Текст книги "По зову твоей крови"

Глава 8

Чертова сука! Слабая, бесхребетная, бракованная девка!

Да что она возомнила о себе? Решила, будто с ним можно вот так…? Можно мордой в грязь?

Да не бывать этому! Не бывать! Он еще отыграется, еще собственными глазами увидит, как отец вырвет глотку паршивому щенку! А потом, если девка хорошенько ублажит его, то и ей Олег покажет запись.

Олега взбесила вся ситуация. Вывела из равновесия, когда все уже, казалось бы, решилось. Он же все делал, плясал под дудку этой суки. Терпел ее выходки и нравоучения.

Он же прекрасно видел, как сучка трясется, смотрит на него, взглядом ест.

А ведь Олег был готов закрыть глаза на ее сопливых нерожденных щенков. Пусть отец и запретил их трогать. Но отец – далеко, не узнает.

Чертова сучка!

Олег несся по длинному коридору в свое крыло. А из разбитого носа, не переставая, лилась кровь.

Последняя неделя показалась хищнику особенно тяжелой. Он пытался прощупывать Божену, пытался заставить слушаться его.

Он ведь вожак! Он – ее хозяин! А она – всего лишь выбраковок, помесь, слабая кровь. Он даже толком не ощущал ее хищной крови, настолько девка была слабой. Почти человек.

Оказавшись в своей комнате, Клымский пнул ногой стол, на котором лежали бумаги, а поверх – записная книжка. Олег знал, что никто не посмеет войти сюда без его разрешения. А потому и не боялся оставить важные записи без присмотра.

От удара стопка с бумагами качнулась, а ежедневник соскользнул на пол и раскрылся.

Олег досадливо схватил конверт, который прятался между страницами.

В руках – фотография Божены Грозновой и всего семейства. А еще небольшая карта памяти, на которой хранилась запись разговора двух хищников.

Клымский гордился тем, что эта запись оказалась именно у него. Ведь она была ярким свидетельством сообразительности и хитрости Олега.

Цепкий взгляд вернулся к высокомерному и холодному лицу Жени на фото.

Ладони вдруг стали потными при сладких мыслях о том, что именно Олег мог бы сделать с этой выскочкой. Уж она бы кричала, требовала бы добавки.

Олег знал, как заставить женщин кричать, и там уже была неважна причина. Главное, его зверю нравилось.

Клымский в мыслях не раз и не два ставил эту горделивую сучку на колени и вытворял с ней то, о чем она даже и не мечтала. И уж точно не испытывала и доли удовольствия в койке с Волком.

Еще и незваный гость вдруг заявился!

– Чертов страж! – едва шевеля опухшими губами, выругался Олег и тут же закрыл рот.

От стража можно всякого ожидать. Этот мог услышать даже шепот среди орущей толпы.

Скривившись, хищник стер кровь с лица, а потом, пораскинул мозгами.

Стражник мог бы нарушить все их с отцом планы. А, значит, нужно срочно сообщить папе о том, что чужак появился на его, Олега, территории.

А главное, как смог? Ведь все границы под контролем Олега.

Наверное, правду говорят, что у этих сила безгранична, почти как у Верховного.

При мыслях о Тихомире Вольнове Олег сглотнул комок, застрявший в горле. Но делать нечего, если уж страж здесь, то и Верховный не дремлет.

Олег сверкнул оскалом и нажал комбинацию клавиш на полке. Дверца с тихим шелестом сдвинулась, и хищник усмехнулся, спрятав в нутро сейфа карту памяти, фото и записную книжку.

Посмотрим, кто кого. Ведь у Олега под боком Божена. А дерзкая хищница, какая-никакая, а гарантия его безопасности. И опять же, он уже изучил характер родственницы. Знал, что девка при любом раскладе вступится за него перед Верховным.

Олег решительно достал из сейфа и небольшой чемоданчик, внутри которого хранился массивный телефон. Всего на секунду мужчина прикинул, что отец будет недоволен внеплановым звонком. Велел же выходить на связь только в случае крайней необходимости.

Но это ведь как раз именно такой случай? Если уж страж настолько близко оказался, то дело совсем плохо.

Клымский торопливо набрал выученный наизусть номер. Отец ответил, спустя несколько минут.

А Олег прикрыл глаза и морщился, пока суровый папочка орал на том конце спутниковой связи.

– Пап, но дело действительно…, – попытался возразить Олег.

– Говори! – приказал отец.

* * *

А в это время в усадьбе Верховного, расположенной не так далеко от границ с территориями Грозных, почти никто не спал. Особенно Добромир Вольнов, вожак Вольных, засевший у своих компьютеров и прочих гаджетов.

– Ты был прав, брат, – довольно ухмыльнулся Дим, не сводя взгляда с точек на электронной карте, – И да, ты обещал взять меня с собой!

Тихомир взъерошил волосы на затылке младшего брата, словно намекая, что за такой неуважительный тон от Верховного можно хорошенько отхватить. Но кто ж станет бить гениального младшего братца, когда он совершил невозможное?

Вольнов гордился младшим братом. И верил, что уже ночью он встретится и со средним, пропавшим почти три месяца назад, Радмиром.

Наконец, у них появилась надежда.

* * *

Радмир смотрел на свои трофеи, добытые в кровопролитных боях.

Негромко ворчала Файка, неся ведро с чистой водой от двери к топчану. Неугомонная девчонка безвылазно торчала в его клетке. Прописалась здесь с молчаливого согласия Вольнова.

Фаина Фомкина, так на самом деле звали хищницу, которую Радмир не прогнал, была очень смышленой, а еще он чуял в девчонке что-то близкое по духу. К тому же своими выходками она напоминала Вольнову младшего брата. Возможно, благодаря этому сходству, он и не избавился от добровольной соседки по камере.

И да, Малая, как в мыслях называл ее Волк, выполняла свою работу исправно. Латала раны Радмира после каждого боя, счет которым Вольнов уже давно потерял.

Зато у него сегодня появился новый трофей. На этот раз – легкая майка, хранившая аромат его, Радмира, истинной пары.

Рычание заклокотало в глотке, а Фома вскинулась.

– Тише, Волк, я нечаянно, – со страхом в голосе прошептала Фома, посчитав, что причинила ненужную сейчас Радмиру боль.

И без того на теле хищника не осталось живого места. Фая и сама все еще удивлялась, насколько быстро на нем все заживает, но тем не менее, глубокие раны пугали, ведь противники не боялись пускать в ход оружие, пропитанное или смазанное редкими ядами.

Вольнов отмахнулся. Не собирался он говорить, что дело не в увечьях. Дело – в Лисичке. Раз уж Клыкастый регулярно швыряет в него подачки в виде вещей, принадлежащих Жене, то, выходит, она не в полной безопасности. А, значит, ему все еще нужно выходить на бой, пока Фома пытается отыскать способ, чтобы добраться до вертолетной площадки. Иначе не выйдет убраться с острова.

Вот только уходить и оставлять Клыкастого в живых, Радмир не планировал. Если, находясь здесь, враг способен добраться до Жени, то сможет и после побега Радмира и Малой сделать то же самое. Волк не верил, что его родной брат Тихомир не позаботился об охране его, Радмира, жены. Но где-то была брешь, о которой Тим пока не знал. Иначе трофеев у Радмира бы не было. А спутать аромат истинной с чьим-то другим Радмир определенно не мог.

Очередной волной боли отозвалось в груди. За месяцы разлуки Вольнов со многим свыкся, только одно никак не мог забыть. Предательство Божены клеймом выжигало изнутри. Но теперь Радмир понимал, что если раньше он хотел просто добраться до Жени и, молча, убить ее, то сейчас – позволит ей рассказать все, как было. Ведь не сама же она позвонила ему, заманив в ловушку? Он до сих пор слышал страх в ее голосе. И никак не мог смириться с откровенным предательством. Значит, есть причины, о которых Радмир не знает. Но непременно выяснит.

А потому он даст Лисичке шанс.

Прикрыв глаза, Радмир позволил Фаине суетиться с его ранами, а сам уплыл в царство грез.

Вот и еще одна причина, по которой он выслушает Женю.

Их сны.

Он не верил, что это всего лишь плоды его больной фантазии. Нет, совсем нет.

Сны прочно связывали его с Женей. Он видел ее. Чувствовал. Слышал голос. Видел улыбку. Иногда, если вырубался слишком уставший, мог даже чувствовать ладонью шелк ее волос.

И сейчас – она звала его, тянула к нему руки, что-то шептала, плакала.

Он рвался к ней, пытался поймать за тонкие ладони, притянуть к себе, но она ускользала.

Мягкий и нежный сон превратился в кошмар. Радмир видел, как из-за спины Жени встает тень, все выше и выше, пока полностью не скрыла Лисичку от него.

А дальше – сильный толчок, от которого Радмир проснулся.

И негромкий шепот, больше похожий на шелест, раздался у самого уха:

– Вставай, Волк, – говорила Фома, – Запасного пилота пырнули заточкой. Полетит наш человек.

Это значило, что пришло время действовать. Радмир собрал все «подарки» от Клыкастого, свернул, сунул Малой в руки и мотнул головой:

– Иди. Догоню.

– Ты чего, Волк! Сваливать нужно. Я ж без тебя не доберусь до площадки. Меня пришлепнут, как клопа! – так же тихо возмущалась Фаина, вцепившись в рукав рубахи Радмира.

Тот отцепил пальцы девчонки от своей одежды, скривился, когда выпрямился в полный рост. Раны не успели затянуться. Выходит, кто-то из бойцов переборщил с ядом в прошлом поединке. Но это неважно, главное – добраться до Клыкастого.

– Иди. Я догоню! – мрачно рыкнул Радмир и подтолкнул девчонку к дверям, за которыми стоял охранник.

Фая вышла, перетянув на себя внимание борова. А потому тот не заметил, как появился и Радмир. Волк молниеносно ударил когтями, тюремщик, без единого вскрика, кулем сполз на грязный пол.

– Беги, Малая, – негромко приказал Радмир, и, как только Фаина со всех ног помчалась в нужную сторону, двинулся в логово хозяина острова.

* * *

Фая петляла между хижинами, старалась слиться со стенами, затеряться между сонными и голодными жителями острова.

Юная хищница отчаянно стремилась выбраться из этого дикого и безжалостного места, куда, волею хозяина острова, ее занесла судьба.

Фая Фомкина уже плохо помнила, где она родилась и как выглядел ее настоящий дом. Остров стал ее жилищем. Но таким, из которого хотелось сбежать.

А сейчас, девушка поняла, что второго шанса не будет.

План был прост. У Фаи был знакомый, которому проболтался знакомый знакомого, о том, что, если лететь на вертолете строго на север, то есть шанс добраться до континента. Где этот континент, и хватит ли топлива – Фаина не знала. Понадеялась на удачу, а еще – на своего нового друга Волка.

Волк ее пугал до смерти. Но если выбор вставал между лапами охранников, другими гладиаторами или даже хозяином Клыком, то, конечно же, хищница смело выбрала Вольнова. Потому что тот носил метку – редкое явление на острове. Но старики говорили, что эта метка решает все в жизни зверя. Метка парности это как знак свыше. Но главное, что метка не даст хищнику совокупляться с другой хищницей, или человечкой.

Эта мысль и заставила Фаю искать защиту у новичка.

И, как выяснилось, не прогадала. Внешне Радмир Вольнов, по кличке Волк, был машиной для убийств. Его боялись все, пусть и пытались сломить, покалечить, как-то навредить. Все, кроме Фаины. Потому что она – единственная, кто видел его сны. Вернее, хищница видела, как ему снятся сны, как он бормочет бессвязно, как тянется руками, пытаясь ухватить кого-то. А еще Волк часто повторял одно и то же: «Лисичка». Кем была та девушка, Фома не знала. Предполагала лишь, что она и есть истинная пара Волка. Но не рискнула спрашивать, ведь несмотря на свою благосклонность к ней, Волку ничего не мешало прибить ее невзначай.

В одно мгновение жизнь на острове вскипела. Со всех сторон доносились крики, команды, слышалась стрельба.

Фая вскинула голову, глядя в темное безлунное небо. Острый глаз хищницы позволил рассмотреть, как к острову приближаются вертолеты.

Фома прижимала к груди небольшой куль, который вручил ей Волк. Кажется, планы стремительно менялись. Но как сообщить об том Радмиру?

Девчонка протискивалась через дыры в заборах, все еще следуя выбранному маршруту. Кто знает, может быть, в суматохе никто и не заметит исчезновение потрепанного вертолета?

Да и Радмир обещал догнать, значит, выполнит обещание.

А потому Фаина нырнула в первый же заброшенный барак, собираясь переждать приземления гостей, а там уже – действовать по обстоятельствам.

Чутье подсказывало, что на остров высадилось много чужаков. Сильных хищников, от которых несло яростью.

А еще Фая четко распознала волну силы. Такой, что хищница с трудом удержалась на ногах. Пришлось вцепиться пальцами в покосившуюся оконную раму.

Выглянуть из укрытия не получалось, и Волк все не приходил. Хотя, Фая была уверена, он был способен учуять ее местонахождение.

И вдруг стало дико страшно, потому что в дыре, служившей дверным проемом, возникла высоченная фигура. Фаина забилась в угол, боясь открыть рот, чтобы позвать на помощь. Да и, собственно, звать некого. Если только Радмир не услышит, но у Волка была иная задача: убить Клыкастого.

Открыв рот, Фая попыталась произнести хоть слово.

А хищник шагнул ближе.

Теперь она видела его лицо, прикрытое козырьком черной кепки. И не могла даже моргнуть, настолько он заворожил ее своим взглядом.

Это был молодой парень, наверное, лет на пять старше нее самой. А хотя, возраст хищника угадать сложно. Прямой нос, правильные черты лица, красивые и невероятно холодные глаза светло-голубого оттенка. Молодой хищник выглядел удивительным, если бы не торчавшие в оскале острые клыки.

Фома понимала, что он смотрит только на нее, ведет носом, словно изучает ее запах на расстоянии. И это было странно. Потому что она ощущала растерянность. Она чувствовала, как его аромат щекочет ноздри, а зверь в сознании хищницы вдруг взвыл.

Фая сильнее вжалась спиной в стену. А мужчина шагнул к ней, уничтожая взглядом.

– Как звать? – раскатисто прорычал незнакомец, а Фая, кажется, оглохла.

– Фома, – очень тихо прошептала она.

Хищник выругался, где-то очень рядом раздался взрыв, а следом – крики боли. Волна силы не позволяла Фае стоят самостоятельно, сбивала с ног. Ее зверь скулил и рычал, словно искал защиты. А сама она – смотрела в невероятные горящие жидким холодом глаза.

Хищник вдруг ухватил ее за одежду и вытащил из укрытия. А дальше – все как в тумане.

Крики, стрельба, рычания и вопли…

Но Фаина успела рассмотреть, как Радмиру помогают сесть во второй вертолет. А тем временем хищник, чьего имени Фая не знала, но который, кажется, подчинил ее волю себе, швырнул ее в нутро адской машины. И она оторвалась от земли.

Фая спрятала сверток Радмира в свой бездонный карман. Осталось надеяться, что везут их с Волком в одно и то же место. А судя по тому, что никто ее пока не убил, есть шанс остаться в живых.

* * *

Радмир смотрел на водную гладь за стеклом. Грудь распирала досада.

Нет, он был очень сильно благодарен брату за спасение. Но, Великая Праматерь, он ведь кричал Тиму, чтобы тот дал ему еще хотя бы пару минут! Радмиру бы хватило времени. Он смог уничтожить верзил Клыкастого, оставалось только вломиться в его логово.

Но Тихомир все взял под свой контроль. Волной снес строение. По пути самого Радмира слегка задело, незажившие раны раскрылись. Но на них Волк не обращал внимания. Кровь давно стала чем-то обыденным в его существовании.

Однако грудину вспарывала досада, что Клыкастого он не успел прикончить лично, не успел вырвать сердце заклятого врага своими когтями.

– Мы устроим зачистку острова, – негромко произнес Тим, – мирных жителей расселят по континенту. Остальных в расход.

Радмир кивнул. Да, пожалуй, так и нужно сделать. Оставалось надеяться, что Клыкастый не выбрался из-под завала. Потому что, если это не так, то жизнь Жени под угрозой.

Мысли о Лисичке заставили Радмира сжать челюсти до скрежета. Прошло три месяца с их разлуки. Какой она стала, эта невероятно красивая женщина?

У Радмира было много времени на раздумья. Но сейчас, когда вертолет с каждой минутой приближал его к истинной, в душе всколыхнулось смятение.

Волку предстояло встретиться со своими страхами и заглянуть в раскосые глаза Лисички, чтобы увидеть в них ненависть. Три месяца – слишком крохотный срок, чтобы забыть о том, что именно Радмир убил ее отца.

Глава 9

Вертолет сделал остановку на территории усадьбы. Радмир не удивился, когда Тим отдал распоряжение лететь в город без него, а сам подошел к брату.

– Завтра ждем с Зарой вас здесь, – мотнул головой Тим, на прощание обняв Радмира, – Отоспись, ну или как получится.

Путь домой казался Радмиру невыносимо долгим. Он погрузился в свои мысли, вороша в памяти прошлое, боясь думать о будущем.

И уже на крыше небоскреба, в котором располагались квартиры всех братьев Вольновых, Радмир вдруг понял, что Женя там, несколькими метрами ниже.

Ему не нужно было спускаться на свой этаж, чтобы убедиться в этом. Он чуял ее аромат, даже через стены, металл и стекло.

Но последние метры дались ему тяжело. Едва волоча ногами, Радмир Вольнов, по прозвищу Волк, преодолел ничтожные метры и застыл перед дверью своей квартиры.

* * *

Женя не спала. Бродила из угла в угол, по всему телу – дикая дрожь. Даже стакан сложно было держать пальцами.

– Женя, успокойтесь, – негромко произнес Клим и удивил девушку тем, что накрыл ее ладони своей. – Дайте мне стакан. Не хватало, чтобы вы поранились.

– Клим, мне нужно знать, что происходит? Почему мы внезапно приехали сюда. Почему Верховный не выходит на связь. Почему Заря ничего не знает, – выдохнула Божена и сама уже вцепилась пальцами в одежду стража.

Хищник медленно перевел взгляд на ее пальцы, побелевшие и дрожащие.

– Моя задача – охранять вас, Женя, – спокойно произнес Клим, – Верховный не ставит меня в известность о своих планах. Приказы я не привык обсуждать.

– Да-да, конечно, – прошептала хищница, опустив плечи, – Просто… Просто я так устала… Так устала…

Женя готова была расплакаться от переживаний и того, как стремительно ее швыряло в эмоциональном плане. Хорошо, что от Олега они уехали, пусть тот и выглядел весьма недовольным. Но Женьке было плевать на его чувства. Она просто хотела тишины, покоя, хотела хоть какой-то стабильности.

– Все будет хорошо, Женя, – негромко произнес Клим и некрепко приобнял ее за плечи.

Женя зажмурилась. Она чувствовала, как зверь, прятавшийся в ее сознании скулил все громче. Крохотный комок из шерсти и тоски. Наверное, все хищники относятся к ней с сочувствием. Еще бы, когда у взрослой хищницы вместо зверя – щенок!

Вольнова вздохнула. Не стала отстранять крепкой руки охранника, когда тот легко погладил ее по затылку, точно ребенка.

– Все наладится, вот увидите, – пообещал Клим.

Женя неопределенно повела плечом, вздохнула. И вдруг почувствовала, как Клим вскинул голову, словно мог рассмотреть что-то на потолке.

А потом, спустя несколько ударов сердца, Женя вдруг поняла, что там, за дверью лифта кто-то стоит.

Она даже не слышала, как зашумел подъемный механизм. Но кто-то определенно вот-вот войдет в просторный холл апартаментов.

– Только не кричите, Женя, – негромко предупредил Клим и задвинул девушку за спину, придерживая могучей рукой ее за талию, а сам повернулся лицом к медленно разъехавшимся в стороны дверям.

В одно мгновение ее жизнь изменилась. В нее ворвались краски, цвета, ароматы.

В нее ворвался ураган.

И пусть сейчас он дико рычал, скалился, рвал мешавшую одежду, а все равно – это был ее, Женькин, ураган!

– Рад-мир…, – по слогам выдохнула Женя, едва сумев шевельнуть губами.

Но никто ее не слышал. Хищники сцепились, вспарывая острыми когтями дорогое покрытие стен, полов, потроша мягкую мебель и разбивая стекла.

И в этом диком, рычащем, яростном комке двух тел, Женя разобрала одно: любимое, испачканное, с глубокими гниющими ранами на спине, плечах.

– Рад-мир! – уже громче выкрикнула Женя, как раз в ту секунду, когда мужчина взмахнул смертоносными когтями, чтобы распороть противнику глотку, или грудь.

Женя поняла, что Клим уступил. Поддался? Или оказался слабее?

Девушка не хотела думать об этом. Все это – неважно. Главное, перед ней действительно ее волк, ее муж, ее истинный. Ее Радмир!

Она видела, как хищник дышит рвано и, повернув голову, смотрит на нее.

Рукой он все еще удерживал Клима за глотку, ногой давил на мощную грудь.

– Кто? – прорычал он, не сводя взгляда с дрожащей Жени, но обращаясь к Климу.

– Охрана Божены Вольновой. Приставлен Верховным, – приглушенно вымолвил Клим, поднял руки, показывая, что сопротивляться не станет.

– На ней твой запах! – прорычал он так, что Женя, не выдержав, осела на пол.

Она все так же, не отводя взора и не мигая, смотрела на своего хищника. Не замечала, что слезы градом катятся по щекам. И даже не пыталась их стереть.

Он изменился. Он был совершенно другим.

Лицо осунулось. На могучей груди рубцы и следы от многочисленных ранений. Живот впал. Казалось, что Радмир стал очень худым. Но мышцы бугрились на плечах и груди. Волосы отросли. Хищник стал выглядеть моложе, но ужасные шрамы…

Увидев их, Женя залепила рот ладонями, боясь сорваться в истерику.

Она так и сидела, не сводя взгляда с сурового, обветренного, покрытого шрамами, лица.

И глаза… В них Женя видела отражение души Радмира. И понимала, что от прежнего Радмира Вольнова почти ничего не осталось.

– Я ее не трогал, – просипел Клим, а Женя поняла, что пальцы Радмира впиваются в глотку стража.

Женя не знала, что делать. Тело словно онемело. Было ли ей страшно?

Да. Невероятно.

Но страшно было от того, сколько боли пережил этот сильный хищник. Тот, который ласково шептал «Лисичка». Который целовал ее. Окутывал своей силой.

Радмир отвернулся. Но руку разжал, выпуская Клима.

– Убирайся! – скомандовал Вольнов и, не глядя на Женю, набросил лохмотья на плечи, неуклюже прикрыв рубцы на спине.

Клим бросил пронзительный взгляд на Женю и шагнул к лифту.

– Еще раз глянешь, и без глаз останешься, – низко прорычал Волк, не шевелясь.

Женя сверлила жадным взором каждый сантиметр мужского тела. Все ждала, когда Радмир подойдет ближе, хотя бы на шаг. Но Вольнов стоял, тяжело дыша и то сжимая, то разжимая кулаки.

И вдруг, когда Женя, убрав ладони с губ, протяжно выдохнула, Радмир повернулся к ней.

– Это… Ты… Там…, – на одном дыхании просипел мужчина, а Женя накрыла ладонями свой живот в защитном жесте.

Наверное, она уже просто привыкла к подобному. В присутствии Олега хотелось защитить малышей от всего вокруг. Вот и сейчас так же поступила. И дело было вовсе не в страхе перед Радмиром. Вернее, страха перед истинным у Жени не было.

– Три…, – сипло бормотал Радмир, медленно двигаясь к Жене, все еще сидящей на полу у стены.

Женя смотрела, как он подошел к ней невероятно близко, как потянулась его рука к ней. Огромная, могучая, мозолистая ладонь со сбитой в кровь, огрубевшей кожей и царапинами. Видела, как дрожат его пальцы, накрыв ее крохотные, в сравнении с его, ладони.

Всего на долю секунды девушка осязала горячую кожу, и вдруг мужчина рванул свою руку. Но Женя отметила контраст между своей светлой и чистой, и его – грязной, с запекшейся кровью.

– Я… мне нужно вымыться…, – словно извиняясь, прошептал Радмир, но так и не пошевелился, стоя на коленях рядом с ней, – Три месяца не мылся.

Женя больше не могла терпеть. Всхлипнула, не сумев сдержать эмоций. Тут же вцепилась тонкими пальцами в широкую дрожащую ладонь. И со всей силы прижала ее к своему животу, а сверху накрыла своими пальцами.

И только сейчас поняла, как скучала, как не сможет без него и не дня больше, как хочет, чтобы он был рядом. Даже если придется умолять. Если придется идти за ним на край света. Если придется…

Но не пришлось. Радмир покачнулся, сел на пол, перетянул Женю ближе к себе и обнял за трясущиеся плечи, как будто хотел срастись с этой девушкой, стать единым целым.

Вторая рука все так же лежала на едва заметно округлившимся животике. Одной ладони Вольнова хватило, чтобы накрыть его весь. А поверх – Женины пальцы.

Хищница рыдала, не могла отыскать в себе силы, чтобы и слова вымолвить. Только всхлипывала, навзрыд, словно хотела выплакать все горе, скопившееся за месяцы разлуки.

И вдруг подняла свою ладонь. Потянулась к его лицу. Коснулась щеки, колючей и заросшей щетиной. Будто бы собралась в нерешительности отдернуть ее. Но Радмир потянулся, безошибочно уткнулся носом в расправленные пальцы.

Женя ощутила тепло, даже жжение в области метки.

Сухие, потрескавшиеся губы приникли к чувствительной коже. Женя моргнула, пытаясь смахнуть слезы. Не выходило. Лицо Радмира расплывалось, но все равно было самым любимым.

– Я чумазый, как черт, Лисичка, – расслышала она приглушенный, срывающийся шепот.

– Я так скучала! – с надрывом прошептала Женя.

* * *

Радмир лежал в горячей воде, устроив затылок на бортик ванной и прикрыв глаза. Правда, прежде, чем залезть в воду, Вольнову пришлось долго отскребать от себя всю трехмесячную грязь, стоя под душем.

И все равно не чувствовал себя достаточно чистым, чтобы прикасаться к своей Лисичке.

А она словно прочла его мысли, принялась набирать полную ванну воды. И вот теперь он едва ли не засыпал, чувствуя, как тело расслабляется, отпускает все прошлые события.

А Женя… Лисичка сначала тихонько сидела у стены, потом принесла чистую одежду и полотенца. И теперь, когда он лежал и пытался не уснуть, вдруг несмело прикоснулась к его волосам.

– Можно я…? – негромко шепнула она.

Радмир молчал. Он вообще теперь уже не знал, с чего начать разговор. А поговорить им нужно.

Вот только его ошарашила Лисичка. Он ведь готовился к любому раскладу, прокручивал каждое слово, каждый жест, пока торчал на острове, оторванный от реальности и жизни.

А здесь и сейчас, рядом с ней, все виделось иначе. Все было другим.

И Женя – другая. Нет, она все та же, невероятно красивая, изящная, хрупкая, живая, но теперь в ней живут три огонька, который Радмир отчетливо чует.

Да даже дело не в потомстве. А в самой Жене. В ее глазах. В ее смущении. В ее жестах.

И она спрашивала разрешения коснуться его!

Да что ж такое, а?!

Это он считал себя недостойным, грязным, изуродованным. Боялся увидеть в ее глазах отвращение или жалость. И ее слезы вспарывали каждую клетку болью.

Он знал, что рано или поздно, а рубцы и шрамы заживут, затянутся, но в его памяти навсегда останется выражение лица Лисички, когда она увидела его сегодня.

Радмир понимал, что в лохмотьях вместо одежды, заросший, ободранный, как дворовой пес, отталкивал Женю.

А оказалось все… Она сама потянулась к нему. Сама прижала его ладонь к себе, а у Радмира на коже до сих пор будто ожог. И аромат Лисички – прямо в легкие.

Дрогнувшими пальцами он сам вложил в ее ладони флакон с шампунем. Поймал робкую улыбку и вновь прикрыл глаза.

Ловкие пальцы нырнули в его волосы, вспенивая мыло и растирая кожу.

А Радмир уже понял, что не может обуздать урчание. Его волк требовал показать истинной, что и он, безумный зверь, рад встречи.

Пальцы Лисички творили невероятное с ним. Нежность и удовольствие струились по всему телу, а в груди зарождалось рычание.

* * *

Смыв пену с волос, Женя решила отмыть и его бороду. И это было уже выше его сил. Видеть прямо перед собой личико сосредоточенное, нежное, с прилипшими к вискам прядками мокрых волос, Радмир больше не мог.

Просто смотреть и не касаться – чертовы пытки, похлеще тех, которыми развлекался Клыкастый.

Лисичка первой отвернулась, схватилась за чистое полотенце и замерла.

Радмир нырнул под воду с головой, вынырнул и плавно поднялся на ноги. Женя тут же отступила на шаг назад, но продолжала протягивать ему чертову тряпку, чтобы он обтерся.

– Давай я обработаю? Там, на спине… Я видела, – приглушенно прошептала Лисичка. – И ужин! Ты наверняка голодный. Я сейчас! Я мигом!

Радмир успел перехватить Лисичку прежде, чем она выскочила за дверь. Он видел, как дрожали ее губы, словно девчонка вновь собиралась рыдать. Не сводя с нее взгляда, Радмир медленно обернул полотенце вокруг бедер, рукой прошелся по волосам, снимая капли.

– Только не плачь, Лисичка, – отрывисто пробормотал, и уже было не до обработки его ранений. И так заживут, не рассыплется он от пары царапин. Есть, конечно, хотелось зверски. Но был у хищника и иной голод, более важный.

– Я не плачу! – возмутилась Женя, но голос вновь дрожал, а руки девчонка сцепила в замок, очевидно, чтобы скрыть нервозность.

– Вот и не плачь, – повторил Радмир и подошел близко-близко к ней.

Его ладонь легла на ее шею, пальцы ласково поглаживали скулу, щеку, уголок рта. Он не знал, как сдвинуться с мертвой точки, как убедить себя, что все вокруг – не его сны, а он действительно рядом со своей женой. Потому что, раньше он был уверен: Женя никогда не смотрела бы в его глаза вот так, открыто, нежно, с щемящей душу тоской. Так… будто была безумно рада видеть его рядом.

Да и сам он… Сколько раз повторял в своих мыслях, как сильно ненавидит, презирает, винит ее в том, что сам попался в ловушку? А что в итоге?

В итоге – не может взгляда оторвать от ее полных нежности и слез глаз. Дышать не может от того, как сильно сжимается сердце, когда Лисичка рядом.

Женя вдруг вскинула тонкие ладони, вцепилась в его руку так, что не оторвать. И прижала ее к своим губам.

Радмир едва не упал, когда понял, что эта невероятно красивая, сильная, смелая хищница, его девочка, его истинная пара – целует ему руку, что-то бормочет, всхлипывает.

А он разобрал только одно слово.

– Прости! – повторяла она вновь и вновь, захлебываясь рыданиями.

Радмир не смог больше. Просто не смог стоять спокойно. Стиснул ручищами тонкие плечи, талию, хрупкую спину, на которой ощущалась каждая косточка. Вжал в свое тело, припечатал, словно хотел растворить Лисичку в себе.

Рукой – нырнул в волосы, собранные в замысловатый пучок. Некоторые пряди были короче, выбились из прически, ласкали тонкую шею.

– Я так ждала… Так боялась… И сны… Не хотела просыпаться совсем! – шептала Женя, словно сорвавшись, обхватила его щеки ладонями, целовала, рвано и хаотично, куда могла дотянуться.

И он целовал. Его вообще понесло так, что он не особо соображал, где находится. Помнил только, что идти нужно в спальню. Потому что Лисичке нужен комфорт, а не как в их первый раз.

Радмир подхватил Женьку на руки, удерживая над полом. А она – не переставала целовать его, обнимать, гладить лицо, шею, плечи своими ладонями. Плакала, говорила и вновь плакала.

– Ну хватит, хватит, – рвано и сипло шептал Вольнов, стремительно пересекая небольшой коридор по пути в спальню, – Я здесь. Никуда больше не денусь.

– Это все я! Я виновата! – громче, с мукой и страданиями в голосе воскликнула девушка.

Радмир замер, тяжело дыша, не сводя жадного взгляда с покрасневших от слез глаз.

– Все это неважно, Лисичка, – просипел он вдруг, поглаживая тонкую шею пальцами, спускаясь к ключице, где горела его метка, – Все в прошлом. Пусть там и будет. Главное, ты со мной.

Женя всхлипнула, уткнулась макушкой в его плечо, руками обвила талию, ладонями огладила спину. Он сгорал от каждого прикосновения ласковых рук. Умирал и возрождался здесь и сейчас, начиная верить, убеждаясь, что у них с Лисичкой есть будущее.