Текст книги "Узник клятвы. Шрамы"

Гроу опустил цепь. Тело, ум, дух – все замерло.

Чудовище мотнуло головой и отбросило добычу. Серая шерсть на холке поднялась дыбом. Рахо неестественно выгнул шею и начал меняться. Крылья обмякли. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, из-под щек показались длинные клыки, выпачканные в алой слизи. Одним рывком рахо стер расстояние в тридцать шагов и оказался рядом. В левой глазнице сверкнули два зрачка – изумрудный и огненно-красный, в правой Гроу увидел затягивающую бездну и свое бледное, перекошенное от ужаса лицо. Сердце бешено застучало, а время словно замедлилось. Он увидел, как тварь раскрыла пасть, и отпрянул. Острые, как сабли, зубы мелькнули перед самым лицом и клацнули над левым ухом. Гроу тоже щелкнул зубами и оскалился в улыбке. В нем проснулся охотник.

Рахо рванул вперед и сразу ушел в сторону. Гроу не позволил ему зайти за спину. Они покружили, как в танце, и замерли. Тяжесть ушла, а мгла стала липкой и потянулась к коже. Чудовище сделало новый выпад. Гроу пропустил его морду около левого плеча и попытался схватить за челюсти. Так за морем усмиряли крокодилов, но смог лишь уцепиться правой рукой за склизкий клык и отломил самый край.

– Покорись, тварь! Пред тобой Король Мира! Наш спаситель!

Гроу увидел, как лекарь поднялся на ноги и вскинул посох. Отвлекшись, он упустил чудовище из вида лишь на мгновение и почувствовал размашистый удар в спину. Сжавшись, он отлетел к краю дороги и прокатился по буту. На мгновение привычные краски вернулись, он увидел бордовый камень и, оказавшись на животе, уткнулся в него лбом. Азарт схлынул, по телу пробежала неприятная судорога. Что он творит? Куда лезет? Без доспехов и оружия. От такого удара позвоночник мог рассыпаться. Над головой прогремел рык чудовища. Рядом упало несколько капель алой слизи.

– Склонись, тварь! – Таолар поднял посох. – Ирене хес! – Его голос стал звонким. – Ваше время вышло! Мара хас!

Что бы эти слова ни означали, рахо застыл. Гроу откатился в сторону и намотал цепь на кулак. Чудовище сомкнуло зубы и, глядя разноцветными зрачками на сверкающий посох Таолара, медленно попятилось назад. Вокруг лекаря затанцевали разноцветные блики. Послышались нежные голоса и женский смех.

Призвал души предков? Гроу слышал байки о могущественных магах, способных призывать души, но не принимал всерьез. Он с трудом поднялся и расправил плечи, суставы хрустнули. Он смог рассмотреть чудовище. На спине из-за вздыбленной шерсти выглядывали черные шипы, самые длинные были уже сломаны. Бока прикрывали крылья, свисавшие до земли, словно разорванные кожаные плащи. На мощной шее виднелись порезы и проплешины. Рахо выглядел довольно уязвимым.

Чудовище оскалилось и шумно вздохнуло. Посох Таолара задрожал. Блики исчезли.

Сжав цепь, Гроу бросился на рахо и услышал крик лекаря.

Чудовище оказалось проворней. Прыгнув к Таолару, оно выдохнуло зеленый дым. Сверкающий посох рассыпался, а сам лекарь закричал, взмахнул руками и рухнул на землю.

Гроу вцепился в черное крыло и взобрался рахо на холку. Там, где цепь коснулась кожи чудовища, выступили зеленые пузыри. Рахо закрутился на месте и встряхнул мощным телом. Гроу прижался к колючей шерсти. От чудовища несло тухлятиной. Гроу попытался сесть на шею, чтобы добраться до основания мощного черепа. Чудовище осело на задние лапы, запрокинуло голову и применило удар, который сам Гроу называл «лоб в лоб». Он увидел над собой приближающийся черный глаз и ответил ударом цепью. Кулак с украшением прорвал оболочку глаза и провалился в плотную жижу. Гроу зацепился за глазницу чудовища и обхватил ногами мощную шею. Рахо зашипел и замотал головой. Мышцы задрожали от напряжения, но Гроу не позволил твари опустить голову. Навалившись на морду, он снова ударил в изуродованную глазницу и повторял удары до тех пор, пока рука не провалилась по локоть. Животное рухнуло на бок и тяжело дыша впилось когтями в бут.

Отшатнувшись, Гроу стряхнул с руки черную слизь и прохрипел:

– Не порть дедов бут, тварь…

Лучи солнца коснулись лица. Чудовище медленно выдохнуло, дернулось и замерло. Гроу вспомнил об Исвене и осмотрелся. Ни ее, ни коня видно не было. Похоже, девушка смогла выбраться. Он, шатаясь, подошел к Таолару. Лекарь лежал с закрытыми глазами, с каждым вздохом изо рта выходила черная пена. Гроу сел рядом, его заколотило.

– Таолар, вы меня слышите?

Лекарь пошевелил губами. Гроу наклонился, вслушиваясь в хрип.

– Ты должен у-уме… уме… – дальше отдельные звуки в слова не собрались. Выплюнув черный сгусток, Таолар замотал головой.

Протрубил рог. Гроу услышал звучные голоса мужчин, а в небе прямо над головой описал дугу белый ястреб. К встрече с паладинами он не был готов. В лучшем случае рыцари свяжут его и отведут в сторожевую башню на беседу. Не мог он помочь и Таолару. Гроу с трудом поднялся и побрел к краю дороги. Голова кружилась, мышцы наливались болью, заныли позвонки, он чувствовал каждый из них. А рану пекло так, словно ее коснулся дух солнца. Он больше никогда не хотел бы встретиться с рахо. Люди, по доброй воле выбирающие ремесло паладина, – кто они?

Ближайший дом ушел по самую крышу в землю и теперь медленно пыхтел серым дымом. Рядом лежала завалившаяся набок тележка с раздробленной осью. Вокруг нее валялись куски грубого полотна, предназначенные для упаковки копченого мяса, и пустые бочки. Гроу, пошатываясь, добрался до повозки и спрятался под ней. Голоса зазвучали совсем близко:

– Господа, соберитесь, на дороге еще рахо!

– Где?

– Левее.

– Смилуйся Дикотс, небо чистое, все закончилось.

– Тогда что это, вон там, на дороге?

Один из голосов показался Гроу знакомым.

Нервно зацокали подковами лошади.

– Да, в самом деле рахо. Мелковат… давно таких не видел. Чей трофей?

Гроу увидел рыцаря, с которым схлестнулся в харчевне. Лерн придержал взмыленного боевого коня и хмуро посмотрел на чудовище:

– Не мой… тварь убила селянку, – паладин указал в сторону, на растерзанное тело женщины. Лерн почти не трогал нарядную уздечку, управлял лошадью ногами.

С ним поравнялся еще один рыцарь. Пот заливал молодое лицо, с резкими гротескными чертами и вздернутым курносым носом. Нагрудник и шейная кольчуга были испачканы черной слизью, на правом наплечнике зияла трещина – герб Виона оказался рассечен пополам. Объехав тело рахо, он спешился и тяжело вздохнул:

– Вот ведь… священный праздничек. А тварь хорошо сохранилась. Можно было бы крови набрать. Есть сосуд?

Лерн качнул головой. На левой скуле Гроу увидел большой кровоподтек. Синяк рыцарю остался на память об их коротком поединке. Рыцарь качнул головой:

– Нет. Поздно. Туша разлагается.

– Очень жаль, – протянул Курносый – Тот, кто его убил, мог бы обогатиться. Работа неплохая, правда?

– Неплохая? Я такого еще не видел!

К рахо подъехали еще трое рыцарей и двое юных оруженосцев в серых неприметных одеждах. Широкоплечий воин с золотой перевязью поверх зеленого сюрко встал в стременах и осмотрелся. Забрало его шлема походило на морду оскалившегося льва. Такие шлемы носили лидиты – командиры паладинов. В гриву его скакуна были вплетены зеленые ленты, между ушей подрагивало на ветру украшение из павлиньих перьев. Лидит громыхнул доспехами и спрыгнул с коня:

– Еще одно тело, – он указал на Таолара.

Его оруженосец, размахивая длинными руками, подбежал к лекарю и присмотрелся:

– Очередной паломник с севера. Лидит Раймот… кажется, он жив. Только наглотался ядовитого пара.

– Дай бедолаге воды и позови служителя конвента, – в голосе лидита слышалась хрипотца, он принялся внимательно изучать чудовище.

– Господа, кто приложил руку? – Он поднял забрало и взглянул на воинов. Усталое, мужественное лицо без тени надменности. Большое родимое пятно на левой щеке. Гроу узнал в рыцаре сэра Раймота, любимца отца. Десять лет назад он был подающим надежды оруженосцем и, судя по высокому званию, отец в нем не ошибся. – Где Корад?

Рыцари зашумели, выясняя, кто видел товарища.

– Сэр Раймот!

На другой стороне дороги Гроу заметил дородного воина. Паладин нес круглый щит, а свободной рукой прижимал край плаща к левому виску. С подстриженной русой бороды, прикрывающей второй подбородок, капала кровь. Его доспехи осыпались с каждым шагом, словно были сделаны из яичной скорлупы, а не из металла, покрытого золотом. К нему подбежал оруженосец, но рыцарь отмахнулся. Он сплюнул кровь и обратился к лидиту:

– Клянусь родом, я видел, как тощий парень, похожий на плод страсти элраятки и палочника, потрошил тварь. Он двигался как бес темной стороны. И вот, как вам его работа? – он указал толстым пальцем на тушу чудовища.

– Элраят здесь? Похоже, ты, бедняга, крепко ударился головой, – курносый сложил на груди руки, засунув пальцы подмышки.

Лидит вытащил меч и отодвинул им переднюю лапу рахо от морды. Чудовище словно сдулось – исчезли мышцы, сквозь кожу проглядывало очертание скелета. От запаха гнили, исходящего от туши, у Гроу защипало глаза, но рыцари держались так, словно не чувствовали вони.

– Сэр Корад, расскажите подробнее, что вы видели? Чем, по-вашему, орудовал элраятец?

– Скажу, как есть. Он бился золотой перчаткой. И был без доспехов. – Рыцарь встал по правую руку от командира и принялся жестикулировать щитом. – Парень сел верхом на рахо и закинул ему башку на холку. А потом вышиб глаз.

– Кажется, там есть что-то, – курносый взял копье и приподнял левое крыло твари. Гроу не увидел, на что паладин указал товарищам, но Курносый издал удивленный возглас и хлопнул себя по латной юбке. – Сэр Корад… дери вас бес! Скажете, что одолжили элраяту свою алебарду?

Корад снова сплюнул кровь и, закряхтев, вытащил из брюха рахо позолоченное оружие. По лезвию поползла черная жижа.

– Ты разыгрываешь нас? – в голосе Лерна звенело раздражение.

– Нет, погодите, – он снова отказался от помощи пажа и, расставив ноги, оперся на щит, – брюхо пощекотал ему я… но…

Лидит отбросил за спину бархатный плащ.

– Дайте себя осмотреть, Корад, если элраят действительно был здесь, то наверняка ранен, и патрульные его отыщут. Пока по всему выходит, что вы в одиночку одолели рахо. Поздравляю, туша прекрасно сохранилась, конвент будет доволен, и вы сможете купить себе… хороший нагрудник.

Корад взглянул на доспехи и ахнул:

– Вот свиньи! Лидит, оружейники клялись мне, что золото чистое! Я им в глотки эту труху ржавую затолкаю!

– Я помогу, – кивнул курносый и показал на расколотый наплечник.

– Скоро у нас будет превосходное золото. Потерпите, – добавил, посуровев, лидит. – А пока полагайтесь на голову и руки.

– Золото? – Корад удивленно моргнул – Сэр… откуда?

– Подробности я придержу при себе. И вы, господа, пока молчите. Даже у бесов есть уши. Всех нас с праздником Троих! – в голосе Раймота прозвучала горькая ирония. – Спасибо за слаженную работу.

Воины подняли вверх кулаки, с отведенным в сторону большим пальцем в знак солидарности.

Гроу подумал, что разгадал секрет лидита. Похоже, с командиром смог связаться Хэдж. Его обнадежила мысль, что барон жив и достиг цели.

– Слава великодушным предкам, молитвами оных вижу, все рыцари целы, – к воинам подъехал перепуганный черноволосый мужчина в алой мантии члена конвента. Роскошные одежды, расшитые драгоценностями, искрились на солнце, вытаращенные глаза метались от рыцарей к рахо: – Сэр Раймот, надо наложить табу на въезд в торговый дворик. Своими силами. Мне сказали, все доры далеко отсюда. Где раненый паломник?

Лерн указал на Таолара, и служитель, воспользовавшись помощью оруженосцев спешился. Он вытащил из седельной сумы серебряный сосуд и, подобрав полы мантии, подошел к лекарю.

– Да, здесь явное отравление. – Он стал медленно вливать жидкость в рот Таолару, и лекарь застонал. – Настораживает меня этот паломник, нет священного оберега, и веет от него холодом. Как придет в себя, свяжите. А сейчас нужно подсчитать убитых, собрать уцелевших… вон там, за птичьим двором у голубятни. Отвезти раненых в город.

Раймот покачал головой:

– Нужна помощь, выделяйте своих людей. Или мы опоздаем на службу.

– Лидит, неужели вы хотите показаться на таинстве в таком… ммм… непристойном виде? – служитель конвента вернулся к лошади, его голос неприятно зазвенел. – Вы смутите людей и вызовете излишнюю панику.

Лерн одернул порванный плащ:

– Так это наш обычный вид. Пусть полюбуются.

– Нет-нет! Нельзя являться на Огненную гору в крови чудовищ. Это осквернит святыню. К тому же вы нужны здесь пострадавшим людям, а мои подданые на службе. Не беспокойтесь, вокруг герцога будет предостаточно стражей. А ваши предки не огорчатся если вы пропустите таинство. Они все видят и гордятся.

– Надеюсь, они всего этого не видят, – Раймот снял шлем и встряхнул темными, завитыми волосами. Локоны смялись и слиплись от пота. – Я вас услышал.

Когда служитель отъехал, он обратился к рыцарям:

– Сбросим доспехи, поможем селянам и успеем к концу церемонии. Опять начался бардак.

– Конвент не хочет видеть нас на церемонии! – Лерн с вызовом взглянул на лидита. – Я говорил, служители распускают слухи, что мы едим мясо тварей, чтобы получить темную силу и сами нечисты. Теперь верите?

– Это на их совести, – Раймот повысил голос, – господа, за работу.

Подъехала телега. Оруженосцы погрузили в нее Таолара.

Гроу с трудом дождался, пока все разъедутся. Он понял, где искать дядю. В последний день праздника вся знать собиралась на склоне холма Окор для совершения таинства с ритуальным огнем. И герцог, видимо, на этот раз не осмелится пропустить обряд.

Эта новость вдохнула сил.

Вспомнив о яде, Гроу забрался в дом Таолара. Сосуд, размером с кулак, покрылся слоем пыли, но уцелел. Он спрятал его в поясную сумку. Если он не может выступить против герцога открыто и призвать королевский суд, что же, у него хватает оснований для кровной мести. Он пристегнул на пояс кинжал деда, отыскал свой плащ и зацепился взглядом за смятый лист, исписанный ровными столбцами рун. Вспомнив отчаяние Исвены, он мгновение поколебался, но собрал то, что смог найти и выбрался из дома.

* * *

Путь занял треть дня. Он шагал без остановок и лишних мыслей, стерев подошвы мягких сапог до дыр.

Дорога пошла вверх. У подножия холма между тонких деревьев стали попадаться вытянутые плиты с поучительными надписями из священных скрижалей. Здесь вертелось много простолюдинов. Гроу набросил на голову капюшон и направился к огромным каменным ступеням. Их было ровно пятьсот. По количеству строк из главного трактата первопредков.

Взобравшись на холм, он остановился и отдышался. На расстоянии трех полетов стрелы раскинулась огромная площадь, вымощенная гранитом. В ее центре возвышалась священная башня, похожая на каменную трубу с четырьмя огромными арочными проемами. Из башни вырывались языки пламени. Издалека можно было подумать, что кто-то развел огромный сигнальный костер. За башней расположился Дом предков – изящное здание из Красного камня в форме подковы, окруженное колоннами. Наверняка дядя уже был внутри и готовился к церемонии.

Площадь охраняли доры. Они растянулись цепочкой и держали наготове блестящие щиты. Гроу остановился там, где толпились бедняки. Только члены конвента и потомки десяти древнейших родов имели право подходить к башне. На площадь не пускали даже правителей других королевств.

Подступы к холму также надлежало охранять от любопытных глаз, но, чтобы полностью контролировать эту территорию, потребовались бы все воины Виона. Такие затраты не брал на себя ни один правитель за всю историю герцогства. И потому селяне беспрепятственно собирались на хребте, чтобы поглазеть на господ хотя бы издалека.

Послышался низкий вой труб. Из Дома предков вышла праздничная процессия: женщины в белых платьях, служащие при женских монастырях, и представители Трех сторон в цветных, переливающихся драгоценностями, мантиях. Солнце поравнялось с башней, и блик янтарной дорожкой лег от ее основания к центральному входу Дома предков. Огромные двери заблестели золотом и поползли вверх.

Гроу услышал глухой стук сердца. На солнечную дорожку вышел герцог Пайрон в сопровождении многочисленной свиты. Издалека невозможно было увидеть его лицо, но Гроу узнал дядю по вытянутой статной фигуре. На нем была расшитая изумрудами и рубинами церемониальная мантия родственника, которого он хладнокровно сжег.

Бедняки закричали, приветствуют правителя.

Гроу охватил мандраж, горло сдавило. Он заметался между зеваками, жадно хватая ртом воздух. Не в силах смотреть на мерзавца, он заставил себя переключить внимание на стражей.

Небольшой отряд доров толпился в стороне, прячась под тенью деревьев, и, видимо, не был задействован в охране площади. Вероятно, стражам предстояло оттеснить людей от дороги, когда герцог соберется в обратный путь.

Овладев собой, Гроу приметил бравого дора – мужественного, молодого, но, судя по выпирающей нижней челюсти и глубоко посаженным глазам, не слишком умного. Гроу высмотрел его издалека, медленно приблизился и вытащил из мошны золотой унт.

Прицелившись, он и пустил монету стражнику в лоб. Дернувшись, юноша потер бровь и поднял с пола золотой. Покосившись на товарищей, он стиснул монету в кулаке и принялся рассматривать толпу. Гроу прикрыл лицо краем капюшона и показал ему кошель. Стражник положил руку на эфес дорнака и зашагал навстречу. Гроу дождался его и приступил к той части плана, в которую больше всего верил, – импровизации.

– Прежде чем вы что-то скажете, выслушайте, – скороговоркой зашептал он дору. – На герцога и священный конвент готовится нападение.

– Нападение?

– Предатели среди стражей. Я точно знаю, это не вы.

– Конечно не я… – приплюснутый нос юноши налился красным. – Вот дерьмище!

– Говорите тише, – Гроу медленно пошел от толпы к многочисленным мраморным столбам, напоминающим серый безжизненный лес. На каждом темнели строки из священных преданий. Он прошел мимо столба с надписью «Говоря ложь, ты род свой клянешь» и обратился к дору, как к рыцарю:

– Сэр, полагаю, вы не видели сегодня лидита Раймота и его паладинов?

– Нет.

– Это потому, что они мертвы.

– Что?!

– Тише. Везде глаза и уши заговорщиков. Ситуация острая. Нельзя поднимать панику, и в то же время нужно предупредить герцога.

– Да, но я-то что… Идти надо к ставшему в отряде…

– А предан ли он короне?

Скрывшись с дором за первыми столбами, Гроу остановился.

– Вы точно не подозреваете никого из стражи?

– Нет, хотя… – Юноша сузил глаза и нервно зажевал губы.

– Осторожнее, к нам идут, – Гроу многозначительно посмотрел за плечо стража.

Дор приоткрыл рот, развернулся и получил удар в основание черепа. Гроу постарался не сломать шею. Он подхватил обмякшего стражника и положил на землю около столба с полустертой надписью «Не чини зла».

Гроу выдохнул. За свою недолгую жизнь он успел нарушить почти все священные заветы. Сжав губы, он принялся стаскивать с дора форму. Стражникам не полагались латы, в основном их защищала кольчуга и кираса, состоящая из грудной и спинной пластины. Никакого золота, только железо. Ремешки сзади можно было пристегнуть только с чужой помощью, наплечники едва держались, шлем оказался велик, а неудобное забрало ограничило обзор. Облачение явно придумал человек, ненавидящий доров.

Гроу торопливо плеснул на лезвие дедова кинжал яд и остатки снадобья припрятал. Сталь засветилась голубым светом. В воздухе появился запах меда. Он закрепил оружие сзади за плащом и оттащил стражника подальше к деревьям. Надежнее было сломать парню шею, но он пришел карать, а не устраивать бойню.

Вернувшись в толпу, Гроу поправил на голове шлем, выпрямился и вклинился в цепочку доров, охраняющих въезд на площадь. Воины глянули на него, но подвинулись. Гроу принялся пристально следить, как герцог подошел к пылающей башне с заготовленным факелом и поджег его. Гроу вспомнил, как вспыхнули волосы матери, снова услышал ее крик и сглотнул. Следом за герцогом к башне подошли и его подданные. Лорды и бароны подносили факелы к священному пламени. Им предстояло привезти огонь в свои дома и разжечь очаги. Пламя, не требующее пищи на холме, в обычном костре теряло силу. Но это никого не смущало. В детстве и Гроу видел в башне неоспоримое подтверждение силы первопредков.

Сейчас он не испытал ничего, кроме разочарования. Около рудников тоже был огонь, непрерывно бьющий из земли и в дождь, и в песчаную бурю. Практичные элраяты сжигали в нем тела умерших рабов. А чудесную силу, непрерывно поддерживающую пламя, они считали скоплением отравленного воздуха в подземных пещерах.

На дороге показался мужчина в белой мантии. Гроу еще издали узнал в нем целителя из храма. Его сопровождали послушники и ученики конвента, они вели с собой мулов, навьюченных корзинами с калачами. В пышки, размером с кулак, прятались глиняные обереги – кому попадалась треугольная пластина с печатью в виде языков пламени, тому разрешалось подойти к башне и зажечь факел. Разумеется, после того, как разъедутся знатные гости.

– Я Олам Исимо, дети Виона, – громко начал целитель, остановившись у края площади. Он развел руками и выразительно заговорил, делая акценты на важных деталях.

– Согласно преданию, десять великих основателей Домерона, путешествуя, нашли мертвые земли. Все, что вы видите, раньше являло собой каменную пустошь. Самый старший из путников обладал тайными знаниями. Он взобрался на холм, возможно, именно там, где стою сейчас я, и, окинув неторопливым взглядом серые равнины и высушенные реки, сказал: «Братья, я нашел дом!» – Целитель указал на пылающую башню. Он говорил на простом, понятном селянам языке, ласково и по-доброму. Люди, слушая, кивали головами. – Вон там он превратился в неугасающее пламя, вдохнув в безжизненные холмы жизнь, и вышел из огня серебряноволосый ребенком. Из-под камней выглянули ростки, реки принялись наполняться водой, мертвые деревья покрылись почками, земля ожила. Его верные спутники, дивясь преображению, поклонились мальчику и нарекли его Вион, что значит «возвращающий к жизни». Они возвели вокруг огня башню со словами: «В этих землях мы зачнем десять великих родов. Пока наши потомки будут жительствовать в добром свете и будут заботиться о священных землях, будет пылать и огонь. Пока горит огонь, будет упрочиваться и каждый род». Именно так семь веков назад и зародилось десять герцогств, объединившихся в королевство Домерон!

Гроу не вслушивался. Он, как и все собравшиеся, хорошо знал эту легенду.

Целитель Исимо развел руками и посмотрел на своих помощников:

– А сейчас, живые души, вас ждет угощение от великого рода Рамиланов Серебряных.

Раздались одобрительные, нетерпеливые возгласы. Исимо кивнул послушникам. Юноши, почти мальчики, принялись кидать толпе маленькие калачи. Зазвучали трубы. Стражи подняли щиты и развернулись к простолюдинам. У Гроу не было щита.

Ловя на себе косые взгляды соседей по строю, он тоже развернулся, оказавшись спиной к дороге. Сердце застучало, как кайло. Он понял, что герцог сел в карету и сейчас проедет мимо. Дыхание сперло, перед глазами поползли красные пятна. Захотелось скинуть железный горшок с головы, и рвануть к герцогскому экипажу.

«Рано!» – мысленно крикнул он себе.

Воины замерли. Гроу медленно завел руку за спину и нащупал рукоять кинжала.

Праздничный кортеж приближался, он слышал лошадей и скрип колес, подпрыгивающих на каменных плитах. Прозвучала короткая команда: «Удвоить рубеж!» Строй двинулся вперед, оттесняя селян. Простолюдины медленно попятились, не сводя с дороги глаз. Бедняки старались рассмотреть процессию и сажали детей на плечи.

Гроу сделал несколько шагов вместе с дорами и обернулся на дорогу. Карету герцога везла четверка вороных лошадей. Покрытая золотом, она отражала кровавый закат. Резной козырек украшала статуэтка ястреба с распахнутыми крылами. В резном окошке мелькнула фигура в расшитом драгоценностями церемониальном плаще.

Гроу задержал дыхание, на мгновение прижал кинжал к шлему и метнул. Он вложил в бросок всю ярость, скопившуюся за десять лет. Клинок со звоном пробил стекло, и ворвался во внутрь кареты.

– Ты! – взревел воин справа и схватился за меч.

Гроу ударил его наотмашь по шлему. Дор крутанулся на месте и рухнул.

Отдавшись интуиции, он выхватил дорнак и крикнул:

– В строю предатель! Я видел! – Гроу указал мечом на скорчившегося на земле стража.

Люди закричали. Гроу вычленил голоса у кареты: «Целителя! Срочно!» – «Что случилось?» – «Он убит?» – «Нужно остановить кровь, о-о, Трое!»

Строй сбился, стражника подняли с земли, сорвали с него шлем. Сейчас Гроу не интересовала судьба воина. Он запетлял между стражами и пробрался ближе к герцогу. Командиры доров не понимали, что происходит, и велели хватать селян, оказавшихся около кареты. Нервно прозвучал рог. Гроу придержал пожилую знатную даму в бархатном пышном платье и помог ей подойти ближе к карете. Прямо перед ними на дорогу вытащили ребенка. Мальчик лет десяти жадно хватал ртом воздух и смотрел в алое небо. С него осторожно стянули богато расшитый плащ. Подбежал целитель Исимо и положил несчастному руку на лоб.

Наблюдая за ним, Гроу врос в землю. Он смотрел и ничего не понимал. Откуда взялся мальчишка? Где герцог?

Бархатная туника мальчика с левого бока начала стремительно багроветь, глаза неестественно засветились фиолетовым. Ребенок схватил руку богато одетого мужчины, упавшего рядом с ним на колени, и отчетливо произнес:

– Только не говорите наставнику. Его нельзя волновать.

В ответ мужчина взвыл и прижал ко рту трясущуюся руку.

Гроу затрясло.

– Ты! Уведи ее! – крикнул худощавый мужчина в перекосившейся нарядной мантии и взмахнул перед ним рукой.

Женщина зарыдала, ноги подкосились. Гроу удержал ее и отвел к другим экипажам. Он не смог сдержать любопытство:

– Скажите, элледи, кого ранили? – голос задрожал и прозвучал жалко.

Его спутница судорожно втянула носом воздух и прошептала:

– Как кого? Это же наш принц. Ансел Рамилан Серебряный.

Принц… Какой еще к бесам принц? У дяди есть дети? Гроу ничего об этом не слышал. Он забегал взглядом, пытаясь отыскать герцога. Разум одеревенел, а в груди запылало, словно он залпом выпил бочонок огненного рома. Люди вокруг превратились в одну пеструю массу.

Снова протрубил рог. Командиры доров призвали людей к порядку, а подчиненным устроили перекличку. Всюду зарыскали пажи с факелами. Оставаться здесь дальше было опасно. Гроу довел рыдающую женщину до ближайшей кареты. Хотя сам, кажется, нуждался в поводыре. Ноги ослабли и плохо слушались. Он последний раз обвел присутствующих рассеянным взглядом и, не увидев герцога, повернул прочь от дороги.