Текст книги "Опасная коллекция"

– И еще у тебя есть я, – многозначительно добавил Ромка, и это тоже ее порадовало. И вправду есть с кем поговорить и в аквапарк потом съездить.

А Ромка пошел на кухню. Там он снова поел, вернулся к себе, послонялся по комнате, напряг всю свою волю и уселся-таки за уроки. Вспомнив о предстоящем сочинении, включил компьютер проверить, не появился ли Интернет, чертыхнулся, вскочил, притащил с кухни табуретку, залез на нее и стал тянуть на себя огромный бордовый том «Большой Советской Энциклопедии» на букву «П». Старая многотомная энциклопедия находилась у них не в самом шкафу, а плашмя венчала его сверху, чтобы хватило места для других книг. Том на букву «П» лежал в самом низу одной из стопок, поэтому другие книги сорвались вниз, и если бы Ромка не отклонился, ему бы не поздоровилось. А так тяжелый фолиант только задел плечо.

– Это что, – сказал он прибежавшей на грохот Лешке, – есть книжечка, которая, если на голову свалится, сто процентов угробит. Слышала о такой?

Лешка покачала головой.

– Тогда знай. Самая тяжелая в мире книга хранится в Пражском университете и называется «Кодекс Гигас», а иначе – «Библия дьявола», потому что в ней есть изображения всяких чертей и прочей нечистой силы. Она чуть ли не метровой длины, весит семьдесят пять килограммов, обложка ее деревянная, листы пергаментные, и на их изготовление ушли шкуры аж ста шестидесяти ослов! Это я все случайно запомнил.

– Ты все, что не нужно, помнишь. Жалко осликов, – усевшись в кресло, вздохнула Лешка.

А Ромка нашел параграф, посвященный Пушкину, и через некоторое время, возбужденный, обернулся к сестре.

– Лешк, гляди-ка! Пушкин-то, оказывается, быстрей писал, чем компьютер. Он в своем Болдине из-за холеры застрял и три месяца не мог оттуда выбраться, так как карантин кругом был. И вот за это время, с третьего сентября по тридцатое ноября, он – вот тут написано – создал около пятидесяти произведений самых различных жанров. Нет, Лешка, ты только послушай! И «Маленькие трагедии», помнишь, они еще по телику шли, и повести Белкина… К тому же настрочил тридцать стихотворений и своего «Евгения Онегина» дописал.

Лешка удивления брата не разделила.

– Ты прям Америку открыл. Об этом ведь каждый знает. Я младше тебя, но даже мы вкратце это все проходили.

Ромка поднял палец вверх.

– Вот именно что – проходили. Проходят Пушкина все. И «Болдинскую осень», и все остальное. Но в факты никто не вдумывается, воображение не включают, запоминают – и все. А ты можешь себе представить, как он чисто физически умудрился это все накатать? Всего за каких-то три месяца, даже меньше? В те времена ведь не только компьютеров, машинок пишущих – света не было! Ты помнишь, когда первая лампочка появилась? Кто хотя бы ее изобрел?

– Изобрел? К-кажется, Эдисон.

– Верно. Ну, а когда перестали свечки там всякие жечь, лучины и фонари газовые?

– Н-не помню. Но в начале прошлого века свет уже везде был.

– Плохо ты физику учишь. В девятнадцатом веке, в восьмидесятом году появилась первая лампочка. Запомни это. А Пушкин в начале века о ней не мечтал и даже не подозревал, что такое чудо вообще возможно. Просыпался рано утром – а я еще прочитал, что он любил в постели писать, – и, значит, не вставал, а лежал себе на кровати и строчил со страшной скоростью. Да не ручкой, а гусиным пером. А если бы ему компьютер подсунуть?

– Ты забыл, что он гений был? Это во-первых. А во-вторых, – назидательно произнесла Лешка, – получается, дело не в компьютере вовсе. Когда знаешь, о чем писать, чем угодно напишешь.

– Это ты про мой роман, что ли?

– Про что же еще? Компьютер у тебя есть, что ж не пишешь? А то забудешь все, что с нами было весной.

– Не забуду. Я этого никогда не забуду! – патетически воскликнул Ромка. – И как писать его, знаю. Но где взять время? Может быть, если бы меня куда сослали или холера какая свалилась и карантин ввели, то я бы засел и написал такое, что Пушкин бы позавидовал. А то ж приходится заниматься ерундой всякой. К сочинениям готовиться, уроки делать… С Диком твоим гулять, между прочим.

– И не стыдно?! – взвилась Лешка. – Ты сколько раз с ним гулял? За все время, что он у нас тут живет? Раз пять или шесть? И то по пять минут. А вот с Джимом Славкиным – без конца и подолгу!

– А, да, – не собираясь оправдываться, вспомнил Ромка. – Сегодня Славкиного дядьку, похоже, ограбить хотели. Но квартира у него на охране, полиция мигом примчалась – и никого. Вор исчез. Даже дверь не открыл. Не смог, наверно. Или его вообще не было, а сигнализация сама сработала.

– Значит, ничего не украдено?

– Вроде нет. Если бы что, Славка бы уже раз сто позвонил.

Ромка встал, прошелся по комнате, подошел к окну, посмотрел во двор. Пушкина учить не хотелось. Артем бы ему помог, а со Славкой у них темы разные.

– А плохо без Темки, да, Лешка? Был бы он тут, у меня бы проблем было меньше. И по физике, и по инглишу. И вообще…

Лешка промолчала. Не рассказывать же Ромке, как скучает по Артему она и страдает без общения с ним.

Вечером позвонил Славка. Ромка был в ванной, и телефон взяла Лешка.

– Славик, как дела? У твоего Андрея Александровича все, надеюсь, в порядке?

– В общем-то, да. Правда, на косяке он нашел малюсенькую царапинку. Кто-то, видно, все же хотел открыть дверь, но не сумел и сбежал.

– Может, то все же был дядя Витя? – подключившись к разговору, предположил Ромка. – Ну да черт с ним. Славк, а ты к сочинению подготовился?

– Нет еще. Сейчас сажусь. А ты?

– А то! Все в ажуре.

Однако Ромка хвастался зря. На уроке литературы вместо «Болдинской осени» ему выпало описывать ссылку Пушкина в село Михайловское, а на этот период жизни поэта он внимания почему-то не обратил. Сочинение получилось совсем коротеньким и нескладным, но Вера Анатольевна, как ни странно, разрешила ему переписать его дома и принести на следующий день. Ромка решил ее доверие оправдать и заняться этим сразу после уроков.

Но когда он пришел домой, Лешка протянула ему оставленный мамой рецепт: кончилось лекарство, и Ромке пришлось сходить в аптеку.

– Ни минуты покоя, – ворчал он, надевая на Дика ошейник. – Славку, что ли, позвать?

И он позвонил другу.

– Ты своего Джима еще не выгуливал? Ну и ладно, подождет. Сходи сначала со мной, я в аптеку зайду, а ты Дика подержишь. По сто раз на дню ходить времени нет. Уж скорее бы Лешка выздоравливала, так мне ее монстр надоел.

Лешка сделала вид, что не слышит. Она и так чувствовала себя всем обязанной и очень переживала, что не может сама гулять с Диком, которому не хватало тех коротких минут, что уделял ему Ромка.

Правда, температура у нее спала, горло саднить стало меньше, голова прошла, то есть болезнь вошла в свою приятную фазу: можно было читать, смотреть телик, сидеть за компьютером и при этом не ходить в школу и не делать уроки.

Глава III
Страшный бородач

Мальчишки встретились во дворе и направились к метро – аптека была там. Дик не хотел идти рядом, рвался то в одну сторону, то в другую. Ромку это безумно раздражало, и он отдал поводок другу.

– Ты к собакам больше привык. Может, ты с ним поладишь.

А сам подбежал к киоску, оглядел витрину и поманил к себе Славку. Когда тот подошел, Ромка указал ему на брелоки.

– Смотри, рыбка. Как настоящая и очень похожа на твою, новую.

У Славки был большой аквариум, в нем плавали самые разные рыбки, а особую его гордость составлял недавно приобретенный разноцветный попугайчик.

Ромка не унимался:

– Клевый, да? И недорогой. Давай тебе купим. Будешь свою рыбку без воды всем показывать. И сам любоваться, когда захочешь.

– А тебе не надо?

Ромка затряс головой.

– Мне живой попугай нужен, и не рыбка, а птичка.

– А у меня и так три брелока есть.

– Значит, будет четыре. Или пять. – Глаза у Ромки загорелись. – А знаешь что? Пусть у тебя будет новое хобби. Давай ты займешься коллекционированием брелоков? Знаешь, как интересно что-нибудь собирать! Коллекционеры – самые счастливые люди на свете. Они думают только о пополнении своих коллекций, и ничто другое их не волнует. Вот и ты таким будешь. Счастливым, хочу сказать.

– У меня дядька коллекционер, библиофил то есть, но его и многое другое волнует, – возразил Славка. – То есть постоянно счастливым он себя не чувствует.

– А ты спрашивал? Короче, подумай. Если надумаешь, мы с Лешкой будем твою коллекцию пополнять. У Олега Пономарева с нашего двора тоже несколько лишних брелоков валяется, он отдаст.

– У меня, правда, и других дел много, но я подумаю над твоим предложением, – задумчиво разглядывая витрину, обстоятельно ответил Славка.

– Подумай-подумай. А кстати, знаешь, как называется человек, который коллекционирует брелоки?

Ромкин друг наморщил лоб.

– Вроде слышал. А как, скажи. Что-то в голове вертится, но не могу вспомнить.

– И не вспомнишь. А я знаю.

– Ну и?

Ромка открыл рот и смолк. Это слово было в газетной вырезке, где перечислялись разные виды коллекционирования. Он выучил их наизусть, чтобы поражать друзей своими очередными познаниями, и нате вам – не смог вспомнить. Эту вырезку он носил в кармане и сейчас за ней полез, чтобы незаметно взглянуть на забытое слово. Но вдруг Дик увидел кошку и, как ужаленный, рванулся за ней, чуть не сбив Славку с ног. Ромка уцепился за поводок и помог другу удержать пса.

– Вот бешеный! И за что мне такое наказание? – взмолился он жалобно. – А Лешка его умным считает.

– Молодой еще, несдержанный, – без всякого раздражения сказал Славка. – Собаки умнеют после двух лет.

– А мы даже не знаем, сколько ему лет. Может быть, больше двух, и ждать от него уже нечего.

Ромка вспомнил про свою вырезку и полез в карман. Но там было пусто. Значит, когда он кинулся за Диком, ее уронил. Он огляделся. Ветер вздымал опавшие листья и разносил во все стороны. Также улетел и небольшой бумажный клочок с занятной информацией.

Ромка огорчился, но Славка о слове ему не напомнил. Замерев на месте, он пристально посмотрел на дорогу.

– Глянь-ка, опять твой дядя Витя идет.

Ромка посмотрел. Знакомый слесарь-сантехник спешил за каким-то бородатым мужчиной. Тот был в надвинутой на лоб кепке, потертой кожаной куртке и с большой спортивной сумкой в руках. И весь он был каким-то неприятным и неопрятным.

Острым цепким взглядом бородач окинул друзей и еще быстрее зашагал к метро. Маленький дядя Витя едва за ним поспевал.

– Кого-то этот мужик мне напоминает, – проговорил Ромка, не отрывая взгляда. – Очень напоминает. Не усну теперь, пока не вспомню.

– Да таких полно. Он неприметный, как все те, что у пивнушек толкутся. Хотя мне тоже кажется, что он на кого-то похож.

– Вот и я говорю… Держи Дика крепче, а я пока сбегаю…

Не договорив, Ромка исчез за киоском. С трудом удерживая собаку, Славка остался на месте.

Вернулся Ромка очень скоро, минут через десять, и развел руками.

– Они в метро почесали. Я не успел их догнать.

– Ну и ладно, зачем они нам? Ты ведь, кажется, собирался в аптеку?

– Идем. Но почему этот небритый показался мне жутко знакомым?

Дома Ромка отдал Лешке лекарство и, тяжко вздохнув, сел за стол. Открыл энциклопедию, нашел нужную статью про ссылку Пушкина в Михайловское и стал выборочно ее переписывать. И вдруг перед ним всплыло лицо бородатого человека с холодными, жесткими глазами.

Ромка повернулся к двери и крикнул:

– Лешка, я сегодня одного бородатого типа встретил. Побежал за ним и упустил. Типа… – Он услышал собственный голос и занервничал: – Лешка, а не тот ли это тип?

– О чем это ты? – отозвалась с кухни Лешка и подошла к нему.

– Да тип. Это тот… Которого так и не опознали. Точно – он! Только он теперь с бородой. Ты понимаешь? – Ромка застыл с поднятой ручкой, горящими глазами смотря на сестру. – Мы стояли у киоска. А он шел мимо. С дядей Витей. Тот! Понимаешь, тот!

– Тот?! – с ужасом и недоверием переспросила Лешка.

– Ну да.

– Ты уверен?

– На все сто и больше! Уже не сомневаюсь ни чуточки. Тот самый, который Джима украл, у Веньки фотоаппарат спер и еще Славкину Ирку чуть машиной не сбил. Вот это да! Надо срочно Славке сказать. Он его первый увидел.

Но Славка не отвечал, видимо, не взял с собой телефон.

Лешка плюхнулась в кресло и в который раз вспомнила неброского человека с цепким холодным взглядом, его красивую внешне змеюку-подругу и историю Славкиной Ирки… Бр-р-р. Неужели он опять объявился?

Ромка открыл окно, напустив в комнату холода, лег животом на подоконник и свесился вниз, пытаясь высмотреть во дворе Славку с Джимом. Но их не оказалось и там.

Не в силах справиться с волнением, Ромка возбужденно забегал по комнате.

– И где он может быть? Лешка, кому еще сказать-то? Его ж менты столько времени ловят и никак не могут поймать. И вот он, нате вам, тут как тут. Причем опять в нашем районе. Может, Темке позвонить? Хотя как он нам поможет из своей Англии? Лучше в полицию. Или сбегать туда? Прямо сейчас. Надо же что-то делать!

Ромка кинулся к вешалке, сорвал куртку, но Лешка его остановила:

– А что ты им скажешь? Что встретил человека, похожего на того типа? И что понятия не имеешь, куда он пошел?

– Дядя Витя знает.

– Так он и расколется. Скажет, что это был простой собутыльник, причем случайный, и ты ничего не докажешь.

Ромка развел руками:

– А как же быть-то?

Лешка тряхнула головой, отгоняя от себя страшные мысли.

– Никак. Что тут сделаешь? Он уже далеко, а Москва большая. Лучше садись обедать, а потом уроки учи.

Немного поостыв, Ромка пообедал и снова засел за свое сочинение. Но мысль о неопознанном типе не давала ему покоя.

– Лешка, я знаю, что делать! И как я сразу не сообразил! Надо мне дядю Витю побыстрее самому расспросить, с кем он по улице шел. Всего-навсего. И сделать это так, чтобы он ни о чем не догадался. Его-то как найти? Может, в домоуправление сбегать? Если он вернулся туда.

– Не вернулся. Мама говорила, что после обеда слесарей не дозваться, так как задания им утром дают.

– И что, ждать до завтра?

– Выходит, что так.

Их разговор прервал телефонный звонок. Это был Славка.

Глава IV
Ограбление

– Славка, где тебя носит?! – заорал Ромка.

Голос у Славки был взволнованным донельзя. Он не говорил, а почти кричал:

– Я в магазин ходил. А потом мне позвонил дядя Андрей. Нет, ты себе только представь! Все-таки его обокрали! Где-то через час после того, как мы с тобой там были.

– Как так? – поразился Ромка. – Сигнализацию отключили, что ли?

– Никто ничего не отключал. Охрана снова прибыла вовремя, то есть ровно через четыре минуты после сигнала. Как и перед тем, когда тревога ложной была. А быстрее не бывает.

– Вот и нет, бывает и три минуты.

– Да какая разница, три или четыре. Короче, его дверь, как и вчера, была закрыта, и полиция поначалу решила, что сигнал опять ложный. А оказалось, вор все успел до их приезда. Только дверь оказалась захлопнута. С другими замками на обратном пути вор возиться не стал.

– А что он украл? – спросила Лешка.

– Книжку. Вернее, две книжки, то есть двухтомник.

– И больше ничего?

– Ничего вроде. Других пропаж дядька не обнаружил.

– А что за двухтомник такой? Очень редкий?

– Довольно-таки. Автор – Шильдер. Слышали о таком?

– Не-а, – честно признался Ромка – Никогда.

– Я тоже, – сказала Лешка, вникая в их разговор.

– Ну, он в прошлом веке жил и описывал биографии наших царей. И сам же их издавал. Очень, между прочим, клевые книжки, и картинки в них прикольные, разноцветные. Понятия не имею, как их тогда печатали. Я как-то раз этот самый двухтомник листал, когда доклад о декабристах готовил. Вот как раз его и украли. А называется он «Император Николай Первый».

– И очень он дорогой, этот «Император»?

– Ну, наверное, не дешевый. Книги же эти давно издавались, в конце девятнадцатого века и в самом начале двадцатого. И среди книжников ценятся, особенно когда собрание сочинений полное. А у дяди Андрея теперь Шильдер разрозненным будет.

– А вору зачем разрозненное? – удивилась Лешка. – Почему он не все украл?

– Не знаю я почему. Может быть, другие у него уже есть. А кстати, все бы он не унес. Вы бы их видели! Каждая такая книжечка весит килограммов пять или шесть, никак не меньше, мне кажется. Но самое странное – это то, что рядом стояли книжки и поменьше, и полегче, и притом гораздо дороже.

– Значит, ему нужны были эти, – задумчиво сказал Ромка.

– Ну да. И углядел он их всего за три-четыре минуты. Вот я, например, когда они мне понадобились, пока их отыскал, дядькины шкафы минут десять осматривал, хоть те тома и большие, и стоят на виду. Значит, кто-то его навел, заранее объяснил, на какой полке они находятся. Так ведь? Но кто? И зачем?

– А во сколько это было? – заволновался Ромка.

– Я знаю, о чем ты подумал. Это было как раз перед тем, как мы дядю Витю с бородатым мужиком встретили.

– А в руках у того типа сумка была тяжелая…

– Я обратил внимание. Елки-палки, я вот что подумал… Я понял, кого он мне напоминает. Того страшного типа, ну, рецидивиста, помнишь его?

– Еще бы. Я давно это понял, да до тебя не смог дозвониться. Так вот кому книжки твоего дядьки понадобились!

– А может, вы ошибаетесь и он случайно шел мимо? И не с книжками, а еще с чем-нибудь еще? – с робкой надеждой сказала Лешка.

– Ага, прогуливался, – язвительно возразил Ромка. – Лучшего места в Москве не нашел, кроме как неподалеку от нас.

– Но зачем они ему? Продать? Неужели на них можно обогатиться? Лучше ограбить банк, в крайнем случае магазин.

– Мало ли. Может, ему заказали их украсть.

– Ой, люди! – вдруг испугался Славка. – А вдруг он опять нападет на Ирку?

Ромке пришла в голову такая же мысль. Но он ее отбросил и постарался утешить друга.

– Хотел бы, давно напал. А он только книжки спер. Может, и не он это вовсе, а другой вор, похожий на того типа. Сам сказал, таких мужиков полно. Давай лучше подумаем, кто его навел на этого, как его, Шильдера. А скажи мне, Славка, что делала твоя Ирка, когда дядя Витя ее цепочку тырил? Мог он и книжки заодно присмотреть?

– Можно ей позвонить. Прямо сейчас.

– Не надо. По телефону всего не выяснить. Давай к ней завтра сходим. Сразу после школы.

– Давай.

– И если это тот тип, мы его быстро заловим! Такие злодеи должны сидеть в тюрьме, а не разгуливать на свободе.

– А тебе не страшно?

– Мне-то? Между прочим, смелым помогает судьба. Это, знаешь, кто сказал? Поэт Вергилий, древнеримский классик, который написал «Энеиду». Марон Публий его звали, кстати.

– Я знаю, кто такой Вергилий, – сказал круглый отличник Славка.

– Так запомни его слова и ничего никогда не бойся. Понял?

– Понял, – с глубоким вздохом ответил друг.

Попрощавшись со Славкой, Лешка испытующе посмотрела на брата.

– А если это тот тип, ты правда его не боишься?

– Я-то? Ничего и никого. Кроме Веры Анатольевны.

И Ромка, вздохнув не менее тяжко, снова засел за литературу.

– Сойдет и так, но ты можешь лучше, – заметила Вера Анатольевна, пролистав на другой день его писанину.

Ромка пожал плечами. Разве ж ей объяснить, что есть дела гораздо важнее, чем Пушкин с его ссылкой в село Михайловское?

Он с трудом дождался звонка с последнего урока и, подождав Славку, отправился с ним к его двоюродной сестре.

Ирка оказалась дома. Ромка вошел в комнату, именуемую библиотекой, огляделся и, так как из-за задернутых штор было темновато, прищурился. Шторы днем раздвигали чуть-чуть, чтобы книги не выгорали на солнце.

– Ир, а книжки те где стояли? – без всяких предисловий, включив свет, спросил Ромка.

Девушка показала ему на пустой промежуток между огромными томами в коричневых кожаных переплетах.

– Вот здесь.

– А дядя Витя, слесарь наш, в этой комнате был? Ну, когда он у вас что-то там ремонтировал. Раз он твою цепочку спер, то и сюда мог прийти на разведку, присмотреть, где что стоит.

Ирка отрицательно покачала головой.

– Нет, здесь он не был.

– Точно?

– Абсолютно. Здесь я сама сидела, к семинару готовилась. С места не сошла, пока он не ушел. А цепочка в прихожей лежала, у зеркала, и ему под руку попалась.

– Странно. Почему же тогда он шел с этим типом? – подумал вслух Славка. – Или все же не тот это тип?

– С каким еще типом?

– А с тем самым… Ну, с тем, который Джима украл и тебя чуть не сбил. Или нам показалось…

Славкина сестра замерла. Глаза ее расширились.

– Вы о ком? О том самом?

Ромка наступил Славке на ногу.

– Да нет, скорей всего, мы ошиблись. Еще ничего не ясно. Тот тип без бороды был, а этот бородатый. Помятый какой-то. И вообще похожих людей полно.

– Пусть не тот, пусть похожий. – Ирка судорожно вздохнула. – Но зачем таким наши книжки? Не читать же?

– Заказал кто-то, видно. Такие люди обычно в «шестерках» ходят: что им прикажут – то и делают, – компетентно разъяснил Ромка.

– Мерзкая «шестерка». А вдруг это он все же?

Хотя в комнате было тепло, Славкина сестра зябко поежилась. Она изо всех сил скрывала свой страх, но его все равно было видно. Оно и понятно: если этот тип побывал в их доме, то неизвестно, чего еще от него надо ждать.

– Ты лучше скажи, кто у вас бывал в последнее время? – затормошил Ирку Ромка, чтобы заодно отвлечь ее от тревожных мыслей. – Кто мог знать об этих книжках и о том, где они стоят? Кто вообще к вам ходит?

– У папы уже сто лет никого не было, а ко мне только Светка да Юлька. Парус иногда. Денис Парусов то есть, – рассеянно ответила Славкина сестра, глядя поверх их голов.

– А еще день рождения у тебя был на прошлой неделе. И куча народу, – напомнил Славка. – Я тебе еще капустный пирог и заливное приносил, бабушка наша готовила. Кто к тебе приходил?

– Да все те же. Светка. Ленка с Игорем. Антон. Парус. И Юлька с Кириллом. Вот его я знаю плохо. Это Юлькин друг, не мой, она недавно с ним познакомилась.

– Зуб даю, что дядька не утерпел и похвастался перед ними своими редкими книжками.

Ирка вздохнула.

– Это он любит.

– А те, украденные, он им показывал? – уточнил Ромка.

– Не помню. Они, кажется, все сами рассматривали. Парус еще сказал, что Николай Первый до сих пор не понят и не оценен по достоинству, а ведь он выступал против террора, к которому призывали некоторые декабристы, и вообще много всего хорошего сделал. А Игорь ему возразил.

Но Ромку в настоящий момент интересовали не декабристы и Николай Первый, а совсем недавнее прошлое.

– Ира, скажи, а кто из твоих друзей такими книжками интересуется?

– Кто? Светка с Юлькой точно нет. И Парус тоже. Ленка и Антон и подавно, они вообще не читают книг. Ой, да что я такое несу! – Ирка откинула волосы со лба и возмущенно посмотрела на Ромку. – Это же мои самые близкие друзья, и не могу я ни в чем их подозревать.

– А придется, если некого больше. И не все они тебе самые близкие. Вот Кирилл, например. Сама сказала, что он тебе не друг. Что ты о нем знаешь?

– Немного. Только то, что мне Юлька рассказывала. Но Кирилл – не тот вариант. Он крутой, на новом «Лексусе» ездит, в каком-то банке работает и таких книжек может сколько угодно купить, да только они ему и даром не нужны, так как он не библиофил и уж тем более не преступник. И вообще он очень приятный и симпатичный парень.

– Пусть так, – покладисто сказал Ромка и потребовал: – Тогда вспоминай, кто еще у вас был. Может, из домоуправления кто? Или какие-нибудь торгаши?

Ирка задумалась.

– Нет, честно, никого больше не было. Месяца два – это точно. А поскольку папа этого своего Шильдера недавно переставлял, то тот, кто приходил раньше, не считается.

– Дядя Андрей сильно переживает? – с сочувствием спросил Славка.

– Еще как! Но говорит, что это все пустяки, бывает и хуже. Подумаешь, две книжки пропали! Стояли себе на полке, а теперь не стоят. Никого зато не убили, не взорвали, не похитили, и мы как жили, так и живем. И книжки эти не инкунабулы какие-нибудь. Будут деньги – приобретем другие. Только бы это был обыкновенный вор, а не тот жуткий тип.

– Будем надеяться, – вздохнул Ромка. – Но я постараюсь это узнать. Так просто мы это не оставим. Правда, Славка?

Славка молча кивнул.

– Полиция о краже знает, обещала принять меры, – сказала Ирка.

– Да она, твоя полиция, до сих пор не нашла того типа. А книжки ваши ей вообще сто лет снились. Пойдем, Славка, у нас с тобой еще масса дел.