Текст книги "История американской архитектуры. Эволюция стилей"

Другой успешной Британской колонией в Америке стали поселения на северо-востоке современных Соединенных Штатов. В отличие от южных колоний, вызванных к жизни экономическими соображениями, эмиграция в Новую Англию имела религиозные мотивы. Часть Протестантов – Puritans, недовольные ограниченностью реформ Англиканской Церкви, жаждали очистить (purify) ее от влияния Католицизма, как это сделали Лютеране и Кальвинисты на Континенте.

Еще более крайних взглядов придерживались Сепаратисты (Separatisrs), представлявшие настроения молодого рабочего класса Англии, и призывавшие вовсе порвать с Англиканством. Оба движения преследовались короной и, после долгих лет гонений, в 1608 году, группа сепаратистов переселилась в Голландию, бывшую в те времена оплотом протестанства в Европе. Однако, уже десять лет спустя, из боязни потери национального самосознания и растворения в чужой культуре, переселенцами было принято решение об эмиграции в Америку, где они надеялись организовать сообщество единоверцев, свободное от внешнего давления.

Осенью 1620 года, 102 пилигрима прибыли в Новую Англию, где назвали свое поселение Plymouth в честь города, откуда началось их плавание. Сегодня кажется невероятным сам факт выживания горстки плохо одетых, голодных людей в условиях суровой зимы незнакомого континента. Но, благодаря самоотверженному труду, помощи местного населения и неистовой вере, колонисты выстояли и положили начало освоения севера будущих Соединенных Штатов.

Вступивший на Английский престол в 1625 году Charles I, ознаменовал свое правление многолетней борьбой с Парламентом. Желая заручиться поддержкой Церкви, Charls взялся за искоренение не только сепаратизма, но и более лояльного пуританства, поставив и тех и других перед нелегким выбором преследования или изгнания. В результате его политики, в 1640-х годах в Новую Англию перебралось более 20 тысяч представителей самых разных слоев английского общества, создавших, на этот раз, вполне благополучную колонию на территории современного штата Massachusetts.

Вначале, колонисты пытались строить свое хозяйство, используя успешный опыт Вирджинии. Но специфика manor house lifestyle с его сосредоточенном в одних руках контролем над огромными участками земли, была чужда пуританской идее всеобщего равенства перед Господом, к тому же бедные почвы Новой Англии не способствовали организации аграрной культуры масштаба южных плантаций. Возможно поэтому, северяне пошли по пути создания сгруппированных в небольшие общины фермерских хозяйств, имеющих кроме индивидуальных участков, обширные земли для совместного пользования.

Общие заботы и соображения безопасности заставляли колонистов селиться компактными поселениями, состоящими, как правило, из центральной площади, или парка (town green), вокруг которых размещались молельный дом (meetinghouse), дом пастора и школа. Улицы следовали контурам ландшафта, а жилье строились в средневековых half-timbered традициях, часто с характерными для Старой Англии консольно выступающими вторыми этажами и широкими свесами кровли (Рис. 2.29).

Рис. 2. 29. Конструктивная схема и староанглийский фасад half-timbered house.

Как и в Вирджинии, жилище первых обитателей Новой Англии эволюционировало от однокомнатного до двухэтажного четырехкомнатного Hall-Passage-Parlor дома но, в отличие от американского Юга, северяне отдавали предпочтение схеме с центральным размещением каминов (Рис. 2.25.с.), несомненно, из соображений энергосбережения. Parson Joseph Capen House (Рис. 2.30) является примером подобного дома, где Hall служит одновременно кухней и общей комнатой, а Parlor приберегается для приема гостей.

Рис. 2. 30. Parson Joseph Capen, House, Topsfield, Massachusetts, 1683.

В соответствии с идеологией пуританства, чуждой украшательству любого вида, декор интерьера сведен к абсолютному минимуму, а живописные timbers, формировавшие фасад староанглийского дома (Рис. 2.29.), скрыты под деревянной обшивкой (clapboards), защищающей стены от влаги.

Дальнейшая эволюция новоанглийского дома шла по пути рачительной хозяйственности, отличающей жизнь Северных колоний. При необходимости достройки дополнительных помещений, крыша основного объема продлевалась, принимая под свое «крыло» новую часть дома и образуя то, что американцы называют Saltbox House – сооружение, действительно напоминающее старинную солонку с откидывающейся крышкой (Рис. 2.31.).

Рис. 2.31. Современный и колониальный Saltbox Houses.

Здания подобного типа пришлись по вкусу обитателям ветреных берегов Атлантики, где они строились ориентированными своей наиболее защищенной стороной к северу и где их продолжают строить до сих пор, как из соображений функциональности, так и из уважения к образу упрямой выносливости, характерной для раннего колониального жилища севера.

Особое место в архитектуре и истории Новой Англии занимает здание Дома Собраний (Meetinghouse) – религиозного и культурного центра северных поселений. В отличие от южных колоний, управляемых представителями Короны и Англиканской Церкви, протестантские колонии Севера были самоуправляемы, как в политическом, так и в религиозном смысле. Местом принятия коллективных решений и проведения важнейших светских и духовных мероприятий общины как раз и являлся Meetinghouse.

В основу его архитектуры была положена планировочная схема Dutch Protestant Church (Протестантской Церкви Нидерландов) с ее централизованным Залом Собраний (Assembly Hall) и расположенной у продольной стены, напротив входа, кафедрой (pulpit) для оратора.

Идею хорошо иллюстрирует Old Ship Meetinghouse в Hingham, Massachusetts (Рис. 2.32.), получивший свое название от открытых в интерьер изогнутых стропил (trusses), явно выполненных кораблестроителем и вполне уместных в городе корабелов. Высокая крыша со смотровой галереей и тянущейся к небу башенкой говорят, однако, о цепкости средневековых традиций.

Рис. 2.32. Old Ship Meetinghouse, Hingham, Massachusetts, 1681.

Протестантские поселения Новой Англии, с их уютными домиками, живописно расположенными вокруг центральной площади и с тесной общиной хорошо знающих друг друга и разделяющих общие интересы людей, послужили прототипом малых городов Америки, где до сих пор с удовольствием проживает большинство ее населения. Мы увидим в следующих главах, как, несмотря на победное шествие технического прогресса и порожденной им урбанизации, американцы продолжали романтизировать образ жизни малых городов (small town life) и исповедовать духовные ценности когда-то основавших их предков.

С ростом населения колоний и увеличением товарооборота между Старым и Новым Светом, росла необходимость в новых городах, которые возникали, как и во все времена, в стратегических пунктах у перекрестков торговых путей. На Северо-востоке Америки такими пунктами являлись морские порты. Корабли оставались главным транспортным средством, перевозя грузы, как через Атлантику, так и между колониями. В отличие от низменной береговой линии Юга, позволяющей кораблям подходить вплотную к плантациям, используя прилив, скалистые берега Новой Англии требовали для причалов хорошо защищенные естественные гавани, какими являлись заливы Салема и Бостона. Здесь и выросли первые крупные города (Рис. 2.33, 2.34.).

Рис. 2.33. Salem, Massachusetts, 1692

Рис. 2.34. Boston, Massachusetts, 1722

Продолжая средневековые традиции Европы, города Новой Англии планировались без использования ортогональной сетки – улицы прокладывались с учетом естественных препятствий и пожеланий застройщика. Иначе и не могло быть в Пуританской среде, отвергающей диктат централизованной власти.

К середине 17 века англичанами было основано еще несколько колоний. Rhode Island стал убежищем для пуритан, несогласных подчиняться даже колониальным властям; Maryland основали католики, к которым впоследствии присоединились представители других конфессий. Быстро росла колония, созданная бароном Baltimore, сумевшим привлечь переселенцев религиозной терпимостью, несмотря на царившие в его владениях строгие феодальные законы. Всего, к началу 18 века на Американском континенте насчитывалось около четверти миллиона британцев.

Оглядываясь на материал главы, можно заключить, что первые поколения колонистов, за исключением испанских миссионеров, придерживались традиций средневековой Европы, как в планировке городов, так и в архитектуре зданий, отметая многовековой опыт местного населения. Скорее всего, это было вызвано желанием оградить себя от непонятного и часто враждебного окружения чужого континента, воссоздав знакомые образы покинутой родины. По той же причине поначалу не приживались и модные инновации, вроде итальянского Ренессанса, чье влияние было ограничено пассивной деталировкой отдельных зданий в Мексике и Вирджинии.

В следующей главе мы увидим, как во второй половине 17 века Североевропейские страны наконец-то приняли философию Возрождения и как его идеи укоренились в Америке в самом конце этого богатого событиями столетия.

Глава 3. (1650–1763)

Американцы до сих пор романтизируют времена Британской колонизации – с первой четверти 17 века и до 1763 года, в котором Франция уступила Британии права контроля над американскими землями к востоку от Миссисипи. В эти годы колонистами был основан фундамент новой Американской культуры с ее уважением к представительской демократии и невиданными в Европе возможностями индивидуальной социальной мобильности.

В тот же период сформировался характерный образ British Colonial House (Рис. 3.1.) с его компактным симметричным объемом, gabled или hipped roof (Рис. 3.2.), классическим карнизом под свесом кровли, входом в центре продольной стены и регулярными рядами вертикально открываемых окон (sash windows) – Рис. 3.3.

Рис. 3.1. British Colonial House.

а

b

Рис. 3.2. а) gabled roof, b) hipped roof

Рис. 3.3. Sash window

Рис. 3. 4. Parish Church

Своим обликом British Colonial House, как и живописные церквушки (Parish Church) с классическим фасадом и шпилем, украшающие малые города Америки (Рис. 3.4.), обязаны Baroque (Барокко) – версии классицизма, завоевавшей Европу во второй половине 17 столетия и утвердившейся в колониях на полвека позже, когда импульсивная Европа уже осваивала многочисленные Post-Baroque идеи.

Истории происхождения Baroque, а затем Post-Baroque версий классического архитектурного языка и их адаптации на Американском континенте будет посвящена настоящая глава.

Рождение Барокко (Baroque)

Архитектура Европы 17 века, реагируя на изменения в обществе, ответила на исчезновение средневекового мировоззрения повсеместным отказом от гибридных средневеково-классических форм и принятием революционных идей Итальянского Renaissance не только в деталях, но и в концептуальных вопросах пространства, пропорций и ордерной геометрии.

Однако, со времен своего возрождения, классический язык успел обогатиться новыми приемами художественного выражения, зачастую чуждыми фундаментальным идеям раннего Renaissance. Архитекторы второй половины 17 века, живя в эпоху драматических столкновений религиозных конфессий, борьбы научных направлений и разрушения феодальной системы, в поисках способов самовыражения, экспериментировали с овалами и органическими формами, сообщая драматизм и экспрессию классическим объемам и деталям. Сторонники подобного направления в искусстве стали называть его Baroque, (от французского – «нерегулярный», итальянского – «распущенный» и португальского определения несовершенного жемчуга). Возможно, свою роль сыграло также имя одного из основателей стиля – итальянского художника Federigo Barocci (1528–1612).

Для понимания причин возникновения и развития стиля попробуем ненадолго погрузиться в вызвавшую его к жизни неспокойную и противоречивую эпоху.

Важнейшие конфликты этого времени концентрировались вокруг отношений личности и институтов государственной власти. За тысячу лет своего существования феодальный строй сформировал четкую социальную иерархию, в рамках которой бесперебойно работала строгая система ограничений и обязанностей каждого члена общества.

С развалом феодальной системы разрушились привычные связи, абсолютная власть стала ускользать из рук монархов, а вместе с ней стабильность отношений между королевскими домами Европы. Начавшаяся в 1619 году Тридцатилетняя Война между династиями Бурбонов и Габсбургов, вовлекшая большинство европейских стран, не решила ни одной из породивших ее проблем, но вызвала волну антимонархических настроений и обострила борьбу между парламентской и королевской властью.

На фоне политической нестабильности и крушения общественных институтов обострились конфликты между церковью и наукой. К середине 17 века труды Коперника, Кеплера и Галилея пошатнули устоявшиеся представления о строении Вселенной, а открытые Ньютоном универсальные законы движения и гравитации упрочили позиции атеистов. Внутри самого научного мира набирали силу разногласия сторонников интеллектуальной природы познания, в том числе Галилея и Декарта, и эмпирической, возглавляемой Ньютоном.

Архитектура барокко, как мы увидим далее, также участвовала в этом конфликте, декларируя, в зависимости от социально-философской ориентации авторов, превосходство интеллекта или эмоций.

Концептуальным объектом сторонников эмоциональной природы восприятия, к которым относилось большинство архитекторов Италии, стала возведенная Francesco Borromini в Риме в 1634–82 годах церковь San Carlo alle Quattro Fontane (Рис. 3.5.). Чередование concave (вогнутых) и convex (выпуклых) форм сообщает напряженный динамизм главному фасаду. Тот же эффект достигается в плане с помощью сложной геометрии овалов, отрицающих статику рационального ордера, основанного на классической окружности. От наблюдателя ожидается не интеллектуальная, но чувственная реакция. Эмоциональное восприятие усиливает башня – идея вертикального всплеска, заимствованная из средневековья, но пересказанная языком классицизма. Следует сказать, что подобные ренессансно-переосмысленные башни стали, со временем, характерной приметой барочной архитектуры Европы, а затем и Америки.

Рис. 3. 5. San Carlo alle Quattro Fontane, Рим, Италия, 1634–1682, Francesco Borromini.

Работы французских архитекторов второй половины 17 века развивали противоположную сторону архитектурного спектра Baroque. Период правления Louis XIV, сумевшего удержать абсолютную власть, вошел в историю как Age of Reason (век рассудка). Культуру Франции этого периода характеризуют рационализм и рассудочность как в философии, возглавляемой Декартом, так и в искусстве. Французская Академия Архитектуры, под давлением эстетических предпочтений Королевского Дома, провозгласила Классический язык единственным приемлемым способом художественного выражения, а потому архитектура Франции этого периода демонстрирует холодную ордерную логику Классицизма с его безупречной симметрией и осевой организацией объемов.

Квинтэссенцией подобного направления стала резиденция Louis XIV в Версале – Palais de Versailles (Рис. 3.6.). Так же как в свое время испанский Escorial и бесчисленные дворцы древних монархий Америки и Европы, Palais de Versailles утверждал могущество авторитарной власти посредством доминирования ортогональной геометрии. Декларации абсолютизма служила и грандиозность масштаба проекта – длина главного фасада достигала четверти мили, а весь дворцовый комплекс предназначался для размещения 100 тысяч человек. Барочные тенденции проявлялись во вкрапленных в главный фасад павильонах и череде венчающих карниз экстравагантных скульптур.

а

c

b

d

Рис. 3.6. Palais de Versailles, Франция, 1661–1688 Louis Le Vau, Jules Hardouin Mansart, Le Notre. a. общий вид; b. генеральный план; c. интерьер chapel (часовни); d. детали фасада.

Рис. 3. 7. Jaen Cathedral, Jaen, Испания, 1667–86, Eufrasio Lopez de Rojas.

Беспрецедентный размах садово-парковых работ с разработанной Le Notre сложной системой пересекающихся ортогональных и диагональных осей (Рис. 3.6. b.) поражал воображение современников и на протяжении последующих столетий не раз повторялся в градостроительных проектах, как Европы, так и Америки.

В Испании, где на протяжении столетия классический Escorial продолжал оставаться образцом высокого вкуса, архитекторами была оценена рациональная сторона Baroque. Однако, династические, религиозные и культурные связи с Италией способствовали обогащению архитектурной палитры Испании элементами более театрализованного Italian Baroque. Примером может служить возведенный в 1667–86 годах Jaen Cathedral (Рис. 3.7.). Увенчанная фронтоном центральная секция фасада, сдвоенные пилястры и украшенный скульптурами карниз напоминают западный фронт Собора Святого Петра в Риме. Угловые павильоны возвышаются над массой здания, как в Escorial, но вершины башен несут композиции классических элементов, наподобие рассмотренных нами в San Carlo alle Quattro Fontane. Скульптурный рельеф в промежутках и над капителями пилястр также является отклонением от классических архитектурных норм, и возрождает, пришедшие в Испанию с исламом, древние декоративные традиции, которые вскоре были приняты в Мексике, а затем, в начале 18 века, укоренились в архитектуре Американских миссий.

English Baroque (Английское Барокко)

Английская версия Барокко, оказавшая наибольшее влияние на колониальную архитектуру Америки, занимала промежуточное положение между Итальянским и Французским философско-эстетическими полюсами этого стиля. Фестивальная красочность и изобилие форм Italian Baroque противоречили идеологии Протестантов и Пуритан; так же чужды англичанам были и самодостаточная абстрактная логика Французской ветви Барокко. Компромиссные настроения в английском обществе времен Restoration (Реставрации Монархии) нашли свое отражение в стиле, сумевшем смягчить крайности обоих направлений.

English Baroque развивался вместе с английским обществом, прошедшим путь от политического догматизма первой половины 17 века до величайших компромиссов его последних десятилетий.

В начале столетия, во времена правления James I, архитектор Inigo Jones, импортировал в Англию исторически корректный классицизм. Jones много путешествовал по Италии, изучал руины Древнего Рима и работы Palladio. Пропагандируемая им строгая ордерная система Palladian Cldssicism, пришлась по вкусу при дворе James I, искавшего абсолютной власти и даже писавшего книги о ее божественной природе. Манифестом новых идей стал Queen’s House (Рис. 3.8.) – спроектированная Inigo Jones, резиденция Королевы в Greenwich, главными украшениями которой являются тщательно выверенные пропорции и исторически точные детали.

Рис. 3. 8. Queen's House, Greenwich, Англия, 1616–35, Inigo Jones.

С приходом к власти сына James I – Charles I, наследовавшего вместе с престолом концепцию абсолютной монархии, Jones, в качестве придворного архитектора, продолжал проектировать для короля и знати в том же безупречном классическом стиле.

Вне Королевского Двора строительство продолжало осуществляться master masons (мастерами каменщиками) в стиле, получившем название Artisan Mannerist style (Рис. 3.9.), представлявшем собой смесь итальянского и нидерландского маньризма предыдущего столетия. Как в свое время итальянский Маннеризм, новый стиль был вызван к жизни расколом общества, в данном случае – на сторонников парламентской и абсолютной власти.

В результате Первой, а затем и Второй Гражданской Войны, спровоцированной отказом Charles I согласиться на конституционную монархию, его сторонники потерпели поражение, король был казнен (1649) и власть перешла к парламенту. С этих пор даже почитатели Inigo Jones остерегались строить в духе рафинированного классицизма, отождествлявшегося с королевской властью.

Рис. 3.9. Oriel College, Oxford, Англия (Artisan Mannerist style).

Рис. 3. 10. Coleshill, Berkshire, 1650, Sir Roger Pratt.

На волне компромиссных настроений непродолжительного периода существования Английской Республики, называемой Commonwealth of England, родился наиболее распространенный из известных типов английского дома – прямоугольный компактный классический дом, впоследствии получивший название Georgian, в честь династического периода следующего века, в котором он получил повсеместное признание, но предложенный впервые в 1650 году Роджером Праттом (Sir Roger Pratt) для его собственной резиденции – Coleshill (Рис. 3.10.).

На волне компромиссных настроений непродолжительного периода существования Английской Республики, называемой Commonwealth of England, родился наиболее распространенный из известных типов английского дома – прямоугольный компактный классический дом, впоследствии получивший название Georgian, в честь династического периода следующего века, в котором он получил повсеместное признание, но предложенный впервые в 1650 году Роджером Праттом (Sir Roger Pratt) для его собственной резиденции – Coleshill (Рис. 3.10.).

Во избежание путаницы со стилями действительно появившимися в годы правления George I, полвека спустя, подобные дома называют также Small English Baroque House. Эти дома, как мы увидим далее, стали быстро завоевывать популярность в Британских колониях Америки начиная с первых десятилетий 18 столетия.

На первый взгляд, в проекте Coleshill, Pratt преданно внедряет палладианские идеи Inigo Jones. Об этом говорит строгая симметрия планов и фасадов, энергичные quoins («раскреповка») углов здания и course (разделяющая этажи, декоративная горизонтальная полоса на фасаде). Вместе с тем, hipped roof, dormer widows (слуховые окна) и высокие печные трубы (chimneys) смягчают строгую рациональность Renaissance и сообщают образу здания оттенок традиционного английского жилища. Однако, в отличие от гибридных сооружений предыдущего века, в его структуре доминирует классический ордер, контролирующий средневековые акценты.

Новый дом Пратта не только предложил образец адаптированной архитектуры, но отразил новый стиль жизни английской аристократии. Вынесенный к входу грандиозный лестничный холл и открывающийся за ним внушительный parlor обеспечивали необходимую сцену для социальных ритуалов Code of Gentility, проникшего в консервативную Англию вместе с идеями Ренессанса в начале 17 века и укоренившегося в ее аристократической среде. (Вспомним, рассмотренную в предыдущей главе, итальянскую концепцию Gentility, предполагающую следование высочайшим стандартам хорошего тона в поведении, одежде, речи, убранстве жилища).

В старом английском screens passage house (Рис. 2.25.) пребывание гостей ограничивали Hall и Parlor первого этажа. Предложенная Праттом двухуровневая схема (double pile), обогащала обычный сценарий общественных приемов, предлагая помещения второго этажа для более интимных бесед и сообщая новую значимость лестничному холлу, как экспозиционному пространству для демонстрации высокого вкуса и изысканных манер участников действия.

Во второй половине 17 века идеи Code of Gentility достигли среднего класса. В среде торговцев, банкиров и землевладельцев появилось достаточное количество обеспеченных людей, гордых своими достижениями и жаждущих продемонстрировать свой новый статус. Уменьшенные копии Coleshill прекрасно справлялись с этой задачей, постепенно отшлифовывая структуру и образ Small English Baroque House.

Примером Genteel House более низкой социальной ступени может служить Mompasson House в Salisbury (Рис. 3.11.). Как и Coleshill, дом представляет собой компактный симметричный объем со входом в центре продольной стены. Ренессансные традиции проявляются в спокойных горизонтальных линиях фасада и классическом карнизе. Разомкнутый фронтон (broken pediment) над входом говорит о влиянии Baroque, предпочитающего чистоте ордера драматизм и экспрессию форм. Характерными английскими отклонениями от классических образцов являются скатная крыша (hipped roof) со слуховыми оснами (dormers) и высокие печные трубы (chimneys). Английским нововведением являются также sash windows (Рис. 3.3.), завоевавшие, впоследствии, широкую популярность в Америке. По сравнению со средневековыми створчатыми casement windows, вертикально открываемые окна позволяли более аккуратно регулировать приток воздуха и как нельзя лучше соответствовали эстетике классицизма, поддерживая строгой решеткой переплетов идею контролируемого геометрией дизайна.

Рис. 3. 11. Mompasson House, Salisbury, Англия, 1701.

Несмотря на то, что оба концептуальных объекта, Coleshill и Mompasson, были выполнены в камне, большинство их реплик строилось в кирпиче, иногда с добавлением каменных quoins, но зачастую с их имитацией из кирпича контрастного цвета. К концу 17 века новый тип дома для среднего класса был готов для экспорта в колонии.

Образ характерной для малых городов Америки приходской церкви со шпилем, так же сформировался в Англии во времена Restoration – вскоре после возведения на престол в 1660 году сына, казненного Charles I – Charles II.

В 1666 году, после опустошительного пожара в Лондоне, по указу короля восстановительные работы возглавил тридцатилетний Sir Christopher Wren – выдающийся астроном, не имеющий архитектурного образования, но обладающий мироощущением ренессансного художника и интеллектом политика и ученого. В проектах 52 церквей для Лондона Wren был вынужден искать компромисс между поощряемой Двором чистотой и симметрией классицизма и привычными для горожан традициями готики, на которых настаивало духовенство. Результат превзошел ожидания – обе стороны были удовлетворены и новые лондонские церкви, как и их многочисленные подражания, вошли в историю архитектуры под именем Wrenian Churches (Рис. 3.12.)

В своих проектах Wren умело использовал исторически корректные элементы классического языка, включая пять ордеров, полуциркульные арки и треугольные фронтоны (pediments), вплетая их в ткань здания без ущерба для общего впечатления эмоционального взлета, характерного для архитектуры готики. Им же были разработаны основные композиционные блоки приходской церкви, свободная комбинация которых позволила придать каждой из них индивидуальный колорит на основе использования повторяющегося набора традиционных классических форм.

В интерьерах своих церквей Wren отошел от привычной Англиканской схемы с ее протяженным центральным нефом и обратился к Dutch Protestant идее централизованного дискуссионного пространства, которое он перекрывал классическими vaults или domes. Декоративное убранство интерьеров, однако, не имело ничего общего со строгой сдержанностью протестанства, но демонстрировало драматические эффекты Baroque Catholic Сhurches (Рис. 3. 12).

Рис. 3.12. St Mary-le-Bow, Cheapside, Лондон, 1670–1677, Sir Christopher Wren.

Таким образом, Wren сумел примирить классицизм и готику, протестантство и католицизм, достигнув баланса конфликтных тенденций своего века, и отразив мировоззрение современного ему английского общества.

Наиболее заметными из его последователей стали Nicholas Hawksmoor и Sir John Vanbrugh, сообща и независимо друг от друга развившие English Baroque в легко узнаваемый, истинно английский стиль с выразительными трехмерными фасадами, сформированными из массивных скульптурных форм (Рис. 3.13). Классические детали в работах Hawksmoor и Vanbrugh, как правило, сильно абстрагированы, а каменные поверхности почти не тронуты декором. Оба приема создают ощущение нерушимой силы и достоинства, исторически почитаемых англичанами.

Рис. 3.13. Seaton Delaval, Northumberland, Англия, 1721, John Vanbrugh.