Текст книги "Елена Рерих. Заклятие огня"

Но действительно ли Дзержинский намеревался арестовать их? С одной стороны, «Железный Феликс» был одним из самых достойных представителей старой ленинской гвардии, искренне переживающих за то, что происходило в Советской России в тот период. И идеи Рерихов о подлинном (в противовес казарменному) коммунизме и о возможности «исправить путь общины» вполне могли оказаться в чем-то созвучными его собственным мыслям. С другой стороны – у Рерихов к тому времени уже могли появиться враги из числа высокопоставленных кремлевских бонз, которые могли настроить соответствующим образом и Дзержинского.

По свидетельству Зинаиды Лихтман, история о намерении руководства НКВД арестовать Рерихов получила продолжение, когда их экспедиция была уже в Монголии (к более подробному рассмотрению данной ситуации мы еще вернемся). Этот рассказ, переданный в работе В. М. Сидорова, является, вероятно, единственным подтверждением слухов о преследовании экспедиции Рерихов со стороны НКВД. Если попытка арестовать экспедицию Рерихов все же имела место, значит, кто-то из высокопоставленных партийцев посчитал всемирно известного художника опасным для советской власти. Возможно, их не устраивала его мировоззренческая позиция, которую они сочли неприемлемой для насаждавшейся тогда в СССР идеологии. Косвенно это предположение подтверждается сообщениями Учителя М., записанными в том же году Рерихами во время бесед: «Считают Ф[уяму] виновным в нравственном учении, которое темнит существующий строй»[177]177
  Дневник, 18.10.26.


[Закрыть]; «Р[усские] удумали явить Ф[уяму] опасным существующему строю. Р[усские] удумали сбыть Ф[уяму] с пути»[178]178
  Дневник, 19.10.26.


[Закрыть].

Вполне возможно, что советские власти действительно пытались арестовать экспедицию Рерихов, причем уже спустя несколько месяцев после смерти Дзержинского. Скорее всего, соответствующий приказ был подписан Сталиным.

Дружеские встречи

В Москве Рерихов ждали не только официальные переговоры с членами советского правительства, но и дружеские встречи. Путешественники смогли увидеться после многолетней разлуки с родственниками и многими добрыми знакомыми Николая Константиновича, в том числе видными культурными и общественными деятелями. Прежде всего Рерихам удалось повидать своих ближайших родственников. Ради этой встречи из Ленинграда в Москву приехали Борис Константинович Рерих, младший брат Николая Константиновича, и Степан Степанович Митусов, кузен Елены Ивановны. Учитель М. советовал Рерихам приобщить родных к делам, связанным с кооперативным строительством на Алтае. Борису Константиновичу было предложено стать представителем корпорации «Белуха» в России. Он принял это предложение и некоторое время выполнял обязанности, связанные с этой должностью. Однако, как уже говорилось, организовать кооперативное движение на Алтае так и не удалось.

Слухи о приезде знаменитого художника Рериха разнеслись по столице довольно быстро, и к Николаю Константиновичу потянулось множество его бывших коллег, почитателей, знакомых и просто тех, кто хотел с ним встретиться. Н. К. Рериху удалось повидаться с известными деятелями искусств, с которыми его связывали долгие годы сотрудничества: архитектором А. В. Щусевым, художником и искусствоведом И. Э. Грабарем, искусствоведом М. В. Бабенчиковым, художником и общественным деятелем А. А. Вольтером, директором Театрального музея А. А. Бахрушиным, театральным режиссером К. С. Станиславским и другими именитыми знакомыми.

Состоялись и новые знакомства: тогда же Н. К. Рерих встретился с творческой группой молодых художников «Квадрига» (позднее она была переименована в «Амаравеллу»). Предположительно эта встреча произошла 8 июля. Во всяком случае, во время беседы 8 июля Рерихи записали следующее сообщение Учителя: «Учитель доволен, как сегодня Ф[уяма] говорил с художниками. Можно им послать книгу. Последователи пригодные. Не жду народные толпы, но малые колосья. Зерна соберем»[179]179
  Дневник, 08.07.26.


[Закрыть].

Встреча с Рерихом оказала на молодых художников большое влияние, многие из них стали последователями учения Агни-Йоги. Судьбы художников этого объединения оказались нелегкими, годы сталинской диктатуры привнесли в их жизнь неизбежные трудности. Многие из них были арестованы, отсидели в тюрьмах, а затем были сосланы из столицы в другие города. Тем не менее в последующие годы художники «Амаравеллы» сыграли активную роль в зарождении в России рериховского движения. Душой этой группы были Б. А. Смирнов-Русецкий и В. Т. Черноволенко.

Несмотря на весьма плотный график пребывания в Москве, Рерихи и Лихтманы неизменно выкраивали время для посещения столичных музеев. Зинаида Григорьевна описала в дневнике свои впечатления от этих визитов.

Отъезд

Время пребывания в Москве подошло к концу; Рерихи и Лихтманы сделали все, что было в их силах, чтобы выполнить поставленные перед ними Учителем задачи. Результаты переговоров с членами советского правительства не внушали Рерихам оптимизма. В дальнейшем выяснилось, что Махатмы знали заранее, что их предложения, переданные через Рерихов, не будут приняты кремлевскими стратегами, но не стали сразу сообщать об этом своим сотрудникам, чтобы не помешать тем самым их миссии.

Накануне отъезда экспедиции из Москвы Учитель подчеркнул, что Рерихи проявили подлинное мужество, выполняя его поручение, и что сделанное ими в Москве имеет историческое значение: «Настоящее мужество состоит в том, чтоб принести Мое письмо самым страшным людям. Нельзя выразить, около каких опасностей прошли в М[оскве]. Малейшее сомнение или содрогание могло принести разрушения. Я потому просил понять серьезность момента. ‹…› Считаю результат М[осквы] важным исторически»[180]180
  Дневник, 18.07.26.


[Закрыть].

Теперь членам экспедиции оставалось лишь отправиться на Алтай, а далее – в Монголию и ожидать реакции советских властей на переданные им Учителями предложения. Первоначально планировалось двинуться в путь 17 июля, но Елена Ивановна получила от Учителя предупреждение об опасности и совет перенести отъезд на более позднее число. Решено было ехать 22 июля. Это решение оказалось спасительным: поезд, отправившийся в Новосибирск 17 июля, потерпел катастрофу. Уже в дороге Зинаида Григорьевна записала в своем дневнике: «Днем проехали место железнодорожной катастрофы, которая произошла 19-го. Если б мы выехали 17-го, как намечали, мы были бы здесь именно в это время»[181]181
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись б/д, от 1926 г.


[Закрыть].

Отъезд экспедиционной группы из Москвы 22 июля совпал по времени с похоронами Дзержинского. Центр Москвы был заполнен толпами народа, мимо гостиницы проходили красноармейцы со знаменами, звучала громкая траурная музыка. Рерихи и Лихтманы, ожидая приезда автомобилей, которые должны были отвезти их вместе с огромным экспедиционным багажом на Казанский вокзал, стояли на балконе гостиницы. Зинаида Лихтман писала: «Очень нервничаем, что можем опоздать к поезду; наконец подъехали три автомобиля, и мы, среди огромных толп людей, военных со знаменами, громкой музыки, удостаиваемся самых удивительных, необычных проводов».

Все это действительно было похоже на проводы уезжающих из Москвы посланников Махатм, и – увы – траурная музыка как нельзя более соответствовала данному моменту, словно символизируя печальную предрешенность итогов миссии Рерихов.

Как и предвидели Махатмы, их предупреждения и предложения не были поняты и приняты. Но древняя традиция гималайского Братства адептов была соблюдена – историческое предупреждение России было передано. В книге «Надземное» из серии «Агни Йога», составленной Е. И. Рерих в 1938 году, говорится: «Невежды утверждают, что Мы начинаем революции и смуты. Но мы много раз пытались предупредить и предотвратить убийства и разрушения. ‹…› Наш долг предупредить народы. Также не понято Наше предупреждение Москве[182]182
  Выделено мной. – Авт.


[Закрыть]. Люди не скоро вспомнят и сопоставят действительность. Можно назвать много исторических фактов из жизни разных стран»[183]183
  Надземное, 6.


[Закрыть].

В дневниках Е. И. Рерих были и другие сообщения Учителя на ту же тему, не вошедшие в книги Агни Йоги. Так, в следующем году Махатма Мориа передавал: «…скажите, что йог Индии дал вам письмо предупредить М[оскву] о неправильности действий, и с того момента удача оставила М[оскву]»[184]184
  Дневник, 19.10.27.


[Закрыть].

Это означало, что те трагические события в будущем России, которые предвидели и пытались предотвратить Учителя, теперь неминуемо должны были осуществиться. Но от Рерихов уже ничего не зависело – они выполнили свой долг перед родиной до конца, бесстрашно и самоотверженно. Не в их воле было повлиять на решения власть имущих.

На алтайской земле

Двадцать шестого июля путешественники прибыли в Новониколаевск – такое название носил тогда Новосибирск. В те времена это был, по описанию Зинаиды Лихтман, маленький грязноватый городок. Из Новосибирска им предстояло в течение двух дней добираться на пароходе по Оби в Барнаул.

С пароходной палубы путники любовались прекрасными пейзажами, тянувшимися вдоль всего их речного пути. Правда, июльская жара и духота очень плохо подействовали на самочувствие Е. И. Рерих. По прибытии в Барнаул экспедиционная группа пересела на другой пароход, следующий в Бийск. Наконец 30 июля участники экспедиции оказались в Бийске. Из этого тихого небольшого городка им предстояло добираться дальше до Верхнего Уймона на лошадях. Путешественники наняли возниц с четырьмя подводами, хозяином которых оказался некто Едоков. Едва увидев этого человека, Е. И. Рерих, по свидетельству Зинаиды Лихтман, сказала, что из-за него будут неприятности в дороге, и стала просить остальных участников экспедиции оставить этого возницу и найти других. Ее не послушались – и позже пожалели: слова Елены Ивановны как всегда, оказались пророческими.

Возница толком не знал дороги, плутал, тратя время на поиски верного пути; подводы несколько раз ломались, а лошади оказались крайне слабыми, не раз останавливались, отказываясь ехать дальше, и ему приходилось искать лошадей на замену у местных жителей.

Елена Ивановна чувствовала себя плохо – жара и тряска по ухабистым сельским дорогам тяжело сказывались на ее утонченном организме, вызывая боли в сердце и суставах. Несмотря на это, она много общалась с Зинаидой Лихтман, говорила с ней о красоте окружающих пейзажей и гармоничных цветовых сочетаниях в природе. Впечатление от трудного путешествия сглаживалось красотой местностей, по которым передвигался маленький караван. Вдоль дороги необъятными просторами раскинулся красочный ковер разнотравья и всевозможных цветов. Их яркие, радостные цвета гармонировали с лиловыми и темно-синими горами, возвышавшимися над долинами.

Приехав в Абай, путники остановились в доме местного мараловода, который, узнав об их проблемах, помог им нанять новых возниц с пятью подводами. Рассчитавшись с Едоковым, члены экспедиции продолжили путь. Теперь вместо плохого возницы им стала досаждать погода. «Все время лил сильный дождь, продолжавшийся четыре дня. Наш багаж превратился Бог знает во что, весь вымок и разбух, кожаные чемоданы намокли и стали краситься»[185]185
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 01.08.26.


[Закрыть], – записывала Зинаида Григорьевна в своем дневнике.

В общей сложности путь в повозках по плохим дорогам занял целых семь дней.

Наконец поздней ночью, промокшие до нитки, путники приехали в Усть-Коксу, а утром, несмотря на продолжавшийся дождь, отправились в Верхний Уймон, переправившись на пароме через Катунь.

Алтайское село Верхний Уймон имело интересную историю. Это было первое русское село в Уймонской долине, основанное еще в 1796 году старообрядцами, или староверами (кержаками), бежавшими от властей, равно как и ссылавшимися в Сибирь. С тех пор это село стало настоящим центром русского старообрядчества на Алтае.

В Верхнем Уймоне члены экспедиции арендовали два дома, в одном из которых остановились Рерихи, а в другом – Лихтманы. Зинаида Лихтман отмечала, что дома в староверческих деревнях отличались чистотой, в них не было обычных для деревенских домов насекомых. Особенностью мировоззрения уймонских староверов была вера в существование в далеких горах Беловодья – той самой страны праведников, которую в Тибете называют Шамбалой. Зинаида Григорьевна записывала в своем дневнике: «Н.К. и Авир[ах] собирают сведения о Беловодье – все здесь верят в эту страну. Попасть в нее можно только через степь, претерпев голод и всякие лишения, и многие отправившиеся туда не вернулись назад. ‹…› Все говорят здесь о Беловодье. Создается впечатление, будто все староверы собрались на Алтае, чтобы отыскать Беловодье»[186]186
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 08.08.26.


[Закрыть].

Дом, в котором остановились Рерихи, принадлежал семье Вахрамея Семеновича Атаманова, известного знатока местностей Горного Алтая и целителя-травника. Его дед с группой односельчан ходил на поиски Беловодья. Не выдержав лишений долгого пути, староверы возвратились домой, но мечта о светлом Беловодье не покинула ни их самих, ни их потомков. Зинаида Григорьевна в дневнике записала, видимо, семейное предание Атамановых, а может быть, местную легенду: якобы староверы, ходившие на поиски Беловодья, видели в безлюдных местах темнокожую женщину в белом одеянии, а также слышали звон невидимых колоколов. На стене в доме Атаманова была многозначительная роспись – красная чаша, очень близкая не только христианской, но и буддийской иконографии.

Рерихи в Верхнем Уймоне. 1926

Среди последователей Рерихов ходят слухи о том, что, когда Рерихи прибыли в Верхний Уймон, Николай Константинович встретился с Вахрамеем Атамановым и показал ему заветный знак – символ Триады, один из древних символов Шамбалы. Атаманов якобы знал об этом знаке от своего деда и понял, что к нему пришел посланник святых людей из Беловодья, потому и согласился поселить Рерихов в своем доме. Кроется ли за этими рассказами правда или это красивый вымысел – неизвестно.

Собираясь в доме Атамановых, Рерихи и Лихтманы работали вместе. К ним приходили местные жители, наслышанные о приезде экспедиции, расспрашивали об Америке и передавали им алтайские предания о Беловодье. В книге «Алтай – Гималаи» Н. К. Рерих писал, что предания о Беловодье были принесены на Алтай буддистами: «С каких же пор пошла весть о Беловодье?» – «А пошла весть от калмыков да от монголов. Первоначально они сообщили нашим дедам, которые по старой вере, по благочестию».

Значит, в основе сведений о Беловодье лежит сообщение из буддийского мира. Тот же центр учения жизни перетолкован староверами. Путь между Аргунью и Иртышом ведет к тому же Тибету»[187]187
  Рерих Н. К. Алтай – Гималаи.


[Закрыть].

Столь популярная в Азии идея существования тайной общины праведников, работающих на благо мира, не случайно так полюбилась алтайцам: Алтай связывает с Гималаями единая горная цепь. Близость расстояний обусловливала и близость духовных традиций. «Сюда доходил Будда. Скажите ламе – можно повестить народу Ал[тая]. Уру – так назовите дело Ур[усвати]. Можно многое сказать»[188]188
  Дневник, 07.08.26.


[Закрыть], – говорилось в дневниковых записях Е. И. Рерих.

Да и природные условия Алтая Учитель М. считал особенными, близкими Гималаям – природной обители Шамбалы, или того самого Беловодья, о котором грезили поколения алтайских староверов. «Утверждаю явление Акк[ема] – его место являет рад[ий?]. Явление течения озера соответствует течению магнитных волн Шамб [алы]»[189]189
  Дневник, 10.08.26.


[Закрыть], – говорил Учитель во время бесед Рерихам.

Махатма не раз говорил своим сотрудникам об огромном значении Алтая в будущем: «Дом у Мории решен на Алтае»[190]190
  Дневник, 30.09.23.


[Закрыть]; «Алтай Нами избран. ‹…› Алтай – древо жизни, и жданное идет»[191]191
  Дневник, 28.10.23.


[Закрыть].

Алтай и вообще всю Сибирь Учитель М. считал будущим центром цивилизации всей планеты, очагом культуры нового поколения – Шестой расы человечества.

Именно поэтому заветной мечтой Рерихов было создание на Алтае промышленного и культурного центра «Белуха», а в дальнейшем – построение на его базе целого города Знания, Звенигорода, оплота новой идеологии.

Официальной целью посещения экспедицией Алтая была разведка полезных ископаемых для будущей организации корпорации «Белуха». Члены экспедиции немало поработали в этом направлении. Их проводником по различным местностям Алтая был Вахрамей Атаманов. Помимо специально посланной из Москвы с этой же целью геологической партии они сами занимались сбором образцов полезных ископаемых, а также привлекали к этому местных жителей. На сбор образцов минералов и руд обычно выезжали верхом[192]192
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 12.08.26.


[Закрыть]. Елена Ивановна работала над рукописями, принимала сообщения Учителя и составляла новые книги из полученных от Него текстов. Николай Константинович, как всегда, находил время заниматься живописью.

О том, как велась работа в тот период, Зинаида Григорьевна писала: «Утром мы выезжаем верхом и общаемся с людьми, днем после завтрака переписываем Послания, и Е.И. читает нам [новые], затем все вместе обсуждаем планы на будущее, маршруты и т. п. Затем идем домой ужинать и собираемся на вечернюю беседу. Сейчас, во время продолжительных бесед, дается третья Книга»[193]193
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 10.08.26.


[Закрыть]. З. Лихтман имела в виду книгу «Община», третью по счету в серии Агни-Йоги. Работа по созданию ее была начата, судя по дневникам Рерихов, именно на Алтае, в Верхнем Уймоне: «Начнем третью книгу», – сообщил Елене Ивановне Учитель 7 августа 1926 года.

Время летело быстро, и настала пора вновь собираться в дорогу. Девятнадцатого августа путешественники направились назад, в Новосибирск. Переправившись на пароме через Катунь в Уймонскую долину, они напоследок полюбовались чудесной двуглавой вершиной Белухи. «Продолжили путешествие новым путем – через Черный Ануй, Туманово, Матвеевку, Карпово, Солониху – до Бийска. Этот новый путь гораздо лучше дороги, которой ехали в Верхний Уймон, – не сравнить!» – отмечала Зинаида Лихтман. Из Бийска экспедиционная группа отплыла в Новосибирск на пароходе. Дни в поездке тоже были заполнены работой: Рерихи не теряли ни минуты времени.

Путешественники прибыли в Новосибирск 27 августа, а 4 сентября экспедиционная группа разделилась: Рерихи отправились в Монголию, а Лихтманы – домой в Америку.

Новая встреча с Рерихами состоялась у Лихтманов даже раньше, чем они предполагали. Едва добравшись домой, они получили от Рерихов письмо с просьбой поспешить приехать к ним в Ургу (позднее переименованную в Улан-Батор), столицу Монголии. Туда надо было успеть добраться до разлива рек, потому что после их разлива дороги становились практически непроходимыми.

Глава 11
На просторах Монголии

В столице Монголии

Тринадцатого сентября 1926 года Рерихи и их спутники достигли столицы Монголии, Урги. Они пробыли там ровно семь месяцев, до 13 апреля 1927 года. Все это время путешественники готовились к очередному, весьма сложному, этапу Центрально-азиатской экспедиции, во время которого должны были посетить столицу Тибета Лхасу. Согласно плану Учителей в Лхасе Рерихи должны были встретиться с Далай-ламой XIII и вручить ему послание Махатм.

Рерихи знали, что из-за постоянного противодействия со стороны британских колониальных властей у них могут возникнуть сложности с посещением Лхасы. Поэтому Н. К. Рерих решил помимо уже имевшихся у членов экспедиции документов получить дополнительный паспорт, дающий право на въезд в столицу Тибета, непосредственно из Лхасы. Тибетский доньер (консул) в Урге выдал художнику такой паспорт с письмом к Далай-ламе, как сообщал Рерих в книге «Алтай – Гималаи». Забегая несколько вперед, скажем, что в дальнейшем этот документ не сыграл ни малейшей роли в той драме, которая разыгралась с участниками экспедиции на холодном, продуваемом всеми ветрами тибетском нагорье.

Состав экспедиции на заключительном этапе пути вновь изменился, к ней присоединились новые сотрудники. В качестве экспедиционного врача в состав экспедиции был включен, по указанию Махатмы М., давний знакомый Рерихов, Константин Николаевич Рябинин. Выбор пал на него не только потому, что Рерихи были с ним хорошо знакомы. Рябинин слыл знатоком восточной медицины и интересовался восточной философией, поэтому Учитель доверил ему очень важную миссию: он должен был наблюдать за состоянием организма Елены Ивановны во время осуществления ею Огненного опыта. Учитель хотел, чтобы проводившийся ею опасный и сложный эксперимент по раскрытию центров проходил под наблюдением врача.

Еще одним участником экспедиции стал секретарь и технический помощник Рерихов П. К. Портнягин, молодой человек, увлеченный теософскими идеями и философией Востока. В пути он выполнял функции заведующего транспортом. Кроме того, в Урге наконец-то осуществилось желание Елены Ивановны иметь помощницу по хозяйству. Ею стала местная девушка-казачка Людмила Богданова; с ней в долгое путешествие отправилась и ее 13-летняя сестра Ираида, или, как все ее звали, Рая. Людмиле не с кем было оставить сестру, поэтому девочка тоже оказалась в составе экспедиции.

Позднее к Рерихам присоединился еще один участник, полковник Кордашевский, задачей которого была организация охраны экспедиции в пути.

К экспедиционной группе также примкнули несколько бурятских лам, привлеченных возможностью совершить паломничество в святой город Лхассу, резиденцию Далай-ламы. Кроме того, Рерихи наняли штат работников для экспедиции, пожилого китайского офицера-переводчика и караванщиков.

В Монголии к Рерихам вновь приехали Лихтманы, доставившие новую партию разнообразного экспедиционного груза: снаряжение, продовольствие, медикаменты и тому подобное. Лихтманы пробыли в Монголии около месяца. О многих деталях жизни Рерихов в Урге мы знаем благодаря дневниковым записям Зинаиды Лихтман, а также ее воспоминаниям, которыми она поделилась с В. М. Сидоровым.

Зинаида и Морис Лихтманы отправились в Ургу не одни: к ним присоединились выехавшие из Санкт-Петербурга Борис Константинович Рерих и врач К. Н. Рябинин. В Монголии Лихтманы наняли две машины, заполнив их до отказа ящиками с походным снаряжением, которое везли для экспедиции. К удивлению Лихтманов, Рябинин оказался ужасным нытиком, как охарактеризовала его Зинаида Григорьевна. По ее словам, «он все время твердил – стоило забуксовать машине на трудном перегоне – «Мы не доедем». Пророчил гибель от заразы, от грязи. Старался ни к чему не прикасаться, а если уж прикасался, то тут же мыл руки одеколоном, натирал все тело одеколоном и благоухал на всю округу. «Кассандрой в брюках» прозвали мы его, хотя это было не совсем точно, потому что предсказания его, по счастью, никогда не сбывались»[194]194
  Сидоров В. М. Против течения. Глава XII.


[Закрыть].

Но это было еще только начало. В ходе самой экспедиции эти качества характера К. Н. Рябинина проявились в полной мере, не позволив ему осуществить ту особую задачу, ради которой он и был приглашен участвовать в экспедиции.

В Урге Рерихам удалось арендовать хороший дом, во дворе которого был еще один, маленький домик и две юрты: одна служила ванной и туалетом, а в другой жила прислуга, буряты и тибетцы. В те времена Урга представляла собой, по словам Зинаиды Лихтман, «город ужасно грязный, но тихий, интересный, с храмами, юртами, святилищами, прекрасными белоснежными горами, с такими контурами и оттенками лилового, розового и синего!»[195]195
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 29.03.27.


[Закрыть].

Приехавшие в столицу Монголии в конце марта 1927 года Лихтманы застали Елену Ивановну простуженной, с повышенной температурой. По воспоминаниям Зинаиды Григорьевны, Николай Константинович и Юрий выглядели прекрасно, но здоровье Елены Ивановны не отличалось стабильностью: всю зиму ее мучили простудные заболевания. Это было неудивительно, учитывая довольно суровые климатические условия Монголии: постоянные холодные ветра и огромное количество пыли в воздухе. Рерихи поселили Лихтманов в маленьком домике, находившемся по соседству с их домом, на том же дворе. Рябинин и Б. К. Рерих жили в доме у сотрудника советского консульства Всесвятского, в полуквартале от них.

«Великий Всадник»

Учитель всегда был в курсе творческих занятий Рерихов. С самого начала их пребывания в Монголии Он советовал Н. К. Рериху попросить у монгольских властей проводника, чтобы тот показал художнику красивые местности, которые он мог бы запечатлеть на своих картинах. «Для У[драи] языки. Для Ур[усвати] собирание двух книг. Скоро можно занять серьезное положение в Ур[ге]»[196]196
  Дневник, 17.09.26.


[Закрыть], – передавал Махатма М. во время бесед.

Говоря о двух книгах, Учитель имел в виду книгу «Община», третью по счету из серии Агни-Йоги, и небольшую работу «Основы буддизма», не вошедшую в серию Агни-Йоги и изданную в виде отдельной брошюры. Составление этих книг Елена Ивановна начала еще до приезда Рерихов в Москву, а в Урге ей предстояло завершить работу над ними. Всю зиму ей пришлось очень напряженно работать, чтобы подготовить к печати две книги. Как вспоминала Зинаида Григорьевна, Е.И. и Н. К. Рерихи вместе вычитывали корректуры книг «Община» и «Основы буддизма».

Книги были изданы там же, в столице Монголии. На обложке первого издания книги «Основы буддизма» был указан 1926 год, но книга вышла из типографии чуть позже, в 1927 году. Позднее, в 1940 году, эта книга была переиздана в Риге с небольшими изменениями текста и под псевдонимом Наталия Рокотова. Буддийская философия была одним из основных источников учения Агни-Йоги, или Живой Этики, равно как и философские основы христианства – этим, очевидно, и объяснялось стремление Учителя донести основы подлинного учения Будды до возможно большего числа читателей. В «Основах буддизма» в краткой и легкой для восприятия форме были изложены основные философские и этические положения первоначального учения Будды, не затемненного позднейшей религиозной догматикой. Небольшая по объему, но очень емкая по содержанию, эта работа сразу же вызвала живой интерес со стороны монголов. Как сообщал Н. К. Рерих в книге «Алтай – Гималаи», представитель правительства попросил разрешения перевести книгу на монгольский язык и издать.

Возможно, этим представителем был Цыбен Жамцарано, с которым у Н. К. Рериха во время пребывания в Монголии сложились дружеские отношения. Жамцарано был бурятским ученым, переехавшим в Монголию, где он стал крупным общественно-политическим деятелем. Он родился в Забайкальской области Российской империи, получил образование в Санкт-Петербургском университете (правда, учился там значительно позднее Рериха). Во время пребывания экспедиции Рериха в Монголии Жамцарано был секретарем Монгольского Ученого комитета (Учкома) и авторитетным советником правительства МНР. С Рерихом его связывали не только родина, альма матер и интерес к буддийской культуре. Жамцарано, судя по всему, оказался единомышленником Рериха в духовном плане – он столь же искренне интересовался всем, что было связано с Шамбалой, с таинственным Братством духовных Учителей Востока.

В течение всего времени пребывания в Урге Рерихи занимались различными исследованиями, в частности, изучали местный фольклор, встречались с местными жителями и записывали с их слов легенды о Гэссэр-хане[197]197
  Гэссэр-хан – герой монгольского и тибетского эпоса, нередко ассоциируемый с «небесным царем», или самим Мессией. – Прим. авт.


[Закрыть] и Майтрейе. Юрию Николаевичу помимо его научных занятий и изучения монгольского языка приходилось с утра до ночи заниматься боевой подготовкой тибетско-монгольского отряда, сформированного для охраны экспедиции. Он обучал будущих охранников воинскому строю и прицельной, меткой стрельбе[198]198
  Сидоров В. М. Против течения.


[Закрыть].

Во время пребывания Рерихов в Монголии Махатма М. предложил Николаю Константиновичу написать картину, посвященную Майтрейе: «Могу советовать написать для Монгольского музея панно «Явление Майтрейи в облаках»[199]199
  Дневник, 13.09.26.


[Закрыть]. Очевидно, именно этот совет был реализован Рерихом в создании картины «Великий Всадник» («Ригден-Джапо – Владыка Шамбалы»).

Картина была написана в стиле буддийской иконописи. Эта картина, подаренная Рерихом монгольскому правительству, произвела на всех огромное впечатление, о чем художник упоминал в книге «Алтай – Гималаи» и повести «Сердце Азии». В немалой степени этому способствовало необычное стечение обстоятельств: Рерих подарил монголам картину «Великий Всадник» вскоре после того, как один из высокопоставленных лам имел особое видение-предсказание о явлении Красного Всадника[200]200
  Он же Великий Всадник, или Аватар. – Прим. авт.


[Закрыть] в Монголию.

По воспоминаниям З. Фосдик, премьер-министр Монголии Цэрэндорж, принимая в подарок от Н. К. Рериха эту картину, упомянул об этом предсказании[201]201
  Сидоров В. М. Против течения.


[Закрыть]. (Впоследствии в своих книгах «Сердце Азии» и «Алтай – Гималаи» художник передал суть видения ламы.) В дневнике Зинаиды Григорьевны говорится, что, придя в гости к Рерихам и Лихтманам накануне отъезда их экспедиции из Урги, Цыбен Жамцарано так говорил об этом предсказании: «В августе 1926 года у ламы было видение: все монголы, обратившись к западу, молились. Вдруг появился Великий Всадник и повернул все их головы на юго-восток»[202]202
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 08.04.27.


[Закрыть].

Рерихи же приехали в Монголию в сентябре. Так что картине Рериха «Великий Всадник», которая, по сути, воплотила это видение в красках, члены монгольского правительства придали особое значение и, соответственно, отнеслись с особым уважением к самому художнику. Жамцарано от имени высокопоставленных членов правительства попросил Н. К. Рериха сделать проектный эскиз храма-библиотеки, где они намеревались хранить эту картину вместе со священными книгами и предметами. Храм предполагалось возвести из порфира и яшмы[203]203
  Фосдик З. Г. Воспоминания о Рерихах. Запись от 08.04.27.


[Закрыть].

Таким образом, совет Учителя М. написать картину подобного содержания оказался провиденциальным.

С другой стороны, как отмечала Зинаида Лихтман, подарив эту картину монгольскому правительству, Н. К. Рерих поневоле раскрыл местопребывание своей экспедиции, поскольку об этом сразу же сообщила монгольская пресса. Зная о постоянной слежке за ним английской разведки, художник старался не афишировать истинного маршрута экспедиции; напротив, по совету Учителя ранее специально был пущен слух о том, что Рерихи якобы собираются путешествовать по Африке, в Абиссинии.

Судьба Звенигорода

Как уже говорилось, Рерихи пробыли в столице Монголии семь месяцев, готовясь к новому этапу экспедиции. Вероятно, столь долгий срок их пребывания в Урге был вызван не только организационной работой по подготовке к новому маршруту или ожиданием сроков, наиболее благоприятных (по природным условиям) для путешествия. Не исключено, что в то время Рерихи еще ждали решения московских властей в отношении тех предложений, которые были сделаны Учителями Востока. Ответ Кремля Н. К. Рерих мог получить от сотрудников советского консульства, с которыми он немало общался, живя в столице Монголии. Во всяком случае, в дневниковых записях Рерихов есть совет Учителя «спросить ответ Москвы» у некоего Б.: «Советую У[драе] заехать к Б. спросить ответ М[осквы]»[204]204
  Дневник, 04.02.27.


[Закрыть]. Речь в данном случае могла идти о Блюмкине, занимавшем тогда солидное положение среди советских дипломатов. Будучи сотрудником НКВД, он явно шпионил за Рерихами и в то же время мог являться лицом, уполномоченным передать им решение правительства. Отношение Учителя М. к деятельности Блюмкина ясно выражено в следующей записи из дневников Рерихов: «Явление Бл[юмкина] – около ходит, как видела Ур[усвати]. Явление мерзости везде. У вас готово решение – идите покойно»[205]205
  Дневник, 10.02.27.


[Закрыть].