Текст книги "«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников."

Если бы А. Якушева поставила такую цель, она стала бы блестящим публицистом. Её статьи о специфике авторской песни, публиковавшиеся в середине 60-х гг., выглядят так, будто они написаны сегодня. Всё актуально и никакой юношеской запальчивости, сентиментальных всхлипов. Великолепный материал для диссертации об авторской песне.

А. Якушева говорила: «В институте я начала вести дневник, который открывался такой мыслью, что и жизнь моя, и любовь моя, и всё, что в жизни положено человеку, будет связано с этим необыкновенно прекрасным зданием на Пироговке. Так оно и вышло в дальнейшем…»[17]17
  Из личного архива Н. Богатырёвой.


[Закрыть]

 
Дождик опять в окна стучится,
Чёрные тени скользят по стене.
Прежние песни, знакомые лица
Вечером в гости приходят ко мне.
Вижу колонн тень голубую,
Призрачный свет за окном потолка.
Молча гляжу и, как прежде, любуюсь
И не могу наглядеться никак.
Это страна песен весёлых,
Дружеских споров, мечты до небес,
Здесь по нехоженым шахматам пола
Бродит забытая боль о тебе…
 

Юрий Визбор (1934–1984 гг.), бард, поэт, сценарист, журналист, артист. Окончил МГПИ в 1955 г.

О Юрии Иосифовиче Визборе написано столько, что нет смысла говорить здесь об этапах его биографии и анализировать пласты его многогранного творчества. Ограничусь отдельными замечаниями его однокашников.

Б. Вахнюк рассказывал, как он пел в присутствии Ю. Гагарина визборовского «Серёгу Санина». И Гагарин заплакал. А потом рассказал, что у него был друг, который вот так же «не дотянул до посадочных огней». «Как же ваш Визбор всё угадал!»

Ю. Ряшенцев делился воспоминаниями: «Я очень хорошо помню: 1 сентября, институт. В аудиторию вбегает чемпионка МГПИ по гимнастике Валя Давыдова: «Девочки, там такой хорошенький мальчик на первый курс пришёл!» Девочки с визгом устремляются смотреть на «хорошенького мальчика». Это был Юра. В институте он был вовсе не таким, каким его принято изображать. Это был человек очень застенчивый, легко теряющийся, уступающий при жёстком давлении. Но он хотел стать хэмингуэевским героем – и он им стал. Благодаря стихам, благодаря борьбе со смертью, благодаря поразительному мужеству, с которым он ушёл. То, как Визбор выстроил свою жизнь, достойно восхищения. Мы довольно быстро познакомились, потому что у нас каждый человек, игравший в волейбол, был на счету. Я был 4-м номером, капитаном факультетской, а потом институтской команды, а Визбор стал играть 3-м, давать мне пас… Много-много позже, ночью на заправочной станции Веня Смехов сказал мне: «С Юркой плохо. Рак». Уезжая на лето из Москвы, я позвонил ему и услышал: «А у меня, старик, знаешь, гепатит. Так что я надолго. Ты приедешь – я в Москве буду. Увидимся». Нет, уже не увиделись… Хэмингуэй нашёл бы в нём достойного героя.

Юра Визбор приносил мне стихи и просил посмотреть. Я говорил: «Юрка, честно говоря, мне не очень нравится это стихотворение. Но мне очень нравится строчка: «Лежит твоя отзвеневшая шпора». Он краснел и говорил: «Вообще-то это Тихонова строчка. Я брал строчку из Тихонова, которая мне нравилась, и развивал её». И всё, что он развивал, пока было мимо. И так было много раз.

Визбор – это феномен. Это немного похоже на Высоцкого. Евтушенко очень точно написал о Высоцком, что тот по всем компонентам проигрывает. По мелодиям он проигрывает профессиональным композиторам. По стихам он проигрывал очень многим, это потом стал писать здорово. Как актёр – не Смоктуновский. Но всё вместе давало такую личность! Мне кажется, это имеет какое-то отношение и к Визбору.

Один раз я любовался им и Юликом. Был вечер педагогического института, который я сдуру согласился вести. Он был на Горбушке и шёл восемь или девять часов. Выходили молодые ребята, целые ансамбли. Они пели профессионально! И я знал, что в конце выйдут мои товарищи, Ким и Визбор. И что же они будут делать? Гитары у них дребезжат, мелодический строй у них одноголосный, а у молодых – многоголосье… Но вышли Ким и Визбор и всех убрали. Потому что это были личности. Юрка – уже лысый, отяжелевший, но могучий внутри. И Юлик, который совершенно уникален, ни на кого не похож.

Визбор, воспитанный на Тихонове, очень часто рифмовал так, как в 20-е годы рифмовали: сад – оса. И я так делал. Мы были под влиянием Тихонова оба. Потом мне это приелось. И вдруг несколько дней назад я обнаружил в одном из своих стихотворений такую рифму и не обрадовался. А Визбора это не коробило. Мне в его стихах это всегда мешало дико. Профессионально это было поправимо, но Визбору всегда было некогда. Уже были аплодисменты. Сейчас я думаю, что он был прав. Он такой, какой он есть.

Ю. Визбор с дочерью Татьяной

Но за что Визбора приговорили к этой песне – «Солнышко лесное»? Хорошая песня, ноу него есть и получше!.. Визбор был личностью. С наивностью его неповторимой…»[18]18
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.132–133.


[Закрыть]

А. Якушева и М. Кусургашев говорили, что первые песни Визбора были анонимными: «Лейтенант молодой и красивый», «Весёлый парень по кличке Нос» – про весёлого машиниста, «который казался легкомысленным и ненадёжным, но в нужную минуту доказал обратное». Визбор выдавал их за песни соседа: «Боялся, что скажут «дешёвка»…» «И опасался, по-моему, не зря», – добавляла А. Якушева. Она вспоминает, что первая песня, имевшая успех у слушателей и подвигнувшая Визбора на дальнейшее сочинительство, была «Мадагаскар» (мелодия С. Богдасаровой). Её распевали под окнами квартиры Визбора на Неглинной.

С. Яковенко вспоминал: «Когда мы поступили, Визбор только-только окончил институт и уехал по распределению. В сентябре, помню, появился очередной «Словесник», вокруг толпа – Визбор прислал свои стихи! Я эти стихи запомнил:

 
Крик паровоза ушёл в леса.
Поезд продолжил рейс.
Двести четыре стальных колеса
Стукнули в стыке рельс.
И каждый вагон отрабатывал такт:
«Москва-Воркута, Москва-Воркута».
Вагонные окна свет лили,
И в каждом вагоне люди пошлили.
Пехотный майор пристал к проводнице,
Старуха брюзжала, что ей здесь не спится,
Три рослые парня мечтали напиться,
А пышная дама – о жизни в столице.
И всё это ело, дышало, неслось,
И всем надоело, и всем не спалось.
А в тамбуре встали упрямые лица.
И им не сидится, не естся, не спится.
Когда же окончится их мая та?
Москва-Воркута, Москва-Воркута…
 

Ю. Визбор на концерте

Пока я учился, с Юрой мы не были знакомы. Прошло лет двадцать. Звонит мне композитор Аедоницкий и приглашает на концерты в Сочи, где должен был выступать и Визбор. По дороге во Внуково они заехали за мной. Юра сидел рядом с водителем. Поворачивается ко мне, подаёт руку: «Визбор». А я ему в ответ: «Крик паровоза ушёл в леса…» – и начинаю читать это стихотворение, специально припасённое 20 лет назад. Он поразился: «Неужели это я написал?! Когда?!» И воспоминания об институте нас сразу сблизили. Юра был необыкновенно щедрый в дружбе. Там, в Сочи пел ночи напролёт, причём свои песни только на концертах. А в компании обожал петь Кима. У Визбора не было авторского тщеславия, звёздной болезни…»[19]19
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.2, стр.150.


[Закрыть]

В. Коржиков делился: «Юра Визбор – прекрасный малый! Он человек широкого сердца, широкого видения мира, очень щедрого человеческого поведения. Горы крепко помогли Юрке вырасти и возвыситься над всеми мелочами. Без песен Юры Визбора у Высоцкого не могло возникнуть строчек «Лучше гор могут быть только горы». Без «горных» песен Визбора не было бы «горных» песен Высоцкого».

Максим Кусургашев (1930–2002 гг.), журналист, сценарист, поэт. Окончил МГПИ в 1954 г.

Как и многие выпускники МГПИ, Максим Дмитриевич Кусургашев – человек уникальной судьбы. Его мать, Полина Кусургашева, приехала учиться в Москву из горной Шории, что на Алтае. Вместе с подругой плыла несколько дней на лодке по горным рекам, спали под этой лодкой, ночью подходили медведи… Трижды была замужем, один раз – за секретарём М. Горького Крючковым. Вышла замуж за поляка, с которым познакомилась в Рабочем Университете коммунизма в Москве. В 1937 г. муж был репрессирован. Полина Кусургашева была женщиной волевой, незаурядной, дружила с выдающими людьми: Роменом Ролланом, М. Горьким, в честь которого назвала сына. М. Кусургашев унаследовал упорный, решительный и целеустремлённый характер матери, стремление к знаниям и творческую одарённость. Правда, в школьные и институтские годы эта одарённость выражалась в многочисленных проделках, не всегда безобидных, но всегда остроумных и дерзких. Именно М. Кусургашев увековечен в знаменитой песне Ю. Визбора «Волейбол на Сретенке» под именем Льва Урана. Эпизод с партой, выброшенной на директора школы, реален. После этого М. Кусургашева в очередной раз исключили из школы, и его матери пришлось обратиться за заступничеством к одному из своих влиятельных друзей – А. Фадееву.

При этом М. Кусургашев всегда был романтиком, с детства усвоившим рыцарский кодекс чести. В 11 лет, в 1941-м, он сбежал на фронт вместе с Романом Персоновым, который впоследствии тоже закончил МГПИ, физический факультет, и стал выдающимся физиком. Правда, оба были возвращены домой, но высоких порывов не утратили. Стремление найти настоящее мужское дело, готовность к риску привели М. Кусургашева в институте в туристическую секцию, где он был одним из опытнейших инструкторов. После института – в школу переростков, так называли школы для трудных подростков. А потом – на Всесоюзное радио, в редакцию создаваемой радиостанции «Юность», на которой М. Кусургашев проработал со дня основания и до самой своей кончины.

Таланты этой многогранной личности не ограничиваются только журналистикой. М. Кусургашев писал стихи, а в институте сочинял песни. Будучи авантюристом по складу характера, автором многочисленных розыгрышей, в песнях он – тонкий и нежный лирик. В творческом багаже М. Кусургашева, как ни странно, юмористических песен мало. Это написанная в соавторстве с Ю. Ряшенцевым шутливая песенка «Девушки – опора института» (правда, оба официально её не признают, считая художественно незрелой). Это пародия на стихи Р. Киплинга, сочинённая вместе с В. Иващенко и Ю. Барышниковым:

«День, ночь, день, ночь по маршруту мы идём. День, ночь, день, ночь рюкзаки свои несём. Только пыль, пыль, пыль от туристских башмаков, да отдыха нет на пути туристу…». Это написанная совместно с Ю. Визбором шуточная песня «Большой фонарь».

Подавляющее большинство песен М. Кусургашева отличается задушевной интонацией и лирически-серьёзным отношением к любимой девушке.

«Помню все встречи, каждый наш вечер наизусть. В сердце осталась только усталость, в сердце слышится только грусть… Всё же я знаю – будем, родная, мы вдвоём. Новой весною вместе с тобою эту песню мы пропоём» («Старые ели», стихи Ю. Визбора и М. Кусургашева, музыка В. Красновского, 1953 г.).

«Вечер спрятался за крыши, в тишине шаги звенят. Может, ты меня услышишь, может, ты поймёшь меня!» (в соавторстве с Ю. Визбором).

Умение чувствовать прелесть природы, обострённое чувство красоты сквозит во многих песнях и стихах М. Кусургашева:

«Зимний вечер синий лес окутал в иней. Под луною ели стали голубей. Замели снежинки все пути-тропинки. Замели метели память о тебе» («Зимний вечер», стихи Ю. Визбора и М. Кусургашева, музыка В. Оленикова).

Б. Вахнюк говорит о необыкновенном эффекте, который рождался от некоторого несоответствия грубоватой внешности М. Кусургашева, его «сипатого» голоса и нежных, акварельных строк:

«У Никитской, за бульварами, где покой и тишина, декораторскими чарами опьяняет старина…»

Романтический настрой ощущается во всех юношеских песнях М. Кусургашева, будь то написанная вместе с Ю. Визбором «У романтиков одна дорога» или самая первая, мелодию которой сочинила подруга сестры Максима Кусургашева – Марина Романовская (жена кинодраматурга В. Фрида):

«Видно, судьба такая – с песней бродить по свету. Нам не забыть дороги, песен нам не забыть! Раньше бродягами были жулики и поэты. Надо ж теперь кому-то тоже бродягой быть!» («Ветер позёмку крутит»).

М. Кусургашев, А. Терновский, В. Дворцов и др. на встрече в МПГУ

Этому девизу М. Кусургашев был верен всегда, выстроив свою жизнь по собственной песне. Он в качестве радиокорреспондента исколесил всю страну, работал на самой романтической стройке 70-х годов – БАМе. В юности он, как и многие шестидесятники, искренне верил в коммунизм:

«От карпатских долин до Таймыра мы идём по дорогам крутым. Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым!»

Он никогда не стеснялся строк песни «Марш молодых строителей», которую они с Ю. Визбором написали в 1959 году (музыка А. Пахмутовой):

«Это мы пробуждаем просторы земли! Это мы в небе новые звёзды зажгли! Слышишь голос гудков, слышишь шелест колосьев, слышишь песню станков? Это мы!» В этих строчках звучит гордость за страну, за честно сделанное дело.

М. Кусургашев, А. Якушева

М. Кусургашев, кроме того, талантливый сценарист документальных и художественно-публицистических фильмов. О его идейно-эстетических позициях тех лет наглядно свидетельствует, например, фильм «Мандат». В разгар гражданской войны красноармейцы занимают пустующую барскую усадьбу и собираются растопить печь графским роялем. Но один из них, оказалось, умеет играть, и сила искусства преображает этих простых людей. Комиссар выписывает экономке, оставшейся в доме, мандат на неприкосновенность рояля… М. Кусургашев верил в созидательную силу добра и красоты и сам всю жизнь старался вносить посильный вклад в преумножение красоты.

Максим Дмитриевич в книге «Если б ты знал…» рассказывает историю своего прихода на радио. Сначала в отдел молодёжных передач взяли работать Визбора. Вскоре по его рекомендации там стал работать Максим Кусургашев. Это был 1957-й. Два года он был корреспондентом по Казахстану, жил в Алма-Ате. А 16 октября 1962 года была организована радиостанция «Юность». С этого дня и до конца жизни М. Кусургашев был её корреспондентом, её совестью и душой. «Юность» притягивала всё молодое, дерзкое, талантливое. Здесь впервые прозвучали песни в исполнении восемнадцатилетней Аллы Пугачёвой, здесь дебютировали Елена Камбурова и Жанна Бичевская. «Прозвучать на волне «Юности» стало весьма престижным», – писал М. Кусургашев. Здесь было много свободы, искренности, непосредственности. Но оттепель закончилась, к «Юности» обратилось недремлющее око цензуры. «С каждым годом давление усиливалось, – рассказывал М. Кусургашев. – И, вероятно, этим объясняется, что стал вырабатываться тот романтический флёр, который превратился в стилевую особенность молодёжных радиопередач. Мы старались уходить от официоза в целинные посёлки и таёжные палатки, на ударные стройки Братска, Усть-Илимска, Тюмени, от залитованных (лит – печать цензуры – Н. Б.) комсомольских песен к бардам»[20].20
  «Если б ты знал…» (стихи, песни, воспоминания) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1994 г.


[Закрыть]

Это путь самого Максима Дмитриевича, который 10 лет проработал руководителем радиогруппы на БАМе. Удостоен звания заслуженного работника культуры, награждён медалью «За трудовую доблесть», которой всегда гордился. Ведь в Указе о награждении имя комментатора Всесоюзного радио Максима Кусургашева стояло в одном ряду со строителями магистрали – героями его передач, людьми, дружбой с которыми он гордился больше, чем с сильными мира сего. «Самое интересное – писать о так называемом простом человеке», – сказал он однажды.

В 1967 году М. Кусургашев стал заведующим отделом «Юности», куда вскоре пришла работать и Ада Якушева. А вскоре они были уже не только коллегами по работе, но и семьёй. Передачи Максима Кусургашева слушатели помнят до сих пор. «Приглашение к путешествию» – о литературных местах России. Эта передача – дань юношескому увлечению туризмом. Сколько в ней негромкой любви и уважения к людям родной земли! «Песни на просеках»- передача о песнях, которые поют на БАМе, то есть о музыкальных увлечениях молодёжи. Гостями передачи были и профессиональные композиторы, и, конечно, барды. Многомиллионная аудитория слушала, затаив дыхание, проникновенный сипловатый голос радиожурналиста М. Кусургашева:

«Мест, подобных этим, трудно отыскать в средней полосе… Как раз тут в полной мере понимаешь, что обозначает слово «тишина». Она такая, что можно отчётливо услышать за несколько километров, как берёт машина подъём на Варшавском шоссе и плещется рыба в дальнем омуте. Это край земляничных полян и светлых орешников, прозрачных лесных родников и бронзовых, истекающих янтарной смолой сосен».[21]21
  «Если б ты знал…» (стихи, песни, воспоминания) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1994 г.


[Закрыть]

С именем М. Кусургашева связано и первое выступление студентов МГПИ перед публикой. В 1952 году их с Ю. Визбором пригласили выступить в Дом туриста. С этого дня авторы-исполнители из МГПИ собирают многотысячные аудитории…

Семья Визборов-Кусургашевых – явление по-своему уникальное. Здесь все любят и поддерживают друг друга, умеют дружить. И все – талантливы. Когда-то Татьяна Визбор в своём пионерском дневнике так сформулировала одну из основных жизненных задач: «Попытаться опровергнуть истину, что природа отдыхает на потомках». Ей это удалось. Татьяна закончила журфак МГУ, стала высококлассным радиожурналистом, эрудированным, смелым, одинаково уверенно владеющим и устным, и письменным словом. Доказательство – её книга воспоминаний об отце «Здравствуй, здравствуй, я вернулся!» Как написала её мама Ада Якушева, «главная тема её материалов передана Татьяне как бы по наследству». В свою передачу «Воскресенье в Москве» на «Радио России» Таня приглашает бардов. Начинает она эфир песней отца, заканчивает песней матери. Референтом у неё работает Максим Кусургашев-младший. Одним словом, семейный эфир. Здравомыслие, чувство меры и изрядная доля самоиронии позволяет Татьяне сохранять тёплую, домашнюю атмосферу своей передачи и не скатываться к слащавому междусобойчику. У передачи Т. Визбор обширная аудитория, ведь для нескольких поколений эта семья – символ всего самого прекрасного, что бывает в жизни: юности, дружбы и любви. Как ностальгируют в прямом эфире слушатели со всех концов России, которым посчастливилось дозвониться на передачу!..

Использованная литература

А. Якушева:

1. «Я приглашаю вас в леса…» (сборник стихов и песен) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1995 г.

2. «Если б ты знал…» (стихи, песни, воспоминания) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1994 г.

3. Песня-любовь моя (стихи, песни, воспоминания, ноты) – М.: Локид-Пресс, 2001 г.

4. «Три жены тому назад…»(История одной переписки) – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 2001 г.

5. М. Кусургашев, Н. Киселёва. Дважды двадцать, или 40 счастливых лет. Об истории радиостанции «Юность» – М., 2002

6. Т. Визбор. «Здравствуй, здравствуй, я вернулся!..» – М.: Библиотека журнала «Вагант-Москва», 1996 г.

Глава 4. Юрий Ряшенцев

Не хочется провидеть ничего, а – ощущать и петь, и жить.

И только…

Ю. Ряшенцев

Юрий Ряшенцев (р. 1931), поэт, переводчик, драматург. Окончил МГПИ в 1954 г.

Юрий Евгеньевич Ряшенцев родился в Ленинграде, но в 1934 году, когда ему было три года, его перевезли в Москву, в тот дом в Хамовниках, где он живёт почти 80 лет. Это бывшая слобода, в которой издавна селились ткачи («хам» по-древнерусски «полотно»). «Район Хамовники, где я живу всю жизнь, заселяли горожане в первом поколении – рабочие фабрики «Красная роза», завода «Каучук». Я ещё застал здесь поросят и гусей…», – вспоминает Ю. Ряшенцев. Квартиру, в которой он живёт, проектировал для себя архитектор дома, предназначенного для работников фабрики «Красная роза». Мама Ряшенцева отдала за маленькую «трёшку» с крохотной кухонкой огромную квартиру в Ленинграде.

Итак, питерский мальчик из интеллигентной семьи оказался на полубандитской московской окраине. Первый человек, которого он увидел на новом месте, был сосед, спавший пьяный в луже возле подъезда. И интеллигентному, с кудрями до плеч мальчику, которого мама называла «маленький лорд Фаунтлерой», пришлось усваивать законы двора, в котором ему предстояло жить. Для первого выхода во двор его нарядили в красный бархатный костюмчик, который отчим, воевавший в составе Интербригад в Испании, привёз из-за границы. «Можете себе представить, – восклицал Юрий Евгеньевич, – хулиганский двор – и красный бархатный костюмчик!.. Больше я в таком виде во дворе не появлялся. А через какое-то время мама вышла во двор и с удивлением узнала, что у её сына кличка «Петух». Не в уголовном смысле, а потому что он, её сын, на всех наскакивает: в 5–6 лет уже начинаются драки!» В общем, будущий поэт спуску никому не давал, и скоро двор его признал своим. Так что он спустя годы с полным основанием мог о себе сказать: «Оголец усачёвский, пират проходного двора».

Ю. Ряшенцев учился в школе № 23, базовой школе МГПИ им. В. И. Ленина, в конце Усачёвки. Преподаватели института запомнили его еще десятиклассником, одним из лучших игроков школьной сборной по волейболу, которая удачно выступала в районных соревнованиях, а однажды чуть не обыграла сборную МГПИ, состоявшую из взрослых спортсменов-разрядников. К тому же Юрий окончил школу с двумя четверками и был активным общественником (редактор школьной стенной газеты и ответственный за спортивный сектор в комитете комсомола). Понятно, что такой человек для института, испытывающего дефицит в молодых людях, был настоящим кладом, и представители кафедры физвоспитания настойчиво приглашали его поступать в МГПИ. Но на вступительных экзаменах на литературный факультет у Ю. Ряшенцева, отец которого, крупный партийный работник, был репрессирован в 38-м, а отчим – в 49-м, возникли неизбежные по тем временам неприятности. Заведующий спецотделом МГПИ начал задавать ему вопросы сверх школьной программы и поставил «три», хотя по всем остальным предметам были «пятерки». И будущий поэт не прошел в институт по баллам. Его мама, борясь за сына, даже писала письмо министру просвещения с просьбой восстановить справедливость. Справедливость восторжествовала: Ю. Ряшенцева приняли сначала на факультет иностранных языков, а потом перевели на литфак, где он быстро стал одной из самых заметных фигур.

Ю. Ряшенцев, выступление в МПГУ

Между прочим, Ю. Ряшенцев окончил институт с красным дипломом. Но об этом скромно умалчивает, поддерживая имидж этакого записного хулигана. Их с Максимом Кусургашевым свободное, раскованное поведение, их стихи, не вписывающиеся в тесные рамки образцов казённо-официальной поэзии, не раз бывали предметом разбора на комсомольских собраниях. Немудрено, что в его характеристике рядом со словами «тов. Ряшенцев очень способный, разносторонне развитый студент» – нелестные отзывы о поведении. А в одном из декабрьских номеров «Ленинца» за 1953 год в заметке «О моральном облике студента» можно прочесть: «Недопустимое поведение студентов 4 курса факультета русского языка и литературы Волкова, Кусургашева и Ряшенцева также слишком поздно обратило на себя внимание стенной газеты. «Словеснику» давно бы следовало приняться за эту «святую троицу», поднять о ней суровый, товарищеский разговор…»

А. Якушева в своей книге «Если б ты знал…» вспоминает, что Ю. Ряшенцеву однажды даже объявили выговор «за политическое легкомыслие», что по тем временам было чревато серьёзными последствиями. Но уже тогда было ясно: Юрий Ряшенцев – прирожденный поэт. Однокурсник и друг Ряшенцева М. Кусургашев говорил: «С Юркой всегда было интересно. Начитанный, с очень хорошим вкусом, он был самый первый критик. Юрка крепко всегда писал, очень грамотно. У него не было каких-то приблизительных рифм. Когда мы с ним туризмом занимались, вели путевой альбом. Юрка туда стихи свои записывал. Получился своеобразный поэтический дневник наших походов.

Ю. Ряшенцев

«Был он жёлтым, месяц, но потух, стал бледней берёзовой коры. Первым голосом поёт петух, наш походный горн поёт вторым…» [22]22
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.157.


[Закрыть]

П. Фоменко констатировал: «Юра Ряшенцев – непреложная часть собраний лучших людей Москвы и всей планеты. Я имею в виду литературные и поэтические собрания. Он всегда очень интересно говорит…»[23]23
  Из личного архива Н. Богатырёвой.


[Закрыть]

Это было время расцвета спортивной и туристической жизни МГПИ. У походного костра рождались песни – свои, не официальные. «Помню, – рассказывал Ю. Ряшенцев, – как нас 20 человек ушло на Кавказ участвовать в соревнованиях, а приехали назад на 12 билетов, некоторые на крыше поезда. Есть было нечего, в последний день мы сварили себе из последних запасов ведро каши. При этом Кусургашев поддел Барышникова, тот погнался за ним, кинул в него мыло – оно попало в ведро. Пока мы его там вылавливали, мыло растворилось. Пришлось есть кашу с хозяйственным мылом… Атмосфера была непрерывного озорства!..»[24]24
  Из личного архива Н. Богатырёвой.


[Закрыть]

Ю. Ряшенцев вспоминал, как вышел в тамбур и застал там Кусургашева и ещё двух ребят за странным занятием… Они сочиняли песню! «Я встрял в процесс сочинения песен, – рассказывал Ряшенцев, – и выяснилось, что мне удаётся находить какие-то версификационные решения не хуже других. Так я попал в обстановку сочинения туристских песен и очень быстро в этом преуспел, потому что, видимо, это во мне было генетически, природно заложено. Для меня сказать что-либо ритмическое, в рифму труда не составляло. У меня был хороший слух, я был музыкален. А уж песенки, которые мы тогда писали: два прихлопа – три притопа, по терциям ползали, – это было совершенно простое для меня занятие».[25]25
  Из личного архива Н. Богатырёвой.


[Закрыть]

Неудивительно! То, что из Ряшенцева вырастет поэт, было сразу ясно: первые стихи он написал в 4 года: «Был военный инцидент на Дальнем Востоке, наши отбили у японцев сопку Заозерную, и я написал такие строки – не без влияния Маршака, как понимаю теперь: «Над сопкой Заозерною взвился наш красный флаг, под сопкой Заозерною лежал разбитый враг». Ничего более лаконичного с тех пор я не написал…»[26]26
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.139.


[Закрыть]

Из похода по Кавказу Ю. Ряшенцев привёз первую свою песню – «Было нас 22», быстро ставшую популярной в институте. До сих пор выпускники МГПИ вспоминают шутливую песенку «Девушки-опора института», авторами которой называют Ряшенцева и Кусургашева. Правда, когда их спросили об авторстве, Максим Кусургашев от непритязательной песенки открестился, а его институтский товарищ, глядя в сторону, неохотно проворчал: «Давно уже пора забыть все, что мы по молодости насочиняли».

Необычайно популярны в 50-е годы в МГПИ были стихи Ю. Ряшенцева, написанные для знаменитых капустников-обозрений, которые ставили Ю. Визбор, В. Красновский, П. Фоменко. И шуточные:

«Ночи тёмные окрест. К нам в ярангу вор залез. Хорошо, что он залез не в родную МТС».

И лирические, проникнутые юношески романтической влюблённостью в родной институт и в друзей, верой в счастливое будущее:

 
Звёзды мигают в каждом окне,
Напоминая из отдаленья,
Что всё на свете имеет конец,
И данная встреча – не исключенье.
Не исключенье и этот год,
И все четыре студенческих года.
В зал этот новая юность войдёт,
Но будет видна в ней та же порода,
Порода студентов, немного шальных,
Отважных, весёлых, настойчивых, смелых,
И будут они, как и прежде, сильны
И в шутке, и в смехе, и в песне, и в деле…
А песни останутся – наши с вами —
Связавшие нас с этим домом навек,
С нехитрым мотивом, с простыми словами,
Они разлетятся по всей Москве…
 

Для одного из обозрений в 1953-м году Ю. Ряшенцев, Ю. Визбор и В. Красновский сочинили финальную песню, запев в которой был на мелодию популярного в 50-е годы блюза Семенова, а припев придумал В. Красновский. «Обозрение заканчивалось, – вспоминает Ю. Ряшенцев, – шло оно с большим успехом, зал хохотал. Но когда мы запели «Мирно засыпает родная страна…», воцарилась странная тишина, и нам показалось, что мы угробили спектакль. А потом раздались крики: «Песню! Песню!». С тех пор её поют, хотя мне лично очень стыдно за не слишком грамотный текст – во всяком случае, для студентов литературного факультета…».[27]27
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.144.


[Закрыть] Теперь эта песня признана официальным гимном Московского педагогического государственного университета и исполняется на всех торжественных мероприятиях МПГУ. Но тогда, полвека назад, беспечные мальчишки-студенты и представить себе не могли, что при первых звуках этой песни будет подниматься тысячный зал…

Своё педагогическое призвание Ю. Ряшенцев ощутил рано. В институте он вёл литературное объединение. А. Якушева вспоминала: «Он всегда разбирал стихи очень тактично и доброжелательно. Если стихи хорошие, то он их мог и покритиковать. А если плохие или вообще не угадывались, то он начинал обсуждать их таким образом (мы даже этот кусочек вставили в своё обозрение): «Ну а при каких обстоятельствах вы написали этот стих? При открытой форточке или закрытой? Днём или вечером?» Лишь бы продолжить обсуждение и не обидеть человека. Кстати, в обозрениях наших, которые мы делали уже без Визбора и Красновского, нам очень помог Ряшенцев. Стихи связующие написал…»[28]28
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.157.


[Закрыть]

Юрий Евгеньевич – щедрый человек. Мог запросто подарить удачную строчку. А. Якушева рассказывала, как написала песню «В институте под сводами лестниц», в которой были слова: «Или как в переулках Арбата прячет солнце закаты свои». Показала Ряшенцеву. Тот посмотрел и вое кликнул: «Тут же не так должно быть! Надо: «Как в кривых переулках Арбата»». «Будто кроссворд угадал!» – говорила Ада Адамовна.

После окончания института Ю. Ряшенцев несколько лет работал в школе. «Какой-то педагогический ум придумал собрать всех двоечников в одну школу, чтобы улучшить успеваемость в районе. И в одной школе собрались ребятишки из всех подворотен Центрального района города Москвы. Меня в эту школу позвал Макс Кусургашев. Директор нам сказал: «Ребята, если вы русскому языку их не научите – ничего. Главное, чтобы они никого не убил и». Когда я пришёл работать в эту школу, поначалу ученики разговаривали так: «Ну ты, педагог, потише, я тут партию выигрываю в шахматы».

Для начала нам надо было завоевать авторитет. У них ведь какие приоритеты? Футбол, гитара, блатная песня. Мы им доказали: то, что они поют, – это детский лепет, а вот настоящую блатную песню им Максим Дмитриевич Кусургашев споёт. Или вот иду после уроков – они на гитаре бренчат. «Что поёшь?» – «Песню» – «Какую песню?» – «Блатную» – «Какая же это блатная? Это нэповская песня, 20-е годы. Это не блатная песня». И они начинают слушать, им это интересно, про блатную песню. «А какая блатная песня?» – «А та, что я вам на дом задал сегодня» – «Как?!» – поражаются они. – «Вам что на дом задали? Главу в «Капитанской дочке», где пугачёвцы поют: «Не шуми ты, мати зелёная дубравушка…» Вот это настоящая разбойничья песня!»

Потом мы выиграли у них в волейбол. Они сказали: «Ну, волейбол – это для интеллигентов игра. Вот в дыр-дыр мы вас пометём!» (дыр-дыр – дворовый футбол). А среди нас были почти все – молодые преподаватели-разрядники. Естественно, обыграли их и в футбол: десятерых – впятером. Они таких учителей не видели и преисполнились к нам какого-то странного почтения, потому что мы всё делали лучше их – причём, на их поле. Потом организовали для них летние спортивные лагеря, водили на Волгу. Когда шли через деревни, предлагали местным сыграть в футбол… на молоко. Они выставляли два ведра молока, мы – ведро сухофруктов. И, как правило, мы выигрывали (у нас учились ребята, которые за «Локомотив» играли) и забирали и то и другое… Они нас обожали, после окончания школы долго звонили…»[29]29
  Н. Богатырёва. «Свято дружеское пламя». Интервью с выпускниками Московского педагогического университета. М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов, 2002. Кн.1, стр.128.


[Закрыть]