Текст книги "Медальон Распутина"

Тут Маша заметила выразительный Дусин взгляд – мол, сама говоришь, что парой слов только перебрасывались изредка, а сама такие подробности про детство ее знаешь.

– Это случайно вышло, была у нас как-то корпоративная вечеринка, теперь по ресторанам ходить не так чтобы можно, ну, мы в офисе все устроили. А делать-то нечего, ни танцев, ни караоке, да еще с Кристиной никто не разговаривает. Она выпила лишнего и разговорилась, в общем, все мне рассказала. А я изучаю типы поведения и вообще… Ну вот, а потом, когда Кристине операцию сделали, она, по ее собственным словам, открыла для себя новые горизонты. Взялась за себя всерьез, похудела, похорошела и решила всем за все отомстить.

– Вот как?

– Это я ее слова передаю, она, конечно, тогда совсем пьяная была, от того и проговорилась. И вот пошли у нее мужчины чередой. И главное, говорит, мало кто ей нравился – так чтобы серьезные отношения завести. А вот сам процесс ее привлекал – соблазнить, сделать так, чтобы парень хоть на короткое время голову потерял, свою девушку забыл (она обязательно таких выбирала, несвободных), да еще так делала, чтобы девушка обо всем узнала. Очень ей нравились скандалы, и редко какая пара после этого оставалась вместе.

– Понимаю… – Дуся вспомнила рассказ Аллы Мезенчук. – А вот скажите, одевалась она как?

– Да как все у нас, не так чтобы дорого. – Маша пожала плечами. – Тут платят немного, я потому за эту работу держусь, что разрешают отпуск учебный брать и отпускают, если что. А Кристина… она деньги на себя тратила – фитнес там, салон красоты. И вот я, конечно, такого не одобряю, но девицы у нас сплетничали – что, мол, мужиков меняет как перчатки, а толку-то? Хоть бы кто квартиру съемную оплатил, не говоря уже о том, чтобы свозил куда-то… Нет, ей другое от мужчин нужно было – отомстить за свое прошлое, жизнь испортить. Это мне непонятно. Казалось бы, ну было в детстве плохо, так теперь-то жизнь дала шанс! Забудь про все! А она его на такую ерунду потратила…

– Вы, Маша, здраво рассуждаете и будете хорошим психологом, – посулила Дуся. – А вот что вы можете сказать про последнее время? Был у нее кто-то, кого вы видели? Может, она рассказывала…

– Ну что в отпуск она поехала на лыжах кататься в Красную Поляну – это она в бухгалтерии сказала. А мне проболталась, что хочет домой съездить, на малую родину. Я тогда и спрашиваю – зачем, кто тебя там ждет? А она усмехнулась так нехорошо – надо, говорит, кое-кого проведать, посмотреть, как живет, о себе напомнить. А сама смотрит так – ждет, что я расспрашивать начну. А у меня метод другой. Человек, если захочет, сам о себе все расскажет. Ну, надо так надо, говорю, счастливой тебе дороги. Тут она и рассказала, что была у нее в школе первая любовь, да угораздило еще влюбиться в самого что ни на есть красавца. Она за ним не бегала, но письмо написала, а он его вслух в классе зачитал.

– Обычная, в общем, история. – Дуся пожала плечами.

– Ну да, а Кристина на него затаила. Уж почти двадцать лет прошло, а она мстить решила. Я, говорит, ему жизнь качественно испорчу, как он мне когда-то. Я, говорит, тогда ведь отравиться всерьез хотела, не нашла только чем. Теперь он мне за все заплатит. А я тогда спрашиваю – откуда ты знаешь, что этот парень все еще в вашем городе живет? Может, он уехал, как многие, и теперь, допустим, в Москве или еще где. Нет, она отвечает, приехал из нашего города знакомый один, он мне все рассказал про одноклассников бывших. Живет мой Ленечка там же, женат, дочку имеет, и жена снова беременная. Вот как раз я кстати и подоспею, если с женой не разведу, то нервы им попорчу.

– Нехорошо как-то поступить собиралась… – вставила Дуся. – Жена-то беременная что ей сделала?

– Ну да, только что толку говорить об этом? – Маша пожала плечами и посмотрела на часы.

– Ну, спасибо вам за ценные наблюдения, – сказала Дуся, сообразив, что больше она ничего не узнает.

Вернувшись на рабочее место, Дуся застала Лебедкина за прежним занятием – он мучился над отчетом.

– Петя, а ты съездил на квартиру Леденцовой?

– Съездил, – неохотно отозвался Лебедкин.

– Ну и как успехи?

– Никак. Хозяйка со мной и говорить не стала. Как только Леденцова пропала, деньги платить перестала – она эту квартиру другим людям сдала. И все, знать ничего не знает и слышать про нее не хочет.

– А где ее вещи?

– И ни про какие вещи не знает. Говорит, ничего не было и нет.

– Ох, Петя, не умеешь ты с людьми разговаривать! У тебя на уме одни схемы и графики! Отчет и то два дня составляешь! Придется мне туда съездить! Как говорится, если хочешь что-то сделать хорошо – делай это сам!

– Ну уж не знаю, чего ты там добьешься… имей в виду, хозяйка на той же площадке живет, рядом с этой съемной квартирой. Баба стервозная, просто жуть…

Дуся только отмахнулась – всем было известно, что капитан Лебедкин боится женщин. Причем всех без разбору – молодых красавиц и старых ведьм, девчонок-подростков с наглыми глазами и сорокалетних, прожженных жизнью, потерявших надежду на личное счастье. Лебедкин сторонился всех, терпел рядом с собой только Дусю. Впрочем, Дусю, как уже говорилось, любили все.

Перед уходом Дуся озадачила своего напарника еще одним делом: выяснить, когда Кристина Леденцова летала на свою малую родину – в город Дальнереченск. И когда прилетела и с кем. Потому что убили-то ее точно здесь, а не в Дальнереченске.

Меньше чем через час Дуся поднялась на шестой этаж типового панельного дома, нашла квартиру, которую снимала при жизни Кристина Леденцова, отметила облезлую, давно некрашеную дверь и резко, требовательно позвонила в соседнюю квартиру – в ту, где жила хозяйка, сдававшая Леденцовой жилплощадь.

Какое-то время ничего не происходило. Дуся, выждав полминуты, позвонила снова – несколько раз подряд.

Наконец за дверью раздались шаркающие шаги и гнусавый квакающий голос:

– Чего звонишь? Ну, чего звонишь? Я тебе щас по голове так позвоню, будешь знать!

После этих слов дверь открылась, и на пороге появилась приземистая особа, похожая на огромную раскормленную жабу.

Особа эта держала в правой руке чугунную сковородку. Если булыжник, как известно, оружие пролетариата, то чугунная сковорода – оружие домохозяйки. Причем весьма грозное оружие.

Открыв дверь, хозяйка по инерции повторила:

– Чего звонишь…

Но тут она разглядела мощную Дусину фигуру и попятилась, сообразив, что столкнулась с превосходящими силами.

Несколько сбавив тон, она проквакала:

– Ну, и чего тебе надо?

– Вещички, которые ты прибрала! – ответила Дуся, подбоченившись, и шагнула вперед.

– Какие еще вещички? – С этими словами хозяйка попыталась захлопнуть перед ней дверь, но Дуся ловко вставила в дверной проем носок ботинка и протиснулась в прихожую.

– Куда ж ты прешься… – пропыхтела хозяйка, безуспешно пытаясь вытеснить Дусю обратно. – Чего тебе надо?

Тут она попыталась замахнуться на Дусю сковородой, но Дуся ловким приемом обезоружила ее.

– Я сказала чего, – проговорила она, развивая наступление. – Отдашь мне вещи сестры – и я уйду! Мне чужого не надо, но что мне положено – никому не отдам!

– Я сейчас полицию вызову! – неуверенным голосом проквакала хозяйка.

– Вот и отлично! Я полиции и расскажу, что ты мне вещи отказываешься отдать!

– Да о чем ты говоришь? Про какую ты сестру?

– Про мою сестру. Двоюродную, правда. Про Кристину.

– Ах, так ты Кристинкина сестра? – Хозяйка почувствовала хоть какую-то почву под ногами. – Так она мне уже два месяца ничего не платит, я квартиру и сдала! Хорошим, тихим людям! Я в своем праве! И вообще, сестрица твоя та еще шалава… чуть не каждый день других мужиков приводила!

– Еще бы она платила, коли уже два месяца как померла! А насчет ее морального облика ты бы лучше заткнулась! Покойного человека оговорить ничего не стоит!

– Померла? – переспросила хозяйка, но в ее взгляде ничего не отразилось. – Так тем более я в своем праве… коли она померла, так ей квартира точно ни к чему!

– А вещи ее?

– Вещи ей тоже ни к чему! И вообще, я их выбросила, чтобы место не занимали!

– Вещи ее выбрасывать ты никакого права не имеешь! И присваивать тоже не имеешь! Я сейчас сама полицию вызову, и мы разберемся, в своем ты праве или как!

– Какую еще полицию? При чем тут полиция?

– А при том, что убили ее! Убили мою Кристинку! – Дуся демонстративно всхлипнула и продолжила, вытерев сухие глаза, – И ты не имела никакого права ее квартиру сдавать, потому как это, может быть, место преступления!

– Ничего про это не знаю! – отрезала хозяйка. – Мне никто ничего не сказал, значит, я имею право…

– И еще ты полицейскому при исполнении препятствовала в проведении следственных действий!

– Какому еще полицейскому? – насторожилась хозяйка.

– А тому, который к тебе сегодня приходил и вопросы про Кристину задавал.

– Ничего я не препятствовала… – начала было хозяйка, но тут ее глаза подозрительно вспыхнули: – А ты почем знаешь про этого полицейского? Ты же говоришь, что сестра?

– Я-то сестра, а тот полицейский – мой сердечный дружок! – быстро нашлась Дуся. – Так что, если ты мне Кристинкины вещи не отдашь – я ему позвоню и все как есть расскажу…

– Да что ты ко мне с этими вещами привязалась? – вскрикнула хозяйка. – Да подавись ты ими…

Она развернулась, вперевалку направилась в глубину квартиры, остановилась перед дверью кладовки, распахнула ее и ткнула в большую картонную коробку:

– Вот они, сестрицы твоей вещички! Забирай, коли тебе нужно, мне лично они без надобности.

– Если без надобности, так что ж ты так долго упиралась? – проговорила Дуся, оставив за собой последнее слово.

Коробка была большая и неудобная, втиснуться с ней в маршрутку не было никакой возможности, пришлось брать такси.

На следующий день, не заезжая в родное отделение, Дуся отправилась по магазинам. Интерес ее был самый определенный: желтое платье с лиловыми ирисами. Потому что, судя по рассказам Маши Балабановой, сама Кристина такое, в общем дорогое, платье не купила бы. Не одевалась она в таких магазинах, ей бы что попроще. Купить на один сезон, поносить да выбросить.

Магазинов «Риджент-стрит», как уже говорилось, в городе было всего четыре. Причем один полгода назад успел закрыться – кризис, цены поднимаются, покупателей мало.

Во втором, как выяснила она накануне, был долгий ремонт, и открылся он всего две недели назад. Оставалось еще два в центре города, которые Дуся решила обойти лично.

Первый располагался в большом торговом центре, и там дали исчерпывающую справку, что все такие платья были куплены еще летом, а то, что осталось, отправлено обратно на склад. Они не хранят в магазине вещи летней коллекции, это даже странно слышать. К тому же на ваш размер у нас платьев вообще не было.

Дуся с трудом убедила подозрительную заведующую, что она интересуется платьем не для себя, а совсем другого размера, и показала фотографию с этикеткой. В общем, ничего определенного ей не сказали. И смотрела заведующая очень выразительно на Дусину самую обычную, а значит, дешевую сумку и далеко не новые ботинки с выступившими на них разводами от соли.

Как уже говорилось, Дуся с женщинами тоже находила общий язык, но директор магазина оказалась твердым орешком.

Дуся вышла из магазина и огляделась.

С неба сеялась мелкая омерзительная морось – ни снег, ни дождь, а какая-то волглая дрянь. Под ногами тоже чавкало что-то неудобоваримое. В довершение ко всему левый ботинок протек и нога отсырела. Дуся была по природе неисправимой оптимисткой, но и у нее настроение начало портиться.

И тут мимо нее на полной скорости проехал черный джип и окатил Дусю грязной водой из лужи.

Дуся чуть не заплакала. Ведь она специально надела сегодня новое пальто! Вот что с ним теперь делать?

Ну что сегодня за день такой?

Тут рядом с Дусей возникла женщина средних лет, в черном пальто с капюшоном, с бледным лицом и горящими глазами.

– Девушка, – проговорила эта особа негромким взволнованным голосом. – Я понимаю, в жизни бывают тяжелые моменты, бывает, что и жить-то совсем не хочется. Но не нужно отчаиваться, вы еще молоды, у вас все впереди, а самое главное – есть человек, который поможет вам справиться с любыми неприятностями! Есть человек, который вернет вам надежду!

– Что? – Дуся удивленно уставилась на незнакомку. – Какой еще человек? Женщина, вы о чем?

Но женщина молча сунула в руку Дуси какой-то сложенный вдвое плотный листок. И тут же бесследно исчезла – смешалась с толпой, и след ее простыл.

Дуся развернула листок – и увидела фотографию тропического острова. Растрепанные ветром пальмы, белоснежный песок, набегающие на берег волны и ни души, ни одного человека…

Мечта! Особенно по контрасту с мокрым снегом под ногами и моросью, падающей с неба…

«Нельзя раскисать! – подумала Дуся, выбрасывая листовку в ближайшую урну. – Вон, стоило немножко поддаться негативу, тут же начинают вязаться какие-то безумные тетки. А пальто отдам в химчистку, будет как новое. А ботинок тут же отремонтирую. Вон как раз ремонт обуви».

Дуся усилием воли вернула себе если не хорошее, то сносное настроение и вошла в здание торгового центра, на котором она заметила нужную вывеску.

Сапожник, молодой парень с иссиня-черной бородой, занимал маленькую клетушку возле лифта. Дуся сняла ботинок и обрисовала ситуацию.

– Не переживай, красавица, я тебе сейчас все подклею! Ты пока посиди, за пять минут управимся!

Дуся села на табуретку напротив сапожника и от нечего делать стала разглядывать вывески на противоположной стене. Не нашла ничего интересного, но тут парень отдал ей отремонтированный ботинок. И денег взял совсем мало.

Теперь путь ее лежал в последний магазин «Риджент-стрит».

Тут все было по-другому. Приветливая продавщица встретила у порога и хоть при виде Дусиных габаритов на лицо ее набежала легкая тень, она быстро согнала тень улыбкой.

– Что-нибудь обязательно вам подберем!

– Это вряд ли, – улыбнулась в ответ Дуся, как уже говорилось, она ничуть не стеснялась своего веса и габаритов, – но я, собственно, по другому вопросу.

И предъявила фотографию платья.

– В каком оно виде… – протянула другая продавщица, и тут до нее дошло, что Дуся из полиции, стало быть… – Ой!

– Ну да, – вздохнула Дуся, – все так и есть. Что вы можете сказать про эти платья?

– Ну что, – затараторила продавщица, – пришли они к нам прошлой весной, и к концу лета все распродали. И вот эта серия… прислали еще три к сентябрю. Ну, мало ли, думаем, сезон еще не кончился, кто-то в отпуск на море поедет…

– Было что-то необычное с этим платьем? – спросила Дуся, интуитивно чувствуя, что сейчас ей повезет.

– А знаете, было! – оживилась продавщица. – Значит, осталось три последних платья, одно я сразу же отложила для Елены Сергеевны, это наша постоянная покупательница, она позвонила, сказала, что в командировке, еще месяц не вернется, так чтобы придержали пока. А второе купил мужчина.

– Мужчина? – насторожилась Дуся.

– Вот представляете, приходит он в магазин и говорит: мне вот это платье, желтое, то, что на витрине.

– А оно у вас в витрине висело?

– Ну да, так получилось. Мы так прямо растерялись – как с витрины снять, это же долго. Я ему принесла то, что осталось в подсобке – нет, говорит, мне вот это самое! Это, говорит, подарок моей девушке, она давно именно такое хотела! Да вы приведите свою девушку, говорим, мы платье отложим, а то вдруг размер не подойдет? А он так прямо рассердился: ваше, говорит, дело продать, а мое – купить, а со своей девушкой я как-нибудь сам разберусь.

– Ну, покупатель всегда прав, – вступила в разговор другая продавщица, – сняли мы платье с витрины, упаковали.

– Как он расплатился?

– Наличными.

– Так я и думала, – вздохнула Дуся. – Вы хоть внешность его запомнили?

– Ну да. Такой… росту среднего, скорее худой, лицо лошадиное, уши длинные, сверху острые, моя бабушка говорила – волчьи уши. Глаза… глаза как-то я не разглядела, он все время взгляд отводил.

– Откровенно говоря, – сказала вторая продавщица, – неприятный тип. Мы еще подумали тогда, что девушке его не завидуем.

– Правильно подумали, – вздохнула Дуся.

– Неужели он ее?..

– Точно не знаю, но похоже на то. А вы его узнаете, если что?

– Узнаем! – хором ответила продавщицы.

Дуся дала им номер своего телефона на всякий случай, и они обещали позвонить, если будет в магазине что-нибудь ее размера.

Все присутствующие сидели как на иголках, или как на вокзале в ожидании поезда.

Наконец кто-то первый шепнул:

– Старец!

И тут же несколько голосов повторили:

– Старец, старец! Старец идет!

Дверь распахнулась, и в комнату вошел совсем еще не старый человек в шелковой рубашке, вышитой васильками по вороту и подпоясанной крученым шнуром.

Человек этот был черен – черные спутанные волосы, черная неопрятная борода, черные маленькие глаза, упрятанные глубоко под кустистыми бровями.

Черный человек оглядел всех присутствующих тяжелым мрачным взглядом, словно чего-то ожидая.

– Благослови, старец! – выкрикнул кто-то из задних рядов.

Черный человек осклабился, сложил пальцы щепотью и трижды перекрестил комнату.

Черный человек выпрямился во весь свой немалый рост, затряс волосатым бугристым кулаком и выкрикнул хриплым, надсаженным голосом:

– Не боитесь вы Божьей кары! Не хотите слушать святые слова! Через свое неверие горькую воду пить вам придется! Слезы солнца своими глазами увидите! До конца сего века придут ядовитые дожди! Пустыни будут наступать со всех сторон, землю нашу населят невиданные чудовища – ни люди, ни животные, а только плоды неправедной человеческой алхимии! Летучие лягушки, бабочки-коршуны, ползучие пчелы, мыши превеликие – с лошадь величиною, и муравьи такие же. А страшнее всех будет зверь кобака!

– Как вы сказали, Григорий Ефимович? – озабоченно переспросил секретарь, записывавший каждое слово старца. – Собака?

– Кобака, дурень! И не перебивай меня – моими устами Святой Дух глаголет!

Черный человек поморщился, поправил рукой длинные спутанные волосы и продолжил:

– Два князя, с Запада и с Востока, будут бороться меж собою за верховную власть! Будет меж ними главное сражение в земле четырех демонов, и западный князь именем Граюг победит восточного князя Вьюга, но потом и сам падет. А уж после этого люди вновь обратятся к Богу и войдут в рай земной!

Черный человек перевел дыхание и победно оглядел присутствующих своими маленькими пронзительными глазами – мол, каково?

Чистенькая старушка, не сводившая со старца выпученных лягушачьих глаз, воскликнула:

– Великий человек! Великий!

Капитан Лебедкин увидел указатель «ТСН Перешеек» и съехал с шоссе на узкую дорогу. Поначалу дорога была сносной, и Петина машина бодро катила по ней, но чем дальше, тем глубже был снег, и скоро машина забуксовала.

Впереди, метрах в пятидесяти, виднелся небольшой домик, над крышей которого уютно поднимался дымок.

Лебедкин выбрался из машины, утопая в снегу, добрался до дома и постучал в дверь.

За дверью послышались тяжелые шаги, дверь открылась, и на пороге появилась закутанная в платок поверх ватника полная женщина лет шестидесяти.

– Что, сынок, заплутал? – сочувственно проговорила она, оглядев Лебедкина. – Если тебе надо в Черемыкино, так это на следующий съезд. А если в Новокашино, так это вообще нужно было намного раньше повернуть…

– Нет, гражданка, мне как раз в «Перешеек» нужно, – оборвал ее Лебедкин и для определенности представился: – Я из полиции. Капитан Лебедкин.

Женщина с интересом взглянула на его удостоверение и прокашлялась:

– Ну, тогда это вам к Пете нужно.

– К Пете? – заинтересовался Лебедкин. – К какому Пете? Я вообще-то тоже Петр…

– Надо же! Тезки, значит. А у нас тут Петя-тракторист. Знаете, песня такая была? «Прокати нас, Петруша, на тракторе…», так вот это прямо про него.

– И чем мне этот Петя поможет?

– Известно чем. Расчистит дорогу до «Перешейка». У него трактор свой имеется, и он с этого трактора живет. Летом вскопать может или канаву выкопать, а зимой вот дорогу расчищает…

С этими словами женщина достала из кармана ватника телефон и набрала номер.

– Петя, подгребай! – проговорила жизнерадостно. – Тут для тебя работа образовалась.

– Приедет! – сообщила она, спрятав телефон. – Ему сейчас делать все одно нечего, так что быстро приедет!

Лебедкин вспомнил, что ребята, которые приезжали на труп, говорили, без трактора тут не обойтись. Вот как люди живут, если дороги нет? Впрочем, садоводы обычно летом приезжают.

Через несколько минут раздался приближающийся рев мотора, и из снежного тумана появился небольшой ладный трактор.

Трактор остановился перед домом, из него выскочил долговязый небритый мужик и бодро обратился к хозяйке:

– Как жизнь, Ивановна? Не скучаешь?

– Мне скучать некогда!

– А кому тут дорогу расчистить нужно?

– Мне! – выступил вперед Лебедкин.

– Ну, это можно. Тариф у меня известный…

– Я вообще-то из полиции. – Петя показал свое удостоверение. – Мне денег на такие дела не выделяют.

– Ох… ну ладно, ради такого дела могу скидку сделать. Заплати сколько не жалко.

Он развернул трактор, опустил щит и поехал, расчищая перед собой дорогу. Лебедкин снова сел за руль, включил первую передачу и неторопливо поехал за трактористом.

Так они проехали километра полтора. Здесь дорога расширялась, переходя в круглую утоптанную площадку, и дальше терялась среди огромных сугробов.

Здесь тракторист остановился.

– А дальше как? – спросил Лебедкин.

– А дальше никак не проехать, там дороги вообще нет. Все, кто сюда зимой приезжают, оставляют здесь машины и дальше уж пешочком, своим ходом. Ну, тут уже недалеко, всего полкилометра. Вон, видишь, уже дома видны.

Действительно, невдалеке виднелись домики садоводства, и к ним вела кое-как протоптанная тропинка.

– И это только зимой так трудно проехать?

– Да нет, осенью еще хуже. Осенью дорога раскисшая, по ней никак не проедешь. Отсюда только пешком.

Лебедкин сунул трактористу пятьсот рублей, закрыл машину и побрел к садоводству, с грустью думая, что никто ему эти денежки не оплатит. В бухгалтерию подавай справки да квитанции, а что можно с этого Петруши получить?

По дороге капитан размышлял.

Тот человек, который оставил в холодильнике женский труп, должен был как-то доставить его сюда. Если он оставил машину там же, где сам Лебедкин, – как он дотащил труп до места? Не тащил же он его на спине? Или волоком по снегу?

Налегке Лебедкин быстро прошел полкилометра и издалека увидел пожилого мужчину, который поджидал его на крылечке, заодно сметая с крыльца снег.

– Здрасте! – бодро приветствовал его Лебедкин. – Вы, наверное, Максим Максимович Васильков?

– Он самый! Здорово! Я уж заждался. Зато печку натопил, так что в доме тепло. Чаю хотите?

– Чаю можно. – Лебедкин зябко поежился.

– У меня и что покрепче есть…

– А вот этого не надо, – посуровел Лебедкин. – Я при исполнении, кроме того, за рулем.

– А, ну да… – Хозяин поскучнел.

Лебедкин отряхнул снег и вошел в домик.

Он огляделся.

Дом был небольшой и какой-то неуютный, пустоватый – видно, в нем обычно не жили зимой, и осенью какие-то вещи увезли в город, а какие-то убрали в подвал или в кладовую.

На стене напротив входа висел календарь или просто постер – фотография тропического острова.

Лебедкин сделал несколько снимков, чтобы разглядеть их вместе с Дусей на рабочем месте.

За это время хозяин заварил и разлил чай.

– Мы вообще-то сюда зимой редко приезжаем, – проговорил Максим Максимович, прихлебывая горячий чай. – Сами видели, как сюда добираться тяжело. Да и дом для зимы совсем не подходит. Его протопишь – часа два тепло, а потом снова холодина, зуб на зуб не попадает. Ночевать здесь зимой никак невозможно. У меня еще сушки есть, – спохватился хозяин. – Хотите сушек?

Лебедкин взял одну сушку, попробовал раскусить, но чуть не сломал зубы. Он допил чай и поднялся, чтобы еще раз осмотреть дом.

Хотя хозяин только что протопил печку, в доме было холодно. Лебедкин обошел комнату, заглядывая во все углы. В доме было пусто и чисто. Он подумал, что зря тащился в такую даль – если здесь и были какие-то следы преступника, криминалисты их уже нашли.

– А когда же вы последний раз здесь были? – уточнил капитан на всякий случай, хотя в деле уже были показания хозяев домика.

– Так в ноябре. Еще до морозов. А с тех пор ни разу не приезжали, до этого самого дня, когда мы… ее нашли. – Максим Максимович покосился на холодильник и зябко поежился – то ли от холода, то ли от неприятного воспоминания.

– А снег когда выпал?

– В начале декабря. Тогда снежный покров установился и больше не таял.

– А следов никаких возле дома не было?

– Если и были, так их снова снегом запорошило. В феврале большие снегопады были, и все снегом ровно присыпало. Только и были следы зайцев, да еще лиса прибегала.

– Лиса? Может, собака бездомная?

– Ну что я, лисий след от собачьего не отличу? – Максим Максимович фыркнул.

– А как его отличить?

– Вот сразу видно, что вы человек городской! Лисий след отличить ничего не стоит, лиса, она лапы в одну линию ставит, так что след у нее как строчка на машинке прошитая… – Он пальцами показал на столе ровную пунктирную линию.

– Надо же! Век живи, век учись… в одну линию, значит? Прямо как манекенщица на показе!

– Насчет манекенщиц ничего не знаю, – Максим Максимович неодобрительно поморщился, – с манекенщицами никаких дел не имел, а лиса – точно, в одну линию…

Максим Максимович снова взглянул на холодильник. Должно быть, упоминание манекенщицы по какой-то аналогии напомнило ему о женщине в этом холодильнике.

– Мне Нинель Ивановна, супруга моя, велела этот холодильник выбросить, – проговорил он с тяжелым вздохом. – Если, конечно, он вам уже не нужен.

– Криминалисты его уже осмотрели… – протянул капитан. – Ничего там не нашли.

– Значит, можно выбросить?

– Выбросить? – Лебедкин покосился на холодильник. – Да вроде он еще ничего…

– Да? – Хозяин поморщился. – Да после того, что в нем нашли, разве мы сможем им пользоваться? Это же кусок в горло не полезет! Все время будем вспоминать, что в этом холодильнике лежало! Кусок колбасы возьмешь – и вспомнишь…

– А, ну да, вообще-то, правда… неприятно.

– То-то, что неприятно! Так вот, я и подумал, может, раз уж мы здесь, ты мне поможешь его до свалки дотащить?

– До свалки? – переспросил Лебедкин, отметив, что Максим Максимович перешел на «ты», хотя пили они всего лишь чай, а не что-то более крепкое.

– Да ты, сынок, не бойся, у нас свалка не очень далеко. Летом у нас мусор вывозят, раз в месяц машина приезжает, а с осени, сам знаешь, не проехать, так у нас такая самостийная свалка образовалась, неподалеку, в овражке…

Лебедкин подумал, что Максим Максимович пошел ему навстречу, приехал на дачу, да еще печку натопил. Нужно ему помочь… пожилой человек, опять же…

Он подошел к холодильнику, опасливо оглядел его, попробовал обхватить и проговорил:

– А справимся мы вдвоем-то? Большой все же холодильник. Самое главное, снегу сколько выпало…

– А это ничего. – Максим Максимович оживился, почувствовав, что капитан готов пойти ему навстречу. – Там к свалке тропинка протоптана, и у меня тележка есть… на тележке мы его живенько докатим… вдвоем-то оно сподручнее…

– Ну, если на тележке, тогда хорошо…

Максим Максимович вышел в сени и там, в темном углу, отыскал самодельную тележку. Он выкатил ее на свет, и тут по полу покатилось какое-то колесико.

– Никак колесо от вашей тележки отвалилось… – протянул Лебедкин, наклонившись.

– Да не может быть! – Хозяин отчего-то обиделся. – Я эту тележку сам делал, она очень крепкая! На сто лет хватит! А это колесико вообще не от нее. Видишь же, оно меньше… это, я тебе скажу, от чемодана колесико. Знаешь, такие чемоданы есть, которые катить можно… когда на самолет или на поезд…

– От чемодана? – удивленно переспросил Лебедкин. – А сам-то чемодан где?

– Чемодан? Да у нас такого чемодана и нет, и не было никогда. Тем более зачем он на даче нужен? Я же говорю – его по асфальту катят, когда на самолет нужно или на поезд, а на даче он ни к чему. На даче рюкзак сподручнее или вот тележка, как эта… – Он с гордостью покосился на свое изделие.

– Так если у вас нет такого чемодана, откуда же это колесико?

– А кто его знает? – Максим Максимович пожал плечами. – Так что, поможешь мне с холодильником?

– Непременно… – проговорил Лебедкин и на всякий случай положил колесико в пластиковый пакет для вещдоков.

Они с хозяином вернулись в комнату и с большим трудом взгромоздили злополучный холодильник на тележку. При этом Лебедкин заметил, что Максим Максимович, несмотря на возраст, еще довольно крепкий.

После того как холодильник укрепили на тележке, дело пошло бодрее. Они выкатили его из дома, скатили по крыльцу и покатили по тропинке. Даже на тропинке снег был глубокий, и тележка то и дело застревала, а посреди пути едва не завалилась на бок, так что с Лебедкина сошло семь потов, пока они прикатили тележку с холодильником на край неглубокого овражка.

– Ну вот и все! – удовлетворенно проговорил Максим Максимович, вытирая пот со лба. – Теперь только сбросить отсюда, и все, дело сделано… Нинель Ивановна будет довольна…

Он отвязал холодильник от тележки и подтолкнул его к краю овражка.

– Ну, сынок, последнее усилие… помоги…

Лебедкин присоединился к нему, вдвоем они подтолкнули холодильник к краю овражка и столкнули вниз.

Холодильник, поднимая снежную пыль, скатился вниз.

Лебедкин проследил за ним.

Внизу громоздилась покрытая снегом мусорная гора. Холодильник рухнул прямо посередине.

И тут капитан увидел чуть в стороне от холодильника торчащий из-под снега яркий прямоугольник.

Он присмотрелся – и понял, что это большой ярко-розовый пластиковый чемодан.

– Вот же он… – проговорил Лебедкин, вглядываясь в находку.

– Ты это о чем, сынок? – забеспокоился Максим Максимович.

– Да там чемодан лежит… не тот ли это чемодан, от которого мы колесико нашли?

– Да что ты, сынок? Как тот чемодан мог на свалке оказаться?

– Это мы потом подумаем, а сейчас я этот чемодан достану и проверю, не от него ли колесико!

– Да как же ты его достанешь? Тут склон крутой, и снег глубокий…

– Ничего, как-нибудь…

Лебедкин полез вниз по склону оврага.

Ноги то и дело оскальзывались на заснеженном склоне, и часть пути капитан проехал на пятой точке, невольно вспоминая популярную картину «Переход Суворова через Альпы».

Наконец он добрался до мусорной горы, высвободил чемодан из-под слоя снега и первым делом проверил, на месте ли все колесики.

Одного не хватало.

Обратный путь по склону оврага был еще труднее, особенно из-за чемодана, который Лебедкин тащил. Он был хоть и пустой, но тяжелый и неудобный, так что пару раз капитан съезжал обратно и снова начинал восхождение.

Максим Максимович наблюдал за ним и поощрял бодрыми восклицаниями.