Текст книги "Осколки безумной вечности"

Глава 17

Погода стояла по-настоящему летняя, в машине работал климат-контроль, а улица полыхнула жаром и влажностью. Если посмотреть на карту Выборга – кругом вода. Бухты, заливы, гавани окружали жилые кварталы со всех сторон.

Алиса хорошо знала маленький, неустроенный, живописный городок на границе России с Финляндией, поэтому не глазела по сторонам, уподобляясь толпам туристов. Сильнее интересовала рука Саши, мягко обхватившая её ладошку. Большим пальцем он проводил по линиям ладони, очерчивал бугорок Венеры, останавливался в центре, продвигался к холмикам под пальцами – будоражащее, чувственное занятие.

Они прошли по мощёной узкой улице, свернули в переулок, двинулись вдоль трёхэтажного дома, увитого плющом, на фоне которого по очереди фотографировались туристы, свернули ещё пару раз и оказались в уютном, камерном дворике. Если бы там парковались машины, едва ли поместились бы три.

В единственный подъезд вели старинные, перекошенные, скользкие каменные ступени, внутри пахло сыростью и почему-то цветами. Саша быстро зашёл на третий этаж, Алиса едва поспевала за широкими шагами, остановилась рядом с ним, когда раздался перелив звонка.

– Кто? – послышалось из-за двери.

– Саша.

– Какой Саша? Я никого не вызывала!

– Внук Саша.

– Какой ещё Саша? Иди отсюда, пока не позвонила куда следует.

– Вот же вредная старуха, – буркнул Саша тихо. – Сантари я, открывай Нина. Я не один, а ты гостью на пороге держишь, – с улыбкой продолжил умасливать «вредную старуху».

– Кто же вас не пускает? – дверь решительно распахнулась, с той стороны появилась щупленькая старушка, на вид старше Анны Эмон. В светлых широких бриджах, в энтической блузе с длинными рукавами, седыми волосами, подстриженными под короткий боб. Она окинула внука сканирующим взглядом, будто убеждалась, что на пороге Сантари, отошла в сторону, приглашая жестом Алису.

– Почему не предупредил, что приедешь? – выговаривала она внуку.

– Я звонил, телефон отключён.

– Быть не может!

– Отключён.

– Звони при мне, – Саша покорно набрал номер, раздался дежурный женский голос, сообщающий, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети.

– Быть не может! – упрямо повторила Нина. – Вот он! – окинув взглядом небольшую комнату, заставленную доисторической мебелью, сообщила она и посеменила к столу, накрытому белой, льняной скатертью.

– И выключен, – прокомментировал Саша тёмный экран телефона.

– Четыре дня, как заряжала, – всплеснула руками пожилая женщина, а потом нервно подключила аппарат к зарядке.

– Нина, это моя Алиса. Алиса, это Нина, – наконец-то гостью и хозяйку представили друг другу.

– Очень приятно, – отчего-то заробела Алиса.

– Взаимно, – Нина, без приставки «бабушка», протянула руку для приветствия и продолжила: – Ниина.

Алиса тут же сообразила, что Саша – Хокканен, в нём течёт финно-угорская кровь, Ниина – финское имя, а Выборг некогда принадлежал Финляндии.

Потом сидели на маленькой кухне, стены которой были увешаны фотографиями и картинами, как оказалось – руки Ниины, пили чай с домашним печеньем. Ниина расспрашивала Сашу о родственниках, его житье в США, друзьях, тренировках, он обстоятельно отвечал, Алиса с жадностью ловила каждое слово. Интересовалась Ниина и Алисиной жизнью, с живым интересом слушала об Англии, расспрашивала, не встречала ли Алиса Бенедикта Камбербэтча или принца Гарри, последний Ниине нравился, а вот его супруге она не симпатизировала.

Всё время Саша сидел рядом с Алисой и постоянно дотрагивался, словно боялся, что она исчезнет, как голограмма или дым. Легко проводил по плечам, опускал руку на талию, гладил большим пальцем запястье, дул на шею, играя с завитком волос. От каждого прикосновения, поглаживания, дыхания сладкая, тягучая вибрация проходила по телу, порой простреливала вниз живота, сворачиваясь там терпкой тяжестью.

В итоге вышли через час, Саша напомнил Ниине, что вечером за ней приедут и отвезут к ним в коттеджный посёлок, перечислил гостей, ждущих встречи с ней, а выходя, потихонечку, но Алиса случайно заметила, запихнул под скатерть несколько крупных купюр.

– Решит, что сама спрятала и забыла, – прокомментировал позже свои действия Саша.

Ниина оказалась не родной бабушкой Саши, даже не двоюродной, он затруднялся назвать степень родства со старушкой. Дальняя родственница, одинокая, всю жизнь преподававшая живопись. Более близкие родственники имелись, но Ниину не знали, она о них вспоминала редко, а с Хокканенами общалась из-за территориальной близости.

Во дворе, покрытом горбатой брусчаткой, уже почти под аркой, Сашу окликнул женский голос. Он оглянулся синхронно с Алисой, не выпуская её руки из тёплой ладони.

С кособоких, опасно скользких ступенек сходила молодая женщина, ловко держа сидячую коляску с ребёнком. Саша быстро подошёл к ней, забрал коляску, аккуратно поставил, взглянув с интересом на малыша.

– Сашка! – взвизгнула женщина и повисла на шее подошедшего.

Глава 18

Она крепко вцепилась в шею, ноги болтались в воздухе, в то время как Саша, Алисин Саша, обнимал женскую талию, покачиваясь из стороны в сторону. Алиса отвела глаза. Скорее всего, подруга детства, родственница, одноклассница, но смотреть, как какая-то женщина прильнула к Саше, а он отвечает ей взаимностью, сил не хватало. Калейдоскопом закрутились воспоминания о ночи после «Расси», губах Саши на откинутой шее Марьяны, руках, скользящих в красноречивой близости от V-образной горловины платья и мелькающего кружева белья.

– Алиса, – наконец-то женщина отлипла от Саши, и он повернулся в сторону арки: – Алиса, иди сюда, – он говорил с улыбкой, сверкая открытым синим взглядом.

Алиса собралась. Мелочно и глупо показывать ревность, проскочившую раскалённой иглой в сердце. Александр Хокканен – взрослый, привлекательный, успешный мужчина, выросший в этих краях. У него много друзей, знакомых, поклонников и поклонниц, ещё больше, Алиса в этом уверена, любовниц. Она вздёрнула нос, поборола волнение и, улыбаясь, направилась к парочке с ребёнком. Действительно, глупо, очень глупо ревновать Сашу к незнакомой женщине, когда та стоит с коляской. Маловероятно, что ребёнок в белой панамке, с воодушевлением играющий с собственной ногой, Сашин. Но попробуйте утихомирить собственное сердце, когда идёт двадцатый год, и всё, что чувствуешь – всепоглощающую любовь к высокому мужчине, стоящему рядом.

– Это моя Алиса, а это Лиза, жена моего друга, – Саша поставил Алису перед собой, обнял, скользнув пальцами по ключицам, огладив плечи до сгиба локтя, и буквально впечатал в себя. Спиной она чувствовала тепло тела, поясницей – пуговицу на шортах, ягодицами, что Саша передвинулся ближе, незаметным для постороннего взгляда движением.

Поза говорила об Алисиной принадлежности. «Моя», – представил он, заключил в кольцо рук, давая понять всем, в первую очередь самой Алисе, что она с ним, а он – с ней.

– Алиса, – пробормотала она, бросая взгляды на женщину, стараясь не выглядеть откровенно любопытной.

– Лиза… Алиса?.. Соседская девочка, которую ты приводил? Вспомни! – уставилась Лиза на Сашу. – Она ещё плакала.

– Она. Помню, ты сказала, похожа на Натали Портман, – довольно промурчал Саша. Алиса удивилась. Вот так сравнение!

– И сейчас похожа, – заявила Лиза, заставив окончательно смутиться Алису.

Потом Саша с Лизой разговаривали. Сергей уехал работать в Норвегию, вернётся в октябре, Лиза, пока тепло, перебралась к деду. В Питере душегубка, в Выборге воздух чище. Они так и познакомились. Лиза приезжала в Выборг к деду, Саша навещал бабушку, а с Сергеем тренировался в детстве. Один продолжил карьеру пловца, а второй бросил, о чём не жалеет. Не все рождаются Александром Хокканеном.

С последним утверждением Алиса была согласна. Второго такого Саши с льдистым синим взглядом, упрямой тёмной прядью, свисающей на лоб, существовать не может.

В итоге Макс, сынишка Лизы и Сергея закапризничал, давая понять, что пора менять дислокацию.

– Поздравляю ещё раз! – напоследок сказала Лиза, подхватывая малыша на руку, второй пристраивая коляску впереди себя.

– И я тебя.

– Меня-то с чем?

– С Максом, – засиял Саша, осторожно беря малюсенький детский кулачок. Макс покосился с подозрением, сжатую ладошку спрятал, а потом и лицо в маминой шее.

– Скажешь тоже…

– Скажу. Очередная медаль – всего лишь очередная медаль, а сын – это сын.

Выборг – маленький городок, все достопримечательности исхожены вдоль и поперёк в школьном возрасте. Саша с Алисой просто бродили по знакомым улочкам, меряя ногами брусчатку, потрескавшийся местами асфальт, тротуары и тихие проезжие части.

По Крепостной улице, усыпанной, как горохом, крохотными сувенирными лавочками, бистро, тавернами. Мимо разрушенного до стен первого этажа старого кафедрального собора, в проёмы окон и сверху которого видны старые жилые дома, часовая башня с золотистым циферблатом, густая трава там, где некогда был каменный пол, и яркое, бездонное небо. Свернули к усадьбе Бюргера, больше похожей на сказочный домик из сказок братьев Гримм.

Неспешным шагом, так же держась за руки, забрели на Рыночную площадь, знакомую с детства, покрытую неровной брусчаткой, с проходящей красной линией на месте разрушенной крепостной стены. С палатками, торгующими сувенирами, праздношатающимися туристами, разомлевшими от нечастого в этих краях тепла продавцами.

С Круглой башней. В детстве Алиса верила, где-то там обязательно должен жить рыцарь – непременно смелый и благородный, как в мифах и легендах Великобритании. Сейчас такой рыцарь шёл рядом с ней, гладил её ладони, невесомо скользил по пояснице, нагибался, чтобы шепнуть какую-нибудь ерунду на ухо, задев губами мочку, от чего истома прокатывалась по всему телу, оседая под кружевом нижнего белья.

Со зданием старого рынка, где по сей день торговцы предлагают свой товар. Фрукты, овощи, соленья, орехи – обычный ассортимент провинциального базарчика. Они зашли туда бесцельно, в итоге Саша купил россыпь ярких кисло-сладких цукатов, забрасывал по одному в рот, угощал Алису, время от времени нагибаясь, чтобы оставить лёгкий, едва касающийся поцелуй на губах.

Алиса сходила с ума, каждый раз она рефлекторно закрывала глаза, а потом усилием воли открывала и врезалась в пронзительно-синий, затягивающий в опасную глубину взгляд. Тянулась, хотела почувствовать вкус цукатов на языке Саши, тот ускользал, дразня, оставляя парить в киселе из тягучего, чувственного, неудовлетворённого желания.

«Не провоцируй меня сильнее, чем я сам себя спровоцировал», – вспомнила она слова Саши на островке. Она не хотела провоцировать, она хотела поцелуя. Жадного, жаркого, откровенного, как год назад, как сегодня на Утином острове. Прямо сейчас, прямо здесь, на набережной с видом на Выборгский замок. На виду десятков людей, неспешно бредущих мимо под лучами совсем не северо-западного солнца.

– Ты голоден? – спросила Алиса, собравшись с мыслями и остатками сил.

Она обхватила Сашу за талию, чувствуя ладонями тренированные косые мышцы, встала на носочки, только так она могла заглянуть ему в лицо, пододвинулась ближе, ощутив, как мужская ладонь ведёт по спине, от лопаток до поясницы и обратно.

– Голоден, – кадык нервно дёрнулся, голос прозвучал глухо.

Алиса вздрогнула, прижалась сильнее, почувствовав, как напрягся Саша, ощутимо вздрогнул, прижал теснее к себе, едва переместив, так, что его нога в лёгких брюках оказалась между её ног, приподняв широкий подол платья. Внутренней поверхностью бедра ощущалось тепло тела даже сквозь ткань, а животом – то, что Саша вложил в слово «голоден». Против воли Алиса вспыхнула, но не отодвинулась, напротив, вжалась чуточку сильнее, скользя руками ниже под мужской пояс.

– Алиса, – голос Саши сбился, он осторожно отодвинул Алису, поправил сбившееся платье, будто невзначай проведя между грудей к пупку и ниже. – Мы можем здесь пообедать, – он показал глазами в сторону города, – или в любом месте. Питер, Хельсинки, выбирай.

Оказаться в салоне автомобиля наедине с Сашей было соблазнительно, однако ехать никуда не хотелось.

– Я не привередливая, – улыбнулась она, вспомнив поздние завтраки и собственноручно приготовленные ужины в Лондоне.

– Я тем более, – рука собственнически легла на плечо Алисы и подтолкнула к пешеходному переходу.

– У тебя есть какие-то предпочтения?

– У меня есть предпочтения, Алиса Щербакова, – она чуть сквозь землю не провалилась от красноречивого взгляда и понимания, что Саша говорит вовсе не о вкусовых привычках и аппетите. – Не приверженец разнообразия, еда должна быть сытная и вдоволь. Я ответил на твой вопрос?

Глава 19

– А-а-а-у-у-у-с-с-с, – издала Алиса неясный звук, не отводя взгляда от льдистого синего. В тот момент она бы с радостью отвернулась, обратила взор на водную гладь, яхту, вальяжно рассекающую волны, зелёную крышу башни Святого Олафа, но вязла во взгляде, как пчела в сиропе.

– Пойдём, – улыбнулся Саша, взял за руку, подмигнул, льдинки рассыпались колкими искрами, оседая в сердце и душе Алисы. – Действительно, было бы неплохо навернуть холодного борща.

– Холодный борщ? Какая банальность для Александра Хокканена, Саша!

– Для Саши банальность, а для Александра Хокканена – уже экзотика.

Действительно, Саша жил в США последние пять лет, про окрошку там не слышали, о холодном борще тем более.

Камерный ресторанчик нашли быстро, выбрали по расположению и меню. Столик в углу вдали от глаз, мягкие кресла, перегородки между столами – не чилаут, лишь соблюдена иллюзия уединённого пространства.

Алиса заказала холодный борщ из солидарности с Сашей, соблазнилась фетучини с лисичками, надеясь, что справится с порцией. Спутник не отказал себе в двойной порции холодного супа, жульене, а на закуску стейке рибай с картофелем айдахо.

– Ого… – Алиса перевела взгляд на Сашу, который мог потягаться внешним видом с любой фитнес-моделью.

– Это мало, – усмехнулся Саша. – Шестичасовые тренировки шесть дней в неделю, плюс зал, требуют много энергии.

– У тебя специальная диета?

– Нет. Ограничения есть, как у любого человека, но сильно не заморачиваюсь. Нельзя алкоголь, строгий запрет на любые лекарственные препараты. Взять и выпить таблетку от головной боли я не могу, только после консультации со спортивным врачом.

– Ах… из-за допинга, да?

– В любых, самых простых лекарствах, может оказаться запрещённое вещество. Не допинг, стероиды и всё, чем пугают обывателей, а то, что продаётся в аптеке. Средство от простуды может содержать фенилэфрин, ринофлуимуцил содержит туаминогептан, даже мазь от геморроя может привести к дисквалификации, – на последнем Саша ухмыльнулся.

– А если всё-таки заболит голова или живот, что делать? Терпеть?

– Сдаваться врачам, – Саша опустил взгляд на тарелку с ярко-розовой жидкостью. – Иди сюда, хороший мой, – он подтянул тарелку и плотоядно улыбнулся. – Сейчас я тебя буду есть!

Алиса не выдержала, фыркнула. Надо же, взрослый, состоявшийся мужчина. Не просто успешный, а величайший спортсмен современности, самый оплачиваемый в мире. С беспрецедентным рекламным контрактом с ведущей спортивной маркой мира – об этом шумели таблоиды два года назад, а дурачится, как пятиклассник.

От глупого поведения, признания, что любит холодный борщ, жареную картошку с лесными грибами, чтобы только из леса, каждый вечер мечтает о литре нефильтрованного пива, засыпает всегда под включённый телевизор, не помня на утро, что смотрел, налёт недоступности слетал с Александра Хокканена.

– Простите, – когда Саша отставил вторую тарелку холодного борща, к столу подошла девушка. На вид пятнадцатилетняя, в веснушках, с ярко-рыжими волосами, собранными в высокий хвост, в шортах, майке, с поясной сумкой и дерзким взглядом подростка. – Вы Александр Хокканен? Тот самый?

Саша посмотрел на девушку, Алиса не знала, что он собирался ответить, поклонница не дала открыть рот, продолжила:

– Я вижу, что вы – Александр, поэтому поспорила с каждым из них на пятьсот рублей, что вы – это вы.

Саша взглянул на столик у выхода, там сидели семь девушек и парней, ровесники дерзкой собеседницы, и не сводили глаз с беседующих.

– Что же ты будешь делать с такой суммой? – Саша улыбнулся, а девушка вдруг покраснела.

Алиса понимала рыженькую. Именно за внешность, сияющую улыбку, льдистый взгляд, за сочетание ярко-голубого с тёмно-каштановым, ширину плеч, рост, за всё, что было Сашей, его боготворили тысячи тысяч женщин по всему миру. Спортсменов с достижениями, знаменитых, богатых – много, Хокканен – единственный.

– Не знаю, – замялась девушка.

– Я Александр Хокканен. Тот самый, – он ободряюще улыбнулся. – Подождите, мы закончим, – он глянул на остывающий стейк. – И, если интересно, подойдём к вам.

– Ух! – девушка подпрыгнула, взметнув рыжими прядями. Саша же продолжил обед, как ни в чём не бывало.

На выходе стояла компания молодых людей, к которой присоединилось несколько человек. Саша раздал автографы, терпеливо сфотографировался с жаждущими, совсем немного поговорил с каждым желающим, быстро развернулся и спешным шагом повёл Алису прочь, петляя между улиц.

– Удивительно, день гуляем, а только сейчас нашли, – выдохнул он с лёгким раздражением. – Может, лучше в Финляндию? У тебя должен быть шенген.

– Есть, – кивнула Алиса. – В Финляндии ты станешь неузнаваемым?

Она мягко улыбнулась и сделала немыслимое: поправила упрямый каштановый локон, пропустила сквозь пальцы волосы, оказавшиеся на удивление мягкими, шелковистыми. Провела к затылку, замерла, впитывая ощущения, едва-едва сжала, задев короткими ногтями кожу, и вгляделась в лицо Саши. Правильные черты лица, почти безупречные, проступающая щетина, а ведь с утра он был гладко выбрит. Едва заметный шрам у глаза, раньше Алиса его не замечала, оспинка у правого уха, чётко очерченные губы.

Через долю секунды почувствовала то, о чём мечтала весь бесконечно долгий день. Стремительное прикосновение сухих губ, тёплые руки на своих плечах, шее, затылке. Она приоткрыла рот, когда Саша чуть сдавил зубами нижнюю губу, настойчиво и быстро огладил языком и скользнул внутрь, встречаясь с языком Алисы. Рваный выдох закончился переплетением языков, жарким, безумным, напористым поцелуем, абсолютно бесстыдным, откровенным, жадным, непристойно долгим.

– Пойдём? – хрипло пробормотал Саша, а она всё ловила и ловила своими губами его губы.

– Пойдём, – не думая, согласилась Алиса.

Она шла рядом, прижатая к боку Саши, его рука лежала на талии, пальцы сжимали ткань, настойчиво поглаживали, обещая так много, что сердце готово было выскочить из груди. Алиса сквозь гул в ушах отчётливо слышала заходящийся, рваный ритм и даже не мечтала выглядеть чуточку более сдержанной.

Алисе Щербаковой шёл всего лишь двадцатый год, Александр – любовь всей её жизни – уверенными шагами вёл её в отель, чтобы повторить то, что случилось год назад, то, чего она желала всей душой и телом.

Глава 20

Алиса смотрела в высокое, от пола до потолка, зеркало в номере люкс одной из самых дорогих гостиниц Выборга и не могла перестать трястись, как хвост дворняги на морозе. Стук зубов удавалось сдерживать с огромным трудом.

Она только что вышла из ванной комнаты, где привела себя в порядок. Заранее тщательно подготовилась, знала наверняка, чем закончится поездка в Выборг. Захватила с собой средства гигиены, флакончик лёгкой туалетной воды.

Потом туда же отправился Саша. Мелькнувшая мысль, что он воспользуется возможностью, зайдёт следом, была опровергнута сразу:

– Я не сдержусь, девочка, – шепнул Саша, обводя ладонью овал лица Алисы. – Это не должно случиться впопыхах, – оставил короткий поцелуй и подтолкнул к двери ванной.

«Не должно случиться впопыхах» – почти парализовало.

В прошлый раз Алиса поддалась эмоциям, не задумываясь, пошла на поводу желаний, чувственности. В том году она была девственницей – хорошее оправдание неопытности. Сейчас оправданий не было, как и опыта.

Алиса жалела, что за целый год так и не удосужилась найти партнёра для получения этого самого опыта. Ей шёл двадцатый год, а на счету лишь одна безумная ночь с любовью всей её жизни, несколько случайных, ничего не значащих поцелуев с Адамом Лэнгфордом – одним из многочисленных приятелей Чинции, – и ночная истерика с Арттери.

А Саша? Страшно вообразить опыт Александра Хокканена в делах амурных, представить его ожидания от Алисы…

Саша вышел из ванной, заставив вздрогнуть всем телом. В зеркало она видела высокого мужчину в точно таком же махровом халате, как на ней. Он встряхнул влажными волосами, привычным жестом откидывая густую прядь со лба. Пристально посмотрел на Алису. От пронзительного синего взгляда сердце пустилось вскачь, стало почти невыносимо жарко, лишь по позвоночнику пробежал колкий, льдистый холодок.

Плавно, как хищник, готовящийся напасть, Саша двинулся к Алисе. Она не отводила глаз от отражения в зеркале, не видя себя. Пропуская мимо лихорадочно горящий взгляд, слегка взъерошенное после быстрой сушки феном каре, розовые от волнения щёки, распахнутый до пояса халат, едва прикрывавший грудь.

Лишь льдистый взгляд пронзительно-голубых глаз.

Саша сдержанно улыбнулся, смотря в зеркало, задержался на отражении губ, скользнул взглядом по линии декольте, остановился на пальцах ног. Он повернул Алису к себе лицом, резко выдохнул, будто до этого мгновения не дышал вовсе.

Развязал пояс халата Алисы, откинул в сторону. Окутывающими движениями ладоней по плечам снял махровую, уютную ткань, которая плавно скатилась к женским ногам. Протянул руку, Алиса вцепилась в крепкую, горячую ладонь, переступила скомканный клочок одежды и предстала перед Сашей обнажённой. Не телом, душой.

Саша дотронулся губами до шеи Алисы, там, где захлёбывался пульс, задержался. Провёл поцелуями к уху, мягко обхватил мочку, оставил короткие поцелуи на щеках, подбородке, за другим ухом, на шее и остановился на яремной ямке.

Ладони в это время обхватили девичью талию, удерживая, словно она способна убежать. На самом деле Алиса могла лишь глубоко дышать и смотреть на густые волосы на затылке Саши, когда дорожка поцелуев опускалась ниже и ниже, между грудей, а потом оставляла следы под каждой. Сначала правой, следом левой, избегая напрягшихся сосков.

На пупке Саша остановился чуть дольше, всё так же удерживая Алису. Плоский живот целовал по кругу, вычерчивая неведомые узоры от косточки к косточке, чуть прикусывая под рёбрами и над лобковой областью, чем почти свёл Алису с ума.

Она с трудом держалась на ногах, переступила, попыталась сжать бёдра и была остановлена ладонью Саши в болезненной близости от начавшего пульсировать эпицентра возрастающего желания. Дошла очередь до ног, внутренней стороны бёдер, паха, в смущающей близости от половых губ.

Саша плавно, методично целовал, не оставляя обделённым ни единого миллиметра, игнорируя лишь самые изнывающие. Он сел, Алиса видела широкие плечи в махровом халате, на которые опёрлась. По-прежнему придерживал её за талию, не давая осесть, распластаться на тёплом полу.

Алисин всхлип пришёлся на движение Саши. Он резко закинул её ногу себе на плечо, обхватил талию, а второй рукой ощутимо огладил грудь, пропуская сосок сквозь пальцы. В момент, когда фаланги сжались, язык прижался к клитору, несколько раз ударил, а потом мягко заскользил.

Алиса захлебнулась в эмоциях, обрушившейся чувственности, в удовольствии, столь стремительно набирающем обороты, что она с трудом держалась на ногах. Придерживающая рука больше не помогала, голова кружилась, воздуха не хватало, дыхание сбивалось, между ног пульсировало, низ живота наливался жаром, соски изнывали от неминуемого напряжения.

– Саша… – всхлипнула она, не понимая, что именно хочет сказать.

В тот же миг Саша резко встал, приподнял Алису, широкими шагами добрался до края кровати, опустил на спину. Прикосновение разгорячённого тела к прохладному белью заставило взывать, почти взорваться в эмоциях.

Она была распластана, раскрыта, бесстыже и жаждуще. Ноги широко раздвинуты, поясница выгнута в нетерпении, голова откинута, рот открыт в немом крике. Пальцами она хваталась за волосы Саши, когда его язык двигался по клитору и вокруг, скользя по входу и внутрь, пока не сосредоточился лишь на клиторе, предоставив остальное пальцам. Сначала одному, следом присоединившемуся второму.

Саша чередовал темп, давление, угол скольжения пальцев, силу поглаживаний языка. Держал Алису на краю оргазма, заставляя скулить, громко дышать, почти рыдать, двигаться в унисон, умолять. Парой движений, сжалившись, он, наконец, заставил испытать невероятное по силе удовольствие, разбившее действительность на тысячи, миллионы осколков. Принуждающее вырываться, одновременно боясь, что выскользнуть удастся.

Нашла себя Алиса всё на той же кровати, в том же номере, всё ещё на планете Земля. В глазах кружились радужные блики, на всём теле выступила испарина, дыхание было поверхностным, а простынь под ней немного влажной.

– Здравствуй, Алиса Щербакова, – сверкнул синий взгляд, в котором тут же потерялась Алиса, а следом в поцелуе.