Текст книги "Cказки для мудрых девочек и умных дурочек"

О золотом осеннем листе

Жил-был лист. Вернее, еще не лист, а пока что листочек. Он родился на городском клёне недалеко от многоэтажного дома. Район был далеко не лучший из тех, что есть на земле. Но клён этого не знал. Он просто родился здесь и думал, что это лучшее место на свете. По крайней мере, поблизости больше не было таких красивых деревьев, каким он считал свой родной клен.

Листочек родился весной. Он вкусно пах, был зеленый, нежный и липкий. По утрам под деревом на лавочке сидели бабушки. Они ворчали, обсуждали соседей, своих детей и внуков. И почему-то вздыхали.

Листик не понимал: «Ну как можно вздыхать, если на улице тепло, светит солнышко, ходят красивые мамы с колясками, резвятся птенцы. Блаженство, да и только! Наверное, я еще молодой и чего-то не понимаю», – думал листик и тянулся к солнышку.

По вечерам под деревом клена собирались влюбленные парочки. Они обнимались, шептали друг другу ласковые слова, шушукались, хихикали, целовались. Они были такие счастливые! И листик радовался за них и старался повернуться к ним самой красивой своей частью, той, где была красивая бахрома по краю.

Листик считал себя очень красивым. Ну а как же? Ведь у него не два как у всех, а три выреза на листочке. У него такая красивая зазубринка на краю! И весь он такой грациозный, изящный и легкий!

Иногда к нему прикасались руки девушек, которые, чтобы остудить свои пылающие щеки, брали листочек в руки и прижимали его к горячему лицу. А однажды девушка в восхищении даже поцеловала его! В этот день ей объяснился в любви ее парень. Она так этого ждала. Она была очень красивой и очень счастливой. Листочек тоже запомнил этот день.

О, это были волшебные моменты! Листочек чувствовал себя очень нужным и незаменимым.

Хорошо было весной, замечательно было летом. Листочек огрубел, его прожилки стали более видимыми, бахрома по краю потеряла изящность и гибкость.

«Ничего, – думал листочек. – Зато сейчас я мудрый. Я могу рассказать массу историй, которые я слышал и видел здесь. Ведь передо мной прошло так много людей».

Листик стал чаще дремать, ему уже не хотелось, как раньше, трепыхаться на солнышке, не хотелось шептаться с соседями, иногда солнце ему казалось очень горячим.

«Что со мной? – думал листочек, – ведь только вчера мне хотелось летать, щекотать влюбленных под деревом, подпевать песенке ветра. Ведь только вчера. Что происходит?»

Приближалась осень. Теперь по ночам листик вздрагивал от порывов холодного ветра, бахрома на его кончиках начала жухнуть, а стебелек, на котором он крепился к ветке, стал все больше и больше слабеть.

«Наверное, я старею, – думал лист. – У меня больше нет сил сопротивляться ветру».

И он замирал от страха перед будущим.

Но вот однажды утром листик проснулся от холода. Он весь дрожал и никак не мог согреться. Он огляделся по сторонам и вдруг понял, что лежит под деревом. А вокруг него сотни таких же листьев, как он. Только – о, ужас – все они были уже не зеленые, а желтые, изменившись за одну ночь!

«Как страшно! Что же мне теперь делать? Ведь надо куда-то деться, а иначе меня ведь просто растопчут!», – испуганно думал лист. И тогда он стал ловить порывы ветра, чтобы улететь в более безопасное место. Он очень старался, и, наконец, смог поймать воздушный поток, и его отнесло в сторону, прямо на зеленую траву рядом со скамейкой, где так любили весной сидеть влюбленные пары.

Листок успокоился и задремал. Его разбудил плач. Он открыл глаза. Плакала та самая девушка, которая когда-то прижимала его к себе, гладила его, и смеялась от радости. И даже поцеловала его!

А сейчас она вытирала слезы, но они все равно лились рекой.

«Что-то случилось. Неужели они расстались с тем парнем? – подумал листок. – Ведь я помню его. Он был такой красивый, искренний, влюбленный… Не может быть!»

Девушка продолжала плакать. Листик хотел помочь ей, поддержать, но не знал как. Тогда он напряг все силы, поймал поток воздуха и закружился перед девушкой в осеннем танце. Затем он осторожно приземлился девушке на колени. Она заметила его.

«Ах, какой ты стал красивый, рыжий, как солнышко! И прожилки твои светятся бардовым цветом! – увлеклась девушка, рассматривая листик, и слезы на ее лице начали высыхать. – Я возьму тебя с собой. Ведь именно здесь я была счастливой. Ты же видел нашу любовь».

Девушка аккуратно расправила листочек, погладила его, прижалась к нему губами, и сказала: «Пойдем, ты будешь напоминать мне о нашей любви. Да, мы расстались, но я сохраню все хорошее, что у нас было. Ты будешь частичкой моей первой любви».

Сейчас листик живет в большой и толстой энциклопедии. Девушка учится в университете и часто открывает ее.

«Привет, – говорит она листочку, – как ты тут? Здорово, что я тебя сохранила. Это был замечательный год, год моей первой и настоящей любви. Неудачной, но так что же? Все еще впереди. Будут новые встречи и новые листопады. Все будет. Но ты, как и он, мой первый».

Листочек, а он совсем засох и стал весь светиться из-за старости, радуется каждой новой встрече с девушкой, и старается не делать лишних движений. Ведь он может рассыпаться, чего делать пока никак нельзя.

«Я ей нужен. Я часть ее души. Я буду рядом и буду всегда дарить ей хорошие воспоминания, – рассуждает лист. – А когда-нибудь эту книгу откроет ее дочь или сын. И она расскажет им, почему я здесь. Про свою первую любовь и разочарование, про молодость и зрелость. Про жизнь, и про то, что у каждого листика, как и у человека, свой срок. И свои радости».

Так думал листик, засыпая под шепот слов в энциклопедии. Всему! Свой! Срок! Всему! Свой! Срок! Это старинные часы отбивают мелодию времени.

И семейные фотографии кивают им в такт. А листик спит и видит счастливые сны. Его жизнь прошла не зря. Он это точно знает. А что еще может быть лучше?

Сказка о домашнем цветке

Цветок жил в огромном магазине на стеллаже. Там было много таких, как он. Он не помнил, как сюда попал. Помнил лишь огромное помещение, где всегда было много солнца и контрастный душ два раза в день.

Потом была темнота. И вот он в магазине. Он не знал, что это магазин. Это потом ему объяснила соседка – пальма. Она стояла не как все на стеллаже, а отдельно. «Для красоты интерьера», – как любила подчеркивать важная пальма. Ее не продавали. Ей любовались в магазине. Она и объяснила цветку, что главное для него сейчас – понравиться тому, у кого он хотел бы поехать жить. И не дай Бог не попасть на глаза гламурной девице с пустыми глазами и холодным сердцем, которая купит его просто так, а потом поставит дома и забудет. Это – верная смерть.

– Но как это увидеть и понять? – спросил пальму цветок.

– О, это целое искусство! – учила его пальма. – Например, подошла к тебе женщина. Она рассматривает цветок, трогает землю – не сухая ли, убирает сухие листочки – это идеальный вариант. Такой понравишься, и будешь жить долго и счастливо. Если же просто бегут мимо, и кидают в корзину как батон хлеба, то тебе крупно не повезло. Со временем во всем разберешься, – констатировала пальма.

И цветок стал присматриваться к людям. Он любил утренние часы, когда в магазине было почти пусто, и у стеллажей останавливались женщины средних лет. Они подолгу бродили между рядами, рассматривали цветы, гладили их, даже разговаривали с ними. Но редко покупали. Иногда ему удавалось услышать: «Какой красавец. Жаль, не могу купить. Как-то надо намекнуть сыну, чтобы подарил хоть на день рождения. Мне самой не по карману». И они уходили. А цветок еще долго помнил их ласковые прикосновения.

Не любил он праздники. В эти дни скупали всё, не выбирая. Как в начале осени, когда дети идут в школу. Понятно, что на выброс. В такие минуты цветок старался спрятать голову и укрыться как можно дальше за своими собратьями.

Однажды поздно вечером, когда цветок уже хотел засыпать, в магазин пришел молодой мужчина. Он удивленно смотрел на цветы.

– Господи, как тут выбрать? Вас тут так много!

Непонятно почему, но цветок потянулся к нему. Стал вытягивать голову, чтобы лучше его рассмотреть. Перед ним стоял светловолосый мужчина с голубыми глазами. В распахнутом пальто и в наспех накинутом шарфе. В нем было что-то такое, что притягивало, как магнит. Мужчина тоже заметил цветок.

– О, ты такой же белобрысый, как я! Мы похожи. Пошли со мной!

Потом цветок лежал в темноте и его укачивало. Он хотел спать. Проснулся он от шума разворачиваемой бумаги. Перед ним стояла женщина средних лет. Из тех, которых она так любил по утрам в магазине.

– Белый антуриум! Какое счастье!

Женщина наклонилась над цветком и затем прижалась к нему щекой.

– Леша, он же такой дорогущий! Я так мечтала о таком цветке! Спасибо тебе огромное! Этот цветок будет носить имя «Лешин антуриум».

– Оказывается, я антуриум! – подумал цветок. – Совсем неплохо. Гораздо лучше, чем например спатифиллюм какой-нибудь. Хотя они тоже были с белыми цветами.

Белый антуриум поселился в большой квартире на восточном окне. Здесь ему было очень комфортно. Рядом было очень много соседей. Самых разных. Была даже орхидея фаллинопсис. Впрочем, она была зазнайка и редко с ними разговаривала. А так все цветы дружили, потому что хозяйка никого не обижала.

Иногда с утра она бывала грустна, и тогда санхеция и кофейное дерево, которые охраняли вход в зимний сад, тянули к ней свои листья и гладили ее. И она разговаривала с ними и постепенно веселела.

Мужчину, похожего на себя, цветок видел еще всего лишь несколько раз. Почему он перестал приходить, цветок не знал.

Прошло несколько лет. Цветок возмужал и окреп. Однажды весной хозяйка зашла в сад и ахнула: «Боже, какой ты красивый! На тебе столько великолепных цветов! Но ты по-прежнему такой же взъерошенный, как Леша. Значит, у него все в порядке там, в далеком Приморье. Дай Бог ему всего хорошего! Как хорошо, что он встретился на моем пути. А тебе, антуриум, спасибо, что напоминаешь мне о нем, рассказываешь, как его дела. Ведь я все вижу по твоим листьям и цветам. Ты наша связующая нить».

И хозяйка принесла цветку вкусной воды, которая всегда давала новые силы и желание жить. Цветок пил и думал, что ему здорово повезло, что он здесь оказался…

Он вспоминал первую встречу с мужчиной и с хозяйкой, радовался, что его выбрали, и что он сейчас такой красивый. Ведь если тебя любят и ухаживают, то ты отвечаешь тем же.

А в далеком Приморье Алексей, военный офицер, вспоминал свою командировку в Сибирь и думал, как ему везет на удивительные встречи. Ведь та женщина, случайно встретившаяся на его пути, очень помогла ему в тот момент. Именно она подсказала ему, что делать и куда двигаться дальше.

Вечером он зашел в цветочный магазин. Он долго ходил между рядами. Он искал цветок, похожий на него. Белого антуриума не оказалось. И он купил такой же, но с цветами, красными как кровь.

«Подарю его жене, – подумал Алексей. – Это будет моим признанием ей в любви. И напоминанием о белом антуриуме, что живет в Сибири у женщины, что дала мне мудрый совет. Сколько ошибок я избежал, благодаря ей».

Мужчина аккуратно запаковал покупку и шагнул в осень. За порогом ветер шлепал по мокрым лужам, взбивая рябь, деревья ежились от ветра, прощаясь с последним теплом, а мужчина шел и улыбался. Ему было тепло от воспоминаний из холодной Сибири. Всего один цветок, а как много он значит.

Новый антуриум прижимался к нему за пазухой пальто. Он набирался любви и сил для счастливой жизни. Скоро он тоже станет одной из ниточек, которая связывает судьбы разных людей, которых объединяет одно – Любовь и Благодарность.

Чёртик из фужера

Она приходила домой усталая. Здесь ее никто не ждал. Дети выросли и разлетелись по другим городам и странам. Муж ударился в религию и бросил ее одну со всеми проблемами: финансовыми, возрастными, производственными.

Зачем она ему? Отслужила свой срок, как старая мебель, и выброшена на свалку.

От этих мыслей женщина пыталась убежать, она включала громко телевизор, бралась за уборку, начинала стирку. А потом садилась среди бардака и начинала плакать.

Немного успокоившись, она брела к холодильнику, доставала бутылку белого вина и наливала фужер. Первый выпивала быстро, закусывая долькой яблока. Второй медленнее, но также до конца. В итоге на донышке бутылки оставалось совсем чуть-чуть.

«Надо оставить на завтра, – думала она. – С утра будет болеть голова, а мне на работу».

Но проходило полчаса, и она допивала остатки вина. Ей становилось немного веселее, хотелось поднять трубку и позвонить подругам. Потом спохватывалась: «Кому звонить? Ирки больше нет, Наташки тоже. Другая Ирка, поди, тоже как я, косая сидит. Ей если позвонить, потом весь город будет знать, что я по вечерам выпиваю».

Она собиралась, считала оставшиеся деньги в кошельке и шла в ближайший магазин. Ей было стыдно покупать дешевое вино, ведь когда-то она была очень успешной бизнесвумен. В том-то и дело, что была. А как муж оставил, все и пошло под откос. Она брала самый дешевый тетрапак с вином и шла домой.

Снова выпивала. Есть не хотелось. Она смотрела на пустой фужер и вспоминала, как встретила своего мужа, как родила детей, как была счастлива. Куда все девалось?

В какой-то момент она услышала голос

– Что, старуха уже? Никто не любит?

Никого рядом не было.

– Ну, видимо, уже допилась до чертиков, – подумала женщина.

– Ничего не допилась. Вот он я, настоящий.

Из фужера на нее смотрел настоящий чёртик. Совсем не страшный. Даже симпатичный. Все в нем было миниатюрное: рожки, озорные глаза, хвостик с кисточкой.

– Привет тебе, бывшая госпожа!

– Почему бывшая?

– А как мне прикажешь тебя называть? У тебя же все бывшее. Бывшая молодость, бывший муж, бывшая любовь. Только я настоящий.

– Но у меня есть дети!

– Э… Да где твои дети? Когда они тебе звонили в последний раз? Когда были нужны деньги? А сегодня тебе самой нужна помощь, ну и где они? Ты не стесняйся, наливай. Я хоть такую бурду и не пью, потому что даже у нас, чертей, с этой отравы похмелье бывает, но тебя уж поддержу сегодня. Устал смотреть, как ты сама себя изводишь. Мне-то что? Оно даже хорошо. Быстрей тебя в ад определим. Алкоголиков у нас только туда берут. Но жалко мне тебя. Я же тебя с детства знаю. Ты вот даже не догадываешься, что я из-за тебя с одним ангелом подрался. Больно он тебя опекал. А ты мне тоже нравилась. Вот я и поспорил с ним, что постепенно, но я завоюю тебя. И вот, вышло по-моему. Когда ты в первый раз в офисе напилась, ангел тебя еще сопровождал, а вот когда ты стала после работы ежедневно дома выпивать, сначала пиво, потом вино, а потом… Потом сама знаешь. Отступился он от тебя. А я вот верный по-настоящему.

– Наливай-наливай, чего сидишь-то?

И чертик вальяжно расположился на краешке стола.

– Пожрать, конечно, у тебя ничего нет. Я так и знал. Ладно, я с собой прихватил. Вот колбаса ливерная. Чего морщишься? Мы черти очень ее любим. А вы спешите кошкам скормить. Кстати, твою кошку я из дома выжил. Зачем я тебя буду с ней делить? Мне самому собутыльник нужен. А она все к тебе с ласками лезла. Успокаивала. А что успокаивать-то? Ну, прошла жизнь и прошла. Наливай – наливай! Помнишь, в прошлом году, когда ты в Египет уезжала, думала, что там мусульманская страна, и ты отвыкнешь от алкоголя? Да, на некоторое время и я поверил, что придется мне от тебя отвязаться. Ну, и где сегодня твой заморский принц? Развесила уши. Любовь, любовь… Я снова желанна, я снова любима…

И чертик скривил в презрении рот.

– Тьфу! Ты желанна только мной и никем больше. Запомни раз и навсегда!

Чертик прыгнул на грудь женщине и поцеловал ее мокрым ртом.

– Наверное, мне все чудится, – подумала женщина. – Пойду, ополосну лицо холодной водой.

– Да не поможет тебе вода! – настаивал чёрт. – Я тут, настоящий! Пришло время мне показаться, а то только когда ты сильно пьяна и удавалось с тобой поговорить. А вот сегодня дождался. Ты теперь никуда от меня не денешься. Только я у тебя остался.

– А подруги?

– Где твои подруги? Одна вот все еще, душа неприкаянная, мучается, сама на себя руки наложила, вторая от рака умерла, все хотела знаменитостью стать. И что? Все у нас. Тебе тоже скоро туда. Но я еще не наигрался с тобой.

Женщина попыталась перекреститься.

– А вот этого не надо! Да и не умеешь ты! Начиталась книг про буддизм, каббалу, агностицизм. А нам, чертям, того и надо. Нет у вас веры, а значит, нет и того стержня, на котором душа крепится. Очень удобно! Бери вашу душу ничейную и пользуйся, как хочешь. То-то и оно! Что? Умная больно? Все могу, все читала, все понимаю! И чего сидишь тогда тут одна с фужером, если все понимаешь? Сидит тут старая, одинокая, неухоженная, а все еще строит из себя интеллигентку… Иди, в зеркало на себя посмотри.

Хозяйка вышла в прихожую, где у нее было зеркало во всю стену. На нее смотрела уставшая, растрепанная, с размазанными глазами женщина средних лет. Совсем еще не старая. Просто какая-то поникшая и бесцветная.

– Это ты! Не узнаешь себя? Где твои озорные ямочки? Где лучистые глаза? Где улыбка, которая покорила стольких мужчин? Да, ладно, как говорится, поздняк метаться. Пойдем, выпьем.

И чертенок радостно зацокал копытами по направлению к столу.

– Я больше не буду! – решительно сказала женщина.

– Ха-ха! – зло засмеялся собеседник. – Писаться больше не будешь или обижать маленьких? Или еще чего? Ах, ты моя маленькая девочка. Ну, иди сюда, пожалеть тебя некому. Я пожалею, иди.

Но женщина не ответила. Она пошла в спальню. Закрыла дверь, легла в постель и накрылась с головой одеялом. Голос чертёнка еще долго слышался где-то рядом. Он ругался, обзывался, оскорблял ее. Во сне женщина задыхалась, пыталась кричать. Кто-то большой и сильный сжимал ей горло и давил, давил, душил. Женщина захрипела и внезапно проснулась. На кровати сидел старик.

– Я пришел в последний раз, – устало сказал он. – Я уже приходил, я делал предупреждение. Ты не услышала. Сегодня я показал, что ты можешь погибнуть. Уже скоро. Если продолжишь пить. Смотри.

И женщина оказалась сидящей на берегу океана. Шумели волны. На отмели играли дети. Небо было синее и бесконечное. В воздухе звенел детский смех. Пахло морем, рыбой и какими-то сладкими цветами.

– Вода – это знание, – сказал старик. – Дети – твое будущее. Неси им знания, учи их жить правильно. Я дал тебе так много любви, что ее не может потопить даже алкоголь. Твое предназначение – учить людей, вести за собой, дарить надежду, показывать путь. Если же снова вступишь в диалог с чертом, я тебе больше не помощник. Запомни!

Женщина проснулась в слезах. Вся подушка была мокрой. Она вышла на кухню, вылила остатки вина в раковину и села за компьютер.

Начинался новый день..

Об умной энциклопедии, глупом буклете и их счастливой любви

Жила-была энциклопедия. Она была очень большая, толстая, с глянцевыми иллюстрациями и даже картами земного шара. Её переплет из настоящей свиной кожи помнил сотни рук. Некоторые страницы были запачканы чернилами, некоторые завернуты уголком. Так читавший запоминал нужную страницу.

Шло время. И энциклопедия стала замечать, что ее все реже и реже снимают с полки.

«В чем дело? – думала она. – Ведь мной интересовались даже первые лица государства».

К сожалению, она лежала на верхней полке и не знала, что происходит в доме, где она жила. Постепенно ее кожаный переплет покрывался пылью, а рядом стали появляться какие-то разноцветные журналы с обнаженными девушками на первой странице, да пестрые буклеты с картинками.

– Что происходит? – Энциклопедия себя считала элитным изданием и никогда не заговаривала первой. Но новые соседи иногда так галдели, что она решила вмешаться в их разговор.

– Господа, простите меня великодушно. Вы не могли бы объяснить, что происходит, почему меня уже много лет никто не берет в руки?

Первыми затараторили глянцевые журналы.

– Ну, ты даешь, бабка! Кому ты сегодня нужна? На дворе 21 век, все сидят за компами да айпадами, мы и то редко попадаем к людям в машины. Да и то, потому что пробки на дорогах, вот они нас и листают по пути. А тебя скоро отнесут в лавку, где скупают старье. Или в музей.

– Меня к букинистам?

– Куда-куда? – переспросили журналы. – Что такое твой букикист?

– А мы с вами уже на ты? – изумилась энциклопедия.

– Да что с тобой, старой перхотью, разговаривать! – И журналы снова затрещали о своем.

Тут подал голос дорогой буклет. Он рассказывал о здоровом образе жизни, правильном питании и считал себя очень умным и полезным.

– Простите, госпожа Энциклопедия… Как вас по батюшке?

– По родителям Кирилломифодьевна я.

– Энциклопедия Кирилломифодьевна, вы знаете, ваша подача информации уже устарела. Ну кто будет рыться в таком фолианте? – И буклет даже ярче заблестел, потому что гордился тем, что знает такое умное слово. – У вас ни ярких картинок, ни броских заголовков, ни оригинальных шрифтов… То ли дело я! Берешь в руки – и сразу видно, что делать, что есть, как тренироваться. Все ярко, броско, креативно. – Здесь буклет опять загордился собой. Какой он умный!

Энциклопедия приуныла. Наверное, прав буклет, и она уже устарела и никому не нужна.

– А расскажи-ка мне о мире, в котором мы сейчас живем, что происходит, чем интересуются люди? – попросила Энциклопедия.

Буклет знал не очень много. Но все, что было в нем написано, он пересказал Энциклопедии.

Этого оказалось мало, ведь в нем были одни картинки, а информации совсем чуть-чуть.

Энциклопедия думала: зачем издавать такие дорогие буклеты, если ими можно пользоваться ровно пять минут? Но она не стала огорчать глупый буклет. Он же такой молодой! Пусть пока верит, что кому-то нужен.

Проходили дни. Никто не брал в руки ни энциклопедию, ни буклет. Они лежали неподалеку, поэтому стали все чаще и чаще беседовать. Как? Буклету было больше нечего сказать, он все передал, когда они только познакомились. А энциклопедия, так как она хранила знания тысячелетий, начала рассказывать ему об устройстве мира. Она начала с рождения Земли, с мифов и сказаний, потом перешла к религиям, от религий к произведениям великих мудрецов. Буклет слушал, как зачарованный.

– Ничего себе, как огромен мир! Сколько всего, о чем я даже не предполагал. Я думал, что люди думают только о диетах и о биологических добавках, продлевающих жизнь. Какой я был глупый!

Теперь буклет ждал вечера с нетерпением. Что нового расскажет ему Энциклопедия? Днем говорить было невозможно. Глянцевые гламурные журналы трещали без умолка. И их становилось все больше и больше. Еще совсем чуть-чуть, и они выселят с полки энциклопедию и буклет.

А поздним вечером, когда наступала тишина и было слышно, как скребется где-то заблудившаяся мышь, как тренькают последние и редкие трамваи за окном, наступало их время. Они говорили, говорили и не могли наговориться.

Буклет и энциклопедия так подружились, что давно были на ты. Она его ласково звала «мой Буки», а он ее нежно «моя Энци». Они не замечали разницу в возрасте. Им было хорошо вместе. И жизни друг без друга они уже не представляли.

Буклет оказался смышленым. Если раньше рассказывала только Энциклопедия, то теперь он перекладывал услышанное в рифмованные строчки. Это было так интересно! И, если получалось особенно удачно, он с гордостью шептал: «Милая Энци, это мое творение я посвящаю тебе. Ты открыла мне мир. Благодаря тебе я понял, что такое любовь. И как радостно быть рядом с тем, кто тебя любит и понимает. Я творю для тебя».

Так шли день за днем. Буклет уже тоже потускнел и запылился. А энциклопедию заложили старыми книгами и журналами. Им все трудней было общаться по вечерам. Голоса их звучали глухо и тихо.

Однажды, буклет это хорошо помнит, пришли шумные люди. Они ходили по квартире, громко топали, хлопали дверями. Он слышал, что они говорили про какие-то квадратные метры, где надо сносить всю рухлядь.

А потом он почувствовал, как его, журналы, а потом и энциклопедию бросили на пол.

– Надо отвезти в гараж. Может, когда и пригодится. – Услышал он чей-то голос.

Их стали завязывать какими-то липкими лентами, от которых буклет, зажатый между журналами, стал задыхаться.

Очнулся он в темноте. Пахло незнакомо и странно. Постепенно он заметил лучик, пробивающийся в потолке.

– Ау! – пытался заговорить буклет. – Где я?

И – о, чудо! Ему ответила милая Энци. Оказалось она лежит рядом. Её просто бросили сверху на стопку с мусором.

Буклет пошевелил листиками. От падения лента порвалась, и он лежал свободно. Они были с Энци совсем рядом и даже могли прижаться друг к другу.

И время для них остановилось. Буки и Энци говорили и не могли наговориться. Конечно, Энци, как всегда, была умнее и образованнее Буки, но она никогда не показывала этого и не подчеркивала свое благородное и старинное происхождение. Ведь, если она была образованная дама, то Буки – весельчак, неунывайка и креативный парень. Энци тоже выучила это слово и любила его применять по отношению к милому Буки.

Так они и старели вдвоем. И уже стали забывать, кому и сколько лет. А зачем это знать, если твой любимый для тебя всегда такой, каким ты его запомнил в первую встречу.

Глянцевые гламурные журналы давно истлели, забытые в углу. А буклет и энциклопедия, старенькие и обветшавшие, продолжали жить друг для друга. Каждый не мог себе представить, как он уйдет, оставив другого без поддержки.

Вечером, если вы случайно будете проходить мимо старых гаражей, где когда-то ставили машины, и остановитесь у пятого по счету от главных ворот, то вы сможете расслышать тихий шорох страниц. Это Буки и Энци шепчутся друг с другом. Удивительно, но им до сих пор есть, что рассказать.

Я замираю у этого гаража. Я слушаю шорох и представляю затертые страницы энциклопедии и набухшие от сырости страницы буклета. Они счастливы… И им нет дела, что я о них думаю и как они сейчас выглядят…