Текст книги "Дочки-матери. Любовь-Ненависть"

По мере достижения детьми подросткового возраста матери периодически вызывали на дом бригаду психиатрической скорой помощи. Вызовы происходили по следующему сценарию. Предъявляя к ребенку требования, вызывающие его протест, матери формировали у последнего нарастающее эмоциональное напряжение. Непоследовательность и непредсказуемость поведения матери проявлялась в том, что за один и тот же поступок ребенок мог быть или вознагражден, или наказан в зависимости от психологического состояния матери. На фоне эмоционального напряжения ребенка легко возникал конфликт, сопровождающийся агрессивным или суицидальным поведением, спровоцированным матерью.

В одном из наблюдавшихся нами случаев у подростка была диагностирована шизофрения, в результате чего его зависимость от матери значительно усилилась. В дальнейшем этот диагноз был признан ошибочным.

В другом случае мать специально препятствовала психофизическому развитию дочери, реализовывая стратегию воспитания по типу выраженной гиперопеки, что объективно блокировало формирование необходимых для каждодневного функционирования навыков. Так, например, после поступления дочери в школу она настояла на необходимости индивидуального обучения в домашних условиях, мотивируя приглашение преподавателей на дом негативным влиянием школы на психическое состояние дочери, проявляющееся ночными страхами, кошмарными сновидениями, страхом темноты, контакта с незнакомыми детьми. Девочка неоднократно консультировалась детскими психиатрами и невропатологами, которым сообщалось о сноговорении дочери, возникновении непонятной задумчивости во время разговора, периодически возникающего неполного пробуждения со вставанием, принятием во сне сидячего положения. В рассказах об особенностях поведения и чертах характера дочери постепенно появлялся акцент на признаках психических отклонений, которые во многом совпадали с описаниями «эпилептоидности» в специальной литературе.

Несмотря на отсутствие у дочери диагноза эпилепсии, эпилептических припадков, нарушений сознания и других четких эпилептических эквивалентов (за исключением нарушений сна, интенсивность и частота которых в значительной мере преувеличивались матерью), мать говорила родственникам, знакомым и учителям, что дочь страдает эпилепсией. Девочке постоянно внушалось, что она больна эпилепсией и нуждается в постоянном контроле со стороны матери. Ее удалось убедить в том, что она не должна удаляться от матери на сколько-нибудь длительное время, и что многие виды игр и других активностей ей противопоказаны. Кроме того, мать постоянно обращалась к другим врачам (в том числе в других городах), добиваясь «правильной диагностики».

Анализ приведенных случаев показывает, что содержание данного варианта СМП включает не стремление вызвать психическое расстройство как таковое, а преувеличение элементов поведения, не достигающих уровня психического расстройства, и распространение дискредитирующих ребенка сведений о наличии у него признаков психической патологии, соответствующих клиническим проявлениям, описанным в специальной литературе.

Анализ содержащихся в литературе данных и результатов собственных наблюдений свидетельствует о необходимой осторожности в оценке данных «объективного» анамнеза, составленного исключительно со слов матери, и необходимого внимания к возможному наличию СМП в вызывающих сомнение случаях.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Личность в мегаполисе. Психология и психотерапия психических нарушений.-М.: Институт консультирования и системных решений, Общероссийская Профессиональная психотерапевтическая Лига, 2014.-288 с.

2. Abdulhamid,I. (2008) Munchausen Syndrom By Proxy. Medicine Mar.26: 1-12.

3. Artingstall,K. (1995) Munchausen Syndrome By Proxy. FBI Law Enforcement Bulletin August, 1-9.

4. Bentovim, A. (2001) In Gwen Adshead and Deborah Books (2001) Munchausen Syndrome By Proxy. Singapore. Imperial College Press.

5. Bools, C, Neale, B., Meadow, S. (1992) Co-Morbidity Associated With Fabricated Illness (Munchausen Syndrome By Proxy) Arch. Dis. Child. Januar 67(1): 77-79.

6. Gray, J., Bentovim, A. (1996) Illness Induction Syndrome. Cild Abusr Negl. 20: 655-673.

7. Gregory, J. (2003) Sickened. New York. Bantam.

8. Hanon, K. (1991) Child Abuse: Munchausen Syndrome By Proxy. FBI Law Enforcement Bulletin, December, 8-11.

9. McClure, R., Davis, P., Meadow,S., Sibert, J.(1996) Epidemiology of Munchausen Syndrome By Proxy, Non-Accidental Poisoning, And Non-Accidental Suffocation. Arch. Dis. Child. July 75 (1): 57-81.

10. Meadow, R. (1977) Munchausen Syndrome By Proxy – The Hinterland Of Child Abuse. Lancet 2: 343-357.

11. Meadow, R. (1985) Management Of Munchausen Syndrom By Proxy. Arch. Dis. Child. April 60(4): 385-393., Lancet ii. 25-28.

12. Meadow, R. (1990) Suffocation, Recurrent Apnea And Sudden Infant Death. Journal of Pediatrics 117: 351-357.

13. Rogers, D., Trip, J., Bentovim, A. et al. (1976) Non-Accidental Poisoning: An Extended Syndrome Of Child Abuse. Br. Med. J. 703-796.

14. Schreier, H., Libow, J. (1993) Hurting For Love. New York. Guilford Press.

15. Schreier, H. (2004) Error In Munchausen By Proxy Defined. Pediatrics. June 113 (6): 1851-2.

16. (https://meduza.io/feature/2016/12/27/riga-balsam).

 
Не знаю, не уверена –
одна я? Не одна?
Как будто я беременна,
А на дворе война.
Раздвоенность не вынести,
Не выплакать до дна…
Как будто мама при смерти,
А на дворе весна.
 

В. Павлова

Существует мнение, что одной из причин шизофрении является негативное воздействие матери на своего ребенка. Немецко-американский психоаналитик Фрида Фромм-Рейхман сформулировала понятие «шизофреногенная мать», выбирающая метод воспитания с чередованием гиперопеки и пренебрежительного отношения к чувствам и желаниям ребенка.

По мнению В. Каст, «такая мать становится защищающей почти «до смерти» [1, с. 47], а у ребенка возникает «недостаточная когерентность Эго и, следовательно, повышенная склонность к психическим расстройствам» [1, с. 49].

Отвечая на вопрос, почему у одних людей возникают проблемы с распознаванием сигналов, связанных с уровнями коммуникации, а у других – нет, в 1950-х гг. американский антрополог Г. Бейтсон выявил в семейном окружении шизофреника особую роль матери, поведение которой разрушает привычные представления о материнской любви. Именно мать провоцирует возникновение шизофрении у своего ребенка. Предпосылкой развития расстройства может быть использование в семье двойных посланий. Этот механизм автор назвал double-bind (двойной связкой) [2].

Как правило, общение собеседников происходит одновременно на нескольких уровнях (вербальные, невербальные сигналы, подтекст, контекст, ирония). Даже сам говорящий не всегда различает, что он говорит осознанно, что вытесняет в бессознательное (например, негативное отношение к собеседнику и свое отношение к нему), и какое сообщение транслирует на самом деле. Поэтому информацию, полученную от такого человека, не всегда можно воспринимать однозначно. Даже здоровому человеку бывает трудно распознать эти варианты коммуникации, особенно в контакте с собеседником, который противоречит сам себе. У больного шизофренией при этом появляются проблемы, т. к. он не умеет распознавать контекст нарратива (повествования). По мнению Г. Бейтсона, это неумение появляется в детстве как адаптация ребенка к лишенным логики сообщениям родителей, транслирующим двойные послания. Например, словами они выражают любовь к ребенку, на телесном уровне отталкивают его, и при этом запрещают оценивать их поведение как нелогичное. Психика ребенка, адаптируясь к ситуации, начинает искать во всем скрытый смысл, что свойственно шизофреникам.

Мать шизофреника не выносит своего ребенка. Она вынуждена играть фальшивые роли и надевать «маски», скрывающие отсутствие искренней любви к нему. «Ради приличия» она вынуждена демонстрировать «нормальные» отношения. Ребенок, зависящий от матери, тянется к ней в ответ на ее вербальное (словесное) обращение к нему. Однако при приближении к ребенку у матери возникает напряжение, дискомфорт, отвержение и отталкивание ребенка.

Установки общества, связанные с навязыванием женщине необходимости любить своего ребенка, вступают в противоречие с отсутствием у нее любви и принятия, о которых она не может заявить прямо и поэтому маскируется, проявляя негативное отношение к нему другим, косвенным способом: например, начинает придумывать его недостатки и «цепляет» его по каждому пустяку. «Ты меня не любишь, – заявляяет она, – потому, что получил двойку». Ребенок воспринимает такие противоположные послания как противоречие (притяжение – отталкивание). Возникает конфликт между двумя уровнями общения, в котором ребенок «всегда виноват» (двойная связка), например, мать говорит дочери:

– «Послушай, женщин часто игнорируют, но все-таки не будь нахальной!» [2, с. 23].

Г. Бейтсон приводит пример травматических отношений, вызванных двойными посланиями» [3, с. 23]: «Молодого человека, только что вышедшего из острого приступа шизофрении, навещает в больнице его мать». Увидев ее, он обрадовался и попытался ее обнять, но мать отшатнулась. Оцепеневший сын задает вопрос:

– «Разве ты больше не любишь меня?» На что получает ответ:

– «Милый, ты не должен так смущаться и стыдиться своего чувства».

Сын с трудом выдержал несколько минут общения и сразу же после ее ухода напал на ассистента, после чего был связан. Ему было бы проще сказать:

– «Мама, я понимаю, что ты меня не любишь и я тебе неприятен».

Но больной шизофренией привязан к матери и поэтому ответить так не может. Мать, в отличии от сына, позволяет себе любые высказывания в его адрес, навязывая ему желаемое для нее поведение.

Выделяют следующие причины возникающего при этом конфликта:

1) Мать, отвергающая сына, порицает возникшее у него при встрече с ней «оцепенение». Сын принимает ее негативное отношение, отрицая тем самым свое восприятие произошедшего.

2) Обращение к сыну «Разве ты больше не любишь меня?» означает:

«Меня надо любить».

«Ты должен любить меня, а иначе ты плохой сын и виноват передо мной».

«Ты ведь любил меня раньше, а теперь не любишь».

Таким образом, внимание переносится с особенностей проявления сыном его чувств на неспособность что-либо чувствовать. Сын чувствует вину, на которую мать отвечает словесной агрессией:

– «То, что ты только что выразил, не было любовью».

Сын делает вывод по поводу возникшего противоречия: «если я хочу поддерживать отношения с матерью, я не должен говорить ей о своей любви. Но, если я не скажу ей об этом, она меня покинет».

Возможны два варианта развития событий. Ребенок, сопротивляющийся противоречивому поведению матери, может вырасти здоровым, если сможет распознать двойные сообщения и научится разделять две стороны одной медали «связки».

Ребенок, не умеющий сопротивляться матери, не может распознать типы ее сообщений, что приводит к развитию шизофрении. Он перестает воспринимать обвинения матери, сообщает о непонимании претензий к нему (ведь с ее точки зрения, он всегда виноват). Мать объявляет его «ненормальным». В дальнейшем этот стереотип отношений переносится на окружающих людей (возможны и другие варианты развития отношений).

ЛИТЕРАТУРА:

1. Каст В. Отцы-дочери, матери-сыновья. Путь от отцовского и материнского комплексов к собственной личностной идентичности.-М. Дипак, 2016. C. 184.

2. Bateson,G., Jackson,D.D., Haley, J. & Weakland, J. (1956), Towards a Theory of Schizophrenia. in Behavioral Science, Vol 1, 251-264.

3. Bateson,G, Steps to an Ecology of Mind, Ballantine Books, N.Y., 1972.

 
Глаза мои,
Почему вы грустные?
Я же веселая.
Слова мои,
Почему вы грубые?
Я же нежная.
Дела мои,
Почему вы глупые?
Я же умная.
Друзья мои,
Почему вы мертвые?
Я же сильная.
 

В. Павлова

Одним из условий развития гармоничной личности является забота и внимание родителей, удовлетворяющих базальные потребности ребенка. Ряд авторов подчеркивает особое значение в этом процессе фигуры матери (Филиппова Г. Г. (2002), Батуев А. С. (1996), Брутман В. И. с соавт (2000), Василенко Т. Д., с соавт. (2011), Исенина Е. И. (2003) и др. В этих теоретических и прикладных исследованиях для описаний феномена материнства используются такие понятия, как «материнская роль», «принятие роли», «материнское ролевое поведение», однако в существующих на сегодняшний день исследованиях отсутствует полное представление о вариантах взаимодействия матери со взрослыми детьми и влиянии их нарушенных взаимоотношений на психологическое здоровье обеих сторон.

В исследованиях Филипповой Г. Г. (2002), Василенко Т. Д., с соавт., (2011), Короленко Ц. П., Дмитриевой Н. В. (2014) описываются женщины, принимающие и не принимающие роль матери. У женщин второго типа наблюдается большое количество психологических травм и переживаний, негативно влияющих на материнско-детскую систему отношений.

Представителем французской психоаналитической школы Грин Андре (2005) описан феномен мёртвой убивающей матери. По мнению автора, «Смертоносность и убийственность матери проявляются… …в ее бессознательном отношении к ребенку, эта убивающая энергия матери, направленная на ребенка, может проявляться как в разрушительном поведении, так и в виде заботы… Суровая, жестокая, отвергающая мать может нанести меньше вреда, чем чересчур заботливая и оберегающая. Потому что жестокая мать не маскирует свои агрессивные и убивающие тенденции под заботу и любовь».

В нашей практике встречались два противоположных типа убивающих матерей: жестокие, отвергающие, не скрывающие своих бессознательных агрессивных тенденций, и убивающие матери, маскирующие свои истинные деструктивные намерения под маской заботы и любви в контексте описанного нами синдрома Мюнхгаузена прокси (Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В., 2014).

Приводим фрагменты психотерапевтической сессии, направленной на коррекцию нарушенных отношений убивающей матери и ее взрослой дочери.

На приеме 40-летняя замужняя мать двоих взрослых детей, главный бухгалтер крупной компании. Жалобы на злость и гнев в адрес матери, которые она как правило не проявляет, и неумение выстроить с ней правильные отношения. Матери 62 года, живет в трехкомнатной квартире с молодым бойфрендом. Несколько дней назад между двумя женщинами произошла крупная ссора во время обеда в ресторане. Мать требовала от дочери увеличить получаемые ею от дочери финансовые датации (30 тыс. руб. в месяц) под предлогом «если у тебя есть деньги, почему бы не давать матери больше?». Мать давно не работает, получает пенсию (19 тыс. рублей), «живет «на широкую ногу», употребляет алкоголь, курит». После отказа дочери увеличить ежемесячную финансовую помощь, между женщинами разыгралась ссора. Клиентка сообщила, что, с одной стороны, ее властная мать с детства проявляла необоснованную тревогу по поводу ее здоровья («Когда надо и не надо таскала меня по врачам»), а, с другой, по рассказам бабушки, могла надолго оставить дочь, спящую на улице в коляске в то время, пока делала маникюр, стрижки и пр.». Мать вспоминала, что однажды во время визита в парикмахерскую (клиентке было около года), девочка проснулась и выпала из коляски. Мать наказывала ее за малейшую провинность, делая негативные прогнозы по поводу «печального будущего своей никчемной дочери». Между ними были постоянные конфликты. Женщина отмечает депрессивность, злобность и гневливость матери, жесткость которой и ее негативный взгляд на мир повлияли на формирование у дочери таких личностных особенностей, как непринятие себя, депрессивное отношение к жизни, низкая самооценка и ощущение себя жертвой. Страх перед матерью «сделал меня трусливым и покорным работоголиком, который до сих пор закрывается от мира деловыми бумагами».

П: Чего вы хотите?

К: Хочу унять свою злость по отношению к матери и пореже впускать ее в свою жизнь.

Для работы с запросом клиентки мы использовали набор «Кнуты и пряники» и технику «Работа с травмой» Т. Ушаковой. По нашей просьбе в открытую женщина выбрала несколько карт, иллюстрирующих травматическое событие (ссору в ресторане), описала их и охарактеризовала свои чувства и ощущения.

П: Расскажите, что произошло. Про что эти карты?

Рисунок 1 – Карты-иллюстрации к первой травматической истории, рассказанной клиенткой.

История 1.

Карта 1 про ссору. У матери хроническая нехватка денег при желании, несмотря на возраст, красивой жизни и ярких впечатлений. Примерно раз в квартал по праздникам я приглашаю ее в ресторан.

Карта 2 – унитаз. Меня бесит ее контроль и забота о моей жизни. С одной стороны, она утверждает, что я важна для нее, а, с другой, – говорит гадости. В этот вечер она пугала меня полным одиночеством, которое меня ждет, потому, что «я – жадная». Я испытывала страшное раздражение и просто взревела, поскольку она давно не работает, живет на пенсию и мои ежемесячные выплаты в размере 30-40 тысяч рублей. Я обвинила ее в том, что она живет не по средствам, с легкостью распоряжается деньгами, не отказывая себе в алкоголе и сигаретах. Я сказала, что нельзя спускать деньги в унитаз.

Карта 3 – палач. Мать обвинила меня в жестокости, сказав, что скоро я получу наследство в виде ее квартиры, так что на моем месте она бы давала своей матери больше денег. Я сказала, что если она не перестанет лезть со своим контролем, наши отношения умрут так же, как это случилось с ее матерью. Мать не встречалась с моей бабушкой и пришла к ней только на похороны. Мать сообщила, хочет поменять свою квартиру на меньшую, а разницу в деньгах «проесть». Я напомнила, что когда я и мои дети «поднимали ее после инсульта», она обещала подарить квартиру внукам. Мать рассмеялась и сказала: «Я слово дала, я его и обратно взяла». От гнева и беспомощности я почувствовала, что меня разрубили надвое.

Карта 4 ласточка. «Ты не здорова и при этом много путешествуешь, – сказала мать, – летаешь по свету (как эта ласточка), могла бы давать мне больше денег. К тому же тебе лучше обратить внимание на свой брак, который давно под угрозой(карта 5 – объятия). Должна тебе сказать, что много лет назад, когда ты была в командировке, бросив мужа на «произвол судьбы», он вступил с твоей подругой в интимные отношения. Я сохранила тайну и уберегла твою семью от распада. Неужели я не заслуживаю большего внимания?».

Карта 6 карта (компас). От таких новостей у меня «снесло крышу», я потеряла моральные ориентиры и наговорила ей много гадостей. Мы поссорились.

Карта 7. Несмотря на сложные отношения с матерью (такие скандалы у нас случаются нередко), мы обе страдаем от этой ссоры. Мое сердце разбито.

П: оцените субъективно болезненность выложенной перед вами в картинках истории по шкале от 0 до 10 баллов (0 – если она абсолютно безболезненна, 10 – если вызывает непереносимую боль).

Рассказ о ссоре вызвал у женщины много тяжелых переживаний, она громко возмущалась и много плакала, оценив болезненность своей истории в 9 баллов. Когда она успокоилась, мы спросили, можно ли продолжать дальше, и, получив согласие, попросили дать название каждой картинке. Иллюстрация придуманных клиенткой названий представлена на рисунке 1, с. 126. (Карты 1-7 были названы соответственно: «Ужин, обвинения, удар, наглость, бред, дезориентация и ужас»).

На следующем этапе терапии предлагаем клиентке собрать все карты, перемешать, разложить их так же в два ряда (рисунок 2) и рассказать историю еще раз с учетом новых ассоциаций, чувств, ощущений и новых нюансов.

История 2.

П: Вы назвали первую карту из первой истории «Ужин». Что первая карта из второй истории (унитаз) добавляет к слову ужину?

К: Мне всегда казалось, что, несмотря на тревогу и заботу обо мне, мать считала меня дерьмом, которое ей хотелось спустить в унитаз.

П: Вторую карту первой истории вы назвали «Обвинения». Что изображение на карте 2 (ласточка) добавляет к тем событиям и вашим ощущениям из первой истории?

К: если я не ограничу ее злобное вмешательство в мою жизнь и ее оскорбления, нам будет невыносимо трудно общаться и мы, как птицы, разлетимся в разные стороны.

П: Вы назвали третью карту первой истории «Удар». Что третья карта из второй истории (компас) добавляет к этому названию?

К: Чтобы не потерять голову и способность адекватно реагировать на ее поведение, надо уметь ориентироваться в ситуации.

П: Четвертая карта второй истории (сервиз) обозначена как «Наглость». Что она добавляет к этому названию?

К: Нельзя плевать в чайник, из которого пьешь. Несмотря на мою злость на мать, она меня родила. Хотя как-то, прилично выпив, рассказала, что не хотела меня рожать и, будучи беременной, специально поднимала тяжести и пила специальные средства, чтобы избавиться от меня.

Рисунок 2 – Карты-иллюстрации ко второй травматической истории, рассказанной клиенткой.

П: Следующую пятую карту истории 1 вы назвали «Бред». Что пятая карта из второй истории (палач) добавляет к слову бред?

К: Чтобы не было бредовых мыслей (а иногда нам хочется убить друг друга), надо «разрубить» интимно-личностные отношения и установить формально деловые-договорные. Я составила с ней устный контракт моей помощи и ее невмешательства в жизнь моей семьи. Теперь, надеюсь, все наладится.

П: Шестую карту вы назвали «Дезориентировка». Что карта 6 (объятия) добавляет к этому слову?

К: Чтобы не было тяжело на душе, придется помириться и восстановить с матерью формальные отношения.

П: Седьмая карта у вас называлась «Ужас». Что седьмая карта из второй истории (три сердца) добавляет к этому слову?

К: Ужасно, когда родная мать так разрушает сердце дочери.

П: Как вы относитесь к этой истории сейчас? Оцените болезненность ваших переживаний по шкале от 0 до 10 баллов.

Клиентка оценила степень выраженности душевной боли в 7 баллов.

П: Что вы чувствуете?

К: Гнев и злость в адрес матери и одновременно недовольство собой.

П: Перемешайте карты еще раз и расскажите свою историю в третий раз.

К: Да вы что, с ума сошли?! Зачем вы занимаетесь этой работой, если не можете с первого раза запомнить то, о чем вам говорят! Развалились тут в кресле, развесили уши, а мне приходится из-за вас страдать!

П: И все же давайте попробуем сделать это еще раз.

История 3.

П: Первая карта в первой и второй рассказанных вами историях у вас называется «Ужин». Какие подробности первая карта из третьей истории (три сердца) добавляет к слову «ужин»?

К: Нам надо помириться.

П: Вторую карту вы назвали «Обвинения». Что картинка на второй карте из третьей истории добавляет к этому названию?

К: Непонимание. Зачем рожать ребенка, а потом портить ему жизнь? Зачем делать все, чтобы медленно лишать его здоровья и ощущения счастья? Хотя, с другой стороны, не надо было мне участвовать в этой ссоре. Ведь как бы мы не обвиняли друг друга, я хочу восстановить отношения.

П: Вы назвали третью карту первой и второй историй «Удар». Что первая карта из третьей истории (палач) добавляет к слову «удар»?

Рисунок 3 – Карты-иллюстрации к третьей травматической истории, рассказанной клиенткой.

К: Она ведет себя по отношению ко мне как палач. Чувствую гнев и желание разорвать эти отношения. Я устала.

П: Четвертую карту вы назвали «Наглость». Что четвертая карта из расклада 3 (сервиз) добавляет к слову «наглость»?

К: Несмотря на то, что мать ведет себя отвратительно, я бегу к ней как кролик к удаву, чтобы попить чайку и пообщаться. Не знаю зачем, но мне для чего-то нужно поддерживать с ней отношения, в которых я всегда ощущала себя жертвой. С ней я не чувствую себя одинокой. У мужа свои интересы, детей никогда нет дома, а подруг у меня нет. Мама всегда говорила, что все зло – от подруг и добавляла: «Бойся друга, а не врага. Не враги нам ставят рога». Она права. Именно с подругой мне когда-то изменил мой муж. Надо слушать мать.

П: Вам не кажется, что таким поведением вы превращаете себя в жертву?

К: есть немного.

П: Зачем вам быть жертвой?

Женщина надолго замолчала, а потом сообщила, что в ее семье в каждом поколении были сложные отношения между матерями и детьми. Подумав, она поняла, что привязана к матери и мать не отпускает ее от себя, любыми способами привязывая ее к себе (жалобами на депрессию и тревогу, на необходимость «отработать» то, что мать в нее вложила). Таким образом мать пытается получать и психологическую и материальную поддержку от дочери.

К: Страшно то, что я поняла, что отчасти поступаю так же, как и моя мать со своими детьми. Своим жертвенным поведением я показываю им необходимость так же заботиться обо мне в старости. Мы никогда не говорим об этом, но я чувствую, что посылаю им сигналы о том, что когда-нибудь они должны взять на себя груз заботы о старых родителях.

П: Что вы чувствуете, говоря об этом?

К: Меня даже затошнило. Получается, что я лишаю своих детей права выбрать другие варианты отношений.

П: Расскажите об этих вариантах подробнее.

К: У моей матери хорошее чувство юмора. Помню в детстве я часто слышала от нее стихи, автора которых не знаю. Их значение я поняла много позже:

 
«Четыре сына было у отца
Четыре славных дюжих молодца.
Завидовали люди старику:
Забот не знает на своем веку.
Сидел старик однажды за столом
И сыновья сидели вчетвером.
И вот старик обед свой вдруг прервал
И, поперхнувшись, старшему сказал:
«Я поперхнулся, дорогой Патос,
Воды напиться ты бы мне принес!»,
Но тот, не отрываясь от еды,
Другому буркнул: «Принеси воды!»…
На младшего спихнули наконец
И тот ответил: «Дорогой отец,
Пойди напейся, братьев не проси и,
Кстати, мне водички принеси».
 

Вот вспомнила и поняла, пора менять отношение к матери и перестать обременять своих детей чрезмерными обязательствами.

П: Как вы себя чувствуете?

К: Как рюкзак с плеч упал.

П: Оцените болезненность ваших переживаний по шкале от 0 до 10 баллов.

Клиентка оценила степень их выраженности в 4 балла.

П: Будем работать дальше?

К: Конечно.

П: Пятую карту первой и второй историй вы назвали «Бред». Что пятая карта из третьей истории (компас) добавляет к этому слову?

К: Пока не выскочу из этих нарушенных отношений и не обозначу свою нишу, буду продолжать жить как в сумасшедшем доме.

П: Шестую карту вы назвали «Дезориентировка». Что ласточка (карта 6) добавляет к этому названию?

К: Птица летит к какой-то цели. Моя цель – помочь матери нормально прожить последний период ее жизни. Надо выработать новые правила отношений и поведения и строго их соблюдать, чтобы не разрушить нас обеих.

П: Седьмая карта у вас называлась «Ужас». Что седьмая карта из третьей истории (унитаз) добавляет про ужас?

К: Ужасно, когда с грязной водой можно по ошибке выплеснуть и ребенка. Нельзя «смывать» главные семейные ценности заботы и поддержки близких. Какой пример мы подадим нашим детям? Главное, чтобы эта поддержка осуществлялась добровольно и не превращалась в петлю на шею. Кстати мать уже звонила и сказала, что простила меня.

П: Правильно ли я поняла, что вы с детства лишены «нормальных» отношений с матерью. При этом даже во время ссор вы не позволяете себе проявлять агрессию, загоняя ее внутрь и разрушая себя трудоголизмом. Несмотря на несправедливое, с вашей точки зрения, отношение к вам (позиции жертва-преследователь), вы любите мать (как мазохист своего садиста), прощаете ей эгоизм и жестокость и испытываете желание общаться с ней потому, что не доверяете окружающим и чувствуете себя одинокой. Кроме того, у вашей матери отсутствует адекватный опыт отношений со своей собственной матерью, что мешает ей выстроить с вами здоровые отношения.

К: Все правильно.

П: Как вы себя чувствуете? Сколько баллов вы присвоите уровню своих переживаний после рассказа третьей истории?

К: Около двух. Теперь я переживаю, что наорала на вас.

Сделанные нами комментарии по поводу ожидаемого нами выплеска подавляемой клиенткой агрессии и восприятия обращенного на нас гнева как не просто нормального, но и позитивного явления, успокоили женщину и улучшили ее состояние. Плечи ее расправились, дыхание стало ровным, движения плавными.

К: Вот прокричалась на вас (вы уж извините) и стало легче. Многое стало понятно. Я решила простить мать, но обозначить свои границы.

Комментарии: Проведенная терапия травматических переживаний базировалась на когнитивно-бихевиоральном подходе в виде непосредственной конфронтации (столкновения) клиентки в ситуации in vivo (в кабинете психолога в данный момент «вживую») с беспокоящим ее триггером (пусковым механизмом, инициирующим, дающим старт негативным переживаниям). Проговаривание созданных клиенткой трех историй помогло повысить уровень переносимости вызывающих ранее негативное состояние триггеров. Анализ изображений на картах и взгляд на ситуацию «со стороны» снизили негативность эмоционального восприятия травмы и болезненность переживаний с помощью многократного отреагирования в историях.

Дальнейшая работа была направлена на обучение способам психоэмоциональной регуляции, техникам управления агрессией и способам ее отреагирования, на выстраивание личностных границ.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Батуев А. С. Психофизиологическая природа доминанты материнства // Психология сегодня. Ежегодник Рос. психол. об-ва. 1996. Т. 2. Вып. 4. С. 69–70.

2. Брутман В. И., Варга А. Я., Хамитова И. Ю. Влияние семейных факторов на формирование девиантного поведения матери. // Психол. журн. 2000. Т. 21. № 2. С. 79–87.

3. Василенко Т. Д., Ившина М.е. Место материнской роли в системе социальных ролей у беременных женщин / Экспериментальные методики патопсихологии и опыт их применения: Материалы Всероссийской юбилейной научно-практической конференции Москва, 23 сентября 2011 г/ под ред. Н. В. Зверевой, И. Ф. Рощиной. – Москва, 2011.-203с. (С. 40-45).

4. Грин Андре. Мёртвая мать (с. 333-361) // Французская психоаналитическая школа. Под ред. А. Жибо, А. В. Россохина. – СПб: Питер, 2005.-576 с.

5. Исенина Е. И. О некоторых понятиях онтогенеза базовых качеств матери. // Журн. практ. психол. 2003. № 4-5. С. 49–63.

6. Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Личность в мегаполисе. Психология и психотерапия психических нарушений. – М.: Институт консультирования и системных решений. Общероссийская профессиональная психотерапевтическая лига, 2014.-288 с.