Текст книги "У меня так никогда не будет"

Глава 9

Таня, сонная, но довольная, садилась в холодный автобус с доярками морозной ночью на трёхчасовую дойку. Она вышла на работу в зиму. Думала, легче станет, но нет… Не стало. Таня едва всё успевала: с утренней дойки бегом подоить свою корову, к тому времени муж уже управлял остальное хозяйство, потом собрать детей в садик, приготовить завтрак, прибраться. Здорово если, у неё оставался часик до вечерней дойки, покемарить перед работой. Она не унывала, а радовалась, бывалые доярки над ней только подшучивали.

– Танька, на работу как на праздник, и свет в автобусе включать не надо, вся светишься, – заливались девчата.

Тётя Люся их одёргивала, чтобы не издевались над новенькой, помогала с аппаратом, рассказывала, как сделать так, чтобы коровы сами к ней выстраивались на дойку, – взяла над ней шефство. За это хихикали над Танькой: мол, пригрела тётя Люся бедную родственницу.

– Танюш, ты поберегла бы себя, так не рвалась тяжёлые бидоны таскать, и со скотиной поаккуратнее: может покалечить, – просила тётя Люся.

Таня прислушивалась к каждому её слову: у неё ведь самые большие надои на ферме.

Володя после работы торопился домой. Хозяйство семьи Виктор заметно расширил: завёл кроликов, оставил бычка на мясо, поросят взял. Баню поправил. С долгами расплатились, и добро в дом пошло. После нового шифоньера купили Наташке кровать, мебель деревянную для кукол. Дочка прыгала от восторга – такая же, как в садике! Холодильник наконец новый взяли, старый совсем уже не морозил.

Загорелся Володька после уборки купить «Романтику» – музыкальный центр, Тане только в радость стремления мужа. Она изменилась, похорошела: платья чаще одевала, муж ей купил ладное пальто по фигуре, правда, в сильный мороз холодно в нём, но Таня лишний раз старалась его надеть, чтобы покрасоваться на селе.

Наладилось всё в семье, вот только Ирина не приходила, а тётя Люся всё хотела, чтобы дружили сёстры.

– Танюш, что делить вам, родные ведь? Ты заходи к нам сама, мы только рады будем.

– Тётя Люся, да некогда мне, сами понимаете.

– Понимаю, дочка. Хозяйство большое, дом, детки малые. А вот Ириша не радует нас отчего-то, так хочу Колькиных малышей понянчить.

– Успеете ещё, – рассмеялась Таня, – это дело нехитрое.

Как в воду глядела.

Вскоре Таня почуяла с собой неладное, но попасть в амбулаторию долго не получалось. В марте Володька сам отвёз жену, полдня прождал её у больницы.

– Что так долго-то? – возмутился он. – Половину выходного здесь оставили.

– Очередь, Володя, очередь, – грустно отвечала Таня.

– Что сказал доктор?

– Беременна.

Оба переглянулись.

– А ты что нос повесила? В первый раз, что ли? – попытался пошутить Володька. Видел: не до смеха Тане.

– Не хочу я больше. Вот правда! Прости меня, но не хочу, куда нам третьего? Эти маленькие, на работу только вышла, не хочу! – чуть не разревелась Таня.

– Чего глаза мокрые?

– Врач не берётся. «Поздно», – говорит…

– Ладно, поехали, дома разберёмся, – вздохнул Володя. Он рад бы и третьему, и четвёртому, но вспомнил бессонные ночи, бесконечные пелёнки в доме. К тому же планы у него были на лето: с семьёй собирался съездить к сестре в Волгоград, несколько лет её и племянников не видел.

Домой ехали молча. Потом детей из садика забирали, не до бесед было. Ночью Таня сама начала разговор.

– Завтра снова поеду, может, в город направят, а там всё сделают.

Володька только отвернулся к стенке и вздохнул. Что он ей скажет? Она всё решила.

Не направили Татьяну в город – она сама поехала, там ей сказали то же самое. Вот теперь она разревелась. Всем сердцем не хотела она этого ребёнка! Только в семье наладилось, как она могла допустить такое?..

На работе она с ещё большим рвением начала таскать тяжёлые вёдра, мешки, бидоны. Нашлись опытные тётки, подсказывали разные способы выкинуть, пока срок небольшой. Хорошо, хоть не все их опробовала Таня; после первого же неудачного опыта в больницу загремела и больше не старалась выкинуть.

Живот быстро рос, – не так, как в первые беременности: на шестом месяце она выглядела, как на последнем. Девчата смеялись над ней:

– Богатыря ждёшь, или двойню!

Таня морщилась и злилась, что скоро дома засядет.

От судьбы не уйдёшь, и Таня ушла в декрет. Володя свозил всё-таки семью в Волгоград на неделю. Мать с отцом попросили за хозяйством присмотреть. Вернулись домой счастливые, Таня немного уставшая. Тяжело в поезде беременной, с двумя детьми: душно, тесно, шумно, – но всё же Татьяна была довольна: ведь никогда она не видела такой большой город. Достопримечательности, памятники, парки, аллеи поразили её своим размахом и величием. На всю жизнь она запомнила эту поездку.

По возвращении Ирина заглянула.

– Привет, – осторожно сказала она, затворив за собой калитку.

– Здравствуй, заходи! – Таня в своей обычной манере начала суетиться по кухне, чтобы уважить гостью, потом ушла в дом и вернулась с небольшим свёртком. – Это вам с Николаем, гостинец из Волгограда, хотела через тётю Люсю передать, но потом решила сама. Я хотела зайти к тебе. В магазин иду, вижу – ты или в огороде, или на заднем дворе, а то и нет нигде, – не могла остановиться Таня.

– Да уж… – вздохнула Ира, – вы пополнение ждёте? А дети где же? Наташка?

– Так в саду она, Ируся! Я же на работу вышла, правда ненадолго, сама видишь. Ты-то, чего такая грустная, случилось что? Я так скучала!

– Да, мама Люся говорила, что ты работаешь, а мне не находят здесь места. На ферму Коля не пускает, говорит, что работа тяжёлая, мать его поддерживает, – немного скривилась Ирина. – Достали меня все… Свекруха, Шурка, Колька… Хоть Митька молчит, – усмехнулась Ира. – Все ждут от меня ребёночка. Шурка вон опять на сносях, как ты, свекруха мне только и талдычит: бери пример, не затягивай, даже свёкор раз высказался.

– Их понять можно: Колькиных сорванцов тоже хотят видеть.

– А меня нельзя понять? Может, не хочу я? – резко посмотрела на сестру Ира.

– Хозяин-барин, – прикусила губу Таня. – Всему своё время.

– Вот именно! Хочу Кольку в город вытянуть – не могу я больше здесь! Сил нет! Как в армии: подъём в пять утра, хозяйство, огород, готовка на целую ораву. Митька так и зачастили к нам, ещё с приятелями разными, Колька пьёт много.

– Так это же хорошо, не скучно, а Николай всегда пил достаточно, – улыбалась Таня.

– Это тебе хорошо, ты у себя дома. А свекруха потом волком на меня смотрит, что гуляем на кухне до полуночи, будто я виновата, будто я всех приглашаю.

– Не может быть. Тётя Люся никогда так не скажет, она ведь знает своего Кольку-баламута.

– Она и не говорит! Всё смотрит, вздыхает, на детей намекает. Ох, Танька! Думала я, у меня так никогда не будет, а сама загнала себя в кабалу. Вот на кой чёрт сдался им такой огород? На следующий год свекруха просит Кольку распахать кусок земли рядом и его засеять тыквой или кабачками, – Ира легонько ударила себя по лбу, в знак того, что это безумие. Таня отвела глаза. – Тебе когда рожать?

– В ноябре вроде.

– Мы к тому времени в город переберёмся. Я к Николаю знаю подход, – чуть улыбнулась Ира. – После уборки обещал поговорить об этом.

– Ира, у тебя всё хорошо со здоровьем? – заговорщически спросила Таня, взяв за руку сестру. – Ты ведь столько пережила.

Ира резко отдёрнула руку и с ненавистью посмотрела на сестру.

– Всё хорошо, нечего мне напоминать об этом! Я просто не тороплюсь, – Ирина молча посмотрела на огромный живот сестры.

– Извини, я просто волнуюсь.

Сёстры посидели-почаёвничали, поговорили, обещались заходить к друг другу в гости. Таня сдержала своё слово и забегала к сестре на часок пару раз в неделю, а у Иры совсем времени не хватало. Цыплята, телята, гусята, прочий молодняк, – всё на ней было. Таня только удивлялась, как она быстро так научилась со всем управляться.

Удивительно легко проходила беременность у Тани, несмотря на её попытки вначале и на огромный живот. Чувствовала она себя прекрасно, по хозяйству всё успевала и даже больше. Просила мужа осенью воду в дом провести.

– Володь, я вон к тёте Люсе ходила, так у них на кухне кран и раковина, так удобно, ты не представляешь. Сразу вспомнила, как с родителями жила. Колька сказал, что ничего сложного нет, только копать траншею муторно, и обещал помочь, сказал, «Пусть Вовка обращается, если что».

– Сам справлюсь или мужиков с бригады попрошу… Тоже мне, прораб нашёлся.

– Володь, зачем ты так? Он ведь без дурных мыслей, ты же его знаешь.

– Я-то знаю с детства! И помню, как они жили… А тебе там мёдом намазано? Как бы он жил без матушки своей? Ещё хуже, чем мы.

Понятно было, Володю цепляли за живое намёки на сравнения с Николаем и его семьёй.

– Будет тебе вода в доме. Не всё сразу, а то надорвёмся в этом году.

Таня расстроилась: лучше бы она не упоминала о семье Ирины.

Поздней осенью Володька отвёз жену со схватками в роддом, в районный центр.

Татьяна родила мальчика; роды были тяжёлыми, долгими, с осложнениями. Мальчонка родился всего кило девятьсот весом, слабенький, страшненький, весь синий, сморщенный. Татьяна аж испугалась, когда увидела сыночка. В больнице их продержали месяц, когда выписывали, положительных прогнозов не давали. Вот и вспомнила Таня всю свою нелюбовь и нежелание этого ребёнка на ранних сроках, самой себя испугалась: что же она натворила!

Сашка плохо кушал, много пищал. Он не кричал, как другие дети, а попискивал, как комарик. Патронажной медсестре страшно было его на руки брать, Наташка с Ванькой поглядывали на комочек в люльке с опаской. Володя ничего не говорил жене, но ей казалось, что он винит её.

– Ничего, Володя, Сашка наберёт своё! Вот посмотришь, какой из него богатырь вырастет. Врачи сказали, всё хорошо будет, – врала Таня. Врачи уверяли, что сложно будет, очень сложно.

Клавдия Михайловна каждый день прибегала, глянуть на младшенького, справлялась, есть ли молоко у матери, сколько ел, как спал, массировала животик, приносила укропную воду, могла пелёнки простирнуть, пока мать кормила маленького. На улицу Сашку первый раз бабка вынесла, так и просидела над ним на скамеечке.

Таня ещё в роддоме переживала, что съест её свекровь, изведёт косыми взглядами и упрёками, а бабушка, наоборот, вся извелась от волнения.

– Я ведь Володьку таким же родила прямо в поле, на скирдовке. Хилым, малым, намучилась с ним. Теперь тебе с Сашкой мучиться, весь в отца, – жалела её Клавдия Михайловна, держа внука на руках.

Так этот слабенький, хрупкий человечек сблизил двух женщин – близких родственно, но несовместимых по возрасту и духу. Одну взрослую, повидавшую на своём веку, и молодую, у которой впереди вся жизнь.

Недолго будет баба Клава квочкой ходить за Сашенькой, лечить его частые простуды, ангины; в садик не пустит своего любимчика, будет сетовать на слабое здоровье, лишь бы с ней всегда был, худенький, почти прозрачный, младший внучек. Через пять лет, едва дожив до пятидесяти пяти, она умрёт в местной больнице, внезапно, тихо, во сне.

А пока она самая лучшая бабушка для внуков, особенно для Сашки. Благодаря ей, невестка выйдет на работу через год, а этот декрет покажется ей мимолётным.

****

Ирина путём уговоров, убеждений, жалоб, страданий, а иногда даже и угроз убедила Николая перебраться-таки в город.

– Что я там делать буду, я ведь с детства на земле работаю, – пытался возразить Коля.

– А что я тут делала? Я ведь не деревенская и всему научилась, разве плохая жена? Научишься и ты, в городе всегда работа есть.

– Нет, но… Жить мы где будем?

– Пока у моих поживём, – Ирина увидела неоднозначную реакцию мужа, – недолго! Погостим пару дней. Ну хорошо, можем сразу снять квартиру или в общаге пожить, – раскладывала она варианты.

– Только не в общаге! Видел я, как там живут.

– Я вернусь на прежнее место. Отец поможет тебе на «железку» устроиться, или мама что подкинет… Станем в очередь на квартиру, потом ребёночка родим, семьям с детьми быстрее квартиры дают, – мечтала Ирина. Она была уверена, что Николай согласится.

Он согласился, но в город ехал с тяжёлым сердцем и с кучей сомнений, – Ирина же возвращалась в свою стихию, как измученная солнцем рыбка с берега в воду. Она уже мысленно готовилась дать матери отпор на все её возражения и требования, снова видела себя работником, потом специалистом предприятия, пусть и небольшого, хозяйкой просторной двухкомнатной квартиры; с последним свекровь обязательно поможет, она в любом добром деле помогает.

Тётя Люся отпустила с миром молодых: лишь бы жили, – слёз своих не показывала, ни к чему это.

Глава 10

– Здравствуй, мама, – выдохнула Ирина на пороге. За ней показался Коля с тяжёлыми сумками в обеих руках.

Валентина Семёновна на пару секунд застыла в замешательстве: дочь с мужем приехали без предупреждения.

– Здравствуй! Николай, проходите.

– И вам доброго дня, – буркнул Коля.

Молодые поставили два чемодана, несколько сумок в прихожей и начали раздеваться.

– Ира, хоть бы телеграмму отбила, мы бы подготовились, встретили вас, – волновалась мама.

– Не надо, мы на такси. Мы ненадолго. Погостим пару дней и дальше поедем.

– Куда? – удивилась Валентина Семёновна.

Николай разминал шею, присматривал, куда сумки нести.

– Вот сюда, сюда проходи, зятёк, – мама показала рукой в среднюю комнату. – У нас, конечно, не хоромы, но мы всегда рады гостям, – неестественно улыбалась Валентина Семёновна. Ира глянула на неё так, что мама втянула голову в плечи. – Ой, я сейчас, сейчас… в магазин сбегаю, всё куплю, стол накроем. У нас, кроме супа, ничего и нет в холодильнике. Мы живём скромно, – напомнила мама и покорно сложила руки на коленках.

Валентина Семёновна всегда и на всём экономила, прижималась, во многом отказывала себе, мужу, детям. Дети не помнят, чтобы мама когда-либо раскошелилась на новую игрушку. Вообще покупать не новое, с рук, это её характерная черта, которая злила Ирину всю жизнь: ведь над ними смеялись, издевались в школе, соседские дети обзывали, а ведь многие сами ходили в обносках.

Ирина не понимала, почему так. Папа и мама работали, жили неплохо, даже лучше некоторых. Вот и сейчас её взбесили мамины наигранные причитания.

Зять расположился на диване, у его ног стояли баулы и чемоданы, он осмотрелся: с первого его визита ничего не изменилось. Валентина Семёновна не могла двинуться с места, глядя на такое количество вещей. Ирина взяла одну хозяйственную сумку и пошла на кухню.

– Не надо, мам, никуда бежать, мы привезли с собой всё. Иди принимай, – шуршала Ирина пакетами и газетной бумагой на кухне.

Валентина Семёновна так и ахнула: мясо, сало, сметаны литровый баллон, масло, яиц десятка три, – каждое яичко обёрнуто в газетку, – творог, куры две, утка, потроха, копчёности, тушёнка, душистый мед.

– Да зачем же вы так надрывались, – не находила себе места Валентина Семёновна, – не стоило.

– Всё, мам, успокойся. Не так часто видимся, за два года второй раз приезжаем, а ты так к нам ни разу не приехала.

– Отец же наведывался к тебе и к Татьяне, я гостинцев передавала. Сама-то не могу: ноги совсем больные стали.

– Ты и раньше никуда не выезжала. Тебя, как камень, с места не сдвинешь, – кольнула Ирина маму, раскладывая в холодильнике припасы. – Ты всё экономишь? – взглянула она на одинокую кастрюльку с супом, пачку молока и бутылку кефира. Мать промолчала.

Валентина Семёновна крайне редко навещала кого-либо из детей; на дни рождения звонила, к Новому году всем отправляла открытки и одинаковые посылки со сладостями и мандаринами, а вот мужа отправляла к детям: как только забеспокоится о ком-то из них, сразу собирала сумки с гостинцами и на выходные отправляла. Об Ирине никогда не беспокоилась: в такой семье не пропадёшь!

– У Таньки будешь – Ирину проведай. Скажи, что ноги у меня больные, не могу на такие расстояния ходить. Пусть приезжают в гости, сватам привет передавай. А Тане помоги по дому: ни к чему её Володька не приспособлен, ничего не делает. Привык, как у родителей, на печи всё время лежать, так и будет с ним Танька маяться всю жизнь, – обычно наставляла в дорогу мужа Валентина Семёновна. Не любила она Володьку. Николай тоже не по душе; правда, он мужик толковый, хозяйственный, но грубый, неотёсанный да зыркает, как сыч.

Геннадий Андреевич не спорил с женой, ей всё равно ничего не докажешь. Вскоре после рождения Саши новоиспечённый дед приехал к Татьяне с Владимиром. На все руки мастер, Геннадий действительно много помог семье дочери: и крышу на новом саже сделать, и дров заготовить целый сарай, да печь поправил. На Сашку, правда, даже не взглянул: равнодушен был к маленьким детям…

****

Молодых расположили в дальней комнате; как ни бурчал Коля на жену, а задержались они у родителей не на пару дней, а на пару недель. С тёщей он разговаривал по необходимости, а вот с тестем у него сложились прекрасные отношения ещё со свадьбы. Валентина Семёновна диву давалась, сколько же ест зять, привезённые припасы из деревни закончились через несколько дней. Потом уж Николай пошёл сорить деньгами! Ни в чём себе не отказывали молодые.

Ира быстро устроилась на работу, занялась поиском квартиры, чтобы удобно было и ей и мужу. Но Николая никакие варианты не устраивали: тут не повернуться, тут грязно, здесь слышно, как соседи ложками по тарелкам стучат, там одни алкаши и т. д. Ирина понимала, что он ищет отговорки, что к квартире он не приспособлен, а дом снять было почти невозможно.

Но откликнулись небеса на её мольбы и метания по городу, ей повезло. Попался порядочный дом рядом с родителями. Николаю просто некуда было деваться: нормальный дом, с нормальной обстановкой, соседи рядом молодые семьи с детками. Кстати, с работой у него выходило так же, как и с жильём: там не могу, это не моё, здесь с начальником не сработаюсь, говорил он, не отработав ни дня. У Иры опускались руки.

Зато с соседями он сошёлся быстро, приятель городской Виталька зачастил; один никогда не приходил, обязательно кого-нибудь с собой притащит. Раздражал он Ирину, бесполезный человек, только спаивает мужа.

Гостеприимно, и хлебосольно жили в городе Ирина с Николаем. Первое время ей это нравилось, с соседями подружилась. Городские люди – не деревенская простота: кто-то работал на молокозаводе, кто-то мебелью занимался, другие на стройке, на трубном заводе и т. д. И везде Ира пыталась пристроить мужа, но безуспешно. Три месяца кутил Николай, пока не разругались молодые.

– Коля, сколько можно? Почему я одна должна семью тянуть? Почему ты не можешь на работу устроиться?

– Я тебя предупреждал, что ничего не умею! Только землю пахать.

– На машине ты умеешь ездить? Бетон, кирпичи таскать? Ты специально всё делаешь, чтобы я психанула окончательно, и мы вернулись в деревню, – злилась Ира.

– А ты не прибедняйся, как твоя мама. Семью ты не содержишь – всю зарплату ты тратишь на свои тряпки, – указал ей супруг на бесконечные обновки, – живём мы на мои честно заработанные. Деревенские!

Ира чуть притихла; она всё это время не только пеклась о благополучии семьи, но и заботилась о своём внешнем виде, пальтишко обновила, муж ей купил норковую шапку, – Валентина Семёновна чуть дар речи не потеряла: это было уму непостижимо, так швыряться деньгами!

Ирина обожала демонстрировать свой достаток: дарила весьма приличные подарки новым подругам, друзьям. Так что возразить мужу она не могла.

– Коль, я же не могу ходить, как деревенщина? Ты не обижайся на меня, но мне одной трудно.

– А как другие живут? Ещё и детей рожают…

– Ах вот ты о чём?! Как я могу рожать, если ты не работаешь, на что мы жить будем? Опять у мамы будешь просить?

– Никогда я не просил, на свои гуляю! – взбесился Коля.

Ира долго доказывала мужу, что рано или поздно придётся где-то работать, но уже ласково, без лишних эмоций.

– Ты ведь общаешься с Рашидом, – ну который живёт через два дома от нас, на трубном заводе работает. Я разговаривала с его женой, она говорит, там хорошо платят. Хочешь, я поговорю с ней, а она…

– Да ты что! – кричал Николай, – По-твоему, я не смогу без бабы на работу устроиться? Ты меня совсем за мужика не считаешь?!

– Коля, не кричи на меня, лучше возьми и устройся на работу! – отвечала Ира.

Через неделю Николай торопился утром на служебный автобус вместе с другими рабочими завода. На проходной сливался с общим серым потоком работников и специалистов одного из градообразующих предприятий. Жена была права: на заводе действительно хорошо платили, плюс льготы, премии, возможность обучения.

Ирина наконец успокоилась, дома всё наладилось, она больше не ругалась с мужем; только как-то безучастно, с неохотой, собирался он по утрам на работу, будто повинность отбывал он на заводе, возвращался молчаливым и не разговаривал с Ирой, пока в доме не появлялись гости.

Ира знала, чего ему не хватало: стимула, цели; намёки на карьерный рост на него не действовали, рассказы о том, сколько другие получают в таком-то отделе, только злили Колю.

Но в один прекрасный вечер жена встретила мужа с работы в красивом платье, в прекрасном настроении.

– Коль, – затаив дыхание, сказала жена. Она накрывала стол к ужину, расставляла посуду, достала бутылочку и только одну рюмочку. Тянула время. Муж удивился: такого никогда не было, в последнее время она пилила его – за то, что он выпивает много.

– Я беременна! – обняла она его наконец и поцеловала в щёку.

Колька чуть стол не перевернул, подскочил со стула от радости, поднял жену на руки, как пушинку, и давай кружить по комнате. Три года он ждал этой фразы! Три года…

И снова Ирина оказалась права. Вот и появился у мужа стимул. Николай оживился, казалось даже, что и работа ему стала в радость. Он на следующий же день позвонил родителям, поделился радостью. Тётя Люся крестила телефонную трубку, мокрую от слёз. Дождалась!

– Значит, в городе детям действительно лучше, – подумала она, – дай-то Бог!

Колька на радостях кутил три дня, по своей деревенской привычке угощая всех соседей. Ирина начала задумываться, как искоренить эту и другие неприятные ей привычки. Нужно быть сдержаннее, скромнее и главное, избирательней в друзьях. Всё складывалось, как она мечтала и даже лучше.

– Ох, Ирка! Пьёт у тебя Николай, – бухтела мать, в редкие моменты, когда дочь, вся в обновках, заглядывала к родителям. – Друзья эти бесконечные, знакомые разные. Музыка до ночи у вас слышна.

– Мам, он такой сам по себе. Всегда так пил, для него это нормально, – отмахивалась Ира от мамы, как от назойливой мухи. – В деревне все так пьют.

– Все да не все! Смотри, дочка, как бы хуже ни вышло.

– Перестань мам, мы сами разберёмся. Тебя просто бесит, что он деньги транжирит? – приподняла аккуратную бровку Ира. – На свои гуляет мамочка, на свои! – съехидничала дочь.

Её раздражало, когда мама вмешивалась в их жизнь, – что она может в этом понимать… У неё так никогда не было, она только экономила и высчитывала, где и что подешевле да похуже.

Ирину мучил такой токсикоз, что она даже немного похудела на первых сроках, потом своё набрала, но ни грамма лишнего. Беременность ей была к лицу: она стала ещё красивее, муж старался угодить во всём.

– Хорошо вчера посидели, – лепетала Ирочка в выходной, – Пестовы замечательные, и – полезные. Хорошая семья, да? – подмигнула она Коле. – Галкина мама – главврач санатория… Ты видел, какие кольца у Галки на пальцах? Не думаю, что это ей муж подарил…

Николай намёк понял и через неделю подарил жене золотое кольцо с большим розовым камнем. Ирина была не прочь всем показать и рассказать, что кольцо ей подарил именно муж. Она не спрашивала, сколько это стоит, не знала, есть ли у мужа деньги, и хватит ли им до зарплаты. Ирина обзаводилась нужными знакомствами, подругами, сама частенько приглашала гостей и радовала всех замысловатыми блюдами, выпечкой и всегда стол ломился от мясных блюд.

Сумки с припасами передавались в город регулярно, – тётя Люся находила способы передать сыну и сватам гостинцы.

Жизнь била ключом у молодых.

Тёплым майским днём, когда в городе распустилась сирень и городские клумбы вспыхнули яркими огнями тюльпанов, гиацинтов, ирисов, а солнце манило горожан на дачи за город, за неделю до дня рождения Ирины, в городском роддоме среди десятков прочих детских криков раздался ещё один. Ирина родила здоровую, чудесную девочку. Новоиспечённая мама позабыла все свои страдания, всё пережитое в родильном отделении, когда впервые увидела своё СЧАСТЬЕ.