеватые слова ему ни о чем не сказали. Зато Исвена вскинула брови и приоткрыла рот.

– Ни летери? Не понял, нет? – Таолар оживился. – Вот и славно. Нужник справа от дома, герой. Повязку не снимай и не сверкай ею на людях. Лучше оденься. Нам с леди надо очень серьезно поговорить наедине.

Исвена сверкнула глазами и сжала губки.

Отыскав в углу около лежака свою одежду, Гроу с трудом нацепил жилет и плащ. Под ними лежали золотая цепь и кошель. Поколебавшись, Гроу спрятал деньги и нацепил украшение. Закрыв дверь, он замер и прислушался.

– Вы думаете, это он? – зазвучал тихий голос Исвены.

Ответа мужчины Гроу не расслышал, хоть приблизился к двери почти вплотную.

– Нет, – голос девушки дрогнул. – Вы же хотели уехать на рассвете. А что теперь, возьмете его с собой? Он же не ответил. Я тоже чувствую силу, но силу Темной стороны. Это каторжник, вы же увидели? А меня будут искать…

Дверь резко открылась, Гроу вздрогнул и столкнулся с укоризненным взглядом Таолара. Мужчина уперся рукой в косяк и прищурился:

– Много знаешь – проще выжить, верно? Так не всегда, герой. Юношам лучше довольствоваться меньшим и держать аскезу. А не то бесы поселятся в голове. Прогуляйся, только не исчезай, я осмотрю твою рану.

Гроу знал другую мудрость. Самые опасные враги те, кто называет себя союзниками, а говорят за спиной. Правда заговорщики не внушали опаски.

Дом оказался небольшим. Внизу был полумрак, у входа лежали старые шерстяные ковры с выцветшими незатейливыми узорами.

Он накинул капюшон и вышел наружу. Крыльцо выходило на широкую дорогу, выложенную бутом, тем самым, что привез из дальних земель его дед. Камень отлично сохранился и на солнце сиял красным.

Своего коня он нашел в пустом стойле. Животное лежало на свежей соломе, беззаботно вытянув кривые ноги, и медленно жевало сухую траву. Гроу тихо свистнул, конь ответил фырканьем.

Вдоль дороги протянулась дюжина домов, отличавшихся друг от друга в основном расписными яркими фасадами и вывесками с изображениями рыбешек, хлеба, корзин. На резных наличниках развевались разноцветные ленты. Праздник предков должен был продлиться еще три дня. Вдалеке стучал молот кузнеца и раздавались оживленные голоса, совсем близко скрежетал ворот колодца. У обочины, шагах в ста, стояла повозка, запряженная двумя мулами, и несколько крепких мужчин выгружали из нее тяжелые мешки.

Да, это место он хорошо помнил. Дома построили вдоль торгового тракта, и до города отсюда было не больше трети дня езды. Здесь отец всегда задерживался и позволял Гроу заглянуть в лавку с игрушками и деревянными тренировочными мечами. Хорошее было время, сказочное.

Он опустил голову, стараясь скрыть от зевак лицо, и повернул направо, за дом. Нужник стоял там, где сказал Таолар. От травы, прогретой солнцем, пахло весной. Он забыл, сколько радости может приносить безоблачное небо и солнечные лучи.

Справив нужду, Гроу поколебался, но вернулся. Таолар его заинтересовал. Он походил по комнатке и остановился у маленькой обугленной печки. Ставни в комнате были плотно закрыты, и щели заткнуты тряпками. В полумраке на маленьком столе горела масляная лампа, рядом подсыхали свитки, исписанные рунами. Гроу не умел их читать. Среди столбиков с аккуратными символами он увидел зарисовки пейзажей и треугольники, заполненные пересекающимися линиями и цифрами. Он взял в руки один из свитков. На нем среди штрихов и пронумерованных рун он разглядел знакомые холмы, и круг, нависший над горизонтом. От него разбегались тонкие, кривые лучи. Или… молнии? Гроу всмотрелся. Он видел эту картину наяву еще там, в горах. Зеленое солнце. Зарево в ореоле изломанных зигзагов. Пергамент в руках задрожал.

– Какой же ты любопытный. Умеешь читать руны? – Таолар приблизился и взглянул на рисунок.

– Что это?

– Как сам думаешь? – он подошел к ведру у печки, взял черпак и зачерпнул воды.

Гроу спросил тверже:

– Рисунок ваш?

Напившись, Таолар отер рот:

– Нет. Я обделен художественным даром.

– Той девушки? – Гроу посмотрел на лестницу.

– Не ходи наверх, леди нужно побыть в тишине и хорошенько подумать. Почему тебя взволновал именно этот набросок?

– Вначале скажите, вы маг?

Таолар взмахнул хлебом, и несколько крошек упало на пол:

– Маг, знахарь, чародей, ведун, жрец. В чем разница? Я пересек все королевство с севера на юг, но так и не разобрался.

– Одни направляют дар на борьбу с рахо и врачевание, другие готовят яды и дурят людей. Целители не носят руны и не скрываются в горах, когда людям нужна помощь, – Гроу всмотрелся в глаза собеседника, но увидел в них только отблеск огонька от масляной лампы. Из Таолара вышел бы блестящий мошенник.

– Пожалуй, я просто не самый ответственный лекарь. Ты должен определить свой путь, а не мой.

– Свой путь я прекрасно знаю.

– Глубочайшее заблуждение.

Встретившись с острым взглядом Таолара, Гроу почувствовал головокружение и насупился.

– Не печалься. Ты не один такой. Даже холеные служители потеряли связь с первопредками. Люди вешают на столбы ленты и обереги, словно дикари, и после рассказывают друг другу, как ленты подбрасывали в воздух их предки. Наши прародители возводили великие крепости, быстроходные корабли и знали, что для общения не нужен язык. Даже тело не нужно. А теперь они, по мнению люда, должны играть ленточками на столбах, словно домашние коты. Не могу их судить, там мало силы, и вся она уходит в желудок, но ты… Ты нечто особенное! – Таолар положил хлеб на стол и вдохновенно произнес: – Думаю, я нашел что искал.

– Не знаю, о чем вы, у меня свои планы и мало времени, – Гроу достал мошну и отсчитал четыре серебряных унта. На эти деньги Таолар мог купить хорошую лошадь. – Держите, спасибо, что подлатали.

– Какой торопливый. Раздевайся и присядь. У тебя серьезное ранение, герой, – лекарь даже не глянул на деньги. Он указал на табурет около столика.

Гроу покосился на дверь, но послушался. Табурет заскрипел и закачался под ним.

Таолар размотал повязку и осторожно отделил ее от запекшейся крови:

– Та-а-ак, герой, лекарства мои не слишком помогают. Вышел скверный отек, и рана не затянулась. Так бывает, когда человек не слишком-то хочет жить. Но здесь что-то более хитрое, – он впился деревянными пальцами в предплечье, заставил приподнять руку и развернуться к свету масляной лампы: – Придется наложить пару швов. Сиди смирно. Не ожидал, что ты предстанешь таким юным и дремучим. Где же твоя священная армия?

– Армия? Вы меня с кем-то путаете, – Гроу усмехнулся. Вся его армия в лице единственного седовласого рыцаря дезертировала.

– Нет, не путаю. Ты был в плену у элраятов, всюду отметины от их плетей. На лице шрамы. Твой род, смею предположить, берет начало от десяти великих прародителей, основавших королевство. А как ушли родители? Насильственно, верно? Их убили твари…

Гроу развернулся к собеседнику. По рукам пробежали мурашки.

– Нет. Их убил человек. Сжег и не упокоил.

Таолар заставил его сесть ровно и оттянул пальцами воспаленную кожу под лопаткой:

– А кто это тебе сказал?

– Я видел, – Гроу почувствовал, как входит игла, и, сцепив пальцы, глубоко вдохнул. Так переносить боль было легче. Он точно видел, как его родителей сожгли. И пусть подробности стерлись, вспыхнувшие волосы матери не смогли вытеснить из головы даже ужасы каторги. – Но кое в чем вы не ошиблись, – он поморщился. – Как?

– Глаз наметан. Еще я вижу, что память твоя дырявая, верно? Точнее, слегка запыленная временем или зельями. Я могу ее вернуть.

Зелий Гроу не пил. Но не отказался бы забыть четыре года каторги. Большинство воспоминаний или причиняли боль, или вызывали отвращение. Он повел головой:

– Нет уж, спасибо.

– И правильно, герой. Кто тянется к прошлому, уже не живет. Ну вот. – Гроу вздрогнул от удара по плечу. Лекарь продолжил: – Шов вышел в виде лилии, а это благородный цветок.

Эта новость не сильно воодушевила. На рудниках ему оставили достаточно «цветков».

– Прекрасно. – Гроу поднялся и расправил плечи. Кожу неприятно запекло.

Таолар вытащил из-под стола корзину с множеством сосудов, жидкость в одном из них светилась тусклым зеленым огнем. Гроу видел такие чудеса в Элрае у магов, торгующих зельями.

– Вы держите яд?

Лекарь выбрал бесцветное снадобье:

– О, это не просто яд. Кто выпьет, проваляется в страшных муках и умрет, а его душа попадет сразу в жерло Темного мира. Этот нектар сделал величайший маг… как сказали бы наши деды. А противоядие… – он хищно улыбнулся. – Хотел бы я посмотреть на того, кто его добудет. Надо было этот сосуд давно опустошить и закопать. Но тут такая штука, воины хранят памятные клинки, – он кивнул на кинжал Гроу, – а мне в наследство досталось произведение искусства иного рода. Избавиться от него – кощунство, равно как и применить. В этом зелье тайн не меньше, чем в тебе.

Гроу не понравился оборот «в тебе». До приезда в Вион он считал, что все его тайны лежат на поверхности. Он посмотрел на зелье, Таолар прекрасно его описал. Он не пожалел бы всех своих денег, чтобы получить такой яд. Ему ничего не было жалко для дяди.

– Не смотри так. Это древнее снадобье и наверняка уже потеряло силу, – взгляд Таолара потяжелел, он выбрал другой сосуд: – Держи, сок белого дерева притупит боль. Твоему телу другой помощи не надо, оно и так плещет силой.

– Сколько с меня? Не хочу оставаться в долгу.

– В долгу? Хах… это мы все у тебя в долгу, герой. И я рад служить нашему спасителю. И сейчас, и дальше. Я помогу тебе выполнить клятву.

– Клятву? – Клятву Гроу давал только роду, он с трудом сохранил ровный голос.

Лекарь развел руками:

– Ну да, ты освободишь всех нас.

Таолар повторил слова отца из странного видения. Гроу посмотрел на яд, на рисунок Исвены и отступил. Он не был подкован в теологии, но нутром почуял бесовщину.

Закрытые ставни визгнули от удара ветра, и огонек в лампе заплясал. Таолар открыл окно и высунулся:

– Говорят, в Вионе самые злые грозы, из-за гор. Брехня! Все дело в самой земле и проходящем здесь разломе. Нам нужно…

Его слова утонули в многоголосом раскате.

– Что? – Ледяной ветер задул огонек в лампе. Гроу удержал на столе исписанные листы с таинственным рисунком и положил на них плошку.

Таолар плотно закрыл окно и обернулся. На лице расцвела торжественная улыбка.

– Грозы к переменам, но для тебя все предрешено. Чувствуешь?

– Чувствую, что лучше закрыть окно, – Гроу встал рядом и всмотрелся в темнеющее небо.

– О-о-о. Тебе незачем бояться духов стихии. Герой, закаленный плетями иноверцев и воспрявший, – Таолар привлек его внимание и прижал к груди руку с широко расставленными пальцами. – Великий Король, о твоем возвращении должен узнать каждый! Отправляясь в путь, я верил, что мы встретимся.

Король? Гроу вскинул брови. В детстве от примерял на себя эту роль. Кто мог быть достойнее высочайшего титула, чем наследник Священных земель?

С тех пор мысли сузились, ум сосредоточился на родном герцогстве и личных бедах.

Таолар взмахнул руками:

– Я помогу тебе сдержать клятву и освободить всех нас.

Отец в видении тоже говорил о спасении всех людей. Или это Таолар говорил о спасении, а воспаленный разум создал образ предка? Гроу ссутулился, кожу под лопаткой неприятно стянуло. Пока он не слишком преуспел даже в спасении собственной шкуры.

– Клятва, которую я дал, касается только одного человека.

Ветер принес со двора сломанную ветку дерева, и Таолар с трудом прикрыл ставни:

– Ты о себе ничего не знаешь.

Сверху сбежала Исвена, у ее ног заметался хорек.

– Вы слышали ястреба? – Девушка обхватила себя руками, ее лицо припухло, а веки покраснели, отчего глаза стали еще больше.

– Вот, снова. Слышите?

Теперь и Гроу уловил за шумом ветра протяжный птичий крик. Белые ястребы чувствовали появление рахо. Они поднимались высоко в воздух и вели паладинов к чудовищам. Значит, где-то начиналась охота, может, близко, а может, в сотне миль отсюда.

Пол задрожал. Гроу хорошо знал, что такое землетрясения. В шахтах на рудниках подземные толчки случались так часто, что легкая вибрация вызывала только раздражение. Другое дело, что слабые толчки могли перерасти в смертельные за несколько секунд. Он пошире расставил ноги, соображая, где лучше укрыться. Порыв ветра ударил в закрытые окна и стекла в них зазвенели. Он почувствовал себя в капкане внутри другого капкана.

– Вставайте в угол комнаты или проем двери.

– Гнилые бесы Третьей стороны! – Таолар сбросил пояс с ножами и кинулся к заваленному старыми вещами углу, около печи. Откинув старую шкуру, он вытащил посох. Навершие блеснуло золотыми рунами. – Не высовывайтесь – Лекарь выбежал на улицу.

Хорек прыгнул на стол. Растопырив лапки, он попытался удержать листы, но ветер сбросил его на пол и рукописи разлетелись по комнате. Девушка вскрикнула и принялась собирать их.

– Брось! – Гроу схватил Исвену за руку и потянул в соседнюю комнатку, где стены трясло меньше. Она уперлась:

– Пусти! Пусти, раб!

Рабом его не называли с каторги. Гроу прижал извивающуюся девушку к стене и не пустил.

– Сгинуть хочешь?

Там, где она только что стояла, пол затрещал и вздыбился.

Новый толчок уронил стол и табурет. По печи побежали трещины. Дом застонал и закачался как челнок, попавший в шторм. Он схватил Исвену за талию и рывком перекинул через плечо. Юбки заслонили обзор и заскользили в руках. Ноги подкосились от боли в лопатке. На широком рукаве Гроу повис хорек и воинственно запищал.

Гроу скинул его и побежал к выходу. С потолка посыпалась пыль, он увернулся от рухнувшей доски. Стены покосились, и дверь вместе с частью стены ушла под землю. Гроу обхватил брыкающуюся ношу покрепче и бросился к перекосившемуся окну. Смахнув с рамы осколки стекла, он спустил Исвену. Девушка не пожелала выбираться. Вместо того чтобы подобрать длинный подол и перекинуть через подоконник ножки, она вцепилась в ставни.

Шею обхватили костистые лапки. Хорек попытался укусить его за ухо. Гроу схватил зверька и высунул из окна.

– Ол! – Исвена посмотрела на Гроу так, словно он предварительно откусил хорьку голову.

– Вылезай! – рыкнул Гроу. – Или я его вышвырну.

Из груди девушки вылетел сдавленный возглас. Она всплеснула руками и наконец сделала то, что требовалось. Высунулась и, неуклюже встряхнув подолом, выбралась из дома.

Выпрыгнув следом, Гроу встретил порыв ветра плечом и прижал к себе девушку.

Хорек завертелся в руке, и Гроу сунул его за пазуху. Зверек задрожал и свернулся в клубок.

– Сядь! – он заставил девушку прижаться к стене и опуститься на корточки. Ветер задул в лицо с такой силой, что он не мог вдохнуть. Мимо прокатился большой клок сена, ветер подкинул его вверх и разорвал в клочья. Земля под ногами снова заплясала. У дома напротив провалилась крыша. Мимо пролетели обломки низенького забора, бочки и все то, что теперь можно было назвать мусором.

Прищурившись, Гроу не смог отыскать Таолара.

Слева за покосившимися домами сгустился черный туман. Слышались вопли людей, им вторили ястребы. Две белые птицы, отчаянно работая крыльями, закружили пугающе близко. Мимо по дороге прокатилась повозка с мулами.

Гроу крикнул девушке в ухо:

– Здесь есть склады? Под землей?

Исвена не ответила. Она посмотрела вверх на сгрудившуюся мглу, зрачки расширились и глаза стали черными как пещеры.

Раздался звук, похожий на всплеск воды, Гроу почувствовал странный толчок в грудь. Все вокруг потеряло краски. Ветер стих, поменял направление и подул вверх. Волосы Исвены поднялись, юбки раздулись. Мелкие камушки и щепки зависли над землей.

Гроу мгновение озирался, чувствуя, как и его косички встают дыбом.

«Рахо нарушают законы природы», – вспомнил он туманную фразу Хэджа. К сожалению, он не рассказывал, как именно в таких условиях с чудовищами сражаются паладины.

Зацепившись взглядом за стойло, Гроу вспомнил о своем коне. Воспользовавшись затишьем, он потянул девушку за локоть:

– Идем.

Вздрогнув, она часто заморгала и подчинилась.

Конь, как и утром, лежал на земле.

Подох? Гроу осмотрел коня и не нашел увечий. Спит?

– Вставай! – рык заглушил протяжный шум грома. – Вставай, говорю!

Он пнул животное под ребра. Конь вздрогнул, встряхнул мордой и медленно поднялся. Седлать не было времени. Гроу развернулся к Исвене.

– Запрыгивай, я подсажу.

Девушка прижала к губам тонкие пальцы:

– Слышишь их?

Гроу слышал вопли людей, но не выделял их из общего шума. У него не было желания выяснять, что происходит на другом краю торговой дороги.

– Так не уедешь, – он ухватился за подол Исвены и отодрал плотную верхнюю юбку. Девушка вздрогнула и сжалась. Гроу помог ей забраться на коня, сел рядом и поправил сползшего к поясу хорька.

– Держись крепче.

Ее руки сомкнулись на шее животного. Конь потянулся за летающим в воздухе сеном. Гроу одернул его и погнал на восток – там, со стороны города, в просветы между тучами выглядывали лучи солнца.

Выехав к крайнему дому, он увидел на дороге Таолара. Лекарь, опустив голову, сидел на бурых камнях, перед ним лежал посох. Гроу осадил коня и оглянулся, черный смог приближался:

– Эй! Таолар!

Лекарь не пошевелился.

Новый толчок вышиб из легких воздух. На тело обрушилась тяжесть. Конь споткнулся, но устоял, его мышцы задрожали. Направления, расстояния и стороны света на мгновение перестали существовать.

Почувствовав, что лошадь не может их увезти вдвоем и вот-вот рухнет, Гроу сунул девушке хорька и спрыгнул. Приземление вышло тяжелым. Ноги подкосились, и он ударился коленями о каменную кладку. Перед глазами пробежали серые круги. Разгромленные дома, поваленные деревья, пестрые вывески – все вокруг стало плоским, как в театре теней. Тьма над головой налилась ядовитой зеленью, а земля и горы на горизонте превратились в ярко-алые дюны. Гроу поднялся и хлопнул коня по крупу. Конь пошатнулся, опустил голову, но медленно побрел прочь. Исвена согнулась на его спине и прижала к себе белого зверька.

Бут под ногами стал ядовито-зеленым. Не изменили цвет только золотые руны на посохе Таолара. Они заискрились тысячами звезд. Засветилась и одежда на груди Гроу. Он ощупал шею и снял с себя цепь Жерта. Украшение ослепило, словно он зажал в кулаке крохотное солнце. Гроу поднял его над головой, чувствуя, что держит не маленькое украшение, а якорную цепь. Рана на спине полыхнула огнем. Скрипнув зубами, он понял, что стоит в плотном тумане. Справа скользнул черный силуэт размером с быка.

Гроу сделал пару шагов к Таолару, но понял, что отдаляется. Тело никак не могло сориентироваться в пространстве.

– Таолар… – он хотел крикнуть «беги», но слова застряли в горле. Рядом раздался звук схожий с ударом молнии. Скривившись, Гроу оглянулся и разглядел проступающий из смога силуэт огромного животного. Существо походило на мощного волка с огромными, изорванными крыльями. Оно приближалось, волоча по каменному насту тело женщины с распоротым животом. На ее лице не было кожи, из шеи хлестала кровь. Обнаженные мышцы и кости светились неестественным синим светом, а нижняя челюсть моталась на куске кожи.