Текст книги "Отблески Версаля"

Не было бы счастья

30 ноября 1704 года король Август вернулся в Дрезден, и по этому поводу местное общество запланировало целый ряд увеселительных мероприятий. Приглашение на бал 7 декабря было послано и чете фон Хойм. Хозяин по каким-то причинам покинул свой дом раньше, а его жена должна была поехать на бал позднее. Однако прямо перед ее отъездом в доме возник пожар. Анна-Констанция не растерялась, схватила свою шкатулку с драгоценностями, выбежала из дома и, полностью владея собой, начала твердым голосом отдавать приказания перепуганной челяди:

– Не стойте столбами и прекратите вопить! Несите ведра с водой! Будем спасать то, что можно спасти, – подобные бедствия были ей не внове, пожары нередко случались и в поместье Депенау, так что она прекрасно знала, как поступать в подобных случаях.

Подтянулись любопытствующие соседи. Мужчины с кожаными ведрами сновали между ближайшими колодцами и домом, некоторые пытались лопатами сбить огонь. Фахверковый дом горел как свечка. Дозорный на городской башне увидел пожар и ударил в колокол. Анна-Констанция стояла в центре возбужденной толпы, не переставая твердым голосом отдавать приказы. Городской пожар в те годы был хоть и нередким, но чрезвычайным событием и возбуждающим зрелищем. В суматохе никто не обратил внимания на то, что подъехала карета короля. Августа потрясло хладнокровие и мужество этой прекрасной женщины, которая бесстрашно стояла перед горящим домом, не опасаясь, что какой-то горящий кусок может упасть на нее. Мало того, она еще повелительным голосом раздавала указания подбежавшим на пожар дрезденцам. Когда монарх, остановившись за спиной дамы, заговорил с ней, Анна-Констанция сначала даже не поняла, кто это. Август выразил свое восхищение ее мужественным поведением и предложил сопроводить ее на бал.

Появление этой пары на балу вызвало всеобщее удивление, пожар в доме фон Хоймов стал основной темой для разговоров в тот вечер, а отважная графиня – настоящей героиней, тем более, что лицезрение этой красавицы доставляло истинное удовольствие. По воспоминаниям современников, она «была прекрасно сложена и очень хороша собой, с прелестным овалом лица, нежной белой кожей, большими темными живыми глазами, изящным носиком, черными волосами и красивым ртом с великолепными зубами. Она была высокого роста, стройна, с роскошными округлыми формами. И, несмотря на величавость своей фигуры, обладала, что так редко случается, всей прелестью женственности. Танец ее был совершенен». Находившийся на балу фон Хойм был чрезвычайно удручен постигшим его несчастьем, ибо даже не знал, где ему теперь преклонить голову на ночь. Милость короля простерлась настолько далеко, что он предложил мужу и жене покои в доме своей матери, вдовствующей курфюрстины.

На следующий день супружеская чета вновь получила приглашение на очередной прием в доме саксонской знати, и все заметили, что Август не скрывает своего увлечения госпожой фон Хойм. Та заливалась соловьем, рассказывая по его просьбе о своей жизни при дворе герцогств Гольштейн-Готторп и Брауншвейг-Вольфенбюттель. По свидетельству современников, «в ее обществе нельзя было соскучиться. Ее обхождение было пленительно».

Август в то время еще не порвал с княгиней Тешен и, по своему обыкновению, решил завязать очередную легкую интрижку, ни к чему не обязывающую, по принципу «с глаз долой и из сердца вон». Он глубоко ошибался: претерпевшая столь глубокие неудачи в своей личной жизни Анна-Констанция не думала сдаваться. Осада непокорной красавицы затянулась, тем более, что в конце февраля Август заболел. Его мучили приступы слабости, тошнота, обмороки, боли в желудке, причину которых лекари не могли понять. Он страдал диабетом, который в то время врачи еще не научились распознавать. Все лечение сводилось к кровопусканию, советам умерить потребление алкоголя (король выпивал ежедневно две-три бутылки вина, а в дни празднеств – от шести до семи) и слишком тяжелой пищи, а также отправиться на воды в Карлсбад. Август был вынужден пролежать в постели до конца апреля 1705 года, а затем отбыть на лечение, но к этому моменту страсть к госпоже фон Хойм настолько распалила его, что он направил к ней своих ближайших соратников на переговоры. Граф фон Фицтум и граф фон Флемминг были потрясены теми условиями, которые выставила красавица.

Прежде всего, король должен был расстаться со своей любовницей, княгиней фон Тешен, и удалить ее вместе с сыном от двора. Далее, брак Анны-Констанции с фон Хоймом должен быть расторгнут, причем за ней сохранена возможность вступления в брак. Королю надлежало подписать обязательство, что считает Анну-Констанцию своей морганатической женой, в случае же смерти курфюрстины Кристианы-Эберхардины незамедлительно заключит с ней брак. Дети, которые могут появиться в будущем от этой связи, должны быть признаны законными принцами и принцессами. Помимо этого, Анна-Констанция потребовала ежегодное содержание в размере ста тысяч талеров.

Но король согласился на эти неслыханные условия, пообещав дать письменное обязательство лишь позднее, когда брак с фон Хоймом будет расторгнут. Более того, Август подарил ей замок Пильниц, огромное поместье с землями и деревнями, островом на Эльбе и роскошными виноградниками. В Дрездене король купил для нее дворец Ташенберг и соседнее здание, поручив своему придворному архитектору Пёппельману выстроить вместо него для Анны-Констанции роскошные хоромы. Их тут же окрестили «Дворцом четырех времен года», ибо внутренние помещения были специально устроены и украшены для пребывания в них в различную пору года. Внутреннее убранство обошлось в двести тысяч талеров. Тут уместно будет напомнить, что все это происходило на фоне непрекращавшихся сражений Северной войны, поглощавшей прорву денег и человеческих жизней.

Для украшения внутренних помещений из «Зеленых сводов» – хранилища ценностей курфюрста – были выданы столы и зеркала из серебра, ценная посуда, массивные подсвечники, старинные гобелены и турецкие ковры. Известно, что моду на литую серебряную мебель ввела Франция, когда испанская принцесса Анна Австрийская привезла туда таковую в своем приданом – серебро потоком текло в Испанию из колоний в Новом Свете. По бедности все европейские подражатели ограничивались тонким серебряным покрытием, умело маскировавшим вульгарное дерево. Но саксонские курфюрсты могли позволить себе и литые предметы мебели – в ту пору в их горах еще не истощились месторождения серебра. Анна-Констанция окружила себя большим придворным штатом и постоянно устраивала великолепные празднества, столь любимые Августом. Во время этих увеселений шла большая карточная игра, как в то время было принято при французском дворе, которому так старательно подражали во всем немецкие княжества. Что касается самих развлечений, то тут фантазия Анны-Констанции казалась неистощимой; если король желал проводить время только с нею, она искусно готовила ему изысканные блюда – сказалась школа ее хозяйственной матери, мастерицы на все руки.

Роковое обещание

От барона фон Хойма король откупился пятьюдесятью тысячами талеров. Анна-Констанция также потребовала себе высокого титула, дабы обладать неоспоримым правом присутствовать при всех празднествах и дипломатических мероприятиях. Август обратился к императору Священной Римской империи, Иосифу I, и его желание было исполнено: фаворитке был пожалован титул графини фон Козель – по названию одного из поместий родни фон Брокдорфов в Голштинии. Перед ее дворцом постоянно несли вахту два гвардейца, что весьма расстроило графа фон Флемминга, который такой чести не был удостоен.

Констанция ни на шаг не отпускала Августа от себя, разъезжала с ним по Саксонии, инспектируя военные укрепления и войско. Как нам известно, она была прекрасной бесстрашной наездницей и без усилий переносила тяготы кочевой жизни. Графиня Козель отличалась острой наблюдательностью и не раз давала королю дельный совет. Август был вне себя от гордости – он заполучил не только самую красивую, но и самую умную женщину в княжестве. Все прежние более или менее постоянные любовницы были светскими дамами, любившими, согласно моде того времени, корчить из себя хрупких беззащитных созданий, иногда откровенно раздражающих своими капризами. В лице графини фон Козель он приобрел верную подругу, готовую достойно разделять с ним как радости любого рода увеселений, так и азарт охоты на дикого зверя, и риск походной жизни с ее неимоверными тяготами. Ее познания казались неистощимыми. Иногда она настолько увлекала его своими разговорами, что король забывал о необходимости появиться на очередном официальном мероприятии и, как зачарованный, продолжал сидеть в ее гостиной. Это постепенно стало вызывать негодование у окружавших его сановников. Они видели, как Анна-Констанция пытается отговорить Августа от притязаний на польскую корону, считая, что ему стоит опасаться межклановой борьбы польской аристократии. Приближенные же к монарху министры, напротив, были уверены, что обладание Польшей усиливает мощь Саксонии, которую в последнее время без особого шума, но уверенно начала обгонять Пруссия. Сановники потихоньку начали роптать, что Август «попал под каблук».

После довольно длительных проволочек в консистории, которая соглашалась дать Анне-Констанции развод с фон Хоймом только при условии, что ей будет запрещено вторично вступить в брак, к рассмотрению этого казуса привлекли опытных профессоров юридических факультетов Лейпцигского и Тюбингенского университетов. Те обстоятельно изучили все факты и пришли к выводу, что брак четы фон Хойм подлежит расторжению, но после этого виновная супруга должна быть выслана за пределы Саксонии. Это решение вывело монарха из себя, однако более насущные проблемы не позволили ему всерьез заняться разбирательством хитросплетений этого дела. Август был вынужден срочно отправиться в Польшу, где королем теперь был Лещинский. На сей раз он категорически отказался взять с собой Анну-Констанцию, уверив ее, что появляться ему там с саксонской любовницей было смерти подобно. Однако она все-таки вынудила его подписать договор, гарантировавший ей и будущим детям обеспеченную жизнь. Анна-Констанция получила его с курьером из Варшавы 12 декабря 1705 года.

«Мы, Фридрих-Август, Божьей милостью король Польши, курфюрст Саксонии и т. д., и т. п., настоящим свидетельствуем о следующем. После того, как Верховной консисторией нашего Саксонского княжества в Дрездене госпожа Анна-Констанция, графиня фон Козель, урожденная фон Брокдорф, была окончательно разведена, согласно общепринятым законам и правам Империи и страны, со своим бывшим супругом, нашим действительным тайным советником и дорогим преданным господином Адольфом Магнусом бароном фон Хойм, Мы по существенным и особым причинам, по манере королей Франции и Дании, а также других суверенов Европы, берем ее себе в законные супруги, в силу чего Мы обещаем и хотим исполнить в виде брачной клятвы сердечно любить ее и постоянно сохранять верность, отсюда мы хотим объявить сие перед нашим Тайным советом, и внебрачных мужского и женского пола детей, зачатых нами с любимой графиней фон Козель в будущем, в силу этого признать, жить также в определенной надежде, что в случае, который пребывает в деснице Всемогущего и может постигнуть нас по его святейшему указанию и воле, если Мы скончаемся, наш кронпринц и все прочие наследники в княжестве нашу любимую графиню фон Козель и зачатых вместе с нею детей признают в их графском достоинстве, равно как и то, что они получили в движимом и недвижимом имуществе от нас или вообще как ленное поместье или наследство, будет оставлено нетронутым; наследство же наших внебрачных детей оформить таким образом, чтобы оно соблюдалось нашим ленным ведомством, невзирая на все противодействующие уложения, соблюдалось бы также при благословенном курфюрсте Саксонском Фридрихе Третьем и также после его смерти. К этому свидетельству мы по зрелом размышлении передали нашей возлюбленной графине фон Козель запечатанные составленную декларацию и распоряжение нашей коллегии Тайного совета, по нашей воле и во мнении, что это будет исполнено в будущем. Написано сего числа…»

Август настоял на том, чтобы этот документ оставался в тайне. С одной стороны, он хотел уверить свою любовницу в приверженности их союзу, но не желал возникновения каких-либо отягощающих последствий политического или личного характера. Естественно, Анна-Констанция подписала этот договор и берегла его как зеницу ока. Не будучи уверенной в том, что держать такую ценную вещь в своих бумагах безопасно, она отдала надежно защищенный несколькими печатями пакет своему двоюродному брату Кристиану-Детлефу фон Рантцау на хранение в семейном архиве, расположенном в родовом поместье Драге. Август же в подтверждение серьезности своих намерений (а по сведениям историков, заключив весьма непристойное пари с графиней) приказал отчеканить на монетном дворе несколько десятков «Козель-гульденов». На их оборотной стороне были изображены гербы Саксонии и Польши, там, где они находили один на другой, возникало изображение так называемого треугольного «бугорка Венеры» над отверстием вагины[6]6
  В настоящее время они продаются на рынке у нумизматов по 750 евро за штуку.


[Закрыть], и преподнес их в дар своей невенчанной супруге.

Несколько дней Анна-Констанция как птичка порхала по покоям своего дворца, но это эйфорическое состояние испарилось, когда она получила очередное известие из консистории. Ее ставили в известность, что ей, как виновной стороне в деле о разводе, надлежит до 8 января 1706 года приступить к исполнению своих супружеских обязанностей. В случае невыполнения этого условия брак будет расторгнут, но на основании «злонамеренного оставления супруга», что влекло за собой все неприятные последствия признания женщины виновной. По истечении этого срока Анна-Констанция получила развод, но с запретом на вступление во второй брак. Анна-Констанция решила, невзирая на запрет Августа, самостоятельно отправиться к нему в Варшаву.

В то же время брошенная супруга Августа Кристиана-Эберхардина писала своему отцу:

«Да не покинет меня ваша отцовская милость и сердце, ибо без них я была бы несчастнейшим созданием на земле, поскольку меня гнетет столько тяжких страданий, что я ежедневно и ежечасно молю о своем избавлении от оных, и только конец сможет освободить мою душу от сих мучений».

Воцарение подле трона

В Варшаве Анну-Констанцию ожидало большое разочарование. Во-первых, ее обескуражила провинциальность польской столицы, где даже не была вымощена большая часть улиц, и скромность королевского замка в Старом городе Варшавы – он не шел ни в какое сравнение с роскошной резиденцией саксонских курфюрстов в Дрездене. Во-вторых, княгиня Тешен, как и прежде, царствовала при варшавском дворе и не выказывала намерения покинуть его. В-третьих, придворные доброжелатели донесли ей, что Август возобновил свои отношения с Фатимой фон Шпигель, и та «пребывает в тягости от короля». Анне-Констанции пришлось пустить в ход все свое обаяние, чтобы отделаться от соперниц. В результате Тешен была лишена получаемого от короля содержания в пятнадцать тысяч талеров (их теперь добавили к содержанию новой фаворитки), а Фатиму фон Шпигель отправили донашивать своего ребенка к месту службы ее супруга в Южной Польше, где она в 1706 году и родила дочь Марию-Аврору.

Итак, в королевском дворце Варшавы воцарилась очередная метресса. Отзывы современников о характере новой пассии не были столь же единодушными, сколь о достоинствах ее красоты. «Ее характер был далек от совершенства. Она была живой и занимательной, но ей недоставало глубины, искренности, она была подвержена частым переменам настроения. Она была учтива лишь с теми, которые лебезили перед ней, и совершенно неприступной по отношению к тем, кто недостаточно пресмыкался перед ее особой. Она отличалась своекорыстием, но проявляла щедрость и благодарность в отношении тех, кто делал ей добро, однако же была непримирима, когда у нее появлялись основания возненавидеть кого-то. Сколь бы ни была особа предубеждена против нее, когда она желала понравиться, она была неотразима. Она обладала манерами, которые пленяли, но также и такими, которые отталкивали. Она делала все ради денег и почестей. Ее великое искусство состояло в том, чтобы не оказать виду, что для нее имела значение только собственная слава. Под предлогом, что она любит празднества и театр, она не знала в этом удержу; на самом деле речь шла лишь о том, чтобы развлекать короля».

Анна-Констанция старалась ни на минуту не покидать короля, занимавшегося созданием новой армии, набором рекрутов и выведением вооруженных сил в Литву в попытке избежать преждевременного столкновения с войском Карла ХII. Она постоянно сопровождала его, чаще всего переодетая в мужскую одежду, ночуя в палатке, разбитой в чистом поле. Однако в середине лета Август был вынужден отправить свою спутницу в Саксонию: она ждала ребенка. Это событие наполнило Анну-Констанцию новыми надеждами, ибо новорожденный, какого пола он бы ни был, станет обладателем ранга принца со всеми подобающими правами. Она настроилась было на успешное завершение беременности в Дрездене, но 1 сентября 1706 года в Саксонию вошли войска Карла Шведского. Как было уже упомянуто выше, из Дрездена за границу спешно выехали как супруга Августа, так и вдовая курфюрстина с наследником. Анна-Констанция поняла, что и ей лучше подобру-поздорову убраться подальше от угрозы шведской оккупации.

Но куда ехать? Будучи вновь беременной незаконным ребенком, она не хотела возвращаться в поместье родителей Депенау. Анна-Констанция отправилась в герцогство Брауншвейг-Вольфенбюттель, надеясь на гостеприимство своей бывшей повелительницы, жены кронпринца Софии-Амалии. Беженка сняла себе скромную квартиру и известила принцессу о своем прибытии и желании навестить ее. Однако глава дома, старик-герцог Антон-Ульрих, строго-настрого запретил невестке общаться со своей бывшей фрейлиной.

– Кто она такая? Где доказательства, что король вступил с ней в брак? Она никоим образом не отличается от той особы, которую мы в свое время прогнали со двора – незамужняя девица, ожидавшая внебрачного ребенка. Ей не место в нашем замке.

После такого унизительного отказа ей не оставалось ничего другого, как сидеть в доме, не высовывая нос на улицу, и уповать на получение вестей от Августа. Таким образом она дождалась сообщения о блестящей победе саксонско-русских соединений над шведами 29 октября 1706 года под Калишем. Это несколько смягчило высокомерие герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, и беженку, скрепя сердце, приняли при дворе. Однако эта победа не оказала никакого воздействия на смягчение тяжелейших условий предложенного Карлом ХII после захвата Саксонии Альтранштадского мира, что вызвало глубокий душевный кризис у Августа. Он, как всегда, искал утешения в вине, и встреча любовников в Лейпциге произошла совсем не так, как того ожидала Констанция. К тому же король потребовал от нее немедленно вернуться в столицу Саксонии, поскольку ожидал приезда своей супруги Кристианы-Эберхардины, которую хотел привлечь к переговорам с Карлом ХII. Оскорбленная до глубины сердца Констанция в слезах отправилась в Дрезден. Ей казалось, что каждая выбоина на замерзшей дороге с резкой болью отзывается у нее в голове.

Шалость удрученного короля

То ли сказались ее глубокие переживания за судьбу Августа, то ли оказали свое действие тяготы изгнания и долгой дороги, то ли была еще какая-то причина, но 29 января 1707 года Констанция родила мертвого сына. У нее даже не было сил оплакать его: роды оказались настолько тяжелыми, что у лекарей возникли опасения за ее жизнь. Графиня бредила и никого не узнавала. На сей раз король примчался к изголовью умиравшей женщины и обильными слезами чистосердечного раскаяния вымолил себе прощение. Выздоравливала Констанция долго и с муками, так что Август изменил бы своей натуре, если не воспользовался бы выпавшими ему днями свободы от неусыпного надзора и не счел возможным поразвлечься на стороне. Он воспользовался первой же возможностью, представившейся ему, когда любовники вернулись в Польшу.

В Старом городе славился своими винами погребок француза Дюваля (кстати, историкам так и не удалось точно установить его фамилию, возможно, его звали Ренар). Но еще больше славилась красотой и предупредительным обхождением его дочь Анриэтта. Многие посетители пытались завоевать ее благосклонность, но девушка умело ускользала из расставленных сетей. Слухи о прекрасной подавальщице дошли до Августа, он посетил погребок под чужим именем, похвалил качество вин и заключил пари со своим фаворитом фон Фицтумом, что ему хватит недели, чтобы овладеть этой крепостью. В течение недели он исправно посещал погребок поздними вечерами в особой комнате для важных гостей в сопровождении одного только своего самого доверенного друга в лице того же фон Фицтума. Хозяину было поставлено условие, что обслуживать его за столом должна только Анриэтта. Констанция пыталась добиться от любимого человека, куда он скрывается в такой секретности – этого не могли выяснить даже придворные шпионы, которых она более чем щедро оплачивала. Август отговорился тем, что ездит на встречи с тайным осведомителем, молодым польским графом Тобянским.

– Это дело государственной важности, дорогая. Против моей особы составился комплот, мне угрожает смертельная опасность, и я должен поименно знать всех своих врагов в Польше. Должен почитать за счастье, что мне удалось завербовать осведомителя среди высшей знати Польши.

Августу удалось сломить сопротивление прекрасной Анриэтты, ее, переодетую мужчиной, даже несколько раз привозили к нему поздно ночью в замок. В конце концов об этом узнала графиня фон Козель, поднявшаяся, наконец, с постели, и закатила ему ужасную сцену. Видимо, красавице Анриэтте не удалось прочно поселиться в сердце Августа, ибо он с легкостью отказался от этой связи. Но этот преходящий роман имел для него существенные последствия в будущем, ибо девица Дюваль 23 ноября 1707 года родила девочку, которую окрестили Анна-Каролина. Невзирая на такое неблаговидное приданое, ей удалось выйти замуж за человека по фамилии то ли Дриан, то ли Франкоз, и отчим воспитал ее вместе со своими детьми. Трудно сказать, узнал ли Август о рождении этого плода любви тогда или вообще не обратил внимания на столь малозначительное событие в своей бурной жизни – ввиду сложной военно-политической ситуации ему было явно не до того, но он заинтересовался ее судьбой лишь через 16 лет. Анна-Констанция же, как и прежде, не покидала его ни на минуту и следила за каждым шагом.