Текст книги "Отблески Версаля"

В поисках философского камня

Тем временем Август трудился над тем, чтобы Саксония как можно быстрее оправилась от шведской оккупации и финансового урона, нанесенного Альтранштадским миром. Он создал Тайный кабинет министров, куда вошли наиболее доверенные ему лица, включая фон Флемминга и Хойма, но не отказался от амбиций вновь вернуться в Польшу. В январе 1708 года министры взяли на себя обязательство поддерживать его в устремлении возвратить себе польскую корону, однако потребовали гарантий, что в случае неудачи король возьмет их под свою защиту. Их можно было понять: уполномоченные им в свое время вести переговоры по заключению Альтранштадского мира тайные советники Георг Пфингстен и Антон фон Имхофф так разгневали своими неловкими действиями Августа, что их впоследствии обвинили в государственной измене, приговорили к конфискации имущества и длительному заключению в крепости Кёнигштайн. Мстительность короля не знала границ.

На все – ратные подвиги, возвращение польской короны, содержание фаворитки и побочных детей, роскошный образ жизни – требовались огромные деньги, но откуда было их взять в обескровленной войной стране? Августу вечно не хватало средств, и он уже давным-давно затеял одну авантюру, которая в случае удачи должна была превратить его в настоящего саксонского Креза. Курфюрст свято верил во всемогущество алхимии и существование философского камня, способного превращать любое вещество в золото. У него уже давно содержалась под стражей совершенно темная личность по имени Иоганн-Фридрих Бёттгер (1682–1719). Он в поте лица трудился с утра до вечера в некоем подобии лаборатории и регулярно клятвенно заверял Августа, что до знаменательного открытия остался всего один шаг.

Бёттгер родился в городишке Шляйц на территории Тюрингии, входившей тогда в состав Саксонии. Дед у него был ювелиром, прекрасно разбиравшимся в монетах (немаловажное свойство, ибо на территории Священной Римской империи германской нации о ту пору насчитывалось сотни три независимых государств разного рода, считавших своим долгом чеканить собственную монету, иногда весьма сомнительного качества), отец – мастером по чеканке дензнаков, так что с вожделенным металлом подросток был знаком с младых ногтей. Когда ему исполнилось семь лет, умер отец, и мать с детьми вернулась в Магдебург, откуда была родом. Вскоре овдовевшая женщина повторно вступила в брак. Повзрослев, Иоганн устроился учеником к аптекарю Цорну в Берлине и стал его помощником, но имел неосторожность где-то ляпнуть, что ему ведом секрет превращения всякого малоценного металла в золото. Аптекарь попытался припереть Бёттгера к стенке, но юноша на глазах хозяина и трех его помощников превратил серебро в золото. Когда об этом из ряда вон выходящем эксперименте донесли прусскому королю, тот приказал взять его под стражу, дабы аптекарский ученик незамедлительно обеспечил его сим драгоценным металлом. Когда из опытов юного алхимика ничего путного не вышло, крутой пруссак пригрозил юноше повешением. К счастью, тому удалось бежать к деду в Виттенберг.

Прусский король почему-то считал Бёттгера уроженцем Магдебурга, т. е. своим подданным, и потребовал от Августа выдать беглеца. Саксонский курфюрст решил, что такой ценный умелец пригодится ему самому, перевез его в Дрезден и посадил под стражу, требуя найти чудодейственное средство и обеспечить постоянное поступление золота на монетный двор. Речь шла уже не о философском камне, а о так называемом «золототворящем напитке», который помимо превращения любого металла в золото излечивал любую болезнь. У алхимика ничего не получалось, в отчаянии он бежал в Эннс в Австрию, но был изловлен и заключен в крепость Кёнигштайн. Впрочем, для экспериментов ему были созданы все условия, включая помощь нескольких рабочих, однако охрану все время усиливали.

Неизвестно почему, симпатией к молодому человеку проникся наместник Августа в Саксонии, Антон-Эгон фон Фюрстенберг, который отдал его под надзор своего друга, известного естествоиспытателя, математика и философа, Эренфрида-Вальтера фон Чирнхауса (1651–1708). Для него в доме наместника была оборудована лаборатория, где он ставил эксперименты по производству тонкого белого фарфора. В ту пору секретом изготовления фарфора владели единственно китайцы, бессовестно заламывавшие за этот товар совершенно безбожные цены. Немудрено, ибо к значительной стоимости самого изделия прибавлялась цена рисков купцов, доставлявших этот хрупкий товар с края света через штормы, ураганы и нападения пиратских кораблей.

Бёттгер вначале неохотно принялся возиться с образцами почвенных минералов из окрестностей Дрездена, но затем с интересом втянулся в эту работу. Дело будто бы дошло до получения коричневого твердого непористого материала, когда в октябре 1708 года фон Чирнхаус внезапно умер. Надо сказать, что Анна-Констанция фон Козель, сама весьма интересовавшаяся алхимией и знавшая в ней кое-какой толк, всячески поощряла идею Августа получить если уж не философский камень, то секрет фарфора, который мог бы стать ценнейшим экспортным товаром. Она не раз навещала лабораторию ученых и, когда Бёттгер объявил о создании оптимального химсостава смеси для производства фарфора и соответствующей глазури, графиня также настояла на учреждении в 1710 году фарфоровой мануфактуры.

Из-за соображений секретности предприятие было устроено в замке Альбрехтсбург в городке Мейсен и действовало под строжайшей охраной. Осознавший, что ему век не видать воли, Бёттгер, назначенный директором мануфактуры, запил горькую, чем окончательно подорвал свое здоровье, расстроенное работой с вредными веществами. Он скончался в возрасте всего тридцати семи лет. До сих пор обсуждается вопрос, является ли именно он изобретателем фарфора или же сумел использовать наработки Чирнхауса, но, во всяком случае, Бётгер сумел наладить производство фарфора в промышленном масштабе. В качестве эмблемы саксонского фарфора были выбраны два скрещенных синих меча из герба древнего княжеского рода Веттинов, отпрыском которого являлся Август Сильный. Экспорт фарфора стал приносить большие доходы и сделался вожделенным предметом роскоши среди знати. Многие предметы, обычно изготавливаемые из мрамора или дерева, стали делать из фарфора. Дошло до того, что появились фарфоровые гробы, но они не получили широкого распространения, поскольку один из них разбился при похоронах вдовы некого обер-шталмейстера. Мануфактура в Дрездене стала специализироваться на изготовлении посуды и небольших статуэток.

Август же сделался страстным коллекционером фарфора и не останавливался ни перед чем, чтобы удовлетворить свою страсть собирателя. Королю Пруссии Фридриху-Вильгельму I в наследство от отца, любителя роскоши, досталось несколько высоких ваз из китайского фарфора, высокохудожественных изделий огромной ценности. Август прознал про это сокровище и в 1717 году настоятельно попросил своего соседа уступить ему вазы за любую означенную им сумму. Фридрих-Вильгельм отличался тем, что считал все виды искусства вредными, бесполезными и даже богопротивными, но от наследства отца отказываться не пожелал. Однако Август не отступал и пошел на небольшую хитрость. Ему, как и всем правителям Европы, было известно, что для своей гвардии прусский король подбирает так называемых «долговязых парней», ростом не менее 1,88 метра, и предложил обменять вазы на 600 драгун. И это при всем том, что Северная война еще не завершилась, и в рекруты по саксонским деревням набирать было практически некого. Нехватка мужской силы в Саксонии была такова, что Август отказался от практикуемой испокон веков казни дезертиров и заменил ее принудительными тяжелыми работами заключенных в кандалах. Предлагаемая сделка показалась прусскому королю выгодной, и 600 саксонцев влились в ряды прусской армии. Китайские же вазы отправились в Дрезден и с тех пор по всем музейным каталогам проходят под названием «драгунские», – мы с вами теперь знаем, почему.

Радости и горести фаворитки

24 февраля 1708 года графиня фон Козель родила здоровенькую девочку, нареченную в честь родителей Августой-Констанцией. Однако здоровье вновь подвело эту с виду цветущую женщину: началась родильная горячка. Врачи не могли ничем помочь ей, Анна-Констанция бредила и вновь оказалась на краю могилы. Едва придя в себя, она потребовала писаря, дабы составить духовное завещание. В нем она ни словом не помянула никого из своей родни, а отказала все свое состояние королю, «из благодарности за особую и необычную милость, которой он почтил ее, недостойную слугу». В случае же смерти короля все должно было отойти наследнику престола, кронпринцу Фридриху-Августу.

Из этого совершенно не следует, что, став фавориткой, Анна-Констанция и пальцем не пошевельнула для своей родни. Ее брат, Кристиан-Детлеф фон Брокдорф, служивший офицером в саксонской армии, получил звание камергера. Возможно, перепало бы что-нибудь и брату Иоахиму, но тот в 1708 году погиб на дуэли. Отца вообще пришлось вытаскивать из очень неприятной истории. Как мы помним, он управлял своим поместьем железной рукой, но, по-видимому, перегнул палку. В имении вспыхнул крестьянский бунт, в ходе которого фон Брокдорф застрелил одного из смутьянов и ранил нескольких. Герцогство Гольштейн теперь находилось под властью датской короны, и хозяин поместья предстал перед судом. Его оправдали, но король отстранил фон Брокдорфа от управления поместьем. Естественно, улаживать эту малоприятную историю пришлось королю Августу.

Как и при прошлых родах, Август не отходил от постели Анны-Констанции и даже приказал перенести в ее спальню свой письменный стол, дабы выполнять часть работы, не покидая любимую женщину. Похоже на то, что слишком тесное общение с недомогавшей графиней утомило его, и он почувствовал необходимость несколько освежиться. Для начала он решил присоединиться к войскам принца Евгения Савойского и герцога Мальборо, дабы участвовать в боевых действиях против Франции. Но осада обложенного по всем правилам военного искусства города грозила затянуться, а продолжительная жизнь в траншеях была Августу не по вкусу – он предпочитал бурный натиск и скорую победу, отпраздновать которую надлежало пиром на весь мир. Под именем графа фон Торгау и в сопровождении всего нескольких наиболее близких ему придворных Август совершил увеселительную поездку по Нидерландам, Фландрии и Брабанту.

В Брюсселе он в первый же вечер направился в новый театр «Де ла Моннэ» на оперный спектакль. Как было тогда принято, в перерывах между действиями представляли балетный дивертисмент, в котором блистала красотой и мастерством французская танцовщица Анжелика Дюпарк, по отзывам современников, «непревзойденная по выразительности и изяществу движений». Она происходила из известной французской театральной семьи и была замужем за балетмейстером Шарлем Дебаргом, что совершенно не мешало ей одаривать благосклонностью почитателей ее таланта. Август пригласил ее на ужин, и она с удовольствием приняла приглашение. Живая и остроумная молодая женщина произвела самое благоприятное впечатление на короля. В свою очередь, она была в восторге от обходительного и щедрого незнакомца, уверяя его, что тот совершенно не похож на немца. Август поправил ее, заявив, что является саксонцем, представителем любезного и утонченного саксонского дворянства. Анжелика оживилась, ибо ее тетка служила во французской труппе, выступавшей в дрезденском оперном театре. Анжелика уже давно осаждала ее с просьбой составить протекцию для поступления в этот театр, но родственница отговаривалась отсутствием вакансий. Между тем, дела в брюссельском театре обстояли неважно, импресарио-итальянец терпел убытки, и Анжелика опасалась в один прекрасный день остаться у разбитого корыта.

– Похоже, ваша тетушка не желала видеть в вашем лице соперницу себе, – тотчас же нашелся Август. – Но, если вы пожелаете отправиться в Дрезден, я берусь устроить вас в театр на хорошее жалованье.

Свое обещание граф фон Торгау подкрепил ценным подарком.

Через некоторое время Анжелика вместе с мужем приехала в Дрезден и начала искать графа фон Торгау, но никто о нем и слыхать не слыхал. Тогда тетка отвела ее к директору театра и главному распорядителю королевских увеселений Иоганну-Зигмунду фон Мордаксу, который подтвердил, что действительно имеет распоряжение принять ее и мужа в труппу на хорошее жалованье: 1200 талеров в год с предоставлением неплохого дома для проживания.

Только на представлении в театре Анжелика увидела в королевской ложе таинственного графа фон Торгау и, согласно легенде, от потрясения упала в обморок. Через несколько дней ей доставили подарок от короля: роскошный костюм, украшенный драгоценностями. Вскоре весь город знал, что Анжелика стала любовницей Августа, и все с нетерпением ожидали падения графини фон Козель. Однако до этого было еще далеко. Анна-Констация сумела продержаться рядом с королем девять лет, дольше всех его других метресс. Анжелика же пробыла любовницей короля не так долго, а вот прослужила в королевской труппе, как в Дрездене, так и в Варшаве, до 1924 года. После короля она будто бы некоторое время состояла любовницей сына покойного короля, Александра-Бенедикта Собеского, который, будучи страстным любителем театра, по-видимому, решил на время отвлечься от своей прочной связи с графиней Эстерле, бывшей фавориткой Августа. Тем не менее, король не оставлял прекрасную Анжелику своими милостями, и, когда танцовщица в 1721 году овдовела, монарх сохранил за ней жалованье в 1000 талеров.

Графиня фон Козель стала самой влиятельной женщиной в Саксонии, в ее приемной толпилось множество людей, добивавшихся ее благосклонности, дабы фаворитка могла замолвить за них словечко Августу. Анна-Констанция участвовала во всех развлечениях короля без трона, но при этом ни на минуту не упускала собственного интереса. Будучи наделенной острым практическим умом, она неустанно занималась приумножением своего состояния. Она сдавала в наем жилье в Дрездене, давала деньги в рост и осуществляла сделки с помощью банкира Беренда Лемана.

Еще в 1696 году курфюрст выдал разрешение еврею Изахару Халеви Берману поселиться в Дрездене и ни разу не пожалел об этом. Этот финансист сменил ермолку и лапсердак на придворное платье и уже через год обеспечил курфюрсту десять миллионов талеров на расходы по завоеванию польской короны. Финансист сменил имя на Беренд Леман и превратился в уважаемого члена общества, благо Август выдал ему и семье охранную грамоту. Теперь он еще и руководил финансовой деятельностью графини, ибо та по своей корысти, давая деньги в рост под очень высокие проценты, часто попадала впросак. Время от времени она нарывалась на проходимцев, исчезавших с деньгами и оставлявших ей только ничем не обеспеченные расписки и векселя.

Графиня фон Козель набрала такую силу, что даже высокие особы, посещавшие Дрезден, оказывали ей королевские почести. В июне 1709 года Августа с двухнедельным визитом навестил его двоюродный брат, король Дании Фридрих IV в сопровождении свиты из 116 человек. Финансовые дела Августа постепенно поправлялись, он сумел сколотить армию числом 15 000 человек и искал союзников, дабы возобновить борьбу за польскую корону. Король Прусский предпочел воздержаться от этой сомнительной затеи, император Священной Римской империи равным образом решил держаться в стороне от назревающего конфликта, так что своего единственного союзника Август видел только в Дании. Король Фредерик IV был большой охотник до женского пола, стоит только упомянуть о том, что он дважды при живой жене вступал в морганатический брак. Некоторые угодливые священнослужители попытались оправдать сии греховные поступки тем, что они соответствуют библейской традиции патриархов иметь нескольких жен. Датчанин также слыл страстным поклонником балета.

Дабы потрафить вкусам кузена, Август освободил из тюрьмы итальянского балетмейстера Анджело Константини, которого упек туда в 1701 году на пожизненное заключение якобы за неуплату налогов, а на самом деле за то, что тот весьма наглым образом домогался его фаворитки. Фантазия освобожденного от физических и моральных оков творца расцвела пышным цветом, и курфюрст вереницей блестящих празднеств и несказанных удовольствий превратил визит кузена в незабываемое событие. Запланированные две недели растянулись на месяц. Надо сказать, что законной супруге Августа, Кристиане-Эберхардине, выпала незавидная роль статистки на задворках этого праздника жизни. В частности, когда было устроено аллегорическое шествие богов по Дрездену, датский король облачился в одежды Юпитера, Август – Аполлона, графиня фон Козель – Дианы, окруженной нимфами и музыкантами на колеснице, влекомой двумя белыми оленями. Курфюрстина же Кристиана-Эберхардина в белоснежных покровах изображала всего-навсего скромную жрицу в храме Весты, богини домашнего очага и целомудрия. Фредерик Датский настолько превозносил красоту, ум и обхождение Анны-Констанции, что Август даже почувствовал себя несколько уязвленным, но своей желаемой цели он все-таки добился. Ослепленный таким роскошным приемом, датский король уверовал в финансовое благополучие и могущество Саксонии и вновь вступил с Августом в союз против Швеции. Победа войск царя Петра над шведами под Полтавой лишь укрепила его во мнении, что эра несокрушимого превосходства Карла ХII в Европе клонится к закату. По здравой оценке ситуации к союзу присоединился и Фридрих Прусский. Воодушевленный этой поддержкой, Август отправился в Польшу вести переговоры о возврате трона.

24 октября 1709 года Констанция родила вторую дочь, Фридерику-Александру. Роды вновь были чрезвычайно тяжелыми, она несколько дней находилась при смерти. Поэтому на случай ее кончины были сделаны необходимые распоряжения: штатгальтер, князь фон Фюрстенберг, приказал, чтобы «в силу особых причин» все ее имущество как в Дрездене, так и в Пильнице было опечатано. Услышав о тяжелом состоянии роженицы, Август примчался в Дрезден и отправился в Польшу только тогда, когда стало ясно, что Анна-Констанция выздоравливает. Через месяц после родов графиня последовала за ним в Варшаву. Детей она оставила под присмотром своей матери, которая увезла их в поместье Депенау. Обеих дочерей король легализовал, в особой грамоте они объявлялись «узаконенными королевскими и курфюрстскими детьми и высокорожденными графинями фон Козель», причем делалась ссылка на договор, тайно заключенный с Анной-Констанцией фон Козель.

Царь Петр Первый, теперь несомненно признанный главой великой державы, настоятельно посоветовал Августу отказаться от позорного Альтранштадского договора, незамедлительно войти со своим войском в Польшу и предъявить права на королевский трон. Август осознал, что должен либо последовать этому совету, либо отказаться от своих претензий, и пересек границу. Король Станислав Лещинский бежал, а Август продолжил свое победное шествие. К его прискорбию, саксонские солдаты вели себя в традиционной манере оккупационных войск, что вызвало возмущение как дворянства, так и населения. В апреле 1710 года в Варшаве срочно собрали заседание сейма, который заявил, что признает Августа королем лишь в том случае, если он откажется от своих абсолютистских реформ. Тот не стал упираться и торжественно пообещал как можно скорее вывести войско в Саксонию, а также соблюдать и охранять интересы страны «в любых обстоятельствах до последнего вздоха нашей жизни». 16 апреля Август Сильный был вновь облечен правами короля. Графиня фон Козель разделила этот великий триумф бок о бок со своим возлюбленным.

Но тут папа римский напомнил новоиспеченному королю об его обязательстве обеспечить переход наследного принца в католическую веру. Против этого решительно выступили бабка и мать кронпринца, а также саксонская знать и лютеранские священнослужители. Однако Август продолжал неуклонно преследовать свою цель – посадить сына на польский трон. Обстоятельства складывались в его пользу. В апреле 1711 года скончался от оспы австрийский император Иосиф Первый, оставив после себя двух дочерей. Старшая, Мария-Иозефа (1699–1757), невзирая на свой юный возраст, представляла собой завидную невесту. На престол Австрии взошел Карл VI, но, если ему будет суждено остаться бездетным или иметь одних дочерей, тогда Мария-Иозефа останется первой претенденткой на престол. Это могло открыть ее супругу путь к австрийской короне, и Август загорелся желанием заполучить этот древний венец для своего сына, каковой план, опять-таки, требовал обязательного перехода юноши в католичество.

В мае 1711 года он увез с собой сына, не испросив согласия ни у матери, ни у бабки, в шестинедельную поездку по стране, в течение которой тщательно обрабатывал неокрепший ум юнца. Далее король возвратил его на пару дней домой, дабы тот смог произвести необходимые дорожные сборы, и отправил его в путешествие по Европе, продлившееся восемь лет. Август приставил к сыну тщательно отобранных сопровождающих, которые должны были произвести соответствующее воздействие в нужном направлении. Хотя поначалу принц оказывал стойкое сопротивление, он в конце концов сдался и в ноябре 1712 года во время пребывания в Болонье тайно перешел в католическую веру. Август настоял на том, чтобы некоторое время сохранять это событие в тайне, дабы не возмущать саксонцев.

Тем временем в Польше сложилось угрожающее положение. Эпидемия чумы поставила разоренную страну на край выживания; к тому же Август настолько плохо скрывал свои намерения превратить выборную монархию в наследственную, что впоследствии, в 1713 году, это привело к восстанию. Дальновидная Анна-Констанция давно опасалась подобных последствий, памятуя, как скверно пришлось ей в положении беженки в герцогстве Брауншвейг-Вольфенбюттель. Еще летом 1711 года она отправила в Гамбург на хранение в банке около тридцати ящиков с ценной мебелью, тканями, люстрами, столовым серебром и драгоценностями, причем с разрешения Августа прихватила кое-что из государственного хранилища Саксонии. Придворные озадаченно перешептывались, прикрывая рот рукой: не является ли это признаком ослабления влияния фаворитки? Но после завершения этой операции в сентябре она отправилась вслед за королем в военный лагерь при Штральзунде и оставалась там до начала 1712 года. Поскольку престарелый отец постоянно жаловался из Депенау на долговую задолженность, растущую, как снежный ком, Анна-Констанция через Августа добилась освобождения фон Брокдорфа от уплаты налогов.

Тем временем между фон Флеммингом, фактически исполнявшим роль премьер-министра, и графиней продолжалась глухая борьба за влияние на решения короля. Его сторонникам не нравилось, что она выступила против перехода кронпринца в католичество. Фон Флемминг все-таки добился для себя неограниченных полномочий: отныне все документы, которые подавались на рассмотрение королю, должны были быть прежде представлены ему. Именно первый министр решал, что и в каком виде сообщается Августу.

Анна-Констанция вновь была беременна, и это в который раз наполнило ее тревогой о будущем ее и детей. Поскольку Август хотел, чтобы его брачное обещание оставалось в тайне, она опасалась за судьбу своего достояния. Монарх уезжал в действующую армию, с ним могло случиться все, что угодно, и она стала добиваться того, чтобы он узаконил подаренное ей имущество. 8 июля 1712 года графиня получила королевский указ, в котором была перечислена вся принадлежавшая ей собственность, включая не только недвижимость (безусловно, имение Пильниц и дворцы в Дрездене), но и столовое серебро и драгоценности. В силу указа все ее достояние получало защиту от притязаний сторонних лиц.

В конце июля Август отбыл в Варшаву, ибо там было неспокойно. Король нарушил свое обещание вывести из Польши саксонских солдат и привлек к подавлению мятежа еще и русских воинов. Лекари не рекомендовали фаворитке сопровождать его. 17 октября 1712 года Анне-Констанции исполнилось тридцать два года, и она подготовила по этому случаю роскошный ужин для ближайших друзей, которых, однако же, набралось человек пятьдесят. Но им пришлось сесть за стол без хозяйки, ибо у той вечером начались схватки. К полночи она родила долгожданного сына, которого пожелала назвать в честь отца Фридрихом-Августом. Графиня вновь потеряла много крови, вновь жизнь ее висела на волоске, но на сей раз Август не примчался из Варшавы, чтобы проводить бессонные ночи у ее изголовья.